Дай, думаю, погляжу.
– Вот и я думаю, что, он убежал.
Урядник еще минут пять бродил по саду, светил фонарем под деревьями, словно искал следы.
– Нету никого, – сказал он наконец издали. – Иди спать. Ты не бойся, хлопчик. Не вернется он.
Раздирая кусты, полицейский пошел прочь к своему посту.
Андрей сел на постель. Спать уже совсем не хотелось. Он посмотрел на часы. Половина третьего. Он подумал, что подождет полчаса, пока урядник снова задремлет, тогда надо будет пройти на кухню и отыскать там какое-нибудь оружие, к примеру – кочергу.
Придумав себе оружие, Андрей уже спокойнее вытянулся на кровати и почти сразу заснул, хотя намеревался бодрствовать до самого утра.


* * *

Тут же Андрей очнулся вновь.
Сразу посмотрел на окно. Небо чуть-чуть начало светлеть. Звезды потускнели. Луна скрылась. Почему он проснулся?
И тогда он услышал шум наверху. Не шаги, а какой-то удар, потом снова тишина. Неясный шум… И все смолкло.
Если бы Андрей услышал шаги, он наверняка позвал бы полицейского. Но шагов не было. Андрей знал, что любые шаги сверху хорошо слышны в его комнатке. Бывало, он лежал часами, слушая, как отчим мерно ходит по кабинету, и мысленно следил, как тот доходит до угла, поворачивает, огибает стол, останавливается у окна и возобновляет свое путешествие.
Шагов не было. Андрей сосчитал до ста. Потом до тысячи. Ни звука не доносилось сверху.
Тогда Андрей поднялся, натянул брюки и босиком прошел на кухню. Глаза настолько привыкли к темноте, что он без труда увидел короткую кочергу, лежавшую на железном листе у плиты. Кочерга была тяжелой и надежной.
Прежде чем подняться наверх, Андрей подошел к выходной двери и сквозь стекло постарался разглядеть полицейского. Тот сидел на стуле с внутренней стороны калитки. Голова его свесилась на грудь. Он спал. Но до него было близко – шагов пятьдесят, это успокаивало: достаточно громко позвать, чтобы он проснулся.
Андрей медленно поднялся по лестнице, вышел на темную площадку. Дверь в кабинет была приоткрыта.
Андрей заглянул в щель. В кабинете никого не было. Конечно, некто мог таиться и на веранде, дверь на которую вела через площадку, и потому Андрей, стараясь не наступить на белый контур Глашиного тела, пересек площадку и выглянул на веранду. Она была освещена предрассветной синевой. И пуста.
Что ж, решил Андрей, если здесь никого нет, надо будет взять пакет из сейфа.
Он вошел в кабинет, прикрыл за собой дверь и только сделал шаг к сейфу, как услышал тихий хрип. Близко, у самых ног.
Андрей отпрянул и замер.
Это было за пределами страха. Он даже не мог убежать. Он лишь смотрел вниз и ничего не видел.
Хрип повторился.
Он доносился из-за овального стола, стоявшего в центре кабинета.
Андрей явственно слышал, как там, за столом, на полу кто-то редко, прерывисто дышит. И в этом дыхании была боль.
– О-о-о-ой, – протянул голос. И голос был знаком.
И тогда Андрей, скинув оцепенение, в два шага обогнул стол и увидел, что на смятом завернутом ковре, возле черной в черноте дыры в полу, лежит нечто черное – лежит человек, лежит его отчим. Глаза Андрея каким-то образом получили способность видеть в почти полной темноте – либо узнавание отчима позволило воображению увидеть невидимое: отчим лежал на боку, протянув вперед правую руку и стараясь двинуться, подняться, встать…
– Сергей Серафимович? – прошептал Андрей, даже сейчас понимая, что полицейский не должен его услышать. – Что с вами?
Он присел на корточки, дотронулся до плеча – Сергей Серафимович был в распахнутом халате, из-под которого видна была пятнистая сорочка – в кровавых пятнах. Пальцы Андрея натолкнулись на горячую липкую кровь.
– А-а-а… – Сергей Серафимович начал слово, но ему не хватило воздуха, и он захрипел. Теперь Андрей видел лицо, которое отчим пытался обратить к нему. Андрей подвел руку под горячий затылок отчима и приподнял голову.
– Вы ранены? Вам плохо… я сейчас позову доктора.
– А-а-а-ндрюша, как хорошо, что ты… Молчи, только молчи, Андрей…
Андрей поддерживал голову отчима, и это помогало тому говорить.
– Какое число? – спросил отчим.
– Десятое октября.
– Правильно… хорошо… я ушел… а ты успел…
– Вы потерпите. Там внизу полицейский, я его пошлю за врачом.
