А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Для дальних рейсов аппарат пока не приспособлен. Опыты показали, что воздух, полученный искусственным путем, сохраняется до пяти месяцев. Затем по неизвестным причинам он постепенно становится вредным для организма.
– И специалисты не могут доискаться причин?
– Видите ли, пропорции составных частей воздуха остаются те же, а свойства его меняются. Объяснить это странное явление пока не удалось.
– Где проводятся испытания? – заинтересовался управляющий.
– На Эдоне, в безвоздушном пространстве. Специалисты бьются над разрешением загадки, и небезуспешно. Выдвинутая недавно гипотеза обещает помочь в решении проблемы длительного хранения воздуха.
– Что за гипотеза? Я не слыхал о ней!
– Как известно, безвоздушное пространство космоса: прорезает множество лучей, которые распространяются с огромной скоростью. Их называют «лучами смерти», «Лучи смерти».
Очевидно, имеются в виду космические лучи, представляющие собой жесткое излучение (кванты), обладающее огромной проникающей способностью и губительно действующее на белковые организмы. Космическими лучами называют также корпускулярное излучение звезд, т. е. голые ядра атомов, разогнанные до колоссальных энергий и вызывающие в тканях организма необратимые изменения.

так как для органических веществ действие их просто катастрофично. Нашу планету защищает от этих лучей воздушный покров. В космосе же им нет преграды, и все живое гибнет от них. Летающие машины, сконструированные нами, имеют, как вам известно, предохранительные хрустальные купола и двойные стенки. Однако и это не спасает дело – «луч» смерти" умудряются проникнуть в кабину и отравить воздух.
– Все это интересно, – заметил управляющий, – однако не могу взять в толк, какая необходимость летать в машине с окнами? Не разумнее ли совершенно закрыть ее герметически.
– Для полета на дальние расстояния машина непременно должна иметь «глазок». Путешествие в закрытой машине чревато тысячью опасностей. На пути следования как бы расставлены «силки» – блуждающие в пространстве тела. Столкновение с ними сулит ощущения не из приятных.
– Но почему вы растягиваете необходимый срок действия аппарата до одного года? – не унимался управляющий. – Ведь Обру отделяет от нас сравнительно малый путь.
– Вы забываете, что пока не выяснено, насколько пригоден для нас воздух Обры. К тому же неизвестны формы проявления жизни на этой планете. В каких условиях мы окажемся там? Во всяком случае, надо исходить из срока не менее чем в один год.
– По-видимому, пока стоят перед нами эти трудности, – с грустью заключил управляющий, – нельзя рассчитывать на Обру как на источник воды.
– Ученые неустанно проводят опыты в лабораториях. Ничего, все равно своего добьемся, – постарался я рассеять дурное настроение управляющего.
23-4
Геда становится невыносимой.
С каждым днем все резче обозначается пропасть между нами.
В мечтах Геда уносится куда-то далеко. Обманывает себя… Но разве я могу помочь? Разве остановишь метеор в небе?
23–30
В окна раунита вставили новый хрусталь, скорее похожий на прозрачный металл, чем на обыкновенное стекло. Посмотрим, оградит ли нас новое изобретение от «лучей смерти»?
Испытание поручено мне.
– Опыт опять проведешь на Гуане? – будто невзначай, спросила Нуавэ.
– Нет, сейчас я обдумываю маршрут посложнее…
– А пока Обра уйдет так далеко, что станет недосягаемой, – раздосадованно перебила она.
– Мои опыты приурочены именно к тому моменту, когда Обра, совершив полный оборот, приблизится к нам. А тем временем я поброжу по планетам, для чего и составлю новый маршрут.
– Какой? – глаза Геды загорелись любопытством.
– Поищу в небе планету, способную снабдить нас хоть на время водой.
– Ты говоришь загадками!
– Нет, мне просто пришла идея полететь на планету Зер В 17. По-вашему – астероид Веста. (К.)


– Меня удивляет твоя наивность. Ведь известно, что на Зере нет воды!
– Это еще не проверено, Геда. А последние наблюдения доказали наличие вокруг этой планеты атмосферы, что дает право предположить существование на ней и волы.
– Сомневаюсь! Не возлагай больших надежд, вот мой совет. Но предположим на минуту, что ты прав. Ведь план полета тобой уже выработан? Интересно, каким путем думаешь достичь Зера? Ведь он сейчас дальше от нас, чем Обра.
– С этим никто не спорит. Но на днях неподалёку промчится колесница, которая предоставит нам возможность прокатиться к окрестностям малых планет.
Геда глубоко, задумалась. И вдруг устремила на меня глаза, обжигающие, словно два ярких факела.
– Ногосу? По-вашему – Эрос. (К.)


