— Люси, полагаю, мы согласны с тем, что почерк преступника выражен достаточно отчетливо.— Определенно.— Давайте предположим, что нечто подобное уже случалось раньше где-то в другом месте. Что уоррентонский пожар представляет собой лишь один из серии специально устроенных пожаров, целью которых является сокрытие убийства. Что все эти пожары организованы одним и тем же человеком.— Вполне возможно, — согласилась Люси.— Можем ли мы провести компьютерный поиск? Существует ли база данных, с помощью которой мы могли бы установить похожие случаи?Она поднялась и бросила пустую коробку в большой мешок для мусора.— У вас есть желание, у нас — возможности. И «Система поиска поджогов». * * * Мне уже приходилось слышать об этой системе, как и о сверхскоростной компьютерной сети АТО, созданной по поручению конгресса. К сети были подключены двести двадцать сайтов, и каждый агент АТО, где бы он ни находился, мог получить доступ к центральной базе данных и воспользоваться системой при условии наличия у него, помимо ноутбука, модема или защищенной линии сотовой связи.Люси провела нас в свою узенькую спальню, угнетающе голую, если не считать паутины по углам и шариков пыли на потертом деревянном полу. Из пустого остова кровати высовывались пружины, матрас, все еще застеленный смятой, персикового цвета, простыней, уже стоял, прислоненный к стене, а в углу ютился свернутый цветной шелковый коврик, мой подарок к ее последнему дню рождения. Ящички комода лежали на полу, а на картонной коробке покоился офисный «Панасоник» в сером стальном корпусе и со всеми современными наворотами. Он отвечал всем предъявляемым военным требованиям, то есть был пыле-, водо-, паро— и прочее непроницаемым и, наверное, мог выдержать столкновение с танком.Люси уселась перед ним на полу, по-индейски поджав ноги, как будто собиралась обратиться к великому богу технического прогресса. Вскоре монитор ожил, по нему пробежали голубые строчки, потом ненадолго появилась карта Соединенных Штатов Америки. Моя племянница ввела имя пользователя и пароль, ответила на какие-то запросы и, войдя в систему, побежала по тайным коридорам Сети, перескакивая с одного уровня на другой. Добравшись до репозитария, она жестом пригласила меня садиться рядом.— Если хочешь, я принесу стул.— Нет, спасибо, мне и так хорошо.Пол был твердый, что не очень согласовывалось с требованиями моей поясницы, но я не привыкла жаловаться. Люси ввела еще какую-то кодовую фразу, и система начала поиск.— Насчет формата можно не беспокоиться, — сказала Люси. — Поисковая машина способна справиться даже с потоком сознания. Попробуем все, начиная от размера пожарного шланга и заканчивая строительными материалами, применявшимися при возведении дома. Или же проведем отбор информации по ключевым словам.— Давай попробуем смерть, умышленное убийство, подозрение на поджог, — предложила я.— Женщина, — внес дополнение Марино. — Деньги. — Надрез, кровоподтек, быстрый, высокотемпературный, — продолжила я, размышляя вслух.— Как насчет неустановленный? — Хорошо, — сказала я. — И наверное, ванная. — Черт, впечатай еще и лошади, — хмыкнул Марино.— Пусть начинает, — предложила Люси, — а мы при необходимости всегда можем добавить другие слова.Она вытянула ноги и начала массировать шею. С кухни доносился звук падающей воды и звон — Джанет мыла посуду.Менее чем через минуту поиск был завершен. Компьютер просмотрел 11 873 отчета и обнаружил 453 ключевых слова.— Это с 1988 года, — сообщила Люси. — Включены и отчеты по тем делам за границей, в которых участвовало АТО.— Мы можем распечатать четыреста пятьдесят три отчета? — спросила я.— Знаешь, тетя Кей, принтер уже упакован, — развела руками Люси.— Тогда, может быть, перебросить на мой компьютер? — предложила я.Она неуверенно пожала плечами:— Можно, конечно, если только... Ладно, все в порядке, сделаем.— Не беспокойся, мне не впервой иметь дело с конфиденциальной информацией. Никто ничего не узнает.Едва сказав это, я поняла, что сморозила глупость.— Будь у них что-нибудь в голове, сидела в ты здесь и занималась этой компьютерной ерундой, — сказал Марино.— Я стараюсь просто делать свое дело, а где — не имеет значения. — Люси повернулась ко мне: — Конечно, тетя Кей, я перешлю тебе эти файлы.