Льешо не успел взять у Болгая последний урок – посещение во сне преисподней. Конечно, это не совсем то, что нужно, но Льешо решил попробовать. В конце концов ему нужно было как-то спуститься на улицу. Держась за балюстраду, Льешо ступил под кров.
Юноша думал, что проход окажется темным, словно безлунная ночь в храме, или на каждом повороте будут поджидать стражники. Однако при первом же его шаге стены начали пульсировать мягким светом. Внизу с каждым поворотом витой лестницы путь светлел, а вверху ступени утопали во тьме. Льешо прислушивался к звукам, но патрулей не обнаружил.
Ему следовало бы догадаться, что ни один улгар не войдет в храм в поисках противника мертвого стражника: во тьме шептали духи, их голоса становились все отчетливее, чем дальше спускался Льешо. Избегая света, тихие вздохи не растворялись совершенно, не подплывали ближе, чтобы Льешо мог разобрать слова. Уровень за уровнем одни звуки сменялись другими. Древний смех достиг его ушей сквозь время. Юноша услышал песню на фибском языке, но не понял ее. Слова изменились, акцент тоже, хотя Льешо узнал мелодичность дворцового наречия.
Дальше были плач, тонкоголосые стенания и, за ритуальной скорбью, безутешная боль. Королева из далекого прошлого оплакивала здесь ужасную потерю. Льешо вспомнил, как его дорогая Богиня рыдала о нем в бесконечных видениях прошлого и крови на его собственной груди. Мысль о том, что он слышит плач по самому себе в прошлой жизни, заставила принца с ног до головы покрыться мурашками.
Этого не повторится. Он приручил копье и больше не собирался вытаскивать его – независимо от того, в какую переделку попадет. Копье несло гораздо большую опасность.
– Этого не повторится, – прошептал Льешо голосам из другого времени, сияющим камням Храма Луны. Новый поворот, новый век. Храм оказался шире у основания, и каждый пролет витой лестницы был длиннее. До Льешо долетели отзвуки битвы, холодный, уверенный голос королевы Фибии, защищающей храм.
Новый поворот, снова шепот. Лицо Льешо приобрело цвет старого вина. Любовные вскрики, ласковое бормотание. Он не хотел думать о том, что происходило, когда король Фибии посещал свою божественную супругу в храме. Слишком земные звуки, прикосновение плоти к плоти, стон, вздох. Льешо заткнул уши и пошел дальше, но на следующем повороте ему захотелось вернуться обратно.
Визг. Ужас, паника, боль. Топот, грохот тарана, проклятия на гарнском языке – более высоком и пронзительном, чем язык Кубала. Льешо добрался до основания храма, а значит, до его новейшей истории. Звон мечей, теплый голос матери, прощающей убийц именем Богини, тихий плач жриц и жрецов.
Принц застыл на месте, как парализованный: меч, вынимаемый из ножен – такой знакомый звук, что он почувствовал, как перемещается вес стали с бедра в руку. А потом нежный голос королевы, его матери, оборвался на полуслове – к ужасу ее придворных.
– Ее голова! Ее голова!
– Не дайте ей упасть!..
У Льешо подкосились ноги. Он сел на корточки, обхватил руками колени и прижался лбом к балюстраде, пытаясь сдержать тошноту, слушая последний вздох матери, высокий, пронзительный визг ребенка, которого несут навстречу смерти. Его сестра, его мать умерли здесь, и он не смог остановить убийц. Льешо не пришло в голову, что тогда он пережил всего седьмую зиму и даже не был в тот момент в храме. А теперь он будет слышать ее смерть снова и снова, пока не исправит положение.
Но принц ясно понимал, что прежде сойдет с ума, как брат Льюка. Может быть, это их фамильный недостаток: безумие струилось по венам королевской семьи Фибии, оно и привело к падению королевства и всех тех, кого они защищали. Или их сгубила собственная ошибка? Нежная рука откинула волосы с глаз. Льешо вздрогнул, поднял голову, однако никого не увидел. Прохладное прикосновение ко лбу успокаивало – не зловещий угрожающий холод мастера Марко и не яростная атака улгарских захватчиков. На мгновение плач стих.
– Мама?..
– Защитник.
Нет, не мама. Она безнадежно мертва. Но Льешо узнал голос.
– Моя госпожа Богиня?
– Защитник, – повторила она.
