Чем могу служить?Когда он усаживался на краешек кожаного кресла у моего письменного стола, я вспомнил, где мне встречалась фамилия Лоринг. Она мелькала в лос-анжелесской печати всегда в связи с долларами, но до сих пор перед ней всегда стояло «миссис», а не «мистер». Я никогда не представлял себе, что есть еще мистер Лоринг. И вот этот мистер сидел на краешке моего кресла. Без всяких предисловий он сказал:— Мистер Скотт, я заплачу вам пять тысяч, если вы избавите меня от одного человека.Я вскинул на него брови, тихо кашлянул и сказал:— Полегче, мистер Лоринг. Я частный следователь, а не наемный убийца. Что вы имеете в виду под избавлением?Он быстро и нервно усмехнулся.— Простите за неудачный выбор слов, мистер Скотт. Я как-то замотался. Я вовсе не имел в виду, что вы должны кого-то убить. По крайней мере, не думаю, чтобы это было необходимо. Я хочу, чтобы вы избавили меня от шантажиста. Меня шантажируют, и самое смешное в том, что я не уступил ему ни пяди. — Он немного поколебался. — Ну, может быть, это не совсем точно. Сегодня сказал этой дряни, как раз перед тем, как поехать к вам, что не заплачу ему ни цента и что, если это не прекратится, я обращусь в полицию. Я вспомнил, что читал о некоторых ваших подвигах, мистер Скотт, нашел ваше имя в телефонной книге и вот приехал к вам.— Почему ко мне? Вы ведь хотели в полицию?— Все-таки, знаете ли, шантаж. Похваляться тут особенно нечем. Я бы хотел, по возможности, избежать шума и огласки. Поэтому я обращаюсь к частному следователю. Дело довольно необычное, и мне хотелось бы остаться в стороне, насколько это возможно. Это очень важно. — Он пошарил в кармане, вытащил белый конверт и протянул его мне. — Я готов заплатить пять тысяч долларов, если вы сделаете все так, как мне нужно.Я взял конверт, раскрыл его и любезно взглянул на хрустящие зеленые бумажки внутри.Закрыв конверт, я похлопал им по руке и сказал:— Ваше предложение очень заманчивое, мистер Лоринг, но я бы хотел выслушать всю историю. Кто вас шантажирует? С кем вы сегодня вступили в спор? Начните с самого начала.Он вздохнул и поправил очки.— Ну, это фактически началось, когда я чрезмерно заинтересовался искусством. — Он нахмурился. — Искусством, — повторил он с горечью.Но тут те пять минут истекли, и с этого момента он был уже мертвецом.Он наклонился ко мне, открыл было рот, чтобы продолжать рассказ, и в это время в него выстрелили через открытое окно за моей спиной. Выстрел прогремел, как будто у меня в ухе.Я увидел аккуратную черную дырочку у него во лбу как раз в тот момент, когда ноги мои распрямились и отшвырнули меня в сторону, к стене. Раздался второй выстрел, и пуля прорыла дыру в ковре, а я отскочил в угол, напротив окна.Я выхватил из кобуры свой револьвер и приготовился стрелять, и в этот момент голова Лоринга с отвратительным звуком ударилась о край стола, и он свалился на ковер, как мешок с цементом. Почти в то же мгновение я услышал, как тот тип скатился по пожарной лестнице и бросился в переулок позади дома. Я бросился к окну и успел услышать, как взревел мотор автомобиля, который со скрежетом снялся с места и исчез за углом, прежде чем я смог его увидеть.Я достал из стола электрический фонарь и обследовал пожарную лестницу, но никого и ничего на ней не обнаружил, потом закрыл и запер окно, опустил штору, и только тогда переключил свое внимание на Лоринга. Правда, он не нуждался ни в чьем внимании. Он лежал на ковре в небрежной позе, как будто обессилев после тяжелого рабочего дня. Я оставил его в покое и позвонил в полицию.В этот день мне не везло. Вместо какого-нибудь приятного человека вроде капитана Сэмсона или лейтенанта Брауна, к телефону подошел Керриган. Лейтенант Джейсон Питер Керриган, лопоухий. Его голос в телефонной трубке звучал, как пронзительный скулеж, от которого меня передергивало, как от звука царапания ногтями по оконному стеклу. Я быстро объяснил ему, в чем дело, повесил трубку, не дослушав его писка, и покрутил пальцем в ухе, которое подверглось этой пытке.Потом я обыскал Лоринга.