Хорошо проведешь время. Я девчонка что надо. Не пожалеешь.
Я не знал, как себя вести: забавляться или психануть. И спросил:
– А что такая девчонка, как ты, делает в этом месте?
– Зарабатываю деньги на Гарвард, – улыбнулась она.
Я переменил тему:
– Полная противоположность Замороженному миру.
– Мир увольнительной. Это вас оскорбляет?
– Мне кажется, когда из войны делают банальность, это всегда оскорбляет.
– Хотите уйти?
– Сначала допьем пиво. Когда здесь откроют огонь?
Но уйти оказалось нелегко. Рядом с нами сидели четыре пары среднего возраста, и у нас завязался разговор. Мужчины, бывшие военные летчики, теперь привезли своих жен показать места, где когда-то служили. Вполне нормальные ребята, и мы немного потрепались. Они базировались в Дананге, Чулае и на авиабазе Фубай в Хюэ. А бомбили цели вдоль всей демилитаризованной зоны – такие ставили перед ними задачи.
Они даже не поинтересовались, ветеран я или нет, а сразу спросили, где служил.
– В шестьдесят восьмом – в Первой воздушно-кавалерийской в Куангчи, – ответил я.
– Серьезно? – встрепенулся один из них. – А мы, ребята, для вас вышибали из косоглазых душу.
– Помню.
– Собираешься в глубинку?
– Мне кажется, мы там уже побывали.
Все хмыкнули, а один из них заметил:
– Здесь как-то нереально.
– Абсолютно, – согласился я.
Их жены не очень интересовались войной, но как только узнали, что Сьюзан живет в Сайгоне, тут же насели на нее. Пять дам болтали о магазинах и ресторанах, а пять мужиков, и я в том числе, до посинения рассказывали военные истории. Они интересовались жизнью пехотинца, каждой кровавой деталью. А я чувствовал себя обязанным поддерживать разговор, отчасти от того, что они заказали мне пиво, а отчасти по причине обуревавшей их, да и меня тоже, ностальгии. Дома я не касался этих вещей, а здесь, слегка подвыпивши, прорвало.
Они говорили о самонаводящихся ракетах «земля – воздух», о зенитном огне и о том, как поливали напалмом все, что двигалось на земле. А для наглядности демонстрировали это на пустых пивных бутылках, и я внезапно понял, что рассуждения этих ребят о войне лишены какого-либо морального или этического содержания, а региональные конфликты они рассматривают как цепочку технических и логистических проблем, которые надо решать. Меня увлекли рассказами о бомбометании и ракетном огне, что само по себе пугало. Не это должно трогать сердце такого старого воина, как я. Это был опять 1968 год.
Подошла и миновала полночь. Оркестр играл мелодию «Дорз» Известная американская музыкальная группа.
, и я почувствовал, как меня покидает ощущение реальности и хронологии.
Как только музыканты прерывались на несколько минут, динамик разражался кавалерийским сигналом к атаке, а затем следовал вагнеровский «Полет валькирий».
Потом снова вступал оркестр и звучала «Планета Голливуд».
Как-то в разговоре мы коснулись мест, куда собирались и которые уже видели.
– Вам над съездить посмотреть тоннели Кучи, – предложил я.
– Да? А что там такое?
– Огромные тоннели, как для поезда, в которых у вьетконговцев находились госпитали, ночлежки, склады и кухни. Туда въезжаешь на электрокарах для гольфа – потрясающая экскурсия. А потом, если пожелаете, вам накроют стол в столовой северян. Еще там есть лавки, где продают шелк, так что женщинам тоже понравится. – Сам не понимаю, зачем я это сказал.
Ребята все аккуратно записали.
Четыре летчика запоздало поняли, что моя Первая воздушно-кавалерийская дивизия и та, что показана в фильме, – одно и то же. И за это мы выпили еще по кругу. И по новому кругу начали военные рассказы. А когда боеприпасы иссякли, один из них спросил:
– А что это за дама?
– Какая дама?
– Да та, которая с тобой?
– Ах эта... Бог ее знает. Познакомился вчера вечером. Живет здесь, в Сайгоне.
– Да... она тоже так сказала. Симпатичная.
Я никогда не знал, как на это реагировать, и ответил:
– Ваши жены тоже очень привлекательны.
Летчики дружно подтвердили, что их жены замечательные и исключительно святые, поскольку терпят их, своих мужей. Я согласно кивнул, но они пожелали вернуться к Сьюзан.
– Победил красавицу? – спросил меня один.
– Ведем переговоры.
