..
— А местные менты, которые там бдят, его ни в коем случае не выдадут... — с жаром подхватил Серега. — Потому что это родовая вотчина Дадашевых... А?
— Короче, если он еще здесь, примерно один из десяти, что парень может навестить родных, — завершился Иванов. — Да, один из десяти — как раз тот самый процент. Как видите — негусто...
«Силовики» — Петрушин, Вася и Серега — синхронно расправили плечи и со значением переглянулись. Главное, что не абсолютный ноль. Бывало так, что один из тысячи — все равно брались за дело! Команда шансов не упускает. А тут вообще подарок — один из десяти...
— Так... — Петрушин требовательно посмотрел на Глебыча. — Нычку не спалили, случаем?
— Наши не палят, — корпоративно заступился за своих Серега. — Не так воспитаны.
— Да нет, уходили тихо, как пришли, — сообщил Глебыч. — Лежали тоже тихо, вы ж знаете, как они работают. А лежка — загляденье. Триста метров, дом Салмана как на ладони. Отходные пути сам чистил, там полный порядок.
— Нет-нет, погодите, — вмешался Иванов. — Кто сказал, что мы собираемся что-то делать? Это мы так, порассуждали...
— А почему бы и нет? — не собирался отступать Серега. — Мы сейчас в полном отстое... Пардон — мы сейчас временно не у дел. Или у нас есть задача?
— Нет, никакой задачи у нас нет, — вынужден был согласиться Иванов. — Но лично я считаю это пустой тратой времени.
— А нам жалко нашего времени? — удивился Серега. — С каких это пор?! Что нам мешает посадить в ту прекрасно оборудованную и к тому же не паленую лежку пару наблюдателей? А всем остальным временно обосноваться в комендатуре соседнего села? Предлог, я думаю, вы с легкостью отыщете — вы же у нас мастер...
— А смысл? — въедливо спросил Костя.
— А шанс? — напомнил Серега. — Один из десяти? Нет так нет, посидим три-четыре дня и обратно вернемся. Все равно сейчас заняться нечем. А вдруг явится?! Представляете? Одним махом все решим. Полная реабилитация. А?
— Мы же ничего не теряем, Петрович! — в голосе Петрушина вдруг прорезались столь не характерные для него просительные нотки. — Вам самому вообще делать ничего не придется. Сделаем как обычно: Костя — Вася, я — Серый, через сутки. Остальные рядом, под боком комендатура... Сейчас еще тепло, можно и поваляться... Ну почему бы не попробовать?
— Ну, не знаю, — Иванов с сомнением пожал плечами. — Вообще, не вижу ничего опасного. Делать нам и в самом деле в ближайшие пару недель нечего...
— Так погнали!!! — с воодушевлением воскликнул Серега. — Что нас держит?!
— Нас держит обед, — авторитетно заявил Вася. — Погнали — это дело. Но сначала надо как следует пожрать...
Глава шестая
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
5 сентября 2003 года, окрестности н. п. Тхан-Юрт
Моджахед при свете не гуляет.
Он крадется ночью, молодец!
Он крадется, падла, и не знает,
Что ему уже пришел п...дец!
Потому что у его аула,
Под покровом вечной тишины,
Встали на бессменном карауле,
Два суровых рыцаря войны.
И ему не миновать засады,
Хоть крадись, хоть, падла, не крадись!
Ты попал и спереди и сзади.
Лучше, падла, сразу застрелись...
— Ну как?
— Ну, вообще, что-то есть. Вот эти «рыцари» мне понравились. Это как-то неожиданно и романтично.
— А остальное?
— Остальное... Гхм... Есть тут определенные нюансы. Ну, как тебе сказать...
— Да скажи как есть, че ты жопу морщишь!
— Как есть... Короче — отстой.
— Не понял... С чего это вдруг?! Сам сказал: «рыцари» — зашибись!
— Да, «рыцари» — безусловно... Но вот это обилие ругательных вульгаризмов, типа «падла»... Да и «п...дец» — тоже. Самому не режет слух? Нельзя это как-то заменить?