Она вышла из комнаты, и мы последовали за ней в кухню, где Джанет аккуратно заворачивала в газеты стеклянные стаканы и складывала их в коробку.— Ты не против прогуляться? — обратилась я к племяннице. — Мне ведь пора уходить.Она посмотрела на меня недоверчиво.— Что?— Мы, наверное, не скоро увидимся.— Можно просто посидеть на балконе.— Вот и отлично.Мы устроились на белых пластиковых стульях на открытом воздухе, прямо над улицей, ожившей с наступлением вечера. Внизу, не останавливаясь, проносились такси, за окном «Пламени» плясали отблески камина, и люди, сидевшие в темноте, разговаривали и пили вино.— Хочу узнать, как твои дела. У меня такое впечатление, что ты о многом мне не рассказываешь.— Ты тоже, — с невеселой улыбкой ответила Люси.Я видела ее четкий профиль.— У меня все в порядке. Как всегда. Наверное, слишком много работаю. Что еще изменилось?— Ты всегда беспокоишься обо мне.— С тех пор, как ты появилась на свет.— Почему?— Потому что кто-то должен.— Я не упомянула, что мама сделала подтяжку?При одном упоминании о единственной сестре сердце мое превратилось в камень.— В прошлом году она поставила новые коронки, в этом делает лифтинг, — продолжала Люси. — Ее нынешний приятель, Бо, болтался здесь целых полтора года.— Люси!— О, только не будь такой праведницей, тетя Кей. Ты относишься к ней так же, как и я. Ну чем я так провинилась, что получила в матери такой кусок дерьма?— Ты не должна ее ненавидеть, Люси, — тихо сказала я. — От этого легче не станет.— Она ни слова не сказала о моем переезде в Филадельфию. Ее это ни хрена не интересует. Она никогда не спрашивает, как дела у Джанет. Или, если уж на то пошло, у тебя. Выпью-ка я пива. Хочешь?— Пей, я не буду.Тьма сгущалась, и в ней растворялись проплывающие внизу фигуры людей, шумные и молчаливые, одинокие и держащиеся друг за друга. Я хотела расспросить Люси о том, что рассказала Джанет, но боялась поднимать эту тему. Люси расскажет все сама, уверяла я себя, но тут же другой голос, голос врача, требовал взять все под контроль. Вернувшись на балкон, моя племянница открыла бутылку «Миллера».— Давай поговорим о Кэрри, — сухо сказала Люси, делая глоток, — может, тебе действительно станет легче. Так вот, у меня есть браунинг «хай-пауэр», есть служебный «зиг» и есть дробовик — двенадцатый калибр, семь патронов. Скажи, что еще нужно, и я куплю. Но думаю, если она только посмеет появиться, мне вполне хватит голых рук. Знаешь, с меня достаточно. — Она снова подняла бутылку. — Рано или поздно человек просто принимает решение и живет дальше.— Какое решение?Люси пожала плечами:— Ты решаешь, что не можешь дать кому-то больше власти над собой, чем уже дал. Нельзя жить в постоянном страхе или постоянной ненависти. В некотором смысле ты просто перестаешь об этом думать. Занимаешься своим делом, зная, что если чудовище когда-либо встанет на твоем пути, то пусть все решит схватка не на жизнь, а на смерть.— Что ж, мне нравится такое отношение. Возможно, единственно правильное. Правда, я не уверена, что ты действительно прониклась им, но будем надеяться.Некоторое время моя племянница молча смотрела на урезанный диск луны, сдерживая, как мне показалось, подступившие к глазам слезы.— Знаешь, тетя Кей, решать их компьютерные задачки для меня все равно что орешки щелкать.— Думаю, ты могла бы щелкать эти орешки и в Пентагоне, — мягко сказала я, чувствуя, как сжимается от боли сердце.— Мне просто не хочется слишком уж высовываться.Я промолчала, не зная, что сказать.— Не всем нравится, что я умею управлять вертолетом и... Ну, ты понимаешь.— Я знаю, что ты умеешь, и этот список наверняка еще вырастет. Тебе, наверное, очень одиноко.— Ты когда-нибудь чувствовала что-то подобное? — шепотом спросила она.— Всю жизнь, — прошептала в ответ я. — И теперь ты знаешь, почему я люблю тебя так, как люблю.Она посмотрела на меня, потом протянула руку и мягко коснулась моего запястья:— Вам пора ехать. Я не хочу, чтобы ты садилась за руль в таком состоянии. Глава 10 Было уже около полуночи, когда я притормозила у поста охраны нашего квартала и дежурный сделал мне знак остановиться. Такое случалось не часто, и я подумала, что либо моя сигнализация сработала среди ночи и перебудила соседей, либо какой-нибудь чудак попытался прорваться на территорию, чтобы взять у меня интервью. Проспавший последние полтора часа Марино проснулся в тот самый момент, когда я опустила стекло.