Но вот с прикидом пролетаете, ребятки. У нас нулевая устойчивость к костюмам, демонстрирующим половой член.
Парень хмурится. Убирайтесь отсюда, оставьте меня наедине с моим удовольствием… Вон там, рядом с настилом. Юноши-бхати пытаются ухаживать за ней. И в нем сразу же закипает ненависть к этим соплякам. Вернись ко мне. Девушка чего-то не поняла, наклоняется пониже, чтобы лучше расслышать слово. Какое-то мгновение Лаллу кажется, что она собирается приобрести что-то от «Бангалор Бомбастик». Ему совсем не хочется, чтобы она это делала. Нет, девушка отрицательно качает головой и отходит. И вновь исчезает среди танцующих тел. И тут Томас Лалл понимает, что против воли следует за ней. Она обладает способностью идеально смешиваться с толпой. Он вновь теряет ее среди мелькания пляшущих теней. На ней нет хека. Как возможно подобное? Томас доходит до края площадки для танцев. И тут понимает: она только делает вид, что танцует. В действительности же занимается чем-то другим: пытается уловить общее настроение и приспособиться к нему. Кто же, черт возьми, ты такая?..
Внезапно девушка останавливается. Хмурится, открывает рот, судорожно хватает им воздух. Прижимает руку к тяжело вздымающейся груди. Не может дышать. В глазах газели застыл страх. Наклоняется, пытаясь освободиться от спазма в легких. Томасу Лаллу прекрасно знакомы эти симптомы. Ему давно известна их причина… Она стоит среди безмолвной толпы, изо всех сил стараясь вдохнуть. Никто не обращает на нее никакого внимания. Никто ничего не знает. Все здесь слепы и глухи, замкнуты в своем крошечном танцевальном пространстве. Томас Лалл расталкивает танцующих. Он движется не к ней, а к девушкам-скандинавкам.
Он протестировал на сканере их наркоту. Но здесь всегда полно таких, кто готов отхватить лишнего кайфа от реакции сальбутамол/АТР-редуктазы.
– Ваши «дыхалки», быстро!..
Златовласка пялится на него ничего не понимающими глазами – словно он какой-то жутковатый пришелец с Антареса. Потом начинает лихорадочно рыться в розовой адидасовской сумочке.
– Вот эти!
Томас выковыривает голубые и белые капсулы. Девушка в сером стоит неподалеку, тяжело и часто дышит, положив руки на бедра и испуганно оглядываясь по сторонам в надежде на чью-нибудь помощь. Томас Лалл таранит толпу, давя в кулаке крошечные желатиновые капсулы.
– Откройте рот, – приказывает он. – Сделайте вдох на счет «три» и задержите дыхание, считая до двадцати. Раз. Два. Три!..
Томас Лалл прикладывает сложенные рупором ладони ко рту девушки и с силой вдувает воздух, с которым к ней в легкие влетает белый порошок. Она закрывает глаза, считает. Томас обнаруживает, что внимательно смотрит на ее тилак. Ни чего подобного он раньше не видел. Такое впечатление, что это пластик, вплавленный в кожу, или же вообще просто голая кость. У него возникает непреодолимое желание коснуться знака. Пальцы Лала находятся на расстоянии всего не скольких миллиметров от ее лба, когда она вдруг открывает глаза. Томас резко отводит руку.
– Вы в порядке?
Девушка кивает:
– Да. Спасибо.
– Вам нужно иметь при себе какие-нибудь лекарства. Все могло бы очень плохо закончиться. Люди вокруг… Они как призраки… Вы могли бы умереть, и они бы растоптали вас, танцуя. Пойдемте.
Он ведет ее сквозь трансовый лабиринт слепоглухонемых танцующих в темноту. Она садится на песок, расставив голые ноги. Томас опускается рядом с ней на колени. От девушки исходит аромат сандалового дерева. Двадцатилетний опыт работы в университетах позволяет ему почти точно определить ее возраст: девятнадцать, возможно, двадцать. Ну же, Лалл! Ты спас странную, прибившуюся к тебе неизвестно откуда девушку от приступа астмы, и тебя еще мучает какая-то ненужная стеснительность. Ну, докажи, что ты не утратил самоуважения.
– Я так перепугалась, – говорит она. – Я такая глупая, у меня есть ингалятор, но я забыла его в отеле… Мне бы ни когда не пришло в голову…
Легкий акцент девушки для неискушенного уха вполне может сойти за вариант британского английского, но Томас Лалл сразу же отмечает карнатаканский призвук.