Это вызвало приступ смеха, и мы перешли на проституток. Тема нас сблизила еще больше.
– Мы все стараемся спровадить их за покупками одних, – признался другой пилот.
– Кого? Проституток? – не понял я.
– Да нет, жен. Но они не идут. Боятся ходить по городу одни. Нам всего-то и нужно – несколько часов.
– Наймите им в отеле женщину-переводчицу.
– Слышишь, Фил, он тоже так считает. Возьмем им гида и освободимся.
Я порекомендовал «Манки-бар» – настоящие проститутки, только не платите больше пяти баксов, правда, официанткам и барменшам на несколько долларов больше. А потом отведите жен поужинать к «Максиму».
Они тут же составили заговор и ударили по рукам. А я подумал, уж до чего армейские испорчены, а летуны и того хуже. И, припомнив старую военную шутку, спросил:
– Знаете разницу между свиньей и военным летчиком?
– Нет.
– Свинья в отличие от него по ночам спит, а не лезет из кожи вон, стараясь трахнуть пилота.
Все дружно грохнули. Ну дает! Обхохочешься!
Пошел второй час. Мне понадобилось отлить, и я извинился.
Мужской туалет располагался в коридоре, который вел в другой, такой же людный зал. Когда я вышел оттуда, то обнаружил, что меня ожидала Сьюзан.
– Позади здания есть сад, – сказала она. – Мне надо немного подышать свежим воздухом.
– А почему бы нам совсем не уйти?
– Уйдем. Только дайте мне минуту посидеть.
Сьюзан провела меня в огороженный садик, где располагалось небольшое кафе. На столиках горели свечи, на деревьях висели бумажные фонарики. Здесь было тихо и не так шибало в нос.
Мы сели за свободный стол. Я обвел взглядом сидящие вокруг держащиеся за руки пары. И понял: это место было нечто вроде пост-апокалипсиса, куда попадаешь после того, как умер.
И еще я почувствовал в воздухе запах благовоний и горящей конопли. И заметил танцующие вокруг столов светлячки, когда там затягивались и балдели. И впервые за двадцать лет меня потянуло на косячок.
– Вы, кажется, повеселились, – сказала Сьюзан.
– Славные ребята.
– И их жены тоже. Все хотели выяснить, спим мы с вами или нет.
– Неужели все женщины таковы? Один только секс, секс, секс?
– Мы не говорили о сексе. Мы разговаривали о мужчинах.
– А разве это не одно и то же?
– Хотите чаю?
– Какого?
– Настоящего. Все остальное называется БЮО.
Сьюзан подозвала официантку и заказала чай.
Мы сидели в темном саду и молчали. Принесли чайник и дзе крохотные чашечки. Я разлил напиток. Хотя сам я не слишком люблю чай.
Какое-то время мы потягивали горячую ароматную жидкость. Я вдыхал пар, и мои легкие снова обрели способность работать.
Я вымотался, и даже Сьюзан зевала, но время для хорошего ночного сна было безвозвратно упущено, и мы продолжали сидеть и дуть отвратительный чай. Прошло минут десять, и я вдруг понял, что это довольно приятно.
– Знаете, что бы сделало вас счастливым? – наконец спросила Сьюзан.
– Что?
– Если бы вы завтра отправились домой.
Не знаю почему, но я ответил:
– Меня бы сделало счастливым, если бы домой отправились вы. Получилось нечто вроде интимного обмена между людьми, которые даже еще не были близки.
– Вам пора выбираться отсюда, – продолжал я, – пока с вами чего-нибудь не случилось. Я имею в виду, с головкой. – И словно услышал себя со стороны. – Вы беспокоитесь обо мне, а я беспокоюсь о вас.
Сьюзан долго смотрела на мерцающее пламя свечи, и я с удивлением заметил, что по ее щекам покатились слезы.
Мы оба выпили немного лишнего, и эта минута была какой-то нереальной, даже иррациональной. Я понял это и тихо произнес:
– Когда мы были там... по войскам ходила легенда о царстве Гордона. Говорили, что Гордон – полковник спецназа, который отправился в джунгли поднимать племя горцев на войну с вьетконговцами, но там у него поехала крыша, он возомнил себя местным, и совершенно сбрендил. В общем, понимаете: вьетнамский вариант конрадовского «Сердца тьмы» Конрад, Джозеф (настоящие имя и фамилия – Юзеф Теодор Конрад Коженевский; 1857 – 1924) – английский писатель польского происхождения; сюжет его романа «Сердце тьмы» (1902) положен в основу повествовательной линии фильма Ф.Ф. Копполы «Апокалипсис сегодня».
