Эта таинственная сила - в публике ее еще часто назы-
вают животным магнетизмом - должна быть той самой силой,
которая являлась для первобытных народов источником табу, т. е.
силой, исходящей от королей и от начальников, благодаря кото-
рой к ним опасно приближаться (Мапа). Гипнотизер хочет обла-
дать этой силой; как же он выявляет ее? Требуя от человека,
чтобы тот смотрел ему в глаза; в типичном случае он гипнотизи-
рует своим взглядом. Но именно взгляд вождя опасен и невыно-
сим для первобытных, как впоследствии взгляд божества для
смертных. Еще Моисей должен был служить посредником между
своим народом и Иеговой, так как народ не вынес бы взгляда
божества, и когда Моисей возвращается после общения с богом,
то от его лика исходит сияние, часть (Мапа) перенеслась на него,
как на посредника первобытных людей\
Конечно, гипноз можно вызвать и другими путями. Это мо-
жет ввести в заблуждение, это дало повод к необоснованным
физиологическим теориям, как например гипноз, вызванный
фиксацией на блестящем предмете или выслушиванием моно-
тонного шума. В действительности эти приемы служат лишь
отвлечению и приковыванию сознательного внимания. Ситуация
такова, как если бы гипнотизер сказал человеку: <займитесь
исключительно моей личностью, весь остальной мир совершенно
неинтересен>. Конечно, было бы технически нецелесообразно,
если бы гипнотизер действительно повел такую речь. Благодаря
ей гипнотизируемый был бы вырван из своей бессознательной
установки и у него возникло бы сознательное сопротивление. И
хотя гипнотизер старается не направлять сознательное внимание
субъекта на его намерения и хотя испытуемое лицо погружается
в такое состояние, при котором весь мир должен стать для него
неинтересен, однако, гипнотизируемый бессознательно кон-
центрирует все свое внимание на гипнотизере, создает установку
раппорта, перенесения на гипнотизера. Косвенные методы гип-
нотизирования, подобно некоторым техническим приемам остро-
умия, имеют, следовательно, результатом определенное распре-
деление душевной энергии, так как иное распределение наруши-
ло бы течение бессознательного процесса; эти методы приводят,
в конце концов, к той же цели, что и прямое воздействие путем
пристального взгляда или пассов.
При гипнозе у человека существует бессознательная установка на
гипнотизера в то время, как сознательно он фиксирует свое внимание
на изменяющихся, неинтересных восприятиях. При психоаналитичес-
ком лечении имеет место противоположная ситуация, что заслуживает
здесь упоминания. Во время психоанализа, по крайней мере, один раз
Вав ипЬе1т11сЬе1. <Тта^о, V, 1919.
См. Тотем и табу. Психологич. и психоаналит. библиотека. Вып.
VI, Госиздат 1923, Москва - Ленинград. См. также цитирован, там
источники.
178____________3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
бывает так, что пациент упрямо утверждает, что теперь ему абсолютно
ничего не приходит в голову. Его свободные ассоциации приостана-
вливаются, и его обычные импульсы привести их в движение не до-
стигают цели. При настойчивости можно добиться, наконец, призна-
ния в том, что пациент думает о виде, открывающемся из окон каби-
нета, об узоре обоев на стене, которую он видит перед собой, или об
электрической лампочке, спускающейся с потолка. Это означает, что
пациентом овладело перенесение, что к нему предъявляют свои права
бессознательные мысли, относящиеся к врачу. Прекращение свобод-
ных ассоциаций исчезает у пациента, как только объяснить ему это.
Гегепс21 совершенно правильно установил, что гипнотизер
занимает место родителей, отдавая приказание уснуть, предше-
ствующее часто процедуре гипноза. Он полагает, что нужно раз-
личать два вида гипноза: мягко успокаивающий и угрожающий;
первый тип он относит к материнскому прототипу, второй - к
отцовскому . Приказание спать, отдаваемое при гипнозе, тоже
обозначает не что иное, как требование не проявлять никакого
интереса к внешнему миру и сконцентрировать его на личности
гипнотизера. Это приказание так и понимается гипнотизируе-
мым, ибо в этом отвлечении от внешнего мира заключается пси-
хологическая характеристика сна и на нем покоится родствен-
ность сна с гипнотическим состоянием.
