А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Нет, дорогая. Сейчас ты стала еще красивее.
– Ну и кто теперь льстит?
– Это не лесть, это правда, – сказал он, обвивая ее руками. Горячая волна словно захлестнула тело Кэтрин, хотя она понимала, что Монкриф ничего еще не сделал, только обнял ее и легко пробежался кончиками пальцев по руке до сгиба локтя.
Кэтрин нравилась его гладкая, упругая кожа, мягкость только что выбритого мужского лица. Она протянула руку и зарылась пальцами в его чуть вьющихся волосах.
Кэтрин никогда не скучала по акту любви. Больше всего ей хотелось, чтобы ее держали в объятиях, нравилось тепло любимого мужчины. Однако она никогда в жизни не испытывала такого возбуждения, как сейчас. Не хотелось ни думать, ни оценивать, ни сдерживаться, нестерпимо хотелось только одного – чувствовать.
– Монкриф, – почти простонала она.
– Что, моя радость? – В шепоте Монкрифа звучала едва слышная нота иронии.
– Ничего, – выдохнула Кэтрин. Монкриф сильнее прижал ее к себе и слегка дотронулся губами до нежной щеки. От этого легкого прикосновения по телу Кэтрин побежали мурашки. Монкриф приподнял ее подбородок, неспешно провел пальцем по шее, потом по линии губ. У Кэтрин перехватило дыхание. Все тело изнывало от этой медлительной и едва ощутимой ласки. Кэтрин хотелось большего.
– Ты, правда, этого хочешь? – спросил Монкриф, слегка отстранившись от нее.
Кэтрин решительно кивнула головой. Сейчас этот мужчина заполнял весь ее мир. Она хотела прильнуть к нему всем телом, обнять эту крепкую шею, мускулистые плечи.
– Кэтрин, ты вся дрожишь!
– Наверное, от холода.
– Или от страха. Не бойся. Она не ответила.
Монкриф снова нагнулся и поцеловал ее, мягко, но, настойчиво заставляя раздвинуть губы. Распрямившись, он сказал:
– Ну вот, теперь у тебя теплые губы. Кэтрин молча кивнула.
– Я собираюсь снять халат и лечь с тобой в постель. Согласна?
Она снова кивнула, глядя на Монкрифа как завороженная, во все глаза. Одним движением он сбросил шелковый халат и повернулся, чтобы швырнуть его на ближайший стул.
У Монкрифа были гладкие бедра, мощные голени. Под лопатками мышцы поднимались буграми. Глаза Кэтрин опустились к ягодицам, таким твердым и совершенным по форме, что у Кэтрин возникло абсурдное желание взять их в ладони.
Когда Монкриф обернулся, лицо Кэтрин горело, но не от его наготы, а от собственных дерзких мыслей.
– А теперь я тоже хочу увидеть тебя обнаженной.
– Хочешь? – растерянно пискнула Кэтрин. – Это необходимо?
– Так принято.
Она никогда не обнажала своего тела перед Гарри, но подобное признание прозвучало бы сейчас неуместно.
Монкриф обошел кровать и сел с другой стороны. Кэтрин оказалась к нему спиной и порадовалась этому.
– У тебя красивое тело, Кэтрин. Я так и не смог забыть его с тех пор, как впервые увидел тебя обнаженной.
Кэтрин обдало жаром, потом по коже пробежал холодок.
– Ты поэтому женился на мне? – спросила она, поворачиваясь к Монкрифу. Муж, закинув руки за голову, откинулся на подушки и выглядел в этот момент так возмутительно раскованно, что в своей ленивой наготе мог бы позировать в качестве сатира. Мысли Кэтрин смешались, она повторила: – Потому что увидел меня голой?
Вместо ответа он притянул ее к себе, перекатился на постели так, что Кэтрин оказалась почти под ним, наклонился и прошептал:
– Частично поэтому. А может быть, я сразу возжелал тебя и решил уложить в свою постель.
Кэтрин не могла ничего ответить, Монкриф слишком сильно прижимал ее к кровати. Его стержень оказался у нее между бедер, и если бы она двинулась, он вошел бы в нее. Монкриф наклонился, поцеловал ее в губы и тут же отстранился, а Кэтрин испытала странное разочарование.
– Разве ты не собираешься все сделать? Или ты будешь меня только целовать?
– А тебе не нравятся поцелуи? – спросил Монкриф и провел пальцем по ее нижней губе.
– Нравятся, – призналась Кэтрин и сама себе удивилась – раньше ей не очень нравилось целоваться.
Губы Монкрифа казались очень умелыми, в его дыхании ощущался аромат специй. Кэтрин захотелось самой ответить на его поцелуй, но Монкриф опередил: стиснул ее сильнее, припал к губам и резким движением проник в ее рот языком.
