Причины их агрессии понятны – эти племена голодранцев ничего не умели делать и портили всем жизнь, поэтому их и выгоняли отовсюду. Короче говоря, сидели они в пустыне, жрать им было нечего… Некоторые мои друзья даже считают, что от голода скатились они до каннибальства и всевозможных сексуальных извращений – «голубых»-то среди них полно было.
– Давай без подробностей, – Аладдин поморщился.
– Окей, – продолжал Хаттабыч. – Так вот, голод и страх порой толкает людей на отважные действия. Так что раз в несколько лет эти голодранцы нападали на Египет. Совершали набеги и уносили с собой все, что могли унести. Правда, успешных набегов у них почти не бывало – на границе Египта постоянно стоял Хамэрхэд с армией. Несколько раз случалось и такое: выбежит толпа дикарей из пустыни, увидит египетскую армию во всеоружии – и бежит обратно. Египетские воины скучали от безделья – войны нет, никаких развлечений, понимаешь…
– Лорд Меху об этом упоминал, – кивнул Аладдин. – А Иерусалим-то причем?
– Однажды эти племена голодранцев – их называли «хапиру», потому что они все хапали… – продолжал Хаттабыч. – Так вот, однажды набег хапиру завершился удачно. Они изрядно хапнули и убежали в пустыню. Египетские воины, упустившие этот момент, быстренько собрались и двинулись за ними в погоню. И египтяне нагнали хапиру именно здесь – тогда тут была маленькая деревенька. Хамэрхэд порубил врагов в капусту, устроил внушительный пожар. Но фараон остался недоволен. Он приказал своему военачальнику отстроить деревеньку заново и возвести здесь Храм Солнца. Кажется, сюда из Египта даже привезли какой-то священный булыжник или что-то в этом роде… То есть, какое-то время здесь хранился весьма мощный предмет силы, практически единственный в этой пустыне. А позднее хапиру и их потомки снова заняли эту деревеньку. Камень силы, скорее всего, выбросили или еще что-то с ним сделали… Ну, и возвели здесь своих идолов, само собой. А потом за эту деревеньку много раз дрались – сила-то здесь еще оставалась. Конечно, этот «ручеек» энергии не сравнить с тем энергетическим «океаном», который и по сей день сохраняется в Египте. Вот только, если с Египтом-то ничего поделать нельзя – хоть его и захватывал Шурик Македонский, да все равно без толку… А с Иерусалимом можно много чего навертеть. За контроль над этим местом силы веками боролись сторонники и противники древнего фараона. Потом здесь произошло кровавое жертвоприношение, с которого и началась история христианства. Здешнее место силы изрядно пропиталось кровью, ненавистью и запахом смерти, поэтому теперь его могут использовать разве что северные варвары, которые питаются исключительно примитивной энергетикой, в отличие от арабов, способных воспринимать высокие вибрации. Ну, ты и сам понимаешь, что после того, как тут замутили христианство, прошла еще тысяча лет кровавых войн. И поэтому сейчас в городе энергетика… ну, скажем, весьма хреновая.
– Понятно, – кивнул Аладдин. – То есть, туда лучше вообще не заходить, чтобы не запачкаться.
– Верно, – кивнул Хаттабыч. – Я думаю, что нам с тобой следует провести здесь какой-никакой обряд очищения… Но даже если мы слегка почистим атмосферу, лучше все равно убраться отсюда подальше. Но не слишком далеко. Засядем в какой-нибудь из близлежащих крепостей, оставим в Иерусалиме отряд воинов… и будем ждать.
– Чего ждать? – спросил Аладдин.
– Насколько я знаю европейцев, а я их вроде бы немножко знаю… – сказал Хаттабыч. – Когда до них дойдет, что у них из рук вырвали деревеньку, по которой они уже тысячу лет с ума сходят… В общем, я более чем уверен, что через год-другой сюда примчится внушительная европейская банда, даже, возможно, вместе с их королями. И они будут готовы на все, чтобы вернуть эту деревеньку себе. Ну, а мы должны сделать все возможное, чтобы этого не допустить. Поэтому надо готовиться к глухой обороне. Ну, может не такой уж глухой, но…
– Сколько возни из-за одной маленькой деревни, – пробормотал Аладдин. – Неужели она для нас так важна?
– В принципе – нет, – ответил Хаттабыч. – Деревня нам ни на фиг не нужна. Нам нужен контроль над некоторыми энергетическими потоками. Если мы их будем удерживать, лорд Меху и его друзья смогут как-то их использовать и…
– И что? – спросил Аладдин.