Льешо почувствовал легкий поцелуй на щеке. Он вспомнил давний разговор, во время которого Каду задала тяжелый вопрос: кто ты? Юноша не хотел отвечать, не был готов делиться тайной своего рождения и смертей, которые поразили его в семилетнем возрасте. Он сказал, не сознавая иронии собственных слов:
– Просто еще один Защитник Богини.
Наполовину жрецы, наполовину рыцари – эти защитники кочевали из королевства в королевство, совершая подвиги во славу Богини. Они редко что-то собой представляли и по большей части считались безумцами. По мнению Льешо, такое описание очень ему подходило.
– Твой защитник, – откликнулся он, не зная, слышит ли его Богиня. Небесные Врата закрыты и терпят осаду, а ее голос звучит сквозь невообразимое количество веков. Или, может, храм одержим духами и призраками, которых он, Льешо, не замечал в детстве, потому что мать ограждала его от страшных знаний.
Не надо было иметь магических способностей, чтобы понять – сейчас Льешо здесь не место, он окончательно сойдет с ума, если тотчас не уберется из храма. Принц поднялся на ноги. Попытался вспомнить, видел ли эту лестницу, когда посещал храм с матерью, но на ум ничего не приходило. Возможно, храм перемещался в другую реальность при лунном свете: частью оставался в мире смертных, частью – на небесах. Тогда лестница существовала только в залитой лунным светом реальности…
Льешо мог застрять по ту сторону смертного мира. Лучше идти вперед – подальше от голосов, которые превратились в шепот и рвали сердце печалью. Слева тьма казалась менее густой, и принц пошел туда, словно на свет маяка. Однажды он споткнулся о какую-то мебель – треснуло хрупкое дерево, – потом налетел на что-то вовсе неподвижное, заработав на бедре синяк величиной с ладонь. Но становилось все светлее: вскоре юноша разглядел, что кто-то сложил разбитые столы и стулья вдоль стены, повесил подсвечники, пусть даже и без свечей.
А впереди была дверь. Не громадные ворота, которые открывались подобно объятиям – Льешо узнал боковую дверцу. Он приходил через нее с охранником Кхри и нянькой-жрицей, чтобы провести день с матерью. Теперь принц, неловко двигаясь, вышел наружу – и обратил лицо к слабому свету восходящего солнца. С сердца свалилась тяжесть, будто он только что пробудился от кошмара. Но все же странное томление, сильнее боли, призывало его обратно во внутреннюю башню к шепоту голосов. Он хотел вернуть маму, даже если от нее остался только голос.
Сомнения ударили в душу, разбив ее вдребезги.
– Нет! – простонал Льешо. – О, Богиня, не-е-ет!..
Он сжался от боли, обхватив плечи руками. Тени вокруг зашевелились и ожили.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Из черных глубин прохода поднялась оборванная фигура.
– Ты – призрак из легенд? – поинтересовалась она хриплым шепотом.
Льешо собирался спросить то же самое. В какой-то миг он решил, что Гхриз как-то узнал о приближении брата и послал ему навстречу своего человека. Имя брата готово было сорваться с языка, но Льешо крепко сжал губы. Кто знает, не подслушают ли его гарнские шпионы? Он порадовался, что промолчал, когда в сером свете восходящего солнца рассмотрел лицо молодой девушки. Нищенка, которая стояла на пороге чудес, сама походила на призрак, древнего предка из тьмы жуткой лестницы. Конечно, тогда бы она не стала задавать вопросы. После пребывания в храме Льешо шарахался от любой тени.
– Не призрак, – сказал юноша, оставив легенду про запас. Он вернулся в Кунгол и следовал пророчеству. Вряд ли стоит начинать со лжи собственному народу.
Нищенку ответ не удовлетворил. Приглядевшись, Льешо понял, что девчонка все же не похожа на попрошайку. Она носила лохмотья, на лице застыла настоящая грязь с улиц, запах подтверждал ее убогое положение. Маскировка сработала бы даже при столкновении с врагом, образ которого она знала. Но перед лицом чуда в глазах незнакомки отражались планы отхода и нападения. Девушка прикидывала, как использовать чудо, явившееся из таинственной тьмы. Шпионка. Но чья? И почему Льешо кажется, будто он видел ее раньше, хотя он и не возвращался в город с семилетнего возраста? Ответов не было.
– Не призрак. Значит, легенда? – подтолкнула его шпионка.