Итак, гипнотизер будит своими мероприятиями у гипнотизи-
руемого часть его архаического наследства, которое проявлялось
и в отношении к родителям и которое претерпевало в отношении
к отцу индивидуальное возобновление (^1ейегЬе1еЬип ); он будит
представление об очень сильной личности в отношении которой
можно иметь только пассивно мазохистическую установку, в при-
сутствии которой нужно потерять свою волю; остаться с ней нае-
дине, <попасться ей на глаза> - является большим риском. Толь-
ко в таком виде мы можем приблизительно представить себе от-
ношение индивида в первобытной орде к первобытному отцу.
Как мы знаем из других реакций, индивид сохраняет варьирую-
щую в зависимости от индивидуальных особенностей степень
оживления таких старых ситуаций. Знание того, что гипноз яв-
ляется только игрой, ложным обновлением тех старых впечатле-
Регепсг1. <1п<,п1)е1^1оп ипс1 ОЬег^га^ип^. ^а^IгЬисЬ с1ег РзусЬоапа-
1узе>, 1,1909.
^{асса и первобытная орда
ний, может все же остаться и обеспечить сопротивление против
слишком серьезных последствий гипнотического уничтожения
воли.
Жуткий, навязчивый характер массы, обнаруживающийся в ее
суггестивных проявлениях, может быть, следовательно, по праву
отнесен за счет ее происхождения от первобытной орды. Вождь
массы все еще является первобытным отцом, которого продол-
жают бояться; масса все еще хочет, чтобы ею управляла неогра-
ниченная власть; она страстно жаждет авторитета; она жаждет,
по выражению Лебона, подчинения. Первобытиый отец являет-
ся массовым идеалом, который владеет вместо <Я>-идеала чело-
веческим <Я>. Гипноз может быть с правом назван массой, со-
стоящей из двух человек, внушение может быть определено как
убеждение, основанное не на восприятии и мыслительной работе,
а на эротической привязанности.
Нужно отметить, что взгляды, изложенные в этой главе заставляют
нас вернутся от ВегпЬе1т'овского понимания гипноза к наивному,
более старому толкованию его. По ВегпЬе1т'у все гипнотические
феномены нужно считать производным внушения, а внушение яв-
ляется моментом, неподдающимся дальнейшему объяснению. Мы
приходим к выводу, что внушение является проявлением гипноти-
ческого состояния, имеющего прочное обоснование в бессознатель-
но сохранившемся предрасположении из первобытной истории че-
ловеческой семьи.
Ступень личности
XI
СТУПЕНЬ ЛИЧНОСТИ
Если, помня дополняющие друг друга описания психологии масс,
данные различными авторами, сделать обзор душевной жизн<
современных людей, то можно растеряться перед ее сложностью в
потерять надежду дать стройное описание ее. Каждый индивид
является участником многих масс; он испытывает самые разнооб-:
разные привязанности, созданные идентификацией; он создает
свой <Я>-идеал по различнейшим прототипам. Итак, каждый ин-
дивид участвует во многих массовых душах, в душе своей расы,
сословия, религии, государства и т.д. и, кроме того, он до неко- \
торой степени самостоятелен и оригинален. Эти стойкие и дли-
тельные массы в своих мало видоизменяющихся проявлениях^
бросаются в глаза меньше, чем быстро образующиеся непостоян-?
ные массы, по которым Лебон набросал блестящую характеристик
ку массовой души, и в этих шумных эфемерных массах, как бы^
возвышающихся над другими массами, происходит чудо: бесслед-1
но (хотя бы только на короткое время) исчезает то, что мы назва-1
ли индивидуальностью. Мы поняли это чудо так, что индивид1
отказывается от своего идеала и заменяет его массовым идеалом, 1
воплощающимся в вожде. Правильнее говоря, это чудо не во всех^
случаях одинаково велико. Отграничение <Я> от <Я>-идеала уЦ
многих индивидов не произведено еще достаточно резко; оба они1
еще легко совпадают; <Я> часто сохраняет для себя свою преж-1
нюю нарцисическую самовлюбленность. Благодаря этому чрезвы-
чайно облегчается выбор вождя. Часто он должен обладать лишь
типичными свойствами этих индивидов в очень резком и чистом
виде, он должен производить впечатление большой силы и либи-
динозной свободы; ему навстречу приходит потребность в сильном
начальнике; она наделяет его сверхсилой, на которую он раньше,
может быть, не претендовал бы. Другие индивиды, <Я>-идеал
которых воплотился бы в его личности лишь при условии коррек-
туры, увлекаются затем суггестивно, т. е. путем идентификации.
