..
— Обойма будет уже пуста. Вы же стреляли, рождая параллельные миры, ветвили мир? Первая пуля из вашей обоймы осталась в чьей-то голове в первой ветви, вторая улетела в молоко и застряла в заборе, родив второй параллельный мир, — ну и так далее…
— Так, хорошо. А если мне надо всю обойму выпустить в первом же параллельном мире, не порождая шесть остальных?
— Вы отключаете режим ветвления и с этого момента застреваете в первом параллельном мире.
— Ничем не рискуя?
— Ничем. Вы же сами пришли из основного мира. Мы его называем исходным. Или нулевым, чтобы не сбиваться со счета.
— Иными словами, моя главная задача — выпрыгнуть из нулевого мира, из мира, в котором я родился, так? И дальше я уже ничем не рискую?
— Совершенно верно! — Коптин задумчиво пожевал губами. — Если не считать того, что в любом из параллельных миров вас могут убить другие.
— Как так?
— Да очень просто! Вы там — гость. Вы из другого мира. Сами вы себя не убьете. Но вас могут застрелить местные, так сказать. Ну и как? Что скажете?
— Понятно в общих чертах. Но ведь запутаешься… Что делаешь? Зачем? В каком ты мире?
— Это как раз просто. Каждый возникающий параллельный мир автоматически учитывается, регистрируется, ему сразу присваивается индекс, штрих-код. У вас будет с собой небольшой прибор, нечто вроде дистанционки. Вот такой, смотрите.
Коптин извлек из кармана прибор, похожий на крутой пульт дистанционного управления, с массой кнопок и небольшим экраном, как сотовый телефон.
— Карманный компьютер какой-то…
— Вроде. Правда, цена у него просто умопомрачительная. Причем себестоимость! При штатной работе на дисплее высвечен номер мира, в котором вы находитесь. Вы можете перескакивать из одного параллельного мира в другой точно так же, как вы меняете каналы на телевизоре. Кнопка в центре возвращает вас мгновенно в исходный мир, в наш, в нулевой. Одно нажатие — и вы в нашем мире, и хронолет перед вами! А вот летать по разным временам и параллельным мирам — тут навигация. Целая наука. Вопросы есть?
— Есть. Вопрос языка, общения. Попав в прошлое, хорошо было бы…
— Понимать, что вокруг говорят, и свободно говорить самому? — подхватил Коптин. — Это тоже учтено. Под самым экраном первый ряд сенсоров управляют анализатором, логикой, структурным лингвистическим анализом, самообучающимся блоком сленга и арго, синтезатором биотоков. Словом, оказавшись в любой стране и в любом времени, вы за минуты овладеете языком — начнете понимать и говорить на нем свободно, как на русском. Здесь, кстати, более десяти тысяч языков, диалектов, наречий уже впечатано.
— И в том числе языков прошлого, мертвых языков?
— Ну да. Лингвисты и математики совершили сотни командировок, денег спалили без счета. А то откуда бы такая себестоимость прибора?
— Понятно…
Коптин осторожно убрал прибор в карман.
— Ну как, согласны?
— Согласен с чем? — удивился Аверьянов.
— Работать с нами, естественно, — хмыкнул Коптин. Аверьянов сдержанно рассмеялся.
— Что тут смешного, Николай Николаевич?
— Тут много смешного, Сергей Ильич. Смешно, что вы меня за дурака держите и приглашаете вместе с тем сотрудничать.
— С чего вы взяли?
— Ну как же? Все, о чем вы мне рассказали, — это инструмент. Если хотите, новый тип оружия. Прекрасного, очень мощного оружия, да. Но готов ли я с вами сотрудничать — это не только вопрос, какой лопатой копать и каким молотком колотить… Есть еще немаловажный вопрос — цель. С какой целью копать? Кого закапывать? И кого молотком колотить?
— Про цель я вам пока сказать не могу.
— Тогда я могу дать вам ответ: нет. Не зная цели, я с вами работать не буду.
— А мне казалось, что вы присягу принимали… — съязвил Коптин.
— Да, было такое! Но когда речь идет о присяге, тогда не спрашивают, согласен ли ты.
— Это правильно. Тогда договоримся так. Мы с вами просто знакомились. Провели предварительную беседу, ни к чему не обязывающую. Подумаем. И вы подумайте. Может, мы еще вернемся когда-нибудь к этой теме. Договорились?
— Так точно.
— Прекрасно. По рукам. Простите, что от отдыха отвлек.
— Разрешите идти?
— Идите, конечно! — по-дружески кивнул Коптин.
* * *
— Ты куда сейчас, в полк? — спросил Колю на выезде дежурный по КПП, знакомый офицер.
— Да нет, домой. Я в отпуске.
