– Но не тогда. – Он повернулся лицом к Коригане. – Попроси Терина как можно скорее выехать со своим кланом на летние пастбища. Я хочу, чтобы он выставил дозоры у тех ущелий, которыми воспользуется Рендл для проведения своей армии через горы. Терин не должен пытаться нападать на них или досаждать им. Как только отряд наемников оставит горы позади, Терин должен уничтожить любую оставленную у ущелий охрану и надежно перекрыть их, чтобы Рендл не мог отступить тем же путем.
– Я немедля повидаю Терина, – пообещала Коригана и покинула их.
Линан кивнул охраннику.
– Приведи пленного. – Охранник кивнул и исчез в шатре, а миг спустя появился вновь вместе с Арейном. Наемник весь трясся, явно думая, что его сейчас прирежут.
– Ты останешься здесь, пока я не пришлю приказ освободить тебя, – уведомил его Линан. Наемник облегченно обмяк. – Но если попытаешься сбежать, четты тут же убьют тебя. И если ты соврал мне насчет Рендла и его передвижений, я вернусь сюда и съем твое сердце.
Арейн онемело кивнул.
– Отпусти его, – приказал Линан, и охранник разжал захват на руках пленника. Арейн неуверенно постоял на месте.
– Если ты отправишься к сердцу суака, то найдешь там старейшину по имени Херита. Скажи ей, кто ты такой, и передай мои слова. Она даст тебе занятие, а также крышу над головой. Охранник покажет тебе дорогу.
Охранник двинулся прочь, и Арейн последовал за ним.
Камаль покачал головой.
– По-моему, это глупо, – тихо сказал он.
– Что именно? Отпускать пленного или не нападать на Рендла сразу, как тот появится в степи?
– И то, и другое.
– Полагаю, мой отец не сделал бы ни того, ни другого.
– Да.
– Тогда у меня уже на очко больше, чем у моих врагов! – бросил Линан, и ушел, оставив Камаля глядеть ему вслед.
ГЛАВА 17
Оркид нашел Олио во дворе дворца, где тот смотрел, как упражняются королевские гвардейцы. Канцлер видел, как принц упражнялся, когда подрос; хоть он и неплохо научился обращаться с мечом, но не обладал ни сложением, ни склонностью быть воином. Весь вопрос в том, считал ли так и сам Олио?
– Если бы ваша армия была так же хорошо экипирована и обучена, как эти превосходные бойцы, – вздохнул Оркид.
Олио повернулся и натянуто улыбнулся Оркиду.
– Я не услышал, как вы подошли, канцлер. П-простите, что не об-братил на вас внимания.
– Я не в обиде, – отмахнулся Оркид. – Вы еще не видели собственных солдат?
– Двадцать Домов почти закончили н-набор. Я ожидаю, что они будут го-готовы через несколько дней. А первые подразделения из других провинций прибывают нынче к вечеру; из Стории, по-моему.
– Я думал, что и сама Кендра обеспечит вас несколькими отрядами мечников и копьеносцев.
– Тремя. Они уже в к-казармах около порта и отплывут, как только адмирал Сечмар поймет, что худшие зимние шторма миновали.
– А вы? Когда вы отправитесь?
– С основным войском. По меньшей мере через двадцать дней. Сначала отсюда до Спарро.
– А потом к Даавису и к славе, – добавил Оркид.
Олио вперил взгляд в пол, явно не уверенный в себе.
– В самом деле, – пробормотал он.
Оркид встал рядом с ним.
– Вы возьмете с собой консорта?
– Сендаруса? – Олио в удивлении поднял взгляд. – Ясное дело, не возьму. Он же новобрачный. Сомневаюсь, что он горит желанием расстаться с Аривой. Да и в любом с-случае сестра этого не до-допу-стит.
– Сендарус может пожелать отправиться в поход, – как бы размышляя вслух, произнес Оркид. – В конце концов, он ведь аманский воин. Ему будет тяжело смотреть, как другие отправляются воевать в то время, как он остается… – Он дал голосу утихнуть.
– Ублажать королеву, канцлер? – спросил Олио, голос которого выдавал его гнев. – Уж по крайней мере вам-то не следовало так плохо ду-думать о собственном племяннике.
– Я никогда бы не усомнился в мотивах Сендаруса. Он славный юноша и человек чести. И пожелал бы отправиться в поход ради блага королевы, а не своего личного.
«Если бы генералом вместо меня был Сендарус, – с тоской подумал Олио. – Тогда он мог бы отправиться в поход, а я – остаться здесь, где от меня будет меньше всего вреда».
