Ща шпиртуху достану.
Я побледнел.
– Чтоб зажило, верхний. – Он постучал себя по груди. – Карло так делает, когда метит.
– Прошу тебя!
– Чтоб зажило. Теперь будет полегче. – Он вытащил тряпку и бутылочку. – Не дергайся.
Он приблизился, и я стиснул зубы. Спорить было бесполезно.
Когда с пыткой было покончено, я лег на пол и время от времени не удерживался от стона. Пуук осуждающе хмыкнул и постучал себя по груди.
– Прям как Джэг. Ой! Ай!
– Слушай, трущобник, давай я сотворю с тобой такое! – огрызнулся я.
Он поднял брови, словно обдумывал мое предложение.
– Не, должен Карло. И вздохнул.
– Пошел спать. Утром покормлю. Он поднял фонарь.
– Слушай, я не могу без света, – напряженно проговорил я. – Оставь мне лампочку.
Он помотал головой.
– Не. Не оставлю. Больно дорогая.
– НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ СВЯЗАННОГО В ТЕМНОТЕ!
Похоже, он почувствовал мою панику, но с негодованием сказал:
– Чтоб я оставил свет вашингтонскому верхнячку, а сам в темноте свалился?
– Пуук, ради бога!
Он вздохнул:
– Ладно, ладно, останусь тут.
Я рассчитывал совсем на другое. Оцепенев, я смотрел, как он прямо в одежде улегся на спину и убавил свет.
– Спи, верхний.
Я лежал на боку. Страшно болела грудь. Брюки были сырыми. Лучше не вспоминать, из-за чего. Я облизал губы. Хорошо бы еще поесть. Кажется, он принес две банки консервов?
– Пуук, что мы ели?
– Консерву.
– Было вкусно.
Я надеялся, что он поймет намек.
Молчание.
– Где ты ее достал?
– Мена. Теперь у меня куча.
– А можно мне еще?
Он снова вздохнул.
– Ну ты и зануда, верхний. Ладно.
Он встал, вынул из мешка другую банку и вскрыл ее.
– На.
У меня глаза на лоб полезли.
– Подожди!
– Ты чё?
– Подержи банку у света, чтобы можно было прочитать!
Я прищурился, вглядываясь в надпись.
– О Господи! – выдохнул я, – Ах ты ублюдок!
– Чё случилось?
– Иди в задницу! – Я изогнулся и со всей силы двинул ногой, целясь ему в живот. Он охнул и свалился.
Я нагнулся и попытался извергнуть из себя все, что проглотил.
– А ну стой!
Он подполз и встряхнул меня.
– Чё случилось?
– Ты кормил меня собачьей едой!
Он нахмурился:
– И чё? Я все время это ем!
Я в отчаянии начал дергать веревки и тут же взвыл от боли. Что-то лопнуло на груди. Я посмотрел вниз и увидел выступившую кровь.
– Да что же это такое! – Я беспомощно заплакал. Пуук наблюдал, сидя в углу. Лицо приняло озабоченное выражение.
– Чё такого? – пробормотал он, – Жратва, и все. Хрена ли разницы, чё жрать – собачью еду или собак?
Я заплакал навзрыд.
Глаза у него заблестели.
– Слышь, верхний, не надо, – уговаривал он. – Не хотел обидеть.
Он попытался погладить меня по голове. Я вырвался.
Он сел рядом, прижав меня вниз, заставил лечь на спину, так что моя голова оказалась у него на коленях, как на подушке, и убавил свет. Я пытался высвободиться, но бесполезно.
В полном отчаянии я лежал и всхлипывал. Прошло много времени, прежде чем мое дыхание успокоилось.
Через какое-то время я заснул, чувствуя у себя на голове его руку.
23. Пуук
Когда Чанг балабонил про древние замки и лыцарей, это здорово: сжигать замки, резать вражеских солдат. Но Пуук запомнил: содержание пленника гораздо тяжелее, чем он думал.
В книгах Чанга не говорится, что захватчик даже не может на улицу выйти без беспокойства: как бы пленник не свалил. Даже нет упоминания, что нужно таскать наверх воду, самому скармливать ему каждый кусок, слушать, как жалуется на еду и плачет, пока не заснет.
Уф, я готов сам его пришить и продать одежку.
Назавтра я снес Чангу обувку верхнего, поменял на кучу консерв – теперь Пуук не беспокоится, что жевать зимой. Такой отличной обувки в жизни не видал: ни одной дырочки. Думаете, верхний обрадовался жратве? Заныл – консерва для собак, а не для людей.
Этот верхний, похоже, туповат. Не догоняет простых вещей, что ему говорит Пуук, даже если громко. Все время ноет: Пуук, пожалуйста, ослабь веревку хоть чуть-чуть, я буду хорошо себя вести. Пожалуйста, Пуук, отведи меня в туалет, здесь не могу, ради бога, неужели не понимаешь, мне нужно поссать, ПОЖАЛУЙСТА.