– И развалится вся эта Европа, – ответил Хаттабыч. – По крайней мере, та Европа, которую мы знаем. А что будет дальше – никому не известно. Посмотрим-увидим. Наша задача простая – деревню удерживать. И пустыню. А Египет и так наш, так что нечего и дергаться.
– То есть, в ближайшее время мне придется тут торчать и налаживать оборону, чтобы отбиваться от массированных атак европейцев, – тяжело вздохнул Аладдин. – А я уж надеялся домой съездить, Шахерезаду с детьми повидать. У нее, кстати, косметика кончилась.
– Даже не думай, за косметикой я в 21 век не побегу, – сказал Хаттабыч. – Но, в принципе, ты запросто можешь уехать в Каир, только оставь тут людей и дай им указания. Ну, конечно, еще пару недель придется тут задержаться – разобраться, что к чему, навести порядок и все такое. А потом – отчаливай в отпуск. Как только сюда подгребут европейцы, нас сразу же предупредят, и мы будем в нужное время в нужном месте. Окей?
– Окей, – кивнул Аладдин. – А, кстати, Шахерезада из-за косметики не переживает. Она говорила что-то о том, что местные ученые, благодаря образцам из 21 века, научились здесь делать что-то, похожее на нормальную помаду и тональный крем.
– Замечательно! – воскликнул Хаттабыч. – Так мы с тобой еще и мировому прогрессу поспособствовали. Жизнь удалась! Как думаешь, Аладдин?
– Думаю, удалась, – кивнул Аладдин. – И спасибо тебе, Хаттабыч. Даже не знаю, что бы я делал, если бы не встретил тебя.
– Собирал бы финики в Багдаде, – усмехнулся Хаттабыч. – Хотя, возможно, ты бы уже дослужился до звания надсмотрщика.
Третий крестовый поход 1191 год
Даже Хаттабыч иногда ошибался – ответного удара из Европы пришлось ждать не два года, а целых четыре. Аладдин все это время торчал в Каире, развлекался, успел даже съездить на юг Египта – поглядеть на развалины старинных храмов времен Восемнадцатой династии. Короче говоря, в 1191 году Аладдину уже стало так скучно, что он даже обрадовался вестям о приближении северных варваров к захваченной им деревеньке.
Аладдину было настолько невтерпеж, что он приказал Хаттабычу превратить ковер в самолет и немедленно вылетел в пустыню, к своим гарнизонам. Правда, так до конца и не ясно, почему Аладдин столь быстро стартовал на войну – то ли потому, что соскучился по военным действиям, то ли потому, что ему не терпелось сбагрить Шахерезаде новорожденных внуков.
Как бы то ни было, в пустыню Аладдин прилетел быстрее ветра, особенно если учесть, что погода была безветренной. Но, как оказалось, напрасно он так торопился. Через некоторое время вслед за Аладдином в пустыню подтянулась и египетская армия, и тоже, как оказалось, совершенно напрасно. Северные варвары вовсе не торопились нападать на гавань под названием Акра, которая открывала путь к иерусалимской деревне. А тормозили европейцы потому, что французский король Филипп дожидался английского короля Ричарда – тот в это время торчал на Кипре, разруливая терки с тамошней братвой.
Через пару месяцев король Ричард, замочив всю кипрскую братву, подвалил в Акру на стрелку с Филиппом. У этой парочки тоже были давние терки между собой – ну, никак эти двое не могли поделить Европу. Поэтому они уже не первый десяток лет плели друг против друга интриги, а люди Ричарда мочили в кустах людей Филиппа, а иногда и наоборот. Тем не менее, узнав, что Аладдин захватил деревеньку со Священной Деревяшкой, эти двое вроде как помирились и примчались в Азию, поспорив, кто первый надерет Аладдину задницу.
Что касается самого Аладдина, то ему снова стало скучно. Пока Ричард мочил кипрскую братву, а Филипп дожидался Ричарда, чтобы надрать задницу Аладдину на глазах «друга», сам Аладдин скучал и ублажал себя дорогими винами, забив на предупреждения ислама. Наконец, в начале июня Хаттабыч вывел Аладдина из транса, так как возникла необходимость разработать план действий.
А пока Аладдин с Хаттабычем обдумывали план действий, Ричард с Филиппом поспешили штурмовать Акру. Однако в Акре сидел гарнизон Аладдина. Нескладный штурм крестоносцев был отбит.
