Я должен подбежать и вскочить в нее на заднее сиденье.
Келли сделал паузу и облизнул губы.
— Все это было так странно; даже как-то страшно. Вот. Я поехал на Першинг-сквер и стал ждать. Было довольно темно, и я стал нервничать, и вдруг вылетает машина, я вскакиваю в нее, и бам! Лицо мне закрывает какая-то тряпка. Наверно, в ней был хлороформ. Во всяком случае, я потерял сознание, — не совсем, но все стало как будто в тумане. Мне завязали глаза, и мы куда-то поехали. Куда, сколько времени ехали, я не знаю. Меня чертовски мутило. Наконец машина остановилась, и мы куда-то вошли, и кто-то открыл дверь и втолкнул меня куда-то, и дверь за мной закрылась.
Я спросил:
— У вас было хоть какое-нибудь представление о том, где вы находитесь?
— Гмм... Это могло быть где угодно. Да и вообще я все еще был как в тумане. Ну, я стащил с глаз повязку и увидел, что я в комнате и совсем один. Я попробовал дверь, но она была заперта, так что выйти я не мог. В комнате стоял стол и пара стульев, так что я сел и стал ждать, что будет дальше. Свет был очень тусклый, я почти ничего не видел. Мне показалось, что прошло очень много времени, и вот когда мне по-настоящему стало страшно, — именно когда я сидел и ждал. Наконец, заговорил человек, как будто в микрофон, — в комнате ведь никого не было, так что они, вероятно, провели радио, чтобы можно было говорить из другого помещения.
— Короче, Келли, — сказал я. — Чем все это кончилось? Он посмотрел на меня с болезненной улыбкой.
— Ну вот, этот человек, вернее, этот голос, сказал, что, если я хочу, чтобы о ком-то позаботились, то есть убили, они могут это устроить за определенную цену. Он спросил, как меня зовут, и мне пришлось ответить; и я сказал, что да, хочу убрать одного человека с моей дороги; и он спросил, как ваше имя.
Я сказал:
— Так он спросил, как мое имя? Мое имя?
— Да. То есть он спросил, о ком я говорю, и я назвал ваше имя. — Он опять болезненно усмехнулся: — Помните, мы говорили об этом тогда, во время обеда. — Он был бледен и испуган. Боялся, что я на это скажу. — Может быть, я не должен был этого делать, а, мистер Скотт? Но я уже влип и не знал, что делать; я просто растерялся. Вы — ммм — вы очень на меня сердитесь, мистер Скотт?
— Успокойтесь, Келли. Думаю, все будет в порядке. Должно быть в порядке. Кстати, вы могли бы называть меня просто — Шелл. Каждый,
кто знает меня настолько близко, чтобы организовать мое убийство, имеет право по крайней мере называть меня по имени. Между прочим, вы объяснили тому типу, почему вы хотите меня убрать?
— Не пришлось; он не спрашивал. Все, что его интересовало, это имя человека, о котором я хотел — гм — позаботиться.
— Как насчет вознаграждения? Или меня укокошат бесплатно?
— Ах, это. Я должен заплатить ему пять тысяч долларов. Объехать сегодня вечером бары, имея при себе деньги. Кто-то вступит со мной в контакт. Никаких более тачных указаний.
— Имеете представление, кто этот «голос»? Вы когда-нибудь видели или слышали кого-нибудь, кто навел бы вас на мысль об этом таинственном человеке?
Он медленно покачал головой, смотря на меня широко открытыми глазами.
— Нет. Никакого намека. Боюсь, что у меня в голове все спуталось.
— О'кей, — сказал я. — Каков ваш следующий ход? Он молча смотрел на меня. Он с усилием глотнул.
— Ну, так вот что, — сказал я. — Отправляйтесь прямым ходом в полицейское управление и расскажите Сэмсону — а если его нет, то лейтенанту Ролинзу — все, что вы мне рассказали, и все, что вы вспомните еще. Мы имеем все шансы кончить жизнь в канаве, если ваши кровожадные друзья хоть на миг заподозрят, что ваша затея — блеф. А они вполне на это способны. Что-нибудь еще произошло, пока вы там были?
— Что-то ужасно... странное. Перед самым моим уходом. Кстати, я ушел так же, как и пришел. Вдруг погас свет, и вошел какой-то человек и поступил со мной так же, как на Першинг-сквер. Они выпустили меня где-то за городом, на темной дороге, и я только к утру добрался до города — подвезла чья-то машина. Я чувствовал себя, как дохлая собака. Я прокрался в дом и лег спать в постель. У нас двуспальная кровать, так что я не очень потревожил жену. Она только спросила сквозь сон, я ли это, и я сказал да и чтобы она спала. Проснулся уже сегодня днем и позвонил вам.