Мы замечаем, что предложенное нами объяснение либидиноз-
ной структуры массы сводится к отграничению <Я> от <Я>-
идеала и к возможному, вследствие этого, двойному виду привя-
занности: идентификация и замена <Я>-идеала объектом.
Предположение такой ступени в <Я>, как первый шаг анали-
за человеческого <Я>, должно постепенно найти свое подтверж-
дение в самых различных областях психологии. В своей статье
<2иг ЕтйНи-ип^ Дез Кагг^атив> я собрал прежде всего весь
патологический материал для обоснования выделения этой чер-
ты. Следует ожидать, что значение нарцисизма окажется гораздо
большим при углублении в психологию психозов. Вспомним о
том, что <Я> играет роль объекта в отношении к развивающе-
муся из него <Я>-идеалу, что, может быть, все взаимодействия,
изученные нами в учении о неврозах между внешним объектом и
совокупным <Я>, повторяются на этой новой арене внутри <Я>.
Я хочу проследить здесь лишь одно из всех возможных с этой
точки зрения следствий и продолжить, таким образом, обсужде-
ние проблемы, которую я оставил неразрешенной в другом месте .
Каждая из душевных дифференцировок, с которыми мы познако-
мились, представляет новую трудность для душевной функции,
повышает ее лабильность и может явиться исходным пунктом
отказа от функции заболевания. Так, мы, родившись, сделали шаг
от абсолютно самодовольного нарцисизма к восприятию изменчи-
вого внешнего мира и к началу нахождения объекта; в связи с
этим находится тот факт, что мы не можем находиться в этом
состоянии в течение долгого времени, что мы периодически поки-
даем его и возвращаемся во сне к прежнему состоянию отсутствия
раздражений и избежания объектов. Конечно, мы следуем при
этом указанию внешнего мира, который временно лишает нас
большей части действующих на нас раздражений путем периоди-
ческой смены дня и ночи. Другой более важный для патологии
пример не подлежит такому ограничению. В течение нашего раз-
вития мы разделили весь наш душевный мир на связное (^оЬа-
геп1) <Я> и настоящее вне <Я> бессознательное вытесненное, и
^ ^аЬгЬисЬ Дег Р5усЬоапа1у8е>, VI, 1914. - 8атт1ип^ Ыетег
йсЬп^еп гиг ^еи^озеп1е^1^е, 4 Го1 е. Русск, перев. Вып. VIII психоло-
гич. и психоаналит. библиотеки.
" <Печаль и меланхолия>. Психолог, и психоаналит. библиотека.
Вып. III, Госиздат 1923. Москва - Ленинград.
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я> Ступень личности^
мы знаем, что стабильность этих новообразований подвержена
постоянным потрясениям. В сновидении и в неврозе этот вык-
дюченный из нашего сознания материал стучится в охраняемые
сопротивлением ворота, а в здоровом бодрствующем состоянии
мы пользуемся особыми приемами для того, чтобы временно
включить в наше <Я> вытесненный материал, обходя сопроти-
вление и извлекая из этого удовольствие. Остроумие и юмор, а
отчасти и комическое вообще, должны рассматриваться с этой
точки зрения. Каждому знатоку психологии неврозов известны
такие примеры, имеющие меньший масштаб, но я спешу вер-'
нуться к нашей цели.
Можно представить себе, что и отграничение <Я>-идеала от
<Я>, не может существовать долго и должно подвергаться по вре-
менам обратному развитию. При всех запретах и ограничениях,
накладываемых на <Я>, происходит, как правило, периодиче-
ский прорыв запретного, как показывает институт праздников,
являвшихся первоначально- не чем иным как запрещенными
законом эксцессами, и этому освобождению от запрета они обя-
заны и своим веселым характером . Сатурналии римлян и наш
теперешний карнавал совпадают в этой существенной отличи-
тельной черте с празднествами первобытных людей, которые ;
обычно сочетали с развратом различные нарушения священней-
ших запретов. А <Я>-идеал охватывает сумму всех ограничений,
которым подчиняется <Я>, и потому упразднение идеала должно
было бы быть величайшим праздником для <Я>, которое опять
могло бы быть довольно собой.