— Слушай, не в службу, а в дружбу: заверни по пути в полк, а то вот капраз тут командированный, уехать к вам в часть не может. Коробка передач у него полетела, автомат, а у нас все легковушки в разгоне, как на грех! Кто на рыбалку, кто к теще на блины. Пустой гараж, ну — воскресенье!
— Давай, ладно — все одно день пропал!
— Вот спасибо! Сюда, пожалуйста! — Дежурный махнул стоящему в отдалении капитану первого ранга. — Как раз по пути! Вот капитан вас с ветерком подвезет! Он тоже… Туда же…
Аверьянов саркастически хмыкнул, но промолчал.
— Астахов Максим Александрович, — протянул руку каперанг, усевшись.
— Николай, — ответил на пожатие Аверьянов, трогаясь. — Можно просто Коля… А вы, я смотрю, из флота… У нас все лужи мелкие…
— Я не из флота. Форма лишь для маскировки. Вы когда-нибудь слышали о телепортационной разведке?
— Не слышал, врать не буду! — соврал Николай на голубом глазу. — Я, товарищ каперанг, эту современную муру не читаю. Фантастику вообще на дух не переношу.
— Ну?
— Конечно! Выдумка. Брехня.
— Брехня бывает и занятная.
— Занятной брехней все каналы по телеку забиты. — Аверьянов фыркнул от отвращения, прикидываясь садовым шлангом. — Я Льва Толстого… Вот!.. Того.
— Чего «того»?
— «Того»? Ценю. За откровенность уважаю — вот чего! Мужик честный был. Севастополь защищал… Русский офицер! И книжки писал прямо, обстоятельно, не уходил от острых вопросов! Вот бросилась эта под паровоз? Есть! Мгновенно так и пишет, не фантазирует: холодная, «груз двести»!
— Почему «груз двести»? — удивился Астахов.
— А вы попробуйте под паровоз прыгнуть, товарищ каперанг… Только в цинке потом. Видок, прикиньте. Не заморозишь все фрагменты тела, верно? Ну, значит, задохнешься хоронить. По жаре, без холодильника! Как считаете, в последний путь провожать идти с цветами и в противогазе — так, что ли? «Груз двести», бесспорно. Хороший роман. Отличный, считаю!
— Хм… — усмехнулся Астахов. — А что вы меня все время «товарищ каперанг» называете? «Товарищ» — это уже в далеком прошлом…
— Кому как! Я живу по-старому. И служу по старинке. Верой и правдой. России-матушке. Царю и отечеству. Не за страх, а за совесть. Нашей советской родине.
Астахов повернулся к нему и насмешливо произнес:
— Вот удивили-то… — Выдержав минутную паузу, он добавил: — Вы на дорогу, капитан, хоть изредка смотрите. А то кирдыкнемся на самом интересном месте… А кстати, вы как к Америке относитесь, капитан?
— Да как и она ко мне. То есть никак. Гори она огнем!
— США, вы имеете в виду?
— В первую очередь. Очень фильмы их надоели. Драки показушные. Ведь если удар в голову нормально прошел, то это все, сливай воду, — свет погас. А у них там только отплюнется и пошел снова костями махать. Но я-то знаю, это — труп. Мне и смешно!
Николай снова резко крутанул руль влево, так что пассажира кинуло на дверцу, и прибавил газу, выйдя на встречную полосу. Начало разговора с этим скользким капразом крайне насторожило его. Теперь задача была больше слушать и меньше предоставлять информацию собеседнику, прикидываясь разговорчивым дурачком. Капраза же следует прессовать, чтобы он меньше себя контролировал.
В последний момент Коля едва уклонился от лобового столкновения с «магирусом», уйдя вправо, но тут же вновь устремился на встречную, встряхнув каперанга.
— Зачем вы едете по встречной полосе? Пустое шоссе ведь!
— Да я нарочно. Развлекаюсь. Пугаю встречных, ясно? Разъездились, козлы. На иномарках…
— Да вы же сами на «опеле»… — удивился Астахов.
— Мне можно, — с улыбкой идиота ответил Николай. — А вам что, поговорить не о чем?
— Поговорить как раз есть о чем, — решился Астахов. — Я смотрю, вы уравновешенный офицер. Задача наша будет такая — подломить Америку, понимаете?
— Нет, не совсем.
— Ну, вы не замечаете, что США беспредельно обнаглели? Читали Бжезинского?
— Да я ж сказал, я читаю Льва Толстого!
— А вот напрасно! Напрасно, что вы при этом еще Бжезинского не читаете! А этот господин пишет, что Россию надо побыстрей расчленить на три отдельных государства — с центром в Петербурге, с центром в Москве. Сибирь отделить в качестве третьего государства.