— Нельзя, — сурово отрезал рыцарь войны Вася. — Думал уже, не катит. Самобытность, блин, сразу пропадает. И чем заменить? «Конец», что ли? Не звучит ни хрена... Не, а если это откинуть... В целом — как?
— Ну, если откинуть... В целом неплохо. Однако в двух местах рифма неполная получается, разночтения окончаний: «аула — карауле» и «засады — сзади». И уж если до конца разбираться, то получается небольшая стилистическая ошибка.
— В смысле?
— "Два рыцаря" — это неправильно. Правильно будет так: «двое рыцарей».
— Ну, блин... Тогда рифма пропадает... А что — «три танкиста»? Три танкиста, типа, три веселых друга?
— Да если брать по большому счету, это тоже неправильно! Надо так: «трое танкистов».
— Но народ-то поет?
— Да народ что попало поет! Он поет и не всегда понимает, о чем, вообще, речь. А если следовать правилам...
— Да хрен на те правила! Мы же, поэты, для народа творим. А не для всяких там головастиков...
Это мы с Васей в засаде сидим. Вы, видимо, уже и сами догадались. «Головастик» — это я. Так Петрушин с Васей за глаза дразнят «мыслителей» команды. Точнее, Иванова — за глаза, потому что он командир, а нас и так можно.
Первоначально предполагалось, что члены команды в основном будут работать головой. Однако неизбежность проведения некоторых оперативно-разведывательных мероприятий единичного характера тоже учитывалась. Это и объясняет присутствие в команде Петрушина и Васи. В течение первого же месяца функционирования команды стало ясно, что данные мероприятия вовсе не «некоторые» и не «единичные», а составляют едва ли не половину всего массива нашей служебно-боевой деятельности. Иными словами, нам катастрофически не хватало «рабочих рук». Было бы очень недурственно заполучить еще хотя бы парочку таких, как Вася и Петрушин. Увы, таких даровитых личностей в группировке очень немного, все они прочно и по делу сидят на своих местах, так что пришлось нам по-прежнему работать в стартовом составе.
Поэтому «головастикам» приходится сплошь и рядом выступать в качестве нештатных единиц боевого применения. Лежать, сидеть, стрелять, ползать. А куда денешься? Сереге полегче. Он хоть и офицер-аналитик, но в ГРУ его изрядно натаскали. Лизе тоже попроще, она дама, ей многое прощается. А Иванову, Глебычу и мне порой приходится несладко. Наша индивидуальная подготовка по-прежнему пребывает на уровне обычного пехотного офицера. То есть на порядок хуже, чем у Петрушина с Васей. А в некоторых аспектах, учитывая, что они и в своей спецназовской корпорации занимают особое положение, — и на пару порядков.
Вот и соревнуемся потихоньку. Когда головой работать надо, мы их, образно выражаясь, дрючим по всем позициям. А как дело доходит до «полевой фазы» мероприятия — они нас. Только загадочный Серега пребывает на нейтральной полосе — и там и там успевает. Вот так и живем.
— Ты чего замолк? На «головастика» обиделся?
— Ну-ка, припомни, когда я на тебя последний раз обижался?
— А че тогда молчишь?
— Хм... Молчу, потому что так хочу.
— Не обиделся?
— Ты чего такой приставучий? Даже если и обиделся — это что-то меняет? Сейчас брошу тебя, гордо хмыкну и уйду, да?
— Ха! — Вася даже развеселился от такого предположения. — Ну давай я посмотрю, как у тебя это получится...
Вася прав — не уйти мне отсюда одному. Схема МВЗ Минно-взрывные заграждения (проф. сленг).
у Васи, вел он меня какими-то хитрыми зигзагами — ему Глебыч объяснил, где тут проходы и собственно лежка. Я только сзади топал, как телок за коровой, потом на карачках перемещался, а в конце вообще с полчаса полз, ориентируясь исключительно по Васиным пяткам. А если прямо по директрисе к селу топать — спалю «нычку».
Это, конечно, ерунда — какая тут обида? Мы с миниатюрным разведчиком уже не первый год знакомы, притерлись друг к другу. Но факт: если вдруг, не дай бог, Вася неожиданно сдвинет лыжи, одному мне отсюда без сдачи лежки не выбраться. Потому что я не Глебыч, чтобы по минным полям без схем гулять.