Как странно, что ртом можно, ощутить столь многое! У Кэтрин даже по губам побежали мурашки. Кожа стала такой чувствительной, что каждое новое прикосновение заставляло ее вздрагивать. Она прижалась к его шее, губами чувствуя биение пульса, мощного и быстрого. Кэтрин вдруг захотелось лизнуть его кожу. Она оказалась соленой. От этого нежданного прикосновения Монкриф вздрогнул.
Монкриф стал медленно и аккуратно снимать с нее пеньюар. Его осторожность вдруг стала раздражать Кэтрин, захотелось заставить его поспешить, но она промолчала, целиком отдавшись новым ощущениям.
Теплая ладонь Монкрифа властно легла на ее сосок. Чувствуя, как жар заливает все тело, Кэтрин дугой выгнулась навстречу этому прикосновению и сама притянула голову Монкрифа для поцелуя.
Внезапно Монкриф отстранился и приподнялся на локте.
– Гарри дурак.
Слова прозвучали так неожиданно, что Кэтрин растерялась.
– Почему, черт возьми, этот идиот мог смотреть на других женщин, когда у него была ты?
Он встал, посадил Кэтрин и очень спокойно снял с нее рубашку.
– Страшно подумать, что бы ты с ней сделал, будь она черной, – улыбнулась Кэтрин, ожидая, что ответом ей будет раскатистый смех, но Монкриф вопреки ожиданиям нахмурился.
– Черт возьми, Кэтрин, умеешь ты рассердить мужчину!
– Монкриф, ты разозлился? Если так, то, может быть, нам следует подождать другой ночи?
– Я сержусь не на тебя, Кэтрин. Наверное, на себя, на обстоятельства. Но на тебя – никогда. Кроме того, боюсь, что больше ждать я не смогу, – твердо заявил он, мягко подтолкнул Кэтрин на подушки и шепотом добавил: – Я этого просто не переживу.
Кэтрин попыталась прикрыться руками, но Монкриф крепко взял ее за кисти.
– Кэтрин, у тебя самое прекрасное тело, какое я только видел. Оно, от плеч до щиколоток, будто очерчено одной безупречной линией. Изяществом ты похожа на греческую статую и кажешься мне живым воплощением женственности.
Она прикрыла глаза.
– Я смущаю тебя?
– Да, – прошептала Кэтрин.
– У тебя не может быть причин для смущения. В твоем теле нет ни единого недостатка, ни единого пятнышка. Ты совершенна, как Ева.
Кэтрин распахнула глаза.
– А теперь ты еще и кощунствуешь. Викарий отругал бы тебя за это.
– Пусть добавит эти слова к списку моих многочисленных прегрешений.
Монкриф легонько провел по ее боку. Когда ладонь легла ей на грудь, Кэтрин снова закрыла глаза, наслаждаясь мягкой нежностью прикосновения, но Монкриф почти сразу убрал руку. «Дотронься до меня снова!» – взмолилась Кэтрин, но мысленно, и подалась вслед за его ладонью. Монкриф как будто услышал беззвучный приказ и провел пальцами по напрягшемуся соску, легонько стиснул ей грудь. Кэтрин показалось, что прошла вечность, прежде чем он дотронулся до соска губами. Она застонала и закусила губу, когда Монкриф склонился над другой грудью, потом прижала его голову к себе, молча, умоляя не прекращать ласку, стояла полная тишина, в которой слышались только звуки учащенного дыхания. Казалось, эти двое заняты тяжким трудом – трудом любви. Его пальцы метались по всему ее телу, исследуя и узнавая каждый уголок – сгибы локтей, колени, живот. Кэтрин слегка раздвинула ноги, как будто приглашая его дерзнуть. Монкриф, должно быть, понял, потому что запустил пальцы в гущу курчавых шелковистых волос на лобке, но дальше не двинулся.
Ее губы сами собой прошептали:
– Пожалуйста… – О, как она решилась на подобную смелость?
Отвечая на этот страстный призыв, Монкриф ладонью прикрыл заветную щель. Один палец проник внутрь и затанцевал в круговом движении. Кэтрин вся подалась на встречу этой дерзкой ласке. Лоно ее увлажнилось, готовясь принять в себя Монкрифа.
– Ты стала такой мягкой, такой влажной, – жарко шептал он ей в самое ухо слова, предназначенные лишь для двоих.
Теперь дрожала не только она, но и Монкриф. У Кэтрин вдруг перехватило дыхание, она обеими руками вцепилась мужу в плечи.
– Монкриф, – молящим голосом простонала она. Его палец вдруг замер на месте, потом мучительно медленно стал обводить одно самое чувствительное место.