— Добрый вечер. Как поживаете?— У меня все в порядке, доктор Скарпетта, — ответил он, наклоняясь к окну. — Просто за последний час с небольшим случилось кое-что довольно необычное. Я решил, что дело нечисто, и попытался связаться с вами, но вас не было дома.— Что же необычное тут у нас произошло? — поинтересовалась я, пытаясь представить возможные неприятности.— Два разносчика пиццы. Появились примерно в одно время, чуть ли не один за другим. Три такси. Вроде бы вы собирались ехать в аэропорт. Потом кто-то попытался занести вам во двор мусорный контейнер. Вас не было, поэтому я всех завернул. И все сказали, что заказ делали вы сами.— Нет, никаких заказов я не делала. И когда это все началось?— Грузовик с контейнером подъехал, если память мне не изменяет, где-то около пяти. Все остальное уже позже.Том, пожилой мужчина лет шестидесяти, вряд ли смог бы защитить наш квартал в случае возникновения реальной угрозы, но он был любезен и, вероятно, считал себя настоящим служителем правопорядка. Обо мне он заботился особенно внимательно.— Вы записали имена тех ребят с пиццей? — громко спросил Марино.— Один из «Домино», второй — из «Пицца-Хат». — Живое лицо Тома закрывала тень от козырька надвинутой на лоб бейсболки. — Такси из «Колониал», «Метро» и «Йеллоу кеб». Контейнер прислала строительная компания «Фрик». Я позволил себе сделать несколько звонков. Все приняли заказы на ваше имя. Я записал время.Том с нескрываемой гордостью достал из заднего кармана сложенный вдвое листок и протянул мне. Сегодня на его долю выпала особая роль, и аромат приключения почти опьянил его. Я включила свет в салоне, и мы с Марино просмотрели список. Заказы на такси и пиццу вмещались в промежуток от десяти минут одиннадцатого до одиннадцати, тогда как заказ на контейнер был сделан раньше, еще днем, но с указанием произвести доставку ближе к вечеру.— В «Домино» сказали, что звонила женщина. Я поговорил с диспетчером. Совсем еще юнец. По его словам, вы попросили доставить большую пиццу к воротам, где вы сами ее и заберете. Имя диспетчера я тоже записал, — важно добавил Том. — Значит, вы лично ничего не заказывали, доктор Скарпетта?— Нет, сэр, — ответила я. — И если ночью появится что-то еще, пожалуйста, сразу же позвоните мне.— Да, и мне тоже. — Марино достал из кармана визитку и нацарапал на ней номер своего домашнего телефона. — В любое время.Я подала Тому карточку, и он внимательно изучил ее, хотя и видел Марино у этих ворот, наверное, уже тысячу раз.— Будет сделано, капитан, — с поклоном сказал Том. — Не сомневайтесь, я сразу же дам знать. И, если хотите, задержу любого до вашего прибытия.— А вот этого не надо, — покачал головой Марино. — Парнишка из пиццерии все равно ни черта не знает. И уж если случится что-то серьезное, держитесь подальше и не ввязывайтесь.Я поняла, что он думает о Кэрри.— Списывать меня еще рано, но я вас понял, капитан.— Вы отлично поработали, Том, — сказала я. — Не знаю как вас и благодарить.— Для этого я здесь и нахожусь, доктор Скарпетта.Он направил пульт дистанционного управления на ворота и поднял руку.Мы проехали.— Ну, слушаю.Я повернулась к Марино.— Какой-то придурок пытается сыграть на твоих нервах. — В пульсирующем свете уличного фонаря его лицо показалось мне угрюмым. — Цель ясна: расстроить, запугать, отравить тебе жизнь. И должен добавить, у него это неплохо получается.— Ты же не думаешь, что Кэрри...Я свернула к дому.— Не знаю, — перебил меня Марино. — Но я бы не удивился. Про то, где ты живешь, в газетах писали не раз.— Может быть, попробовать выяснить, откуда были сделаны заказы? — предложила я. — Если звонки были местные...— Господи! Надеюсь, что нет. Если только это не кто-то из твоих здешних тронутых почитателей.— Их тоже хватает.Я припарковалась рядом с его машиной и выключила двигатель.— Могу прилечь у тебя на диване, если только ты не против, — предложил Марино, открывая дверцу.— За меня не беспокойся. Лишь бы не привезли еще один контейнер. Соседи этого не переживут.