Он был в центре политической жизни при дворе королевы, он был замешан в деле семьи Харкортов во Франции, столь пострадавшей там от преследований гугенотов. Сестра с радостью и гордостью наблюдала за его успехами. Все. что Имоджин ни делала после смерти матери, было направлено во благо Гарета, все ее мысли и планы были о том, как защитить интересы брата. Она знала, на что он способен, и всем своим существом стремилась обеспечить ему успех. Но увы, ей пришлось увидеть, как все ее усилия пошли прахом.
Это произошло, когда яд безумия и одержимости Шарлоттой медленно проник в него.
Он был так отчаянно влюблен в нее, так рабски предан своей красивой, но напоминавшей ядовитую змею жене, что его сестре оставалось только беспомощно стоять в стороне, наблюдая, как дюйм за дюймом он отдаляется от мира, который уже начал было завоевывать. Он больше не слушал ее. Пропускал мимо ушей все ее советы и предложения. Она видела его отчаяние и боль, но не могла понять, почему он не делает попыток избавиться от опозорившей его женщины. Никто не осудил бы его, если бы он отправил ее в сумасшедший дом. Даже если бы развелся с ней. Вместо этого он позволил ей уничтожить и погубить себя самого.
Имоджин хранила молчание. Лицо ее казалось каменным, но под этой маской суровости она изнывала от горя и ярости, сердце ее обливалось кровью. Она страдала от своей беспомощности. И, видя, как гибнет человек, в счастливую судьбу которого она верила, которого, как ей казалось, она сама создала, чьи успехи должны были послужить не только ему, но и всей их семье, Имоджин гибла сама.
Даже после смерти Шарлотты Гарет не стал прежним. Пустая жизнь придворного сделала его еще более одиноким и замкнутым. И страдания Имоджин возросли во сто крат. Она верила — она должна была верить! — что, если источник всех бед перестанет существовать, раны Гарета постепенно зарубцуются. Она совершила единственное, что могло бы залечить нанесенные Гарету раны. Но все оказалось напрасным.
Майлз смотрел на свою жену, читая ее мысли. Их долгий безрадостный брак научил его хорошо понимать ее. Он быстро примирился с исключительным положением Гарета в сердце и мыслях Имоджин, примирился с тем, что брат был для его жены единственным источником радости и гордости, и знал, как страдает она от его столь долгого отсутствия. К сожалению, ее печаль тяжким бременем ложилась на всех домашних.
Он вытянул ногу и с радостью отметил, насколько клиновидные каблуки на пробковой подошве башмаков идут к его тощим ногам, отчего икры, обтянутые черно-желтыми штанами с подвязками крест-накрест, выглядят намного привлекательнее. Он поднял глаза и встретил презрительный взгляд жены.
— Я удивлен, что ты не следуешь последней моде, моя дорогая, — сказал он неуверенно. — Почему ты не носишь высоких каблуков? Они прибавляют роста и значительности, а это никогда не помешает.
Имоджин еще больше помрачнела. Лицо ее теперь выглядело уничтожающе-насмешливым. Уж если она в чем-то и могла положиться на знания и инстинкт своего мужа, так это в вопросах моды.
— Ты и в самом деле так думаешь?
— Да, — решительно ответил он, обрадованный возможностью отвлечь ее хоть на минуту от тяжких мыслей. — Я слышал, что ее величество заказала три пары туфель с такими каблуками — кожаные, из розового шелка и синего атласа.
Леди Имоджин задумчиво провела рукой по шее. Кожа ее была желтая, как пергамент.
— Тогда и я закажу пару к своему новому черному атласному платью. Думаю, они будут ярко-красного цвета.
— Превосходный выбор, мадам, — рассыпался в похвалах Майлз. — Мы ждем гостей к ужину?
— Ты отлично знаешь, что твоя сестра и ее хамоватый увалень-супруг собираются к нам. Он, как всегда, напьется до бесчувствия, а твоя глупая гусыня-сестрица будет ныть и скулить из-за всякой ерунды.
Милая беседа закончилась.
— Ты можешь посадить мою сестру рядом со священником, — предложил Майлз.
— Конечно, так я и сделаю. Кому еще под силу вынести такое бедствие?
Имоджин вернулась к своему занятию — стала вновь с мрачным видом наблюдать за тем, что происходило внизу, во дворе.
— Ах, как я рада, моя дорогая Имоджин. застать вас дома! И лорда Дюфора тоже. Желаю вам доброго утра, милорд, и приятного дня.
