А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Раскрасневшаяся Мари в наступившей тягостной тишине с трудом перевела дух.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что я не позволю безропотно, чтобы меня покинула желанная женщина! Если свободной женщине, прежде чем принять мужчину, необходимо утвердить у него план бегства, то ты никогда не посчитаешь меня приемлемым!
— Я и не сообразила, что я… — с удивлением начала было она.
— С данного момента и впредь я буду верен своим инстинктам, — прервал Джамал женский лепет. — Я был зачат в жаре тропиков и родился истинным сыном Африки. Во мне ничего не осталось от европейской матери. В моей крови нет и намека на лед, и мое желание обладать тобой не подвластно холодному расчету. Я знаю, чего хочу. Знаю, что чувствую. Я хочу запереть тебя и держать в женской половине дворца, как держали для собственного удовольствия своих женщин мои предки. Ты вынуждаешь меня поступить так!
Сверкающие золотистыми искрами глаза с такой неистовой силой опалили Мари огнем чувств, что она невольно отпрянула.
— Лет пятьдесят назад не было бы никаких проблем. Стоило мне только захотеть, и я уложил бы тебя в постель сразу же, едва увидев. Я бы заставил тебя забыть о своих правах с помощью неизмеримого наслаждения! И ты тут же поняла бы, что принадлежишь мне душой и телом. И посчитала бы за честь носить мое кольцо на своем пальце…
— Ты просто не дожил бы до момента, когда смог бы надеть его! — заверила Мари с вызывающим пренебрежением. Ее изумрудно-зеленые глаза извергали пламя не менее жаркое, чем его взор.
— Вот как?
— Вот так!
С чарующей и опаляющей улыбкой, полной истинно чувственной угрозы, Джамал приблизился к ней плавным движением дикой кошки.
— Так докажи же, что ты не трусиха. Докажи, что не горишь тем же желанием, что и я. Иди сюда, в мои объятия, и попробуй отвергнуть меня тогда, — бросил он ей вызов.
— Черта с два! — выпалила Мари вполне искренне.
— Заячья душа, — ухмыльнулся Джамал, загоняя ее в глубь комнаты с врожденной ловкостью хищника.
Глава 7
— Не подходи ко мне! — взвизгнула Мари, когда икры ее ног уперлись в кровать.
Джамал остановился в двух шагах от нее и принялся медленно и невозмутимо снимать с себя остатки одежды. Слова его звучали спокойно, но не успокаивали ее.
— Не смей больше говорить мне это. Ведь ты боишься саму себя, а не меня. Полная капитуляция может ранить твою гордость, но ты только выиграешь от такого приключения. Женщина, отказывающая собственной женственности, ущербна…
— В жизни не слышала такого вздора! — Мари следила расширившимися глазами за падающими на пол предметами его одежды, ее сердце колотилось, кажется, в горле, а желудок сжало от незнакомого ей ощущения, и всю ее охватила дрожь.
— Не каждому мужчине выпадает подобная первая брачная ночь. — Джамал с пугающей решимостью отбросил свою рубашку. — Но ты убедишься, что я готов ответить на вызов. И не унижусь до того, чтобы умолять тебя пустить меня в твою постель, как мой предшественник!
— Что, что? — пробормотала ошеломленная Мари. Разум отказал ей, когда перед ней предстал обнаженный мужчина с великолепным торсом, словно воплотилась ее самая нескромная и потаенная фантазия. Зачарованным взглядом она скользила по широким плечам, мощным грудным мышцам, курчавящимся черным волосам, покрывающим его широкую грудь и перетекающим по его плоскому, поджарому животу в шелковистые завитки вокруг… С неимоверным трудом она отвела взгляд.
— Я говорю о том унизительном положении мужчины, которого три года назад ты пустила в свой дом и в свою постель! — пророкотал он, оскалив белые зубы. — Слышал я, как над ним издевались. Его называли твоей домашней хозяйкой, смеялись над тем, что он убирает твою квартиру, готовит для тебя и обслуживает тебя во всех отношениях…
Мари попыталась сосредоточиться на его словах. Да, готовил Анри восхитительно, но его пунктик насчет постоянной приборки в конце концов довел ее до белого каленья, когда она уже стала чувствовать себя гостьей в собственном доме. Джамал явно упустил из виду тот единственный факт, который делал Анри вполне приемлемым временным постояльцем, — его половую ориентацию.