— Я вообще не знаю, почему ты здесь живешь.— Знаешь.Он вытащил сигарету, всем своим видом демонстрируя нежелание уходить.— Ну да. У вас же здесь охранник. Тоже мне...— Послушай, если ты не очень хорошо себя чувствуешь и не хочешь садиться за руль, для меня будет великой честью предоставить тебе свой диван.— Это кто себя плохо чувствует? Я? — Марино щелкнул зажигалкой и выпустил струйку дыма в открытую дверцу. — Я не о себе беспокоюсь, док.Я вышла из машины и остановилась, поджидая его. Он неловко выбрался из салона, большой и уставший, и на меня вдруг накатила теплая волна грусти и любви. Марино был одинок и, вероятно, глубоко несчастен. В его жизни было мало хорошего, и вспомнить он мог разве что жестокость и насилие, с которыми сталкивался на работе, и неудачные связи, оставшиеся в далеком прошлом. Пожалуй, единственной константой в жизни была я, однако, довольствуясь моей вежливостью, он редко получал от меня тепло. Это было просто невозможно.— Пойдем. Я приготовлю тебе пунш. И ехать никуда не надо. Ты прав. Мне не очень хочется оставаться одной, и еще неизвестно, не готовит ли ночь сюрпризы вроде пиццы и такси в аэропорт.— Вот и я об этом думаю, — с напускной озабоченностью сказал Марино.Я открыла дверь, отключила сигнализацию, и через несколько минут Марино уже сидел на диване в гостиной, потягивая бурбон со льдом. Я принесла ему свежие простыни и одеяло из чистого хлопка.— Тебе никогда не приходило в голову, что мы все же можем проиграть? — сонно пробормотал он.— Проиграть? Что ты имеешь в виду?— Ну, знаешь, как говорят в кино, хорошие парни всегда выигрывают. Но насколько это реально? Вряд ли с этим согласилась бы та женщина, которую сожгли в доме Спаркса. В жизни хорошие парни выигрывают не всегда. Охо-хо, док. Нет, не всегда. — Он откинулся на подушку, точно больной, и, отхлебнув бурбона, устало вздохнул. — И Кэрри ведь тоже думает, что выиграет она. Ты об этом не думала? У нее было целых пять лет, чтобы все спланировать. Целых пять гребаных лет!Марино всегда начинал ругаться, когда уставал или выпивал. В его устах крепкие слова никогда не звучали оскорбительно, они просто выражали то, что он в данный момент чувствовал. Я много раз объясняла ему, что это вульгарно, что некоторые воспринимают ругательства слишком буквально, но Марино был неисправим.— Не могу думать о том, что такие, как она, победят, — тихо сказала я, делая глоток красного бургундского. — И даже не стану пытаться.— Боишься?— Нет. Просто верю, что такого не случится.— Да. — Он снова приложился к стакану. — Ты веришь. Гребаная вера. А знаешь, сколько парней на моей памяти умерли от сердечных приступов или погибли на работе? Многие ли из них, по-твоему, верили? Возможно, все, черт бы их побрал! Никто не думает, что он умрет. И мы с тобой тоже не думаем, хотя знаем, как оно может случиться. У меня, например, хреновое здоровье, верно? Думаешь, я не понимаю, что каждый день вдыхаю яд и проглатываю отраву? Могу ли я что-то с собой сделать? Нет. Я просто старый неотесанный чурбан, который должен жрать стейки и пить виски и пиво. Я уже давно перестал слушать, что говорят врачи. Наплевать. Так что в седле мне сидеть осталось недолго. Понимаешь?Голос у него стал хрипловато-сентиментальным.— И придут на похороны лишь горстка копов, а ты скажешь, что работать со мной было не так уж и плохо, — продолжал Марино.— Давай-ка спать. И ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Не могу даже представить, что с тобой что-то случится. А если ты так думаешь, то только потому, что дурак. Большой старый дурак.— Ты серьезно? — с надеждой спросил он.— Ты и сам знаешь.Марино допил бурбон и покачал стаканом, но я не отреагировала.— Знаешь что, док? — хрипло сказал он. — Я все-таки тебя люблю, хотя ты и зануда, каких мало.— Спасибо. Спокойной ночи.Он снова потряс стаканом с нерастаявшим льдом.— Спи, — сказала я. * * * Я выключила настольную лампу только в два часа ночи. Слава Богу, в субботу дежурить в морге должен был Филдинг. Около девяти, когда я наконец поднялась с кровати, в саду уже вовсю распевали птицы и солнечные зайчики прыгали по двору, как футбольные мячики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35