— Ну, если не обиделся, открывай тушенку. Самое время пожрать.
— Ни фига оно не время! Обедали четыре часа назад. До темноты не подождешь?
— Да жрать же охота! Ну и что — четыре часа? Я еще банку взял, вечером опять пожрем.
— Вася, ты неправильно о себе думаешь.
— В каком плане?
— В плане восприятия себя как цельной личности.
— А попроще?
— Попроще... Ты не поэт, Вася. Ты проглот. Это — кредо.
— Давай-давай — открывай...
Тхан-Юрт — это довольно крупное и зажиточное село, расположенное в южной оконечности Надтеречного района, на берегу мутноватой неглубокой речки Сунжи. Раньше здесь дислоцировался отряд Сулеймана Дадашева, который (отряд, а не Сулейман — Сулейман сейчас грустит в колонии для «пожизненных») не так давно перестал существовать не без нашего трепетного участия.
Село расположено хорошо, как для «духов», так и для наших. Едешь — пусто, вдруг дорога ныряет в пологую обширную ложбину, и метров с двухсот село, полностью уместившееся в эту ложбину, предстает как на ладони. То есть: поставил пост на взлобке, за километр увидят, кто подъезжает, и сообщат кому следует. Пока враги подтянутся, весь отряд может уйти «огородами». Сейчас, конечно, отряда нет, но село по-прежнему остается вражьим хотя бы уже потому, что здесь находится родовое поместье тутошней «ветки» клана Дадашевых (не забывайте — еще ведь и московская «ветка» есть). И никто не мешает неурочным визитерам, прежде чем соваться в село, выставить на том же взлобке наблюдателя.
Засаду мы организовали уже привычным для нас порядком. Не в первый раз, для летнего варианта схема наработана. Мы с Васей службу несем, первая смена. Остальные скучают в комендатуре соседнего села. Варианты действий отработали «на пальцах» — местность знаем, а тренироваться тут, сами понимаете, просто противопоказано. Варианты простые, исходя из условий обстановки. Если совсем ночью — берем на месте, если в светлое время — ставим заслон на пути движения вне села и опять берем. В общем, берем в любом случае.
Комендант — наш, это плюс, утечки информации к тем же местным ментам гарантированно не будет. Завтра в сумерках нас поменяют Петрушин с Серегой. Потом опять мы заступим. Если Иванов решит спустя трое суток снять засаду, получается, что нам с Васей выпадает двойная служебная нагрузка. Но это ничего: сейчас тепло, место оборудовано прекрасно, так что жить можно.
Лизу с Глебычем не привлекаем, они делом заняты. Лиза на крыше комендатуры развернула пункт радиоперехвата. Очень может быть, что это даже скорее даст какие-то результаты, чем наша засада. Потому что все военные люди в зоне боевых действий, «духи» или наши, обязательно пользуются рациями.
Все прекрасно знают, что перехват возможен в любом месте, как с той, так и с другой стороны, и потому регулярно меняют частоты. Для наших, стоящих «стационаром» (не в рейде и не в разведке), это не особенно актуально, если не выдавать совершенно секретную военную тайну, можно болтать сколько влезет. А для «духов» актуально в высшей степени. Отправился на дело, составь радиочастотную таблицу, где каждая частота помечена порядковым номером. Коротко переговорил на первой — «...пошли на вторую, как понял». Понял, конец связи. Со второй на третью и так далее — а «перехватчик» пусть щупает весь диапазон и потеет от напряжения.
Однако как среди наших, так и среди «духов» попадаются ленивые товарищи. Им, бывает, ввиду явной безопасности местности лень после каждой фразы крутить ручку настройки или даже жать на кнопку автоматической калибровки фиксированных частот. Вот таких товарищей и ожидает наша Елизавета.