Леди Мэри Эбернети впорхнула в длинную галерею, присела в реверансе перед лордом Дюфором и прижалась холодной щекой к щеке леди Имоджин.
— Я останусь всего на минуту. Королева вернулась ночевать во дворец Уайтхолла, и, пока она с лордом Сесилом , у меня есть немного свободного времени. Я приехала прямо к вам узнать, есть ли новости о лорде Харкорте.
Она с волнением смотрела на Имоджин.
— Я начинаю беспокоиться за него. Он так долго отсутствует.
Имоджин покачала головой:
— Пока никаких новостей.
Она выбрала леди Эбернети в жены Гарету не только потому, что та, безусловно, подходила ему по рождению и обладала привлекательной внешностью. Она была вполне достойна стать женой могущественного и влиятельного человека. Но была еще одна причина: леди Имоджин считала, что Мэри будет плясать под ее дудку. Ей-то точно не удастся похитить у нее Гарета, ослабить ее влияние на брата.
Имоджин похлопала Мэри по руке и ободряюще сказала:
— Нет никакой пользы в том, чтобы волноваться и пугаться, моя дорогая. Мы должны молиться и ждать.
Майлз погладил подбородок, раздумывая о том, что, пожалуй, у леди Мэри есть все основания беспокоиться. Гарет был ее последней надеждой на выгодный брак. Ей почти тридцать, она вдова. Муж ее умер от оспы всего через год после их свадьбы, и ни для кого не было секретом, что она уже отчаялась выйти замуж снова. Состояние ее мужа должно было перейти к его брату, а на ее собственное имущество без зазрения совести претендовал ее дядя под тем предлогом, что будто бы хотел сохранить приданое на случай ее второго брака. Королева предоставила ей пост фрейлины. За маленькое жалованье она прислуживала королеве в спальне. И долгие годы после смерти мужа леди Мэри томилась рядом с королевой. Все знали, что дядя приданого так просто не отдаст, а вдова, да к тому же бесприданница, никого особенно не привлекала.
Но вдруг Имоджин заинтересовалась леди Мэри и сочла, что та будет прекрасной женой Гарету. Гарет отнесся к ее идее без воодушевления, с полным равнодушием, но позволил сестре заняться устройством его брака.
Для Майлза было ясно как день, что после Шарлотты Гарет едва ли будет способен испытывать какие-либо чувства к другой женщине, но раз уж мужчине полагалось иметь жену, то выбор Имоджин был вполне достойный.
— Лорд Харкорт непременно пришлет гонца, как только доберется до Дувра, — сказала леди Мэри, и голос ее прозвучал жалобно, впрочем, Майлз замечал эту особенность ее речи и прежде. Он считал это весьма раздражающим.
— Надо надеяться, — ответила Имоджин, решительно кивая. — Как только я что-нибудь услышу о нем, немедленно пошлю весточку вам.
Леди Мэри из-под веера улыбнулась бледной улыбкой:
— Я на коленях буду молить Господа о его благополучном возвращении.
— Как и все мы, — сказала Имоджин. — Королева отпустит вас сегодня вечером поужинать с нами?
Мэри слегка оживилась. Вечер за столом у Дюфоров был гораздо приятнее, чем обед с придворными дамами королевы. Они все были или много моложе ее — веселые сплетницы и болтушки, юные и наивные, — или значительно старше — этакие матроны с мужьями, обладавшими при дворе определенным влиянием. Мэри знала, что и те, и другие относились к ней с жалостью и презрением.
— Уверена, что смогу отпроситься, — сказала она. — Я буду очень рада провести вечер с вами.
Она присела перед лордом Дюфором, послала Имоджин воздушный поцелуй и поспешила к пристани, где ее ожидала барка, чтобы отвезти в Уайтхолл.
Имоджин снова принялась расхаживать по галерее, и Майлз решил незаметно удалиться, пока жена не начнет срывать злость на нем. Он уже повернулся, чтобы уйти, когда часовой у ворот протяжно протрубил в рог.
Имоджин остановилась как вкопанная.
— Похоже, мадам, ваши молитвы не остались без ответа, — заключил Майлз, подходя к окну и глядя на грумов и других слуг, спешивших из дома к конюшне на сигнал, означавший прибытие хозяина дома.
— Это он!.. Благодарю Господа за его милость. Гарет вернулся!
Имоджин постояла с минуту, сжимая руки. Выражение ее лица изменилось до неузнаваемости. Оно теперь сияло радостью и облегчением. Но вскоре Майлз прочел на нем и нечто иное: Имоджин явно что-то прикидывала и рассчитывала в уме.
