А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 




Ли Брекетт Leigh Douglas Brackett
Долгое завтра



Ли Брекетт

Долгое завтра

Ни большой город, ни город маленький, ни группа людей свыше тысячи, равно как группа строений свыше двух сотен, не могут более существовать где бы то ни было на территории Соединенных Штатов Америки.
Конституция США, 30-я поправка



Глава 1




Сидя в тени у стены конюшни, Лен Колтер задумчиво жевал кукурузную лепешку со сладким маслом и думал о предстоящем грехопадении. Все свои четырнадцать лет он провел на ферме в местечке Пайперс Ран, где возможностей согрешить по-настоящему было не так уж много. Но сейчас на Кэнфилдской ярмарке, в тридцати милях от Пайперс Рана, перед ним открылся мир, полный ярких соблазнов и шумных развлечений. Именно здесь Лен Колтер должен был самостоятельно принять первое в жизни серьезное решение.
Решиться на это, оказывается, не так просто.
– Отец изобьет меня до смерти, если узнает.
– Чего боишься? – кузен Исо смотрел с осуждением.
Три недели назад ему исполнилось пятнадцать, а это означало, что он не должен больше ходить в школу с детьми. Значительная перемена в жизни Исо произвела на Лена огромное впечатление. Исо был гораздо выше кузена, руки его постоянно что-то искали, а глаза искрились и сияли, словно у беззаботного жеребенка, который все время ищет что-то, не зная толком, что именно, и, наверное, поэтому не может найти.
– Ну? – повторил вопрос Исо. – Так ты боишься?
Лену очень хотелось солгать, но он знал, что одурачить Исо не так-то просто. Он смущенно поежился, сунул в рот последний кусочек лепешки, облизал пальцы и сказал:
– Да.
– Ха, – Исо смерил его презрительным взглядом, – а я – то думал, ты уже вырос. Да ты, оказывается, должен еще целый год сидеть дома с детьми. Подумать только, испугаться порки!
– Да, но недавно меня уже пороли, и если ты думаешь, что отец плохо с этим справляется, можешь как-нибудь попробовать. А я, между прочим, уже два года, как перестал плакать. Ну, почти перестал.
Лен был крепким, стройным мальчиком с серьезным лицом. Одежда его состояла из домотканых штанов, грубых ботинок, покрытых толстым слоем пыли, и домотканной рубашки с узким воротничком неопределенного цвета. Его русые волосы были ровно и коротко острижены на затылке и чуть выше бровей.
Объединенные единой верой, нью-меноннайтцы, к которым принадлежал Лен, – носили коричневые шляпы, чтобы их легко можно было отличить от олд-меноннайтцев, носивших черные шляпы. Всего двумя поколениями раньше, в XX столетии, существовали только олд-меноннайтцы, и было их всего несколько десятков тысяч. Считалось, что они – люди странные и непонятные. Да и трудно было думать по-другому: в век прогресса, когда развитие цивилизации достигло своего пика, эти люди упорно ходили за плугом, не имея ни машин, ни больших городов. Но когда пали города, в новом, изменившемся мире люди поняли, что только этот народ по-настоящему приспособлен к выживанию, слились с ним, и численность меноннайтцев достигла нескольких миллионов.
– Нет, – медленно произнес Лен, – я вовсе не боюсь порки. Все дело в отце. Ты ведь знаешь, что он думает об этих проповедях. Мне запрещает отец, тебе – дядя Дэвид, и я совсем не хочу выводить их из себя, да еще по такому поводу.
– Все, что он может сделать, – это высечь тебя.
– Да, но и это немало, – Лен покачал головой.
– Ладно, оставайся, раз уж так боишься.
– А ты точно пойдешь туда?
– Точно, и прекрасно обойдусь без тебя.
Исо прислонился к стене, всем своим видом показывая, что присутствие Лена ему безразлично. Лен носком ботинка вычерчивал в пыли неглубокие бороздки и продолжал размышлять. Теплый тяжелый воздух был пропитан запахом дыма, пищи и животных. Откуда-то доносились голоса, много голосов, слившихся воедино и превратившихся в нестройный шум, напоминавший жужжание роящихся пчел или дуновение ветерка в роще. Казалось, весь мир разговаривал.
– Они падают на землю, катаются и визжат, – вдруг сказал Исо.