– Удачно вышло, что я заметил, как начинается приступ… Да ладно уж. Вечеринка для тебя на сегодня закончена, сестричка. Где ты остановились?
– В «Палм империале».
Хорошее место. Недешевое, более популярное у путешественников зрелого возраста. Томас Лалл знает вестибюли и бары всех отелей на тридцать миль вверх и вниз по кокосовому берегу. И кое-какие номера тоже. «Рюкзачники» и молодежь больше склонны останавливаться в прибрежных лачугах. Некоторые из них ему тоже знакомы. Там он убил нескольких змей.
– Я отвезу тебя домой. Ахутханандан присмотрит за тобой. С шоком шутки плохи. Могут быть всякие последствия…
Тилак… У Томаса возникает ощущение, что он движется. Загадочная девушка встает. Застенчивым жестом она протягивает ему руку: вполне официальное прощание.
– Огромное спасибо. Думаю, что, не окажись вас поблизости, все могло бы очень плохо закончиться.
Томас Лалл берет ее ладонь в свою. Она тонкая, длинная, изящной формы, мягкая и сухая. Девушка почему-то отводит глаза.
– Я исполнял свой долг, мадам, – говорит он с легкой иронией в голосе.
Томас ведет ее по направлению к огням, горящим среди пальм. Прибой усиливается, деревья взволнованно раскачиваются на ветру. Свет ламп на веранде отеля прыгает, судорожно мерцая за сеткой из ветвей. Пляжная вечеринка у него за спиной внезапно начинает казаться скучной и утомительной. Все то, что час назад представлялось Лаллу ценным и значительным, с приходом этой девушки утратило смысл, выдохлось. Наверное, все-таки приближается муссон – ветер, который вновь вернет его к жизни.
– Если есть желание, я могу научить одному очень полезному методу борьбы с удушьем. Я в молодости тоже очень страдал от астмы. Существует один способ дыхания… Он со всем несложен. У меня не было приступов уже на протяжении двадцати лет, и если ты будешь следовать моим рекомендациям, тоже сможешь выбросить свои ингаляторы. Я покажу самое основное. Если тебя заинтересовало мое предложение, приходи сюда завтра…
Девушка замедляет шаг, задумывается, затем кивает. На ее тилак откуда-то падает свет.
– Спасибо. Я очень ценю подобную заботу.
Как странно она говорит. Такая сдержанность, почти викторианская, такое внимание к словесному этикету.
– Ну что ж, прекрасно. Меня можно найти…
– О, я просто спрошу богов, и они мне укажут. Они знают дорогу куда угодно.
На подобное замечание Томасу Лаллу ответить нечего, по этому он просто сует руки в карманы мешковатых бриджей и говорит:
– Итак, если боги не будут против, мы завтра снова встретимся, а?..
– Аж.
Так звучит ее имя во французской транскрипции. Она поворачивается в сторону отеля, разноцветные огни которого подпрыгивают на усиливающемся ветру таким манером, будто отплясывают джигу.
– Думаю, что отсюда дойду сама, спасибо. До завтра, профессор Лалл.
7
Тал
Сегодня вечером Тал едет в пластиковом такси. Маленький пузырь фатфата громыхает по выбоинам и горбылям проселочной дороги, а водитель при свете единственной фары нервно пытается не съехать невзначай на обочину. Он уже едва не врезался в отбившуюся от стада корову и в группу женщин, несущих связки хвороста на головах. Придорожные деревья то и дело выпрыгивают из густой темноты деревенской ночи. Водитель напряженно смотрит вперед, готовясь к повороту. Его инструкции прикреплены к приборной панели, там он может прочесть их при свете неяркой лампочки. В инструкциях указано, сколько миль он должен проехать по этой дороге, какое количество деревень миновать – и свернуть на втором повороте налево, сразу же за настенной рекламой белья «Рупа». Раньше ему никогда не приходилось выезжать из города.
У Тала есть специальный микс, где звучат мелодии анокха, смешанные с мрачными некротическими аккордами «славянского металла». Для встреч со знаменитостями необходимо иметь в запасе особые миксы. Биография Тала может быть описана чередой саундтреков.
Неожиданный рывок сбрасывает Тала с сиденья. Фатфат резко останавливается. Тал поправляет термическое напыляемое пальто ньюта, стряхивает пыль с шелковых брюк ньюта и в то же мгновение замечает солдат. Шесть фигур медленно материализуются из густой ночной темноты. Приземистый офицер-сикх поднимает руку, делает шаг к такси.
