— Тебе еще отдыхать и отдыхать, и я не потерплю!..
— Право же, Хантер, я чувствую себя гораздо лучше.
Она бочком отступала, крепко прижимая к себе ребенка и стараясь не выдать боли, которую причиняло каждое движение: волдыри на ногах были проколоты, смазаны и забинтованы, но от этого не менее болезненны.
— Лучше, как же!
— Ну да. Я просто ослабела от голода и жажды.
— Да ты почти погибла от голода и жажды!
— Хантер, пожалуйста! Не могу же я вечно… Боже милосердный!
Глаза ее округлились и продолжали расширяться, так что, казалось, одни остались на лице. Хантер рванул револьвер из кобуры и вскочил на ноги, готовый к любым новым ужасам. Когда же он понял, что испугало Сэйбл, то облегченно вздохнул и убрал оружие.
— Послушай, когда-нибудь меня хватит удар!
— Но кто это?! — прошептала она, держась за рукав Хантера и не отрывая взгляда от фигуры, застывшей на краю леса в зловещей неподвижности.
Она никогда не видела ничего подобного! Это был высокий, статный и одновременно очень гибкий, широкоплечий индеец. Его угольно-черные волосы, благодаря своей гладкости отливающие маслянистым блеском, падали двумя волнами едва ли не до пояса. Несколько орлиных перьев украшали простой ремень, придерживающий их. Первое же его движение напомнило Сэйбл крадущегося хищника. Лицо гостя было выкрашено черным и белым в довольно пугающем сочетании — так, что чернота, как маска, окружала сверкающие глаза. Единственным его нарядом были штаны из оленьей кожи, подхваченные ниже колен ремешками мокасин. Обнаженную грудь украшала костяная пластина с серебряным диском в центре, отделанным ритуальным орнаментом из бусин и перьев. Крупный желтый камень оттягивал мочку левого уха.
Сэйбл облизнула пересохшие губы. Она была совершенно зачарована. Этот индеец ничем не напоминал Быструю Стрелу, он был откровенно дик и жесток, без малейшего налета цивилизованности. И он, безусловно, обладал властью, которую нес с достоинством, как титулованный лорд.
— Хантер…
Гость приближался. В какой-то момент Сэйбл поняла, что камень в его ухе — золотой слиток. Она не могла глаз оторвать от индейца. Он был великолепен.
— Хантер… — повторила она.
Тот потянул ее за рукав, заставив выйти вперед, и слегка подтолкнул в спину.
— Это Черный Волк, — объяснил он вполголоса.
Сэйбл сама не понимала, как удержалась от возгласа изумления. Черный Волк! Муж ее сестры, вождь племени сиу, живая легенда. Отец Маленького Ястреба.
— Почему же ты не отдал ему ребенка, Хантер? — невольно спросила она, поправляя волосики на лбу малыша.
— Я подумал, что ты заслужила право сама передать ему нашего парнишку, — ответил тот, пожимая плечами. — Ты слишком много всего пережила, чтобы просто проснуться как-нибудь утром и узнать, что ребенок уже у отца.
Больше всего в эту минуту ей захотелось погладить его по небритой щеке.
— Спасибо, Хантер! — только и сказала она, касаясь поцелуем темноволосой головки ребенка.
«Слава Богу, хоть раз в жизни я сделал что-то правильно!» — подумал тот, наблюдая, как Сэйбл храбро сделала шаг навстречу своему зятю.
Приостановившись на мгновение, Черный Волк внезапно оказался совсем рядом и схватил за подбородок ее запрокинутое лицо, еще сильнее приподнимая его. Хантер хотел было вмешаться, но Сэйбл жестом остановила его. Ей стоило усилия сохранить самообладание, пока пронзительный взгляд властно блуждал по ее лицу. Несмотря на краску, покрывающую лицо Черного Волка, она различила разочарование в его чертах.
— Вы… ты думал, что я — Лэйн, — прошептала она, чувствуя себя виноватой.
— Но ты — Сэй-белл, — сказал индеец очень низким гортанным голосом, напоминающим угрожающее звериное рычание. — Ты — сестра моей жены.
В этот момент он понял, откуда взялось одеяльце, расшитое Утренней Росой. Помрачневший взгляд упал на спящего ребенка, и Черный Волк спросил себя: неужели он так ошибся, неужели все его надежды были ложными?
А Сэйбл вспоминала безутешное одиночество сестры, мучительные часы, проведенные ею у окна, за которым простирались бесконечные земли Дакоты. Где-то среди них затерялся тот, кого она любила, и он, конечно же, должен был появиться рано или поздно и выкрасть ее, как это бывало в романах. Но ничего не случилось, никто не прокрался в дом во мраке ночи, а утром Лэйн ожидал отъезд в Вашингтон и долгие одинокие ночи без сна.