, из которого потом сделали апокалиптический сюжет кино. Но апокалиптический или нет, он служил предупреждением: мы все боялись, что потеряем желание возвращаться домой – сбрендим и никогда не сумеем вернуться на родину. Сьюзан?
Она кивнула и расплакалась. Я подал ей свой платок. Мы сидели и слушали ночных насекомых и доносившиеся из бара приглушенные чувственные мелодии Дженис Джоплин Джоплин, Дженис (1942 – 1969) – певица. Одна из лучших белых исполнительниц классических и современных блюзов. Погибла от наркотиков.
, которые время от времени прерывались громогласным «Полетом валькирий». И я даже не мог себе представить, что вызвало ее слезы.
Я взял Сьюзан за руку, и мы еще немного посидели.
Она вздохнула:
– Извините. – И встала. – Нам пора.
На улице у «Апокалипсиса» мы сели в такси, и я сказал шоферу:
– Донгхой.
Но Сьюзан покачала головой:
– Нам надо в «Рекс». – Что-то приказала водителю, и тот отъехал от тротуара. – Я становлюсь плаксивой, когда слишком много выпью, – объяснила она, пока машина ехала по центру Сайгона. – Но теперь все в порядке.
– Должно быть, в вас есть ирландская кровь, – ответил я. – Все мои родственники и все мои бостонские приятели, когда напиваются, сначала поют «Дэнни-бой», а потом ревут.
Сьюзан рассмеялась и высморкалась в мой платок.
Через несколько минут мы были у моей гостиницы.
– Посмотрим, что там за сообщение, и проверим, не поступило ли чего-нибудь еще, – сказала она, вылезая из такси.
– Не беспокойтесь. Я вам позвоню, если будет что-нибудь новенькое.
– Лучше проверим сразу.
Мы вошли в вестибюль, и я взял у конторки ключ и конверт. Текст по-английски оказался едва разборчивым: Вам надлежит явиться к полковнику Мангу в штаб иммиграционной полиции, в 8.00, в понедельник. При себе иметь проездные документы и план поездок.
Получалось так, что в обмен на план я смогу получить свой паспорт и визу. На месте полковника Манга я поступил бы именно так. Я возбудил его любопытство, вывел из себя, и он захотел меня проучить.
Сьюзан взглянула на листок и снова приняла деловой вид.
– Встретимся завтра утром в вестибюле после того, как вы вернетесь от Манга. А прежде чем уйти, соберитесь, выпишитесь из гостиницы и попросите спустить ваши вещи вниз. У вас может оказаться мало времени. Билеты я принесу с собой или попрошу, чтобы мне их сюда передали. Потом провожу вас до вокзала, до автобусной станции или куда вам понадобится. В любом случае в девять часов я буду здесь.
– Если до полудня не вернусь, не ждите. Оставьте билеты в гостинице и сообщите в мою контору.
Сьюзан вынула из сумочки сотовый телефон и подала мне.
– В вашу контору я позвоню из своей квартиры – просвещу по поводу вашей встречи. Гостиничным телефонам я не доверяю.
– А домашний телефон надежный? – спросил я.
– Там у меня другой мобильный. Городской тоже есть, но только для дальней связи. Позвоните, если что-нибудь понадобится или что-нибудь случится. – Она посмотрела на меня и добавила: – Извините, что так задержала.
– Спасибо. Мне очень понравилось.
Сьюзан улыбнулась. Мы дружески обнялись, расцеловались в щеки, и она ушла.
А я постоял в вестибюле еще несколько минут – наверное, ждал, что она возвратится, как тогда, в ресторане на крыше. Дверь в самом деле открылась, но это была не она, а швейцар.
– Все в порядке, – сообщил он мне. – Леди села в такси.
Я повернулся и направился к лифтам.
Глава 15
Я проснулся еще до того, как рассвело. Принял две таблетки аспирина и лекарство от малярии.
Решил, что пойду к полковнику Мангу в том же, в чем встретился с ним в первый раз: в свободных брюках цвета хаки, синем блейзере и синей рубашке с пуговицами до пояса. Копы любят, чтобы подозреваемые являлись каждый раз в одной и той же одежде – психологическая штуковина вроде отрицательной реакции коленного сустава на молоточек невропатолога, – полицейские терпеть не могут, когда люди меняют внешность. Мой вид отпечатается в крохотном мозгу полковника, и, если повезет, мы с ним больше никогда не увидимся.
Я положил в сумку снежный шарик – решил в знак благодарности подарить его Сьюзан. И когда в последний раз проверял комнату, в кармане зазвонил ее сотовый.