— И в каком мы государстве окажемся? Ну, вы-то — московском, это понятно. А мы — в московском или в питерском?
— Это совершенно неважно, потому что дальше нас размолотят еще мельче — примерно на пятнадцать княжеств.
— Не выйдет! Разве Кремль согласится владеть одной Красной площадью?
— Вы шутите?
— Не знаю, — пожал плечами Аверьянов. — Вот если нефть найдут под Мавзолеем и алмазы под Лобным местом — тогда, глядишь… А потом, вы забыли: как они нам могут такую козью морду устроить: мы же дружим со Штатами!
— Это вам только кажется. Бжезинский пишет — и он прав, по-моему, — что американского партнерства с Россией не существует и существовать не может. Используя выражение «партнерство», имеют в виду равенство. Россия же, побежденная в холодной войне, может существовать теперь только как страна, подвластная США, считает Бжезинский.
— Да ну, ерунда!
— Вовсе не ерунда! США стремятся к мировому господству. Стать суперимперией. Подмять под себя весь мир. Ну, Ближний Восток и Персидский залив уже превратились в область, лежащую под башмаком американского морского пехотинца. А это район основного мирового запаса нефти! Как ваше патриотическое чувство, по-прежнему спит?
— Ага, — кивнул Аверьянов. — Я эту муть не принимаю близко к сердцу. Собака лает, ветер носит.
— А если все так будут рассуждать, то США действительно станут единственным государством, правящим миром. Что захотят, то и сделают…
— Нас не спросясь?
— Вот именно. Я вижу, вы не патриот.
— Ну да. Я капитан.
— Вы не валяйте дурака. Это все очень серьезно.
— Серьезно? А что вам нужно-то? Плохо, что Штаты рулят, никого не спросясь, а нужно, чтоб мы, Россия, никого не спросясь, всем миром вертели?
— ООН чтоб решала, ООН! Организация Объединенных Наций. Но можно, чтоб и мы, россияне, вертели. На паритетных началах со Штатами. Как было, помните? Вот лично мне — хотелось бы. А вам что, нет?
— Вертеть — это не моя специальность, — уклонился Аверьянов от прямого ответа. — Моя специальность — уворачиваться, думать и стрелять в ответ на выстрелы.
— Вот именно это нам и нужно. Мыслящие патриоты! Такие, как вы!
— Большое спасибо! И как вы мыслите Америку подломить с моей помощью?
— Ну, не «Тополем-М» же в них палить! Мы вас закинем в прошлое, а вы им историю слегка «подправите».
— То есть?
— То есть… Вот Колумба возьмем. Открыл, чудак, Америку на наши европейские головы. Он открыл? А теперь не откроет! Это я к примеру.
— Мочить будем испанского мореплавателя?
— Португальского, скорее. В морском сражении у мыса Святого Винсента он принимал участие на стороне португальцев против Генуи. Ему было тогда четырнадцать лет. Так что скорее всего он был португальцем. Впоследствии на службе у испанской короны. Но не в этом суть. А суть-то в том, что Америку еще задолго до него открыли викинги. Но их местные жители того, кирдыкнули… А мы вас, Аверьянов, откомандируем в одиннадцатый век, вы там обеспечите успешный десант викингов. Плацдарм. Пусть ребята-скандинавы зацепятся. А Колумб через пятьсот лет притрюхает… А викинги ему — в торец… В рюхало!
— Занято!
— Что вы сказали? — не уловил Астахов.
— Да как в сортире, говорю: Колумбу с мачты — стук: «Земля!!!» А с земли в это время: «Занято!!!» Хорошо! Мне нравится!
— Верно: кому ни расскажешь, всех захватывает. Вот мы и глянем, к чему это приведет. У испанцев возникнут проблемы — варяги, викинги, норвеги, шведы, — это вам не эти, не Чингачгуки с перьями на голове… Варяги — братва серьезная. За бусы-зеркальца Флориду не сдадут.
— Будем надеяться.
— Ну что, вам все понятно?
— Почти. Непонятно, при чем тут разведка. Вы ж ведь говорите о диверсии.
— Да, капитан. Диверсия — это тоже разведка. Разведка боем. Работа. Грязная, ежедневная рутина. Очень грязная. Грязнее грязи. Вы с нами поработаете, поймете, когда изваляетесь по уши. Это вам не прыжки через пропасть, не стрельба с двойного сальто при падении с крыла самолета, не красивые удары в дых, рюх и пах. Не-е-ет! Это сухие правила, постоянно всеми и на любом уровне нарушаемые, это ходы и выходы, это отработанные еще в мрачном Средневековье беспощадные методы, это скрупулезная ложь, ложь везде и во всем — и в мыслях, и в документации! Но ложь подвластная нам, контролируемая. Я всегда знаю, кому, зачем и что я вру. И вы так научитесь. Потому что настоящий сотрудник темпоральной разведки — это холодная голова, чистые руки…
— И полные штаны? — предположил Николай.