— Молю Господа, чтобы его поездка не оказалась напрасной, — сказала она едва слышно. Потом добавила уже громче: — Я должна встретить и поприветствовать его.
Она повернулась и выбежала из галереи, обогнав мужа, тоже направлявшегося к выходу. Имоджин оттолкнула его с дороги, как досадную помеху.
Майлз, решив, что его порыв броситься к шурину — ничто по сравнению с бурной радостью жены, вернулся к окну и теперь смотрел сверху на суматоху внизу. Граф как раз въезжал в ворота на крупной серой кобыле. Гарет выглядел почти так же, как всегда. Он держался в седле легко и непринужден-но и не казался слишком утомленным своим путешествием, как можно было бы ожидать от человека, скитавшегося около четырех месяцев.
Когда граф спрыгнул с седла, Майлз насторожился. Он облокотился о подоконник и подался вперед. Из-за спины Га-рета показалась маленькая фигурка. Это была девушка в потрепанном оранжевом одеянии. Ее появление само по себе было удивительно, но это было еше не все. Если зрение не обманывало Майлза, то на плече девушки он различил обезьянку в красной курточке и шляпе с ярко-оранжевым пером. Майлз был поражен.
— Люцифер и все дьяволы! — пробормотал он.
В этот момент из дома вышла его жена и проплыла по вымощенному каменными плитами двору, протягивая брату руку. Майлз затаив дыхание наблюдал за развитием событии. Внезапно рука Имоджин упала — она увидела спутницу брата.
Майлз не мог слышать, о чем они говорили, но ему было видно, что Гарет взял девушку за руку и повлек к Имоджин, должно быть, чтобы представить ее сестре. Леди Имоджин отпрянула, а обезьянка спрыгнула на землю и принялась исполнять какой-то бурный танец, зачаровавший зевак, стоявших и хихикавших, прикрывая рты руками.
— Немедленно уберите отсюда эту тварь! — крикнула леди Имоджин, к которой наконец вернулся дар речи. Она повернулась лицом к хихикающим грумам, у которых тотчас же пропало желание смеяться. — Немедленно избавьтесь от нее! Утопите этого монстра!
— Так-то ты приветствуешь брата, Имоджин? — спросил Гарет с плутовской улыбкой, в то время как Миранда схватила на руки лопочущего зверька. — Животное не представляет опасности и не причинит никому вреда!
— Милорд, о чем вы думали, когда везли эту гадину в наш дом? — слабо запротестовала Имоджин. — Право же, я очень рада вашему возвращению, брат, но…
— Чип не гадина, — сказала Миранда. До сих пор она хранила благоразумное молчание, но теперь чаша ее терпения переполнилась.
— Эта тварь, вероятно, разносчик блох! — вновь воскликнула Имоджин, передернув плечами и совершенно не обращая внимания на Миранду. — Гарет, едва ли это разумно… И должна добавить, брат, мы были бы благодарны тебе, если бы ты предварил свое возвращение весточкой, посланной с гонцом из Дувра.
Она с трудом пыталась обрести утраченное спокойствие и старалась выиграть время, осыпая Гарета упреками. Взгляд ее снова метнулся к Миранде, и наконец она соизволила взглянуть на нее повнимательнее.
— Боже милостивый! — воскликнула она. — Да это ведь вылитая Мод!
— Совершенно верно, — согласился Гарет, — и когда мы с тобой останемся наедине, сестра, я все тебе объясню. Идем.
Гарет направился к парадной двери, мягко подталкивая впереди себя Миранду.
— Я не потерплю это животное в доме! — Внезапно голос Имоджин прозвучал громко и резко, и Гарет распознал в нем признаки приближающейся бури. — В цивилизованном доме, брат! Умоляю тебя подумать!
— Я подумал, — ответил Гарет мрачно.
Имоджин побледнела. Потом, подобрав юбки, поспешила за братом.
— Черт возьми, Харкорт, — приветствовал его Майлз, — кого это ты привез из чужих краев?
Майлз спускался навстречу, перескакивая через несколько ступенек. Глаза его блестели. Гарет различил в его взгляде нечто, чрезвычайно напоминающее злорадство. Одного взгляда на жену ему было достаточно, чтобы понять, что собирается гроза.