- Так что же произошло, что показалось вам странным?
— Ну, все как будто было готово к моему уходу, и человек по радио предупредил, что свет погаснет и чтобы я не беспокоился, — это для того лишь, чтобы я мог уйти; я должен понять, что они вынуждены соблюдать осторожность. Видно, они боялись, что я кого-нибудь узнаю. Я уже приготовился к тому, что выключат свет, и ждал, и вдруг тот же голос снова заговорил и задал мне тот же вопрос, который задавал в самом начале. Я подумал, что это очень странно, как вдруг услышал свой собственный голос и свой ответ. И потом я прослушал весь наш разговор — все, что говорил он, все, что отвечал я, мое имя, ваше имя, словом — все от начала до конца. Я сидел и слушал. А потом этот же тип сказал, что теперь мне должно быть понятно, как будет глупо, если мне в голову придут какие-нибудь не-
лепые идеи. Кажется, он сказал — опасные идеи. Ну, а потом погас свет, а дальше вы все знаете.
— Да, они чертовски острожны, — сказал я. — Но это вполне понятно. — Я посмотрел на Келли. — Больше ничего не припомните? Вы никого не узнали, ничьего голоса или фигуры, — ничего. Так?
— Так.
— Значит, никакой сенсации? Он скорбно покачал головой.
— Никакой. Только куча неприятностей для всех. Я чертовски сожалею.
— Может быть, все не так плохо, как кажется. По крайней мере, какой-то сдвиг. И мы хотя бы узнали, что действительно за всеми этими убийствами в Лос-Анджелесе скрывается какая-то организация. Вы не уловили никакого намека на то, как они собираются провернуть это дело?
— Никакого намека. Ни малейшего. С минуту я сидел и думал:
— Если весь разговор записан — ваше имя и ваши намерения, представляете, какой это прекрасный материал для шантажа?
Он снова покачал головой.
— Ужасно, правда?
— Не знаю. Может быть, вы действительно во что-то влипли, Келли. Лучше поезжайте скорее в полицию. У меня еще кое-какие дела, я не могу сейчас связать себе руки. Они ожидают, что вы привезете им деньги не раньше вечера, так что до завтрашнего утра, вероятно, ничего не случится. Но представляете, что произойдет, если вы не появитесь, чтобы расплатиться. Вы можете быстро попасть в центр?
— Да, у меня машина.
— О'кей, мчитесь прямо туда, расскажите в полиции все, что с вами произошло, и пусть они приставят к вам кого-нибудь для охраны. Если вы застанете там Сэма и его не хватит удар от того, что вы ему расскажете, он, наверно, приставит к вам целый полк. Скажите ему, что я приеду позже. Мне нужно кое-что сверить с моим клиентом и еще кое-что сделать. Знаете, Келли, мне кажется, вы дали мне пару ниточек, которые могут привести меня к чему-то. Так что, возможно, ваши труды не напрасны.
— Я очень на это надеюсь, — сказал он горестно. — Мне как-то не по себе.
— Не расстраивайтесь, — сказал я. — И будьте осторожны. Поезжайте прямо в полицейское управление. Эти мальчики — большие специалисты; безжалостные, хладнокровные убийцы. Наихудший вид убийц. Так что следите за каждым своим шагом.
Он кивнул мне на прощанье и вышел. Я прикончил тост, допил последний глоток уже остывшего кофе, оставил на столе деньги за выпитое и съеденное и уехал. Я считал, что должен ввести Пила в курс событий. В конце концов, он же мне платит.
Я остановился у гардероба, стараясь привыкнуть к полутьме «Сераля». Я сказал Максине:
— Привет, голубоглазая. Она сказала:
— Привет, волк.
— Ну, ну, — сказал я. — Нельзя ли полюбезнее. Откуда у вас волчий лексикон?
— А разве все не выглядело так вчера вечером? Когда вы уходили с этой... этой расфуфыренной женщиной.
— Деловое свидание, вот и все. Скажите, вам передали мое устное послание?
Она откинула назад голову и с возмущением посмотрела на меня.
— Я же сказала — вздор, — ответила она. —Деловое свидание!
Я усмехнулся и сошел на три ступеньки вниз, в клуб, и дальше - к бархатной портьере, закрывавшей арку. Чарльз приветствовал меня загадочным «Хай, дюдиктив».
Я сказал:
— Мне бы повидать Пила.
— Конечно. Проходите вперед.
Я прошел в узкий холл. Дверь в первую артистическую уборную была открыта, и я невольно посмотрел в ту сторону. Глория Уэйн вскрикнула:
— Скотти, не смотри на меня, — и, схватив шелковый халат, набросила на свои восхитительные плечики.