— Чужие штаны, подчеркну. Чужие — полные!
— А свои? Пустые? — догадался Коля.
— Абсолютно пустые! — подтвердил капраз Астахов.
— Понятно, — кивнул Аверьянов. — Ну, к пустым карманам нам не привыкать… И в штанах пусто, и в кителе не густо… Это я не про себя… Это я вообще…
— То, что вы категорией «вообще» оперируете, это просто замечательно! Разведчик не должен иметь ничего личного. Ни-че-го! Вот вы очень хорошо сказали, что не испытываете к Америке никаких негативных чувств. Значит, когда вы станете фактически вколачивать эту страну по уши в грязь, вы не будете вымещать на ней что-то свое, личное. Вы будете действовать с холодной головой, зная, что ваши действия приведут, возможно, к обнищанию множества миллионов ни в чем не повинных людей, рядовых американцев, а то и к их смерти. Нет, вы не станете испытывать злорадства, мстительных чувств! Вам будет все равно, кто там и отчего сдохнет. Вы не получаете от этого удовольствия, предвкушая неисчислимые беды, непоправимые катастрофы, которые произойдут в сотнях тысяч обычных семей! Вы просто делаете свою работу. Причем опять же не потому, что «так надо», как говорится, а просто, просто — вообще безо всяких причин. Это такая игра. Диверсионно-разведывательная. Обычное вредительство, умноженное на современнейшую научно-техническую базу. Игра, словом. Разведка — это сложная партия блестящих игроков-автоматов. Роботов. Мы — роботы, бездушные игроки, живых людей нет для нас. Вокруг? Да это шахматные фигуры! И только! Да нет! Что я говорю! Фигуры — это крупные личности — президенты, короли, начальники Генштаба, министр обороны… Они — фигуры, деревянные шахматные фигуры! А офицеры — вроде нас с вами, полковник да капитан, — это для разведки не фигуры, не тузы, не козыри. Это просто дрова. Их берут и колют. На допросах. И в печь потом. Или в дерьмо. И ничего личного. Вот это-то и есть — разведка!
— Ну до чего ж заманчиво! — расхохотался Аверьянов. — Расколют — и в печь! Или в дерьмо. И не во имя великой цели, спасения или идеи, а «просто — вообще безо всяких причин»! Одуреть.
— Я так специально строю разговор, чтоб вы не обольщались. Когда в дерьмо сознательно лезешь, в голове сквозняк свищет.
— Н-да? — Коля подозрительно глянул на полковника. — А по вас сразу и не скажешь…
— Ага!
— Да нет, что вы с дерьмецом — это сразу заметно, конечно.
— Хамишь, капитан?
— Да нет пока вроде, — пожал плечами Аверьянов. — Я думал всегда, что разведчики — это несгибаемые борцы за идею. Работающие в самом сердце неприятеля, чтобы родная страна спала спокойно!
— Ну, будет, будет! Начитались муры.
— С практикой у меня не густо. Не могу спорить.
— Это дело поправимое, — улыбнулся Астахов. — Раз вы теперь с нами.
— А я теперь с вами? — искренне удивился Коля.
— Нет? — удивился, в свою очередь, полковник.
— Я должен подумать. Задача поставлена, техника, средства — понятны… Надо подумать.
— Не надо думать, капитан, — сухо сказал Астахов. — Вы уже слишком много узнали. Я ясно говорю?
— Вы хотите дать мне понять, что у меня уже нет выбора?
— Да нет, выбор есть. Только между чем и чем — вот в чем вопрос. Знаете, как товарищ Христос сказал: «Кто не с нами — тот против нас». Против! А против — это… Ну, вы сами понимаете…
— Догадываюсь. Вы намекаете на физическое устранение. Носитель государственной тайны особой важности. Либо я работаю на вас, либо меня — в распыл.
— А ты догадлив, капитан, — улыбнулся Астахов. — Только я ведь этого не говорил, заметь. Это ты сам сказал, верно?
— Верно. А я смотрю, мы уж на «ты» перешли? А что тогда «капитан»? Если люди — дрова, то отдельный человек — полено? Или чурка?
— А вот ерепениться, капитан, не надо. Не к лицу.
— Но это вы серьезно, что люди — дрова?
— Обычные люди? Конечно!
— И мы вот? И вы? И я?
— Да уж сказал же!
— Здорово! А можно я остановлюсь отлить, товарищ полковник?