— Если она жена тебе, то почему ты не забрал ее назад?
— Она предпочла покинуть мой вигвам, — ответил индеец, скрестив руки на груди. — Значит, так тому и быть.
— Это не правда!
— Твоя женщина слишком много позволяет себе, Бегущий Кугуар, — заметил он, темнея лицом от сдерживаемого гнева.
— Да уж, она такая, — согласился Хантер, на всякий случай отступая подальше от своего названого брата.
— Я бы на твоем месте постыдилась делать мне замечания! — воскликнула Сэйбл, в своем негодовании забывая всякую субординацию. — Ты не принес моей сестре ничего, кроме сердечной боли. Я не могу понять, как вообще она ухитрилась быть с тобой счастливой хоть один-единственный день! И даже если она была счастлива, это не извиняет того, что ты отступился, когда армия украла ее!
— Сэйбл, сладенькая моя, тебе не кажется, что ты самую малость перегибаешь палку? — вмешался Хантер с самым серьезным видом, хотя его отчаянно смешил ошеломленный вид Черного Волка.
— Ну и наплевать! — взвилась Сэйбл, в памяти которой жило воспоминание о дне родов, когда Лэйн с мукой в сердце отказалась от сына ради того, чтобы этот надменный индеец мог видеть его. — Мне совершенно все равно, если я задену чувства этого толстокожего типа! Бедняжка Лэйн! Ее жизнь пуста, пуста! Если она еще жива, то потому только, что лелеет надежду увидеть своего муженька, который, оказывается, и думать о ней забыл!
— Хватит! — рявкнул Черный Волк, впервые в жизни совершенно выведенный из себя.
Не хватало еще, чтобы слабая женщина, к тому же бледнолицая, бросала ему в лицо ужасные обвинения! Чтобы она во всеуслышание объявляла его человеком бесчестным!
— Я искал ее! — пролаял он, вне себя от возмущения, и то, что Сэйбл пронзила его недоверчивым взглядом, только добавило масла в огонь внезапно прорвавшейся ярости. — Да, я ее искал! Следы, которые я нашел, рассказали мне правду о том, что произошло. Я понял, что не нужен Лэйн.
— Ты дурак, Черный Волк! — крикнула Сэйбл, начиная плакать и сама того не замечая. — Она собирала голубику, когда солдаты выследили ее! В тот день большая часть мужчин племени выехала в рейд во главе с тобой. Солдаты знали это и пригрозили напасть на деревню, если она не пойдет с ними добровольно!
Индеец ничем не выдал впечатления от услышанного, однако он не мог не признать, что такая версия случившегося перекликается со словами Утренней Росы. Взгляд его невольно переместился на спящего ребенка.
— Когда выяснилось, что забрать ее приехала лишь горстка кавалеристов, Лэйн сопротивлялась изо всех сил, — продолжала Сэйбл, бессознательно отирая слезы со щек. — Три раза она пыталась бежать…
Ее голос прервался. Этот человек слушал ее так бесстрастно! Он ничем не выдал того, что чувствует, и никак не поощрил ее.
— А потом отец добился назначения в Вашингтон и увез нас обеих, — закончила она усталым шепотом. — Нас все время охраняли, как не охраняют и преступников.
Она подняла взгляд. Долгие минуты угольно-черные глаза смотрели в фиолетово-синие, и Сэйбл казалось, что она читает сменяющиеся одно за другим выражения сомнения, раздумья и, наконец, сожаления. Лицо, словно вытесанное из камня, не изменило своей полной неподвижности, и все же она знала теперь, что Черный Волк способен испытывать боль.
— И ты прошла весь путь до земель, принадлежащих племени, чтобы сказать мне это? — Индеец сделал жест, как бы вобравший в себя весь маршрут ее путешествия, и она кивнула утвердительно. — Сестра подвергла твою любовь слишком большому испытанию, Сэй-белл.
— А как насчет твоей любви, Черный Волк? Что мне передать Лэйн?
Индеец отвел взгляд все с тем же бесстрастным выражением лица. Мысленно же он видел печальный облик Лэйн, нарисованный храброй женщиной с фиалковыми глазами. Лэйн, оплакивающей его любовь, как утраченную. Лэйн, поверившей в то, что он забыл ее. Сердце его истекало кровью столько месяцев, что сама мысль о том, что он мучился понапрасну, была сильнейшим ударом.
— Почему же она сама не отправилась в путь? — вдруг спросил он.