Аладдин с Хаттабычем все еще обдумывали план действий. Чтобы выиграть время, Аладдин пожелал, чтобы лагерь крестоносцев поразила страшная болезнь. Хаттабыч, поплевав в бороду, пробормотал заклинание… и европейцам стало уже не до Акры.
Война магов
Аладдин спал, когда почувствовал, что кто-то очень хочет, чтобы он проснулся. Если бы этот кто-то не хотел разбудить Аладдина, то не стал бы встряхивать его и хлестать по щекам. Аладдин привычным движением выхватил из-под подушки кинжал, но оказалось, что за ним пришли не враги, а всего-навсего Хаттабыч.
– Ну, на фига так меня лупить? – недовольно пробормотал Аладдин, запрятывая кинжал обратно под подушку. – Что, до утра подождать не мог? Они что, опять на штурм пошли, несмотря на то проклятье, что ты на них наслал?
– Да нет, – взволнованно ответил Хаттабыч. – Тут как раз с самим проклятьем не все в порядке. Кто-то его снял. По крайней мере, с королей.
– Нормально, – пробормотал Аладдин. – Я догадывался, что у них тоже, наверняка, есть свои придворные маги. Значит, они теперь вроде как могут на штурм пойти?
– Вроде как могут, – кивнул Хаттабыч. – Но меня другое беспокоит – если кто-то снял мое проклятье, значит, у них в лагере засел очень сильный маг. Надо попробовать его вычислить.
– Ну, вычислением магов занимайся сам, – усмехнулся Аладдин. – А я пойду отдавать приказы в соответствии с нашим планом. Если план безупречен, то мы их так замотаем, что никакая магия им не поможет.
– Да, – кивнул Хаттабыч. – Как говорит лорд Меху, магия – это хорошо, но с людьми лучше бороться человеческими средствами.
– Угу, – кивнул Аладдин. – Вот и попробуем. Человеческие средства.
Утром Аладдин отправил в лагерь европейцев своих послов с предложением заключить мир. К несчастью, послы прибыли немного не вовремя.
Робин Локсли и арийские крестоносцы
Существо, в данный момент времени носившее имя Робина Локсли, оглядывало окрестности, освещенные утренним Солнцем. Да, где-то в этой пустыне явно прятался сильный колдун. Пару недель назад буквально весь лагерь начал загибаться от странной болезни, с которой ничего не могли сделать даже оба королевских лекаря – французский и английский. А когда заболел король Ричард, к нему позвали Робина.
Хоть Робин и тщательно скрывал свои магические способности, от Ричарда их не утаишь. И король, доведенный болезнью до отчаяния, позвал к себе колдуна. Робин не боялся разоблачения – он знал, что Ричард сделает все возможное, чтобы Филипп, его «злейший друг», ничего не узнал о том, что в свите Ричарда есть маг. Так что вечерком Робин пришел в королевский шатер и начал диагностику. Довольно быстро ему удалось установить, что Ричард и большая часть рыцарей покрыты редкостной астральной гадостью, выплюнутой откуда-то из пустыни. Робин, как мог, почистил короля, произвел кое-какие действия, чтобы очистить лагерь, после чего спросил у Ричарда, надо ли чистить Филиппа. Ричард призадумался, но решил, что французский король с его армией сейчас ему нужны, и приказал Робину почистить и Филиппа за компанию.
Таким образом, к утру Ричард, Филипп и большая часть рыцарей вроде как пошли на поправку. И сейчас Робин, глядя на ссору двух королей, начал жалеть о том, что вообще взялся их лечить. Ричард и Филипп сцепились, как два истинных арийца, – за завтраком они не поделили не то кусок хлеба, не то кубок вина. У обоих королей дико чесались кулаки, вследствие чего мозги у обоих отъехали в Баден-Баден, и они уже решили подраться врукопашную, но тут очень некстати в лагерь подвалили послы Саладина (так называли Аладдина европейцы).
То есть, это «некстати» было для Аладдина, но не для королей. Услышав от своих приближенных, что прибыли послы Саладина, желающие заключить мир, Ричард тут же забыл о своем желании выбить Филиппу последние зубы, а Филипп тут же забыл о своем желании сломать нос Ричарду. Правда, оба, еще не остыв от гнева, тут же захотели выбить зубы и сломать нос Аладдину. Между королями снова началась перепалка на тему «Да мои ребята захватят эту Акру в два раза быстрее твоих».