— Но это… это… — Мари не удержалась и снова взглянула на Джамала, и у нее тут же вылетело из головы, что она собиралась сказать. Ее изумленный взгляд упал на узкие бедра, длинные, стройные, покрытые темными волосками ноги и на шокирующе выпяченное подтверждение крайнего мужского возбуждения, которое не в состоянии были скрыть снимаемые им в это самое мгновение короткие черные трусики. Мари замерла и поспешно зажмурилась, но недостаточно быстро — ее врожденная стыдливость вдруг вошла в неожиданный конфликт с унизительным для нее приступом чисто женского любопытства, тут же наказанного. Боже милостивый, потрясенно подумала она, судорожно хватаясь за спинку кровати, чтобы удержаться на сразу отказавших ей ногах, неужели у всех мужчин такой?..
— Я не оскоплю себя, лишь бы подлизаться к тебе, — с жаром объявил Джамал. — Нет, я доставлю тебе такое удовольствие, которого ты никогда еще не испытывала в постели, и тогда посмотрим, кого ты предпочитаешь — мужчину или какого-то слизняка.
Мари была донельзя потрясена впервые увиденной ею вздыбленной мужской плотью. Одновременно в некоем ином, недоступном ее разуму состоянии ощутила жар и дрожь где-то в глубине себя. Ее пальцы конвульсивно вцепились в покрывало постели, она еще беспомощно пыталась уловить проблеск разума в сгустившейся в ее голове темноте.
— Я понимаю, что разгневала тебя…
— Дивное великолепие твоего тела принесет мне облегчение и развеет всякий гнев, — хрипло проговорил Джамал, решительно стянул с ее плеч и отбросил в сторону халат, прежде чем она сообразила, что происходит. — И будь спокойна: когда наступит рассвет, ты все еще будешь нежиться в моих объятиях, как и подобает новобрачной.
Не успела Мари что-то ответить, как он сгреб ее в объятия, отбросил покрывало и удивительно нежно опустил ее на постель. Она мгновенно скрестила руки на груди. Джамал взирал на нее из-под опущенных густых, еще более длинных, чем у нее, черных ресниц. Сердце женщины неистово стучало, ее дыхание прерывалось. Совершенно сломленная его опаляющим взором, она лежала абсолютно неподвижно, плененная удивительно сильным, никогда ранее не испытанным чувством.
Джамал слегка нахмурил брови и легко погладил указательным пальцем тыльную сторону ее ладони.
— Почему ты прячешь от меня свои чувства?
Мари опустила веки. Ей стоило огромного труда не смотреть на него, но это помогло хоть немного прийти в себя. Она сжала зубы и замерла.
— Я не хочу…
— Неужели я напугал тебя?
— Нет, разумеется… Просто я здесь единственная, кто пытается сохранить благоразумие! — Мари судорожно вздохнула.
— Закрой-ка рот, — очень мягко предложил Джамал, — но открой глаза…
Это может быть смертельно опасно. Ее ужасала сама мысль: вдруг он догадается… что, глядя на него, она чувствует себя изголодавшейся по сексу и от одного сознания того, кто лежит рядом с ней в чем мать родила, ее покидает обычное хладнокровие.
— Не настаивай на своем, — попросила она дрожащим голосом.
— Да что сделал с тобой тот мужик? — прорычал Джамал.
От удивления она распахнула глаза и тут же попала в ловушку его пламенеющего золотом взгляда.
— Ты напугана. Если тот парень причинил тебе боль, я найду его и убью голыми руками! — вскипел Джамал.
— Да не напугана я, — возразила оскорбленная Мари. — Просто пытаюсь помешать тебе сделать то, о чем мы оба пожалеем!
Джамал склонился над ней как тигр, готовый к прыжку, и еще раз требовательно спросил:
— Что тебе сделал тот парень?
— Да ничего, дуралей ты эдакий! — заорала она, потеряв остатки терпения. — Он — «голубой»!
Джамал замер.
— «Голубой»? — ошеломленно прошептал он.
— Именно! Теперь, когда мы это выяснили, можешь ты наконец задуматься над последствиями нашего смехотворного бракосочетания?
— «Голубой»… — повторил Джамал.
— Да, мужчина, которого не влечет к женщинам, — язвительно пояснила Мари, которую не покидало отчаяние.
С глубоко трогательным видом Джамал заметно расслабился. Лежа на боку, оперевшись подбородком на сильную руку, он вглядывался в ее раскрасневшееся лицо. Она все еще держала напряженно скрещенные руки на груди. Его твердо сжатые губы вдруг расплылись в озорной улыбке.