Наблюдательная девчонка – она выглядела моложе него, хотя в сером утреннем свете трудно было сказать наверняка, что скрывается под грязью. Фибка, судя по виду и голосу, стояла на страже у двери, важность которой сознавал только человек, посвященный в тайны королевской семьи. Наемники из клана мастера Якса знали, но гарны убили их при нападении на город. Жрецы и жрицы, чьи предсмертные крики слышал Льешо на лестнице, тоже знали. Может, она все-таки призрак?
Или Гхриз поставил ее здесь? Для чего? Ждал ли брат ответа на пророчество? Мастер Марко умел определять его местонахождение. Маг мог оставить у храма дозорного, когда понял, где Льешо приземлился. Но он не доверился бы фибской девчонке. Да и кто вообще мог ей довериться? Что делало ее превосходной шпионкой для повстанцев.
Льешо привык брать риск на себя. Теперь пришло время взвалить риск на другого.
– Кое-кто называет меня ответом на пророчество, – ответил он на вопрос шпионки. Более или менее. Легенда – слишком громкое слово, поэтому решать Льешо предоставил ей. – Я ищу драгоценность, сапфир.
Конечно, Льешо имел в виду сапфировую принцессу. Своего рода проверка. Увидит ли она правду между строк? Шпионка покачала головой.
– Гарны украли у нас все украшения, а мы были слишком малы, чтобы защищать их. Сейчас в Кунголе нет драгоценностей.
Однако ее зрачки сузились до булавочной головки. Объяснение Льешо взволновало девушку, как бы ни пыталась она скрыть свои чувства. На его появление надеялись, но не ждали, решил Льешо.
Пока они разговаривали, Великое Солнце коснулось гор – времени на обсуждения не оставалось. Если их заметят здесь, вопросы появятся у гарнов. Нищенка-шпионка осветила одежду Льешо. Она быстро справилась с эмоциями, но Льешо тут же посмотрел на себя, гадая, что заставило прорваться сквозь тщательно лишенное выражение лица недоверие и надежду. Увидев свой плащ, он вспомнил – путешествие в сновидении проходило в одежде для верховой езды давно мертвого королевского двора.
– Мне нужны не украшения, – сказал Льешо, возвращаясь к разговору. – Твой хозяин поймет, о чем я.
Вот. «Отведи меня к своему командиру» – яснее ясного. Льешо думал, что шпионка заметила у него не только плащ, но и лицо покойных королей. Надеялся, что не напросился только что прямиком в лапы мастера Марко. Но шпионка уже приняла решение.
– Снимай плащ, – процедила она сквозь зубы. Льешо повиновался.
Шпионка взяла плащ, бросив полный отвращения взгляд на пустые ножны. Еще не разогнувшись, она заметила и фибский нож, однако после этого ее взгляд стал еще более замороженным.
– Надеюсь, у тебя есть еще один, – заявила она, быстро вывернула плащ наизнанку и порезала со спины ножом.
– У мастера Дена обязательно найдется.
Льешо не представлял, откуда бог-мошенник достает подходящие случаю одежды. Шпионка оказалась сообразительной: бежать по улицам Кунгола при утреннем свете в изящно вышитом королевском плаще означало привлечь ненужное внимание. Вывернутый наизнанку, порванный плащ превратился в обноски еще одного бродяги. Льешо надел плащ, заметив, что тот больше никак не защищает от ветра.
Льешо выпачкал сапоги в жуткой грязи, принесенной ветром к дверям храма, потом вымазал подбородок и лоб. Только кучка гарнов во главе города – захватчиков, что убивали королевскую семью – видела короля, его отца, поэтому Льешо мог не опасаться, что его узнают. Но ему не хотелось выделяться на фоне жидкой толпы обедневших, подавленных граждан. Когда Льешо стал похож на бедняка, шпионка одобрительно кивнула и повела его в город.
В детстве Льешо редко ходил по городу пешком. Ему было почти не с чем сравнивать, но принц точно знал, что даже самые бедные кварталы никогда не выглядели так убого. Многие дома стояли без жителей, стены треснули и обсыпались неопрятными грудами на улицы и главные дороги. Здания, которые сохранили какие-то признаки жизни – белье сушилось на солнце над кучами мусора, отбросов, свежих и гниющих помоев, – выглядели немногим лучше. Выбитые окна и двери, сорванные с петель, оскаливались беззубыми гримасами. Они прошли по улице храмов, которые сровняли с землей пожары. Глиняные стены не горели, но пламя сожрало деревянные балки. Стены лишились подпорки и свалились под собственным весом друг на друга, как ряд опрокинутых костяшек домино.