– Квартира госпожи Уэбер, – ответил я.
Она рассмеялась.
– Доброе утро. Как спали?
– Спасибо, нормально. Если не считать парада чай лонг ронг за окном и «Полета валькирий» в моей голове.
– Со мной то же самое. И небольшой перепой. Извините, что вчера разревелась.
– Не надо извиняться.
Сьюзан перешла к делу:
– Любой таксист в городе знает, где находится штаб иммиграционной полиции – в министерстве общественной безопасности. Сделайте поправку в пятнадцать минут на час пик и не держите таксиста у здания – там не любят, когда рядом кто-то стоит.
– Может быть, полковник Манг подвезет меня до отеля?
– Не исключено, если захочет посмотреть на ваш билет до Нячанга. Но скорее всего даст вам указание отметиться в тамошней иммиграционной полиции.
– Но если объявится в «Рексе», скройтесь куда-нибудь подальше с глаз долой.
– Посмотрим, как будут развиваться события.
– Ну что, довольны, что во все это ввязались? – спросил я ее.
– Вырабатывает адреналин. Ну хорошо, пойдем дальше: я получила электронную почту от нашего турагента – она занимается вашими билетами в Нячанг. Мой сотовый оставьте у портье – заберу, когда приеду в гостиницу.
– Договорились.
– Теперь относительно полковника Манга – не злите его. Расскажите, что ездили смотреть тоннели Кучи и прониклись уважением к антиимпериалистической борьбе вьетнамского народа.
– Да пошел он...
– Когда приедете в министерство, спросите отдел С. Это иммиграционная полиция. Держитесь подальше от отделов А и В, иначе мы больше никогда не увидимся. – Сьюзан усмехнулась, но я понял, что она отнюдь не шутила. – Вас проведут в приемную, а потом вызовут. Но не по фамилии. Приглашают наугад, но во Вьетнаме старики идут первыми, так что сначала вызовут вас. Вы окажетесь в другом помещении, где вас спросят о цели прихода. Причем довольно невежливо – там все такие. Застуканные с просроченной визой или подавшие на продление, выклянчивающие работу или прописку. Сотрудники низшего уровня.
Это не объясняло, почему меня пригласили в министерство. Но возможно, стало одной из причин.
– Вам назначено, – продолжала Сьюзан. – Поэтому скажите гнусному типу, что вы к полковнику Мангу. Слово «полковник» по-вьетнамски дай-та. Значит, вы к дай-та Мангу. И дайте этому типу что-нибудь с вашей фамилий.
– Все, что с моей фамилией, уже у них.
– Права, гостиничный счет, все равно. По роду службы они должны говорить на иностранных языках, но не говорят, а выглядеть глупыми не любят. Так что облегчите им задачу.
– Вы уже там бывали?
– Три раза с тех пор, как приехала. А потом кто-то с работы посоветовал не являться по вызовам. Так я и поступила. И теперь они сами каждые несколько месяцев являются ко мне в кабинет или домой.
– Зачем?
– Бумажки, вопросы, чаевые. Это их термин – чаевые, словно они мне оказывают какую-то услугу. Обычно, чтобы избавиться от них, хватает десяти минут и десяти долларов. Но не вздумайте предложить деньги полковнику Мангу. Он полковник, и не исключено, что истинный и непорочный член партии. В этом случае вас могут арестовать за подкуп – та еще шуточка в стране, где, как правило, арестовывают за то, что никого не подкупаешь.
– Понятно.
– Но если денег попросит он, тогда давайте. Расхожая такса за паспорт и визу – пятьдесят долларов. Только не требуйте чека.
Я вспомнил свой разговор с Мангом в аэропорту и подумал, что он хотел чего угодно, только не денег.
– Некоторые из этих типов – бывшие коррумпированные южновьетнамские полицейские, которые умудрились удержаться на службе у красных. Но другие – с севера, выкормыши КГБ, и до сих пор подчиняются своим боссам. И еще: чем выше должность, тем менее продажен человек. Так что будьте осторожны с полковником Мангом.
– Буду иметь в виду. Но у меня возникает вопрос: за что мне такая удача – почему я с ним встретился в день приезда?
– Он может быть по возрасту ветераном?
– Прекрасно помнит войну.
Сьюзан помолчала.
– А не могли бы вы обратить ваш опыт в нечто позитивное?
– Послушайте, я еду туда не для того, чтобы устанавливать отношения с этим типом. Мне надо получить обратно мои документы.
– Но вы же не желаете, чтобы он вышвырнул вас из страны?