«Черт возьми, ведь она нарочно оставила дверь открытой. Конечно», — я остановился.
— Хэлло, Глория, — сказал я усмехаясь. — Приятно вас видеть.
— Противный, — сказала она, надув губки. — Почему не пришел ко мне вчера вечером? Или ты не понял, что я тебя приглашаю?
— Понял. Это было очень мило с твоей стороны. Но мне надо было поработать. Я же частный следователь, помнишь?
— И как же подвигается расследование, Скотти? Нашел ключ к тайне?
— Так себе. Подбираю ключ здесь, ключ там.
— Что-нибудь интересное?
— Ага. Ты, например. Кстати, этот халат на два размера меньше, чем нужно.
— Ты меня напугал. Я схватила первое, что было под рукой. Когда я тебя увижу?
— Не знаю. Может случиться, что буду очень занят.
— Без дураков?
— Без дураков. Возможно, забот будет полон рот. Она усмехнулась:
— Держу пари, что будет, Скотти. Непременно будет. Я засмеялся и пошел дальше.
Пил открыл дверь и сказал:
— Я уж начал беспокоиться, почему вы не являетесь с докладом, мистер Скотт. Садитесь. — Он указал на кресло у стола. Я уселся поудобнее и закурил сигарету.
— Я был занят, — сказал я. — Но все идет своим чередом.
Пил поглаживал темные усы толстым пальцем и не сводил с меня ледяных голубых глаз.
— Вам уже известно, кто убил мистера Брукса?
— Нет, я еще не знаю, кто убил его, но у меня есть идеи. Я обследовал довольно большую территорию, и все, что у меня есть, — это идеи. — Я ввел его в курс дела, доложив обо всем, что мне удалось раскопать, исключая лишь маленькую проделку Келли. Он слушал, уставившись на меня из-под своих прямых, тяжелых бровей.
Когда я кончил, он сказал:
— Очень хорошо. За такое короткое время, мистер Скотт, вы сделали немало. Надеюсь, так будет и дальше.
— Думаю, что да, — сказал я. — Откровенно говоря, дело должно пойти быстрее, ведь основа уже заложена. Возможно, завтра я сообщу вам уже что-то определенное. — Я встал. — У меня есть некоторые идеи, над которыми надо поработать, так что я лучше пойду. Я просто хотел ввести вас в курс дела.
— Отлично. Ценю, мистер Скотт. Не хотите ли выпить перед уходом?
— Спасибо, нет. Я выпью за обедом. Мой желудок уже начинает ворчать. Дверь открылась, как по сигналу, и в нее просунулся красный клюв.
Я проследовал перед Чарльзом через холл и остановился возле арки.
— А вы здорово входите и выходите без всякого предупреждения. Он указал на стену под бархатной портьерой.
— Зуммер, — сказал он. — Когда я нужен, босс меня вызывает.
— Теперь я — персона грата, — сказал я ему. — Могу приходить и уходить, когда хочу.
Он покачал головой.
— Приказ босса. Он хочет, чтобы так было, и не мне ему перечить. — Его крупное лицо расплылось в здоровой улыбке. — Надо же мне что-нибудь делать? Это моя работа.
Я сказал, что он, конечно, прав, и вышел. В меню опять значилась жареная грудинка, но на этот раз я выбрал толстый бифштекс.
Пока я его пожирал, к столу подсела Глория и выпила стаканчик. Она занимала меня непринужденной болтовней, стараясь выпытать что-нибудь о моем деле, и выглядела очаровательно в золотистом платье с низким вырезом на груди, открывавшим несколько квадратных дюймов того, на чем держалась ее слава. Я убедил ее, что не смогу отвезти ее сегодня домой, и она, надув губки, оставила меня в покое.
Когда я проходил мимо гардероба к выходу, Максина сказала:
— Просто не верится.
— Во что не верится? Снова мои друзья вмешались? — Вы — и без дамы. Я засмеялся:
— Действительно промашка! Но я решил, что если не ивовая блондинка, то мне не нужно никого.
— Это я — ивовая блондинка?
— Конечно. Разве вы не гибкая, как ива?
Она сомкнула руки на затылке и грациозно покачалась из стороны в сторону. Она действительно была гибкая, как ветка ивы. Я сказал, что если Саломея и превосходила ее в чем-то, то лишь в том, что на ней было больше покрывал, и ушел прежде, чем она успела высказаться. Правда, меня это не очень заботило.
Оставив свой кадиллак недалеко от входа в «Сераль», я направился к аптеке на углу. Было семь часов, и на Уилширском бульваре уже сияли огни, разгоняя мрак. Я вошел в аптеку, нашел телефонную кабинку и позвонил Сэмсону.