– Так или иначе, поскольку генерал вы, он не сможет отправиться в поход, – небрежно добавил Оркид.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, это сделало бы его вашим подчиненным.
– Только в армии. И кроме того, ду-думаю, гордыня не относится к числу по-пороков Сендаруса. На самом-то деле я не уверен, что у него вообще есть пороки.
– Я и не имел в виду, что сложности могут возникнуть из-за его тщеславия. Дело лишь в том, что он обладает, после королевы, самой большой властью в королевстве. И если данная власть будет подчинена вашей, это создаст политические и юридические трудности.
Олио счел этот момент весьма тонким, слишком тонким для того, чтобы серьезно его обдумывать, но благодаря этому перед ним смутно замаячила иная идея. Гвардейцы закончили упражняться и строем шагали обратно в казармы. А он пошел во дворец, сделав Оркиду знак сопровождать его.
– По-вашему, Сендарус озабочен тем, что не отправляется с армией на север?
– Несомненно. Но он понимает стоящие за этим причины. И не сердится на вас, если вы этим обеспокоены.
– Нет, не этим, – покачал головой Олио. Он задумчиво нахмурился, а затем спросил: – Как по вашему, если б он бы-был консортом на том заседании Совета, на котором меня утвердили генералом, Совет доверил бы этот пост ему?
Оркид притворился, будто обдумывает этот вопрос.
– Не уверен. Наверное… – Он сделал вид, что поразмыслил еще. – Возможно, – задумчиво произнес он наконец. – Теперь, когда вы сказали об этом, мне думается, что такое возможно. Для Сендаруса это было бы еще одним способом доказать свою преданность Гренде-Лир, и гарантировало бы безопасность обоих уцелевших Розетемов. – Канцлер пожал плечами. – Но дело обстоит иначе.
– Нет, – сказал Олио больше себе, чем Оркиду.
– Я вам нужен для чего-то определенного, ваше высочество? – спросил Оркид.
Олио остановился и рассеянно посмотрел на канцлера.
– Нет. Спасибо, но не нужны. – Он повернулся и продолжил путь, задумчиво опустив голову.
Оркид смотрел ему вслед с улыбкой на строгом лице. «Дело прошло куда легче, чем я смел рассчитывать».
Примас Гирос Нортем сидел за письменным столом, положив крепко сцепленные руки на колени. Он услышал, как в дверь постучали, и быстро сглотнул.
Вошел отец Поул и закрыл за собой дверь.
– Один брат сказал, что вы хотели меня видеть, ваша милость.
Нортем кивнул и жестом предложил священнику присесть. Отец Поул занял кресло и посмотрел на примаса ровным взглядом, спокойно и заинтересованно.
– Мы должны кое-что обсудить, – начал Нортем. – Нечто, важное для вас и для Церкви Подлинного Бога.
Нортем увидел, как Поул слегка напрягся. Значит, священник догадывался, к чему он клонит.
– Мы с вами дружим очень давно, – продолжал он. – И некогда были весьма близки.
На этот раз Поул избегал встречаться с Нортемом взглядом и кивнул несколько сдержанно; лицо его чуть покраснело.
– Вы не согласны? – смущенно спросил Нортем.
– Конечно согласен, ваша милость, – покачал головой Поул. – Но та близость…
– Знаю, прекратилась.
– И по вашей инициативе, а не по моей, – поспешно добавил Поул, глядя на примаса почти умоляющим взглядом.
– Это я тоже знаю. – Нортем тяжело вздохнул. – Желал бы я, чтоб это можно было сделать по-другому.
– Что именно вы желали бы иметь возможность сделать по-другому?
– Не знаю, как вам это объяснить. Вероятно, нам следовало поговорить об этом много месяцев назад. Вы заслуживаете правды.
Лицо Поула внезапно сделалось спокойным, словно чутье подсказало ему, что будет дальше.
– Речь идет о вашем преемнике, не так ли?
Нортем кивнул.
– Вы не знаете истинного имени Божьего. И не можете быть его защитником.
Поул тоже кивнул, повторяя движение примаса и словно говоря: «Понимаю. Конечно». Но взгляд его сделался горящим и жестким.
– Это неправильно, – напряженно произнес он.
– НАПРОТИВ, правильно, – подчеркнул Нортем. – Но не легко. Для вас. И для меня.
Теперь Поул уже не кивал, а качал головой.
– Нет, ваша милость. Это неправильно. Как такое может быть правильным? Вы десятки лет готовили меня к этому посту.
– Я никогда этого не говорил, – стал оправдываться Нортем.
– Ваши намерения не вызывали сомнений, – сказал Поул. – Вы натаскивали меня не просто для того, чтобы я был вашим секретарем.