Льешо помнил запах Кунгола, так восхищавший его в детстве: ладан, специи и радость. Новая гнилая вонь умирающего среди отбросов города не имела никакого отношения к удовольствию из далекого прошлого. Это сон. Льешо пытался убедить себя, что видит сон. Но видения Льюки глумились и дразнили его правдой: мир снов приготовил худшую судьбу для Кунгола, всех миров живых и мертвых, для Великой Богини и ее райских садов. Кунгол можно хотя бы отстроить заново. Вселенная после великого катаклизма умрет навсегда, если Льешо не победит демона мастера Марко. Льешо замутило, он споткнулся.
– Сейчас не время теряться. Идем.
Шпионка взяла его под руку, не грубо, но настойчиво. Нельзя, чтобы захватчики видели, как она ему помогает.
– Сюда!
Шаг, еще шаг. Льешо отбросил раздумья. Вначале придется найти Гхриза. Тогда можно предупредить войска. Остальное подождет. Шпионка нырнула мимо выбитой двери в последнюю целую нишу государственного здания – то ли канцелярии, то ли усыпальницы, – давно погибшего в огне и сражениях. Льешо последовал за девушкой и едва не упал с лестницы.
– А-а! Что за…
Шпионка твердо поймала его за шиворот. Льешо вдруг пришел в себя и задумался, куда его ведет незнакомка. Что она собирается сделать с ним, когда они доберутся на место? И вообще, почему он доверился девчонке? Не из-за воспоминаний детства. Тут было что-то недавнее. Сон.
– Я видел тебя во сне, – наконец вспомнил Льешо. – Ты молилась в лунном свете на крыше храма.
– Ошибаешься. Давай вниз, и осторожно, господин.
Шпионка отмахнулась от его слов и подтолкнула Льешо в нужном направлении. Фибский король привык к подобному обращению вне своего лагеря, но девушка закончила приказ вежливым обращением к благородному гостю, что давало пищу для размышлений. Льешо подивился противоречию и нащупал в мутном свете разбитого прохода лестницу.
Они начали спуск. В Кунголе никогда не рыли подвалов или тайных туннелей, как в Шане, но за последние одиннадцать циклов город разросся ходами, будто дерево корнями, пока крона сбросила листья и отошла ко сну. Гарны вряд ли стали заниматься бы этим, хотя Льешо никогда бы не поверил, что они в состоянии построить стену, пока не увидел чудовищное кольцо вокруг Кунгола.
Мастер Марко жил на севере и знал ухищрения империи Шан, где столицу окружала стена, изъеденная туннелями. И все-таки не похоже, чтобы гарны, даже под не слишком мягким командованием мага, нашли время и желание построить стену и вырыть систему туннелей для ее низвержения. Оставалось сопротивление.
– Это вы, – на всякий случай проверил Льешо. – Гарны не знают о существовании подземных ходов, верно?
Девчонка с преувеличенным вниманием уставилась на свои грязные, поломанные ногти.
– Ходы? Какие ходы?
Ясно, от нее Льешо сведений не дождется, по крайней мере пока не предстанет перед командиром.
Впереди появилась дверь. Девчонка несколько раз постучала. На уровне глаз открылось оконце, снова закрылось. Из-за толстой деревянной панели послышалось, как кто-то поднимает засов. Затем дверь распахнулась. Маленькая твердая ладонь толкнула Льешо во тьму. Они едва проскочили внутрь, когда стражник с внешностью наемника из клана, который служил при дворе отца Льешо, толкнул дверь обратно.
У стражника были серо-стальные волосы и морщинистое от перенесенных невзгод лицо. Он чем-то напоминал мастера Якса – все члены клана походили друг на друга, даже покойный Кхри. Льешо надеялся, что его схожесть с отцом не позволит наемникам убить чужака на пороге. Добиться от них помощи может оказаться не просто, но пока повстанцы ему не угрожали.
– Мгар, – поздоровалась шпионка со стражником на дворцовом диалекте. Тот ответил коротким кивком и прислонился к двери.
– Помоги мне, – прорычал наемник Льешо. Вдвоем они положили на дверь толстый засов. Потом стражник прибавил масла в огонь лампы, которая висела на цепи у поворота.
– Он здесь? – спросила шпионка, чье имя Льешо так и не выяснил из разговора. Стражник кивнул.
– Тогда он захочет увидеться с этим вот. Он вышел из храма, но я не видела, чтобы он входил.