– Вы что, нас не видели?
– Вас трудновато разглядеть, – отвечает водитель.
– О правах нет смысла и спрашивать, полагаю? – замечает джемадар.
– В общем, да, – отвечает водитель. – Мой двоюродный брат…
– Не знаете, что объявлен режим повышенной бдительности? – строго спрашивает сикх. – Самоходные мины замедленного действия авадхов, возможно, уже продвигаются по территории нашей страны. Они ведь способны маскироваться множеством самых разнообразных способов.
– Они, конечно, замедленного действия, но не до такой степени, как этот старый горшок, – пытается шутить водитель.
Сикх хмыкает и наклоняется, чтобы рассмотреть пассажира. Тал поспешно выключает музыку. Ньют сидит неподвижно, выпрямившись, но его сердце бьется громко, выдавая нешуточное волнение.
– А вы, сэр? Или мадам?..
Солдаты хихикают. Сикх явно только что ел лук. Тал боится, что может упасть в обморок от вони. Ньют открывает сумочку и извлекает из нее карточку с позолоченными краями. Приглашение. Офицер смотрит на него с таким видом, словно появились основания для полного обыска с раздеванием. Затем резко поворачивается в сторону Тала.
– Вам посчастливилось, что встретили нас. Вы проехали свой поворот пару километров назад. Теперь придется…
Тал снова более или менее спокойно дышит. Пока водитель разворачивает машину, ньют отчетливо слышит грубый смех солдат, заглушающий урчание спиртового двигателя.
Хочется надеяться, что эти самоходные мины сейчас как раз подбираются к вам, подонки, думает Тал.
Полуразрушенный храм Ардханарисвара стоит среди деревьев на проселочной дороге, которая отходит прямо от шоссе. Организаторы вечеринки позаботились о том, чтобы осветить местность биолюминисценцией. В зеленоватом свете виднеются лица, выглядывающие из-за стволов деревьев; тусклая подсветка выхватывает из травы рухнувшие статуи и якши, зарывшиеся в древнюю почву. Темы вечера – крайние противоположности: сакти и пуруша; женские и мужские энергии; саттва и тамас; духовность и материализм. Резервуары в форме йони вызывающе наполнены до краев. Тал думает о приготовлениях к вечеринке. Скудное питье – бутылка подогретой минеральной воды. Водопровод в Белом форте – это грандиозная агломерация новостроек, где у Тала двухкомнатная квартира, – не работает уже два месяца. Днем и ночью длинная процессия из женщин и детей носит банки с водой вверх и вниз по лестнице мимо двери ньюта.
Пламя вырывается из газовых горелок в центре резервуаров-йони. Тал разглядывает двух близнецов – стражей храма, дварапалов, – а водитель такси тем временем пропускает карточку ньюта через считывающее устройство. Над разрушенной аркадой возвышается изображение Ардханарисвара. Полумужское-полуженское. Одна полная грудь, возбужденный член, разрезанный посередине, одно яичко, завиток женских гениталий, намек на щель. Торс отличает мужская широта плеч, бедра – женская полнота, чувственные руки сложены в ритуальной мудре, но черты лица лишены индивидуальности, андрогинны. Третий глаз Шивы на лбу закрыт.
Там, внутри, гремит музыка. Сжимая приглашение в руке, Тал проходит между божествами-стражами на главную вечеринку сезона.
Когда ньют показал приглашение, в отделе решили, что это подделка. Почти естественное предположение для людей, занятых разработкой визуальных обоев для мнимых жизней актеров-сарисинов самых популярных индийских сериалов. Ньют не поверил своей удаче, когда обнаружил в почте толстую карточку кремового цвета.
«ПРЕДСТАВЛЕНИЕ МОДНЫХ ЗВЕЗД»
от имени «АЗИАТСКОЙ МОДЫ» приглашает ТАЛА,
27-й коридор, 30, 12-й этаж Квартал им. Индиры Ганди (под таким названием
Белый форт был известен только
на почте, в налоговом агентстве и судебным приставам) на
ПРИЕМ
в честь приезда ЮЛИ в Варанаси на
НЕДЕЛЮ МОДЫ В БХАРАТЕ
МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ: Храм Ардханарисвана,
округ Мирза Мурад
ПРАЗДНОВАНИЕ: 22 колокольчика.
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: Племя Нью.