– Именно Ногосу, – подтвердил я и поспешно вышел. Но я чувствовал ее взгляд, полный укора.
Почему Геда смотрит на меня такими глазами? Что сделал я ей дурного? Уж если говорить правду, то скорей она виновата передо мной. Она, Геда Нуавэ, затоптала огонь, горящий в моей груди.
В коридоре меня догнал управляющий водами.
– Я случайно услышал вашу беседу, – смущенно сказал он, – и не могу понять, о какой колеснице вы говорили.
– Послезавтра Ногосу повернется к нам лицом. Вот я и решил использовать ее как транспорт.
– Но почему вы уклоняетесь от полета на Обру?
– Обра сейчас от нас далеко и с каждым днем отдаляется все больше. Кроме того, достоинства нового хрусталя еще не проверены.
– С этой точки зрения путешествие на Ногосу тоже не из безопасных. Ведь и там вы будете в безвоздушной среде.
– Разница большая. В направлении Обры пришлось бы лететь в машине с открытым глазком – и в случае непрочности хрусталя катастрофа окажется неизбежной.
– А у Ногосу какие преимущества?
– Да ведь Ногосу движется далеко не обыкновенно. Я хочу воспользоваться странностями ее полета. Как известно, орбиты нашей планеты и Ногосу переплетены между собой, подобно кольцам цепи. Поэтому Ногосу вторгается в сферу нашей планеты и проходит совсем близко от нашей орбиты. Перигелий ее лежит недалеко от Обры, а апогей – близ малых планет, в противоположной стороне. Сейчас она находится внутри нашей орбиты. Возвращаясь с границ Обры, она приближается к нам. Я собираюсь встретить ее в пути. Когда «поселю» мой раунит на Ногосу, смогу спокойно проверить качество хрусталя. Если замечу, что он не может надежно укрыть нас от космических лучей, тотчас закрою глаза и буду ждать возвращения на Санор. Только там подыму ресницы у раунита. Для преодоления сравнительно малого расстояния воздуха вполне достаточно.
– А вода? – обеспокоился управляющий.
– И воды мне хватит.
– Да я не о вас беспокоюсь, – запальчиво произнес управляющий, – вам, конечно, хватит, но Санор-то опять останется без воды?
– Во всяком случае, я разведаю на Зере. Может, найду хоть малые запасы. Тогда придется снарядить туда экспедицию, – заверил я его.
Управляющий остался доволен беседой.
Послезавтра отправляюсь в путь.

* * *
Ввиду того, что путешествие мое на Эрос не имеет прямого отношения к интересующим вас вопросам, я пропускаю то место дневника, где описаны связанные с полетом подробности.
Считаю нужным рассказать лишь об одном эпизоде, который дал толчок быстрому развитию событий.
Эрос оправдал мои надежды. Марс был уже совсем близко, но я не собирался возвращаться домой. Очень уж заманчиво было подлететь к Земле и осмотреть ее с близкого расстояния. Поэтому я решил не покидать Эрос и рассмотреть Землю, внимательно изучить районы, указанные на снимках Геды. Особенно любопытство мое привлекали те места, которые были обозначены нашими инициалами G-D, K-R.
Я поддерживал постоянную связь с обсерваторией на Марсе, и там великолепно знали малейшие подробности моего путешествия.
В одно прекрасное утро, когда я проверял хронометр, неожиданно раздался звонок. Через несколько секунд на экране появилась Нуавэ.
– Каро, ты летишь к Обре? – спросила она и, не дожидаясь ответа, быстро заговорила: – Я прошу тебя – измени маршрут.
– Что случилось? – спросил я.
– Ты необходим мне здесь. Скорее возвращайся.
Я заметил, что она очень взволнована.
– Я вернусь, раз ты просишь, но, ради бога, скажи, что произошло? настаивал я.
Лицо Нуавэ осветилось молнией радости.
– Вернешься? Так ты вернешься?! – воскликнула она, вскинув руки, как два крыла.
– Непременно!
– Как можно скорее! Сегодня же запусти раунит!
– Сейчас же оторвусь от планеты. Но почему ты скрываешь, что произошло? вновь переспросил я.
Геда склонила голову. Задумалась. Вдруг посмотрела на меня. С лица ее уже исчезли следы радости. Полные мольбы глаза горели черным пламенем.
– Никто мне не верит, – сказала она, – Гоу возьмет верх, если ты не поддержишь меня.
– Скажи, наконец, что случилось? – вышел я из терпения.
– Обре грозит космическая катастрофа, – отчетливо, почти по слогам, проговорила она. И зрачки ее глаз расширились, как у испуганного ребенка.
– Каким образом?
– К ней приближается комета С.
– Где доказательства?
– Это вычислил Гоу.
– Он не ошибся?
– Нет.
– И столкновение неминуемо?
– Да.
– Когда должна произойти катастрофа?
– 5-18 С. В ноябре 1933 года.(К.)