– Я велю тебе… я приказываю… нельзя. Слушай.
– Я здесь. – Андрей сказал это, потому что отчим замолчал. Он дышал часто-часто, как загнанная собака.
– Где Глаша?
– Она в больнице.
– Они нашли ее?..
– Она вне опасности, я говорил с ней.
– Ты должен заботиться о ней. Она все расскажет. Верь ей, как себе. Говори…
– Что?
Отчим молчал. Словно собирался с мыслями.
– Я живучий, – сказал он вдруг громко. – Они думали – все. Главное – возьми…
Рука отчима шевельнулась – он старался поднять ее и передать Андрею то, что было зажато в пальцах.
– Возьми… это главное.
Портсигар, который Андрей взял из разжавшихся пальцев отчима, был такой же, как тот, что он получил от Глаши.
– Спрячь… я приказываю… спрячь. Ты должен подчиняться мне. Это твое спасение. Это спасение всех нас.
Андрей понял, что кровь сочится из-под плеча отчима, и хотел найти что-нибудь, чтобы перевязать старика, но тот, словно умел читать мысли, воспротивился.
– Это вторично, – сказал он. – Это пустяки. Я знаю хирургию. Меня не спасти. Слишком много крови – легкие… печень… я вижу, как умирает эта глупая оболочка. Смешно?.. смешно… Ты спрятал?
– Да, – сказал Андрей. Ему некуда было спрятать портсигар. Он держал его в свободной руке.
– Теперь открой сейф.
– Потом, – решительно сказал Андрей. – Сейчас важнее вы.
– Они ни в коем случае не должны найти сейф. Ты поймешь все, когда прочтешь письмо. Это моя последняя воля.
Голос отчима окреп, будто все остатки жизненной силы он вложил в него. Голос гипнотизировал.
– Ты помнишь, где ключи? – спросил отчим. – Отпусти меня. Возьми ключи. Скорее. Никто, кроме тебя, не должен успеть.
Андрей не мог опустить голову отчима на ковер, но, на счастье, рядом стояло кресло: Андрей положил на пол портсигар, рванул на себя подушку с кресла и подсунул ее под голову отчиму.
– Портсигар, – сказал отчим тихо, – ты забыл его.
Андрей нашарил на ковре портсигар, послушно положил в карман брюк. Потом подошел к письменному столу. Он чувствовал, как отчим неотрывно глядит ему в спину.
– До отказа, – приказал отчим.
Андрей вытащил ящик письменного стола и откинул крышку потайного отделения. Звякнули ключи.
– Нашел?.. Хорошо… – Отчим закашлялся. Андрей кинулся к нему, отчим поднял руку, отгоняя Андрея к сейфу. В углу рта отчима показалась струйка крови. Глаза отчима как будто светились во тьме, и Андрей, подчиняясь их безмолвному приказу, нащупал на раме портрета выпуклость, картина щелкнула и отошла от стены.
– Три раза… против часовой… – прохрипел отчим.
– Знаю, – сказал Андрей. Он спешил скорее выполнить приказ отчима, чтобы потом вызвать врача, чтобы отвезти его в больницу. Если все сделать быстро, то его успеют спасти…
– На верхней полке, – сказал Сергей Серафимович. – Письмо тебе. Пакет с долларами. И второй пакет – под ним. Нашел?
– Да, все нашел.
– Не потеряй, это так важно… и никто, никогда…
Голос Сергея Серафимовича окреп.
– Слушай меня. – Голос наполнил всю комнату, от него никуда не денешься, ему нельзя перечить… – Я сейчас умру. Ты уйдешь вниз. Ты ничего не знаешь. Ничего. Пускай меня найдут другие. Уйди отсюда. Спрячь в самом надежном месте… Прости, Андрюша… ты многое не понимал… я тебя любил… Я счастлив, что ты успел.
И голос оборвался. Сразу – в небытие.
Андрей не шевельнулся, не прошло и мгновения. Но Андрей знал, окончательно и без всяких сомнений, что Сергей Серафимович умер. И в сознании остался приказ отчима. Надо уйти. Никто не должен знать об их последней встрече…
Андрей склонился над отчимом. Глаза его были открыты и застыли. Андрей поднял легкую кисть руки. Она была вся в крови. Пульса не было. И все же Андрей приложил ухо к груди отчима. Сердце не билось. Андрей ладонью закрыл отчиму веки.
Он совершал эти действия ровно, автоматически, словно в них содержался некий неписаный ритуал.
Теперь можно было спуститься, сообщить в полицию.
Нет, сначала надо спрятать письмо и документы из сейфа, потом позвать полицию. Нет, сначала вымыться, переодеться…
И тут Андрея охватил ужас.