Лен почувствовал волнующий холодок внутри и глубоко вздохнул. Во все стороны, насколько хватает глаз, простиралась необъятная рыночная площадь, переполненная фургонами и повозками, людьми и животными. Подходил к концу последний день ярмарки. Еще одна ночь опускалась на землю, скованная сентябрьским холодом, удивительная ночь с кострами, ярко и загадочно пылающими в темноте, и людьми, дремавшими вокруг них. А завтра фургон Лена с грохотом двинется домой, в Пайперс Ран, и пройдет целый год, прежде чем Лен сможет снова вернуться сюда. А может быть, ему вообще не суждено больше увидеть ярмарку. Ведь к следующему году он запросто может сломать ногу, или отец оставит его дома помогать бабушке присматривать за скотом, как в этом году пришлось брату Джеймсу.
– И женщины тоже, – произнес Исо.
Лен насторожился:
– Откуда ты знаешь? Ведь ты ни разу не был там!
– Зато я слышал!
– Женщины, – прошептал Лен.
Он закрыл глаза и увидел странную картину: огромные дымящиеся костры среди всеобщего неистовства, и какая-то фигура, очень похожая на маму, в капоре и пышных домотканых юбках, каталась по земле и била ногами, совсем как малышка Эстер, когда на кого-нибудь злится.
Он поднялся, глядя на Исо:
– Я пойду с тобой.
– Вот и хорошо, – Исо заметно повеселел, тоже встал на ноги и протянул Лену руку. Тот, улыбнувшись, пожал ее. Сердце его громко стучало, в душу закралось чувство вины, будто отец стоял за спиной и слышал каждое слово их разговора. В этом тоже было что-то волнующее. Откуда-то появилось чувство уверенности в себе, внезапно Лену показалось, что он вырос сразу на несколько дюймов, а взгляд Исо выражает одобрение и уважение.
– Когда мы пойдем? – спросил Лен.
– Попозже, когда станет совсем темно. Я дам тебе знать.
Фургоны братьев Колтер стояли совсем рядом, и мальчики без особого труда могли общаться в любое время.
– Я притворюсь спящим, но не усну.
– Да уж, не стоит Смотри же, не проболтайся, Ленни, – Исо так сильно сжал его руку, что хрустнули суставы пальцев.
– Ты все еще считаешь меня ребенком? – сердито надув губы, произнес Лен.
Исо усмехнулся.
– Ну конечно же, нет. Значит, договорились. А теперь пойдем посмотрим лошадей. Я хочу кое-что посоветовать отцу по поводу вон той черной кобылы, которую он собирается купить.
Они медленно зашагали вдоль стены конюшни. Эта конюшня была самой большой из всех, которые когда-либо приходилось видеть Лену, почти в пять раз длиннее, чем в Пайперс Ране.
Старая, залатанная в нескольких местах деревянная обшивка не имела определенного цвета, и ее трудно было назвать даже серой, но то здесь, то там все еще проглядывали расплывчатые пятна красной краски, которой много лет назад выкрасили старое дерево. Лен взглянул на стену, затем на ярмарочную площадь, закрыл глаза и с такой силой придавил их пальцами, что все вокруг закачалось и задрожало.
– Что ты делаешь? – нетерпеливо допытывался Исо.
– Я пытаюсь увидеть.
– Что можно увидеть с закрытыми глазами? И вообще, что ты имеешь в виду?
– Да ничего, я только хочу представить, как выглядели дома, когда их красили. Мне говорила об этом бабушка, она была тогда еще маленькой.
– А я тоже слышал об этом. Одни дома были красными, другие – белыми.
Исо последовал примеру Лена. Голова закружилась, навесы и палатки стали расплывчатыми, но все равно бесцветными.
– А ну их, эти крашеные дома! – Лен решительно оставил свое занятие, – зато у них не было таких больших ярмарок!
– Не говори ерунды! Помнишь, бабушка рассказывала, что людей тут собиралось больше миллиона, а автомобилей или машин – как они их там называли? – уж точно был миллион. Их выстраивали в ряды, и они так блестели на солнце, что было больно глазам. Представляешь, миллион машин!
– Этого не может быть! А где же они, по-твоему, ночевали?
– Глупый, им не нужно было ночевать. Бабушка рассказывала, что они добирались до Пайперс Рана меньше чем за час и в тот же день возвращались назад.
– Я и сам прекрасно помню, что говорила бабушка, – произнес задумчиво Лен. – Но неужели ты веришь в эти сказки?
– Ну, конечно, верю, только это вовсе не сказки! – в глазах Исо появились живые огоньки. – Как бы мне хотелось родиться в то время! Сколько всего я мог бы сделать!
– Например?
– Например, водить одну из тех машин, быстро-быстро. А может быть, даже летать!