– Нет. Но у него нет таких намерений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Я не знал, как себя вести: забавляться или психануть. И спросил:
– А что такая девчонка, как ты, делает в этом месте?
– Зарабатываю деньги на Гарвард, – улыбнулась она.
Я переменил тему:
– Полная противоположность Замороженному миру.
– Мир увольнительной. Это вас оскорбляет?
– Мне кажется, когда из войны делают банальность, это всегда оскорбляет.
– Хотите уйти?
– Сначала допьем пиво. Когда здесь откроют огонь?
Но уйти оказалось нелегко. Рядом с нами сидели четыре пары среднего возраста, и у нас завязался разговор. Мужчины, бывшие военные летчики, теперь привезли своих жен показать места, где когда-то служили. Вполне нормальные ребята, и мы немного потрепались. Они базировались в Дананге, Чулае и на авиабазе Фубай в Хюэ. А бомбили цели вдоль всей демилитаризованной зоны – такие ставили перед ними задачи.
Они даже не поинтересовались, ветеран я или нет, а сразу спросили, где служил.
– В шестьдесят восьмом – в Первой воздушно-кавалерийской в Куангчи, – ответил я.
– Серьезно? – встрепенулся один из них. – А мы, ребята, для вас вышибали из косоглазых душу.
– Помню.
– Собираешься в глубинку?
– Мне кажется, мы там уже побывали.
Все хмыкнули, а один из них заметил:
– Здесь как-то нереально.
– Абсолютно, – согласился я.
Их жены не очень интересовались войной, но как только узнали, что Сьюзан живет в Сайгоне, тут же насели на нее. Пять дам болтали о магазинах и ресторанах, а пять мужиков, и я в том числе, до посинения рассказывали военные истории. Они интересовались жизнью пехотинца, каждой кровавой деталью. А я чувствовал себя обязанным поддерживать разговор, отчасти от того, что они заказали мне пиво, а отчасти по причине обуревавшей их, да и меня тоже, ностальгии. Дома я не касался этих вещей, а здесь, слегка подвыпивши, прорвало.
Они говорили о самонаводящихся ракетах «земля – воздух», о зенитном огне и о том, как поливали напалмом все, что двигалось на земле. А для наглядности демонстрировали это на пустых пивных бутылках, и я внезапно понял, что рассуждения этих ребят о войне лишены какого-либо морального или этического содержания, а региональные конфликты они рассматривают как цепочку технических и логистических проблем, которые надо решать. Меня увлекли рассказами о бомбометании и ракетном огне, что само по себе пугало. Не это должно трогать сердце такого старого воина, как я. Это был опять 1968 год.
Подошла и миновала полночь. Оркестр играл мелодию «Дорз» Известная американская музыкальная группа.
, и я почувствовал, как меня покидает ощущение реальности и хронологии.
Как только музыканты прерывались на несколько минут, динамик разражался кавалерийским сигналом к атаке, а затем следовал вагнеровский «Полет валькирий».
Потом снова вступал оркестр и звучала «Планета Голливуд».
Как-то в разговоре мы коснулись мест, куда собирались и которые уже видели.
– Вам над съездить посмотреть тоннели Кучи, – предложил я.
– Да? А что там такое?
– Огромные тоннели, как для поезда, в которых у вьетконговцев находились госпитали, ночлежки, склады и кухни. Туда въезжаешь на электрокарах для гольфа – потрясающая экскурсия. А потом, если пожелаете, вам накроют стол в столовой северян. Еще там есть лавки, где продают шелк, так что женщинам тоже понравится. – Сам не понимаю, зачем я это сказал.
Ребята все аккуратно записали.
Четыре летчика запоздало поняли, что моя Первая воздушно-кавалерийская дивизия и та, что показана в фильме, – одно и то же. И за это мы выпили еще по кругу. И по новому кругу начали военные рассказы. А когда боеприпасы иссякли, один из них спросил:
– А что это за дама?
– Какая дама?
– Да та, которая с тобой?
– Ах эта... Бог ее знает. Познакомился вчера вечером. Живет здесь, в Сайгоне.
– Да... она тоже так сказала. Симпатичная.
Я никогда не знал, как на это реагировать, и ответил:
– Ваши жены тоже очень привлекательны.
Летчики дружно подтвердили, что их жены замечательные и исключительно святые, поскольку терпят их, своих мужей. Я согласно кивнул, но они пожелали вернуться к Сьюзан.
– Победил красавицу? – спросил меня один.
– Ведем переговоры.
Это вызвало приступ смеха, и мы перешли на проституток. Тема нас сблизила еще больше.