— Ну зачем?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Варяжский десант'
1 2 3 4 5 6
— Обойма будет уже пуста. Вы же стреляли, рождая параллельные миры, ветвили мир? Первая пуля из вашей обоймы осталась в чьей-то голове в первой ветви, вторая улетела в молоко и застряла в заборе, родив второй параллельный мир, — ну и так далее…
— Так, хорошо. А если мне надо всю обойму выпустить в первом же параллельном мире, не порождая шесть остальных?
— Вы отключаете режим ветвления и с этого момента застреваете в первом параллельном мире.
— Ничем не рискуя?
— Ничем. Вы же сами пришли из основного мира. Мы его называем исходным. Или нулевым, чтобы не сбиваться со счета.
— Иными словами, моя главная задача — выпрыгнуть из нулевого мира, из мира, в котором я родился, так? И дальше я уже ничем не рискую?
— Совершенно верно! — Коптин задумчиво пожевал губами. — Если не считать того, что в любом из параллельных миров вас могут убить другие.
— Как так?
— Да очень просто! Вы там — гость. Вы из другого мира. Сами вы себя не убьете. Но вас могут застрелить местные, так сказать. Ну и как? Что скажете?
— Понятно в общих чертах. Но ведь запутаешься… Что делаешь? Зачем? В каком ты мире?
— Это как раз просто. Каждый возникающий параллельный мир автоматически учитывается, регистрируется, ему сразу присваивается индекс, штрих-код. У вас будет с собой небольшой прибор, нечто вроде дистанционки. Вот такой, смотрите.
Коптин извлек из кармана прибор, похожий на крутой пульт дистанционного управления, с массой кнопок и небольшим экраном, как сотовый телефон.
— Карманный компьютер какой-то…
— Вроде. Правда, цена у него просто умопомрачительная. Причем себестоимость! При штатной работе на дисплее высвечен номер мира, в котором вы находитесь. Вы можете перескакивать из одного параллельного мира в другой точно так же, как вы меняете каналы на телевизоре. Кнопка в центре возвращает вас мгновенно в исходный мир, в наш, в нулевой. Одно нажатие — и вы в нашем мире, и хронолет перед вами! А вот летать по разным временам и параллельным мирам — тут навигация. Целая наука. Вопросы есть?
— Есть. Вопрос языка, общения. Попав в прошлое, хорошо было бы…
— Понимать, что вокруг говорят, и свободно говорить самому? — подхватил Коптин. — Это тоже учтено. Под самым экраном первый ряд сенсоров управляют анализатором, логикой, структурным лингвистическим анализом, самообучающимся блоком сленга и арго, синтезатором биотоков. Словом, оказавшись в любой стране и в любом времени, вы за минуты овладеете языком — начнете понимать и говорить на нем свободно, как на русском. Здесь, кстати, более десяти тысяч языков, диалектов, наречий уже впечатано.
— И в том числе языков прошлого, мертвых языков?
— Ну да. Лингвисты и математики совершили сотни командировок, денег спалили без счета. А то откуда бы такая себестоимость прибора?
— Понятно…
Коптин осторожно убрал прибор в карман.
— Ну как, согласны?
— Согласен с чем? — удивился Аверьянов.
— Работать с нами, естественно, — хмыкнул Коптин. Аверьянов сдержанно рассмеялся.
— Что тут смешного, Николай Николаевич?
— Тут много смешного, Сергей Ильич. Смешно, что вы меня за дурака держите и приглашаете вместе с тем сотрудничать.
— С чего вы взяли?
— Ну как же? Все, о чем вы мне рассказали, — это инструмент. Если хотите, новый тип оружия. Прекрасного, очень мощного оружия, да. Но готов ли я с вами сотрудничать — это не только вопрос, какой лопатой копать и каким молотком колотить… Есть еще немаловажный вопрос — цель. С какой целью копать? Кого закапывать? И кого молотком колотить?
— Про цель я вам пока сказать не могу.
— Тогда я могу дать вам ответ: нет. Не зная цели, я с вами работать не буду.
— А мне казалось, что вы присягу принимали… — съязвил Коптин.
— Да, было такое! Но когда речь идет о присяге, тогда не спрашивают, согласен ли ты.
— Это правильно. Тогда договоримся так. Мы с вами просто знакомились. Провели предварительную беседу, ни к чему не обязывающую. Подумаем. И вы подумайте. Может, мы еще вернемся когда-нибудь к этой теме. Договорились?
— Так точно.
— Прекрасно. По рукам. Простите, что от отдыха отвлек.
— Разрешите идти?
— Идите, конечно! — по-дружески кивнул Коптин.
* * *
— Ты куда сейчас, в полк? — спросил Колю на выезде дежурный по КПП, знакомый офицер.
— Да нет, домой. Я в отпуске.