Глаза наемника слегка расширились, потом снова сузились от воспоминаний о множестве разочарований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Юноша думал, что проход окажется темным, словно безлунная ночь в храме, или на каждом повороте будут поджидать стражники. Однако при первом же его шаге стены начали пульсировать мягким светом. Внизу с каждым поворотом витой лестницы путь светлел, а вверху ступени утопали во тьме. Льешо прислушивался к звукам, но патрулей не обнаружил.
Ему следовало бы догадаться, что ни один улгар не войдет в храм в поисках противника мертвого стражника: во тьме шептали духи, их голоса становились все отчетливее, чем дальше спускался Льешо. Избегая света, тихие вздохи не растворялись совершенно, не подплывали ближе, чтобы Льешо мог разобрать слова. Уровень за уровнем одни звуки сменялись другими. Древний смех достиг его ушей сквозь время. Юноша услышал песню на фибском языке, но не понял ее. Слова изменились, акцент тоже, хотя Льешо узнал мелодичность дворцового наречия.
Дальше были плач, тонкоголосые стенания и, за ритуальной скорбью, безутешная боль. Королева из далекого прошлого оплакивала здесь ужасную потерю. Льешо вспомнил, как его дорогая Богиня рыдала о нем в бесконечных видениях прошлого и крови на его собственной груди. Мысль о том, что он слышит плач по самому себе в прошлой жизни, заставила принца с ног до головы покрыться мурашками.
Этого не повторится. Он приручил копье и больше не собирался вытаскивать его – независимо от того, в какую переделку попадет. Копье несло гораздо большую опасность.
– Этого не повторится, – прошептал Льешо голосам из другого времени, сияющим камням Храма Луны. Новый поворот, новый век. Храм оказался шире у основания, и каждый пролет витой лестницы был длиннее. До Льешо долетели отзвуки битвы, холодный, уверенный голос королевы Фибии, защищающей храм.
Новый поворот, снова шепот. Лицо Льешо приобрело цвет старого вина. Любовные вскрики, ласковое бормотание. Он не хотел думать о том, что происходило, когда король Фибии посещал свою божественную супругу в храме. Слишком земные звуки, прикосновение плоти к плоти, стон, вздох. Льешо заткнул уши и пошел дальше, но на следующем повороте ему захотелось вернуться обратно.
Визг. Ужас, паника, боль. Топот, грохот тарана, проклятия на гарнском языке – более высоком и пронзительном, чем язык Кубала. Льешо добрался до основания храма, а значит, до его новейшей истории. Звон мечей, теплый голос матери, прощающей убийц именем Богини, тихий плач жриц и жрецов.
Принц застыл на месте, как парализованный: меч, вынимаемый из ножен – такой знакомый звук, что он почувствовал, как перемещается вес стали с бедра в руку. А потом нежный голос королевы, его матери, оборвался на полуслове – к ужасу ее придворных.
– Ее голова! Ее голова!
– Не дайте ей упасть!..
У Льешо подкосились ноги. Он сел на корточки, обхватил руками колени и прижался лбом к балюстраде, пытаясь сдержать тошноту, слушая последний вздох матери, высокий, пронзительный визг ребенка, которого несут навстречу смерти. Его сестра, его мать умерли здесь, и он не смог остановить убийц. Льешо не пришло в голову, что тогда он пережил всего седьмую зиму и даже не был в тот момент в храме. А теперь он будет слышать ее смерть снова и снова, пока не исправит положение.
Но принц ясно понимал, что прежде сойдет с ума, как брат Льюка. Может быть, это их фамильный недостаток: безумие струилось по венам королевской семьи Фибии, оно и привело к падению королевства и всех тех, кого они защищали. Или их сгубила собственная ошибка? Нежная рука откинула волосы с глаз. Льешо вздрогнул, поднял голову, однако никого не увидел. Прохладное прикосновение ко лбу успокаивало – не зловещий угрожающий холод мастера Марко и не яростная атака улгарских захватчиков. На мгновение плач стих.
– Мама?..
– Защитник.
Нет, не мама. Она безнадежно мертва. Но Льешо узнал голос.
– Моя госпожа Богиня?
– Защитник, – повторила она.
Льешо почувствовал легкий поцелуй на щеке. Он вспомнил давний разговор, во время которого Каду задала тяжелый вопрос: кто ты? Юноша не хотел отвечать, не был готов делиться тайной своего рождения и смертей, которые поразили его в семилетнем возрасте. Он сказал, не сознавая иронии собственных слов:
– Просто еще один Защитник Богини.