– Вы были хорошим послушником, отец. И привлекли внимание всех своих начальников. Но вышли за рамки усвоенного вами, сочтя, будто знаете, о чем я думаю.
Поул уперся взглядом в глаза Нортема.
– Взгляните на меня, ваша милость, и скажите, что не намеревались подготовить меня быть примасом вместо вас, когда вы отойдете в царство господне.
И конечно, Нортем не мог посмотреть ему в глаза. Он отвел взгляд, но в какой-то мере спас свою гордость, не пытаясь больше лгать на сей счет.
– Это была королева, – торопливо сказал он, а затем со стыдом закрыл глаза. Поула нисколько не касалось, с чего было принято такое решение, а ему не следовало упоминать о ее роли в этом деле.
– Арива? – недоверчиво переспросил Поул. Нет, не его Арива, несомненно…
– Ашарна, – сказал Нортем. – Она заявила мне, что вы не можете быть примасом. Она этого не потерпит.
– Ашарна? – Поул с недоумением посмотрел на примаса. – Почему? И почему вы подчиняетесь ей теперь, когда она умерла? Что говорит об этом ее дочь?
– Ее дочь об этом не узнает. Я пообещал Ашарне выдвинуть своим преемником кого-нибудь другого вместо вас. Она умерла прежде, чем я успел это сделать.
– Кого… Кого вы избрали преемником?
– Я еще не решил. Не принял окончательного решения.
– Приняли, ваша милость, иначе не рассказали бы мне об этом. – И внезапно, словно кто-то зажег свет в темной комнате, Поул понял. – Это ведь Роун, не так ли? Именно поэтому вы и позволили ему заменить меня в качестве исповедника королевы?
Нортем ничего не сказал.
– Но почему? – настаивал Поул. – Почему Ашарна воспрепятствовала вам выдвинуть в преемники меня?
– Она так толком и не объяснила, – ответил Нортем, и Поул увидел, что примас говорит правду. – Вы ей чем-то не нравились. Она не доверяла вам. И так и не сказала, почему.
Поул обмяк в кресле, и Нортему было крайне неприятно это видеть.
– Вас весьма почитают в Церкви, – утешил он священника. – И вы являетесь членом Королевского Совета. Я позабочусь о том, чтобы вы не утратили этого места. Церкви нужны такие усердные, преданные своему делу и умные люди, как вы, дабы помогать направлять ее путь в мире сем. Надеюсь, вы мне поверите, когда я скажу, что желал бы видеть своим преемником именно вас. Я горячо желал этого. Мне хочется, чтобы вы продолжали служить моим секретарем, и… и я хотел бы возобновить нашу дружбу.
Поул ничего не ответил; он даже не взглянул на примаса.
– Если, конечно, вы думаете, что это возможно, – печально добавил Нортем.
Арива выкроила время для Олио после своей ежедневной встречи с Харнаном Бересардом. Олио особо попросил о разговоре с ней наедине – единственный в королевстве, кроме ее мужа, кто имел право просить об этом, – и она согласилась. Он нервно расхаживал взад-вперед по ее покоям, ломая руки.
– Что-то случилось, – догадалась Арива.
– Да? – Олио посмотрел на нее.
Она пожала плечами.
– А почему еще ты расхаживаешь, словно медведь с колючкой в заднице?
– Нет, – он покачал головой. – Ничего не случилось. – Он остановился. – На самом деле это неправда. Кое-что случилось. Я должен быть генералом армии, которую по весне ты отправляешь на север.
– И что в этом такого? – недоуменно моргнула Арива. – Ты же Розетем. Я в поход идти не могу. Кто-то же должен возглавить эту армию.
– Я не с-самый лучший выбор.
– Ты боишься?
– Конечно, боюсь, – сказал он, даже не обидевшись на подобный вопрос. – Но быть твоим генералом я не хочу не поэтому.
– Не понимаю.
– Я не с-самый подходящий для этого, Арива. Я не солдат. В лу-учшем случае умею владеть ме-мечом. Во мне нет ни капельки гнева. Тебе не нужно, чтобы атаку на Салокана возглавлял кто-то вроде меня.
– Тогда кто же мне нужен?
Олио посмотрел прямо на нее.
– Тебе нужен кто-то вроде Сендаруса.
– Нет, – коротко отрубила она.
– Н-но, Арива, взгляни на разницу между нами…
– Нет.
Олио вздохнул и снова принялся расхаживать.
– Именно поэтому ты и просил меня о встрече? – спросила она.