— Слушай, не в службу, а в дружбу: заверни по пути в полк, а то вот капраз тут командированный, уехать к вам в часть не может. Коробка передач у него полетела, автомат, а у нас все легковушки в разгоне, как на грех! Кто на рыбалку, кто к теще на блины. Пустой гараж, ну — воскресенье!
— Давай, ладно — все одно день пропал!
— Вот спасибо! Сюда, пожалуйста! — Дежурный махнул стоящему в отдалении капитану первого ранга. — Как раз по пути! Вот капитан вас с ветерком подвезет! Он тоже… Туда же…
Аверьянов саркастически хмыкнул, но промолчал.
— Астахов Максим Александрович, — протянул руку каперанг, усевшись.
— Николай, — ответил на пожатие Аверьянов, трогаясь. — Можно просто Коля… А вы, я смотрю, из флота… У нас все лужи мелкие…
— Я не из флота. Форма лишь для маскировки. Вы когда-нибудь слышали о телепортационной разведке?
— Не слышал, врать не буду! — соврал Николай на голубом глазу. — Я, товарищ каперанг, эту современную муру не читаю. Фантастику вообще на дух не переношу.
— Ну?
— Конечно! Выдумка. Брехня.
— Брехня бывает и занятная.
— Занятной брехней все каналы по телеку забиты. — Аверьянов фыркнул от отвращения, прикидываясь садовым шлангом. — Я Льва Толстого… Вот!.. Того.
— Чего «того»?
— «Того»? Ценю. За откровенность уважаю — вот чего! Мужик честный был. Севастополь защищал… Русский офицер! И книжки писал прямо, обстоятельно, не уходил от острых вопросов! Вот бросилась эта под паровоз? Есть! Мгновенно так и пишет, не фантазирует: холодная, «груз двести»!
— Почему «груз двести»? — удивился Астахов.
— А вы попробуйте под паровоз прыгнуть, товарищ каперанг… Только в цинке потом. Видок, прикиньте. Не заморозишь все фрагменты тела, верно? Ну, значит, задохнешься хоронить. По жаре, без холодильника! Как считаете, в последний путь провожать идти с цветами и в противогазе — так, что ли? «Груз двести», бесспорно. Хороший роман. Отличный, считаю!
— Хм… — усмехнулся Астахов. — А что вы меня все время «товарищ каперанг» называете? «Товарищ» — это уже в далеком прошлом…
— Кому как! Я живу по-старому. И служу по старинке. Верой и правдой. России-матушке. Царю и отечеству. Не за страх, а за совесть. Нашей советской родине.
Астахов повернулся к нему и насмешливо произнес:
— Вот удивили-то… — Выдержав минутную паузу, он добавил: — Вы на дорогу, капитан, хоть изредка смотрите. А то кирдыкнемся на самом интересном месте… А кстати, вы как к Америке относитесь, капитан?
— Да как и она ко мне. То есть никак. Гори она огнем!
— США, вы имеете в виду?
— В первую очередь. Очень фильмы их надоели. Драки показушные. Ведь если удар в голову нормально прошел, то это все, сливай воду, — свет погас. А у них там только отплюнется и пошел снова костями махать. Но я-то знаю, это — труп. Мне и смешно!
Николай снова резко крутанул руль влево, так что пассажира кинуло на дверцу, и прибавил газу, выйдя на встречную полосу. Начало разговора с этим скользким капразом крайне насторожило его. Теперь задача была больше слушать и меньше предоставлять информацию собеседнику, прикидываясь разговорчивым дурачком. Капраза же следует прессовать, чтобы он меньше себя контролировал.
В последний момент Коля едва уклонился от лобового столкновения с «магирусом», уйдя вправо, но тут же вновь устремился на встречную, встряхнув каперанга.
— Зачем вы едете по встречной полосе? Пустое шоссе ведь!
— Да я нарочно. Развлекаюсь. Пугаю встречных, ясно? Разъездились, козлы. На иномарках…
— Да вы же сами на «опеле»… — удивился Астахов.
— Мне можно, — с улыбкой идиота ответил Николай. — А вам что, поговорить не о чем?
— Поговорить как раз есть о чем, — решился Астахов. — Я смотрю, вы уравновешенный офицер. Задача наша будет такая — подломить Америку, понимаете?
— Нет, не совсем.
— Ну, вы не замечаете, что США беспредельно обнаглели? Читали Бжезинского?
— Да я ж сказал, я читаю Льва Толстого!
— А вот напрасно! Напрасно, что вы при этом еще Бжезинского не читаете! А этот господин пишет, что Россию надо побыстрей расчленить на три отдельных государства — с центром в Петербурге, с центром в Москве. Сибирь отделить в качестве третьего государства.