На ощупь карточка казалась теплой и мягкой, словно человеческая кожа. Тал показывает ее Маме Бхарат, старой вдове, живущей с ньютом в одном подъезде. Это добрая душа, которую семейство заключило в шелковую темницу. В современном смысле слова. Они предоставили ей возможность провести старость «независимо». Три месяца назад, после приезда в дом Тала, ньют стал для Мамы Бхарат настоящей семьей. С ньютом ведь больше никто не станет разговаривать. Тал с удовольствием каждый день заходит к ней на чашку чая, а она дважды в неделю навещает ньюта, чтобы немного прибраться у Тала в квартире. Тал никогда не спрашивает, как она воспринимает ньюта – как дочь или как сына.
Старушка проводит пальцами по приглашению, гладит его, тихо воркует, словно на ухо возлюбленному:
– Такая мягкая. Такая мягкая… И они все будут такие, как ты?
– Ньюты?.. В основном да. Мы – главная тема вечера.
– О, какая большая честь! Все лучшие люди города и звезды с телевидения.
Да, думает Тал. Но почему все-таки я?
Тал идет по полумраку храмовой мандапы, освещенной факелами, которые держат четверорукие аватары Кали, и начинает ощущать, как к нади-чакре подбирается страх. Вот под вызывающе непристойной статуей Очень Знаменитый Кинорежиссер беседует с Уже Добившейся Известности Молодой Писательницей. А вот мировая звезда тенниса выглядит необычайно счастливой, столкнувшись не просто с Известным Профессиональным Игроком в Гольф, а с Футболистом из Всеиндийской футбольной лиги и его женой, которая сияет белозубой улыбкой. Теперь они смогут до бесконечности беседовать о разновидностях бросков и гандикапах. А это прославленный господин Межзвездный Поп-Промоутер – и его последняя блестящая находка, чья дебютная песня наверняка станет Первым Номером. А вот и сама девушка, которой суждено стать звездой сегодняшней вечеринки: да, она в слишком короткой юбке, чересчур крепко сжимает в руке бокал с коктейлем и напрасно так громко смеется…
Тут же – трое совсем молодых «раджей», производящих пользовательское обеспечение компьютерных систем, двое нервных разработчиков игр и «темная лошадка» – «Повелитель сундарбанов», киберджунглевый антрепренер «горячей зоны» «Дарвинвер». Он стоит в полном и гордом одиночестве, высокомерно спокойный, весь словно отполированный, как приготовившийся к прыжку тигр. Так может выглядеть только человек, окруженный собственным легионом пандавов-телохранителей из сарисинов.
Ко всему уже перечисленному следует добавить также множество фигур с избытком одежды и лиц с избытком косметики, не знакомых Тал, но они всей своей внешностью демонстрируют глянцево-журнальное происхождение. Здесь же около сорока тележурналистов, уже успевших насквозь пропитаться потом и перезнакомиться со всеми подряд; репортеры из светской хроники с нечеловечески широким и активным периферийным зрением; шикарные дамы полусвета Варанаси, несколько обескураженные и раздраженные значительно большей популярностью стайки ньютов. Присутствует здесь даже парочка генералов в парадной форме, шикарных, как длиннохвостые попугаи. Армия «tres tres chic» во времена нервного обмена угрозами с Авадхом… И еще тут имеется горстка чем-то недовольных представителей золотой молодежи, сынков и дочерей брахманов, как-то подозрительно молодо выглядящих.
Нита, руководитель торгового отдела Девгана, накануне показала Тал список. Большая часть сотрудников находит совершенную безликость Ниты угнетающей, но Талу она нравится. Вполне естественная банальность оттеняет свойственные ей неожиданные парадоксальные сочетания в дзенском стиле. Девушка хотела знать, что ньют наденет на вечеринку, какой косметикой воспользуется, куда отправится на предклубный аперитив и на традиционную попойку после вечеринки. Нужно попытаться попасть туда, где окажется больше всего знаменитостей. Прислонившись к колонне, ньют отмечает тридцать крупных имен из списка Ниты.
Двое ракшасов охраняют вход в святилище и в бесплатный бар. Ритм – Адани, ремикс «Библейских Братьев». Сверху опускаются раскачивающиеся ятаганы. Актеры настоящие, из плоти и крови, но нижние дополнительные конечности – искусственные. Тал в восторге от грима, покрывающего тела актеров целиком. Он безупречен.