Если полицейский почует неладное и поднимется наверх, он увидит труп Сергея Серафимовича, а рядом окровавленного Андрея. Значит, продолжала работать в голове какая-то безумная логическая счетная машинка, – надо сначала вымыться, переодеться.
А вдруг отчим еще жив? Вдруг у него глубокий обморок…
Андрей вернулся к телу. Тело заметно похолодело, хотя в раздумьях прошло всего несколько минут. Нет, отчим мертв и ничто ему не поможет. Надо выполнить его приказания…
Андрей подошел к картине, толкнул ее, чтобы встала на место. Вышел из кабинета и спустился вниз. Кинул взгляд наружу – урядник спал, сидя на стуле у калитки.
Андрей прошел к себе в комнату и быстро разделся. Было совсем темно, и Андрей боялся испачкать кровью кровать или стул. В темноте даже свежее белье не найдешь…
Андрей подумал, что окно его комнаты выходит к морю – полицейский не увидит света. Он затянул занавески и включил настольную лампу. Свет больно ударил по глазам.
Когда глаза привыкли к свету, Андрей поглядел в зеркало и испугался – он и не предполагал, до какой степени он измаран кровью. Переодеваться нельзя, пока не вымоешься. От безысходности положения мысли путались, какие-то мелочи лезли в голову. Вытерев руку о край простыни, Андрей достал портсигар. Ему вдруг захотелось посмотреть, такой ли он, как у Глаши, или нет. Портсигар оказался другим – гладким, со стертым выгравированным узором. «Зачем отчиму портсигар, если он всегда курил трубку?.. Почему я теряю время? Надо уйти. Но куда и зачем? Надо умыться. Но включишь воду, полицейский сразу услышит. Значит, надо умыться и переодеться в другом месте, где полицейский ничего не услышит. Но такого места нет…» А вдруг полицейский уже смотрит на него снаружи? Андрей выключил лампу, подбежал к окну и откинул край занавески. Никого там не было – только рассветная синь…
Андрей стоял у окна и чувствовал, как утекают минуты.
Тогда он понял – выход только один: измазанные кровью вещи уложить в чемодан и, незаметно выбравшись из дома, дойти до Иваницких. Лидочка все поймет. Именно Лидочка – она теперь для него ближе всех.
Андрей вытащил из-под кровати свой чемодан, стащил с кровати простыню. Свернул простыню и белье, сунул все в чемодан. Туда же положил пакеты из сейфа, сверху – чистое белье. Захлопнул чемодан. Было тихо. Брюки снимать не стал – они темные, все равно в темноте не видно. Наконец, натянул на голое тело тужурку, застегнулся…
Где-то далеко залаяла собака. Прочистил горло, собираясь пропеть, петух, но передумал.
Скорее, скорее… скоро станет светло.
Андрей посмотрел на часы – без четверти шесть.
Он выбрался в сад через окно и, пригибаясь, отводя ветки яблонь, вышел к веранде, которая обрывалась к крутому склону.
Подпорная стенка веранды оказалась выше, чем он предполагал, и Андрей понял, что на одной руке не удержаться. Он кинул вниз чемодан, и тот неожиданно гулко ударился о камень, отскочил и уткнулся в ветки куста. Андрей повис на руках – ноги не доставали до склона. Он отпустил руки и пролетел около метра вниз, кусты царапались, чемодан, рядом с которым он закончил свой полет, больно подставил обитый железом угол.
Андрею показалось, что он натворил такого шума, что сбегутся все полицейские России. Он сидел, привалившись боком к колючему кусту, и не смел шевельнуться. Но, на его счастье, крутой склон поглотил шум падения.
Андрей поднялся. Ногу пронзило жуткой болью – неужели сломал? Пересилив себя, Андрей перенес вес на ступню. Было очень больно, по нога выдержала. Андрей взялся за ручку чемодана и увидел, что тыльная сторона кисти расцарапана колючками.
Приводить себя в порядок было некогда. Ковыляя, Андрей спустился по склону к переулку. Потом обернулся. В синем воздухе острая крыша и башенка дома Берестова казались загадочным замком.

Путешествие до Иваницких, которое заняло бы днем минут пятнадцать, растянулось на полчаса. Как Андрей ни спешил, раза три ему приходилось искать укрытия – сначала проехал водовоз, затем два рыбака с удочками в руках, громко разговаривая, обогнали его, вжавшегося в калитку. Третья встреча закончилась не так удачно: старушка в пышном лиловом салопе, в черной шляпе с вуалью вышла погулять со своей левреткой. При виде Андрея та отчаянно залаяла – видно, почуяла кровь и волнение загнанного человека. Она кидалась на Андрея, а тот побежал от нее. Старушка что-то верещала вслед…
Не смея выйти на набережную, Андрей пробирался незнакомыми переулками, попал в тупик, пришлось вернуться…
Подходя к дому Лидочки, он пошел медленнее, стараясь совпадать со своим дыханием и не испугать Лидочку, а тем более ее родных своим появлением. Но, видно, дыхание его было таким шумным, что Лидочка, спавшая у окна, услышала и выглянула в окно.