Кэтрин прижалась лицом к его плечу и закусила губу, стараясь сдержать стоны. Руки ее взметнулись, обхватили Монкрифа за шею, и она поцеловала его.
Кэтрин встречалась со страстью только в книгах, и даже само слово «страсть» знала только из книг. То, что сейчас она испытывала, было столь ново и поразительно, что ей хотелось замереть и как следует все прочувствовать.
Монкриф обвел пальцем внешние створки раковины, затем два пальца проникли внутрь, достаточно мощно, чтобы ей захотелось большего.
Потом он стал ритмично поглаживать ее изнутри, пробуждая дразнящие, почти мучительные спазмы, а губы и зубы тем временем не отрывались от ее грудей. Кэтрин чувствовала, как жар начинает сжигать ее внутренности. Кожа пылала и, казалось, стала прозрачной.
Монкриф перекатился вместе с Кэтрин через волну покрывала. Его колени стискивали ее ноги, руки сжимали голову. Он нависал над ней, как грозная туча. Его окаменевший стержень дразнящим движением касался тугих завитков волос на лобке.
Тело Кэтрин начало раскачиваться, как будто внутри у нее билась и рвалась на свободу пчела. Ничего подобного она в жизни не испытывала. Какая-то инстинктивная, древняя сила заставляла ее ритмично двигаться, но Кэтрин не подчинилась, а замерла, пытаясь полнее впитать в себя все новые ощущения.
Монкриф склонился над ней, коснулся губами шеи, потом плеча и вновь отстранился. Кэтрин рванулась ему навстречу, поцеловала, чувствуя губами его улыбку. Постепенно поцелуй становился все более чувственным, руки Монкрифа заметались по ее телу. Кэтрин и сама с восторгом касалась мускулов на спине, могучих плеч, чувствовала, как щекочут мягкие волосы на его груди.
Время то ускорялось, то замедлялось, измеряясь теперь не минутами, а прикосновениями. Монкриф снова и снова приникал к ее коже, как будто стараясь запомнить ее запах и вкус. Положив руки ему на плечи, Кэтрин закрыла глаза и эгоистично отдалась ласкам, позволяя себе только чувствовать.
Вдруг Монкриф оторвался от нее, встал с кровати, тут же опустился на колени между ее ног, резко раздвинул их и вперил обжигающий взгляд в ее лоно. Кэтрин хотела закрыться ладонью, страшась этой невероятной близости, но Монкриф мотнул головой, схватил ее за кисти и нежно поцеловал каждую из ладошек.
– Кэтрин, я хочу запомнить тебя такой, как сейчас. В свете огня из камина, с влажными от поцелуев грудями.
Почему он говорит с ней сейчас? Ведь у них же не застольная беседа! Этот глубокий голос окутывает ее, как волшебный туман, а слова волнуют, как поцелуи.
Кэтрин облизнула губы, и лицо Монкрифа вдруг изменилось. Он склонился к ней и повторил это ее движение, их языки встретились в страстной дуэли. Кэтрин вздохнула и закрыла глаза, а Монкриф впился в ее губы еще незнакомым, каким-то хищным поцелуем. Ее спина аркой выгнулась ему навстречу, груди жаждали новых прикосновений, но Монкриф снова оторвался от нее, взял ее кисть и стал внимательно рассматривать, как будто никогда прежде не видел ладоней!
– Кэтрин… – произнес он, поцеловал ладонь и вдруг снова навис над ней грозной тучей, сгреб обе ее кисти одной рукой, а второй направил свой стержень к цели, легко коснулся внешних пределов, заставив ее взмолиться:
– Пожалуйста…
– Как скажешь, любимая…
И Монкриф медленно вошел в нее, сдерживая стон. Потом продвинулся глубже, наполнив собой весь ее тайный грот, секунду помедлил, давая Кэтрин возможность привыкнуть к масштабам вторжения. Бедра Кэтрин рванулись ему навстречу, ноги сами собой раздвинулись шире, жар ее лона манил, зазывал, увлекал вперед.
И Монкриф начал размеренные, сдержанные движения, в мощи которых, тем не менее, угадывалась беспощадная и непреклонная сила. Ритм нарастал, Кэтрин взлетала ему навстречу, но он вдавливал ее в простыню все яростнее. Наконец он вцепился ей в бедра и словно бы натянул их на свой раскаленный стержень, но тут же высвободил его из сладкого плена..
Из губ Кэтрин вылетел долгий разочарованный стон, который превратился в возглас триумфа, когда Монкриф снова вошел в нее. Это новое вторжение продолжило сладкую пытку. Все тело Кэтрин наполнилось жаждой движения. Отчаянно билось сердце, как будто отмеривая границы ее терпения. Напряжение все росло и требовало скорой разрядки.