Глебыч с тремя саперами из комендатуры неторопливо и обстоятельно чистит «зеленку» — от соседнего села до пересечения с подготовленным им для грушников маршрутом эвакуации. Хочет сделать прямую для выдвижения резерва и для быстрой эвакуации засады. Если сделает, время подхода резерва (наших и комендантского взвода на БТР) сокращается с сорока минут до четверти часа. Это уже неплохо. Кроме того, если здесь вдруг случится какой-то серьезный шум (не дай бог, конечно!), резерву придется открыто мчаться по дороге (которую могут заминировать шумопроизводители), на виду у всех. В том числе и у ожидаемых гранатометчиков противника. А по «линии Глебыча» можно подскочить незаметно, откуда не ждали, под прикрытием «зеленки», и почти в три раза быстрее. Откуда тут взяться гранатометчикам, если мы ожидаем всего лишь маленького Мовсара с незначительным эскортом? Верное замечание, однако... Когда мы этого паренька повезли схрон смотреть, там вроде тоже ничего такого не ожидалось. А обжегшийся на молоке, как известно, на воду дует.
Лежку «грушники» нам подарили просто классную. Минимум сутки сэкономили на разведку, поиски подходящего места и оборудование. Маскировка на высшем уровне — спецы делали, обзор прекрасный. С нашей позиции хорошо просматривается добрая половина центральной (и единственной) улицы села и несколько широких переулков. Усадьба Сулеймана — три двухэтажных дома под черепицей, за высоким забором, — в левой части сектора наблюдения. Через три дома вправо — «наша» усадьба, значительно более скромный дом Салмана Дадашева, двоюродного брата Сулеймана. Вернее сказать — дом Мовсара Дадашева, если брать местную неписаную табель о праве наследования. Только наследник что-то не спешит вступить в права, и теперь уже неизвестно, вступит ли вообще...
Тхан-Юрт для нас тоже почти подарок. Мы тут в свое время работали, село знаем, Вася досконально «поднимал» обстановку. Только в тот раз нам не надо было шарахаться по кустам, приехали нагло, по дороге, да всей кучей в одном «УАЗе»! Ситуация в тот раз не располагала к вдумчивым ползаниям, надо было быстро, нахрапом...
Но это ничего. С Глебычем и Васей можно и по кустам. Только не спеша да с оглядкой. Сулейман тут в свое время столько всякой дряни понаставил, что теперь инженерному полку работы на год хватит...
* * *
— Костя... Ты умный?
— Нет, это ты умный. А я так — погулять вышел.
— Не, ну все же знают... Ты скажи — «я умный». А?
— Да, я умный. Если бы за это давали надбавку к окладу, я бы даже в командировки не ездил бы. Сидел бы в кабинете и сводки перелистывал...
— Ага... Ну, раз такой умный, отгадай загадку.
— Я вас слушаю, коллега.
— Какой зверь самый быстрый в мире?
— Детская загадка коллега. Естественно — гепард.
— А вот и не угадал.
— Да иди ты! А-а-а... Ты же в школе не учился. Где-то там по тайге шастал, гнезда разорял.
— Какая скорость у гепарда?
— До ста двадцати километров в час. На коротких участках. Это своеобразный природный рекорд. Но это же школьная программа, друг мой, стыдно не знать такие вещи...
— Самый быстрый зверь — это чечен на «Мерседесе», — безапелляционно прервал мой ликбез Вася. — Вот это скорость так скорость! За двести, и не на коротких участках, а пока гаишник не остановит!
— Да, Вася... Это сильно. Где взял?
— Люди сказали.
— Понятно...
— А еще отгадай?
— Опять какой-нибудь дурацкий прикол?
— Да ну, какой прикол... Совсем другое. Это уже по моей части. Ну, стихи, песни там...
— Ну, раз стихи и песни — ладно.
— Вот загадка. Эмм... В какой известной песне русский военный просит «чеха» освободить маршрут движения, по которому перемещается транспортное средство?
— Вот так ни фига себе... Какая длинная и правильно сформулированная фраза! Вася, что это? С наставления по инженерному делу списал, а потом пару суток зубрил?!
— Не, я в курсе, что это ты умный, а я погулять вышел. А ты отгадай!
— Угу... Маршрут движения?
— Ага.
— И просит «чеха»? То бишь чечена, на нашем жаргоне, а не уроженца Чехии?
— Правильно.
— Угу... Угу... Вася — ты перегрелся. Такой песни сроду не было!
— Сдаешься?
— Чего тут сдаваться? Нет такой песни, и все тут.