Короли, как потомки варваров – людей весьма вспыльчивых, – сразу же перешли от слов к делу. И не успели послы Аладдина открыть рот, как Акру взяли штурмом. Такой прыти от европейцев не ожидал даже гарнизон Акры, которому передали от Аладдина, что в ближайшее время никаких военных действий не будет.
Короче говоря, не успел Аладдин позавтракать, как Акру взяли европейцы. Услышав сию весть от Хаттабыча, Аладдин подавился фиником, вспомнил молодость, прокашлялся и воскликнул:
– Хаттабыч, немедленно настраивай магический кристалл. Я хочу лично видеть, что там у этих варваров происходит!
Но в магическом кристалле Аладдин не увидел ничего интересного. Ричард с Филиппом, забыв о королевским достоинстве, мутузили друг друга, сцепившись в дорожной пыли с криками:
– Акра моя! Видел, как мои ребята резали арабов, пока твои олухи-лягушатники ковырялись в своих задницах?!
– Ни хрена подобного! Это я первым начал резать арабский гарнизон! Я лично убил десятка два неверных!
– Да ты споткнулся на ровном месте, как баба!
– Сам ты баба!
– А ну получи!
– Вот тебе, хрен собачий!
В конце концов, Ричард выбил Филиппу пару зубов, и Акра досталась Ричарду.
– Какие примитивные уроды, – пробормотал Аладдин, оторвавшись от магического кристалла. – Ну кто так решает политические споры о территориях? Все-таки варвары остаются варварами. Даже несмотря на королевский сан.
– Так что будем делать? – спросил Хаттабыч, которого только что отпустил приступ хохота, вызванный увиденным в кристалле.
– Что-что, – пробормотал Аладдин. – Как там послы-то мои?
– Да их, кажется, перерезали при штурме, – ответил Хаттабыч.
– Жаль, – кивнул Аладдин. – Толковые парни были. Значит так, найди еще нескольких смертников, готовых стать послами. Если я хоть немного знаю этих варваров, к вечеру они все напьются, как свиньи, – в Акре ведь большие запасы вина, насколько я помню. Вот когда они все свалятся посреди дороги и начнут блевать на собственные доспехи – тогда и отправишь к ним послов с предложением мира. И вообще, надо бы устроить переговоры. Хочется поглядеть на этих «королей» вблизи. Да и ты, возможно, их колдуна вычислишь. Все понятно?
– Угу, – кивнул Хаттабыч. – Все понял. Бегу отдавать распоряжения.
Кое-что о древних деревяшках
Послы-смертники, действительно, обнаружили обоих королей лежащими в лужах крови, вина и блевотины. После короткого разговора с привлечением более-менее трезвых переводчиков Ричард с Филиппом огласили список своих требований и отправили послов обратно к Аладдину.
– Ну что? – спросил Аладдин, увидев своих послов целыми и невредимыми и начав успокаиваться.
– Их величества изволили огласить свои требования, господин, – ответил Ахмед, главный среди послов.
– И чего же они хотят? – спросил Аладдин.
– Во-первых, господин, Акру они оставляют себе, мотивируя это тем, что там осталось еще много вина, – ответил Ахмед.
– Угу, – кивнул Аладдин. – Я и не собирался их оттуда выгонять. По крайней мере, сейчас. Пусть и дальше пьянствуют, мы там специально вино оставили, пока их дожидались. Ладно, чего им еще надо?
– Во-вторых… – пробормотал Ахмед. – Мы тут сами не очень поняли, господин, поэтому записали дословно. Они хотят, чтобы мы «вернули им священную реликвию, остатки гнилой деревяшки, на которой когда-то умер их бог».
– Хаттабыч, это о чем? – спросил Аладдин.
– Христиане считают, что их бог умер в этих местах, дабы открыть своим последователям дорогу… э-э-э… в небесные сады, если я правильно понимаю суть их вероучения, – ответил Хаттабыч. – Короче, совершенно ясно, что их религия заимствовала многие вещи из примитивных культов, связанных с человеческими жертвоприношениями. Насколько я знаю, у некоторых северных народов человеческое жертвоприношение во время Хэллоуина как-то помогает открыть врата в другие миры. Вот и здесь примерно тот же культурный архетип. Другие дикие народы человеческими жертвоприношениями пытались задобрить своих богов, а христиане принесли в жертву человека, которого они считают «сыном бога». Так они надеялись задобрить своего бога, убив его «сына», чтобы бог выдал им всем пропуск в небесный сад. Это все, конечно, полная чушь, но иногда мне кажется, в их рассуждениях есть своя извращенная логика.