В карманах был обычный набор: носовой платок, расческа, бумажник, мелочь. Я сунул все обратно, за исключением бумажника, который я тщательно обследовал. Меня заинтересовали только две карточки, потому что обе имели отношение к искусству. Одна была от Касси, из хорошего известного художественного магазина на Гранд-стрит в центральной части Лос-Анджелеса, где за наличные деньги продавались произведения живописи, на другой было напечатано: «С. А. Филлсон — учитель живописи. Рисование с натуры» и адрес на Бродвее. Я присвоил обе карточки, хотя и незаконно, и сел за свой стол поджидать Керригана.В мою контору ведет только одна дверь — та, на которой по матовому стеклу написано: «Шелдон Скотт. Расследования.», и Керриган вошел через нее с таким видом, будто входил сюда в первый раз.На миг он остановился, широко расставив кривые ноги и злобно уставившись на распростертое на полу тело, потом перевел этот злобный взгляд на меня. На его толстом лице блестели капельки пота, а между полными губами, как всегда, торчала погасшая сигара. Голос звучал так же, как и по телефону, только еще громче.— Так, значит кто-то застрелил его через окно, а? Вы сказали, через окно, верно, Скотт?Зная наперед, что последует, я устало сказал:— Верно.— Прямо через окно? И прямо сквозь штору?— Окно было открыто. Я закрыл его и опустил штору. Или я должен был оставить его открытым настежь, чтобы этот тип вернулся и попробовал еще раз?— И вы надеетесь, что я это проглочу, Скотт?Он меня не любил.Я вобрал в себя воздух и медленно выпустил его сквозь зубы.— Не заходите слишком далеко, Керриган. О'кей, это я его убил. Уж очень скучная у меня была жизнь.Его лицо начало краснеть, и чем дольше мы говорили, тем краснее оно становилось. Когда оно достигло того оттенка, при котором он уже готов был арестовать меня по подозрению в убийстве и засунуть в свою машину, я охладил его пыл. Чуть-чуть.— Ведите себя солиднее, Керриган.Я выхватил из кобуры свой кольт и, держа его за ствол, протянул Керригану.— Я не стрелял из него уже много дней. Что ж я, по-вашему, сделал с пистолетом, из которого убил? Съел его? Спустил в канализацию? Этот человек пришел ко мне как клиент. Я видел его первый раз в жизни. Моя цель была помочь ему, а не сбить его с ног. Кстати, тот, кто стрелял в него, стрелял и в меня.Керриган понюхал ствол моего пистолета, что-то пробормотал себе под нос и на время заткнулся, пока мальчики из следственного отдела выполняли вокруг убитого свой обычный ритуал. Но, когда лейтенант собрался уходить, мне пришлось идти вместе с ним. * * * Пробыв в полиции с полчаса, я отправился обратно с напутствием быть в случае надобности под рукой. Поскольку уже было далеко за шесть, пришлось выйти через дверь, выходящую на Майн-стрит, а потом повернуть направо в сторону Первой улицы. Моя контора находится на Бродвее, между Третьей и Четвертой улицами, всего за пять кварталов от ратуши, так что я пошел пешком.Когда я пересек Третью улицу и стал приближаться к Гамильтон-Билдинг, зданию, где помещается моя контора, я все еще задавал себе этот вопрос, но вместе с тем во мне шевельнулась смутная тревога — почему-то около здания стояла чья-то машина. Ее нос, чуть повернутый влево, смотрел на Бродвей, а задние колеса покоились на тротуаре. Я заметил ее случайно, за несколько шагов до нее. Подойдя поближе, я услышал тихое мурлыканье заведенного мотора. Может быть, я все еще был в напряжении, но только я не спускал глаз с машины.И правильно сделал.Поравнявшись с широкими дверьми здания, я увидел сидящего за рулем парня, и, заметив, что в его руке блестит что-то металлическое, отскочил в сторону и упал на колени. Это был чисто условный рефлекс. Я видел на своем веку слишком много пистолетов, чтобы медлить под их прицелом. И прежде чем мои колени коснулись тротуара, я уже запустил руку за своим кольтом.Из машины вырвался язычок пламени, и пуля, порвав рукав, обожгла кожу на моем плече. Я вскинул револьвер и выстрелил в сидящего за рулем. Промедление было бы роковой ошибкой.Не переоценивайте меня, обычно я не столь проворен. Просто это был удачный выстрел. Но я заметил, как он качнулся и упал на рулевое колесо, а пистолет выпал из его ослабевших пальцев и со стуком упал на мостовую. Под тяжестью его тела автомобильный гудок зловеще взревел. Пара пешеходов, испуганно посмотрев в мою сторону, бросилась прочь по улице, как встревоженные птицы.