Прежде чем сесть на коня, Сендарус повернулся оглядеть рыцарей, а затем с помощью Оркида поднялся в седло. У Галена перехватило дыхание, когда он увидел Ключ Меча. Арива уведомила Королевский Совет, что Сендарус будет носить его на протяжении всей кампании и что любые возражения бесполезны, но вид Ключа на шее аманита заставил Галена пожалеть, что он все же не возразил. Аристократ почувствовал, как к его лицу прихлынула кровь, но не мог ничего с этим поделать. Он огляделся и увидел, что был не единственным, кто увидел амулет на шее у Сендаруса; несколько воинов гневно переговаривались между собой.
Сендарус помахал рукой окну во дворце, и Гален повернулся в ту сторону. Он увидел мелькнувшую в окне Ариву, и вид этого бледного сурового лица заставил его остыть быстрее, чем зимний дождь. Она ведь дала Ключ не кому-нибудь, а своему мужу. Сендарус хоть и ама-нит, но отнюдь не вор.
«Арива предает нас!» – подумал он, но сразу же изгнал из головы эту мысль. Это как раз у него завелись изменнические мысли, и понимание этого потрясло Галена. «Она же моя королева. А Сендарус ее законный муж и генерал этой армии. Он имеет право носить на шее один из Ключей».

Времени на то, чтобы сделать отца Поула новым примасом Церкви Подлинного Бога, не было, но как старший священнослужитель он все равно был единственным, кто мог надлежащим образом благословить армию. Он стоял на наспех сколоченном помосте близ северных ворот города; широкая грунтовая дорога выходила из них и терялась среди окружающих Кендру холмов. Дорога эта была трудной для следования армии, зато прямо вела в Чандру, а потом в Хьюм. Пехота стояла, выстроившись полками и дожидаясь командующего. Была уже середина утра, и хотя воздух оставался прохладным, солнце пригревало, и некоторые из бойцов беспокойно переступали с ноги на ногу. Отец Роун стоял справа и чуть позади Поула, показывая на город. Сперва Поул увидел только отражающийся от доспехов блеск солнца, а затем услышал ровный топот копыт и позвякивание кольчуг, подсказавшие ему, что это едет тяжелая кавалерия Двадцати Домов. Теперь он услышал, как народ громко приветствовал рыцарей, когда те проезжали по улицам.
Ждавшие у ворот солдаты вытягивали шеи, стараясь хоть мельком увидеть это зрелище. В конце концов, рыцари Кендры свыше пятнадцати лет не отправлялись на войну, и коль скоро Хаксусу зададут трепку, у них может не возникнуть причины выступить вновь. Первый отряд состоял из самых молодых аристократов, на пиках у них развевались знамена их домов, первым из коих был дом Розетемов, черная пустельга на золотом поле. Вслед за ними ехал Сендарус в броне, сияющей не менее ярко, чем солнце, и с золотым Ключом Меча на груди – при виде этого амулета пехота закричала «ура!». А за ним ехали сами рыцари: три полка, все при полном параде, на грызущих удила жеребцах. Отец Поул благословил каждый полк, когда тот проезжал мимо помоста, а затем они выехали за ворота и направились в холмы. Тучи пыли медленно оседали на дорогу.
Когда исчез последний из рыцарей, пехота развернулась, отсалютовала городу, в свою очередь получила благословение и последовала через ворота за кавалерией. Топот ног отзывался эхом всю дорогу до порта. К вечеру вдали исчез последний из солдат, и на Кендру пала усталая тишина.
Отец Поул оставался на помосте еще долго после того, как ушли все остальные. Он только что выполнил свою официальную обязанность в качестве преемника Нортема. Возможно, не в качестве примаса, но тем не менее признанного наследника. Если он и раньше имел немалую силу в стране, это было ничто в сравнении с тем, чего он мог достичь теперь.
«А в действительности цена была столь невелика», – подумал он. А потом вспомнил, что он все еще не нашел имени бога. Он провел полдня в покоях Нортема, ища хоть какой-то намек, какую-то тайную запись, но все без толку. Но у него была для поисков вся оставшаяся жизнь, и он был уверен, что найдет его.