— Приветствую тебя, Дюфор, — ответил Гарет, коротко кивнул ему и, не задерживаясь, повернул в обшитую шпалерами гостиную. Ее высокие застекленные двери выходили на широкую лужайку и реку.
Миранда забыла о своих спутниках, во все глаза разглядывая дом и его окрестности. Сколько стекла! Она понимала, что лорд Харкорт богат, но, судя по этим стеклянным дверям, он, должно быть, был сказочно богат.
Она оглядывала гостиную. Стены заставлены полками, а полки полны книг. Книг было сотни, и это являлось признаком огромного состояния. Столько книг можно было увидеть только в монастырской библиотеке. Два толстых узорчатых ковра, которые и для стен-то слишком нарядные, были небрежно брошены на натертый до блеска дубовый пол. Опасаясь запачкать ковры, Миранда старалась на них не ступать.
— Миранда, разреши мне представить тебя лорду и леди . Дюфор.
Голос графа вернул девушку к жизни, она очнулась от задумчивости и стремительно обернулась.
— Прошу прощения, но я никогда не видела столько книг.
— Ты умеешь читать? — спросил изумленный Гарет.
— Одно время с нашей труппой выступал фокусник. Он был очень ученым и научил меня грамоте, но пишу я неважно. — Она печально покачала головой, потом добавила: — Зато он показал мне, как составлять гороскопы. Если хотите, милорд, я могу составить ваш. И ваш тоже, мадам… — обратилась она к Имоджин.
Если Гарет или Имоджин что-то ответили, то ответа слышно не было, потому что Майлз заглушил его, вскрикнув:
— Святые угодники! Она же вылитая Мод!
Он подошел к Миранде и. сказав «Разрешите, моя дорогая!». приподнял ее за подбородок, чтобы лучше разглядеть лицо.
— Удивительно! — пробормотал он. — Если не считать волос, конечно. Да еще, пожалуй, она выглядит слишком здоровой, бодрой. Во всем же остальном…
— Совершенно верно, — согласился Гарет улыбаясь. — Когда ее вымоют и переоденут в платье Мод, клянусь, разницу между ними будет заметить почти невозможно.
— Но, Гарет, — заговорила Имоджин, — к чему все это?
Имоджин не могла справиться со своими чувствами: радостью видеть брата здоровым и невредимым и возбуждением. Она почувствовала, что он привез хорошие новости, но в то же время испытывала отвращение к обезьянке и абсолютно не понимала, зачем он привез в дом этого уличного мальчишку… или девчонку.
— Лорд Харкорт хочет, чтобы я заняла место леди Мод, — объявила Миранда, решив, что сейчас самое подходящее время вступить в разговор. — И я согласилась.
Это сообщение несказанно изумило присутствующих. Миранда бросила взгляд на лорда Харкорта и заметила циничную улыбку, которая ей так не нравилась. Почувствовав ее взгляд, он перестал улыбаться, и выражение его лица изменилось. Он едва заметно подмигнул Миранде с заговорщическим видом. И тотчас же глаза его шаловливо заблестели, будто он приглашал Миранду разделить его веселье, вызванное тем великим изумлением, с которым семья встретила его план.
Миранда робко улыбнулась ему в ответ. В эту минуту она чувствовала себя не соучастницей его плана, а просто незначительной исполнительницей.
Гарет потянул за шнурок звонка у двери:
— Может быть, ты позаботишься о Миранде, Имоджин? Сделай все необходимое для ее преображения.
Теперь Имоджин уже не выглядела как корабль, идущий ко дну. Она продолжала смотреть на Миранду с отвращением, но в ее взгляде появилось понимание. При всем своем непостоянстве и капризности Имоджин не была дурой, когда речь заходила об интригах. В них она знала толк. Она еще не совсем уяснила, какие возможности увидел брат в этой девушке, но у нее хватило ума подождать и посмотреть.
— Она займет место Мод за столом сегодня вечером? Мы ждем гостей.
— Кого? — спросил Гарет. Бровь его вопросительно поднялась. Он не заметил ужаса Миранды.
— Всего лишь мою сестру с мужем… О, и леди Мэри, — ответил Майлз. — Она нас осаждает уже много недель, Гарет. Отчаянно надеется получить весточку о тебе, своем нареченном. Она будет вне себя от радости… право же, вне себя от радости, что увидит тебя снова. — При этих словах уже знакомая Миранде ядовитая улыбка чуть тронула уголки его губ.