— А если есть — че дашь?
— Да что хочешь. С «боевых» куплю тебе ящик сгуща.
— Слово?
— Заметано!
— Годится, — Вася плутовато подмигнул и тихонько напел первые строчки «Тачанки»: «...Ты лети с дороги птица, зверь с дороги уходи...» Дальше надо?
— Ну, блин... Да, Вася! Вот это ты приподнялся на фольклоре...
Это Вася от москвичей подхватил, не иначе. Помните ту историческую августовскую потасовку, когда звания обмывали? После нее, как водится, все стали бурно мириться и брататься. Тут Вася познакомился и плотно пообщался с москвичами из отряда спецназа «Русь». Вот и подхватил. Он же у нас как то нерадивое чадо, ничему хорошему не научится, а тащит в дом всякую гадость.
Здесь не принято обзывать местных «зверьми». Есть масса других названий. Наиболее часто употребляемые:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— А местные менты, которые там бдят, его ни в коем случае не выдадут... — с жаром подхватил Серега. — Потому что это родовая вотчина Дадашевых... А?
— Короче, если он еще здесь, примерно один из десяти, что парень может навестить родных, — завершился Иванов. — Да, один из десяти — как раз тот самый процент. Как видите — негусто...
«Силовики» — Петрушин, Вася и Серега — синхронно расправили плечи и со значением переглянулись. Главное, что не абсолютный ноль. Бывало так, что один из тысячи — все равно брались за дело! Команда шансов не упускает. А тут вообще подарок — один из десяти...
— Так... — Петрушин требовательно посмотрел на Глебыча. — Нычку не спалили, случаем?
— Наши не палят, — корпоративно заступился за своих Серега. — Не так воспитаны.
— Да нет, уходили тихо, как пришли, — сообщил Глебыч. — Лежали тоже тихо, вы ж знаете, как они работают. А лежка — загляденье. Триста метров, дом Салмана как на ладони. Отходные пути сам чистил, там полный порядок.
— Нет-нет, погодите, — вмешался Иванов. — Кто сказал, что мы собираемся что-то делать? Это мы так, порассуждали...
— А почему бы и нет? — не собирался отступать Серега. — Мы сейчас в полном отстое... Пардон — мы сейчас временно не у дел. Или у нас есть задача?
— Нет, никакой задачи у нас нет, — вынужден был согласиться Иванов. — Но лично я считаю это пустой тратой времени.
— А нам жалко нашего времени? — удивился Серега. — С каких это пор?! Что нам мешает посадить в ту прекрасно оборудованную и к тому же не паленую лежку пару наблюдателей? А всем остальным временно обосноваться в комендатуре соседнего села? Предлог, я думаю, вы с легкостью отыщете — вы же у нас мастер...
— А смысл? — въедливо спросил Костя.
— А шанс? — напомнил Серега. — Один из десяти? Нет так нет, посидим три-четыре дня и обратно вернемся. Все равно сейчас заняться нечем. А вдруг явится?! Представляете? Одним махом все решим. Полная реабилитация. А?
— Мы же ничего не теряем, Петрович! — в голосе Петрушина вдруг прорезались столь не характерные для него просительные нотки. — Вам самому вообще делать ничего не придется. Сделаем как обычно: Костя — Вася, я — Серый, через сутки. Остальные рядом, под боком комендатура... Сейчас еще тепло, можно и поваляться... Ну почему бы не попробовать?
— Ну, не знаю, — Иванов с сомнением пожал плечами. — Вообще, не вижу ничего опасного. Делать нам и в самом деле в ближайшие пару недель нечего...
— Так погнали!!! — с воодушевлением воскликнул Серега. — Что нас держит?!
— Нас держит обед, — авторитетно заявил Вася. — Погнали — это дело. Но сначала надо как следует пожрать...
Глава шестая
КОСТЯ ВОРОНЦОВ
5 сентября 2003 года, окрестности н. п. Тхан-Юрт
Моджахед при свете не гуляет.
Он крадется ночью, молодец!
Он крадется, падла, и не знает,
Что ему уже пришел п...дец!
Потому что у его аула,
Под покровом вечной тишины,
Встали на бессменном карауле,
Два суровых рыцаря войны.