— И в самом деле я дуралей…
— Чего ты ухмыляешься? — спросила Мари и попыталась сесть.
Но крепкая рука удержала ее за плечо и прижала к постели.
— Хочешь, я погашу свет, и тогда ты уже не будешь так робеть? — прошептал Джамал.
— Я не робею! — ответила Мари. — Я лишь пытаюсь уберечь нас обоих от ужасной ошибки… Если бы ты только послушал меня!
— Слушаю, — улыбнулся он. Его улыбка заставила ее сердце вновь безумно забиться.
— Мы оба согласились, что наш брак — ошибка… Не так ли?
— Не так…
— И в свете нашего согласия… Что ты хочешь сказать этим «не так»? — запоздало отреагировала Мари.
Огромные зеленые глаза вновь попали в его опаляющую золотую ловушку. Она затаила дыхание — неожиданно все ее напряженное тело замерло в столь сильном чувственном предвкушении, что у нее голова пошла кругом.
Джамал прошептал что-то на своем языке и медленно, нежно коснулся губами ее дрожащего рта. Мари затрепетала, когда кончик его языка скользнул между ее губами, и вдруг почувствовала чудовищную силу собственного страстного вожделения, грозящего вырваться на свободу и лишить ее остатков разума. Это ошеломило ее. Она подняла руку и, коснувшись его плеча, почувствовала нежную гладкость его темной кожи, а он обнял Мари еще крепче и запустил пальцы в спутанную гриву ее прекрасных волос.
Биение ее сердца достигло нового пика, когда жар его тела обволок Мари, а настойчивые губы стали безжалостными. Его отважный язык проник глубоко в нежные глубины ее рта. Мари не способна была помешать этому, ее мускулы начали подергиваться, всю ее сотрясло сладостно-мучительное наслаждение, обострившее до крайности все чувства.
Запустив пальцы в его густые волосы, Мари поплыла по воле чувств, и пульсация ее желания как бы пронизывала каждую мышцу. Что ты делаешь? — взвизгнул тоненький голосок где-то в глубине ее затуманенного мозга, но она была уже не в силах послушаться этого голоска. Плотина ее сопротивления дала трещину, высвободив всю ту страсть, которую она подавляла столь долго. Нечленораздельный звук вырвался из горла Мари. Джамал, казалось, подбавил жару и без того опаляющему поцелую и проявил такое эротическое искусство, что девушку охватило обжигающее наслаждение.
— Джамал… — хрипло пробормотала Мари, когда он освободил наконец ее заалевшие губы.
С ослепительной улыбкой он высвободил ее руки из своих волос и нежно прижал свои губы к одной и другой ладошке. Ее затуманенный взор не отрывался от его глаз, в которых вспыхивали золотые блики. Его пальцы ловко стянули узкие полоски шелка с ее напряженных плеч, и Мари вдруг панически вздрогнула, испугавшись, как бы реальность не развеяла те чары, которые он наслал на нее.
Но Джамал вновь овладел ее ртом, и опять вожделение затопило Мари всепоглощающей волной. Когда она вынырнула на поверхность, задыхаясь, как начинающая пловчиха, погрузившаяся слишком глубоко, ее обнаженные груди набухли и вздымались с бесстыже налившимися розовыми сосками. Джамал удержал руки Мари, когда она попыталась прикрыться от его опаляющего взора.
— Не стесняйся, наслаждайся своей красотой вместе со мной, — хрипло попросил он. — Твои волосы превосходят великолепие рассвета, а твоя кожа — чистое свечение белой камелии.
Мари чувствовала, как вся ее плоть тянется к нему, и не осмеливалась даже дышать.
— Чистая… беспорочная. — Джамал охватил благоговейными пальцами одну подрагивающую грудь, и у Мари все внутри сжалось. Она зажмурилась от невыносимо-мучительного ощущения, когда его большой палец потер болезненно чувствительный сосок.
Его руки охватили груди, гладили их круговыми движениями, исследовали со знанием дела. Он склонил темную голову и погрузил набухший розовый бутон ее соска в жар своего рта, разжигая ее чувственность попеременным прикосновением языка н покусыванием зубами. Сердце Мари бешено колотилось. Потеряв контроль над собой, она выгнула спину, стон вырвался из груди, когда ток возбуждения пробежал по всему ее телу. Казалось, она запылала живьем на жаровне мучительного наслаждения.