Когда в <Я> что-нибудь совпадает с <Я>-вдеалом, то всегда возникает
ощущение триумфа. Чувство вины (и чувство малоценности) тоже мо-
гут быть поняты как разногласие между <Я> и <Я>-идеалом.
ТгоПег считает вытеснение производным стадного инстинкта. Это
скорее та же мысль, выраженная несколько иначе, чем противоречие,
когда я говорю в <Еш^НЬгип^ ^ез Матватиа>: образование идеала
является благоприятствующим условием для вытеснения.
Как известно, есть люди, настроение которых периодически
колеблется от чрезмерной подавленности через некоторое среднее
^ Тотем и табу. Психологич. и психоаналит. библиотека. Вып. VI.
Госиздат, 1924. Москва - Ленинград.
состояние до повышенного самочувствия, и действительно, эти
колебания наступают в различной по величине амплитуде, от
едва заметной до самой крайней; они врываются крайне мучи-
тельно или разрушающе в жизнь больного в виде меланхолии
или мании. В типических случаях этого циклического рас-
стройства внешние поводы как будто не играют решающей роли:
из внутренних мотивов у этих больных находят то же, что у всех
людей. Поэтому вошло в обыкновение трактовать эти случаи как
непсихогенные. О других тождественных случаях циклического
расстройства, которые легко могут быть сведены к душевным
травмам, речь будет впереди.
Обоснование этих произвольных колебаний иастроения нам,
следовательно, неизвестно. У нас нет знания механизма смены
меланхолии манией. Для этих больных могло бы иметь значение
наше предположение о том, что их <Я>-идеал растворился в
<Я>, в то время как до того он был очень требователен к <Я>.
Мы решительно избегаем неясностей: на основе нашего ана-
лиза <Я> .несомненно, что у маниакального больного <Я> сли-
вается с <Я>-идеалом, и человек радуется отсутствию задержек,
опасений и самоупреков, находясь в настроении триумфа и са-
модовольства, ненарушаемом никакой самокритикой. Менее оче-
видно, но все же весьма вероятно, что страдание меланхолика
является выражением резкого разногласия между обеими ин-
станциями <Я>. В этом разногласии чрезмерно чувствительный
идеал выражает свое беспощадное осуждение *Я> в бреде уни-
жения и самоунижения. Нерешенным остается только вопрос,
нужно ли искать причину этой перемены соотношения между
<Я>-идеалом в выше постулированных периодических протестах
против нового института или виною этому другие соотношения.
Переход в маниакальное состояние не является обязательной
чертой в клиническом течении меланхолической депрессии. Есть
простые однократные, а также периодически повторяющиеся
формы меланхолии, которые никогда не переходят в маниакаль-
ное состояние. С другой стороны, существуют меланхолии, при
которых повод явно играет этиологическую роль. Это - случаи
меланхолии, возникающие после потери любимого объекта, будь
то смерть объекта или стечение обстоятельств, при которых про-
исходит обратный отток либидо от объекта. Такая психогенная
меланхолия также может перейти в манию, и этот цикл может
1
ж
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <я>
повторяться многократно, так же как и при якобы произвольно,
меланхолии. Итак, соотношения очень неясны, тем более что да
сих пор психоаналитическому исследованию были подвергнут
лишь немногие формы и случаи меланхолии . Мы понимаем до
сих пор только те случаи, в которых объект покидался в силу
того, что он оказывался недостойным любви, затем <Я> опять
воздвигало его путем идентификации, а <Я>-идеал строго осуяс<
дал его. Упреки и агрессивность в отношении к объекту прояв-
ляются как меланхолические самоупреки.
Точнее говоря: они скрываются за упреками против собственного <Я>,
придают им стойкость, прочность и неопровержимость, которыми от-
личаются самоупреки меланхолика.
Переход в манию может непосредственно следовать и за такой \
меланхолией, так что этот переход является признаком, незави>-
симым от других характерных черт клинической картины.
Я не вижу препятствий к тому, чтобы принять во внимание
момент периодического протеста <Я> против <Я>-идеала для.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
вают животным магнетизмом - должна быть той самой силой,
которая являлась для первобытных народов источником табу, т. е.