– Да. Не думаю, что по-поручить мне вести армию было удачной мыслью. По моему, это принесет де-делу больше вреда, чем пользы.
– Совет думает иначе.
– Совет не понимает, – возразил Олио. – М-многие ли из нынешних членов Совета входили в Совет нашей матери во время Невольничьей войны?
– Хм-м! Никто.
– Именно. Бо-большинство из них понимает в войне и стратегии меньше моего портного. Кто, собственно, предложил назначить меня генералом?
Ариве пришлось подумать над этим, прежде чем она вспомнила.
– Отец Поул, – сказала она наконец.
– Твой исповедник? – Арива кивнула. – Ты приняла решение, основываясь на совете своего исповедника?
– Совет его показался здравым всем, кто там был.
– Советники не хотели подвергать тебя опасности.
– И, значит, оставался только ты, – подытожила она.
– Уже не то-только я. Теперь есть еще и Сендарус.
Арива открыла было рот, собираясь снова сказать «нет», но закрыла его прежде, чем успела произнести это. Она вдруг поняла, что Олио прав. Для того, чтобы возглавить армию, больше всего подходил Сендарус, а не ее брат.
– Сендарус не поймет… – начала было она.
– Да конечно, поймет, – перебил ее Олио. – Он ухватится за возможность показать всем свою преданность королевству. И, что еще ва-важнее, ухватится за возможность п-проявить до-доблесть у тебя на службе.
– А ты нет?
– Я готов погибнуть ради тебя, если понадобится, – фыркнул Олио. – Согласен, не столь охотно, как твой возлюбленный, н-но скорей погиб бы, чем допустил, чтобы тебе причинили вред.
Арива улыбнулась словам брата; она знала, что они искренни. Если она снимет с его плеч бремя генеральского звания и передаст его Сендарусу, некоторые решат, будто это сделано из-за того, что Олио трус, но они-то оба знают, как все на самом деле.
– У твоего предложения есть свои достоинства, – признала она.
Олио перестал расхаживать и остановился перед ней.
– Значит, ты это сделаешь?
– Этого я не говорила. Но я над ним подумаю.
Олио облегченно опустил плечи.
– Так будет лу-лучше всего.
– Это большой риск. А что, если армия проиграет войну? В этом ведь обвинят моего мужа.
– Под командованием Сендаруса армия ее не проиграет. Вот под мо-моим – может, и тогда народ обвинит в по-поражении тебя.
Отец Поул гадал, какое же у бога имя. Он гадал, сколько в нем букв, односложное ли оно или многосложное, и на одном ли слоге ставится ударение. А больше всего ему хотелось бы знать, не записал ли его где-нибудь примас Нортем, не записал ли он са-мое священное слово на случай, если забудет его. Или на случай, если скоропостижно скончается.
Поул никак не мог уснуть, зная о том, что вот-вот произойдет. Его опасение все росло и росло, пока не сделалось почти нестерпимым. И когда наконец события пошли косяком, начались они с торопливых шагов служителя Нортема, послушника, подающего кое-какие надежды, но малоинициативного. Хотя Поул и знал, куда в первую очередь отправится этот служитель, когда его дверь загремела от стука, он вздрогнул от удивления. Поул открыл дверь, одетый лишь в ночную рубашку, и притворяясь, будто со сна протирает глаза.
– Который час, брат Антикус?
– Ранний, отец. – Послушник глядел на Поула ошалелыми глазами.
– Брат, что случилось?
– Примас Нортем.
– С его милостью что-то случилось? – нахмурился Поул. Антикус схватил было Поула за руку, но тот убрал ее.
– Пожалуйста, брат, скажите же, что случилось.
– Вы должны пойти взглянуть, отец. Вы должны пойти взглянуть. – На этот раз Поул позволил Антикусу взять его руку и дал увлечь себя босиком по холодному каменному полу коридора к покоям Нортема.
Нортем лежал в постели, уставясь в потолок широко раскрытыми и слегка выпученными глазами, словно перед ним вдруг предстало видение бога. Поул подошел к телу и дотронулся пальцем чуть ниже шеи. Пульса не было. Тело уже порядком остыло, но еще не сделалось совершенно холодным.
– Брат Антикус, я хочу, чтобы вы привели отца Роуна. Никому больше не говорите о том, что увидели, но сейчас же приведите отца Роуна.
Брат Антикус бросился выполнять, дыхание его уже прерывалось рыданиями. Дожидаясь его возвращения, Поул придал примасу достойный вид – одернул ночную рубашку, закрыл глаза, сложил руки крестом на груди. Он не знал, сколько у него времени, и поэтому поискал в комнате лишь поверхностно. Услышав приближающиеся шаги двух человек, он выпрямился и склонил голову в молитве.