– Еще есть время, – постарался я успокоить Геду.
– Приедешь и убедишься, что дело не терпит отлагательства.
– Хорошо, Геда, до свидания. Я вылетаю.
– Жду с нетерпением, – только успела она сказать, и экран погас.
Через час мой раунит бешено мчался к Марсу.
17-1
Сегодня в 10 часов утра я поставил раунит в гараж. Надо бы смыть с него желтый песок Ногосу и космическую пыль. Но я торопился к Нуавэ. Она, почти безошибочно вычислив время моего прибытия, немедля позвонила и через несколько минут была уже у меня.
Завтра Гоу читает лекцию на ученом совете о грозящей Обре катастрофе. Нуавэ возмущена тем, что Гоу слишком «хладнокровен», что его вовсе не беспокоит судьба соседней с нами планеты.
Геда горячо убеждает меня поддержать ее точку зрения, она уверена, что наш прямой долг прийти на помощь находящейся в опасности планете. Но ради чего мы должны рисковать?
Нуавэ по-прежнему верит в существование жизни на Обре.
Я же очень сомневаюсь. Но все же обещал ей свою поддержку.
– Хоть я и не уверен в правильности твоих утверждений, – сказал я, однако порыв твой настолько благороден, что я не могу стоять в стороне.
Нуавэ, поблагодарив меня, ушла.
Метеором мчится ее мысль к Обре.
Кто знает, что ждет Нуавэ? Может, подобно метеору, сгорит она в безжизненном небе Обры, влекомая светлым сном.
17-2
Заседание продолжалось до вечера.
Доклад Гоу вызвал оживленную полемику.
Докладчик утверждал, что это столкновение – редкое и даже неповторимое явление в нашей системе. А для решения целого ряда научных проблем оно будет иметь огромное значение.
Нуавэ с большой изобретательностью полемизировала с Гоу.
– Какое мы имеем право, – разжигала она пламенными словами огонь дискуссии, – смотреть издалека, со сложенными на груди руками, как гибнет населенная живыми существами планета, как слепые силы стихии стирают в порошок своеобразное проявление жизни. Разве для науки более важно наблюдение электромагнитных и геологических особенностей катастрофы, чем спасение новых и неизвестных нам форм жизни и затем ознакомление с ними? Многие могут не верить, что на Обре сейчас существуют высшие формы жизни. Однако кто осмелится утверждать, что Обра не представляет для нас просторного поля для наблюдения за неизвестными нам формами жизни? По сравнению с нами Обра – еще в юношеском возрасте. Но кто предугадает, что сулит Вселенной ее возмужание. Разве мыслимо превращать в лабораторию для изучения физических явлений величайшую трагедию мира? В нашем распоряжении мощные технические средства для спасения от гибели соседней планеты. Именем наивысшего закона жизни, именем нашего будущего я обращаюсь к вам с требованием протянуть руку помощи Обре и вызволить ее из когтей смертельной опасности.
Гоу спокойно, оперируя фактами, отстаивал свои заключения.
– Не понимаю, какая необходимость примешивать к вопросам сугубо научным романтические увлечения и аргументировать сантиментами? Кто сомневается, что жизнь возможна во многих местах? Но везде ли мы ее защищаем? Высшая форма жизни борется за существование и уничтожает низшие формы. На высшем пике жизни стоим мы – и нашей воле подчиняются все ее проявления. Что из себя представляет Обра? Заурядная планета. Подобных в нашей системе множество. Столько веков мы пытаемся наладить с ней связь, но из этого ничего не выходит. Ибо попытки односторонни: Обра глуха к нашему зову. Ожидаемая же катастрофа дает нашей науке такой обильный материал, что трудно переоценить его значение. На наших глазах произойдет столкновение двух небесных тел, которое повлечет за собой явления, проливающие свет на многие темные стороны происхождения и развития космоса. Разве наука не есть функция высшей формы жизни? А чего можно ожидать от спасения Обры? Я утверждаю, что гибелью от столкновения с другой планетой Обра сослужит большую пользу развитию жизни, чем бессмысленным делением первобытной протоплазмы.
– Наука не является самоцелью, – вспыхнула Нуавэ, – она лишь орудие жизни. Бросив же Обру на произвол судьбы, мы совершим преступление.
– Мы никого не убиваем, – ответил Гоу, – мы лишь не вмешиваемся в естественный ход космических процессов. Если Обра является носителем будущей жизни, то катастрофа не уничтожит навсегда этой возможности. Для вечности не имеет большого значения несколько миллионов лет.
– Если вы не хотите внять чувству долга, – еще более взволнованно заговорила Нуавэ, – то вспомните хоть о вашей собственной трагедии отсутствии воды. Какой неистощимый запас воды пропадет в результате катастрофы!
– Воду обнаружили и на Зере, – парировал докладчик, – да, наконец, существует еще больший, чем Обра, резервуар воды – планета Нир. По-вашему – Венера (К.)