Я машу у него перед носом ножом, рассказываю, как его изрежу, если убежит, развязываю ему руки, помогаю выбраться из лифта. Руки у него раздуло – может, и впрямь я завязал туговато. Идет и все время хватается за грудь, будто боится, как бы она не расползлась от малюсеньких порезов. И опять хнычет. О Господи, только не здесь, неужели у тебя нет настоящего туалета? Я здесь не могу. Отвечаю: не можешь, не надо, а он снова ноет. Я объясняю: мы ушли в другой конец здания, далеко от лифта, здесь тебе будет место для дерьма.
Он снова ноет: не могу, когда ты смотришь, Пуук. Подожди снаружи.
Ну уж нет. Я не идиот. Оставь его, а он сбежит. Я сложил руки на груди, покачал головой, стукнул ногой и сказал: через пару минут снова отведу тебя назад, делай в лифте. Ну, он присел в углу и все скулит.
Да, верхнему ни в жисть бы не выжить на улице. Больно хилый. И вообще, что за имя у него – Джаред? Он все добавляет: «Тяни ир», но уж это я не беру в голову. Какой еще «ир» и зачем его тянуть?
Нужно как-то его продать, пока я еще от него не рехнулся. Неплохо бы с Чангом посоветоваться, да ведь старик начнет про все выпытывать. Прошлый раз вон как обувку трудно с ним сторговать – чуть кожу с меня не содрал, так выспрашивал. Где взял, да почему такие хорошие, да что ты, Пуук, задумал?
Уф!
И Сви с Джэгом какие-то двинутые. Глядят на меня странно, побыстрее сворачивают. Наверняка сказали Карло про мою добычу, и он хочет отобрать. Тут настанет конец Пууку – или Карло. Просто так моего Джареда-верхнего я не отдам.
В следующий раз, когда я повел его в место для дерьма, он бухнулся на колени и ревет: пожалуйста, Пуук, не связывай руки, очень больно. Я толкнул его на пол, сажусь сверху, чтоб связать, а у него руки и впрямь жутко распухли и кровят. Калеку никто не купит. Да и рассказывает складно. Похоже на Чанга. Заставляю его все время повторять: пожалуйста, Пуук, я сделаю как скажешь.
Для безопасности я снова сунул его в лифт, а сверху, на люк, накидал груду кирпичей. Он там все скулит, да мне по барабану. А потом надоело его нытье. Он не может без света, а мне чё? И вообще скоро вернусь. Самое позднее завтра.
Я искал Сви и Джэга, чтобы узнать, зачем они так быстро смываются, да еще глядят странно, но нигде не найти. Старшая Сестра могла бы сказать, но нужно найти ее на улице. Я бродил кругом, но не приближался к укрытию. Нет, так нечестно – Карло должен был поставить мне метку. Я готов больше, чем Сви с Джэгом. Они обещали Пууку никому не говорить, а сами вроде кинули. Я знаю их обоих с сосунков: темнят что-то. Проговориться кому про этого проклятого верхнего Джареда?
Да, жратвы-то у меня для него хватает, а вот с водой туго. В моем укрытии трубы забиты ржавчиной. На улицах вода в лужах до того грязная, даже мне невмоготу такую пить. Можно бы пойти к реке, а толку? От нее такая вонь. Те нижние, кто из нее пьет, рано или поздно помирают. Не знаю, что делать.
Больно неохота, но придется спросить у Чанга. Я стучусь к нему в дверь. Не отвечает. Я со всей силы пну дверь ногой, да только сам взвыл от боли. На другой стороне улицы надо мной засмеялся парнишка-мид Солл. Я хватаю булыжник, швырь ему в голову. Промахнулся, ударил по плечу, но тот все равно воет. Я поймал его в дверях бывшего склада.
– Отстань, Пуук!
Помладше меня, ну и взмолился.
– Будешь хихикать, дерьмовая рожа? – Я вытащил нож.
Солл тут же заныл:
– Ниче тако не хотел, Пуук!
Неплохо бы его прикончить, особенно теперь, когда Карло отказался меня метить. Но если другие миды увидят, Карло меня в живых не оставит. Я вздыхаю:
– Гони мзду.
Он вывернул карманы: |
– Нету ничго.
Я так и думал.
– Твоя мзда – разыщешь Сви и Джэга. Приведи их побыстрей.
Солл убежал.
Я сижу у дверей, жду. Думаю, Сви не будет прятаться, когда услышит, что я его жду. Он знает, как я ловко владею ножом.
Минут через двадцать гляжу: вышагивает по улице Джэг, глядит по сторонам, бутта какой-нибудь турист-верхний.
– Эй, Джэг, давай сюда! – кричу я ему. – Ты чего замышляешь, а?
– Ничего не замышляю.
Ну, невинный младенец!
Я загородил ему дорогу, он и остановился. Вот тупица! Это ж надо: Карло вырезал метку ему, а не мне!
– Решил надуть Пуука, да? Сказать Карло про моего верхнего?
– Не!
– Ну все, вот я с тобой разделаюсь!
Нужно по-настоящему разозлиться, чтоб напасть на Джэга.