Олио не смотрел, как уходит армия. Он испытывал смесь вины, стыда и облегчения от того, что армию возглавляет Сендарус, а не он, и хотя принц знал, что так будет лучше всего, но невольно испытывал переполнявшее его ощущение неудачи. Второй своей неудачи, если принять в расчет то, как он справлялся с исцелениями в приюте.
Он был уверен, что являлся обузой для своей сестры. Она ведь так усердно старалась стать для своего народа самой лучшей королевой, и вот он – ее заикающийся, неряшливый брат, не умеющий ничего сделать как надо.
Со стыдом он покачал головой. Негоже так вести себя принцу королевства. Он пойдет к Ариве и попросит ее поручить ему какое-нибудь другое дело. Должно же быть что-то, что он мог сделать для королевства, что-нибудь, позволяющее ему доказать свою ценность.
Поглощенный мыслями, он бродил по коридорам дворца и в конечном итоге оказался в западном крыле. Вокруг него сновали священники, кивая, но ничего не говоря. Он прошел мимо Королевской часовни, поколебался, но решил не заходить. Затем вошел в библиотеку, постоял, глядя на книжные полки, высившиеся вокруг него, словно стены. Принц поборол легкий укол клаустрофобии. Одна книга лежала на пюпитре открытой, и он подошел к ней. Половину одной страницы занимала запись, сделанная старательной и изящной рукой, но остаток страницы и противоположная ей оставались чистыми.
– Молю о руководстве, – прочел он вслух, – и за души всего моего народа; молю о мире и о будущем для всех детей моих; молю об ответах и о новых вопросах. Я один, в одиночестве и все же не одинокий. Я один; человек, который знает слишком много тайн. И молю о спасении.
Олио провел пальцем по последнему слову. «Спасении для кого?» – гадал он.
– Это была последняя сделанная им запись, – произнес голос у него за спиной. Он обернулся и увидел Эдейтора Фэнхоу. Прелат выглядел таким же удрученным, как и Олио.
– Чьи последние слова? – спросил он и понял ответ, еще не закончив вопрос. – Нортема?
Эдейтор кивнул.
– Книга будет оставаться открытой, пока отца Поула не сделают новым примасом, а потом он продолжит ее. Каждый день примас записывает отрывок, или молитву, или, может, всего лишь какое-то наблюдение. Она называется Книга Дней.
Он показал на полку рядом с пюпитром. Все тома на ней были в кожаных переплетах, без названий или описаний на корешках.
– Они восходят к первому примасу. Их может прочесть любой. Они призваны давать руководство, утешение и мудрость.
– Эти слова грустные, – Олио кивнул на запись.
– Мне кажется, он был грустным человеком, – отозвался Эдейтор. – И наверняка не знал, как сильно его любили и уважали.
– «В одиночестве, но не одинокий». Нет, он знал.
Эдейтор посмотрел на принца изучающим взглядом. Олио не отвел глаз.
– Думаю, вы готовы, – сказал наконец Эдейтор.
– Я тоже так думаю. Кошмары мне снятся теперь не так часто. У меня… – Олио не мог подыскать слов для объяснения того, откуда он знал, что готов снова воспользоваться Ключом Исцеления.
– Вы повзрослели, – сказал ему Эдейтор. – Священник из приюта говорит, что у них есть больная девочка. Чем больна, они не знают, но она умирает.
– Скажите, друг мой, вы сообщили бы мне об этом, будь примас Нортем все еще жив?
– Думаю, он не стал бы нас останавливать. Только не сейчас.
– Вы расскажете отцу Поулу о нашей договоренности с приютом?
– Когда он станет примасом, то должен будет узнать.
– Тогда мы пойдем к нему вместе.
– Да.
– Больная девочка, да?
– Да.
– Я немедленно иду в приют.
– Вы хороший человек, принц Олио Розетем.
– И я не в одиночестве, и не одинокий, – улыбнулся Олио, и неожиданная правда сказанного доставила ему больше радости, чем он ожидал почувствовать в этот день.