– Хаттабыч, я и без тебя знаю, что христианство – чушь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
– Давай без подробностей, – Аладдин поморщился.
– Окей, – продолжал Хаттабыч. – Так вот, голод и страх порой толкает людей на отважные действия. Так что раз в несколько лет эти голодранцы нападали на Египет. Совершали набеги и уносили с собой все, что могли унести. Правда, успешных набегов у них почти не бывало – на границе Египта постоянно стоял Хамэрхэд с армией. Несколько раз случалось и такое: выбежит толпа дикарей из пустыни, увидит египетскую армию во всеоружии – и бежит обратно. Египетские воины скучали от безделья – войны нет, никаких развлечений, понимаешь…
– Лорд Меху об этом упоминал, – кивнул Аладдин. – А Иерусалим-то причем?
– Однажды эти племена голодранцев – их называли «хапиру», потому что они все хапали… – продолжал Хаттабыч. – Так вот, однажды набег хапиру завершился удачно. Они изрядно хапнули и убежали в пустыню. Египетские воины, упустившие этот момент, быстренько собрались и двинулись за ними в погоню. И египтяне нагнали хапиру именно здесь – тогда тут была маленькая деревенька. Хамэрхэд порубил врагов в капусту, устроил внушительный пожар. Но фараон остался недоволен. Он приказал своему военачальнику отстроить деревеньку заново и возвести здесь Храм Солнца. Кажется, сюда из Египта даже привезли какой-то священный булыжник или что-то в этом роде… То есть, какое-то время здесь хранился весьма мощный предмет силы, практически единственный в этой пустыне. А позднее хапиру и их потомки снова заняли эту деревеньку. Камень силы, скорее всего, выбросили или еще что-то с ним сделали… Ну, и возвели здесь своих идолов, само собой. А потом за эту деревеньку много раз дрались – сила-то здесь еще оставалась. Конечно, этот «ручеек» энергии не сравнить с тем энергетическим «океаном», который и по сей день сохраняется в Египте. Вот только, если с Египтом-то ничего поделать нельзя – хоть его и захватывал Шурик Македонский, да все равно без толку… А с Иерусалимом можно много чего навертеть. За контроль над этим местом силы веками боролись сторонники и противники древнего фараона. Потом здесь произошло кровавое жертвоприношение, с которого и началась история христианства. Здешнее место силы изрядно пропиталось кровью, ненавистью и запахом смерти, поэтому теперь его могут использовать разве что северные варвары, которые питаются исключительно примитивной энергетикой, в отличие от арабов, способных воспринимать высокие вибрации. Ну, ты и сам понимаешь, что после того, как тут замутили христианство, прошла еще тысяча лет кровавых войн. И поэтому сейчас в городе энергетика… ну, скажем, весьма хреновая.
– Понятно, – кивнул Аладдин. – То есть, туда лучше вообще не заходить, чтобы не запачкаться.
– Верно, – кивнул Хаттабыч. – Я думаю, что нам с тобой следует провести здесь какой-никакой обряд очищения… Но даже если мы слегка почистим атмосферу, лучше все равно убраться отсюда подальше. Но не слишком далеко. Засядем в какой-нибудь из близлежащих крепостей, оставим в Иерусалиме отряд воинов… и будем ждать.
– Чего ждать? – спросил Аладдин.
– Насколько я знаю европейцев, а я их вроде бы немножко знаю… – сказал Хаттабыч. – Когда до них дойдет, что у них из рук вырвали деревеньку, по которой они уже тысячу лет с ума сходят… В общем, я более чем уверен, что через год-другой сюда примчится внушительная европейская банда, даже, возможно, вместе с их королями. И они будут готовы на все, чтобы вернуть эту деревеньку себе. Ну, а мы должны сделать все возможное, чтобы этого не допустить. Поэтому надо готовиться к глухой обороне. Ну, может не такой уж глухой, но…
– Сколько возни из-за одной маленькой деревни, – пробормотал Аладдин. – Неужели она для нас так важна?
– В принципе – нет, – ответил Хаттабыч. – Деревня нам ни на фиг не нужна. Нам нужен контроль над некоторыми энергетическими потоками. Если мы их будем удерживать, лорд Меху и его друзья смогут как-то их использовать и…
– И что? – спросил Аладдин.