Нареченном? Миранда навострила ушки. Она впервые услышала об этой леди. Перевела взгляд на Харкорта и снова заметила, как на мгновение в глазах его мелькнуло презрение. И опять задумалась о лорде Харкорте — был ли он тем веселым спутником, которого она узнала за эти три дня, или совсем неизвестным ей человеком, и, если верно последнее, чем закончится история, в которую она ввязалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Это произошло, когда яд безумия и одержимости Шарлоттой медленно проник в него.
Он был так отчаянно влюблен в нее, так рабски предан своей красивой, но напоминавшей ядовитую змею жене, что его сестре оставалось только беспомощно стоять в стороне, наблюдая, как дюйм за дюймом он отдаляется от мира, который уже начал было завоевывать. Он больше не слушал ее. Пропускал мимо ушей все ее советы и предложения. Она видела его отчаяние и боль, но не могла понять, почему он не делает попыток избавиться от опозорившей его женщины. Никто не осудил бы его, если бы он отправил ее в сумасшедший дом. Даже если бы развелся с ней. Вместо этого он позволил ей уничтожить и погубить себя самого.
Имоджин хранила молчание. Лицо ее казалось каменным, но под этой маской суровости она изнывала от горя и ярости, сердце ее обливалось кровью. Она страдала от своей беспомощности. И, видя, как гибнет человек, в счастливую судьбу которого она верила, которого, как ей казалось, она сама создала, чьи успехи должны были послужить не только ему, но и всей их семье, Имоджин гибла сама.
Даже после смерти Шарлотты Гарет не стал прежним. Пустая жизнь придворного сделала его еще более одиноким и замкнутым. И страдания Имоджин возросли во сто крат. Она верила — она должна была верить! — что, если источник всех бед перестанет существовать, раны Гарета постепенно зарубцуются. Она совершила единственное, что могло бы залечить нанесенные Гарету раны. Но все оказалось напрасным.
Майлз смотрел на свою жену, читая ее мысли. Их долгий безрадостный брак научил его хорошо понимать ее. Он быстро примирился с исключительным положением Гарета в сердце и мыслях Имоджин, примирился с тем, что брат был для его жены единственным источником радости и гордости, и знал, как страдает она от его столь долгого отсутствия. К сожалению, ее печаль тяжким бременем ложилась на всех домашних.
Он вытянул ногу и с радостью отметил, насколько клиновидные каблуки на пробковой подошве башмаков идут к его тощим ногам, отчего икры, обтянутые черно-желтыми штанами с подвязками крест-накрест, выглядят намного привлекательнее. Он поднял глаза и встретил презрительный взгляд жены.
— Я удивлен, что ты не следуешь последней моде, моя дорогая, — сказал он неуверенно. — Почему ты не носишь высоких каблуков? Они прибавляют роста и значительности, а это никогда не помешает.
Имоджин еще больше помрачнела. Лицо ее теперь выглядело уничтожающе-насмешливым. Уж если она в чем-то и могла положиться на знания и инстинкт своего мужа, так это в вопросах моды.
— Ты и в самом деле так думаешь?
— Да, — решительно ответил он, обрадованный возможностью отвлечь ее хоть на минуту от тяжких мыслей. — Я слышал, что ее величество заказала три пары туфель с такими каблуками — кожаные, из розового шелка и синего атласа.
Леди Имоджин задумчиво провела рукой по шее. Кожа ее была желтая, как пергамент.
— Тогда и я закажу пару к своему новому черному атласному платью. Думаю, они будут ярко-красного цвета.
— Превосходный выбор, мадам, — рассыпался в похвалах Майлз. — Мы ждем гостей к ужину?
— Ты отлично знаешь, что твоя сестра и ее хамоватый увалень-супруг собираются к нам. Он, как всегда, напьется до бесчувствия, а твоя глупая гусыня-сестрица будет ныть и скулить из-за всякой ерунды.
Милая беседа закончилась.
— Ты можешь посадить мою сестру рядом со священником, — предложил Майлз.
— Конечно, так я и сделаю. Кому еще под силу вынести такое бедствие?
Имоджин вернулась к своему занятию — стала вновь с мрачным видом наблюдать за тем, что происходило внизу, во дворе.
— Ах, как я рада, моя дорогая Имоджин. застать вас дома! И лорда Дюфора тоже. Желаю вам доброго утра, милорд, и приятного дня.
Леди Мэри Эбернети впорхнула в длинную галерею, присела в реверансе перед лордом Дюфором и прижалась холодной щекой к щеке леди Имоджин.