Он ответил, и я сказал:
— Сэм, это Шелл. Келли рассказал вам, что было вчера вечером? Когда он ответил, его голос звучал странно, напряженно. Что-то случилось.
— Нет, — сказал он. — Едва ли расскажет. Вы его видели?
— Ага. Что...
— Как давно? — прервал он меня.
— Часа два назад, может быть — меньше. А что случилось? Келли говорил с вами?
— Нет, Шелл. Келли убит.
До меня дошло не сразу. В первый момент я подумал, что Сэмсон меня дурачит, потом я все понял. Они его прикончили. Маленькое предприятие Келли накануне вечером, его «колоссальный» успех привели мальчика к гибели. И ответственность за это наполовину лежит на мне. Я почувствовал, что меня вот-вот вырвет.
Из телефонной трубки неслись звуки:
— Шелл? Шелл?
— Да, Сэм, — сказал я медленно. — Удар ниже пояса. Я послал его к вам часа полтора назад. Боялся, что с ним что-нибудь случится. Проклятье! Я думал, что, если он свяжется с вами, он будет в безопасности. Как это случилось? Когда?
— Мне сообщили несколько минут назад. Я позвонил вам в контору, но вас не было. Мы получили срочный вызов и сразу же выслали машину. Видимо, его избили до смерти и выбросили из машины на всем ходу. Почти так же, как и в большинстве других случаев. Только на этот раз они не очень старались это замаскировать.
— Конечно. Иначе и не могло быть, Сэм. Этим они предупреждают нас, чтобы мы отступились.
— Что вы хотите сказать?
— Вчера вечером малыш добрался до этой шайки убийц и выдал им свою сфабрикованную историю. Очевидно, они ему не поверили и решили с ним покончить. Вероятно, они здорово его обработали, прежде чем убить. И воспользовались своим излюбленным приемом — выдать убийство за несчастный случай. Это связывает наглых подонков со всеми автомобильными происшествиями, которые у нас на заметке.
— Вы хотите сказать, что Келли действительно осуществил свое сумасшедшее намерение, о котором вы мне говорили?
— Ну да. Это был дурацкий план с самого начала. Если бы я отнесся к малышу более серьезно, когда эта идея Пришла ему в голову, может быть, ничего бы не случилось. — Я бегло передал Сэмсону то, что услышал утром от Келли.
Он сказал:
— Из всех дурацких...
— Бросьте, Сэм. Дело сделано. — Мой оцепеневший мозг понемногу зашевелился. — Сэм, — сказал я, — я расстался с Келли где-то около шести часов. Еще не стемнело. Все, что он должен был сделать, это ехать прямо в полицейское управление; у него не было никаких причин разъезжать по городу. Должно быть, они перехватили его где-то на полпути. Должно быть, они его выследили. Должно быть, они следили за ним все время.
Он подумал об этом одновременно со мной:
— Шелл, если они следили за ним, они наверняка видели, что он говорил с вами. Черт побери, они ведь уверены в том, что он все вам рассказал!
Тошнота понемногу отпустила меня, и во мне закипело бешенство. Я чувствовал, как гнев сжимает мне горло, и заметил, что скрежещу зубами так, что больно челюстям.
— Шелл, — сказал Сэм, — их следующая жертва — вы. Я пришлю вам кого-нибудь.
— Неважно. Чтобы отпугнуть их от меня, понадобилась бы целая армия полицейских. Мне нужно кое-что сделать. — Я подумал о другом: — Как насчет миссис Келли? Она знает?
— Едва ли, Шелл. Мы сами узнали об этом только что, откуда же ей знать раньше нас.
— Я сообщу ей, — сказал я. — Я чувствую, что это моя обязанность. — Пообещав Сэму встретиться с ним позже, я повесил трубку.
Я вынул из чехла свой кольт и переложил его в правый карман пиджака. Пока я выходил из кабинки, шел от аптеки к машине и садился в нее, я держал руку на револьвере. Сев в кадиллак, я положил его На сиденье, справа от себя, и тронулся с места. Я надеялся, что те же парни, которые прикончили Келли, последуют за мной. Эти мальчики жаждали убийства, и именно сейчас я был готов, способен и полон желания встретиться с ними, — и может быть, я даже испытывал в этом какую-то потребность.
Я ехал быстро, чувствуя, как подступает к горлу тошнота, полный горечи, пылая гневом. Я не думал о том, что происходило на дороге позади меня; гораздо больше меня беспокоило то, что ждало меня впереди. «Как, черт возьми, сказать о его гибели его жене? И что именно я ей скажу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Келли сделал паузу и облизнул губы.