Держа свой револьвер наготове, я поднялся на ноги и подошел к машине. Я оттащил парня от руля и рев гудка внезапно прекратился.Он был небольшого роста, и во рту его зияло отверстие, как будто он потерял зуб. Так оно и было. Он потерял также и часть затылка. Я никогда не встречал его раньше и снова спросил себя: «Какого черта ему нужно было?» Казалось, что во всем этом не было никакого смысла, но постепенно он стал доходить до моего сознания. Кто-то хотел моей смерти. * * * Капитан, он же Фил Сэмсон, крепкая, хитрая, но абсолютно честная голова лос-анджелесского отдела по расследованию убийств, смотрел на меня из-под лохматых седых бровей, обдумывая все, что я ему рассказал. На его щеках выступили чугунные желваки, когда он размахивал передо мной руками.— Два выстрела, — сказал он мягко, — целых два. Одного было мало, а, Шелл?— Послушай, Сэм, — сказал я. — Я же говорил тебе, как это было. Ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы сомневаться в моей правоте. Почему это случилось, я не знаю — по крайней мере, пока. Лоринг успел сказать только, что ему нужна моя помощь. И что-то про шантаж.— И потом таинственный некто уложил его выстрелом через окно, так ты сказал?Я кивнул.Сэмсон ничего больше не сказал, просто смотрел на меня, и его большая лапа медленно покачивалась передо мной, как чугунный маятник.Я поднялся.— Ну, ладно, Сэм, я пошел. Мало спал последнее время. Устал.Он хотел еще что-то сказать, но передумал. Однако, когда я был уже у двери, он заговорил:— Надеюсь, мне не надо напоминать тебе, чтобы ты был осторожен, Шелл?— Разумеется, нет, Сэм.Никто не остановил меня на обратном пути. Все было проще, чем я ожидал. Слишком просто. Я готов был побиться об заклад, что Сэмсон, мой друг, послал за мной охрану. * * * На самом деле я вовсе не хотел спать, поэтому направился в контору, чтобы переодеться. Дырка на рукаве и ожог плеча напоминали мне, что теперь в этом деле заинтересован и я лично.Сэмсон сказал мне, что парень, которого я прихлопнул, был Слиппи Рэнсик, гангстер-телохранитель, с низким коэффициентом умственного развития. По тому, какой оборот приняло это дело, я не представлял себе, чтобы Рэнсик придумал все сам, в одиночку. И я хотел бы, чтобы моя пуля попала именно в того, кого нужно. Кроме того, у меня в кармане лежали те пять тысяч, которые вручил мне Лоринг, а я привык отрабатывать деньги, полученные от клиентов. Даже от мертвых.Это дело было намного сложнее, чем мне показалось поначалу. Пожалуй, самое распроклятое дело за два года моей работы частным следователем в Лос-Анджелесе. У меня в конторе, под самым моим сломанным носом, убит человек. Я сам застрелил бандита, а в меня дважды швыряли пулями. Дважды я был в полиции, и у меня в кармане конверт, в котором пять тысяч долларов. А я еще даже не начал расследование!Черт побери, я даже не знал еще, в чем суть дела. Однако было хорошо известно, что кто-то хотел отправить меня на тот свет. Он уже предпринял две попытки и, возможно, считает, что в третий раз это ему удастся.Самое время, чтобы ищейка пошла по следу.Без четверти девять мой отвратительно желтый «кадиллак» с откидным верхом доставил меня к жилищу Лорингов на бульваре Лоррейк. Я узнал адрес из телефонной книги, но она не дала мне никакого представления о масштабах. Всякий, кто живет в таком огромном доме, непременно должен быть крупной общественной фигурой или политическим деятелем. Дом немного напоминал старинный особняк полковника с Юга, только модернизированный и слегка усовершенствованный.Поскольку в окнах был свет, я взошел на крыльцо и позвонил. Дверь открылась, и маленькая, похожая на птичку женщина с кукольным личиком вопросительно подняла на меня ясные карие глаза. Она совсем не была похожа на жену, только что узнавшую, что она стала вдовой, поэтому я попросил миссис Лоринг.— Это я.Да, она все-таки вдова, но, видимо, еще не знает об этом.— Я — частный следователь, — сказал я. Но прежде чем я успел назвать свое имя и объяснить причину моего появления, она прервала меня замечанием, которое заставило меня замолчать.— Ах, да. Входите, мистер Эллис.Эллис! Я подкидывал это, как раскаленную монетку, пока входил за ней в просторную уютную комнату. Она села прямо ко мне лицом под единственной зажженной лампой.