– Мы все стараемся спровадить их за покупками одних, – признался другой пилот.
– Кого? Проституток? – не понял я.
– Да нет, жен. Но они не идут. Боятся ходить по городу одни. Нам всего-то и нужно – несколько часов.
– Наймите им в отеле женщину-переводчицу.
– Слышишь, Фил, он тоже так считает. Возьмем им гида и освободимся.
Я порекомендовал «Манки-бар» – настоящие проститутки, только не платите больше пяти баксов, правда, официанткам и барменшам на несколько долларов больше. А потом отведите жен поужинать к «Максиму».
Они тут же составили заговор и ударили по рукам. А я подумал, уж до чего армейские испорчены, а летуны и того хуже. И, припомнив старую военную шутку, спросил:
– Знаете разницу между свиньей и военным летчиком?
– Нет.
– Свинья в отличие от него по ночам спит, а не лезет из кожи вон, стараясь трахнуть пилота.
Все дружно грохнули. Ну дает! Обхохочешься!
Пошел второй час. Мне понадобилось отлить, и я извинился.
Мужской туалет располагался в коридоре, который вел в другой, такой же людный зал. Когда я вышел оттуда, то обнаружил, что меня ожидала Сьюзан.
– Позади здания есть сад, – сказала она. – Мне надо немного подышать свежим воздухом.
– А почему бы нам совсем не уйти?
– Уйдем. Только дайте мне минуту посидеть.
Сьюзан провела меня в огороженный садик, где располагалось небольшое кафе. На столиках горели свечи, на деревьях висели бумажные фонарики. Здесь было тихо и не так шибало в нос.
Мы сели за свободный стол. Я обвел взглядом сидящие вокруг держащиеся за руки пары. И понял: это место было нечто вроде пост-апокалипсиса, куда попадаешь после того, как умер.
И еще я почувствовал в воздухе запах благовоний и горящей конопли. И заметил танцующие вокруг столов светлячки, когда там затягивались и балдели. И впервые за двадцать лет меня потянуло на косячок.
– Вы, кажется, повеселились, – сказала Сьюзан.
– Славные ребята.
– И их жены тоже. Все хотели выяснить, спим мы с вами или нет.
– Неужели все женщины таковы? Один только секс, секс, секс?
– Мы не говорили о сексе. Мы разговаривали о мужчинах.
– А разве это не одно и то же?
– Хотите чаю?
– Какого?
– Настоящего. Все остальное называется БЮО.
Сьюзан подозвала официантку и заказала чай.
Мы сидели в темном саду и молчали. Принесли чайник и дзе крохотные чашечки. Я разлил напиток. Хотя сам я не слишком люблю чай.
Какое-то время мы потягивали горячую ароматную жидкость. Я вдыхал пар, и мои легкие снова обрели способность работать.
Я вымотался, и даже Сьюзан зевала, но время для хорошего ночного сна было безвозвратно упущено, и мы продолжали сидеть и дуть отвратительный чай. Прошло минут десять, и я вдруг понял, что это довольно приятно.
– Знаете, что бы сделало вас счастливым? – наконец спросила Сьюзан.
– Что?
– Если бы вы завтра отправились домой.
Не знаю почему, но я ответил:
– Меня бы сделало счастливым, если бы домой отправились вы. Получилось нечто вроде интимного обмена между людьми, которые даже еще не были близки.
– Вам пора выбираться отсюда, – продолжал я, – пока с вами чего-нибудь не случилось. Я имею в виду, с головкой. – И словно услышал себя со стороны. – Вы беспокоитесь обо мне, а я беспокоюсь о вас.
Сьюзан долго смотрела на мерцающее пламя свечи, и я с удивлением заметил, что по ее щекам покатились слезы.
Мы оба выпили немного лишнего, и эта минута была какой-то нереальной, даже иррациональной. Я понял это и тихо произнес:
– Когда мы были там... по войскам ходила легенда о царстве Гордона. Говорили, что Гордон – полковник спецназа, который отправился в джунгли поднимать племя горцев на войну с вьетконговцами, но там у него поехала крыша, он возомнил себя местным, и совершенно сбрендил. В общем, понимаете: вьетнамский вариант конрадовского «Сердца тьмы» Конрад, Джозеф (настоящие имя и фамилия – Юзеф Теодор Конрад Коженевский; 1857 – 1924) – английский писатель польского происхождения; сюжет его романа «Сердце тьмы» (1902) положен в основу повествовательной линии фильма Ф.Ф. Копполы «Апокалипсис сегодня».