— Я останусь всего на минуту. Королева вернулась ночевать во дворец Уайтхолла, и, пока она с лордом Сесилом , у меня есть немного свободного времени. Я приехала прямо к вам узнать, есть ли новости о лорде Харкорте.
Она с волнением смотрела на Имоджин.
— Я начинаю беспокоиться за него. Он так долго отсутствует.
Имоджин покачала головой:
— Пока никаких новостей.
Она выбрала леди Эбернети в жены Гарету не только потому, что та, безусловно, подходила ему по рождению и обладала привлекательной внешностью. Она была вполне достойна стать женой могущественного и влиятельного человека. Но была еще одна причина: леди Имоджин считала, что Мэри будет плясать под ее дудку. Ей-то точно не удастся похитить у нее Гарета, ослабить ее влияние на брата.
Имоджин похлопала Мэри по руке и ободряюще сказала:
— Нет никакой пользы в том, чтобы волноваться и пугаться, моя дорогая. Мы должны молиться и ждать.
Майлз погладил подбородок, раздумывая о том, что, пожалуй, у леди Мэри есть все основания беспокоиться. Гарет был ее последней надеждой на выгодный брак. Ей почти тридцать, она вдова. Муж ее умер от оспы всего через год после их свадьбы, и ни для кого не было секретом, что она уже отчаялась выйти замуж снова. Состояние ее мужа должно было перейти к его брату, а на ее собственное имущество без зазрения совести претендовал ее дядя под тем предлогом, что будто бы хотел сохранить приданое на случай ее второго брака. Королева предоставила ей пост фрейлины. За маленькое жалованье она прислуживала королеве в спальне. И долгие годы после смерти мужа леди Мэри томилась рядом с королевой. Все знали, что дядя приданого так просто не отдаст, а вдова, да к тому же бесприданница, никого особенно не привлекала.
Но вдруг Имоджин заинтересовалась леди Мэри и сочла, что та будет прекрасной женой Гарету. Гарет отнесся к ее идее без воодушевления, с полным равнодушием, но позволил сестре заняться устройством его брака.
Для Майлза было ясно как день, что после Шарлотты Гарет едва ли будет способен испытывать какие-либо чувства к другой женщине, но раз уж мужчине полагалось иметь жену, то выбор Имоджин был вполне достойный.
— Лорд Харкорт непременно пришлет гонца, как только доберется до Дувра, — сказала леди Мэри, и голос ее прозвучал жалобно, впрочем, Майлз замечал эту особенность ее речи и прежде. Он считал это весьма раздражающим.
— Надо надеяться, — ответила Имоджин, решительно кивая. — Как только я что-нибудь услышу о нем, немедленно пошлю весточку вам.
Леди Мэри из-под веера улыбнулась бледной улыбкой:
— Я на коленях буду молить Господа о его благополучном возвращении.
— Как и все мы, — сказала Имоджин. — Королева отпустит вас сегодня вечером поужинать с нами?
Мэри слегка оживилась. Вечер за столом у Дюфоров был гораздо приятнее, чем обед с придворными дамами королевы. Они все были или много моложе ее — веселые сплетницы и болтушки, юные и наивные, — или значительно старше — этакие матроны с мужьями, обладавшими при дворе определенным влиянием. Мэри знала, что и те, и другие относились к ней с жалостью и презрением.
— Уверена, что смогу отпроситься, — сказала она. — Я буду очень рада провести вечер с вами.
Она присела перед лордом Дюфором, послала Имоджин воздушный поцелуй и поспешила к пристани, где ее ожидала барка, чтобы отвезти в Уайтхолл.
Имоджин снова принялась расхаживать по галерее, и Майлз решил незаметно удалиться, пока жена не начнет срывать злость на нем. Он уже повернулся, чтобы уйти, когда часовой у ворот протяжно протрубил в рог.
Имоджин остановилась как вкопанная.
— Похоже, мадам, ваши молитвы не остались без ответа, — заключил Майлз, подходя к окну и глядя на грумов и других слуг, спешивших из дома к конюшне на сигнал, означавший прибытие хозяина дома.
— Это он!.. Благодарю Господа за его милость. Гарет вернулся!
Имоджин постояла с минуту, сжимая руки. Выражение ее лица изменилось до неузнаваемости. Оно теперь сияло радостью и облегчением. Но вскоре Майлз прочел на нем и нечто иное: Имоджин явно что-то прикидывала и рассчитывала в уме.
— Молю Господа, чтобы его поездка не оказалась напрасной, — сказала она едва слышно. Потом добавила уже громче: — Я должна встретить и поприветствовать его.