– Не говорил он! – за моей спиной кто-то крикнул, и я тут же развернулся.
Сви, но без ножа. Запястье обмотано тряпкой.
– Ладно. А ты?
Сви отвернулся, молчит.
Я с презрением показал на запястье:
– Это так носишь рубаху верхнего?
Он краснеет. Теперь мне стало и вправду любопытно. Я показывал на нож и негромко так говорю:
– Думал, Джэг и Сви – друзья Пуука. Разве я вам не доверял, даже показал, куда прячу верхнего. Что скрываете?
Переглянулись. Джэг пожал плечами и говорит Сви:
– Он поможет нам пришить этого.
– Хватит! Кого пришить? Говорите прямо, не путайте меня! – Теперь я уже злюсь по-настоящему.
Сви сначала смущался, потом медленно стянул повязку. Гляжу – порез.
– В драке? Подумаешь.
Он опустил голову.
– Верхний порезал.
– Проклятые верхние! Спускаются с неба на вертах, думают, всем владеют! Если пара верхних накинулась на тебя и пырнула, ты не виноват.
– Всего один.
– Коп?
Наверно, так и есть, раз порезать Сви.
Сви качает головой.
Значит, один верхний.
– Выперли с нашей территории?
– Э-э-э…
– Он оставался здесь всю ночь, – выпалил Джэг. Ну и чушь несут.
– Как?
– Прячется.
Джэг огляделся и тише:
– Мы следили за им. Под машиной спал.
– Почему ночью его не пришили?
Молчат. Зенки отводят.
Не может быть настоящим верхним.
– Где он?
Сви показал на крышу.
Я гляжу подозрительно:
– Решил меня надуть?
– Не. Он весь день на крыше. Прячется.
Я гордо выпрямился.
– Ладно, пришью его для вас. Но после дадите мзду.
– Какую? Сколько?
Я думаю.
– Воду. Из мидовых труб. Много.
– У нас не будет много, Пуук. С водой жутко плохо.
У меня мурашки по коже. Вода кончается. Беда. Нужно спросить старого Чанга, когда он вернется.
– Значит, сколько сможете, но побольше.
Они быстро соглашаются. Я лез на крышу старого склада, перепрыгивая плохие места на лестнице. Миды все крыши знают на своей территории – на случай опасности. Там, где мы идем, очень много дыр в крыше, нужно все время быть начеку. Забравшись наверх, я поглядел вокруг. Нет верхнего.
– Пуук, не здесь, а вон там, напротив. – Сви нервничает.
Вздохнув, я перелез на другую сторону.
– Идем. Пошли!
– Шшш! – Они оглядываются, словно ждут бродов или сабов.
Я тихо подошел к углу и заглянул за него.
На краю крыши сидит мальчишка и смотрит вниз. Рядом с ним сумка, набитая всякой всячиной. В заднем кармане – блестящая телефонная трубка красного цвета. Однажды я видел такую трубку у Карло – он выхватил ее у туриста-верхнего из автобуса. Карло снова и снова нажимал на кнопки. Когда кто-нибудь отвечал, он ругался в трубку. Веселья хватило на пару дней. А потом перестала работать. Ничего, только какой-то голос говорит: «Номер отключен».
– Этот? – показываю я.
Джэг кивнул.
Я вытаскиваю нож, прячу за спину и спокойно иду.
– Эй ты, верхнее дерьмо!
Он обернулся.
– Вот пришью тя, раз резанул Джэга! – Я подхожу ближе.
Он встает:
– Здравствуйте.
Я даже пасть разинул. Этот порезал Джэга? Меньше меня и даже Солла. Я успокоился, и мне стало смешно. Всего лишь какой-то малявка.
– Рад нашей встрече. Добрый день, мистер Джэг.
Я повернулся к Сви и презрительно гляжу на него:
– Да, чтоб одолеть такого малыша, понадобится человек десять. Бедняга Сви…
Совсем забыл, что у меня за спиной нож и верхний может его увидеть.
Мальчишка отодвинулся подальше от меня, поближе к краю крыши. Дурак. Совсем не соображает про опасность.
Я держу нож так, как учил Карло.
– Что делаешь, верхний?
– Ищу друга. Опустите, пожалуйста, нож. Кто-нибудь может порезаться.
Я хмыкнул: «Это точно», – и задумался: пырнуть его ножом или спихнуть с крыши, посмотреть, как он сыграет вниз?
Он перевел взгляд на Сви и вдруг сузил глаза:
– Откуда у тебя эта рубашка?
– Моя мзда.
– Вчера на тебе ее не было.
– Пожалел надеть.
Верхний аж покраснел от злости:
– Она не твоя!
Сви пятится назад, будто верхний собирается отнять у него рубаху.
– Отстань от меня!
Верхний идет, но я встал между ними с ножом впереди.
– Ну, верхний, пришью сечас. Будешь…
Небо перевернулось, и крыша со всей силы грохнулась на меня. Падая, я выставил руку вперед и здорово зашиб ее.
– Уууууу!