— Это все случилось в день родов. Даже самая крепкая женщина не может отправиться в путь в таком состоянии, — оживилась Сэйбл, почувствовав, что ее зять несколько оттаял. — Сестра любит тебя, Черный Волк. Она только и живет мыслью о встрече с тобой. Но чего ради я трачу слова? — Она протянула ребенка на вытянутых руках. — Разве то, что ты видишь сейчас своего сына, не убеждает тебя?
От толчка Маленький Ястреб проснулся, и его круглые глазенки открылись. Они были цвета дождливого неба. «Мой сын», — подумал индеец, сухо сглатывая. До самого последнего момента он не осмеливался считать этого ребенка своей плотью и кровью. Значит, Лэйн выносила его дитя, в одиночестве, в краю, где люди должны были презирать ее за то, что она делила с ним доже! Сколько она должна была пережить за это время!
— Его небезопасно было оставлять с матерью, — начала Сэйбл, но, когда Черный Волк сдвинул брови, решила предоставить сестре самой рассказать о своих злоключениях. Все, что она позволила себе сказать, было:
— Армия надеялась использовать ребенка как приманку и тем самым выманить тебя и уничтожить.
— И они бы добились этого, — спокойно признал индеец, протягивая руки, чтобы принять сына.
Раздался приближающийся стук копыт, и на поляну вылетел на полном скаку Быстрая Стрела. Черный Волк тотчас растаял в лесу, а Хантер схватился за оружие.
— Кавалеристы! — выдохнул Быстрая Стрела, соскакивая с лошади, в то время как Сэйбл вертела головой в поисках Черного Волка. — Они идут по следам Барлоу! Скоро они будут здесь.
Черный Волк спрыгнул с дерева так близко от Сэйбл, что та отшатнулась с приглушенным криком. Втроем мужчины начали стремительно сворачивать лагерь, не обращая на нее никакого внимания.
— Черный Волк! Хантер! — окликнула она, не получила ответа и повысила голос:
— Хантер!
Тот поднял взгляд от вьюка, в который увязывал одежду.
— Я не могу вот так просто отдать ему ребенка, — тихо призналась Сэйбл, подходя к нему вплотную.
— Ты должна сделать это, Сэй, — сказал Хантер, поднимаясь и беря ее за плечи. — Разве не для этого ты здесь? Ты переодевалась в индианку, обманывала и даже убивала — и все это ради того, чтобы передать ребенка в руки его отца. Так хотела твоя сестра. Этот отец, вот он.
— Но я не думала, что все будет так, — вздохнула она, невольно прижимая Маленького Ястреба к груди. — Я думала, сначала вождь полюбит его…
— Это мой сын. Я буду любить его всем сердцем, — послышалось сзади, и на плечо Сэйбл легла рука.
Прикосновение было ободряющим, внушающим доверие.
Несколько секунд Сэйбл переводила взгляд с Черного Волка на Хантера и своего крохотного племянника. Маленький Ястреб загугукал, и этот привычный, невинный звук наполнил ее сердце печалью разлуки.
— Ты будешь помнить мои сказки? — спросила она шепотом и взяла ручонку, что-то нащупывающую в воздухе. Крохотные пальчики схватили ее за палец. — Что ж, малыш, пора тебе познакомиться с папой.
Изо всех сил стараясь не заплакать снова, Сэйбл протянула сверток с ребенком Черному Волку.
— Великую услугу ты оказала мне, сестра моя, — торжественно проговорил индеец.
Ей все-таки не удалось удержаться от слез, и они одна за другой скатывались к подбородку. Протянув руку, она старалась напоследок насытиться ласками, касаясь ручек, личика и волосиков малыша. Внезапно в ее взгляде сверкнул вызов.
— А кто будет о нем заботиться? Твоя новая скво?
Черный Волк ответил не сразу. Он прекрасно понимал состояние Сэйбл: не так-то просто отдать ребенка в чужие руки.
— Это сын вождя, — сказал он гордо, — и воспитывать его может только сам вождь. И, конечно, мать ребенка.
Заметив недоверие в глазах свояченицы, он приложил ладонь к сердцу и склонил голову:
— Я даю тебе слово, Сэй-белл. Где сейчас моя жена?
— Этого я не знаю. — Радостное оживление исчезло с ее лица. — Мне очень жаль, но я не видела Лэйн с самого дня отъезда.
Хмурясь, индеец вскочил на неоседланного жеребца — вернее было бы сказать, взлетел птицей, — и устроил сына впереди.
— Постой! — вырвалось у Сэйбл, и он придержал коня. — Скорее всего отец разыскивает меня, а значит, он где-то здесь. Вряд ли он оставил Лэйн в Вашингтоне. Есть шанс, что оба они сейчас находятся в форте Керни… или Макферсон.
