Может быть, кто-то вломился в дом снаружи?— Не обязательно, — ответила ей Люси, которая, опустившись на корточки, разглядывала осколки. — При тепловом ударе изнутри внутренняя сторона стекла нагревается и расширяется быстрее, чем внешняя. Возникает неравное напряжение, и на стекле появляются тепловые трещины, заметно отличные от тех, которые вызваны механическим ударом.Она подняла и протянула Макговерн кусок стекла.— Дым выходит из помещения, а атмосферный воздух входит, — продолжала моя племянница. — Давление уравнивается. Так что тот факт, что осколки оказались внутри, еще не означает, что кто-то разбил его снаружи.— Получи четверку с плюсом, — сказала Макговерн.— Ну уж нет. Только пятерку.Кто-то из агентов рассмеялся.— Я согласен с Люси, — заметил один из них. — Пока что никаких следов внешнего проникновения не видно.Макговерн кивнула и продолжила то, что скорее напоминало практическое занятие для будущих дипломированных специалистов.— Помните, мы говорили о том, как дым проникает через кирпич? — Она указала на участок стены, выглядевший так, словно его скоблили стальными щетками. — Или, может быть, это эрозия от удара водяной струи?— Нет, судя по тому, что цемент частично разъело, это от дыма.— Верно. Цемент разъел пробивающийся через швы дым. — Голос Макговерн звучал сухо, как будто на лекции в аудитории. — Огонь прокладывает собственные пути. Здесь, внизу, и там, на стенах, — она показала пальцем, где именно, — не осталось ни сажи, ни следов неполного сгорания. Мы видим расплавленное стекло и расплавившиеся медные трубы.— Пожар начался на первом этаже, — добавила Люси. — В жилой зоне.— Похоже, что так.— И пламя поднялось достаточно высоко, чтобы захватить второй этаж и крышу. Футов на десять.— Для чего потребовалось изрядное количество какого-то топлива.— Катализаторы. Но в этом дерьме вряд ли что найдешь.— Искать надо всегда, — напомнила Макговерн. — И мы пока не знаем, нужны ли были катализаторы, потому что не знаем, какой горючий материал использовался.Так, переговариваясь, обсуждая, роясь в грязи, они продолжали работать на фоне постоянно капающей воды и рокота насосов. Заинтересовавшись попавшими под грабли пружинами, я присела и принялась вручную разгребать камни и обугленные куски дерева. При работе на месте пожара всегда надо помнить, что жертва могла погибнуть в постели. Однако ничего такого, что пусть даже отдаленно напоминало бы человеческие останки, не попадалось — только промокший, отдающий гарью хлам, бывший когда-то прекрасными вещами, заполнявшими богатый особняк Кеннета Спаркса. Кое-где выступающие из воды кучи еще курились, но большая часть добычи, попадавшей в мои грабли, представляла собой холодные, отдающие тошнотворным запахом сгоревшего виски куски мебели и домашней утвари.В работе прошло все утро. Закончив с одним участком, я переходила на другой и делала там то же самое: разгребала кучи граблями, ощупывала непонятные предметы руками, а когда находила что-то подозрительное, то снимала тяжелые пожарные рукавицы и проверяла находку пальцами, защищенными лишь только тонким латексом. Группа разбрелась по участкам, каждый занимался своим делом.Примерно в полдень ко мне подошла Макговерн.— Еще держитесь? — спросила она.— Еще держусь.— Неплохо для детектива, привыкшего решать проблемы, не вставая с кресла. — Она улыбнулась.— Принимаю как комплимент.— Кое-что вырисовывается, верно? — Макговерн указала в угол котлована. — Пламя было очень сильное, температура высокая, и держалась она достаточно долго. Началось оттуда. Огонь уничтожил два верхних этажа и почти все, что на них находилось. Это не короткое замыкание, не оставленный включенным утюг и не загоревшаяся лужица жира или масла. За всем стоит что-то большое и хитроумно устроенное.Я уже давно заметила, что люди, сражающиеся с огнем, говорят о нем как о живом существе, наделенном собственной волей и характером. Макговерн начала работать рядом со мной, загружая все, что могла поднять, в стоящую неподалеку тачку. Мне попался камень, который отдаленно напоминал пальцевую кость, и пока я его очищала, она указала граблями наверх.