– О боже, нет, – раздался у него за спиной голос отца Роуна.
– Заходите, – пригласил Поул, взмахом руки предлагая священнику и Антикусу войти в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Я немедля повидаю Терина, – пообещала Коригана и покинула их.
Линан кивнул охраннику.
– Приведи пленного. – Охранник кивнул и исчез в шатре, а миг спустя появился вновь вместе с Арейном. Наемник весь трясся, явно думая, что его сейчас прирежут.
– Ты останешься здесь, пока я не пришлю приказ освободить тебя, – уведомил его Линан. Наемник облегченно обмяк. – Но если попытаешься сбежать, четты тут же убьют тебя. И если ты соврал мне насчет Рендла и его передвижений, я вернусь сюда и съем твое сердце.
Арейн онемело кивнул.
– Отпусти его, – приказал Линан, и охранник разжал захват на руках пленника. Арейн неуверенно постоял на месте.
– Если ты отправишься к сердцу суака, то найдешь там старейшину по имени Херита. Скажи ей, кто ты такой, и передай мои слова. Она даст тебе занятие, а также крышу над головой. Охранник покажет тебе дорогу.
Охранник двинулся прочь, и Арейн последовал за ним.
Камаль покачал головой.
– По-моему, это глупо, – тихо сказал он.
– Что именно? Отпускать пленного или не нападать на Рендла сразу, как тот появится в степи?
– И то, и другое.
– Полагаю, мой отец не сделал бы ни того, ни другого.
– Да.
– Тогда у меня уже на очко больше, чем у моих врагов! – бросил Линан, и ушел, оставив Камаля глядеть ему вслед.
ГЛАВА 17
Оркид нашел Олио во дворе дворца, где тот смотрел, как упражняются королевские гвардейцы. Канцлер видел, как принц упражнялся, когда подрос; хоть он и неплохо научился обращаться с мечом, но не обладал ни сложением, ни склонностью быть воином. Весь вопрос в том, считал ли так и сам Олио?
– Если бы ваша армия была так же хорошо экипирована и обучена, как эти превосходные бойцы, – вздохнул Оркид.
Олио повернулся и натянуто улыбнулся Оркиду.
– Я не услышал, как вы подошли, канцлер. П-простите, что не об-братил на вас внимания.
– Я не в обиде, – отмахнулся Оркид. – Вы еще не видели собственных солдат?
– Двадцать Домов почти закончили н-набор. Я ожидаю, что они будут го-готовы через несколько дней. А первые подразделения из других провинций прибывают нынче к вечеру; из Стории, по-моему.
– Я думал, что и сама Кендра обеспечит вас несколькими отрядами мечников и копьеносцев.
– Тремя. Они уже в к-казармах около порта и отплывут, как только адмирал Сечмар поймет, что худшие зимние шторма миновали.
– А вы? Когда вы отправитесь?
– С основным войском. По меньшей мере через двадцать дней. Сначала отсюда до Спарро.
– А потом к Даавису и к славе, – добавил Оркид.
Олио вперил взгляд в пол, явно не уверенный в себе.
– В самом деле, – пробормотал он.
Оркид встал рядом с ним.
– Вы возьмете с собой консорта?
– Сендаруса? – Олио в удивлении поднял взгляд. – Ясное дело, не возьму. Он же новобрачный. Сомневаюсь, что он горит желанием расстаться с Аривой. Да и в любом с-случае сестра этого не до-допу-стит.
– Сендарус может пожелать отправиться в поход, – как бы размышляя вслух, произнес Оркид. – В конце концов, он ведь аманский воин. Ему будет тяжело смотреть, как другие отправляются воевать в то время, как он остается… – Он дал голосу утихнуть.
– Ублажать королеву, канцлер? – спросил Олио, голос которого выдавал его гнев. – Уж по крайней мере вам-то не следовало так плохо ду-думать о собственном племяннике.
– Я никогда бы не усомнился в мотивах Сендаруса. Он славный юноша и человек чести. И пожелал бы отправиться в поход ради блага королевы, а не своего личного.
«Если бы генералом вместо меня был Сендарус, – с тоской подумал Олио. – Тогда он мог бы отправиться в поход, а я – остаться здесь, где от меня будет меньше всего вреда».
– Так или иначе, поскольку генерал вы, он не сможет отправиться в поход, – небрежно добавил Оркид.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, это сделало бы его вашим подчиненным.
– Только в армии. И кроме того, ду-думаю, гордыня не относится к числу по-пороков Сендаруса. На самом-то деле я не уверен, что у него вообще есть пороки.