– И развалится вся эта Европа, – ответил Хаттабыч. – По крайней мере, та Европа, которую мы знаем. А что будет дальше – никому не известно. Посмотрим-увидим. Наша задача простая – деревню удерживать. И пустыню. А Египет и так наш, так что нечего и дергаться.
– То есть, в ближайшее время мне придется тут торчать и налаживать оборону, чтобы отбиваться от массированных атак европейцев, – тяжело вздохнул Аладдин. – А я уж надеялся домой съездить, Шахерезаду с детьми повидать. У нее, кстати, косметика кончилась.
– Даже не думай, за косметикой я в 21 век не побегу, – сказал Хаттабыч. – Но, в принципе, ты запросто можешь уехать в Каир, только оставь тут людей и дай им указания. Ну, конечно, еще пару недель придется тут задержаться – разобраться, что к чему, навести порядок и все такое. А потом – отчаливай в отпуск. Как только сюда подгребут европейцы, нас сразу же предупредят, и мы будем в нужное время в нужном месте. Окей?
– Окей, – кивнул Аладдин. – А, кстати, Шахерезада из-за косметики не переживает. Она говорила что-то о том, что местные ученые, благодаря образцам из 21 века, научились здесь делать что-то, похожее на нормальную помаду и тональный крем.
– Замечательно! – воскликнул Хаттабыч. – Так мы с тобой еще и мировому прогрессу поспособствовали. Жизнь удалась! Как думаешь, Аладдин?
– Думаю, удалась, – кивнул Аладдин. – И спасибо тебе, Хаттабыч. Даже не знаю, что бы я делал, если бы не встретил тебя.
– Собирал бы финики в Багдаде, – усмехнулся Хаттабыч. – Хотя, возможно, ты бы уже дослужился до звания надсмотрщика.
Третий крестовый поход 1191 год
Даже Хаттабыч иногда ошибался – ответного удара из Европы пришлось ждать не два года, а целых четыре. Аладдин все это время торчал в Каире, развлекался, успел даже съездить на юг Египта – поглядеть на развалины старинных храмов времен Восемнадцатой династии. Короче говоря, в 1191 году Аладдину уже стало так скучно, что он даже обрадовался вестям о приближении северных варваров к захваченной им деревеньке.
Аладдину было настолько невтерпеж, что он приказал Хаттабычу превратить ковер в самолет и немедленно вылетел в пустыню, к своим гарнизонам. Правда, так до конца и не ясно, почему Аладдин столь быстро стартовал на войну – то ли потому, что соскучился по военным действиям, то ли потому, что ему не терпелось сбагрить Шахерезаде новорожденных внуков.
Как бы то ни было, в пустыню Аладдин прилетел быстрее ветра, особенно если учесть, что погода была безветренной. Но, как оказалось, напрасно он так торопился. Через некоторое время вслед за Аладдином в пустыню подтянулась и египетская армия, и тоже, как оказалось, совершенно напрасно. Северные варвары вовсе не торопились нападать на гавань под названием Акра, которая открывала путь к иерусалимской деревне. А тормозили европейцы потому, что французский король Филипп дожидался английского короля Ричарда – тот в это время торчал на Кипре, разруливая терки с тамошней братвой.
Через пару месяцев король Ричард, замочив всю кипрскую братву, подвалил в Акру на стрелку с Филиппом. У этой парочки тоже были давние терки между собой – ну, никак эти двое не могли поделить Европу. Поэтому они уже не первый десяток лет плели друг против друга интриги, а люди Ричарда мочили в кустах людей Филиппа, а иногда и наоборот. Тем не менее, узнав, что Аладдин захватил деревеньку со Священной Деревяшкой, эти двое вроде как помирились и примчались в Азию, поспорив, кто первый надерет Аладдину задницу.
Что касается самого Аладдина, то ему снова стало скучно. Пока Ричард мочил кипрскую братву, а Филипп дожидался Ричарда, чтобы надрать задницу Аладдину на глазах «друга», сам Аладдин скучал и ублажал себя дорогими винами, забив на предупреждения ислама. Наконец, в начале июня Хаттабыч вывел Аладдина из транса, так как возникла необходимость разработать план действий.
А пока Аладдин с Хаттабычем обдумывали план действий, Ричард с Филиппом поспешили штурмовать Акру. Однако в Акре сидел гарнизон Аладдина. Нескладный штурм крестоносцев был отбит.
Аладдин с Хаттабычем все еще обдумывали план действий. Чтобы выиграть время, Аладдин пожелал, чтобы лагерь крестоносцев поразила страшная болезнь. Хаттабыч, поплевав в бороду, пробормотал заклинание… и европейцам стало уже не до Акры.