— Последним обрушился верхний уровень. Другими словами, сверху лежит то, что осталось от крыши и второго этажа. Именно в этом мы сейчас и копаемся. — Она постучала черенком об изогнутую стальную балку, которая, вероятно, поддерживала крышу. — Точно, поэтому здесь так много изоляции и шифера.Мы работали и работали, и никто не брал перерыв больше пятнадцати минут. Ребята из местного пожарного депо снабжали нас кофе, содовой и сандвичами и установили по периметру кварцевые лампы, чтобы в нашей мокрой яме было хоть чуточку светлее. Расставленные по всем четырем сторонам помпы без устали всасывали воду и изрыгали ее на траву за гранитными стенами, но и после того, как они откачали тысячи галлонов, условия работы не стали лучше. Прошло несколько часов, прежде чем ландшафт заметно изменился. * * * В половине третьего я почувствовала, что не могу больше терпеть, и выбралась из котлована. Вполне устраивавшее меня неприметное место обнаружилось неподалеку от дымящихся развалин конюшни, под широко раскинувшейся кроной большого дерева. Руки и ноги у меня окоченели, но тело под тяжелой спецодеждой покрылось потом. Наконец я, нервно оглядываясь, опустилась на корточки. Потом решила пройти к стойлам. Запах смерти ударил в нос и, пробравшись внутрь меня, остался там, отложившись в каких-то потаенных уголках.Лошади лежали кучей, одна на другой, с подогнутыми под себя ногами и лопнувшей от набухшей, сварившейся плоти шкурой. Жеребцы, кобылы, мерины сгорели до костей, и от их обугленных трупов еще поднимались струйки дыма. Хотелось думать, что они умерли от удушья еще до того, как до них добралось пламя.Я насчитала девятнадцать тел, включая двух годовалых жеребят и одного постарше. Жуткая вонь от сгоревшего конского волоса окутала меня подобно тяжелому покрывалу. Прибавив шагу, я миновала конюшню и поспешила к руинам особняка. Издалека, четко выделяясь на фоне серого неба, на меня снова смотрел неподвижно застывший жеребенок, единственный выживший, одинокий и печальный.Макговерн по-прежнему орудовала то граблями, то лопатой, убирая мешавший ей мусор. Было заметно, что она тоже устала, и это доставило мне странное, отдающее злорадством удовольствие. Небо потемнело, ветер стал резче и колючее.— Жеребенок все еще там, — сказала я.— Жаль, он не может говорить.Она выпрямилась и стала массировать поясницу.— Думаю, его выпустили. Невозможно представить, чтобы он смог выбраться оттуда сам. Надеюсь, кто-нибудь о нем позаботится?— Мы тоже об этом думаем.— А соседи? Неужели никто не пожелал помочь?Я не могла остановиться, потому что присутствие жеребенка действовало на нервы.Макговерн задумчиво посмотрела на меня и указала пальцем вверх.— Спальня хозяина и ванная находились прямо над нами, — сообщила она и, наклонившись, подняла с земли треснувший квадратик белого мрамора. — Краны из латуни, мраморный пол, джакузи. Нашли раму от потолочного окошка, которое, кстати, было открыто во время пожара. Слева от вас, дюймах в шести, то, что осталось от ванны.Помпы продолжали изливать на траву ручейки грязной воды, и ее уровень в котловане упал примерно еще на один фут. Неподалеку двое ребят вытаскивали кусочки дубового паркета, прогоревшие почти на всю толщину. Эта находка стала еще одним свидетельством в пользу того, что пожар начался на первом этаже в районе хозяйских апартаментов, где мы обнаружили ручки от ящиков, остатки мебели из красного дерева и сотни металлических вешалок для одежды. Порывшись, мы нашли обугленные мужские туфли и кое-какие обрывки костюмов и рубашек, которые, вероятно, хранились в сделанном из кедра шкафу.К пяти часам уровень воды упал еще на фут, и перед нами обнажился печальный ландшафт, напоминающий сгоревшую мусорную свалку с почерневшими от копоти приборами и каркасами диванов. Расчищая зону ванной, мы с Макговерн наткнулись на десятки пузырьков и флаконов из-под лосьонов и шампуней.Вот тогда я наконец и наткнулась на первое свидетельство присутствия смерти.— Думаю, здесь что-то есть, — сказала я, осторожно стирая копоть с зазубренного куска стекла, и мой голос почти утонул в нескончаемом шуме работающих насосов и капающей воды.Макговерн посветила фонариком на то, что было под моей рукой, и застыла на месте.— О Господи!