Минуту мне нечем было дышать. Потом я кое-как встал на колени. Нож куда-то делся. Сви несся, как никогда в своей жизни, на другую крышу, а верхний его догоняет. Джэг спрятался за углом. Сви и верхний исчезли в здании.
Я встал на ноги.
– Долбаный верхний!
Все тело болело. Я глянул на руку: вся расцарапана и кровь. Джэг отступил. А я разозлился.
– Значит, прятался, вместо того чтоб помочь?
Я кинулся на него и лягнул меж ног.
– Вот так друг называется!
Я пинал его со всей силы. Он ныл, не надо Пуук, не надо, и отползал к стене, но я не слушал. Проклятые верхние!
Когда я разделался с Джэгом, Сви и придурочного верхнего след простыл. Рука у меня была ободрана. Я не хотел показываться вашингтонскому Джареду-верхнему в таком виде. Если начнет насмехаться, я его точно прикончу. К укрытию мидов подойти не могу – вдруг там Карло, а магазин Чанга закрыт.
Ну и денек выдался.
А опосля до меня дошло: на улице творится странное. Броды не стоят на краю территории, поджидая мзды. Миды тоже. Мне удивительно, с чего это все разленились. И тут я вспомнил про встречу старого Чанга.
Я задумался: интересно, на кого похожи дальние племена? Может, тоже в таких дурацких одежках, как сабы?
Черт, а почему б и нет? Джаред никуда не денется, а у Пуука никаких дел нет. Я сбегал в свое укрытие, взять несколько консерв на случай, если кто внезапно спросит про мзду, и отправился в сторону 42-й.
Пуук не дурак и по территории бродов не шагает, как по собственной. Ни к чему напрашиваться на неприятности. Я иду осторожно, гляжу по сторонам. После территории бродов попал к мидам на 42-ю. Из дверей кто-то коротко свистнул. Я замер на месте, раздумывая: мальчик Пуук, а не уносить ли тебе отсюда ноги, если хочешь жить?
– Что тут делашь, малыш?
Здоровенный мид, который толкнул Пуука, когда мы шли с Чангом.
Я тут же выпрямился. У меня нет метки? Зато у меня есть пленник, свое укрытие и консерв на всю зиму хватит. Никакой я не малыш!
– Иду на встречу, – с вызовом говорю я. Он хмурится:
– А мзда?
– Не нужна. Сегодня особый день. Так говорит Чанг.
Надеюсь, двинутый старый нейтрал знал, о чем говорил.
– Встреча для главарей.
– Для всех, кто хочет!
Точно не знаю, но не показал виду.
Он со злостью машет рукой:
– Давай, иди, но после встречи я до тебя доберусь! Хотелось бежать, но я пошел не торопясь.
Перед входом в укрытие сабов на 42-й не так пусто, как обычно. Люди стоят кучками, беспокойно оглядываются. Все из разных племен.
Мид с 35-й вроде меня редко видит других нижних, кроме ближайших соседей – других мидов, бродов, ну, может, роков. Но когда живешь со старым Чангом, к нему приходит тьма народу из других племен. А иногда и я ходил вместе с ним, ждал, пока он бурчит и платит мзду другим племенам, которых в обычной жизни никогда не встретишь.
Потому Пуук не очень удивлялся, пока глядел на одежки и метки племен. Исты, уошхайты, юны, харлы и другие. Но я замечаю: все держатся своих, стоят напряженно, будто перед грозой, когда вот-вот ударит молния.
Еще чуток, и начнется потасовка. Я отошел подальше от ближайшей кучки людей и очутился возле лестницы сабов.
– Чё те, парень?
Я развернулся. Снизу на меня глядит тощий саб.
– Пришел на встречу.
– Да ты еще маленький. Давай домой.
Я разозлился:
– Встреча для всех нижних, кто захотел прийти!
– Про мальчишек не знаю. Эй, Кард! Малышей тоже пропускаем на встречу?
Снизу отвечает другой голос:
– Никто не говорил, Чако.
Я спрашиваю:
– Где будет встреча?
– Внизу, в большом зале. – Он показал направление. – А что у тебя в мешке?
– Не твое дело!
– Спустись вниз, живо научу, как разговаривать с сабом…
Вдруг Пууку надоело, что со ним обращаются, как с маленьким. Я закинул мешок на плечи и пошел вниз. Может, меня и пришьют, ну и пусть. Чанг говорит, история делается. Хочу видеть.
– Где старый Чанг?
– Какая тебе раз…
– У меня мешок, что он просил принести.
На меня смотрят с подозрением, и я добавил:
– Принес ево лекарства, на всяк случай.
– Ну, не знаю… – Саб почесался – Он занят с…
– Пуук!
Я поворачиваюсь, вижу Элли.
– Что тут зависаешь?
– Скажи этому тупице: я к Чангу, как… Эй! – Я едва успеваю увернуться. – Скажи ему!
Мешком я заслонился от разъяренного саба.
– Прошлый раз Пуук приходил с Чангом, – подтвердила Элли. – Пропусти его, Чако.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Я побледнел.