– Исо, – Лен внутренне содрогнулся, – постарайся-ка лучше, чтобы твой отец никогда не услышал об этом!
Исо немного покраснел и пробормотал! что совсем не боится отца, однако украдкой огляделся по сторонам. Они завернули за угол. Над дверью конюшни едва видны были четыре цифры из кусочков дерева: единица, круглая и толстая девятка, пятерка без маленькой перекладинки и двойка. Исо объяснил, что эти цифры обозначают год, в котором построили конюшню, и что в то время не было на свете даже бабушки. Слова Исо заставили Лена подумать о молитвенном доме в Пайперс Ране. Бабушка все еще называет его церковью. Там тоже есть цифры – единица, восьмерка, четверка и двойка, надежно укрытые в зарослях сирени. Кажется, тогда вообще не было меноннайтцев. Лен встряхнул головой, пытаясь преодолеть чувство тленности мира.
Мальчики принялись со знанием дела рассматривать лошадей, обсуждая загривки и берцовые кости и стараясь держаться в стороне от небольших групп людей с неспокойными, бегающими глазами, видневшихся тут и там перед ярмарочными палатками. Почти все они причисляли себя к нью-меноннайтцам, но выделялись среди ярмарочной толпы ростом и длинными роскошными бородами. Лишь немногие носили бакенбарды.
Сгорая от любопытства, Лен исподтишка поглядывал на них. Трудно было представить, что эти люди и другие, похожие на них, тайно встречались в полях и лесах, молились, визжали, катались по земле. Он слышал слова отца: “Религия и принадлежность к секте – личное дело каждого человека. Но эти люди не принадлежат к секте и не имеют религии. Это толпа, толпа страшная и жестокая, в которой горстка коварных полусумасшедших натравливают людей друг на друга”.
Когда Лен пытался продолжить расспросы, отец становился угрюмым и отвечал: “Я запрещаю тебе ходить туда, вот и все. Ни один по-настоящему верующий не станет принимать участие в этих оргиях”. Теперь Лен начал кое-что понимать. Не удивительно, что отец не хотел разговаривать обо всех этих женщинах, катающихся по земле. Возможно, у них даже видны нижние юбки. Волна нетерпения захлестнула Лена, ему ужасно захотелось, чтобы скорее наступила ночь.
Исо решил, что шея черной кобылы, на первый взгляд, слишком тонка, но она, наверное, будет хороша в упряжке, хотя он предпочел бы гнедого жеребца в самом начале ряда. Ведь он запросто потянет повозку. Но приходится все время думать о женщинах, которым нужна объезженная и спокойная лошадь. Лен согласился с этим, они вышли из конюшни, и Исо захотел взглянуть, как управляются с коровами отец и дядя Дэвид. Лен обнаружил, что ему совсем не хочется встречаться с отцом прямо сейчас и предложил спуститься вниз, к фургонам торговцев. А коров можно увидеть когда угодно. То ли дело торговцы! Один-единственный приезжает в Пайперс Ран три раза за все лето, а тут их сразу девятнадцать.
– Кроме того, – с нотками алчности в голосе сказал Лен, – мистер Хостеттер даст нам еще сахарных орешков.
– Вряд ли, – Исо неохотно последовал за Леном.
Торговые фургоны выстроились в ряд под длинным парусиновым навесом, внутри висели всевозможные безделушки. Казалось, это и не фургон, а сумрачная, благоухающая пещера на колесах.
Лен глядел на все широко раскрытыми глазами. Нет, для него это не просто фургоны торговцев. Это большие корабли, приплывшие из далеких стран. Ему приходилось слышать обыденные разговоры торговцев. Именно оттуда почерпнул он размытые картинки огромного, бесконечного мира, в котором не было больше городов, а лишь зеленая, плодородная, богатая земля. Только несколько стариков помнили о загадочных городах, которых так много было до Разрушения.
Воображение Лена рисовало неясные очертания далеких земель, о которых говорили торговцы: маленькие поселения моряков и рыбацкие деревушки на побережье Атлантики, лесопилки в Апаллачах, бесконечные земли нью-меноннайтцев, южные охотники и горные фермеры, величественные реки, текущие к западу, баржи и лодки, ковбои и ранчо, стада диких животных, высокие горы и равнины, и дальше, к западу, опять море. Земля, такая же необъятная, как много столетий назад, и по ее пыльным дорогам через эти сонные деревушки катились фургоны торговцев, отдыхали и вновь продолжали свой нелегкий путь.