– Кэтрин, любимая, скоро, – прохрипел Монкриф и рванулся вперед, ускоряя ритм. Кэтрин стонала, впивалась ногтями в плечи Монкрифа и, ведомая древней силой инстинкта, устремляла бедра ему навстречу.
Но тут Монкриф опустил руку, быстро нашел самую чувствительную точку в вершине ее потаенной щели и несколькими движениями довел Кэтрин до кульминации одновременно с собой. Когда этот момент настал, в глазах у Кэтрин потемнело, и мир перестал существовать.
Монкриф притянул жену к себе, поцеловал ее веки и успокаивающим движением провел ладонью по лицу. Обессиленные, они долго лежали рядом. Кэтрин гладила его руку от мускулистого плеча до широкой ладони. Рука была твердой словно из дерева, и Кэтрин удивило, что Монкриф способен на такие нежные прикосновения, от которых у нее что-то таяло в груди.
Новые чувства переполняли Кэтрин. Она с наслаждением поглаживала мокрую от пота спину Монкрифа и думала о том, что никогда в жизни не испытывала ничего подобного, хотя всегда считала, что познала любовь. С Монкрифом все было иначе. Ничто не подготовило ее к тому, что пришлось испытать сейчас. Казалось, она попала в волшебную страну, о которой слышала, но сама никогда не видела.
Кэтрин медленно повернула голову и посмотрела на Монкрифа. Его глаза были закрыты, дыхание учащено, сердце гулко стучало. На Кэтрин вдруг нахлынула грусть, да такая всепоглощающая, что у нее выступили слезы. Нет, в этот момент она не оплакивала ни Гарри, ни свою прежнюю жизнь. Она горевала о чувстве, которое могла бы сейчас испытывать, если бы Монкриф ее любил.
Он тоже повернул голову, но не успел заговорить, потому что Кэтрин его поцеловала. Потом обняла за шею и снова поцеловала, потом еще и еще. И еще раз, потому что ей нравилось его целовать. И еще, потому что губы снова стали гореть, а сердце опять застучало быстрее.
Кэтрин проснулась, потянулась и, как делала уже семь дней подряд, проверила щиколотку. Боли не было. Вообще не было. Кэтрин чувствовала себя абсолютно здоровой. Она потянулась и… наткнулась на мужской локоть.
Монкриф.
Кэтрин повернула голову и заглянула мужу в лицо.
Монкриф – волшебник. Он заставил ее забыть все на свете: место, холод в комнате, собственное смущение. Вспомнив ночные ласки, Кэтрин возбудилась и снова закрыла глаза. Неужели она настолько испорченная женщина, что думает о таких вещах при ясном свете дня? Давно наступил рассвет и привел за собой белый день. Лучи солнца проникали сквозь щели между гардин, а у Кэтрин в голове еще роились ночные мысли.
О Боже, она ведь кричала! Как хорошо, что Монкриф догадался выбрать гостевую комнату в дальнем крыле замка. А вдруг кто-нибудь ее все же услышал? Кэтрин вытащила подушку из-под головы и положила себе на лицо.
Может быть, заявить, что она устала, и весь день пролежать в своих покоях? Слугам будет, о чем поговорить. Они решат, что Монкриф ее побил. Вот смешно!
Интересно, где Монкриф научился так искусно ублажать женщину? Он целовал Кэтрин там, где, она была твердо уверена, целовать совсем не положено. Хотя она не будет возражать, если все повторится…
Кэтрин выглянула из-под подушки и стала разглядывать потолок. Ей показалось, что алебастровые херувимы по углам комнаты улыбаются ей с ехидством. Ну и ладно. Ночь была прекрасна! Кэтрин вспомнила, как в первый раз попробовала балидонского виски. От виски загорелась только гортань. Монкриф заставил гореть все ее тело.
Она с нежностью посмотрела на мужа. Монкриф спал глубоким, мирным сном. Веки не дергались, дыхание было размеренным, и сам он казался настоящим воплощением покоя. Кэтрин даже засомневалась, есть ли у него на душе хоть один грех.
Монкриф лежал на боку, повернувшись к ней лицом. Одна рука забралась под подушку, другая вытянулась вдоль бедра. Кэтрин всегда считала его видным мужчиной, но сейчас пришла к выводу, что он по настоящему красив.
Ей хотелось протянуть руку, коснуться завитков мягких волос у него на груди, но тогда он, скорее всего, проснется, а она еще не готова предстать перед ним.
Кэтрин умиротворенно вздохнула, закрыла глаза и решила спокойно насладиться солнечным утром, тишиной в комнате и покоем. Любовный опыт Монкрифа поразил ее, за несколько часов она многому научилась.
Неужели она действительно вожделела своего мужа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29