— И в каком мы государстве окажемся? Ну, вы-то — московском, это понятно. А мы — в московском или в питерском?
— Это совершенно неважно, потому что дальше нас размолотят еще мельче — примерно на пятнадцать княжеств.
— Не выйдет! Разве Кремль согласится владеть одной Красной площадью?
— Вы шутите?
— Не знаю, — пожал плечами Аверьянов. — Вот если нефть найдут под Мавзолеем и алмазы под Лобным местом — тогда, глядишь… А потом, вы забыли: как они нам могут такую козью морду устроить: мы же дружим со Штатами!
— Это вам только кажется. Бжезинский пишет — и он прав, по-моему, — что американского партнерства с Россией не существует и существовать не может. Используя выражение «партнерство», имеют в виду равенство. Россия же, побежденная в холодной войне, может существовать теперь только как страна, подвластная США, считает Бжезинский.
— Да ну, ерунда!
— Вовсе не ерунда! США стремятся к мировому господству. Стать суперимперией. Подмять под себя весь мир. Ну, Ближний Восток и Персидский залив уже превратились в область, лежащую под башмаком американского морского пехотинца. А это район основного мирового запаса нефти! Как ваше патриотическое чувство, по-прежнему спит?
— Ага, — кивнул Аверьянов. — Я эту муть не принимаю близко к сердцу. Собака лает, ветер носит.
— А если все так будут рассуждать, то США действительно станут единственным государством, правящим миром. Что захотят, то и сделают…
— Нас не спросясь?
— Вот именно. Я вижу, вы не патриот.
— Ну да. Я капитан.
— Вы не валяйте дурака. Это все очень серьезно.
— Серьезно? А что вам нужно-то? Плохо, что Штаты рулят, никого не спросясь, а нужно, чтоб мы, Россия, никого не спросясь, всем миром вертели?
— ООН чтоб решала, ООН! Организация Объединенных Наций. Но можно, чтоб и мы, россияне, вертели. На паритетных началах со Штатами. Как было, помните? Вот лично мне — хотелось бы. А вам что, нет?
— Вертеть — это не моя специальность, — уклонился Аверьянов от прямого ответа. — Моя специальность — уворачиваться, думать и стрелять в ответ на выстрелы.
— Вот именно это нам и нужно. Мыслящие патриоты! Такие, как вы!
— Большое спасибо! И как вы мыслите Америку подломить с моей помощью?
— Ну, не «Тополем-М» же в них палить! Мы вас закинем в прошлое, а вы им историю слегка «подправите».
— То есть?
— То есть… Вот Колумба возьмем. Открыл, чудак, Америку на наши европейские головы. Он открыл? А теперь не откроет! Это я к примеру.
— Мочить будем испанского мореплавателя?
— Португальского, скорее. В морском сражении у мыса Святого Винсента он принимал участие на стороне португальцев против Генуи. Ему было тогда четырнадцать лет. Так что скорее всего он был португальцем. Впоследствии на службе у испанской короны. Но не в этом суть. А суть-то в том, что Америку еще задолго до него открыли викинги. Но их местные жители того, кирдыкнули… А мы вас, Аверьянов, откомандируем в одиннадцатый век, вы там обеспечите успешный десант викингов. Плацдарм. Пусть ребята-скандинавы зацепятся. А Колумб через пятьсот лет притрюхает… А викинги ему — в торец… В рюхало!
— Занято!
— Что вы сказали? — не уловил Астахов.
— Да как в сортире, говорю: Колумбу с мачты — стук: «Земля!!!» А с земли в это время: «Занято!!!» Хорошо! Мне нравится!
— Верно: кому ни расскажешь, всех захватывает. Вот мы и глянем, к чему это приведет. У испанцев возникнут проблемы — варяги, викинги, норвеги, шведы, — это вам не эти, не Чингачгуки с перьями на голове… Варяги — братва серьезная. За бусы-зеркальца Флориду не сдадут.
— Будем надеяться.
— Ну что, вам все понятно?
— Почти. Непонятно, при чем тут разведка. Вы ж ведь говорите о диверсии.
— Да, капитан. Диверсия — это тоже разведка. Разведка боем. Работа. Грязная, ежедневная рутина. Очень грязная. Грязнее грязи. Вы с нами поработаете, поймете, когда изваляетесь по уши. Это вам не прыжки через пропасть, не стрельба с двойного сальто при падении с крыла самолета, не красивые удары в дых, рюх и пах. Не-е-ет! Это сухие правила, постоянно всеми и на любом уровне нарушаемые, это ходы и выходы, это отработанные еще в мрачном Средневековье беспощадные методы, это скрупулезная ложь, ложь везде и во всем — и в мыслях, и в документации! Но ложь подвластная нам, контролируемая. Я всегда знаю, кому, зачем и что я вру. И вы так научитесь. Потому что настоящий сотрудник темпоральной разведки — это холодная голова, чистые руки…
— И полные штаны? — предположил Николай.