Она сказала:— Вы мне больше не нужны, мистер Эллис. У меня уже были из полиции и сообщили, что мой муж убит.Она произнесла это таким тоном, будто говорила об убийстве Линкольна.Взглянув в темный угол комнаты, она сказала:— Нэнси, принеси, пожалуйста, мою чековую книжку. — Потом снова повернулась ко мне. — Вы хотели о чем-то доложить?Голова моя шла кругом, как после десяти порций мартини. Мне часто говорили, что я очень быстро схватываю ситуацию, но сейчас я здорово отстал и быстро сдавал позиции. После всего еще и это. Эллис? Чековая книжка? Нэнси? Доложить?Нэнси. Я взглянул в угол, где стояло что-то вроде низкого дивана, и как раз вовремя, чтобы заметить смутно мелькнувшие белые бедра. Кто-то, кого я до этой минуты не замечал, вскочил на ноги. Я не знал, как к этому отнестись: Нэнси могло быть девять лет и девяносто.— Доложить? — пробормотал я. — Ну... нет. Мне не о чем докладывать. Ничего важного.Какого дьявола я мог ей сказать? Я был смущен, как человек, попавший не на те похороны.Миссис Лоринг пожала хрупкими плечиками.— Не имеет значения, — сказала она. — О, спасибо, Нэнси.Я поднял глаза и вдруг стиснул зубы так, что у меня перехватило дыхание.Девушка стояла рядом с миссис Лоринг, и мне даже вполглаза было видно, что ей ни девять, ни девяносто. Ей было около двадцати пяти и, глядя на нее, можно было подумать, что она родилась с таким прекрасным лицом, на которое с каждым разом все больше хотелось смотреть.А тело! Оно просто звало следовать за ним по пятам.У нее была фигура высокой, безупречно сложенной женщины. На ней был белый свитер, подчеркивающий все выпуклости и изгибы, и черная плиссированная юбка. Рыжие волосы падали ей на плечи. У нее был угрюмый алый рот с такими полными губами, словно их ударили и они распухли. Но на ее лице они выглядели прекрасно. Ее глаза совершенно не гармонировали ни с чувственным телом, ни с как будто израненными губами. Они были карего цвета, который выглядит почти черным, притом самые большие, самые невинные из всех, какие я видел за тридцать лет своей жизни.Она созерцала мою крупную фигуру голодным взглядом.У меня коротко остриженные светлые волосы, которые торчат на полдюйма, покрывая всю мою голову, почти белые брови, которые выгибаются плавной дугой и резко опускаются к уголкам моих серых глаз. Нос, потерявший свою первоначальную форму после удара, нанесенного мне в Окинаве, и сильная челюсть. Мое лицо видело массу солнца и множество женщин, и некоторые из них смотрели на меня таким же голодным взглядом, но ни одна так откровенно и щедро, как эта.Миссис Лоринг взяла у нее чековую книжку и сказала:— Нэнси, это мистер Эллис. Мистер Эллис, это моя дочь, Нэнси Говард. — Должно быть на моем лице выразилось некоторое удивление, потому что она добавила:— От первого брака.Я кивнул Нэнси с идиотским видом, когда она сказала «добрый вечер» голосом, который прошелестел в моих ушах, как ласка.Мне очень не хотелось прерывать возникшую тему, но не мог же я все время кивать в ответ, да и вообще я понимал, что эта сумасбродная ситуация не может продолжаться. Заметив на стене несколько больших полотен в рамах, я спросил миссис Лоринг:— Кстати, как давно мистер Лоринг стал интересоваться искусством?Она посмотрела на меня как-то странно и слабо улыбнулась.— Мистер Эллис, — сказала она, — это и есть то самое, о чем, как предполагалось, вы должны были мне сообщить?При этом она раскрыла чековую книжку и, вырвав из нее чек, стала слегка помахивать им, глядя на меня с явным подозрением. Я почувствовал, что наше свидание закончено, и встал.— Извините, — сказал я, — никаких чеков. Мое имя вовсе не Эллис, и я...— Как! — воскликнула она. — Но вы сказали... вы говорили мне...Я вежливо прервал ее:— Нет, мэм, это вы сказали. Я сказал вам, что я — частный сыщик — это сущая правда, но у меня не было возможности назвать свое имя. Я должен расследовать дело о смерти вашего мужа.Я мог бы сказать еще кое-что, но миссис Лоринг уже два раза открывала рот, пытаясь прервать меня, правда потом, видимо, передумала и обернулась к дочери.— Нэнси, — сказала она спокойным сдержанным голосом, который мог бы родиться прямо из глубин холодной Сибири, — выпроводи этого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19