Мари уже не могла оставаться без движения. Ее ногти вцепились в тонкую простыню, потом руки инстинктивно метнулись к нему, впились в плечи, прошлись по его волосам, а он с еле сдерживаемым стоном снова завладел ее ртом со страстью, полностью поглотившей ее. Мощная нога протиснулась между ее бедер, а его нежные пальцы начали ласкать дрожащие мускулы живота.
Голова Джамала снова склонилась к грудям, и его губы опалили горячими, жадными поцелуями ее и без того разгоряченную плоть. Он ловким движением разорвал последний шелковый барьер на ее бедрах, ласково провел ладонью по нежной коже живота, лаская дрожащую плоть и путаясь в огненного цвета завитках, прикрывавших самое средоточие ее женственности. Крик наслаждения вырвался у Мари, когда он добрался до источника невыносимого желания.
Джамал склонился над ней, запустив одну руку в ее спутавшиеся пряди, и голова Мари беспокойно заерзала по подушке. Ее глаза широко распахнулись и потемнели от страсти. Он смотрел на нее как сочувствующий завоеватель, взгляд его сверкающих глаз скрестился с ее взглядом. Его рука искусно надавила на самую чувственную точку всего ее содрогающегося тела.
— Скажи, что ты и вообразить не могла такого, впервые увидев меня. Скажи, что не представляла себя лежащей подо мной, лихорадочно жаждущей, чтобы я овладел тобой…
Ужасное смятение охватило Мари — в мгновение ока память вернула ее на пять лет назад. Она вспомнила, как внезапно остановилось время, когда Джамал подошел к ней, пожирая ее горящим взглядом, словно она уже принадлежала ему, словно ему достаточно лишь взглянуть на нее, чтобы обладать ею, словно всю свою жизнь она только и ждала этого момента… и его. Тогда ее посетило видение — мгновенное, откровенно похотливое видение, как он в порыве страсти бросает ее в постель и принуждает всевозможными эротическими уловками подчиниться его сексуальному господству. Видение это было столь сокрушающим, столь ощутимым и ужасным, что ей потом потребовались целые сутки, чтобы прийти в себя после их встречи.
— Я… Я… — задыхалась Мари.
— С первого взгляда ты возжелала меня…
— Нет!
— Моментально, отчаянно и незабвенно, — процедил сквозь зубы Джамал, опалив ее своим диким взглядом. — Ты почувствовала то, чего никогда раньше не испытывала. Это было столь сильное, столь всепоглощающее осознание, что мы оба поняли это…
— Нет… — Ее ресницы затрепетали, не в силах скрыть внезапно ставшие безумными глаза.
Как опытный палач, взявшийся за дело, Джамал лишь шевельнул рукой, и Мари громко вскрикнула, не сумев сдержать беспомощный стон от нестерпимого наслаждения, не справляясь с мгновенным откликом своего несносно отзывчивого тела.
— Признай это! — бросил он наводящим ужас голосом, жестоко оскалившись белыми зубами.
— Ты сукин сын! — зарыдала она в приступе безысходности и эмоционального стресса. — Ладно… да… да… да!
Одержав победу, Джамал наградил ее за капитуляцию ослепительной улыбкой и снова прильнул к ней всем своим длинным мускулистым телом. Его губы опалили безумно пульсирующую жилку над ее ключицей.
— Ты — моя женщина…
— Нет… — в отчаянии простонала Мари.
— Если бы я сгреб тебя в объятия и зацеловал до смерти, вместо стараний уговорить тебя на моем несовершенном французском, ты бы давно пала у моих ног…
— Нет! — с болью простонала Мари, но ей не хватило энергии, чтобы обуздать мучительно-трепетную реакцию своего тела и страстное желание, которое она безжалостно удерживала на точке кипения.
— Да! — с хриплым смешком Джамал провел кончиком языка по ложбине между ее вздымающимися грудями, потом обвел им набухшие соски, которые своими прежними ласками уже довел до крайней чувствительности. Мари задыхалась и извивалась под его пальцами, поддразнивающе побежавшими по внутренней стороне ее гладкого бедра, очерчивая каждую, даже самую крошечную мышцу на пути к средоточию ее естества.
Ее бедра непроизвольно вздрагивали от прикосновения руки Джамала. Ощущение у нее было такое, словно каждый нерв ее охваченного лихорадкой тела сплелся именно здесь, и каждая ласка все больше сводила ее с ума, пока она не вцепилась в отчаянии в Джамала, не нашла сама его соблазнительный рот, стремясь слиться с мужчиной всеми фибрами своей души, жаждая утолить обуревающее неуемное желание.
— Я постараюсь не сделать тебе больно, — прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18