Оркид нашел Ариву одну в тронном зале. Она бродила среди колонн, отделяющих покрытый красным ковром неф от проходов. В тот миг она показалась ему заблудившейся в лесу маленькой девочкой. Лицо ее было удрученным, а щеки мокрыми от слез. Ее стражи стояли навытяжку у входа и выхода, ведущего в ее личные покои, глядя прямо перед собой, игнорируя боль королевы, поскольку никак не могли смягчить ее.
«Она проливает слезы по Сендарусу. Желал бы я, чтобы их проливали по мне».
– Ваше величество?
Арива подняла взгляд, но глаза ее оставались невидящими.
– Ну почему Берейма должен был умереть?
У Оркида екнуло сердце. Он знал, что королева считала убийцей Линана, но на какой-то миг ему показалось, будто она проникла взглядом в самую глубь его сердца.
– Ни по одной причине, какую мы когда-либо сможем понять, – медленно произнес он.
– Будь он по-прежнему королем, нашу армию повела бы на север я. Мать дала мне Ключ Меча. Именно там мне и следовало быть сейчас, со своими полками, а не здесь, в этом пустом дворце.
– Дворец никогда не пуст, пока в нем королева.
Она непонимающе уставилась на него.
– Может быть, я вовсе не королева. Может быть, это просто кошмар.
– Сендарус скоро вернется, ваше величество. Кошмар не будет длиться вечно.
– Хотелось бы верить. Но вы же знаете, что кошмары никогда не кончаются, не так ли, Оркид? Некоторые кошмары длятся всю жизнь.
Он подошел к ней и взял ее за руку.
– Только не этот кошмар. Обещаю вам.
Она глубоко вздохнула и подняла другой рукой Ключ Скипетра так, что на него упал луч солнца из высокого окна.
– Видите, как он сияет? Это сегодня единственное светлое пятно в Кендре – и все же именно этот Ключ обременяет меня.
Оркид глянул на Ключ и быстро отвел взгляд. Он видел на нем лишь кровь Береймы. Почему она не вытерла его? Неужели она не видит ее, как видит он?
– Он символ королевства, Арива. Вы сами и есть королевство.
– Но сегодня я скорей бы предпочла быть самой нижайшей из его подданных.
Они услышали, как один из стражей вытянулся по стойке «смирно»; в дверях заднего выхода появился Харнан Бересард с письменным столиком под мышкой.
– Вас призывают к выполнению своих обязанностей, – с облегчением сказал Оркид.
– А я не даю вам выполнять свои. Поговорим позже.
– Всегда к вашим услугам, ваше величество.
Она кивнула и потрепала его по руке.
– И я буду всегда благодарна вам за это, мой друг.

Деджанус наблюдал, как рыцари выезжают через главные ворота дворца. Когда мимо проехал Сендарус, лицо коннетабля скривилось в невольной презрительной улыбке. Его даже не волновало, увидит ли кто-нибудь эту улыбку. Бывшего личного стража обуревал гнев – его второй раз обошли и не сделали командующим армией. Он еще мог понять, что королева и ее Совет назначили генералом Олио – в конце концов, он Розетем, – но не этого выскочку из Амана. Игрушка королевы, смазливый мальчишка, а теперь – генерал! Деджанус чуть не закричал от ярости, когда увидел, что у Сендаруса к тому же висит на шее Ключ Меча.
После того как полки прошли, он в бешеной ярости устремился в город, ища что-то или кого-то, на ком можно сорвать злость. Он прошел, печатая шаг, мимо таверны «Пропавший моряк», остановился и вернулся к ней. Внутри торговля спиртным шла не бойко, большинство горожан стянулось на улицы, ведущие к северным воротам – посмотреть, как армия отправляется на войну. Но, с удовлетворением заметил он, его смазливая осведомительница находилась на своем посту. Как там ее звали-то? Совершенно верно, Икана. Он нашел угловой столик и сделал ей знак подойти. Она приблизилась, нервничая и робея.
– Мой господин?
– Что нового? – прорычал он.
– Ничего особенного…
– Что нового? – повторил он, стукнув кулаком по столу. Икана так и подскочила. Немногочисленные посетители таверны осторожно посмотрели в их сторону и, увидев Деджануса, быстро отвели взгляд.
– В-вы знаете о приюте? – Деджанус покачал головой. – В этом квартале появился приют, открытый Церковью.
– И с какой стати это должно интересовать меня?
– Я слышала, что его часто посещал прелат-маг и еще некто.
– Прелат? Эдейтор Фэнхоу? – Икана кивнула. – А кто другой?
– Ни-никто не знает, мой господин. На нем плащ с капюшоном, но он всегда сопровождает прелата. Они некоторое время остаются в приюте, а потом вместе уходят. Люди говорят, будто спутник прелата – великий маг, так как многие из тех, кого приводят туда умирающими, на следующий день возвращаются домой полностью исцелившимися.
– Сколь многие из них? – спросил Деджанус, несмотря на обуревающую его злость, охваченный невольным любопытством. Хотя вообще-то он искал лишь предлог избить Икану.
– Н-не знаю. Это большей частью дети.
Деджанус откинулся на спинку стула, глубоко задумавшись. Это и впрямь была новость. Маг, исцеляющий умирающих? Он никогда не слышал ни об одном настолько могущественном. И почему прелат пытался сохранить это в тайне?
Если это не…
Нет, такое было слишком невероятным. Он почесал бороду. А может, и нет. Окажись это правдой, оно в немалой степени объяснило бы недавнее необычное поведение некого члена королевского двора. До него доходили лишь слухи, но теперь они начинали приобретать смысл.
– Что-нибудь еще, мой господин? – спросила Икана. Деджанус покачал головой, и она повернулась, собираясь уйти.
– Погоди! – приказал он и дал ей серебряную монету. – Кувшин сторийского красного.
– Я не могу разменять такую…
– Сдачу оставь себе. Ты хорошо поработала.
Она сделала подобие книксена и поспешила удалиться. Деджанус смотрел ей вслед, восхищаясь тем, как двигался ее зад. Может быть, он немного задержится – по крайней мере, до тех пор, пока она не освободится. Возможно, до окончания ночи она даже заработает еще одну серебряную монету.