— Все это было так странно; даже как-то страшно. Вот. Я поехал на Першинг-сквер и стал ждать. Было довольно темно, и я стал нервничать, и вдруг вылетает машина, я вскакиваю в нее, и бам! Лицо мне закрывает какая-то тряпка. Наверно, в ней был хлороформ. Во всяком случае, я потерял сознание, — не совсем, но все стало как будто в тумане. Мне завязали глаза, и мы куда-то поехали. Куда, сколько времени ехали, я не знаю. Меня чертовски мутило. Наконец машина остановилась, и мы куда-то вошли, и кто-то открыл дверь и втолкнул меня куда-то, и дверь за мной закрылась.
Я спросил:
— У вас было хоть какое-нибудь представление о том, где вы находитесь?
— Гмм... Это могло быть где угодно. Да и вообще я все еще был как в тумане. Ну, я стащил с глаз повязку и увидел, что я в комнате и совсем один. Я попробовал дверь, но она была заперта, так что выйти я не мог. В комнате стоял стол и пара стульев, так что я сел и стал ждать, что будет дальше. Свет был очень тусклый, я почти ничего не видел. Мне показалось, что прошло очень много времени, и вот когда мне по-настоящему стало страшно, — именно когда я сидел и ждал. Наконец, заговорил человек, как будто в микрофон, — в комнате ведь никого не было, так что они, вероятно, провели радио, чтобы можно было говорить из другого помещения.
— Короче, Келли, — сказал я. — Чем все это кончилось? Он посмотрел на меня с болезненной улыбкой.
— Ну вот, этот человек, вернее, этот голос, сказал, что, если я хочу, чтобы о ком-то позаботились, то есть убили, они могут это устроить за определенную цену. Он спросил, как меня зовут, и мне пришлось ответить; и я сказал, что да, хочу убрать одного человека с моей дороги; и он спросил, как ваше имя.
Я сказал:
— Так он спросил, как мое имя? Мое имя?
— Да. То есть он спросил, о ком я говорю, и я назвал ваше имя. — Он опять болезненно усмехнулся: — Помните, мы говорили об этом тогда, во время обеда. — Он был бледен и испуган. Боялся, что я на это скажу. — Может быть, я не должен был этого делать, а, мистер Скотт? Но я уже влип и не знал, что делать; я просто растерялся. Вы — ммм — вы очень на меня сердитесь, мистер Скотт?
— Успокойтесь, Келли. Думаю, все будет в порядке. Должно быть в порядке. Кстати, вы могли бы называть меня просто — Шелл. Каждый,
кто знает меня настолько близко, чтобы организовать мое убийство, имеет право по крайней мере называть меня по имени. Между прочим, вы объяснили тому типу, почему вы хотите меня убрать?
— Не пришлось; он не спрашивал. Все, что его интересовало, это имя человека, о котором я хотел — гм — позаботиться.
— Как насчет вознаграждения? Или меня укокошат бесплатно?
— Ах, это. Я должен заплатить ему пять тысяч долларов. Объехать сегодня вечером бары, имея при себе деньги. Кто-то вступит со мной в контакт. Никаких более тачных указаний.
— Имеете представление, кто этот «голос»? Вы когда-нибудь видели или слышали кого-нибудь, кто навел бы вас на мысль об этом таинственном человеке?
Он медленно покачал головой, смотря на меня широко открытыми глазами.
— Нет. Никакого намека. Боюсь, что у меня в голове все спуталось.
— О'кей, — сказал я. — Каков ваш следующий ход? Он молча смотрел на меня. Он с усилием глотнул.
— Ну, так вот что, — сказал я. — Отправляйтесь прямым ходом в полицейское управление и расскажите Сэмсону — а если его нет, то лейтенанту Ролинзу — все, что вы мне рассказали, и все, что вы вспомните еще. Мы имеем все шансы кончить жизнь в канаве, если ваши кровожадные друзья хоть на миг заподозрят, что ваша затея — блеф. А они вполне на это способны. Что-нибудь еще произошло, пока вы там были?
— Что-то ужасно... странное. Перед самым моим уходом. Кстати, я ушел так же, как и пришел. Вдруг погас свет, и вошел какой-то человек и поступил со мной так же, как на Першинг-сквер. Они выпустили меня где-то за городом, на темной дороге, и я только к утру добрался до города — подвезла чья-то машина. Я чувствовал себя, как дохлая собака. Я прокрался в дом и лег спать в постель. У нас двуспальная кровать, так что я не очень потревожил жену. Она только спросила сквозь сон, я ли это, и я сказал да и чтобы она спала. Проснулся уже сегодня днем и позвонил вам.