Через водянистое потрескавшееся стекло на нас смотрели затуманенные мертвые глаза.— Стекло, может быть, оконное или от двери душевой кабинки, упало на тело и таким образом помешало ему сгореть до костей, — объяснила я.Мы убрали лишний мусор, и Макговерн ахнула, увидев жуткие останки человеческого тела, которое, как мне сразу стало ясно, никак не могло быть телом Кеннета Спаркса. Верхняя часть лица сплющилась под тяжестью толстого, испещренного трещинами куска стекла. Глаза казались мутно-голубовато-серыми, но это, конечно, не был их настоящий цвет. Они смотрели на нас из-под обгоревшей лобной кости. Пряди длинных светлых волос жутковато шевелились в оседающей грязной воде. Ни носа, ни рта не было, лишь мертвенно-бледная прокаленная кость и зубы, горевшие до тех пор, пока в них не осталось ничего органического.Шея сохранилась практически в нетронутом виде, туловище закрывало разбитое стекло, а в сварившуюся плоть вплавилась какая-то темная ткань, бывшая, возможно, блузкой или рубашкой. Я даже рассмотрела узор. Нижняя часть туловища тоже оказалась под стеклом. Жертва носила джинсы. Ноги обгорели до костей, но кожаные ботинки уберегли от огня ступни. Кисти и предплечья отсутствовали, и я не смогла обнаружить даже следов костей.— Кто это, черт возьми? — пробормотала Макговерн, явно пораженная увиденным. — Разве он с кем-то жил?— Не знаю, — ответила я, отгребая лишнюю воду.— Вы можете определить пол? Женщина это или мужчина?Она наклонилась, чтобы рассмотреть останки получше.— Утверждать под присягой я бы не стала до более тщательного осмотра, но, по-моему, это женщина.Я посмотрела в пустое небо, представляя ванную комнату, в которой, по всей вероятности, и умерла эта женщина, и достала из кейса фотоаппарат. Под ногами хлюпала холодная вода. Перчик и его проводник уже стояли у бывшего входа, а с разных сторон к нам подходили агенты — известие о находке успело облететь весь котлован. Я вспомнила о Спарксе. Все здесь казалось мне бессмысленным, за исключением того, что в ночь пожара в особняке находилась женщина. Я боялась, что и его останки могут быть где-то рядом.Агенты уже окружили находку. Кто-то принес пластиковый мешок. Я развернула его и сделала несколько фотографий. Плоть приварилась к стеклу, и их еще предстояло разъединить. Сделать это можно было в морге, поэтому я попросила собрать и окружающий тело мусор.— Мне понадобится помощь. Давайте принесем носилки и несколько простыней. Надо позвонить в местную похоронную службу. Дальше. Нам потребуется фургон. Осторожнее со стеклом. Положить ее надо не переворачивая, лицом вверх. И поменьше нагрузок на тело, чтобы не сломать кости и не порвать кожу. Так... хорошо. Теперь откройте пошире мешок. На всю ширину.— Не пройдет.— Может, попробуем обрубить стекло по краям? — предложила Макговерн. — У кого-нибудь есть молоток?— Нет-нет. Давайте просто накроем ее. — Я отдала еще несколько указаний. — Накиньте это на нее и подложите по краям. Берегите руки. Все в рукавицах?— Да.— Те, кто свободен, посмотрите вокруг. Возможно, где-то здесь есть еще тело.Ожидание раздражало, но наконец два агента принесли носилки и пару синих простыней.— Хорошо. Сейчас попробуем поднять ее. На счет три.Четыре человека расположились по обе стороны от тела. Под ногами хлюпала вода, подошвы скользили, так что сохранить равновесие было трудной задачей. К тому же удержать мокрое и острое стекло, которое могло прорезать рукавицы, оказалось не так легко.— Начинаем. Раз, два, три. И...Мы положили тело на носилки. Я накрыла его простынями и потуже затянула ремни. Мелкими, осторожными шажками, стараясь не поскользнуться, мы направились к тому месту, где когда-то был вход. Полностью сосредоточившись на нашей страшной ноше, я поймала себя на том, что даже не слышу не прекращающегося вот уже несколько часов гула насосов и генератора. В нос бил запах горелого мяса и смерти, гниющей ткани, продуктов и всего прочего, что сгорело в доме Кеннета Спаркса. День быстро сменялся сумерками, и я чувствовала страшную усталость. Руки и ноги почти совсем онемели от напряжения и холода. Даже дышалось с трудом.