Раскрашенное лицо индейца озарилось надеждой: Лэйн, может быть, совсем рядом.
Между тем стук подков приближался, напоминая грохот очень отдаленного обвала. Не придавая никакого значения надвигающейся опасности, Черный Волк нагнулся с седла и вновь приподнял лицо Сэйбл за подбородок. Она накрыла ладонью его руку и молча молилась о том, чтобы и он, и ребенок благополучно избежали всех опасностей. Никогда еще она не чувствовала себя такой близкой человеку, еще вчера совсем незнакомому и настолько пугающему.
— Когда родится новая луна, я приеду за своей женой. Клянусь тебе в этом, Храброе Сердце, — заверил Черный Волк, стирая с ее щеки непросохшую слезинку. — Ты первой узнаешь, когда это случится.
— Да, но…
— Пошевеливайся, Сэйбл! — послышался окрик Хантера.
— Я приеду за ней!
Сэйбл только и могла, что молча кивнуть. Хантер схватил ее за руку и повлек к лошади. В следующее мгновение вождь сиу повернул жеребца и вихрем унесся в открытую прерию. Звук боевой трубы раздался совсем близко. Из-под прикрытия деревьев вырвался Быстрая Стрела верхом на лошади и поскакал в направлении, противоположном тому, куда направился Черный Волк. Он старался отвлечь солдат.
— Что же теперь будет? — воскликнула Сэйбл. — Может быть, и мы попробуем помочь? Смотри, кавалеристы уже целятся! Черному Волку не спастись!
С этими словами она ударила лошадь пятками.
— Сэйбл! — крикнул Хантер и сердито чертыхнулся, едва успев натянуть удила и этим почти выбросив ее из седла. — Я думал, ты хоть чему-то научилась за время путешествия! Что это на тебя нашло, скажи на милость?
— Мы должны помочь! Они собираются стрелять.
— Не волнуйся, не выстрелят. Они наводятся глубоко внутри индейской территории, и выстрелы будут означать нарушение мирного договора.
— Как будто этот договор когда-нибудь соблюдался!
— В таком случае сейчас самое время для этого.
Сэйбл вытянула шею, привстав в стременах. Солдаты один за другим замедляли сумасшедший галоп и опускали оружие, и она живо представила, как их лица из воинственных делаются сконфуженными.
На гребне холма, по склону которого птицей летел Черный Волк, выстроилась цепочка индейцев сиу в боевой раскраске. Их было не меньше сотый.
Достигнув цепи воинов, вождь круто развернул жеребца и вызывающе вскинул руку. Леденящий кровь воинственный крик прокатился по холмам, отдавшись многократным эхом. Черный Волк готов был вырвать из рук бледнолицых все, что они отняли, — как вырвал из их рук своего первенца. Он бросал им вызов, предлагая помериться силами.
Вооруженные огнестрельным оружием, солдаты, однако, предпочли ретироваться, сознавая, как неравны силы.
— Подумать только, Сэй, ты все-таки сделала это!
— Мы сделали это, — уточнила она. — А теперь. Хантер, увези меня отсюда. И, пожалуйста, поскорее.
— Как скажете, мадам, — кивнул тот, стараясь улыбнуться.
Глава 37
Сэйбл прижалась голой спиной к могучей, бугрящейся мышцами и огненно-горячей груди Хантера. Оба они стояли на коленях, и она чувствовала, что он сопротивляется происходящему всем телом и всей душой.
— Перестань, Сэйбл! Не в этой позе!
Она посмотрела через плечо, встретив встревоженный, почти умоляющий взгляд.
— Нет, в этой! Ты должен понять, что это совсем не одно и то же. Только тогда для тебя все кончится по-настоящему.
Она нашла его руки своими и потянула их вперед, положив себе на грудь и слегка прижав. И так она замерла, давая Хантеру время привыкнуть.
— Это я, а не те, о ком ты сейчас думаешь. Ты сможешь поверить в это, если коснешься меня.
Она запрокинула голову ему на плечо и вскинула руки, чтобы ласково взять в ладони и склонить к своему лицу его голову. Язык ее был сладким, медовым, и Хантер начал оттаивать против своей воли. Он и сам не заметил, когда сжал ладонями шелковистую плоть грудей и когда начал отвечать на требовательный, зовущий поцелуй. Он только чувствовал, как ритмично погружается в его рот горячий язык, заставляя забыть обо всем, кроме того, что обещало это движение.
О, он нашел в этой женщине способную ученицу!