– Чтоб зажило, верхний. – Он постучал себя по груди. – Карло так делает, когда метит.
– Прошу тебя!
– Чтоб зажило. Теперь будет полегче. – Он вытащил тряпку и бутылочку. – Не дергайся.
Он приблизился, и я стиснул зубы. Спорить было бесполезно.
Когда с пыткой было покончено, я лег на пол и время от времени не удерживался от стона. Пуук осуждающе хмыкнул и постучал себя по груди.
– Прям как Джэг. Ой! Ай!
– Слушай, трущобник, давай я сотворю с тобой такое! – огрызнулся я.
Он поднял брови, словно обдумывал мое предложение.
– Не, должен Карло. И вздохнул.
– Пошел спать. Утром покормлю. Он поднял фонарь.
– Слушай, я не могу без света, – напряженно проговорил я. – Оставь мне лампочку.
Он помотал головой.
– Не. Не оставлю. Больно дорогая.
– НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ СВЯЗАННОГО В ТЕМНОТЕ!
Похоже, он почувствовал мою панику, но с негодованием сказал:
– Чтоб я оставил свет вашингтонскому верхнячку, а сам в темноте свалился?
– Пуук, ради бога!
Он вздохнул:
– Ладно, ладно, останусь тут.
Я рассчитывал совсем на другое. Оцепенев, я смотрел, как он прямо в одежде улегся на спину и убавил свет.
– Спи, верхний.
Я лежал на боку. Страшно болела грудь. Брюки были сырыми. Лучше не вспоминать, из-за чего. Я облизал губы. Хорошо бы еще поесть. Кажется, он принес две банки консервов?
– Пуук, что мы ели?
– Консерву.
– Было вкусно.
Я надеялся, что он поймет намек.
Молчание.
– Где ты ее достал?
– Мена. Теперь у меня куча.
– А можно мне еще?
Он снова вздохнул.
– Ну ты и зануда, верхний. Ладно.
Он встал, вынул из мешка другую банку и вскрыл ее.
– На.
У меня глаза на лоб полезли.
– Подожди!
– Ты чё?
– Подержи банку у света, чтобы можно было прочитать!
Я прищурился, вглядываясь в надпись.
– О Господи! – выдохнул я, – Ах ты ублюдок!
– Чё случилось?
– Иди в задницу! – Я изогнулся и со всей силы двинул ногой, целясь ему в живот. Он охнул и свалился.
Я нагнулся и попытался извергнуть из себя все, что проглотил.
– А ну стой!
Он подполз и встряхнул меня.
– Чё случилось?
– Ты кормил меня собачьей едой!
Он нахмурился:
– И чё? Я все время это ем!
Я в отчаянии начал дергать веревки и тут же взвыл от боли. Что-то лопнуло на груди. Я посмотрел вниз и увидел выступившую кровь.
– Да что же это такое! – Я беспомощно заплакал. Пуук наблюдал, сидя в углу. Лицо приняло озабоченное выражение.
– Чё такого? – пробормотал он, – Жратва, и все. Хрена ли разницы, чё жрать – собачью еду или собак?
Я заплакал навзрыд.
Глаза у него заблестели.
– Слышь, верхний, не надо, – уговаривал он. – Не хотел обидеть.
Он попытался погладить меня по голове. Я вырвался.
Он сел рядом, прижав меня вниз, заставил лечь на спину, так что моя голова оказалась у него на коленях, как на подушке, и убавил свет. Я пытался высвободиться, но бесполезно.
В полном отчаянии я лежал и всхлипывал. Прошло много времени, прежде чем мое дыхание успокоилось.
Через какое-то время я заснул, чувствуя у себя на голове его руку.
23. Пуук
Когда Чанг балабонил про древние замки и лыцарей, это здорово: сжигать замки, резать вражеских солдат. Но Пуук запомнил: содержание пленника гораздо тяжелее, чем он думал.
В книгах Чанга не говорится, что захватчик даже не может на улицу выйти без беспокойства: как бы пленник не свалил. Даже нет упоминания, что нужно таскать наверх воду, самому скармливать ему каждый кусок, слушать, как жалуется на еду и плачет, пока не заснет.
Уф, я готов сам его пришить и продать одежку.
Назавтра я снес Чангу обувку верхнего, поменял на кучу консерв – теперь Пуук не беспокоится, что жевать зимой. Такой отличной обувки в жизни не видал: ни одной дырочки. Думаете, верхний обрадовался жратве? Заныл – консерва для собак, а не для людей.
Этот верхний, похоже, туповат. Не догоняет простых вещей, что ему говорит Пуук, даже если громко. Все время ноет: Пуук, пожалуйста, ослабь веревку хоть чуть-чуть, я буду хорошо себя вести. Пожалуйста, Пуук, отведи меня в туалет, здесь не могу, ради бога, неужели не понимаешь, мне нужно поссать, ПОЖАЛУЙСТА.