Она повернулась и выбежала из галереи, обогнав мужа, тоже направлявшегося к выходу. Имоджин оттолкнула его с дороги, как досадную помеху.
Майлз, решив, что его порыв броситься к шурину — ничто по сравнению с бурной радостью жены, вернулся к окну и теперь смотрел сверху на суматоху внизу. Граф как раз въезжал в ворота на крупной серой кобыле. Гарет выглядел почти так же, как всегда. Он держался в седле легко и непринужден-но и не казался слишком утомленным своим путешествием, как можно было бы ожидать от человека, скитавшегося около четырех месяцев.
Когда граф спрыгнул с седла, Майлз насторожился. Он облокотился о подоконник и подался вперед. Из-за спины Га-рета показалась маленькая фигурка. Это была девушка в потрепанном оранжевом одеянии. Ее появление само по себе было удивительно, но это было еше не все. Если зрение не обманывало Майлза, то на плече девушки он различил обезьянку в красной курточке и шляпе с ярко-оранжевым пером. Майлз был поражен.
— Люцифер и все дьяволы! — пробормотал он.
В этот момент из дома вышла его жена и проплыла по вымощенному каменными плитами двору, протягивая брату руку. Майлз затаив дыхание наблюдал за развитием событии. Внезапно рука Имоджин упала — она увидела спутницу брата.
Майлз не мог слышать, о чем они говорили, но ему было видно, что Гарет взял девушку за руку и повлек к Имоджин, должно быть, чтобы представить ее сестре. Леди Имоджин отпрянула, а обезьянка спрыгнула на землю и принялась исполнять какой-то бурный танец, зачаровавший зевак, стоявших и хихикавших, прикрывая рты руками.
— Немедленно уберите отсюда эту тварь! — крикнула леди Имоджин, к которой наконец вернулся дар речи. Она повернулась лицом к хихикающим грумам, у которых тотчас же пропало желание смеяться. — Немедленно избавьтесь от нее! Утопите этого монстра!
— Так-то ты приветствуешь брата, Имоджин? — спросил Гарет с плутовской улыбкой, в то время как Миранда схватила на руки лопочущего зверька. — Животное не представляет опасности и не причинит никому вреда!
— Милорд, о чем вы думали, когда везли эту гадину в наш дом? — слабо запротестовала Имоджин. — Право же, я очень рада вашему возвращению, брат, но…
— Чип не гадина, — сказала Миранда. До сих пор она хранила благоразумное молчание, но теперь чаша ее терпения переполнилась.
— Эта тварь, вероятно, разносчик блох! — вновь воскликнула Имоджин, передернув плечами и совершенно не обращая внимания на Миранду. — Гарет, едва ли это разумно… И должна добавить, брат, мы были бы благодарны тебе, если бы ты предварил свое возвращение весточкой, посланной с гонцом из Дувра.
Она с трудом пыталась обрести утраченное спокойствие и старалась выиграть время, осыпая Гарета упреками. Взгляд ее снова метнулся к Миранде, и наконец она соизволила взглянуть на нее повнимательнее.
— Боже милостивый! — воскликнула она. — Да это ведь вылитая Мод!
— Совершенно верно, — согласился Гарет, — и когда мы с тобой останемся наедине, сестра, я все тебе объясню. Идем.
Гарет направился к парадной двери, мягко подталкивая впереди себя Миранду.
— Я не потерплю это животное в доме! — Внезапно голос Имоджин прозвучал громко и резко, и Гарет распознал в нем признаки приближающейся бури. — В цивилизованном доме, брат! Умоляю тебя подумать!
— Я подумал, — ответил Гарет мрачно.
Имоджин побледнела. Потом, подобрав юбки, поспешила за братом.
— Черт возьми, Харкорт, — приветствовал его Майлз, — кого это ты привез из чужих краев?
Майлз спускался навстречу, перескакивая через несколько ступенек. Глаза его блестели. Гарет различил в его взгляде нечто, чрезвычайно напоминающее злорадство. Одного взгляда на жену ему было достаточно, чтобы понять, что собирается гроза.
— Приветствую тебя, Дюфор, — ответил Гарет, коротко кивнул ему и, не задерживаясь, повернул в обшитую шпалерами гостиную. Ее высокие застекленные двери выходили на широкую лужайку и реку.
Миранда забыла о своих спутниках, во все глаза разглядывая дом и его окрестности. Сколько стекла! Она понимала, что лорд Харкорт богат, но, судя по этим стеклянным дверям, он, должно быть, был сказочно богат.