– Я и не имел в виду, что сложности могут возникнуть из-за его тщеславия. Дело лишь в том, что он обладает, после королевы, самой большой властью в королевстве. И если данная власть будет подчинена вашей, это создаст политические и юридические трудности.
Олио счел этот момент весьма тонким, слишком тонким для того, чтобы серьезно его обдумывать, но благодаря этому перед ним смутно замаячила иная идея. Гвардейцы закончили упражняться и строем шагали обратно в казармы. А он пошел во дворец, сделав Оркиду знак сопровождать его.
– По-вашему, Сендарус озабочен тем, что не отправляется с армией на север?
– Несомненно. Но он понимает стоящие за этим причины. И не сердится на вас, если вы этим обеспокоены.
– Нет, не этим, – покачал головой Олио. Он задумчиво нахмурился, а затем спросил: – Как по вашему, если б он бы-был консортом на том заседании Совета, на котором меня утвердили генералом, Совет доверил бы этот пост ему?
Оркид притворился, будто обдумывает этот вопрос.
– Не уверен. Наверное… – Он сделал вид, что поразмыслил еще. – Возможно, – задумчиво произнес он наконец. – Теперь, когда вы сказали об этом, мне думается, что такое возможно. Для Сендаруса это было бы еще одним способом доказать свою преданность Гренде-Лир, и гарантировало бы безопасность обоих уцелевших Розетемов. – Канцлер пожал плечами. – Но дело обстоит иначе.
– Нет, – сказал Олио больше себе, чем Оркиду.
– Я вам нужен для чего-то определенного, ваше высочество? – спросил Оркид.
Олио остановился и рассеянно посмотрел на канцлера.
– Нет. Спасибо, но не нужны. – Он повернулся и продолжил путь, задумчиво опустив голову.
Оркид смотрел ему вслед с улыбкой на строгом лице. «Дело прошло куда легче, чем я смел рассчитывать».
Примас Гирос Нортем сидел за письменным столом, положив крепко сцепленные руки на колени. Он услышал, как в дверь постучали, и быстро сглотнул.
Вошел отец Поул и закрыл за собой дверь.
– Один брат сказал, что вы хотели меня видеть, ваша милость.
Нортем кивнул и жестом предложил священнику присесть. Отец Поул занял кресло и посмотрел на примаса ровным взглядом, спокойно и заинтересованно.
– Мы должны кое-что обсудить, – начал Нортем. – Нечто, важное для вас и для Церкви Подлинного Бога.
Нортем увидел, как Поул слегка напрягся. Значит, священник догадывался, к чему он клонит.
– Мы с вами дружим очень давно, – продолжал он. – И некогда были весьма близки.
На этот раз Поул избегал встречаться с Нортемом взглядом и кивнул несколько сдержанно; лицо его чуть покраснело.
– Вы не согласны? – смущенно спросил Нортем.
– Конечно согласен, ваша милость, – покачал головой Поул. – Но та близость…
– Знаю, прекратилась.
– И по вашей инициативе, а не по моей, – поспешно добавил Поул, глядя на примаса почти умоляющим взглядом.
– Это я тоже знаю. – Нортем тяжело вздохнул. – Желал бы я, чтоб это можно было сделать по-другому.
– Что именно вы желали бы иметь возможность сделать по-другому?
– Не знаю, как вам это объяснить. Вероятно, нам следовало поговорить об этом много месяцев назад. Вы заслуживаете правды.
Лицо Поула внезапно сделалось спокойным, словно чутье подсказало ему, что будет дальше.
– Речь идет о вашем преемнике, не так ли?
Нортем кивнул.
– Вы не знаете истинного имени Божьего. И не можете быть его защитником.
Поул тоже кивнул, повторяя движение примаса и словно говоря: «Понимаю. Конечно». Но взгляд его сделался горящим и жестким.
– Это неправильно, – напряженно произнес он.
– НАПРОТИВ, правильно, – подчеркнул Нортем. – Но не легко. Для вас. И для меня.
Теперь Поул уже не кивал, а качал головой.
– Нет, ваша милость. Это неправильно. Как такое может быть правильным? Вы десятки лет готовили меня к этому посту.
– Я никогда этого не говорил, – стал оправдываться Нортем.
– Ваши намерения не вызывали сомнений, – сказал Поул. – Вы натаскивали меня не просто для того, чтобы я был вашим секретарем.
– Вы были хорошим послушником, отец. И привлекли внимание всех своих начальников. Но вышли за рамки усвоенного вами, сочтя, будто знаете, о чем я думаю.