Я глубоко убежден, что мы в скором будущем сможем доставлять оттуда воду, которой хватит нам на долгое время.
Затем выступил я.
Пришлось доказывать, что недопустима гибель такой значительной планеты ради разрешения научных проблем. Урегулировать вопрос доставки воды также будет нелегко. Зер – малая планета. Что касается Нира, то там, правда, воды достаточно, однако транспортировка ее очень сложна. Поэтому, сказал я в заключение, я поддерживаю предложение Нуавэ: послать на Обру экспедицию, которая в зависимости от создавшихся там условий сделает все для оказания помощи на месте.
После продолжительного спора совет принял предложение Нуавэ.
Но тут встал вопрос о главе экспедиции.
Нуавэ назвала меня.
Группа противников выдвинула кандидатуру Гоу. Оба кандидата покинули зал заседания.
Я вернулся домой.
Над городом стоял чудесный вечер. С открытого балкона моей квартиры четко вырисовывалась ослепительная Обра – прошел почти год По-вашему – два года (К.)

после моего путешествия на Ногосу.
В голове роились тысячи мыслей. Я сидел на балконе и любовался светящейся голубым огнем Оброй.
– Каро, посылают тебя, – неожиданно услышал я радостный голос Геды.
– Решилось?
– Почти единогласно! – и моего лба коснулись бархатные струи ее волос.
– Ты должен любой ценой исполнить обещание.
– Исполню, – говорю я, а в груди между тем невидимое существо твердит: для кого, для кого зажжены эти глаза? Кто похитит это дыхание? Кто он, невидимый, неизвестный?..
– Каро, мой Каро, – шепчет Геда. – Вселенная огромна, однако я вижу дальние берега, слышу зов, возвещающий счастье…
– Исполню, – твердо повторяю я, ловя взгляд Геды. – А если мечты разобьются?
– Тогда я погибла, – еле слышно произносит Геда, роняя мне на плечо отяжелевшую голову.
Что ждет эту женщину?
Почему пытливо устремлены ее глаза на Обру? Кто связал ее сердце цепью чувств с дальней звездой?
17–20
Отправляюсь в путь. Меня провожают глаза, полные мольбы: «Не обрекай на гибель Обру, не дай исчезнуть жизни!»
Раунит мчится в безбрежном пространстве. Скорость достигает 50 километров в секунду.
Санор мерцает прекрасной звездой.
Прямо на меня несется красивейшее светило неба – Обра. Что сейчас – день или ночь? Скорее, день! Бесчисленное множество звезд искрится на полотне черного неба, а в середине – Аза.
Вечная ночь, застывшее пространство вокруг.
Мчится раунит, и Обра постепенно растет.
Уже виднеется маленькая Оре, По-вашему – Луна. (К.)

что, подобно птенцу, по пятам следует за Оброй.
17–30
Раунит пролетел расстояние в 78 миллионов километров.
До Обры осталось всего 5 миллионов.
Машина уже вошла в сферу притяжения Обры.
Какой маленькой звездочкой кажется отсюда Санор!
Огромная Обра бросает голубоватый свет на раскаленный металл раунита. Направление – к Северному полюсу.
До свидания, Санор! Родной Санор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15