Наполовину жрецы, наполовину рыцари – эти защитники кочевали из королевства в королевство, совершая подвиги во славу Богини. Они редко что-то собой представляли и по большей части считались безумцами. По мнению Льешо, такое описание очень ему подходило.
– Твой защитник, – откликнулся он, не зная, слышит ли его Богиня. Небесные Врата закрыты и терпят осаду, а ее голос звучит сквозь невообразимое количество веков. Или, может, храм одержим духами и призраками, которых он, Льешо, не замечал в детстве, потому что мать ограждала его от страшных знаний.
Не надо было иметь магических способностей, чтобы понять – сейчас Льешо здесь не место, он окончательно сойдет с ума, если тотчас не уберется из храма. Принц поднялся на ноги. Попытался вспомнить, видел ли эту лестницу, когда посещал храм с матерью, но на ум ничего не приходило. Возможно, храм перемещался в другую реальность при лунном свете: частью оставался в мире смертных, частью – на небесах. Тогда лестница существовала только в залитой лунным светом реальности…
Льешо мог застрять по ту сторону смертного мира. Лучше идти вперед – подальше от голосов, которые превратились в шепот и рвали сердце печалью. Слева тьма казалась менее густой, и принц пошел туда, словно на свет маяка. Однажды он споткнулся о какую-то мебель – треснуло хрупкое дерево, – потом налетел на что-то вовсе неподвижное, заработав на бедре синяк величиной с ладонь. Но становилось все светлее: вскоре юноша разглядел, что кто-то сложил разбитые столы и стулья вдоль стены, повесил подсвечники, пусть даже и без свечей.
А впереди была дверь. Не громадные ворота, которые открывались подобно объятиям – Льешо узнал боковую дверцу. Он приходил через нее с охранником Кхри и нянькой-жрицей, чтобы провести день с матерью. Теперь принц, неловко двигаясь, вышел наружу – и обратил лицо к слабому свету восходящего солнца. С сердца свалилась тяжесть, будто он только что пробудился от кошмара. Но все же странное томление, сильнее боли, призывало его обратно во внутреннюю башню к шепоту голосов. Он хотел вернуть маму, даже если от нее остался только голос.
Сомнения ударили в душу, разбив ее вдребезги.
– Нет! – простонал Льешо. – О, Богиня, не-е-ет!..
Он сжался от боли, обхватив плечи руками. Тени вокруг зашевелились и ожили.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Из черных глубин прохода поднялась оборванная фигура.
– Ты – призрак из легенд? – поинтересовалась она хриплым шепотом.
Льешо собирался спросить то же самое. В какой-то миг он решил, что Гхриз как-то узнал о приближении брата и послал ему навстречу своего человека. Имя брата готово было сорваться с языка, но Льешо крепко сжал губы. Кто знает, не подслушают ли его гарнские шпионы? Он порадовался, что промолчал, когда в сером свете восходящего солнца рассмотрел лицо молодой девушки. Нищенка, которая стояла на пороге чудес, сама походила на призрак, древнего предка из тьмы жуткой лестницы. Конечно, тогда бы она не стала задавать вопросы. После пребывания в храме Льешо шарахался от любой тени.
– Не призрак, – сказал юноша, оставив легенду про запас. Он вернулся в Кунгол и следовал пророчеству. Вряд ли стоит начинать со лжи собственному народу.
Нищенку ответ не удовлетворил. Приглядевшись, Льешо понял, что девчонка все же не похожа на попрошайку. Она носила лохмотья, на лице застыла настоящая грязь с улиц, запах подтверждал ее убогое положение. Маскировка сработала бы даже при столкновении с врагом, образ которого она знала. Но перед лицом чуда в глазах незнакомки отражались планы отхода и нападения. Девушка прикидывала, как использовать чудо, явившееся из таинственной тьмы. Шпионка. Но чья? И почему Льешо кажется, будто он видел ее раньше, хотя он и не возвращался в город с семилетнего возраста? Ответов не было.
– Не призрак. Значит, легенда? – подтолкнула его шпионка.
Наблюдательная девчонка – она выглядела моложе него, хотя в сером утреннем свете трудно было сказать наверняка, что скрывается под грязью. Фибка, судя по виду и голосу, стояла на страже у двери, важность которой сознавал только человек, посвященный в тайны королевской семьи. Наемники из клана мастера Якса знали, но гарны убили их при нападении на город. Жрецы и жрицы, чьи предсмертные крики слышал Льешо на лестнице, тоже знали. Может, она все-таки призрак?