- Так что же произошло, что показалось вам странным?
— Ну, все как будто было готово к моему уходу, и человек по радио предупредил, что свет погаснет и чтобы я не беспокоился, — это для того лишь, чтобы я мог уйти; я должен понять, что они вынуждены соблюдать осторожность. Видно, они боялись, что я кого-нибудь узнаю. Я уже приготовился к тому, что выключат свет, и ждал, и вдруг тот же голос снова заговорил и задал мне тот же вопрос, который задавал в самом начале. Я подумал, что это очень странно, как вдруг услышал свой собственный голос и свой ответ. И потом я прослушал весь наш разговор — все, что говорил он, все, что отвечал я, мое имя, ваше имя, словом — все от начала до конца. Я сидел и слушал. А потом этот же тип сказал, что теперь мне должно быть понятно, как будет глупо, если мне в голову придут какие-нибудь не-
лепые идеи. Кажется, он сказал — опасные идеи. Ну, а потом погас свет, а дальше вы все знаете.
— Да, они чертовски острожны, — сказал я. — Но это вполне понятно. — Я посмотрел на Келли. — Больше ничего не припомните? Вы никого не узнали, ничьего голоса или фигуры, — ничего. Так?
— Так.
— Значит, никакой сенсации? Он скорбно покачал головой.
— Никакой. Только куча неприятностей для всех. Я чертовски сожалею.
— Может быть, все не так плохо, как кажется. По крайней мере, какой-то сдвиг. И мы хотя бы узнали, что действительно за всеми этими убийствами в Лос-Анджелесе скрывается какая-то организация. Вы не уловили никакого намека на то, как они собираются провернуть это дело?
— Никакого намека. Ни малейшего. С минуту я сидел и думал:
— Если весь разговор записан — ваше имя и ваши намерения, представляете, какой это прекрасный материал для шантажа?
Он снова покачал головой.
— Ужасно, правда?
— Не знаю. Может быть, вы действительно во что-то влипли, Келли. Лучше поезжайте скорее в полицию. У меня еще кое-какие дела, я не могу сейчас связать себе руки. Они ожидают, что вы привезете им деньги не раньше вечера, так что до завтрашнего утра, вероятно, ничего не случится. Но представляете, что произойдет, если вы не появитесь, чтобы расплатиться. Вы можете быстро попасть в центр?
— Да, у меня машина.
— О'кей, мчитесь прямо туда, расскажите в полиции все, что с вами произошло, и пусть они приставят к вам кого-нибудь для охраны. Если вы застанете там Сэма и его не хватит удар от того, что вы ему расскажете, он, наверно, приставит к вам целый полк. Скажите ему, что я приеду позже. Мне нужно кое-что сверить с моим клиентом и еще кое-что сделать. Знаете, Келли, мне кажется, вы дали мне пару ниточек, которые могут привести меня к чему-то. Так что, возможно, ваши труды не напрасны.
— Я очень на это надеюсь, — сказал он горестно. — Мне как-то не по себе.
— Не расстраивайтесь, — сказал я. — И будьте осторожны. Поезжайте прямо в полицейское управление. Эти мальчики — большие специалисты; безжалостные, хладнокровные убийцы. Наихудший вид убийц. Так что следите за каждым своим шагом.
Он кивнул мне на прощанье и вышел. Я прикончил тост, допил последний глоток уже остывшего кофе, оставил на столе деньги за выпитое и съеденное и уехал. Я считал, что должен ввести Пила в курс событий. В конце концов, он же мне платит.
Я остановился у гардероба, стараясь привыкнуть к полутьме «Сераля». Я сказал Максине:
— Привет, голубоглазая. Она сказала:
— Привет, волк.
— Ну, ну, — сказал я. — Нельзя ли полюбезнее. Откуда у вас волчий лексикон?
— А разве все не выглядело так вчера вечером? Когда вы уходили с этой... этой расфуфыренной женщиной.
— Деловое свидание, вот и все. Скажите, вам передали мое устное послание?
Она откинула назад голову и с возмущением посмотрела на меня.
— Я же сказала — вздор, — ответила она. —Деловое свидание!
Я усмехнулся и сошел на три ступеньки вниз, в клуб, и дальше - к бархатной портьере, закрывавшей арку. Чарльз приветствовал меня загадочным «Хай, дюдиктив».
Я сказал:
— Мне бы повидать Пила.
— Конечно. Проходите вперед.
Я прошел в узкий холл. Дверь в первую артистическую уборную была открыта, и я невольно посмотрел в ту сторону. Глория Уэйн вскрикнула:
— Скотти, не смотри на меня, — и, схватив шелковый халат, набросила на свои восхитительные плечики.