Демоны сканируют его приглашение. Мечи поднимаются – вход свободен. Тал вступает в страну чудес. Сюда заявились все ньюты города. Тал отмечает, что его доходящее до колен пальто из ворсистого оптоволокна все еще «последний крик», но с каких пор в моду в качестве аксессуара вошли лыжные очки, которые носят на лбу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Парень хмурится. Убирайтесь отсюда, оставьте меня наедине с моим удовольствием… Вон там, рядом с настилом. Юноши-бхати пытаются ухаживать за ней. И в нем сразу же закипает ненависть к этим соплякам. Вернись ко мне. Девушка чего-то не поняла, наклоняется пониже, чтобы лучше расслышать слово. Какое-то мгновение Лаллу кажется, что она собирается приобрести что-то от «Бангалор Бомбастик». Ему совсем не хочется, чтобы она это делала. Нет, девушка отрицательно качает головой и отходит. И вновь исчезает среди танцующих тел. И тут Томас Лалл понимает, что против воли следует за ней. Она обладает способностью идеально смешиваться с толпой. Он вновь теряет ее среди мелькания пляшущих теней. На ней нет хека. Как возможно подобное? Томас доходит до края площадки для танцев. И тут понимает: она только делает вид, что танцует. В действительности же занимается чем-то другим: пытается уловить общее настроение и приспособиться к нему. Кто же, черт возьми, ты такая?..
Внезапно девушка останавливается. Хмурится, открывает рот, судорожно хватает им воздух. Прижимает руку к тяжело вздымающейся груди. Не может дышать. В глазах газели застыл страх. Наклоняется, пытаясь освободиться от спазма в легких. Томасу Лаллу прекрасно знакомы эти симптомы. Ему давно известна их причина… Она стоит среди безмолвной толпы, изо всех сил стараясь вдохнуть. Никто не обращает на нее никакого внимания. Никто ничего не знает. Все здесь слепы и глухи, замкнуты в своем крошечном танцевальном пространстве. Томас Лалл расталкивает танцующих. Он движется не к ней, а к девушкам-скандинавкам.
Он протестировал на сканере их наркоту. Но здесь всегда полно таких, кто готов отхватить лишнего кайфа от реакции сальбутамол/АТР-редуктазы.
– Ваши «дыхалки», быстро!..
Златовласка пялится на него ничего не понимающими глазами – словно он какой-то жутковатый пришелец с Антареса. Потом начинает лихорадочно рыться в розовой адидасовской сумочке.
– Вот эти!
Томас выковыривает голубые и белые капсулы. Девушка в сером стоит неподалеку, тяжело и часто дышит, положив руки на бедра и испуганно оглядываясь по сторонам в надежде на чью-нибудь помощь. Томас Лалл таранит толпу, давя в кулаке крошечные желатиновые капсулы.
– Откройте рот, – приказывает он. – Сделайте вдох на счет «три» и задержите дыхание, считая до двадцати. Раз. Два. Три!..
Томас Лалл прикладывает сложенные рупором ладони ко рту девушки и с силой вдувает воздух, с которым к ней в легкие влетает белый порошок. Она закрывает глаза, считает. Томас обнаруживает, что внимательно смотрит на ее тилак. Ни чего подобного он раньше не видел. Такое впечатление, что это пластик, вплавленный в кожу, или же вообще просто голая кость. У него возникает непреодолимое желание коснуться знака. Пальцы Лала находятся на расстоянии всего не скольких миллиметров от ее лба, когда она вдруг открывает глаза. Томас резко отводит руку.
– Вы в порядке?
Девушка кивает:
– Да. Спасибо.
– Вам нужно иметь при себе какие-нибудь лекарства. Все могло бы очень плохо закончиться. Люди вокруг… Они как призраки… Вы могли бы умереть, и они бы растоптали вас, танцуя. Пойдемте.
Он ведет ее сквозь трансовый лабиринт слепоглухонемых танцующих в темноту. Она садится на песок, расставив голые ноги. Томас опускается рядом с ней на колени. От девушки исходит аромат сандалового дерева. Двадцатилетний опыт работы в университетах позволяет ему почти точно определить ее возраст: девятнадцать, возможно, двадцать. Ну же, Лалл! Ты спас странную, прибившуюся к тебе неизвестно откуда девушку от приступа астмы, и тебя еще мучает какая-то ненужная стеснительность. Ну, докажи, что ты не утратил самоуважения.
– Я так перепугалась, – говорит она. – Я такая глупая, у меня есть ингалятор, но я забыла его в отеле… Мне бы ни когда не пришло в голову…
Легкий акцент девушки для неискушенного уха вполне может сойти за вариант британского английского, но Томас Лалл сразу же отмечает карнатаканский призвук.