, из которого потом сделали апокалиптический сюжет кино. Но апокалиптический или нет, он служил предупреждением: мы все боялись, что потеряем желание возвращаться домой – сбрендим и никогда не сумеем вернуться на родину. Сьюзан?
Она кивнула и расплакалась. Я подал ей свой платок. Мы сидели и слушали ночных насекомых и доносившиеся из бара приглушенные чувственные мелодии Дженис Джоплин Джоплин, Дженис (1942 – 1969) – певица. Одна из лучших белых исполнительниц классических и современных блюзов. Погибла от наркотиков.
, которые время от времени прерывались громогласным «Полетом валькирий». И я даже не мог себе представить, что вызвало ее слезы.
Я взял Сьюзан за руку, и мы еще немного посидели.
Она вздохнула:
– Извините. – И встала. – Нам пора.
На улице у «Апокалипсиса» мы сели в такси, и я сказал шоферу:
– Донгхой.
Но Сьюзан покачала головой:
– Нам надо в «Рекс». – Что-то приказала водителю, и тот отъехал от тротуара. – Я становлюсь плаксивой, когда слишком много выпью, – объяснила она, пока машина ехала по центру Сайгона. – Но теперь все в порядке.
– Должно быть, в вас есть ирландская кровь, – ответил я. – Все мои родственники и все мои бостонские приятели, когда напиваются, сначала поют «Дэнни-бой», а потом ревут.
Сьюзан рассмеялась и высморкалась в мой платок.
Через несколько минут мы были у моей гостиницы.
– Посмотрим, что там за сообщение, и проверим, не поступило ли чего-нибудь еще, – сказала она, вылезая из такси.
– Не беспокойтесь. Я вам позвоню, если будет что-нибудь новенькое.
– Лучше проверим сразу.
Мы вошли в вестибюль, и я взял у конторки ключ и конверт. Текст по-английски оказался едва разборчивым: Вам надлежит явиться к полковнику Мангу в штаб иммиграционной полиции, в 8.00, в понедельник. При себе иметь проездные документы и план поездок.
Получалось так, что в обмен на план я смогу получить свой паспорт и визу. На месте полковника Манга я поступил бы именно так. Я возбудил его любопытство, вывел из себя, и он захотел меня проучить.
Сьюзан взглянула на листок и снова приняла деловой вид.
– Встретимся завтра утром в вестибюле после того, как вы вернетесь от Манга. А прежде чем уйти, соберитесь, выпишитесь из гостиницы и попросите спустить ваши вещи вниз. У вас может оказаться мало времени. Билеты я принесу с собой или попрошу, чтобы мне их сюда передали. Потом провожу вас до вокзала, до автобусной станции или куда вам понадобится. В любом случае в девять часов я буду здесь.
– Если до полудня не вернусь, не ждите. Оставьте билеты в гостинице и сообщите в мою контору.
Сьюзан вынула из сумочки сотовый телефон и подала мне.
– В вашу контору я позвоню из своей квартиры – просвещу по поводу вашей встречи. Гостиничным телефонам я не доверяю.
– А домашний телефон надежный? – спросил я.
– Там у меня другой мобильный. Городской тоже есть, но только для дальней связи. Позвоните, если что-нибудь понадобится или что-нибудь случится. – Она посмотрела на меня и добавила: – Извините, что так задержала.
– Спасибо. Мне очень понравилось.
Сьюзан улыбнулась. Мы дружески обнялись, расцеловались в щеки, и она ушла.
А я постоял в вестибюле еще несколько минут – наверное, ждал, что она возвратится, как тогда, в ресторане на крыше. Дверь в самом деле открылась, но это была не она, а швейцар.
– Все в порядке, – сообщил он мне. – Леди села в такси.
Я повернулся и направился к лифтам.
Глава 15
Я проснулся еще до того, как рассвело. Принял две таблетки аспирина и лекарство от малярии.
Решил, что пойду к полковнику Мангу в том же, в чем встретился с ним в первый раз: в свободных брюках цвета хаки, синем блейзере и синей рубашке с пуговицами до пояса. Копы любят, чтобы подозреваемые являлись каждый раз в одной и той же одежде – психологическая штуковина вроде отрицательной реакции коленного сустава на молоточек невропатолога, – полицейские терпеть не могут, когда люди меняют внешность. Мой вид отпечатается в крохотном мозгу полковника, и, если повезет, мы с ним больше никогда не увидимся.
Я положил в сумку снежный шарик – решил в знак благодарности подарить его Сьюзан. И когда в последний раз проверял комнату, в кармане зазвонил ее сотовый.