И ему не миновать засады,
Хоть крадись, хоть, падла, не крадись!
Ты попал и спереди и сзади.
Лучше, падла, сразу застрелись...
— Ну как?
— Ну, вообще, что-то есть. Вот эти «рыцари» мне понравились. Это как-то неожиданно и романтично.
— А остальное?
— Остальное... Гхм... Есть тут определенные нюансы. Ну, как тебе сказать...
— Да скажи как есть, че ты жопу морщишь!
— Как есть... Короче — отстой.
— Не понял... С чего это вдруг?! Сам сказал: «рыцари» — зашибись!
— Да, «рыцари» — безусловно... Но вот это обилие ругательных вульгаризмов, типа «падла»... Да и «п...дец» — тоже. Самому не режет слух? Нельзя это как-то заменить?
— Нельзя, — сурово отрезал рыцарь войны Вася. — Думал уже, не катит. Самобытность, блин, сразу пропадает. И чем заменить? «Конец», что ли? Не звучит ни хрена... Не, а если это откинуть... В целом — как?
— Ну, если откинуть... В целом неплохо. Однако в двух местах рифма неполная получается, разночтения окончаний: «аула — карауле» и «засады — сзади». И уж если до конца разбираться, то получается небольшая стилистическая ошибка.
— В смысле?
— "Два рыцаря" — это неправильно. Правильно будет так: «двое рыцарей».
— Ну, блин... Тогда рифма пропадает... А что — «три танкиста»? Три танкиста, типа, три веселых друга?
— Да если брать по большому счету, это тоже неправильно! Надо так: «трое танкистов».
— Но народ-то поет?
— Да народ что попало поет! Он поет и не всегда понимает, о чем, вообще, речь. А если следовать правилам...
— Да хрен на те правила! Мы же, поэты, для народа творим. А не для всяких там головастиков...
Это мы с Васей в засаде сидим. Вы, видимо, уже и сами догадались. «Головастик» — это я. Так Петрушин с Васей за глаза дразнят «мыслителей» команды. Точнее, Иванова — за глаза, потому что он командир, а нас и так можно.
Первоначально предполагалось, что члены команды в основном будут работать головой. Однако неизбежность проведения некоторых оперативно-разведывательных мероприятий единичного характера тоже учитывалась. Это и объясняет присутствие в команде Петрушина и Васи. В течение первого же месяца функционирования команды стало ясно, что данные мероприятия вовсе не «некоторые» и не «единичные», а составляют едва ли не половину всего массива нашей служебно-боевой деятельности. Иными словами, нам катастрофически не хватало «рабочих рук». Было бы очень недурственно заполучить еще хотя бы парочку таких, как Вася и Петрушин. Увы, таких даровитых личностей в группировке очень немного, все они прочно и по делу сидят на своих местах, так что пришлось нам по-прежнему работать в стартовом составе.
Поэтому «головастикам» приходится сплошь и рядом выступать в качестве нештатных единиц боевого применения. Лежать, сидеть, стрелять, ползать. А куда денешься? Сереге полегче. Он хоть и офицер-аналитик, но в ГРУ его изрядно натаскали. Лизе тоже попроще, она дама, ей многое прощается. А Иванову, Глебычу и мне порой приходится несладко. Наша индивидуальная подготовка по-прежнему пребывает на уровне обычного пехотного офицера. То есть на порядок хуже, чем у Петрушина с Васей. А в некоторых аспектах, учитывая, что они и в своей спецназовской корпорации занимают особое положение, — и на пару порядков.
Вот и соревнуемся потихоньку. Когда головой работать надо, мы их, образно выражаясь, дрючим по всем позициям. А как дело доходит до «полевой фазы» мероприятия — они нас. Только загадочный Серега пребывает на нейтральной полосе — и там и там успевает. Вот так и живем.
— Ты чего замолк? На «головастика» обиделся?
— Ну-ка, припомни, когда я на тебя последний раз обижался?
— А че тогда молчишь?
— Хм... Молчу, потому что так хочу.
— Не обиделся?
— Ты чего такой приставучий? Даже если и обиделся — это что-то меняет? Сейчас брошу тебя, гордо хмыкну и уйду, да?