Война магов
Аладдин спал, когда почувствовал, что кто-то очень хочет, чтобы он проснулся. Если бы этот кто-то не хотел разбудить Аладдина, то не стал бы встряхивать его и хлестать по щекам. Аладдин привычным движением выхватил из-под подушки кинжал, но оказалось, что за ним пришли не враги, а всего-навсего Хаттабыч.
– Ну, на фига так меня лупить? – недовольно пробормотал Аладдин, запрятывая кинжал обратно под подушку. – Что, до утра подождать не мог? Они что, опять на штурм пошли, несмотря на то проклятье, что ты на них наслал?
– Да нет, – взволнованно ответил Хаттабыч. – Тут как раз с самим проклятьем не все в порядке. Кто-то его снял. По крайней мере, с королей.
– Нормально, – пробормотал Аладдин. – Я догадывался, что у них тоже, наверняка, есть свои придворные маги. Значит, они теперь вроде как могут на штурм пойти?
– Вроде как могут, – кивнул Хаттабыч. – Но меня другое беспокоит – если кто-то снял мое проклятье, значит, у них в лагере засел очень сильный маг. Надо попробовать его вычислить.
– Ну, вычислением магов занимайся сам, – усмехнулся Аладдин. – А я пойду отдавать приказы в соответствии с нашим планом. Если план безупречен, то мы их так замотаем, что никакая магия им не поможет.
– Да, – кивнул Хаттабыч. – Как говорит лорд Меху, магия – это хорошо, но с людьми лучше бороться человеческими средствами.
– Угу, – кивнул Аладдин. – Вот и попробуем. Человеческие средства.
Утром Аладдин отправил в лагерь европейцев своих послов с предложением заключить мир. К несчастью, послы прибыли немного не вовремя.
Робин Локсли и арийские крестоносцы
Существо, в данный момент времени носившее имя Робина Локсли, оглядывало окрестности, освещенные утренним Солнцем. Да, где-то в этой пустыне явно прятался сильный колдун. Пару недель назад буквально весь лагерь начал загибаться от странной болезни, с которой ничего не могли сделать даже оба королевских лекаря – французский и английский. А когда заболел король Ричард, к нему позвали Робина.
Хоть Робин и тщательно скрывал свои магические способности, от Ричарда их не утаишь. И король, доведенный болезнью до отчаяния, позвал к себе колдуна. Робин не боялся разоблачения – он знал, что Ричард сделает все возможное, чтобы Филипп, его «злейший друг», ничего не узнал о том, что в свите Ричарда есть маг. Так что вечерком Робин пришел в королевский шатер и начал диагностику. Довольно быстро ему удалось установить, что Ричард и большая часть рыцарей покрыты редкостной астральной гадостью, выплюнутой откуда-то из пустыни. Робин, как мог, почистил короля, произвел кое-какие действия, чтобы очистить лагерь, после чего спросил у Ричарда, надо ли чистить Филиппа. Ричард призадумался, но решил, что французский король с его армией сейчас ему нужны, и приказал Робину почистить и Филиппа за компанию.
Таким образом, к утру Ричард, Филипп и большая часть рыцарей вроде как пошли на поправку. И сейчас Робин, глядя на ссору двух королей, начал жалеть о том, что вообще взялся их лечить. Ричард и Филипп сцепились, как два истинных арийца, – за завтраком они не поделили не то кусок хлеба, не то кубок вина. У обоих королей дико чесались кулаки, вследствие чего мозги у обоих отъехали в Баден-Баден, и они уже решили подраться врукопашную, но тут очень некстати в лагерь подвалили послы Саладина (так называли Аладдина европейцы).
То есть, это «некстати» было для Аладдина, но не для королей. Услышав от своих приближенных, что прибыли послы Саладина, желающие заключить мир, Ричард тут же забыл о своем желании выбить Филиппу последние зубы, а Филипп тут же забыл о своем желании сломать нос Ричарду. Правда, оба, еще не остыв от гнева, тут же захотели выбить зубы и сломать нос Аладдину. Между королями снова началась перепалка на тему «Да мои ребята захватят эту Акру в два раза быстрее твоих».
Короли, как потомки варваров – людей весьма вспыльчивых, – сразу же перешли от слов к делу. И не успели послы Аладдина открыть рот, как Акру взяли штурмом. Такой прыти от европейцев не ожидал даже гарнизон Акры, которому передали от Аладдина, что в ближайшее время никаких военных действий не будет.