силой, исходящей от королей и от начальников, благодаря кото-
рой к ним опасно приближаться (Мапа). Гипнотизер хочет обла-
дать этой силой; как же он выявляет ее? Требуя от человека,
чтобы тот смотрел ему в глаза; в типичном случае он гипнотизи-
рует своим взглядом. Но именно взгляд вождя опасен и невыно-
сим для первобытных, как впоследствии взгляд божества для
смертных. Еще Моисей должен был служить посредником между
своим народом и Иеговой, так как народ не вынес бы взгляда
божества, и когда Моисей возвращается после общения с богом,
то от его лика исходит сияние, часть (Мапа) перенеслась на него,
как на посредника первобытных людей\
Конечно, гипноз можно вызвать и другими путями. Это мо-
жет ввести в заблуждение, это дало повод к необоснованным
физиологическим теориям, как например гипноз, вызванный
фиксацией на блестящем предмете или выслушиванием моно-
тонного шума. В действительности эти приемы служат лишь
отвлечению и приковыванию сознательного внимания. Ситуация
такова, как если бы гипнотизер сказал человеку: <займитесь
исключительно моей личностью, весь остальной мир совершенно
неинтересен>. Конечно, было бы технически нецелесообразно,
если бы гипнотизер действительно повел такую речь. Благодаря
ей гипнотизируемый был бы вырван из своей бессознательной
установки и у него возникло бы сознательное сопротивление. И
хотя гипнотизер старается не направлять сознательное внимание
субъекта на его намерения и хотя испытуемое лицо погружается
в такое состояние, при котором весь мир должен стать для него
неинтересен, однако, гипнотизируемый бессознательно кон-
центрирует все свое внимание на гипнотизере, создает установку
раппорта, перенесения на гипнотизера. Косвенные методы гип-
нотизирования, подобно некоторым техническим приемам остро-
умия, имеют, следовательно, результатом определенное распре-
деление душевной энергии, так как иное распределение наруши-
ло бы течение бессознательного процесса; эти методы приводят,
в конце концов, к той же цели, что и прямое воздействие путем
пристального взгляда или пассов.
При гипнозе у человека существует бессознательная установка на
гипнотизера в то время, как сознательно он фиксирует свое внимание
на изменяющихся, неинтересных восприятиях. При психоаналитичес-
ком лечении имеет место противоположная ситуация, что заслуживает
здесь упоминания. Во время психоанализа, по крайней мере, один раз
Вав ипЬе1т11сЬе1. <Тта^о, V, 1919.
См. Тотем и табу. Психологич. и психоаналит. библиотека. Вып.
VI, Госиздат 1923, Москва - Ленинград. См. также цитирован, там
источники.
178____________3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я>
бывает так, что пациент упрямо утверждает, что теперь ему абсолютно
ничего не приходит в голову. Его свободные ассоциации приостана-
вливаются, и его обычные импульсы привести их в движение не до-
стигают цели. При настойчивости можно добиться, наконец, призна-
ния в том, что пациент думает о виде, открывающемся из окон каби-
нета, об узоре обоев на стене, которую он видит перед собой, или об
электрической лампочке, спускающейся с потолка. Это означает, что
пациентом овладело перенесение, что к нему предъявляют свои права
бессознательные мысли, относящиеся к врачу. Прекращение свобод-
ных ассоциаций исчезает у пациента, как только объяснить ему это.
Гегепс21 совершенно правильно установил, что гипнотизер
занимает место родителей, отдавая приказание уснуть, предше-
ствующее часто процедуре гипноза. Он полагает, что нужно раз-
личать два вида гипноза: мягко успокаивающий и угрожающий;
первый тип он относит к материнскому прототипу, второй - к
отцовскому . Приказание спать, отдаваемое при гипнозе, тоже
обозначает не что иное, как требование не проявлять никакого
интереса к внешнему миру и сконцентрировать его на личности
гипнотизера. Это приказание так и понимается гипнотизируе-
мым, ибо в этом отвлечении от внешнего мира заключается пси-
хологическая характеристика сна и на нем покоится родствен-
ность сна с гипнотическим состоянием.