— Ха! — Вася даже развеселился от такого предположения. — Ну давай я посмотрю, как у тебя это получится...
Вася прав — не уйти мне отсюда одному. Схема МВЗ Минно-взрывные заграждения (проф. сленг).
у Васи, вел он меня какими-то хитрыми зигзагами — ему Глебыч объяснил, где тут проходы и собственно лежка. Я только сзади топал, как телок за коровой, потом на карачках перемещался, а в конце вообще с полчаса полз, ориентируясь исключительно по Васиным пяткам. А если прямо по директрисе к селу топать — спалю «нычку».
Это, конечно, ерунда — какая тут обида? Мы с миниатюрным разведчиком уже не первый год знакомы, притерлись друг к другу. Но факт: если вдруг, не дай бог, Вася неожиданно сдвинет лыжи, одному мне отсюда без сдачи лежки не выбраться. Потому что я не Глебыч, чтобы по минным полям без схем гулять.
— Ну, если не обиделся, открывай тушенку. Самое время пожрать.
— Ни фига оно не время! Обедали четыре часа назад. До темноты не подождешь?
— Да жрать же охота! Ну и что — четыре часа? Я еще банку взял, вечером опять пожрем.
— Вася, ты неправильно о себе думаешь.
— В каком плане?
— В плане восприятия себя как цельной личности.
— А попроще?
— Попроще... Ты не поэт, Вася. Ты проглот. Это — кредо.
— Давай-давай — открывай...
Тхан-Юрт — это довольно крупное и зажиточное село, расположенное в южной оконечности Надтеречного района, на берегу мутноватой неглубокой речки Сунжи. Раньше здесь дислоцировался отряд Сулеймана Дадашева, который (отряд, а не Сулейман — Сулейман сейчас грустит в колонии для «пожизненных») не так давно перестал существовать не без нашего трепетного участия.
Село расположено хорошо, как для «духов», так и для наших. Едешь — пусто, вдруг дорога ныряет в пологую обширную ложбину, и метров с двухсот село, полностью уместившееся в эту ложбину, предстает как на ладони. То есть: поставил пост на взлобке, за километр увидят, кто подъезжает, и сообщат кому следует. Пока враги подтянутся, весь отряд может уйти «огородами». Сейчас, конечно, отряда нет, но село по-прежнему остается вражьим хотя бы уже потому, что здесь находится родовое поместье тутошней «ветки» клана Дадашевых (не забывайте — еще ведь и московская «ветка» есть). И никто не мешает неурочным визитерам, прежде чем соваться в село, выставить на том же взлобке наблюдателя.
Засаду мы организовали уже привычным для нас порядком. Не в первый раз, для летнего варианта схема наработана. Мы с Васей службу несем, первая смена. Остальные скучают в комендатуре соседнего села. Варианты действий отработали «на пальцах» — местность знаем, а тренироваться тут, сами понимаете, просто противопоказано. Варианты простые, исходя из условий обстановки. Если совсем ночью — берем на месте, если в светлое время — ставим заслон на пути движения вне села и опять берем. В общем, берем в любом случае.
Комендант — наш, это плюс, утечки информации к тем же местным ментам гарантированно не будет. Завтра в сумерках нас поменяют Петрушин с Серегой. Потом опять мы заступим. Если Иванов решит спустя трое суток снять засаду, получается, что нам с Васей выпадает двойная служебная нагрузка. Но это ничего: сейчас тепло, место оборудовано прекрасно, так что жить можно.
Лизу с Глебычем не привлекаем, они делом заняты. Лиза на крыше комендатуры развернула пункт радиоперехвата. Очень может быть, что это даже скорее даст какие-то результаты, чем наша засада. Потому что все военные люди в зоне боевых действий, «духи» или наши, обязательно пользуются рациями.
Все прекрасно знают, что перехват возможен в любом месте, как с той, так и с другой стороны, и потому регулярно меняют частоты. Для наших, стоящих «стационаром» (не в рейде и не в разведке), это не особенно актуально, если не выдавать совершенно секретную военную тайну, можно болтать сколько влезет. А для «духов» актуально в высшей степени. Отправился на дело, составь радиочастотную таблицу, где каждая частота помечена порядковым номером. Коротко переговорил на первой — «...пошли на вторую, как понял». Понял, конец связи. Со второй на третью и так далее — а «перехватчик» пусть щупает весь диапазон и потеет от напряжения.