Поул уперся взглядом в глаза Нортема.
– Взгляните на меня, ваша милость, и скажите, что не намеревались подготовить меня быть примасом вместо вас, когда вы отойдете в царство господне.
И конечно, Нортем не мог посмотреть ему в глаза. Он отвел взгляд, но в какой-то мере спас свою гордость, не пытаясь больше лгать на сей счет.
– Это была королева, – торопливо сказал он, а затем со стыдом закрыл глаза. Поула нисколько не касалось, с чего было принято такое решение, а ему не следовало упоминать о ее роли в этом деле.
– Арива? – недоверчиво переспросил Поул. Нет, не его Арива, несомненно…
– Ашарна, – сказал Нортем. – Она заявила мне, что вы не можете быть примасом. Она этого не потерпит.
– Ашарна? – Поул с недоумением посмотрел на примаса. – Почему? И почему вы подчиняетесь ей теперь, когда она умерла? Что говорит об этом ее дочь?
– Ее дочь об этом не узнает. Я пообещал Ашарне выдвинуть своим преемником кого-нибудь другого вместо вас. Она умерла прежде, чем я успел это сделать.
– Кого… Кого вы избрали преемником?
– Я еще не решил. Не принял окончательного решения.
– Приняли, ваша милость, иначе не рассказали бы мне об этом. – И внезапно, словно кто-то зажег свет в темной комнате, Поул понял. – Это ведь Роун, не так ли? Именно поэтому вы и позволили ему заменить меня в качестве исповедника королевы?
Нортем ничего не сказал.
– Но почему? – настаивал Поул. – Почему Ашарна воспрепятствовала вам выдвинуть в преемники меня?
– Она так толком и не объяснила, – ответил Нортем, и Поул увидел, что примас говорит правду. – Вы ей чем-то не нравились. Она не доверяла вам. И так и не сказала, почему.
Поул обмяк в кресле, и Нортему было крайне неприятно это видеть.
– Вас весьма почитают в Церкви, – утешил он священника. – И вы являетесь членом Королевского Совета. Я позабочусь о том, чтобы вы не утратили этого места. Церкви нужны такие усердные, преданные своему делу и умные люди, как вы, дабы помогать направлять ее путь в мире сем. Надеюсь, вы мне поверите, когда я скажу, что желал бы видеть своим преемником именно вас. Я горячо желал этого. Мне хочется, чтобы вы продолжали служить моим секретарем, и… и я хотел бы возобновить нашу дружбу.
Поул ничего не ответил; он даже не взглянул на примаса.
– Если, конечно, вы думаете, что это возможно, – печально добавил Нортем.
Арива выкроила время для Олио после своей ежедневной встречи с Харнаном Бересардом. Олио особо попросил о разговоре с ней наедине – единственный в королевстве, кроме ее мужа, кто имел право просить об этом, – и она согласилась. Он нервно расхаживал взад-вперед по ее покоям, ломая руки.
– Что-то случилось, – догадалась Арива.
– Да? – Олио посмотрел на нее.
Она пожала плечами.
– А почему еще ты расхаживаешь, словно медведь с колючкой в заднице?
– Нет, – он покачал головой. – Ничего не случилось. – Он остановился. – На самом деле это неправда. Кое-что случилось. Я должен быть генералом армии, которую по весне ты отправляешь на север.
– И что в этом такого? – недоуменно моргнула Арива. – Ты же Розетем. Я в поход идти не могу. Кто-то же должен возглавить эту армию.
– Я не с-самый лучший выбор.
– Ты боишься?
– Конечно, боюсь, – сказал он, даже не обидевшись на подобный вопрос. – Но быть твоим генералом я не хочу не поэтому.
– Не понимаю.
– Я не с-самый подходящий для этого, Арива. Я не солдат. В лу-учшем случае умею владеть ме-мечом. Во мне нет ни капельки гнева. Тебе не нужно, чтобы атаку на Салокана возглавлял кто-то вроде меня.
– Тогда кто же мне нужен?
Олио посмотрел прямо на нее.
– Тебе нужен кто-то вроде Сендаруса.
– Нет, – коротко отрубила она.
– Н-но, Арива, взгляни на разницу между нами…
– Нет.
Олио вздохнул и снова принялся расхаживать.
– Именно поэтому ты и просил меня о встрече? – спросила она.
– Да. Не думаю, что по-поручить мне вести армию было удачной мыслью. По моему, это принесет де-делу больше вреда, чем пользы.
– Совет думает иначе.
– Совет не понимает, – возразил Олио. – М-многие ли из нынешних членов Совета входили в Совет нашей матери во время Невольничьей войны?