Или Гхриз поставил ее здесь? Для чего? Ждал ли брат ответа на пророчество? Мастер Марко умел определять его местонахождение. Маг мог оставить у храма дозорного, когда понял, где Льешо приземлился. Но он не доверился бы фибской девчонке. Да и кто вообще мог ей довериться? Что делало ее превосходной шпионкой для повстанцев.
Льешо привык брать риск на себя. Теперь пришло время взвалить риск на другого.
– Кое-кто называет меня ответом на пророчество, – ответил он на вопрос шпионки. Более или менее. Легенда – слишком громкое слово, поэтому решать Льешо предоставил ей. – Я ищу драгоценность, сапфир.
Конечно, Льешо имел в виду сапфировую принцессу. Своего рода проверка. Увидит ли она правду между строк? Шпионка покачала головой.
– Гарны украли у нас все украшения, а мы были слишком малы, чтобы защищать их. Сейчас в Кунголе нет драгоценностей.
Однако ее зрачки сузились до булавочной головки. Объяснение Льешо взволновало девушку, как бы ни пыталась она скрыть свои чувства. На его появление надеялись, но не ждали, решил Льешо.
Пока они разговаривали, Великое Солнце коснулось гор – времени на обсуждения не оставалось. Если их заметят здесь, вопросы появятся у гарнов. Нищенка-шпионка осветила одежду Льешо. Она быстро справилась с эмоциями, но Льешо тут же посмотрел на себя, гадая, что заставило прорваться сквозь тщательно лишенное выражение лица недоверие и надежду. Увидев свой плащ, он вспомнил – путешествие в сновидении проходило в одежде для верховой езды давно мертвого королевского двора.
– Мне нужны не украшения, – сказал Льешо, возвращаясь к разговору. – Твой хозяин поймет, о чем я.
Вот. «Отведи меня к своему командиру» – яснее ясного. Льешо думал, что шпионка заметила у него не только плащ, но и лицо покойных королей. Надеялся, что не напросился только что прямиком в лапы мастера Марко. Но шпионка уже приняла решение.
– Снимай плащ, – процедила она сквозь зубы. Льешо повиновался.
Шпионка взяла плащ, бросив полный отвращения взгляд на пустые ножны. Еще не разогнувшись, она заметила и фибский нож, однако после этого ее взгляд стал еще более замороженным.
– Надеюсь, у тебя есть еще один, – заявила она, быстро вывернула плащ наизнанку и порезала со спины ножом.
– У мастера Дена обязательно найдется.
Льешо не представлял, откуда бог-мошенник достает подходящие случаю одежды. Шпионка оказалась сообразительной: бежать по улицам Кунгола при утреннем свете в изящно вышитом королевском плаще означало привлечь ненужное внимание. Вывернутый наизнанку, порванный плащ превратился в обноски еще одного бродяги. Льешо надел плащ, заметив, что тот больше никак не защищает от ветра.
Льешо выпачкал сапоги в жуткой грязи, принесенной ветром к дверям храма, потом вымазал подбородок и лоб. Только кучка гарнов во главе города – захватчиков, что убивали королевскую семью – видела короля, его отца, поэтому Льешо мог не опасаться, что его узнают. Но ему не хотелось выделяться на фоне жидкой толпы обедневших, подавленных граждан. Когда Льешо стал похож на бедняка, шпионка одобрительно кивнула и повела его в город.
В детстве Льешо редко ходил по городу пешком. Ему было почти не с чем сравнивать, но принц точно знал, что даже самые бедные кварталы никогда не выглядели так убого. Многие дома стояли без жителей, стены треснули и обсыпались неопрятными грудами на улицы и главные дороги. Здания, которые сохранили какие-то признаки жизни – белье сушилось на солнце над кучами мусора, отбросов, свежих и гниющих помоев, – выглядели немногим лучше. Выбитые окна и двери, сорванные с петель, оскаливались беззубыми гримасами. Они прошли по улице храмов, которые сровняли с землей пожары. Глиняные стены не горели, но пламя сожрало деревянные балки. Стены лишились подпорки и свалились под собственным весом друг на друга, как ряд опрокинутых костяшек домино.