Короче говоря, не успел Аладдин позавтракать, как Акру взяли европейцы. Услышав сию весть от Хаттабыча, Аладдин подавился фиником, вспомнил молодость, прокашлялся и воскликнул:
– Хаттабыч, немедленно настраивай магический кристалл. Я хочу лично видеть, что там у этих варваров происходит!
Но в магическом кристалле Аладдин не увидел ничего интересного. Ричард с Филиппом, забыв о королевским достоинстве, мутузили друг друга, сцепившись в дорожной пыли с криками:
– Акра моя! Видел, как мои ребята резали арабов, пока твои олухи-лягушатники ковырялись в своих задницах?!
– Ни хрена подобного! Это я первым начал резать арабский гарнизон! Я лично убил десятка два неверных!
– Да ты споткнулся на ровном месте, как баба!
– Сам ты баба!
– А ну получи!
– Вот тебе, хрен собачий!
В конце концов, Ричард выбил Филиппу пару зубов, и Акра досталась Ричарду.
– Какие примитивные уроды, – пробормотал Аладдин, оторвавшись от магического кристалла. – Ну кто так решает политические споры о территориях? Все-таки варвары остаются варварами. Даже несмотря на королевский сан.
– Так что будем делать? – спросил Хаттабыч, которого только что отпустил приступ хохота, вызванный увиденным в кристалле.
– Что-что, – пробормотал Аладдин. – Как там послы-то мои?
– Да их, кажется, перерезали при штурме, – ответил Хаттабыч.
– Жаль, – кивнул Аладдин. – Толковые парни были. Значит так, найди еще нескольких смертников, готовых стать послами. Если я хоть немного знаю этих варваров, к вечеру они все напьются, как свиньи, – в Акре ведь большие запасы вина, насколько я помню. Вот когда они все свалятся посреди дороги и начнут блевать на собственные доспехи – тогда и отправишь к ним послов с предложением мира. И вообще, надо бы устроить переговоры. Хочется поглядеть на этих «королей» вблизи. Да и ты, возможно, их колдуна вычислишь. Все понятно?
– Угу, – кивнул Хаттабыч. – Все понял. Бегу отдавать распоряжения.
Кое-что о древних деревяшках
Послы-смертники, действительно, обнаружили обоих королей лежащими в лужах крови, вина и блевотины. После короткого разговора с привлечением более-менее трезвых переводчиков Ричард с Филиппом огласили список своих требований и отправили послов обратно к Аладдину.
– Ну что? – спросил Аладдин, увидев своих послов целыми и невредимыми и начав успокаиваться.
– Их величества изволили огласить свои требования, господин, – ответил Ахмед, главный среди послов.
– И чего же они хотят? – спросил Аладдин.
– Во-первых, господин, Акру они оставляют себе, мотивируя это тем, что там осталось еще много вина, – ответил Ахмед.
– Угу, – кивнул Аладдин. – Я и не собирался их оттуда выгонять. По крайней мере, сейчас. Пусть и дальше пьянствуют, мы там специально вино оставили, пока их дожидались. Ладно, чего им еще надо?
– Во-вторых… – пробормотал Ахмед. – Мы тут сами не очень поняли, господин, поэтому записали дословно. Они хотят, чтобы мы «вернули им священную реликвию, остатки гнилой деревяшки, на которой когда-то умер их бог».
– Хаттабыч, это о чем? – спросил Аладдин.
– Христиане считают, что их бог умер в этих местах, дабы открыть своим последователям дорогу… э-э-э… в небесные сады, если я правильно понимаю суть их вероучения, – ответил Хаттабыч. – Короче, совершенно ясно, что их религия заимствовала многие вещи из примитивных культов, связанных с человеческими жертвоприношениями. Насколько я знаю, у некоторых северных народов человеческое жертвоприношение во время Хэллоуина как-то помогает открыть врата в другие миры. Вот и здесь примерно тот же культурный архетип. Другие дикие народы человеческими жертвоприношениями пытались задобрить своих богов, а христиане принесли в жертву человека, которого они считают «сыном бога». Так они надеялись задобрить своего бога, убив его «сына», чтобы бог выдал им всем пропуск в небесный сад. Это все, конечно, полная чушь, но иногда мне кажется, в их рассуждениях есть своя извращенная логика.
– Хаттабыч, я и без тебя знаю, что христианство – чушь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12