Она оглядывала гостиную. Стены заставлены полками, а полки полны книг. Книг было сотни, и это являлось признаком огромного состояния. Столько книг можно было увидеть только в монастырской библиотеке. Два толстых узорчатых ковра, которые и для стен-то слишком нарядные, были небрежно брошены на натертый до блеска дубовый пол. Опасаясь запачкать ковры, Миранда старалась на них не ступать.
— Миранда, разреши мне представить тебя лорду и леди . Дюфор.
Голос графа вернул девушку к жизни, она очнулась от задумчивости и стремительно обернулась.
— Прошу прощения, но я никогда не видела столько книг.
— Ты умеешь читать? — спросил изумленный Гарет.
— Одно время с нашей труппой выступал фокусник. Он был очень ученым и научил меня грамоте, но пишу я неважно. — Она печально покачала головой, потом добавила: — Зато он показал мне, как составлять гороскопы. Если хотите, милорд, я могу составить ваш. И ваш тоже, мадам… — обратилась она к Имоджин.
Если Гарет или Имоджин что-то ответили, то ответа слышно не было, потому что Майлз заглушил его, вскрикнув:
— Святые угодники! Она же вылитая Мод!
Он подошел к Миранде и. сказав «Разрешите, моя дорогая!». приподнял ее за подбородок, чтобы лучше разглядеть лицо.
— Удивительно! — пробормотал он. — Если не считать волос, конечно. Да еще, пожалуй, она выглядит слишком здоровой, бодрой. Во всем же остальном…
— Совершенно верно, — согласился Гарет улыбаясь. — Когда ее вымоют и переоденут в платье Мод, клянусь, разницу между ними будет заметить почти невозможно.
— Но, Гарет, — заговорила Имоджин, — к чему все это?
Имоджин не могла справиться со своими чувствами: радостью видеть брата здоровым и невредимым и возбуждением. Она почувствовала, что он привез хорошие новости, но в то же время испытывала отвращение к обезьянке и абсолютно не понимала, зачем он привез в дом этого уличного мальчишку… или девчонку.
— Лорд Харкорт хочет, чтобы я заняла место леди Мод, — объявила Миранда, решив, что сейчас самое подходящее время вступить в разговор. — И я согласилась.
Это сообщение несказанно изумило присутствующих. Миранда бросила взгляд на лорда Харкорта и заметила циничную улыбку, которая ей так не нравилась. Почувствовав ее взгляд, он перестал улыбаться, и выражение его лица изменилось. Он едва заметно подмигнул Миранде с заговорщическим видом. И тотчас же глаза его шаловливо заблестели, будто он приглашал Миранду разделить его веселье, вызванное тем великим изумлением, с которым семья встретила его план.
Миранда робко улыбнулась ему в ответ. В эту минуту она чувствовала себя не соучастницей его плана, а просто незначительной исполнительницей.
Гарет потянул за шнурок звонка у двери:
— Может быть, ты позаботишься о Миранде, Имоджин? Сделай все необходимое для ее преображения.
Теперь Имоджин уже не выглядела как корабль, идущий ко дну. Она продолжала смотреть на Миранду с отвращением, но в ее взгляде появилось понимание. При всем своем непостоянстве и капризности Имоджин не была дурой, когда речь заходила об интригах. В них она знала толк. Она еще не совсем уяснила, какие возможности увидел брат в этой девушке, но у нее хватило ума подождать и посмотреть.
— Она займет место Мод за столом сегодня вечером? Мы ждем гостей.
— Кого? — спросил Гарет. Бровь его вопросительно поднялась. Он не заметил ужаса Миранды.
— Всего лишь мою сестру с мужем… О, и леди Мэри, — ответил Майлз. — Она нас осаждает уже много недель, Гарет. Отчаянно надеется получить весточку о тебе, своем нареченном. Она будет вне себя от радости… право же, вне себя от радости, что увидит тебя снова. — При этих словах уже знакомая Миранде ядовитая улыбка чуть тронула уголки его губ.
Нареченном? Миранда навострила ушки. Она впервые услышала об этой леди. Перевела взгляд на Харкорта и снова заметила, как на мгновение в глазах его мелькнуло презрение. И опять задумалась о лорде Харкорте — был ли он тем веселым спутником, которого она узнала за эти три дня, или совсем неизвестным ей человеком, и, если верно последнее, чем закончится история, в которую она ввязалась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39