Я машу у него перед носом ножом, рассказываю, как его изрежу, если убежит, развязываю ему руки, помогаю выбраться из лифта. Руки у него раздуло – может, и впрямь я завязал туговато. Идет и все время хватается за грудь, будто боится, как бы она не расползлась от малюсеньких порезов. И опять хнычет. О Господи, только не здесь, неужели у тебя нет настоящего туалета? Я здесь не могу. Отвечаю: не можешь, не надо, а он снова ноет. Я объясняю: мы ушли в другой конец здания, далеко от лифта, здесь тебе будет место для дерьма.
Он снова ноет: не могу, когда ты смотришь, Пуук. Подожди снаружи.
Ну уж нет. Я не идиот. Оставь его, а он сбежит. Я сложил руки на груди, покачал головой, стукнул ногой и сказал: через пару минут снова отведу тебя назад, делай в лифте. Ну, он присел в углу и все скулит.
Да, верхнему ни в жисть бы не выжить на улице. Больно хилый. И вообще, что за имя у него – Джаред? Он все добавляет: «Тяни ир», но уж это я не беру в голову. Какой еще «ир» и зачем его тянуть?
Нужно как-то его продать, пока я еще от него не рехнулся. Неплохо бы с Чангом посоветоваться, да ведь старик начнет про все выпытывать. Прошлый раз вон как обувку трудно с ним сторговать – чуть кожу с меня не содрал, так выспрашивал. Где взял, да почему такие хорошие, да что ты, Пуук, задумал?
Уф!
И Сви с Джэгом какие-то двинутые. Глядят на меня странно, побыстрее сворачивают. Наверняка сказали Карло про мою добычу, и он хочет отобрать. Тут настанет конец Пууку – или Карло. Просто так моего Джареда-верхнего я не отдам.
В следующий раз, когда я повел его в место для дерьма, он бухнулся на колени и ревет: пожалуйста, Пуук, не связывай руки, очень больно. Я толкнул его на пол, сажусь сверху, чтоб связать, а у него руки и впрямь жутко распухли и кровят. Калеку никто не купит. Да и рассказывает складно. Похоже на Чанга. Заставляю его все время повторять: пожалуйста, Пуук, я сделаю как скажешь.
Для безопасности я снова сунул его в лифт, а сверху, на люк, накидал груду кирпичей. Он там все скулит, да мне по барабану. А потом надоело его нытье. Он не может без света, а мне чё? И вообще скоро вернусь. Самое позднее завтра.
Я искал Сви и Джэга, чтобы узнать, зачем они так быстро смываются, да еще глядят странно, но нигде не найти. Старшая Сестра могла бы сказать, но нужно найти ее на улице. Я бродил кругом, но не приближался к укрытию. Нет, так нечестно – Карло должен был поставить мне метку. Я готов больше, чем Сви с Джэгом. Они обещали Пууку никому не говорить, а сами вроде кинули. Я знаю их обоих с сосунков: темнят что-то. Проговориться кому про этого проклятого верхнего Джареда?
Да, жратвы-то у меня для него хватает, а вот с водой туго. В моем укрытии трубы забиты ржавчиной. На улицах вода в лужах до того грязная, даже мне невмоготу такую пить. Можно бы пойти к реке, а толку? От нее такая вонь. Те нижние, кто из нее пьет, рано или поздно помирают. Не знаю, что делать.
Больно неохота, но придется спросить у Чанга. Я стучусь к нему в дверь. Не отвечает. Я со всей силы пну дверь ногой, да только сам взвыл от боли. На другой стороне улицы надо мной засмеялся парнишка-мид Солл. Я хватаю булыжник, швырь ему в голову. Промахнулся, ударил по плечу, но тот все равно воет. Я поймал его в дверях бывшего склада.
– Отстань, Пуук!
Помладше меня, ну и взмолился.
– Будешь хихикать, дерьмовая рожа? – Я вытащил нож.
Солл тут же заныл:
– Ниче тако не хотел, Пуук!
Неплохо бы его прикончить, особенно теперь, когда Карло отказался меня метить. Но если другие миды увидят, Карло меня в живых не оставит. Я вздыхаю:
– Гони мзду.
Он вывернул карманы: |
– Нету ничго.
Я так и думал.
– Твоя мзда – разыщешь Сви и Джэга. Приведи их побыстрей.
Солл убежал.
Я сижу у дверей, жду. Думаю, Сви не будет прятаться, когда услышит, что я его жду. Он знает, как я ловко владею ножом.
Минут через двадцать гляжу: вышагивает по улице Джэг, глядит по сторонам, бутта какой-нибудь турист-верхний.
– Эй, Джэг, давай сюда! – кричу я ему. – Ты чего замышляешь, а?
– Ничего не замышляю.
Ну, невинный младенец!
Я загородил ему дорогу, он и остановился. Вот тупица! Это ж надо: Карло вырезал метку ему, а не мне!
– Решил надуть Пуука, да? Сказать Карло про моего верхнего?
– Не!
– Ну все, вот я с тобой разделаюсь!
Нужно по-настоящему разозлиться, чтоб напасть на Джэга.