– Квартира госпожи Уэбер, – ответил я.
Она рассмеялась.
– Доброе утро. Как спали?
– Спасибо, нормально. Если не считать парада чай лонг ронг за окном и «Полета валькирий» в моей голове.
– Со мной то же самое. И небольшой перепой. Извините, что вчера разревелась.
– Не надо извиняться.
Сьюзан перешла к делу:
– Любой таксист в городе знает, где находится штаб иммиграционной полиции – в министерстве общественной безопасности. Сделайте поправку в пятнадцать минут на час пик и не держите таксиста у здания – там не любят, когда рядом кто-то стоит.
– Может быть, полковник Манг подвезет меня до отеля?
– Не исключено, если захочет посмотреть на ваш билет до Нячанга. Но скорее всего даст вам указание отметиться в тамошней иммиграционной полиции.
– Но если объявится в «Рексе», скройтесь куда-нибудь подальше с глаз долой.
– Посмотрим, как будут развиваться события.
– Ну что, довольны, что во все это ввязались? – спросил я ее.
– Вырабатывает адреналин. Ну хорошо, пойдем дальше: я получила электронную почту от нашего турагента – она занимается вашими билетами в Нячанг. Мой сотовый оставьте у портье – заберу, когда приеду в гостиницу.
– Договорились.
– Теперь относительно полковника Манга – не злите его. Расскажите, что ездили смотреть тоннели Кучи и прониклись уважением к антиимпериалистической борьбе вьетнамского народа.
– Да пошел он...
– Когда приедете в министерство, спросите отдел С. Это иммиграционная полиция. Держитесь подальше от отделов А и В, иначе мы больше никогда не увидимся. – Сьюзан усмехнулась, но я понял, что она отнюдь не шутила. – Вас проведут в приемную, а потом вызовут. Но не по фамилии. Приглашают наугад, но во Вьетнаме старики идут первыми, так что сначала вызовут вас. Вы окажетесь в другом помещении, где вас спросят о цели прихода. Причем довольно невежливо – там все такие. Застуканные с просроченной визой или подавшие на продление, выклянчивающие работу или прописку. Сотрудники низшего уровня.
Это не объясняло, почему меня пригласили в министерство. Но возможно, стало одной из причин.
– Вам назначено, – продолжала Сьюзан. – Поэтому скажите гнусному типу, что вы к полковнику Мангу. Слово «полковник» по-вьетнамски дай-та. Значит, вы к дай-та Мангу. И дайте этому типу что-нибудь с вашей фамилий.
– Все, что с моей фамилией, уже у них.
– Права, гостиничный счет, все равно. По роду службы они должны говорить на иностранных языках, но не говорят, а выглядеть глупыми не любят. Так что облегчите им задачу.
– Вы уже там бывали?
– Три раза с тех пор, как приехала. А потом кто-то с работы посоветовал не являться по вызовам. Так я и поступила. И теперь они сами каждые несколько месяцев являются ко мне в кабинет или домой.
– Зачем?
– Бумажки, вопросы, чаевые. Это их термин – чаевые, словно они мне оказывают какую-то услугу. Обычно, чтобы избавиться от них, хватает десяти минут и десяти долларов. Но не вздумайте предложить деньги полковнику Мангу. Он полковник, и не исключено, что истинный и непорочный член партии. В этом случае вас могут арестовать за подкуп – та еще шуточка в стране, где, как правило, арестовывают за то, что никого не подкупаешь.
– Понятно.
– Но если денег попросит он, тогда давайте. Расхожая такса за паспорт и визу – пятьдесят долларов. Только не требуйте чека.
Я вспомнил свой разговор с Мангом в аэропорту и подумал, что он хотел чего угодно, только не денег.
– Некоторые из этих типов – бывшие коррумпированные южновьетнамские полицейские, которые умудрились удержаться на службе у красных. Но другие – с севера, выкормыши КГБ, и до сих пор подчиняются своим боссам. И еще: чем выше должность, тем менее продажен человек. Так что будьте осторожны с полковником Мангом.
– Буду иметь в виду. Но у меня возникает вопрос: за что мне такая удача – почему я с ним встретился в день приезда?
– Он может быть по возрасту ветераном?
– Прекрасно помнит войну.
Сьюзан помолчала.
– А не могли бы вы обратить ваш опыт в нечто позитивное?
– Послушайте, я еду туда не для того, чтобы устанавливать отношения с этим типом. Мне надо получить обратно мои документы.
– Но вы же не желаете, чтобы он вышвырнул вас из страны?
– Нет. Но у него нет таких намерений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79