Итак, гипнотизер будит своими мероприятиями у гипнотизи-
руемого часть его архаического наследства, которое проявлялось
и в отношении к родителям и которое претерпевало в отношении
к отцу индивидуальное возобновление (^1ейегЬе1еЬип ); он будит
представление об очень сильной личности в отношении которой
можно иметь только пассивно мазохистическую установку, в при-
сутствии которой нужно потерять свою волю; остаться с ней нае-
дине, <попасться ей на глаза> - является большим риском. Толь-
ко в таком виде мы можем приблизительно представить себе от-
ношение индивида в первобытной орде к первобытному отцу.
Как мы знаем из других реакций, индивид сохраняет варьирую-
щую в зависимости от индивидуальных особенностей степень
оживления таких старых ситуаций. Знание того, что гипноз яв-
ляется только игрой, ложным обновлением тех старых впечатле-
Регепсг1. <1п<,п1)е1^1оп ипс1 ОЬег^га^ип^. ^а^IгЬисЬ с1ег РзусЬоапа-
1узе>, 1,1909.
^{асса и первобытная орда
ний, может все же остаться и обеспечить сопротивление против
слишком серьезных последствий гипнотического уничтожения
воли.
Жуткий, навязчивый характер массы, обнаруживающийся в ее
суггестивных проявлениях, может быть, следовательно, по праву
отнесен за счет ее происхождения от первобытной орды. Вождь
массы все еще является первобытным отцом, которого продол-
жают бояться; масса все еще хочет, чтобы ею управляла неогра-
ниченная власть; она страстно жаждет авторитета; она жаждет,
по выражению Лебона, подчинения. Первобытиый отец являет-
ся массовым идеалом, который владеет вместо <Я>-идеала чело-
веческим <Я>. Гипноз может быть с правом назван массой, со-
стоящей из двух человек, внушение может быть определено как
убеждение, основанное не на восприятии и мыслительной работе,
а на эротической привязанности.
Нужно отметить, что взгляды, изложенные в этой главе заставляют
нас вернутся от ВегпЬе1т'овского понимания гипноза к наивному,
более старому толкованию его. По ВегпЬе1т'у все гипнотические
феномены нужно считать производным внушения, а внушение яв-
ляется моментом, неподдающимся дальнейшему объяснению. Мы
приходим к выводу, что внушение является проявлением гипноти-
ческого состояния, имеющего прочное обоснование в бессознатель-
но сохранившемся предрасположении из первобытной истории че-
ловеческой семьи.
Ступень личности
XI
СТУПЕНЬ ЛИЧНОСТИ
Если, помня дополняющие друг друга описания психологии масс,
данные различными авторами, сделать обзор душевной жизн<
современных людей, то можно растеряться перед ее сложностью в
потерять надежду дать стройное описание ее. Каждый индивид
является участником многих масс; он испытывает самые разнооб-:
разные привязанности, созданные идентификацией; он создает
свой <Я>-идеал по различнейшим прототипам. Итак, каждый ин-
дивид участвует во многих массовых душах, в душе своей расы,
сословия, религии, государства и т.д. и, кроме того, он до неко- \
торой степени самостоятелен и оригинален. Эти стойкие и дли-
тельные массы в своих мало видоизменяющихся проявлениях^
бросаются в глаза меньше, чем быстро образующиеся непостоян-?
ные массы, по которым Лебон набросал блестящую характеристик
ку массовой души, и в этих шумных эфемерных массах, как бы^
возвышающихся над другими массами, происходит чудо: бесслед-1
но (хотя бы только на короткое время) исчезает то, что мы назва-1
ли индивидуальностью. Мы поняли это чудо так, что индивид1
отказывается от своего идеала и заменяет его массовым идеалом, 1
воплощающимся в вожде. Правильнее говоря, это чудо не во всех^
случаях одинаково велико. Отграничение <Я> от <Я>-идеала уЦ
многих индивидов не произведено еще достаточно резко; оба они1
еще легко совпадают; <Я> часто сохраняет для себя свою преж-1
нюю нарцисическую самовлюбленность. Благодаря этому чрезвы-
чайно облегчается выбор вождя. Часто он должен обладать лишь
типичными свойствами этих индивидов в очень резком и чистом
виде, он должен производить впечатление большой силы и либи-
динозной свободы; ему навстречу приходит потребность в сильном
начальнике; она наделяет его сверхсилой, на которую он раньше,
может быть, не претендовал бы. Другие индивиды, <Я>-идеал
которых воплотился бы в его личности лишь при условии коррек-
туры, увлекаются затем суггестивно, т. е. путем идентификации.