Отступившее было возбуждение вернулось. Краска стыда исчезла, потому что вся кровь отхлынула вниз, наполняя пах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Право же, Хантер, я чувствую себя гораздо лучше.
Она бочком отступала, крепко прижимая к себе ребенка и стараясь не выдать боли, которую причиняло каждое движение: волдыри на ногах были проколоты, смазаны и забинтованы, но от этого не менее болезненны.
— Лучше, как же!
— Ну да. Я просто ослабела от голода и жажды.
— Да ты почти погибла от голода и жажды!
— Хантер, пожалуйста! Не могу же я вечно… Боже милосердный!
Глаза ее округлились и продолжали расширяться, так что, казалось, одни остались на лице. Хантер рванул револьвер из кобуры и вскочил на ноги, готовый к любым новым ужасам. Когда же он понял, что испугало Сэйбл, то облегченно вздохнул и убрал оружие.
— Послушай, когда-нибудь меня хватит удар!
— Но кто это?! — прошептала она, держась за рукав Хантера и не отрывая взгляда от фигуры, застывшей на краю леса в зловещей неподвижности.
Она никогда не видела ничего подобного! Это был высокий, статный и одновременно очень гибкий, широкоплечий индеец. Его угольно-черные волосы, благодаря своей гладкости отливающие маслянистым блеском, падали двумя волнами едва ли не до пояса. Несколько орлиных перьев украшали простой ремень, придерживающий их. Первое же его движение напомнило Сэйбл крадущегося хищника. Лицо гостя было выкрашено черным и белым в довольно пугающем сочетании — так, что чернота, как маска, окружала сверкающие глаза. Единственным его нарядом были штаны из оленьей кожи, подхваченные ниже колен ремешками мокасин. Обнаженную грудь украшала костяная пластина с серебряным диском в центре, отделанным ритуальным орнаментом из бусин и перьев. Крупный желтый камень оттягивал мочку левого уха.
Сэйбл облизнула пересохшие губы. Она была совершенно зачарована. Этот индеец ничем не напоминал Быструю Стрелу, он был откровенно дик и жесток, без малейшего налета цивилизованности. И он, безусловно, обладал властью, которую нес с достоинством, как титулованный лорд.
— Хантер…
Гость приближался. В какой-то момент Сэйбл поняла, что камень в его ухе — золотой слиток. Она не могла глаз оторвать от индейца. Он был великолепен.
— Хантер… — повторила она.
Тот потянул ее за рукав, заставив выйти вперед, и слегка подтолкнул в спину.
— Это Черный Волк, — объяснил он вполголоса.
Сэйбл сама не понимала, как удержалась от возгласа изумления. Черный Волк! Муж ее сестры, вождь племени сиу, живая легенда. Отец Маленького Ястреба.
— Почему же ты не отдал ему ребенка, Хантер? — невольно спросила она, поправляя волосики на лбу малыша.
— Я подумал, что ты заслужила право сама передать ему нашего парнишку, — ответил тот, пожимая плечами. — Ты слишком много всего пережила, чтобы просто проснуться как-нибудь утром и узнать, что ребенок уже у отца.
Больше всего в эту минуту ей захотелось погладить его по небритой щеке.
— Спасибо, Хантер! — только и сказала она, касаясь поцелуем темноволосой головки ребенка.
«Слава Богу, хоть раз в жизни я сделал что-то правильно!» — подумал тот, наблюдая, как Сэйбл храбро сделала шаг навстречу своему зятю.
Приостановившись на мгновение, Черный Волк внезапно оказался совсем рядом и схватил за подбородок ее запрокинутое лицо, еще сильнее приподнимая его. Хантер хотел было вмешаться, но Сэйбл жестом остановила его. Ей стоило усилия сохранить самообладание, пока пронзительный взгляд властно блуждал по ее лицу. Несмотря на краску, покрывающую лицо Черного Волка, она различила разочарование в его чертах.
— Вы… ты думал, что я — Лэйн, — прошептала она, чувствуя себя виноватой.
— Но ты — Сэй-белл, — сказал индеец очень низким гортанным голосом, напоминающим угрожающее звериное рычание. — Ты — сестра моей жены.
В этот момент он понял, откуда взялось одеяльце, расшитое Утренней Росой. Помрачневший взгляд упал на спящего ребенка, и Черный Волк спросил себя: неужели он так ошибся, неужели все его надежды были ложными?
А Сэйбл вспоминала безутешное одиночество сестры, мучительные часы, проведенные ею у окна, за которым простирались бесконечные земли Дакоты. Где-то среди них затерялся тот, кого она любила, и он, конечно же, должен был появиться рано или поздно и выкрасть ее, как это бывало в романах. Но ничего не случилось, никто не прокрался в дом во мраке ночи, а утром Лэйн ожидал отъезд в Вашингтон и долгие одинокие ночи без сна.