– Хм-м! Никто.
– Именно. Бо-большинство из них понимает в войне и стратегии меньше моего портного. Кто, собственно, предложил назначить меня генералом?
Ариве пришлось подумать над этим, прежде чем она вспомнила.
– Отец Поул, – сказала она наконец.
– Твой исповедник? – Арива кивнула. – Ты приняла решение, основываясь на совете своего исповедника?
– Совет его показался здравым всем, кто там был.
– Советники не хотели подвергать тебя опасности.
– И, значит, оставался только ты, – подытожила она.
– Уже не то-только я. Теперь есть еще и Сендарус.
Арива открыла было рот, собираясь снова сказать «нет», но закрыла его прежде, чем успела произнести это. Она вдруг поняла, что Олио прав. Для того, чтобы возглавить армию, больше всего подходил Сендарус, а не ее брат.
– Сендарус не поймет… – начала было она.
– Да конечно, поймет, – перебил ее Олио. – Он ухватится за возможность показать всем свою преданность королевству. И, что еще ва-важнее, ухватится за возможность п-проявить до-доблесть у тебя на службе.
– А ты нет?
– Я готов погибнуть ради тебя, если понадобится, – фыркнул Олио. – Согласен, не столь охотно, как твой возлюбленный, н-но скорей погиб бы, чем допустил, чтобы тебе причинили вред.
Арива улыбнулась словам брата; она знала, что они искренни. Если она снимет с его плеч бремя генеральского звания и передаст его Сендарусу, некоторые решат, будто это сделано из-за того, что Олио трус, но они-то оба знают, как все на самом деле.
– У твоего предложения есть свои достоинства, – признала она.
Олио перестал расхаживать и остановился перед ней.
– Значит, ты это сделаешь?
– Этого я не говорила. Но я над ним подумаю.
Олио облегченно опустил плечи.
– Так будет лу-лучше всего.
– Это большой риск. А что, если армия проиграет войну? В этом ведь обвинят моего мужа.
– Под командованием Сендаруса армия ее не проиграет. Вот под мо-моим – может, и тогда народ обвинит в по-поражении тебя.
Отец Поул гадал, какое же у бога имя. Он гадал, сколько в нем букв, односложное ли оно или многосложное, и на одном ли слоге ставится ударение. А больше всего ему хотелось бы знать, не записал ли его где-нибудь примас Нортем, не записал ли он са-мое священное слово на случай, если забудет его. Или на случай, если скоропостижно скончается.
Поул никак не мог уснуть, зная о том, что вот-вот произойдет. Его опасение все росло и росло, пока не сделалось почти нестерпимым. И когда наконец события пошли косяком, начались они с торопливых шагов служителя Нортема, послушника, подающего кое-какие надежды, но малоинициативного. Хотя Поул и знал, куда в первую очередь отправится этот служитель, когда его дверь загремела от стука, он вздрогнул от удивления. Поул открыл дверь, одетый лишь в ночную рубашку, и притворяясь, будто со сна протирает глаза.
– Который час, брат Антикус?
– Ранний, отец. – Послушник глядел на Поула ошалелыми глазами.
– Брат, что случилось?
– Примас Нортем.
– С его милостью что-то случилось? – нахмурился Поул. Антикус схватил было Поула за руку, но тот убрал ее.
– Пожалуйста, брат, скажите же, что случилось.
– Вы должны пойти взглянуть, отец. Вы должны пойти взглянуть. – На этот раз Поул позволил Антикусу взять его руку и дал увлечь себя босиком по холодному каменному полу коридора к покоям Нортема.
Нортем лежал в постели, уставясь в потолок широко раскрытыми и слегка выпученными глазами, словно перед ним вдруг предстало видение бога. Поул подошел к телу и дотронулся пальцем чуть ниже шеи. Пульса не было. Тело уже порядком остыло, но еще не сделалось совершенно холодным.
– Брат Антикус, я хочу, чтобы вы привели отца Роуна. Никому больше не говорите о том, что увидели, но сейчас же приведите отца Роуна.
Брат Антикус бросился выполнять, дыхание его уже прерывалось рыданиями. Дожидаясь его возвращения, Поул придал примасу достойный вид – одернул ночную рубашку, закрыл глаза, сложил руки крестом на груди. Он не знал, сколько у него времени, и поэтому поискал в комнате лишь поверхностно. Услышав приближающиеся шаги двух человек, он выпрямился и склонил голову в молитве.
– О боже, нет, – раздался у него за спиной голос отца Роуна.
– Заходите, – пригласил Поул, взмахом руки предлагая священнику и Антикусу войти в комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42