Ей оказалось достаточно одной секунды, чтобы все понять.
– Поднимайся по лестнице, я открою, – прошептала она, и шепот был громче дневного крика.
Оттого, что Лидочка была спокойна, что не пришлось ее будить, наступило облегчение. Он поднялся по лестнице и, остановившись у двери, прислушался. А так как рассвет был безмолвен, то голос Лидочки из-за двери был слышен до последнего слова.
– Не бойся, мама, – говорила она, – спи. Мы договорились с Андрюшей, что, если ему станет там страшно, он придет к нам.
– С ним что-то случилось? – Это был голос Евдокии Матвеевны.
– Нет, мама. Он просто не хочет там больше быть.
– И правильно, – откликнулся голос отца. – Что за идея ночевать в таком месте? Спи, Дуся, не мешай детям.
– Но, может, что-то случилось?
– Все, – сказала Лидочка. – Спите.
Прошелестели босые шаги, звякнула цепочка, щелкнул замок. Лидочка потянула Андрея внутрь и захлопнула дверь.
– Идем ко мне, – прошептала она.
– Я слышал, – сказал Андрей, – ты молодец, ты умница.
– Девятнадцатый год умница, – деловито ответила Лидочка.
Они прошли в ее комнату. Лидочка замерла, прислушиваясь к звукам из спальни родителей, дала знак Андрею заходить внутрь, а сама сказала, обращаясь к закрытой двери в спальню:
– Мама, я же просила – не вставай. Все в по-ряд-ке.
– В самом деле, Дуся, – сказал Кирилл Федорович.
– Я сплю, я сплю, – сказала Евдокия Матвеевна.
Лидочка закрыла дверь и зажгла ночник у кровати.
– Ты только не бойся, со мной ничего не случилось, – сказал Андрей. – Это я оцарапался о барбарис… и кровь чужая.
– А я не боюсь, – сказала Лидочка твердо. – Ты здесь. Ты сам дохромал. Но, наверное, все же что-то случилось.
– Да, – сказал Андрей, – все в жутком беспорядке. Я очень хочу пить.
– Поставить чай?
– Нет, холодной воды.
– Андрей, первым делом вымойся. Я маму из комнаты не выпущу.
Это было самое разумное решение. Андрей поставил чемодан на пол. Открыл его, и Лидочка увидела окровавленную простыню. И тут она не выдержала и ахнула.
Андрей не стал ничего говорить. Он вынул из чемодана чистое белье, потом передал Лиде конверты.
– Раздевайся здесь. Кинь брюки в угол. Не бойся, я отвернусь.
Андрей разделся.
– Брюки все в крови, – сказала Лидочка.
– Не оборачивайся.
– Ты, оказывается, еще целомудренней меня, – сказала Лидочка. Она быстро завернула в простыню его вещи.
– Ничего страшного, – сказала она. – Ванная напротив моей двери. Ты помнишь? Свет зажигается справа.
Андрей приоткрыл дверь. За дверью спальни Иваницких было тихо, но Андрей понимал – там не спят, а прислушиваются к каждому его шагу и не очень верят в версию об испуге, заставившем его прийти в гости в шестом часу утра.
Андрей прошел в ванную. Вода в ней согревалась печкой, так что придется потерпеть холод.
Он посмотрел на себя в большое зеркало – кровь прошла сквозь белье, на теле были пятна, не говоря уж о руках. Холодная, страшно холодная, невтерпеж, вода плохо смывала кровь и розовела. Андрей чувствовал запах крови, неприятный и мертвый. Он скреб себя мочалкой, чтобы было не так холодно, но, даже вымывшись, не был уверен, что стер с себя все следы крови.
И оказался прав – когда он поглядел на полотенце, на нем обнаружились розовые пятна.
Когда Андрей вернулся к Лидочке, она как раз сняла простыню с кровати, завязала в нее вещи Андрея, туда же кинула полотенце. Она уже принесла цивильные брюки Кирилла Федоровича – они были широки и коротковаты.
Узел с вещественными уликами Лидочка засунула под кровать. Затем взяла со столика баночку с кремом и сказала:
– Протяни руки, ты весь исцарапан, может воспалиться.
Движения ее тонких пальцев были нежными и летучими.
– Ты чего молчишь? – спросила Лидочка. – Ты рассказывай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36