— Если она жена тебе, то почему ты не забрал ее назад?
— Она предпочла покинуть мой вигвам, — ответил индеец, скрестив руки на груди. — Значит, так тому и быть.
— Это не правда!
— Твоя женщина слишком много позволяет себе, Бегущий Кугуар, — заметил он, темнея лицом от сдерживаемого гнева.
— Да уж, она такая, — согласился Хантер, на всякий случай отступая подальше от своего названого брата.
— Я бы на твоем месте постыдилась делать мне замечания! — воскликнула Сэйбл, в своем негодовании забывая всякую субординацию. — Ты не принес моей сестре ничего, кроме сердечной боли. Я не могу понять, как вообще она ухитрилась быть с тобой счастливой хоть один-единственный день! И даже если она была счастлива, это не извиняет того, что ты отступился, когда армия украла ее!
— Сэйбл, сладенькая моя, тебе не кажется, что ты самую малость перегибаешь палку? — вмешался Хантер с самым серьезным видом, хотя его отчаянно смешил ошеломленный вид Черного Волка.
— Ну и наплевать! — взвилась Сэйбл, в памяти которой жило воспоминание о дне родов, когда Лэйн с мукой в сердце отказалась от сына ради того, чтобы этот надменный индеец мог видеть его. — Мне совершенно все равно, если я задену чувства этого толстокожего типа! Бедняжка Лэйн! Ее жизнь пуста, пуста! Если она еще жива, то потому только, что лелеет надежду увидеть своего муженька, который, оказывается, и думать о ней забыл!
— Хватит! — рявкнул Черный Волк, впервые в жизни совершенно выведенный из себя.
Не хватало еще, чтобы слабая женщина, к тому же бледнолицая, бросала ему в лицо ужасные обвинения! Чтобы она во всеуслышание объявляла его человеком бесчестным!
— Я искал ее! — пролаял он, вне себя от возмущения, и то, что Сэйбл пронзила его недоверчивым взглядом, только добавило масла в огонь внезапно прорвавшейся ярости. — Да, я ее искал! Следы, которые я нашел, рассказали мне правду о том, что произошло. Я понял, что не нужен Лэйн.
— Ты дурак, Черный Волк! — крикнула Сэйбл, начиная плакать и сама того не замечая. — Она собирала голубику, когда солдаты выследили ее! В тот день большая часть мужчин племени выехала в рейд во главе с тобой. Солдаты знали это и пригрозили напасть на деревню, если она не пойдет с ними добровольно!
Индеец ничем не выдал впечатления от услышанного, однако он не мог не признать, что такая версия случившегося перекликается со словами Утренней Росы. Взгляд его невольно переместился на спящего ребенка.
— Когда выяснилось, что забрать ее приехала лишь горстка кавалеристов, Лэйн сопротивлялась изо всех сил, — продолжала Сэйбл, бессознательно отирая слезы со щек. — Три раза она пыталась бежать…
Ее голос прервался. Этот человек слушал ее так бесстрастно! Он ничем не выдал того, что чувствует, и никак не поощрил ее.
— А потом отец добился назначения в Вашингтон и увез нас обеих, — закончила она усталым шепотом. — Нас все время охраняли, как не охраняют и преступников.
Она подняла взгляд. Долгие минуты угольно-черные глаза смотрели в фиолетово-синие, и Сэйбл казалось, что она читает сменяющиеся одно за другим выражения сомнения, раздумья и, наконец, сожаления. Лицо, словно вытесанное из камня, не изменило своей полной неподвижности, и все же она знала теперь, что Черный Волк способен испытывать боль.
— И ты прошла весь путь до земель, принадлежащих племени, чтобы сказать мне это? — Индеец сделал жест, как бы вобравший в себя весь маршрут ее путешествия, и она кивнула утвердительно. — Сестра подвергла твою любовь слишком большому испытанию, Сэй-белл.
— А как насчет твоей любви, Черный Волк? Что мне передать Лэйн?
Индеец отвел взгляд все с тем же бесстрастным выражением лица. Мысленно же он видел печальный облик Лэйн, нарисованный храброй женщиной с фиалковыми глазами. Лэйн, оплакивающей его любовь, как утраченную. Лэйн, поверившей в то, что он забыл ее. Сердце его истекало кровью столько месяцев, что сама мысль о том, что он мучился понапрасну, была сильнейшим ударом.
— Почему же она сама не отправилась в путь? — вдруг спросил он.