Фургон мистера Хостеттера был пятым по счету, и Лен очень хорошо знал его, потому что Хостеттер заглядывал в Пайперс Ран каждую весну по пути на север, а затем каждую осень по пути на юг. В Пайперс Ран приезжали и другие торговцы, но лишь иногда, случайно, а к мистеру Хостеттеру настолько привыкли, что стали считать его местным, хотя родился он где-то в Пенсильвании. У него тоже была роскошная борода и носил он коричневую шляпу, не пропускал ни одной субботней молитвы. Лен был сильно разочарован, когда мистер Хостеттер сказал ему, что место, где он родился, мало чем отличается от Пайперс Рана, кроме разве что высоких гор вокруг, и это никак не вязалось с таким таинственным названием, как Пенсильвания.
– Можно, – задумчиво произнес Лен, возвращаясь к мысли об орешках, – предложить напоить и накормить его лошадей. Просто так, он, конечно, может и не дать, но если поработать…
– Что ж, попробуем, – Исо пожал плечами.
Длинный навес, открытый спереди и защищенный от дождя сзади, был разделен на палатки для каждого фургона. После двух с половиной дней ярмарки фургонов оставалось не так уж много, но женщины все еще спорили о цене на медные чайники и ножи, кованные в кузницах восточных деревень, на рулоны ситца, привезенные с юга, и часы из Новой Англии. Лен знал, что большая часть упакованных сахарных орешков давно продана, но надеялся, что мистер Хостеттер все же приберег что-нибудь для старых друзей.
– Смотри-ка, – сказал Исо.
В опустевшей палатке мистера Хостеттера не было ни души.
– Все продано.
Насупившись, Лен уставился на палатку.
– Его лошади все еще голодны, не так ли? А может, мы поможем ему загрузить фургон? Пойдем, поищем его.
Они вышли в дверной проем в задней части палатки и, пройдя пригнувшись под откидной доской повозки, очутились по другую сторону навеса. Огромные шестидесятидюймовые колеса с железными ободьями были ростом с Лена, а вверху, как облако над головой, неясно вырисовывалась надпись: “Эдв. Хостеттер, распродажа товаров”, выведенная когда-то четкими буквами, теперь посеревшими от солнца и дождя.
– Он здесь, – сказал Лен, – я слышу его голос.
Исо кивнул. Они прошли мимо переднего колеса. Голос мистера Хостеттера доносился с другой стороны фургона.
– Ты сошел с ума, – говорил он, – я же тебе объясняю, что…
Его речь прервал другой голос:
– Да не волнуйся так, Эд. Все будет в порядке. Я должен только…
Завидев мальчиков, незнакомец остановился на полуслове. Через плечо мистера Хостеттера Лен и Исо увидели высокого, худого парня с длинными рыжими волосами и окладистой бородой, одетого в одежду из кожи. Он тоже был торговцем откуда-то с Юга, и Лен уже встречал его здесь. Вывеска на его фургоне гласила: “Уильям Соумс”.
– А это что за компания? – казалось, он не имел ничего против присутствия мальчиков, но тут к ним повернулся мистер Хостеттер. Он был неуклюжим плотным мужчиной с бронзовой от загара кожей и ясными голубыми глазами. В рыжеватой бороде по обеим сторонам губ четко обозначились две серебристые полоски. Движения его всегда медленные и спокойные, на лице дружеская улыбка. Теперь, быстро обернувшись, он не улыбался, и, встретившись с ним глазами, Лен застыл на месте, как вкопанный. Он уставился на мистера Хостеттера так, словно видел его впервые, настолько враждебным и странным был его взгляд.
– Мне кажется, они чем-то заняты, Лен, – пробормотал Исо. – Лучше пойдем отсюда.
– Что вам здесь нужно? – строго спросил мистер Хостеттер.
– Ничего, – пролепетал Лен, – мы только подумали, может быть…
– Может быть, что?
– Может быть, вы позволите нам накормить лошадей.
Исо схватил Лена за руку.
– Он только хотел попросить немного сахарных орешков. Вы знаете, эти дети… Пойдем, Лен.
Соумс рассмеялся:
– У него их больше нет, но я могу предложить вам пеканов. Это тоже неплохо.
Он сунул руку в карман, вытащил с полдюжины орешков-пеканов и отдал их Лену.
– Спасибо, – сказал Лен, с недоумением глядя то на него, то на мистера Хостеттера, который спокойно произнес:
– О моих лошадях уже позаботились. А теперь марш отсюда, ребята.
– Да, сэр, – Лен и Исо не заставили его повторять дважды и быстро убежали. За углом они остановились и разделили орешки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22