– Удачно вышло, что я заметил, как начинается приступ… Да ладно уж. Вечеринка для тебя на сегодня закончена, сестричка. Где ты остановились?
– В «Палм империале».
Хорошее место. Недешевое, более популярное у путешественников зрелого возраста. Томас Лалл знает вестибюли и бары всех отелей на тридцать миль вверх и вниз по кокосовому берегу. И кое-какие номера тоже. «Рюкзачники» и молодежь больше склонны останавливаться в прибрежных лачугах. Некоторые из них ему тоже знакомы. Там он убил нескольких змей.
– Я отвезу тебя домой. Ахутханандан присмотрит за тобой. С шоком шутки плохи. Могут быть всякие последствия…
Тилак… У Томаса возникает ощущение, что он движется. Загадочная девушка встает. Застенчивым жестом она протягивает ему руку: вполне официальное прощание.
– Огромное спасибо. Думаю, что, не окажись вас поблизости, все могло бы очень плохо закончиться.
Томас Лалл берет ее ладонь в свою. Она тонкая, длинная, изящной формы, мягкая и сухая. Девушка почему-то отводит глаза.
– Я исполнял свой долг, мадам, – говорит он с легкой иронией в голосе.
Томас ведет ее по направлению к огням, горящим среди пальм. Прибой усиливается, деревья взволнованно раскачиваются на ветру. Свет ламп на веранде отеля прыгает, судорожно мерцая за сеткой из ветвей. Пляжная вечеринка у него за спиной внезапно начинает казаться скучной и утомительной. Все то, что час назад представлялось Лаллу ценным и значительным, с приходом этой девушки утратило смысл, выдохлось. Наверное, все-таки приближается муссон – ветер, который вновь вернет его к жизни.
– Если есть желание, я могу научить одному очень полезному методу борьбы с удушьем. Я в молодости тоже очень страдал от астмы. Существует один способ дыхания… Он со всем несложен. У меня не было приступов уже на протяжении двадцати лет, и если ты будешь следовать моим рекомендациям, тоже сможешь выбросить свои ингаляторы. Я покажу самое основное. Если тебя заинтересовало мое предложение, приходи сюда завтра…
Девушка замедляет шаг, задумывается, затем кивает. На ее тилак откуда-то падает свет.
– Спасибо. Я очень ценю подобную заботу.
Как странно она говорит. Такая сдержанность, почти викторианская, такое внимание к словесному этикету.
– Ну что ж, прекрасно. Меня можно найти…
– О, я просто спрошу богов, и они мне укажут. Они знают дорогу куда угодно.
На подобное замечание Томасу Лаллу ответить нечего, по этому он просто сует руки в карманы мешковатых бриджей и говорит:
– Итак, если боги не будут против, мы завтра снова встретимся, а?..
– Аж.
Так звучит ее имя во французской транскрипции. Она поворачивается в сторону отеля, разноцветные огни которого подпрыгивают на усиливающемся ветру таким манером, будто отплясывают джигу.
– Думаю, что отсюда дойду сама, спасибо. До завтра, профессор Лалл.
7
Тал
Сегодня вечером Тал едет в пластиковом такси. Маленький пузырь фатфата громыхает по выбоинам и горбылям проселочной дороги, а водитель при свете единственной фары нервно пытается не съехать невзначай на обочину. Он уже едва не врезался в отбившуюся от стада корову и в группу женщин, несущих связки хвороста на головах. Придорожные деревья то и дело выпрыгивают из густой темноты деревенской ночи. Водитель напряженно смотрит вперед, готовясь к повороту. Его инструкции прикреплены к приборной панели, там он может прочесть их при свете неяркой лампочки. В инструкциях указано, сколько миль он должен проехать по этой дороге, какое количество деревень миновать – и свернуть на втором повороте налево, сразу же за настенной рекламой белья «Рупа». Раньше ему никогда не приходилось выезжать из города.
У Тала есть специальный микс, где звучат мелодии анокха, смешанные с мрачными некротическими аккордами «славянского металла». Для встреч со знаменитостями необходимо иметь в запасе особые миксы. Биография Тала может быть описана чередой саундтреков.
Неожиданный рывок сбрасывает Тала с сиденья. Фатфат резко останавливается. Тал поправляет термическое напыляемое пальто ньюта, стряхивает пыль с шелковых брюк ньюта и в то же мгновение замечает солдат. Шесть фигур медленно материализуются из густой ночной темноты. Приземистый офицер-сикх поднимает руку, делает шаг к такси.
– Вы что, нас не видели?
– Вас трудновато разглядеть, – отвечает водитель.