Мы замечаем, что предложенное нами объяснение либидиноз-
ной структуры массы сводится к отграничению <Я> от <Я>-
идеала и к возможному, вследствие этого, двойному виду привя-
занности: идентификация и замена <Я>-идеала объектом.
Предположение такой ступени в <Я>, как первый шаг анали-
за человеческого <Я>, должно постепенно найти свое подтверж-
дение в самых различных областях психологии. В своей статье
<2иг ЕтйНи-ип^ Дез Кагг^атив> я собрал прежде всего весь
патологический материал для обоснования выделения этой чер-
ты. Следует ожидать, что значение нарцисизма окажется гораздо
большим при углублении в психологию психозов. Вспомним о
том, что <Я> играет роль объекта в отношении к развивающе-
муся из него <Я>-идеалу, что, может быть, все взаимодействия,
изученные нами в учении о неврозах между внешним объектом и
совокупным <Я>, повторяются на этой новой арене внутри <Я>.
Я хочу проследить здесь лишь одно из всех возможных с этой
точки зрения следствий и продолжить, таким образом, обсужде-
ние проблемы, которую я оставил неразрешенной в другом месте .
Каждая из душевных дифференцировок, с которыми мы познако-
мились, представляет новую трудность для душевной функции,
повышает ее лабильность и может явиться исходным пунктом
отказа от функции заболевания. Так, мы, родившись, сделали шаг
от абсолютно самодовольного нарцисизма к восприятию изменчи-
вого внешнего мира и к началу нахождения объекта; в связи с
этим находится тот факт, что мы не можем находиться в этом
состоянии в течение долгого времени, что мы периодически поки-
даем его и возвращаемся во сне к прежнему состоянию отсутствия
раздражений и избежания объектов. Конечно, мы следуем при
этом указанию внешнего мира, который временно лишает нас
большей части действующих на нас раздражений путем периоди-
ческой смены дня и ночи. Другой более важный для патологии
пример не подлежит такому ограничению. В течение нашего раз-
вития мы разделили весь наш душевный мир на связное (^оЬа-
геп1) <Я> и настоящее вне <Я> бессознательное вытесненное, и
^ ^аЬгЬисЬ Дег Р5усЬоапа1у8е>, VI, 1914. - 8атт1ип^ Ыетег
йсЬп^еп гиг ^еи^озеп1е^1^е, 4 Го1 е. Русск, перев. Вып. VIII психоло-
гич. и психоаналит. библиотеки.
" <Печаль и меланхолия>. Психолог, и психоаналит. библиотека.
Вып. III, Госиздат 1923. Москва - Ленинград.
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <Я> Ступень личности^
мы знаем, что стабильность этих новообразований подвержена
постоянным потрясениям. В сновидении и в неврозе этот вык-
дюченный из нашего сознания материал стучится в охраняемые
сопротивлением ворота, а в здоровом бодрствующем состоянии
мы пользуемся особыми приемами для того, чтобы временно
включить в наше <Я> вытесненный материал, обходя сопроти-
вление и извлекая из этого удовольствие. Остроумие и юмор, а
отчасти и комическое вообще, должны рассматриваться с этой
точки зрения. Каждому знатоку психологии неврозов известны
такие примеры, имеющие меньший масштаб, но я спешу вер-'
нуться к нашей цели.
Можно представить себе, что и отграничение <Я>-идеала от
<Я>, не может существовать долго и должно подвергаться по вре-
менам обратному развитию. При всех запретах и ограничениях,
накладываемых на <Я>, происходит, как правило, периодиче-
ский прорыв запретного, как показывает институт праздников,
являвшихся первоначально- не чем иным как запрещенными
законом эксцессами, и этому освобождению от запрета они обя-
заны и своим веселым характером . Сатурналии римлян и наш
теперешний карнавал совпадают в этой существенной отличи-
тельной черте с празднествами первобытных людей, которые ;
обычно сочетали с развратом различные нарушения священней-
ших запретов. А <Я>-идеал охватывает сумму всех ограничений,
которым подчиняется <Я>, и потому упразднение идеала должно
было бы быть величайшим праздником для <Я>, которое опять
могло бы быть довольно собой.