«Черт возьми, ведь она нарочно оставила дверь открытой. Конечно», — я остановился.
— Хэлло, Глория, — сказал я усмехаясь. — Приятно вас видеть.
— Противный, — сказала она, надув губки. — Почему не пришел ко мне вчера вечером? Или ты не понял, что я тебя приглашаю?
— Понял. Это было очень мило с твоей стороны. Но мне надо было поработать. Я же частный следователь, помнишь?
— И как же подвигается расследование, Скотти? Нашел ключ к тайне?
— Так себе. Подбираю ключ здесь, ключ там.
— Что-нибудь интересное?
— Ага. Ты, например. Кстати, этот халат на два размера меньше, чем нужно.
— Ты меня напугал. Я схватила первое, что было под рукой. Когда я тебя увижу?
— Не знаю. Может случиться, что буду очень занят.
— Без дураков?
— Без дураков. Возможно, забот будет полон рот. Она усмехнулась:
— Держу пари, что будет, Скотти. Непременно будет. Я засмеялся и пошел дальше.
Пил открыл дверь и сказал:
— Я уж начал беспокоиться, почему вы не являетесь с докладом, мистер Скотт. Садитесь. — Он указал на кресло у стола. Я уселся поудобнее и закурил сигарету.
— Я был занят, — сказал я. — Но все идет своим чередом.
Пил поглаживал темные усы толстым пальцем и не сводил с меня ледяных голубых глаз.
— Вам уже известно, кто убил мистера Брукса?
— Нет, я еще не знаю, кто убил его, но у меня есть идеи. Я обследовал довольно большую территорию, и все, что у меня есть, — это идеи. — Я ввел его в курс дела, доложив обо всем, что мне удалось раскопать, исключая лишь маленькую проделку Келли. Он слушал, уставившись на меня из-под своих прямых, тяжелых бровей.
Когда я кончил, он сказал:
— Очень хорошо. За такое короткое время, мистер Скотт, вы сделали немало. Надеюсь, так будет и дальше.
— Думаю, что да, — сказал я. — Откровенно говоря, дело должно пойти быстрее, ведь основа уже заложена. Возможно, завтра я сообщу вам уже что-то определенное. — Я встал. — У меня есть некоторые идеи, над которыми надо поработать, так что я лучше пойду. Я просто хотел ввести вас в курс дела.
— Отлично. Ценю, мистер Скотт. Не хотите ли выпить перед уходом?
— Спасибо, нет. Я выпью за обедом. Мой желудок уже начинает ворчать. Дверь открылась, как по сигналу, и в нее просунулся красный клюв.
Я проследовал перед Чарльзом через холл и остановился возле арки.
— А вы здорово входите и выходите без всякого предупреждения. Он указал на стену под бархатной портьерой.
— Зуммер, — сказал он. — Когда я нужен, босс меня вызывает.
— Теперь я — персона грата, — сказал я ему. — Могу приходить и уходить, когда хочу.
Он покачал головой.
— Приказ босса. Он хочет, чтобы так было, и не мне ему перечить. — Его крупное лицо расплылось в здоровой улыбке. — Надо же мне что-нибудь делать? Это моя работа.
Я сказал, что он, конечно, прав, и вышел. В меню опять значилась жареная грудинка, но на этот раз я выбрал толстый бифштекс.
Пока я его пожирал, к столу подсела Глория и выпила стаканчик. Она занимала меня непринужденной болтовней, стараясь выпытать что-нибудь о моем деле, и выглядела очаровательно в золотистом платье с низким вырезом на груди, открывавшим несколько квадратных дюймов того, на чем держалась ее слава. Я убедил ее, что не смогу отвезти ее сегодня домой, и она, надув губки, оставила меня в покое.
Когда я проходил мимо гардероба к выходу, Максина сказала:
— Просто не верится.
— Во что не верится? Снова мои друзья вмешались? — Вы — и без дамы. Я засмеялся:
— Действительно промашка! Но я решил, что если не ивовая блондинка, то мне не нужно никого.
— Это я — ивовая блондинка?
— Конечно. Разве вы не гибкая, как ива?
Она сомкнула руки на затылке и грациозно покачалась из стороны в сторону. Она действительно была гибкая, как ветка ивы. Я сказал, что если Саломея и превосходила ее в чем-то, то лишь в том, что на ней было больше покрывал, и ушел прежде, чем она успела высказаться. Правда, меня это не очень заботило.
Оставив свой кадиллак недалеко от входа в «Сераль», я направился к аптеке на углу. Было семь часов, и на Уилширском бульваре уже сияли огни, разгоняя мрак. Я вошел в аптеку, нашел телефонную кабинку и позвонил Сэмсону.