— Чужие штаны, подчеркну. Чужие — полные!
— А свои? Пустые? — догадался Коля.
— Абсолютно пустые! — подтвердил капраз Астахов.
— Понятно, — кивнул Аверьянов. — Ну, к пустым карманам нам не привыкать… И в штанах пусто, и в кителе не густо… Это я не про себя… Это я вообще…
— То, что вы категорией «вообще» оперируете, это просто замечательно! Разведчик не должен иметь ничего личного. Ни-че-го! Вот вы очень хорошо сказали, что не испытываете к Америке никаких негативных чувств. Значит, когда вы станете фактически вколачивать эту страну по уши в грязь, вы не будете вымещать на ней что-то свое, личное. Вы будете действовать с холодной головой, зная, что ваши действия приведут, возможно, к обнищанию множества миллионов ни в чем не повинных людей, рядовых американцев, а то и к их смерти. Нет, вы не станете испытывать злорадства, мстительных чувств! Вам будет все равно, кто там и отчего сдохнет. Вы не получаете от этого удовольствия, предвкушая неисчислимые беды, непоправимые катастрофы, которые произойдут в сотнях тысяч обычных семей! Вы просто делаете свою работу. Причем опять же не потому, что «так надо», как говорится, а просто, просто — вообще безо всяких причин. Это такая игра. Диверсионно-разведывательная. Обычное вредительство, умноженное на современнейшую научно-техническую базу. Игра, словом. Разведка — это сложная партия блестящих игроков-автоматов. Роботов. Мы — роботы, бездушные игроки, живых людей нет для нас. Вокруг? Да это шахматные фигуры! И только! Да нет! Что я говорю! Фигуры — это крупные личности — президенты, короли, начальники Генштаба, министр обороны… Они — фигуры, деревянные шахматные фигуры! А офицеры — вроде нас с вами, полковник да капитан, — это для разведки не фигуры, не тузы, не козыри. Это просто дрова. Их берут и колют. На допросах. И в печь потом. Или в дерьмо. И ничего личного. Вот это-то и есть — разведка!
— Ну до чего ж заманчиво! — расхохотался Аверьянов. — Расколют — и в печь! Или в дерьмо. И не во имя великой цели, спасения или идеи, а «просто — вообще безо всяких причин»! Одуреть.
— Я так специально строю разговор, чтоб вы не обольщались. Когда в дерьмо сознательно лезешь, в голове сквозняк свищет.
— Н-да? — Коля подозрительно глянул на полковника. — А по вас сразу и не скажешь…
— Ага!
— Да нет, что вы с дерьмецом — это сразу заметно, конечно.
— Хамишь, капитан?
— Да нет пока вроде, — пожал плечами Аверьянов. — Я думал всегда, что разведчики — это несгибаемые борцы за идею. Работающие в самом сердце неприятеля, чтобы родная страна спала спокойно!
— Ну, будет, будет! Начитались муры.
— С практикой у меня не густо. Не могу спорить.
— Это дело поправимое, — улыбнулся Астахов. — Раз вы теперь с нами.
— А я теперь с вами? — искренне удивился Коля.
— Нет? — удивился, в свою очередь, полковник.
— Я должен подумать. Задача поставлена, техника, средства — понятны… Надо подумать.
— Не надо думать, капитан, — сухо сказал Астахов. — Вы уже слишком много узнали. Я ясно говорю?
— Вы хотите дать мне понять, что у меня уже нет выбора?
— Да нет, выбор есть. Только между чем и чем — вот в чем вопрос. Знаете, как товарищ Христос сказал: «Кто не с нами — тот против нас». Против! А против — это… Ну, вы сами понимаете…
— Догадываюсь. Вы намекаете на физическое устранение. Носитель государственной тайны особой важности. Либо я работаю на вас, либо меня — в распыл.
— А ты догадлив, капитан, — улыбнулся Астахов. — Только я ведь этого не говорил, заметь. Это ты сам сказал, верно?
— Верно. А я смотрю, мы уж на «ты» перешли? А что тогда «капитан»? Если люди — дрова, то отдельный человек — полено? Или чурка?
— А вот ерепениться, капитан, не надо. Не к лицу.
— Но это вы серьезно, что люди — дрова?
— Обычные люди? Конечно!
— И мы вот? И вы? И я?
— Да уж сказал же!
— Здорово! А можно я остановлюсь отлить, товарищ полковник?
— Ну зачем?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Варяжский десант'
1 2 3 4 5 6