– Не говорил он! – за моей спиной кто-то крикнул, и я тут же развернулся.
Сви, но без ножа. Запястье обмотано тряпкой.
– Ладно. А ты?
Сви отвернулся, молчит.
Я с презрением показал на запястье:
– Это так носишь рубаху верхнего?
Он краснеет. Теперь мне стало и вправду любопытно. Я показывал на нож и негромко так говорю:
– Думал, Джэг и Сви – друзья Пуука. Разве я вам не доверял, даже показал, куда прячу верхнего. Что скрываете?
Переглянулись. Джэг пожал плечами и говорит Сви:
– Он поможет нам пришить этого.
– Хватит! Кого пришить? Говорите прямо, не путайте меня! – Теперь я уже злюсь по-настоящему.
Сви сначала смущался, потом медленно стянул повязку. Гляжу – порез.
– В драке? Подумаешь.
Он опустил голову.
– Верхний порезал.
– Проклятые верхние! Спускаются с неба на вертах, думают, всем владеют! Если пара верхних накинулась на тебя и пырнула, ты не виноват.
– Всего один.
– Коп?
Наверно, так и есть, раз порезать Сви.
Сви качает головой.
Значит, один верхний.
– Выперли с нашей территории?
– Э-э-э…
– Он оставался здесь всю ночь, – выпалил Джэг. Ну и чушь несут.
– Как?
– Прячется.
Джэг огляделся и тише:
– Мы следили за им. Под машиной спал.
– Почему ночью его не пришили?
Молчат. Зенки отводят.
Не может быть настоящим верхним.
– Где он?
Сви показал на крышу.
Я гляжу подозрительно:
– Решил меня надуть?
– Не. Он весь день на крыше. Прячется.
Я гордо выпрямился.
– Ладно, пришью его для вас. Но после дадите мзду.
– Какую? Сколько?
Я думаю.
– Воду. Из мидовых труб. Много.
– У нас не будет много, Пуук. С водой жутко плохо.
У меня мурашки по коже. Вода кончается. Беда. Нужно спросить старого Чанга, когда он вернется.
– Значит, сколько сможете, но побольше.
Они быстро соглашаются. Я лез на крышу старого склада, перепрыгивая плохие места на лестнице. Миды все крыши знают на своей территории – на случай опасности. Там, где мы идем, очень много дыр в крыше, нужно все время быть начеку. Забравшись наверх, я поглядел вокруг. Нет верхнего.
– Пуук, не здесь, а вон там, напротив. – Сви нервничает.
Вздохнув, я перелез на другую сторону.
– Идем. Пошли!
– Шшш! – Они оглядываются, словно ждут бродов или сабов.
Я тихо подошел к углу и заглянул за него.
На краю крыши сидит мальчишка и смотрит вниз. Рядом с ним сумка, набитая всякой всячиной. В заднем кармане – блестящая телефонная трубка красного цвета. Однажды я видел такую трубку у Карло – он выхватил ее у туриста-верхнего из автобуса. Карло снова и снова нажимал на кнопки. Когда кто-нибудь отвечал, он ругался в трубку. Веселья хватило на пару дней. А потом перестала работать. Ничего, только какой-то голос говорит: «Номер отключен».
– Этот? – показываю я.
Джэг кивнул.
Я вытаскиваю нож, прячу за спину и спокойно иду.
– Эй ты, верхнее дерьмо!
Он обернулся.
– Вот пришью тя, раз резанул Джэга! – Я подхожу ближе.
Он встает:
– Здравствуйте.
Я даже пасть разинул. Этот порезал Джэга? Меньше меня и даже Солла. Я успокоился, и мне стало смешно. Всего лишь какой-то малявка.
– Рад нашей встрече. Добрый день, мистер Джэг.
Я повернулся к Сви и презрительно гляжу на него:
– Да, чтоб одолеть такого малыша, понадобится человек десять. Бедняга Сви…
Совсем забыл, что у меня за спиной нож и верхний может его увидеть.
Мальчишка отодвинулся подальше от меня, поближе к краю крыши. Дурак. Совсем не соображает про опасность.
Я держу нож так, как учил Карло.
– Что делаешь, верхний?
– Ищу друга. Опустите, пожалуйста, нож. Кто-нибудь может порезаться.
Я хмыкнул: «Это точно», – и задумался: пырнуть его ножом или спихнуть с крыши, посмотреть, как он сыграет вниз?
Он перевел взгляд на Сви и вдруг сузил глаза:
– Откуда у тебя эта рубашка?
– Моя мзда.
– Вчера на тебе ее не было.
– Пожалел надеть.
Верхний аж покраснел от злости:
– Она не твоя!
Сви пятится назад, будто верхний собирается отнять у него рубаху.
– Отстань от меня!
Верхний идет, но я встал между ними с ножом впереди.
– Ну, верхний, пришью сечас. Будешь…
Небо перевернулось, и крыша со всей силы грохнулась на меня. Падая, я выставил руку вперед и здорово зашиб ее.
– Уууууу!