Он ответил, и я сказал:
— Сэм, это Шелл. Келли рассказал вам, что было вчера вечером? Когда он ответил, его голос звучал странно, напряженно. Что-то случилось.
— Нет, — сказал он. — Едва ли расскажет. Вы его видели?
— Ага. Что...
— Как давно? — прервал он меня.
— Часа два назад, может быть — меньше. А что случилось? Келли говорил с вами?
— Нет, Шелл. Келли убит.
До меня дошло не сразу. В первый момент я подумал, что Сэмсон меня дурачит, потом я все понял. Они его прикончили. Маленькое предприятие Келли накануне вечером, его «колоссальный» успех привели мальчика к гибели. И ответственность за это наполовину лежит на мне. Я почувствовал, что меня вот-вот вырвет.
Из телефонной трубки неслись звуки:
— Шелл? Шелл?
— Да, Сэм, — сказал я медленно. — Удар ниже пояса. Я послал его к вам часа полтора назад. Боялся, что с ним что-нибудь случится. Проклятье! Я думал, что, если он свяжется с вами, он будет в безопасности. Как это случилось? Когда?
— Мне сообщили несколько минут назад. Я позвонил вам в контору, но вас не было. Мы получили срочный вызов и сразу же выслали машину. Видимо, его избили до смерти и выбросили из машины на всем ходу. Почти так же, как и в большинстве других случаев. Только на этот раз они не очень старались это замаскировать.
— Конечно. Иначе и не могло быть, Сэм. Этим они предупреждают нас, чтобы мы отступились.
— Что вы хотите сказать?
— Вчера вечером малыш добрался до этой шайки убийц и выдал им свою сфабрикованную историю. Очевидно, они ему не поверили и решили с ним покончить. Вероятно, они здорово его обработали, прежде чем убить. И воспользовались своим излюбленным приемом — выдать убийство за несчастный случай. Это связывает наглых подонков со всеми автомобильными происшествиями, которые у нас на заметке.
— Вы хотите сказать, что Келли действительно осуществил свое сумасшедшее намерение, о котором вы мне говорили?
— Ну да. Это был дурацкий план с самого начала. Если бы я отнесся к малышу более серьезно, когда эта идея Пришла ему в голову, может быть, ничего бы не случилось. — Я бегло передал Сэмсону то, что услышал утром от Келли.
Он сказал:
— Из всех дурацких...
— Бросьте, Сэм. Дело сделано. — Мой оцепеневший мозг понемногу зашевелился. — Сэм, — сказал я, — я расстался с Келли где-то около шести часов. Еще не стемнело. Все, что он должен был сделать, это ехать прямо в полицейское управление; у него не было никаких причин разъезжать по городу. Должно быть, они перехватили его где-то на полпути. Должно быть, они его выследили. Должно быть, они следили за ним все время.
Он подумал об этом одновременно со мной:
— Шелл, если они следили за ним, они наверняка видели, что он говорил с вами. Черт побери, они ведь уверены в том, что он все вам рассказал!
Тошнота понемногу отпустила меня, и во мне закипело бешенство. Я чувствовал, как гнев сжимает мне горло, и заметил, что скрежещу зубами так, что больно челюстям.
— Шелл, — сказал Сэм, — их следующая жертва — вы. Я пришлю вам кого-нибудь.
— Неважно. Чтобы отпугнуть их от меня, понадобилась бы целая армия полицейских. Мне нужно кое-что сделать. — Я подумал о другом: — Как насчет миссис Келли? Она знает?
— Едва ли, Шелл. Мы сами узнали об этом только что, откуда же ей знать раньше нас.
— Я сообщу ей, — сказал я. — Я чувствую, что это моя обязанность. — Пообещав Сэму встретиться с ним позже, я повесил трубку.
Я вынул из чехла свой кольт и переложил его в правый карман пиджака. Пока я выходил из кабинки, шел от аптеки к машине и садился в нее, я держал руку на револьвере. Сев в кадиллак, я положил его На сиденье, справа от себя, и тронулся с места. Я надеялся, что те же парни, которые прикончили Келли, последуют за мной. Эти мальчики жаждали убийства, и именно сейчас я был готов, способен и полон желания встретиться с ними, — и может быть, я даже испытывал в этом какую-то потребность.
Я ехал быстро, чувствуя, как подступает к горлу тошнота, полный горечи, пылая гневом. Я не думал о том, что происходило на дороге позади меня; гораздо больше меня беспокоило то, что ждало меня впереди. «Как, черт возьми, сказать о его гибели его жене? И что именно я ей скажу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19