ГЛАВА 21

Четверо всадников остановились на наветренной стороне холма, наслаждаясь дуновением нежного западного ветерка, остудившего их разгоряченные лица.
– Гудон уже немало лет не ездил по территории Белого Волка, – сказал Линан Коригане. – Ты уверена, что он знает поле, о котором ты мне рассказывала?
– Уверена. Мы называем его Воловий Язык; по площади он величиной почти с Верхний Суак, и в это время года там почти всегда буйно растет молодая трава.
Линан повернулся к Дженрозе.
– Ты готова? – спросил он.
Дженроза сделала глубокий вдох.
– Нет. Но нам нельзя ждать. – Она взглянула на Подытоживающую, которая вытащила из седельной сумки еще одно перо и сердце секача, взяла Дженрозу за руку и принялась читать заклинание. Через несколько мгновений появился шар голубого огня.
– Видишь его? – взволновано спросила Линана Подытоживающая.
Принц не мог говорить. Он разглядел в огне Суак Странников, прямо у него на глазах фокус изменился – и перед ним предстал Гудон с поднятым к небу лицом.
– Невероятно, – выдохнул Линан.
То же самое эхом повторила Коригана, видимо, испытывая те же чувства. Дженроза рассмеялась.
– Он знал, что я снова свяжусь с ним, – сообщила она Ливану. – Спрашивает, здесь ли ты и Коригана. – Она сосредоточенно нахмурилась. – Он рад, что вы в порядке. Что вы хотите поручить ему сделать?
Линан объяснил. Она передала инструкции, потом вдруг покачнулась в седле. Пламя исчезло. И Линан, и Подытоживающая протянули руки поддержать Дженрозу, но Подытоживающая на сей раз, видимо, устала больше, чем Дженроза.
– Я помогла ей, насколько хватило сил. Это выматывает.
– Спасибо тебе, – поблагодарила ее Дженроза. – Ты и впрямь помогла. Голова почти не болит. Но устала я быстрее.
– Мы занялись этим слишком быстро после первого раза, – объяснила Подытоживающая. – Это дорого обходится, в том числе и для человека с таким необработанным талантом, как у тебя.
Линан пригляделся к Дженрозе. Та слабо улыбнулась.
– Дело сделано. Гудон выполнит твою просьбу.
– Если и Терин справится со своей задачей, то все готово, – заключил Линан.
– Терин сделает все, как ты просил, – заверила его Коригана. – Остальное зависит от нас.

Игелко привел Терина и его группу из четырех всадников путем, прямым как стрела. Со своего наблюдательного пункта на гребне холма они увидели разведчиков Рендла – хотя в данном случае это были всадники из регулярных войск Хаксуса.
– Я насчитал семерых, – доложил Игелко. – Где-то есть еще трое.
– По одному на каждом фланге, один замыкающий в тылу. Хорошо.
Они спустились с холма туда, где их ждали лошади, и, быстро усевшись в седла, поехали обратно к въезду в неглубокую долину, которую сейчас обследовала разведгруппа Рендла. Вскоре они остановились, позволяя своим лошадям не спеша пощипывать весеннюю траву.
– Сколько еще? – спросил один из всадников.
– Теперь уже в любой момент, – ответил Терин. Он был моложе большинства своих воинов, но они гордились тем, что он их вождь. Он славился как отличный охотник и наездник, а его решения касательно клана, в том числе и решение связать судьбу с честолюбивыми планами Кориганы, принесли клану все возрастающий почет. А в последние несколько дней он проявил воинскую отвагу, поведя свой отряд против арьергарда, оставленного Рендлом в тылу защищать ущелья, по которым прошло в степь его воинство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42