Минуту мне нечем было дышать. Потом я кое-как встал на колени. Нож куда-то делся. Сви несся, как никогда в своей жизни, на другую крышу, а верхний его догоняет. Джэг спрятался за углом. Сви и верхний исчезли в здании.
Я встал на ноги.
– Долбаный верхний!
Все тело болело. Я глянул на руку: вся расцарапана и кровь. Джэг отступил. А я разозлился.
– Значит, прятался, вместо того чтоб помочь?
Я кинулся на него и лягнул меж ног.
– Вот так друг называется!
Я пинал его со всей силы. Он ныл, не надо Пуук, не надо, и отползал к стене, но я не слушал. Проклятые верхние!
Когда я разделался с Джэгом, Сви и придурочного верхнего след простыл. Рука у меня была ободрана. Я не хотел показываться вашингтонскому Джареду-верхнему в таком виде. Если начнет насмехаться, я его точно прикончу. К укрытию мидов подойти не могу – вдруг там Карло, а магазин Чанга закрыт.
Ну и денек выдался.
А опосля до меня дошло: на улице творится странное. Броды не стоят на краю территории, поджидая мзды. Миды тоже. Мне удивительно, с чего это все разленились. И тут я вспомнил про встречу старого Чанга.
Я задумался: интересно, на кого похожи дальние племена? Может, тоже в таких дурацких одежках, как сабы?
Черт, а почему б и нет? Джаред никуда не денется, а у Пуука никаких дел нет. Я сбегал в свое укрытие, взять несколько консерв на случай, если кто внезапно спросит про мзду, и отправился в сторону 42-й.
Пуук не дурак и по территории бродов не шагает, как по собственной. Ни к чему напрашиваться на неприятности. Я иду осторожно, гляжу по сторонам. После территории бродов попал к мидам на 42-ю. Из дверей кто-то коротко свистнул. Я замер на месте, раздумывая: мальчик Пуук, а не уносить ли тебе отсюда ноги, если хочешь жить?
– Что тут делашь, малыш?
Здоровенный мид, который толкнул Пуука, когда мы шли с Чангом.
Я тут же выпрямился. У меня нет метки? Зато у меня есть пленник, свое укрытие и консерв на всю зиму хватит. Никакой я не малыш!
– Иду на встречу, – с вызовом говорю я. Он хмурится:
– А мзда?
– Не нужна. Сегодня особый день. Так говорит Чанг.
Надеюсь, двинутый старый нейтрал знал, о чем говорил.
– Встреча для главарей.
– Для всех, кто хочет!
Точно не знаю, но не показал виду.
Он со злостью машет рукой:
– Давай, иди, но после встречи я до тебя доберусь! Хотелось бежать, но я пошел не торопясь.
Перед входом в укрытие сабов на 42-й не так пусто, как обычно. Люди стоят кучками, беспокойно оглядываются. Все из разных племен.
Мид с 35-й вроде меня редко видит других нижних, кроме ближайших соседей – других мидов, бродов, ну, может, роков. Но когда живешь со старым Чангом, к нему приходит тьма народу из других племен. А иногда и я ходил вместе с ним, ждал, пока он бурчит и платит мзду другим племенам, которых в обычной жизни никогда не встретишь.
Потому Пуук не очень удивлялся, пока глядел на одежки и метки племен. Исты, уошхайты, юны, харлы и другие. Но я замечаю: все держатся своих, стоят напряженно, будто перед грозой, когда вот-вот ударит молния.
Еще чуток, и начнется потасовка. Я отошел подальше от ближайшей кучки людей и очутился возле лестницы сабов.
– Чё те, парень?
Я развернулся. Снизу на меня глядит тощий саб.
– Пришел на встречу.
– Да ты еще маленький. Давай домой.
Я разозлился:
– Встреча для всех нижних, кто захотел прийти!
– Про мальчишек не знаю. Эй, Кард! Малышей тоже пропускаем на встречу?
Снизу отвечает другой голос:
– Никто не говорил, Чако.
Я спрашиваю:
– Где будет встреча?
– Внизу, в большом зале. – Он показал направление. – А что у тебя в мешке?
– Не твое дело!
– Спустись вниз, живо научу, как разговаривать с сабом…
Вдруг Пууку надоело, что со ним обращаются, как с маленьким. Я закинул мешок на плечи и пошел вниз. Может, меня и пришьют, ну и пусть. Чанг говорит, история делается. Хочу видеть.
– Где старый Чанг?
– Какая тебе раз…
– У меня мешок, что он просил принести.
На меня смотрят с подозрением, и я добавил:
– Принес ево лекарства, на всяк случай.
– Ну, не знаю… – Саб почесался – Он занят с…
– Пуук!
Я поворачиваюсь, вижу Элли.
– Что тут зависаешь?
– Скажи этому тупице: я к Чангу, как… Эй! – Я едва успеваю увернуться. – Скажи ему!
Мешком я заслонился от разъяренного саба.
– Прошлый раз Пуук приходил с Чангом, – подтвердила Элли. – Пропусти его, Чако.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63