Когда в <Я> что-нибудь совпадает с <Я>-вдеалом, то всегда возникает
ощущение триумфа. Чувство вины (и чувство малоценности) тоже мо-
гут быть поняты как разногласие между <Я> и <Я>-идеалом.
ТгоПег считает вытеснение производным стадного инстинкта. Это
скорее та же мысль, выраженная несколько иначе, чем противоречие,
когда я говорю в <Еш^НЬгип^ ^ез Матватиа>: образование идеала
является благоприятствующим условием для вытеснения.
Как известно, есть люди, настроение которых периодически
колеблется от чрезмерной подавленности через некоторое среднее
^ Тотем и табу. Психологич. и психоаналит. библиотека. Вып. VI.
Госиздат, 1924. Москва - Ленинград.
состояние до повышенного самочувствия, и действительно, эти
колебания наступают в различной по величине амплитуде, от
едва заметной до самой крайней; они врываются крайне мучи-
тельно или разрушающе в жизнь больного в виде меланхолии
или мании. В типических случаях этого циклического рас-
стройства внешние поводы как будто не играют решающей роли:
из внутренних мотивов у этих больных находят то же, что у всех
людей. Поэтому вошло в обыкновение трактовать эти случаи как
непсихогенные. О других тождественных случаях циклического
расстройства, которые легко могут быть сведены к душевным
травмам, речь будет впереди.
Обоснование этих произвольных колебаний иастроения нам,
следовательно, неизвестно. У нас нет знания механизма смены
меланхолии манией. Для этих больных могло бы иметь значение
наше предположение о том, что их <Я>-идеал растворился в
<Я>, в то время как до того он был очень требователен к <Я>.
Мы решительно избегаем неясностей: на основе нашего ана-
лиза <Я> .несомненно, что у маниакального больного <Я> сли-
вается с <Я>-идеалом, и человек радуется отсутствию задержек,
опасений и самоупреков, находясь в настроении триумфа и са-
модовольства, ненарушаемом никакой самокритикой. Менее оче-
видно, но все же весьма вероятно, что страдание меланхолика
является выражением резкого разногласия между обеими ин-
станциями <Я>. В этом разногласии чрезмерно чувствительный
идеал выражает свое беспощадное осуждение *Я> в бреде уни-
жения и самоунижения. Нерешенным остается только вопрос,
нужно ли искать причину этой перемены соотношения между
<Я>-идеалом в выше постулированных периодических протестах
против нового института или виною этому другие соотношения.
Переход в маниакальное состояние не является обязательной
чертой в клиническом течении меланхолической депрессии. Есть
простые однократные, а также периодически повторяющиеся
формы меланхолии, которые никогда не переходят в маниакаль-
ное состояние. С другой стороны, существуют меланхолии, при
которых повод явно играет этиологическую роль. Это - случаи
меланхолии, возникающие после потери любимого объекта, будь
то смерть объекта или стечение обстоятельств, при которых про-
исходит обратный отток либидо от объекта. Такая психогенная
меланхолия также может перейти в манию, и этот цикл может
1
ж
3. Фрейд <Психология масс и анализ человеческого <я>
повторяться многократно, так же как и при якобы произвольно,
меланхолии. Итак, соотношения очень неясны, тем более что да
сих пор психоаналитическому исследованию были подвергнут
лишь немногие формы и случаи меланхолии . Мы понимаем до
сих пор только те случаи, в которых объект покидался в силу
того, что он оказывался недостойным любви, затем <Я> опять
воздвигало его путем идентификации, а <Я>-идеал строго осуяс<
дал его. Упреки и агрессивность в отношении к объекту прояв-
ляются как меланхолические самоупреки.
Точнее говоря: они скрываются за упреками против собственного <Я>,
придают им стойкость, прочность и неопровержимость, которыми от-
личаются самоупреки меланхолика.
Переход в манию может непосредственно следовать и за такой \
меланхолией, так что этот переход является признаком, незави>-
симым от других характерных черт клинической картины.
Я не вижу препятствий к тому, чтобы принять во внимание
момент периодического протеста <Я> против <Я>-идеала для.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38