– О правах нет смысла и спрашивать, полагаю? – замечает джемадар.
– В общем, да, – отвечает водитель. – Мой двоюродный брат…
– Не знаете, что объявлен режим повышенной бдительности? – строго спрашивает сикх. – Самоходные мины замедленного действия авадхов, возможно, уже продвигаются по территории нашей страны. Они ведь способны маскироваться множеством самых разнообразных способов.
– Они, конечно, замедленного действия, но не до такой степени, как этот старый горшок, – пытается шутить водитель.
Сикх хмыкает и наклоняется, чтобы рассмотреть пассажира. Тал поспешно выключает музыку. Ньют сидит неподвижно, выпрямившись, но его сердце бьется громко, выдавая нешуточное волнение.
– А вы, сэр? Или мадам?..
Солдаты хихикают. Сикх явно только что ел лук. Тал боится, что может упасть в обморок от вони. Ньют открывает сумочку и извлекает из нее карточку с позолоченными краями. Приглашение. Офицер смотрит на него с таким видом, словно появились основания для полного обыска с раздеванием. Затем резко поворачивается в сторону Тала.
– Вам посчастливилось, что встретили нас. Вы проехали свой поворот пару километров назад. Теперь придется…
Тал снова более или менее спокойно дышит. Пока водитель разворачивает машину, ньют отчетливо слышит грубый смех солдат, заглушающий урчание спиртового двигателя.
Хочется надеяться, что эти самоходные мины сейчас как раз подбираются к вам, подонки, думает Тал.
Полуразрушенный храм Ардханарисвара стоит среди деревьев на проселочной дороге, которая отходит прямо от шоссе. Организаторы вечеринки позаботились о том, чтобы осветить местность биолюминисценцией. В зеленоватом свете виднеются лица, выглядывающие из-за стволов деревьев; тусклая подсветка выхватывает из травы рухнувшие статуи и якши, зарывшиеся в древнюю почву. Темы вечера – крайние противоположности: сакти и пуруша; женские и мужские энергии; саттва и тамас; духовность и материализм. Резервуары в форме йони вызывающе наполнены до краев. Тал думает о приготовлениях к вечеринке. Скудное питье – бутылка подогретой минеральной воды. Водопровод в Белом форте – это грандиозная агломерация новостроек, где у Тала двухкомнатная квартира, – не работает уже два месяца. Днем и ночью длинная процессия из женщин и детей носит банки с водой вверх и вниз по лестнице мимо двери ньюта.
Пламя вырывается из газовых горелок в центре резервуаров-йони. Тал разглядывает двух близнецов – стражей храма, дварапалов, – а водитель такси тем временем пропускает карточку ньюта через считывающее устройство. Над разрушенной аркадой возвышается изображение Ардханарисвара. Полумужское-полуженское. Одна полная грудь, возбужденный член, разрезанный посередине, одно яичко, завиток женских гениталий, намек на щель. Торс отличает мужская широта плеч, бедра – женская полнота, чувственные руки сложены в ритуальной мудре, но черты лица лишены индивидуальности, андрогинны. Третий глаз Шивы на лбу закрыт.
Там, внутри, гремит музыка. Сжимая приглашение в руке, Тал проходит между божествами-стражами на главную вечеринку сезона.
Когда ньют показал приглашение, в отделе решили, что это подделка. Почти естественное предположение для людей, занятых разработкой визуальных обоев для мнимых жизней актеров-сарисинов самых популярных индийских сериалов. Ньют не поверил своей удаче, когда обнаружил в почте толстую карточку кремового цвета.
«ПРЕДСТАВЛЕНИЕ МОДНЫХ ЗВЕЗД»
от имени «АЗИАТСКОЙ МОДЫ» приглашает ТАЛА,
27-й коридор, 30, 12-й этаж Квартал им. Индиры Ганди (под таким названием
Белый форт был известен только
на почте, в налоговом агентстве и судебным приставам) на
ПРИЕМ
в честь приезда ЮЛИ в Варанаси на
НЕДЕЛЮ МОДЫ В БХАРАТЕ
МЕСТО ПРОВЕДЕНИЯ: Храм Ардханарисвана,
округ Мирза Мурад
ПРАЗДНОВАНИЕ: 22 колокольчика.
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ: Племя Нью.