— Это все случилось в день родов. Даже самая крепкая женщина не может отправиться в путь в таком состоянии, — оживилась Сэйбл, почувствовав, что ее зять несколько оттаял. — Сестра любит тебя, Черный Волк. Она только и живет мыслью о встрече с тобой. Но чего ради я трачу слова? — Она протянула ребенка на вытянутых руках. — Разве то, что ты видишь сейчас своего сына, не убеждает тебя?
От толчка Маленький Ястреб проснулся, и его круглые глазенки открылись. Они были цвета дождливого неба. «Мой сын», — подумал индеец, сухо сглатывая. До самого последнего момента он не осмеливался считать этого ребенка своей плотью и кровью. Значит, Лэйн выносила его дитя, в одиночестве, в краю, где люди должны были презирать ее за то, что она делила с ним доже! Сколько она должна была пережить за это время!
— Его небезопасно было оставлять с матерью, — начала Сэйбл, но, когда Черный Волк сдвинул брови, решила предоставить сестре самой рассказать о своих злоключениях. Все, что она позволила себе сказать, было:
— Армия надеялась использовать ребенка как приманку и тем самым выманить тебя и уничтожить.
— И они бы добились этого, — спокойно признал индеец, протягивая руки, чтобы принять сына.
Раздался приближающийся стук копыт, и на поляну вылетел на полном скаку Быстрая Стрела. Черный Волк тотчас растаял в лесу, а Хантер схватился за оружие.
— Кавалеристы! — выдохнул Быстрая Стрела, соскакивая с лошади, в то время как Сэйбл вертела головой в поисках Черного Волка. — Они идут по следам Барлоу! Скоро они будут здесь.
Черный Волк спрыгнул с дерева так близко от Сэйбл, что та отшатнулась с приглушенным криком. Втроем мужчины начали стремительно сворачивать лагерь, не обращая на нее никакого внимания.
— Черный Волк! Хантер! — окликнула она, не получила ответа и повысила голос:
— Хантер!
Тот поднял взгляд от вьюка, в который увязывал одежду.
— Я не могу вот так просто отдать ему ребенка, — тихо призналась Сэйбл, подходя к нему вплотную.
— Ты должна сделать это, Сэй, — сказал Хантер, поднимаясь и беря ее за плечи. — Разве не для этого ты здесь? Ты переодевалась в индианку, обманывала и даже убивала — и все это ради того, чтобы передать ребенка в руки его отца. Так хотела твоя сестра. Этот отец, вот он.
— Но я не думала, что все будет так, — вздохнула она, невольно прижимая Маленького Ястреба к груди. — Я думала, сначала вождь полюбит его…
— Это мой сын. Я буду любить его всем сердцем, — послышалось сзади, и на плечо Сэйбл легла рука.
Прикосновение было ободряющим, внушающим доверие.
Несколько секунд Сэйбл переводила взгляд с Черного Волка на Хантера и своего крохотного племянника. Маленький Ястреб загугукал, и этот привычный, невинный звук наполнил ее сердце печалью разлуки.
— Ты будешь помнить мои сказки? — спросила она шепотом и взяла ручонку, что-то нащупывающую в воздухе. Крохотные пальчики схватили ее за палец. — Что ж, малыш, пора тебе познакомиться с папой.
Изо всех сил стараясь не заплакать снова, Сэйбл протянула сверток с ребенком Черному Волку.
— Великую услугу ты оказала мне, сестра моя, — торжественно проговорил индеец.
Ей все-таки не удалось удержаться от слез, и они одна за другой скатывались к подбородку. Протянув руку, она старалась напоследок насытиться ласками, касаясь ручек, личика и волосиков малыша. Внезапно в ее взгляде сверкнул вызов.
— А кто будет о нем заботиться? Твоя новая скво?
Черный Волк ответил не сразу. Он прекрасно понимал состояние Сэйбл: не так-то просто отдать ребенка в чужие руки.
— Это сын вождя, — сказал он гордо, — и воспитывать его может только сам вождь. И, конечно, мать ребенка.
Заметив недоверие в глазах свояченицы, он приложил ладонь к сердцу и склонил голову:
— Я даю тебе слово, Сэй-белл. Где сейчас моя жена?
— Этого я не знаю. — Радостное оживление исчезло с ее лица. — Мне очень жаль, но я не видела Лэйн с самого дня отъезда.
Хмурясь, индеец вскочил на неоседланного жеребца — вернее было бы сказать, взлетел птицей, — и устроил сына впереди.
— Постой! — вырвалось у Сэйбл, и он придержал коня. — Скорее всего отец разыскивает меня, а значит, он где-то здесь. Вряд ли он оставил Лэйн в Вашингтоне. Есть шанс, что оба они сейчас находятся в форте Керни… или Макферсон.