Мы опустили тело на землю. Оставшиеся в котловане уже возобновили работу. Я отвернула простыни и долго смотрела на жалкие, изуродованные останки человеческого существа, потом открыла алюминиевый кейс и достала фонарик и лупу. Стекло вплавилось в голову на переносице, в волосах смешались обрывки какого-то розоватого материала и пепел. Вооружившись фонариком и лупой, я внимательно осмотрела сохранившиеся участки плоти и, к немалому своему удивлению, обнаружила в обуглившихся тканях левой височной области, на расстоянии примерно одного дюйма от глаза, то, что больше всего напоминало кровоподтек.— Нашла что-нибудь? — спросила незаметно подошедшая Люси.Я подняла голову и увидела приближающийся к нам синий фургон похоронной службы.— Наверняка сказать сложно, но, похоже, у нее кровоподтек на левом виске. Впрочем, не исключено, что это десикация, возникающая при разрыве кожи.— Ты имеешь в виду разрыв кожи от огня?— Да. Плоть сваривается и расширяется, разрывая кожу.— Примерно то же самое происходит, когда готовишь в духовке цыпленка.— Верно.Повреждения кожи, мышц и костей часто ошибочно принимают за результат насилия, хотя на самом деле они являются следствием воздействия огня. Люси опустилась на корточки рядом со мной.— Ничего больше не подвернулось? — спросила я. — Надеюсь, других тел нет?— Пока нет. Скоро уже стемнеет, так что нам ничего не остается, как поставить ограждение. Завтра с утра продолжим.Вышедший из подъехавшей машины мужчина в полосатом костюме натягивал латексные перчатки. Потом достал складные носилки и опустил ножки.— Начнете сегодня, док? — спросил он, и я поняла, что уже видела его где-то раньше.— Отправим ее в Ричмонд, а начну я утром.— В последний раз я видел вас после перестрелки у Мозера. Та девушка, из-за которой они стрелялись, так и не успокоилась. Как бы снова чего не случилось.— М-м... — Я кивнула, смутно припоминая что-то. Сколько их было, перестрелок и девушек, из-за которых вечно возникают неприятности. — Спасибо за помощь.Мы подняли тело, ухватившись за края плотного винилового мешка, перенесли его на носилки и задвинули их в кузов. Мужчина захлопнул заднюю дверцу.— Надеюсь, это не Кеннет Спаркс, — сказал он.— Личность пока не установлена.Он со вздохом уселся на водительское место.— Ладно, но вот что я вам скажу: мне плевать, что там о нем болтают. Кеннет Спаркс был хорошим человеком.Провожая глазами отъезжающий фургон, я почувствовала на себе взгляд Люси. Она дотронулась до моей руки.— Ты устала. Почему бы тебе не переночевать здесь? Утром я доставлю тебя в Ричмонд на вертолете. Если обнаружим что-то еще, сразу же дадим знать. Какой смысл топтаться на пепелище?Впереди меня ждала трудная работа, и разумнее всего было бы вернуться в город сейчас. Но, по правде говоря, мне совсем не хотелось входить в пустой дом. Бентон, вероятно, уже добрался до Хилтон-Хед, а моя племянница оставалась в Уоррентоне. Звонить друзьям было уже поздно, да и на пустые разговоры не оставалось сил. Иногда в моей жизни случаются моменты, когда я просто не знаю, что может меня успокоить.— Тьюн уже договорилась о том, что нам выделят место получше, и в моей комнате есть свободная кровать. Так что, тетя Кей?Люси вынула из кармана ключи от машины и с улыбкой посмотрела на меня.— Значит, теперь я снова тетя Кей?— Пока никого нет рядом.— Надо купить что-то поесть. Глава 3 По дороге мы остановились у «Бургер кинг», где купили чизбургеров и жареной картошки. Было уже темно и холодно. Свет встречных фар резал глаза, и даже двойная доза мотрина не избавила меня ни от горячей боли в висках, ни от тяжелого чувства в душе. Мы ехали через Уоррентон на арендованном черном «форде», и из динамиков доносились громкие звуки барабанов и флейт — Люси захватила с собой несколько компакт-дисков.— Что такое ты слушаешь? — спросила я, подпустив в голос нотку легкого недовольства.— Джим Брикман, — беззаботно ответила она.— Не похоже. По-моему, звучит как что-то индейское. А не сделать ли нам чуточку потише?Разумеется, она сделала громче.— Дэвид Аркенстоун. Альбом «Дух ветра». Прислушайся, тетя Кей. Вот эта вещь называется «Судьба».Мы и сами мчались по улице словно ветер, и у меня уже кружилась голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35