На ощупь карточка казалась теплой и мягкой, словно человеческая кожа. Тал показывает ее Маме Бхарат, старой вдове, живущей с ньютом в одном подъезде. Это добрая душа, которую семейство заключило в шелковую темницу. В современном смысле слова. Они предоставили ей возможность провести старость «независимо». Три месяца назад, после приезда в дом Тала, ньют стал для Мамы Бхарат настоящей семьей. С ньютом ведь больше никто не станет разговаривать. Тал с удовольствием каждый день заходит к ней на чашку чая, а она дважды в неделю навещает ньюта, чтобы немного прибраться у Тала в квартире. Тал никогда не спрашивает, как она воспринимает ньюта – как дочь или как сына.
Старушка проводит пальцами по приглашению, гладит его, тихо воркует, словно на ухо возлюбленному:
– Такая мягкая. Такая мягкая… И они все будут такие, как ты?
– Ньюты?.. В основном да. Мы – главная тема вечера.
– О, какая большая честь! Все лучшие люди города и звезды с телевидения.
Да, думает Тал. Но почему все-таки я?
Тал идет по полумраку храмовой мандапы, освещенной факелами, которые держат четверорукие аватары Кали, и начинает ощущать, как к нади-чакре подбирается страх. Вот под вызывающе непристойной статуей Очень Знаменитый Кинорежиссер беседует с Уже Добившейся Известности Молодой Писательницей. А вот мировая звезда тенниса выглядит необычайно счастливой, столкнувшись не просто с Известным Профессиональным Игроком в Гольф, а с Футболистом из Всеиндийской футбольной лиги и его женой, которая сияет белозубой улыбкой. Теперь они смогут до бесконечности беседовать о разновидностях бросков и гандикапах. А это прославленный господин Межзвездный Поп-Промоутер – и его последняя блестящая находка, чья дебютная песня наверняка станет Первым Номером. А вот и сама девушка, которой суждено стать звездой сегодняшней вечеринки: да, она в слишком короткой юбке, чересчур крепко сжимает в руке бокал с коктейлем и напрасно так громко смеется…
Тут же – трое совсем молодых «раджей», производящих пользовательское обеспечение компьютерных систем, двое нервных разработчиков игр и «темная лошадка» – «Повелитель сундарбанов», киберджунглевый антрепренер «горячей зоны» «Дарвинвер». Он стоит в полном и гордом одиночестве, высокомерно спокойный, весь словно отполированный, как приготовившийся к прыжку тигр. Так может выглядеть только человек, окруженный собственным легионом пандавов-телохранителей из сарисинов.
Ко всему уже перечисленному следует добавить также множество фигур с избытком одежды и лиц с избытком косметики, не знакомых Тал, но они всей своей внешностью демонстрируют глянцево-журнальное происхождение. Здесь же около сорока тележурналистов, уже успевших насквозь пропитаться потом и перезнакомиться со всеми подряд; репортеры из светской хроники с нечеловечески широким и активным периферийным зрением; шикарные дамы полусвета Варанаси, несколько обескураженные и раздраженные значительно большей популярностью стайки ньютов. Присутствует здесь даже парочка генералов в парадной форме, шикарных, как длиннохвостые попугаи. Армия «tres tres chic» во времена нервного обмена угрозами с Авадхом… И еще тут имеется горстка чем-то недовольных представителей золотой молодежи, сынков и дочерей брахманов, как-то подозрительно молодо выглядящих.
Нита, руководитель торгового отдела Девгана, накануне показала Тал список. Большая часть сотрудников находит совершенную безликость Ниты угнетающей, но Талу она нравится. Вполне естественная банальность оттеняет свойственные ей неожиданные парадоксальные сочетания в дзенском стиле. Девушка хотела знать, что ньют наденет на вечеринку, какой косметикой воспользуется, куда отправится на предклубный аперитив и на традиционную попойку после вечеринки. Нужно попытаться попасть туда, где окажется больше всего знаменитостей. Прислонившись к колонне, ньют отмечает тридцать крупных имен из списка Ниты.
Двое ракшасов охраняют вход в святилище и в бесплатный бар. Ритм – Адани, ремикс «Библейских Братьев». Сверху опускаются раскачивающиеся ятаганы. Актеры настоящие, из плоти и крови, но нижние дополнительные конечности – искусственные. Тал в восторге от грима, покрывающего тела актеров целиком. Он безупречен.
Демоны сканируют его приглашение. Мечи поднимаются – вход свободен. Тал вступает в страну чудес. Сюда заявились все ньюты города. Тал отмечает, что его доходящее до колен пальто из ворсистого оптоволокна все еще «последний крик», но с каких пор в моду в качестве аксессуара вошли лыжные очки, которые носят на лбу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74