Льешо помнил запах Кунгола, так восхищавший его в детстве: ладан, специи и радость. Новая гнилая вонь умирающего среди отбросов города не имела никакого отношения к удовольствию из далекого прошлого. Это сон. Льешо пытался убедить себя, что видит сон. Но видения Льюки глумились и дразнили его правдой: мир снов приготовил худшую судьбу для Кунгола, всех миров живых и мертвых, для Великой Богини и ее райских садов. Кунгол можно хотя бы отстроить заново. Вселенная после великого катаклизма умрет навсегда, если Льешо не победит демона мастера Марко. Льешо замутило, он споткнулся.
– Сейчас не время теряться. Идем.
Шпионка взяла его под руку, не грубо, но настойчиво. Нельзя, чтобы захватчики видели, как она ему помогает.
– Сюда!
Шаг, еще шаг. Льешо отбросил раздумья. Вначале придется найти Гхриза. Тогда можно предупредить войска. Остальное подождет. Шпионка нырнула мимо выбитой двери в последнюю целую нишу государственного здания – то ли канцелярии, то ли усыпальницы, – давно погибшего в огне и сражениях. Льешо последовал за девушкой и едва не упал с лестницы.
– А-а! Что за…
Шпионка твердо поймала его за шиворот. Льешо вдруг пришел в себя и задумался, куда его ведет незнакомка. Что она собирается сделать с ним, когда они доберутся на место? И вообще, почему он доверился девчонке? Не из-за воспоминаний детства. Тут было что-то недавнее. Сон.
– Я видел тебя во сне, – наконец вспомнил Льешо. – Ты молилась в лунном свете на крыше храма.
– Ошибаешься. Давай вниз, и осторожно, господин.
Шпионка отмахнулась от его слов и подтолкнула Льешо в нужном направлении. Фибский король привык к подобному обращению вне своего лагеря, но девушка закончила приказ вежливым обращением к благородному гостю, что давало пищу для размышлений. Льешо подивился противоречию и нащупал в мутном свете разбитого прохода лестницу.
Они начали спуск. В Кунголе никогда не рыли подвалов или тайных туннелей, как в Шане, но за последние одиннадцать циклов город разросся ходами, будто дерево корнями, пока крона сбросила листья и отошла ко сну. Гарны вряд ли стали заниматься бы этим, хотя Льешо никогда бы не поверил, что они в состоянии построить стену, пока не увидел чудовищное кольцо вокруг Кунгола.
Мастер Марко жил на севере и знал ухищрения империи Шан, где столицу окружала стена, изъеденная туннелями. И все-таки не похоже, чтобы гарны, даже под не слишком мягким командованием мага, нашли время и желание построить стену и вырыть систему туннелей для ее низвержения. Оставалось сопротивление.
– Это вы, – на всякий случай проверил Льешо. – Гарны не знают о существовании подземных ходов, верно?
Девчонка с преувеличенным вниманием уставилась на свои грязные, поломанные ногти.
– Ходы? Какие ходы?
Ясно, от нее Льешо сведений не дождется, по крайней мере пока не предстанет перед командиром.
Впереди появилась дверь. Девчонка несколько раз постучала. На уровне глаз открылось оконце, снова закрылось. Из-за толстой деревянной панели послышалось, как кто-то поднимает засов. Затем дверь распахнулась. Маленькая твердая ладонь толкнула Льешо во тьму. Они едва проскочили внутрь, когда стражник с внешностью наемника из клана, который служил при дворе отца Льешо, толкнул дверь обратно.
У стражника были серо-стальные волосы и морщинистое от перенесенных невзгод лицо. Он чем-то напоминал мастера Якса – все члены клана походили друг на друга, даже покойный Кхри. Льешо надеялся, что его схожесть с отцом не позволит наемникам убить чужака на пороге. Добиться от них помощи может оказаться не просто, но пока повстанцы ему не угрожали.
– Мгар, – поздоровалась шпионка со стражником на дворцовом диалекте. Тот ответил коротким кивком и прислонился к двери.
– Помоги мне, – прорычал наемник Льешо. Вдвоем они положили на дверь толстый засов. Потом стражник прибавил масла в огонь лампы, которая висела на цепи у поворота.
– Он здесь? – спросила шпионка, чье имя Льешо так и не выяснил из разговора. Стражник кивнул.
– Тогда он захочет увидеться с этим вот. Он вышел из храма, но я не видела, чтобы он входил.
Глаза наемника слегка расширились, потом снова сузились от воспоминаний о множестве разочарований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52