Раскрашенное лицо индейца озарилось надеждой: Лэйн, может быть, совсем рядом.
Между тем стук подков приближался, напоминая грохот очень отдаленного обвала. Не придавая никакого значения надвигающейся опасности, Черный Волк нагнулся с седла и вновь приподнял лицо Сэйбл за подбородок. Она накрыла ладонью его руку и молча молилась о том, чтобы и он, и ребенок благополучно избежали всех опасностей. Никогда еще она не чувствовала себя такой близкой человеку, еще вчера совсем незнакомому и настолько пугающему.
— Когда родится новая луна, я приеду за своей женой. Клянусь тебе в этом, Храброе Сердце, — заверил Черный Волк, стирая с ее щеки непросохшую слезинку. — Ты первой узнаешь, когда это случится.
— Да, но…
— Пошевеливайся, Сэйбл! — послышался окрик Хантера.
— Я приеду за ней!
Сэйбл только и могла, что молча кивнуть. Хантер схватил ее за руку и повлек к лошади. В следующее мгновение вождь сиу повернул жеребца и вихрем унесся в открытую прерию. Звук боевой трубы раздался совсем близко. Из-под прикрытия деревьев вырвался Быстрая Стрела верхом на лошади и поскакал в направлении, противоположном тому, куда направился Черный Волк. Он старался отвлечь солдат.
— Что же теперь будет? — воскликнула Сэйбл. — Может быть, и мы попробуем помочь? Смотри, кавалеристы уже целятся! Черному Волку не спастись!
С этими словами она ударила лошадь пятками.
— Сэйбл! — крикнул Хантер и сердито чертыхнулся, едва успев натянуть удила и этим почти выбросив ее из седла. — Я думал, ты хоть чему-то научилась за время путешествия! Что это на тебя нашло, скажи на милость?
— Мы должны помочь! Они собираются стрелять.
— Не волнуйся, не выстрелят. Они наводятся глубоко внутри индейской территории, и выстрелы будут означать нарушение мирного договора.
— Как будто этот договор когда-нибудь соблюдался!
— В таком случае сейчас самое время для этого.
Сэйбл вытянула шею, привстав в стременах. Солдаты один за другим замедляли сумасшедший галоп и опускали оружие, и она живо представила, как их лица из воинственных делаются сконфуженными.
На гребне холма, по склону которого птицей летел Черный Волк, выстроилась цепочка индейцев сиу в боевой раскраске. Их было не меньше сотый.
Достигнув цепи воинов, вождь круто развернул жеребца и вызывающе вскинул руку. Леденящий кровь воинственный крик прокатился по холмам, отдавшись многократным эхом. Черный Волк готов был вырвать из рук бледнолицых все, что они отняли, — как вырвал из их рук своего первенца. Он бросал им вызов, предлагая помериться силами.
Вооруженные огнестрельным оружием, солдаты, однако, предпочли ретироваться, сознавая, как неравны силы.
— Подумать только, Сэй, ты все-таки сделала это!
— Мы сделали это, — уточнила она. — А теперь. Хантер, увези меня отсюда. И, пожалуйста, поскорее.
— Как скажете, мадам, — кивнул тот, стараясь улыбнуться.
Глава 37
Сэйбл прижалась голой спиной к могучей, бугрящейся мышцами и огненно-горячей груди Хантера. Оба они стояли на коленях, и она чувствовала, что он сопротивляется происходящему всем телом и всей душой.
— Перестань, Сэйбл! Не в этой позе!
Она посмотрела через плечо, встретив встревоженный, почти умоляющий взгляд.
— Нет, в этой! Ты должен понять, что это совсем не одно и то же. Только тогда для тебя все кончится по-настоящему.
Она нашла его руки своими и потянула их вперед, положив себе на грудь и слегка прижав. И так она замерла, давая Хантеру время привыкнуть.
— Это я, а не те, о ком ты сейчас думаешь. Ты сможешь поверить в это, если коснешься меня.
Она запрокинула голову ему на плечо и вскинула руки, чтобы ласково взять в ладони и склонить к своему лицу его голову. Язык ее был сладким, медовым, и Хантер начал оттаивать против своей воли. Он и сам не заметил, когда сжал ладонями шелковистую плоть грудей и когда начал отвечать на требовательный, зовущий поцелуй. Он только чувствовал, как ритмично погружается в его рот горячий язык, заставляя забыть обо всем, кроме того, что обещало это движение.
О, он нашел в этой женщине способную ученицу!
Отступившее было возбуждение вернулось. Краска стыда исчезла, потому что вся кровь отхлынула вниз, наполняя пах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56