Однако как среди наших, так и среди «духов» попадаются ленивые товарищи. Им, бывает, ввиду явной безопасности местности лень после каждой фразы крутить ручку настройки или даже жать на кнопку автоматической калибровки фиксированных частот. Вот таких товарищей и ожидает наша Елизавета.
Глебыч с тремя саперами из комендатуры неторопливо и обстоятельно чистит «зеленку» — от соседнего села до пересечения с подготовленным им для грушников маршрутом эвакуации. Хочет сделать прямую для выдвижения резерва и для быстрой эвакуации засады. Если сделает, время подхода резерва (наших и комендантского взвода на БТР) сокращается с сорока минут до четверти часа. Это уже неплохо. Кроме того, если здесь вдруг случится какой-то серьезный шум (не дай бог, конечно!), резерву придется открыто мчаться по дороге (которую могут заминировать шумопроизводители), на виду у всех. В том числе и у ожидаемых гранатометчиков противника. А по «линии Глебыча» можно подскочить незаметно, откуда не ждали, под прикрытием «зеленки», и почти в три раза быстрее. Откуда тут взяться гранатометчикам, если мы ожидаем всего лишь маленького Мовсара с незначительным эскортом? Верное замечание, однако... Когда мы этого паренька повезли схрон смотреть, там вроде тоже ничего такого не ожидалось. А обжегшийся на молоке, как известно, на воду дует.
Лежку «грушники» нам подарили просто классную. Минимум сутки сэкономили на разведку, поиски подходящего места и оборудование. Маскировка на высшем уровне — спецы делали, обзор прекрасный. С нашей позиции хорошо просматривается добрая половина центральной (и единственной) улицы села и несколько широких переулков. Усадьба Сулеймана — три двухэтажных дома под черепицей, за высоким забором, — в левой части сектора наблюдения. Через три дома вправо — «наша» усадьба, значительно более скромный дом Салмана Дадашева, двоюродного брата Сулеймана. Вернее сказать — дом Мовсара Дадашева, если брать местную неписаную табель о праве наследования. Только наследник что-то не спешит вступить в права, и теперь уже неизвестно, вступит ли вообще...
Тхан-Юрт для нас тоже почти подарок. Мы тут в свое время работали, село знаем, Вася досконально «поднимал» обстановку. Только в тот раз нам не надо было шарахаться по кустам, приехали нагло, по дороге, да всей кучей в одном «УАЗе»! Ситуация в тот раз не располагала к вдумчивым ползаниям, надо было быстро, нахрапом...
Но это ничего. С Глебычем и Васей можно и по кустам. Только не спеша да с оглядкой. Сулейман тут в свое время столько всякой дряни понаставил, что теперь инженерному полку работы на год хватит...
* * *
— Костя... Ты умный?
— Нет, это ты умный. А я так — погулять вышел.
— Не, ну все же знают... Ты скажи — «я умный». А?
— Да, я умный. Если бы за это давали надбавку к окладу, я бы даже в командировки не ездил бы. Сидел бы в кабинете и сводки перелистывал...
— Ага... Ну, раз такой умный, отгадай загадку.
— Я вас слушаю, коллега.
— Какой зверь самый быстрый в мире?
— Детская загадка коллега. Естественно — гепард.
— А вот и не угадал.
— Да иди ты! А-а-а... Ты же в школе не учился. Где-то там по тайге шастал, гнезда разорял.
— Какая скорость у гепарда?
— До ста двадцати километров в час. На коротких участках. Это своеобразный природный рекорд. Но это же школьная программа, друг мой, стыдно не знать такие вещи...
— Самый быстрый зверь — это чечен на «Мерседесе», — безапелляционно прервал мой ликбез Вася. — Вот это скорость так скорость! За двести, и не на коротких участках, а пока гаишник не остановит!
— Да, Вася... Это сильно. Где взял?
— Люди сказали.
— Понятно...
— А еще отгадай?
— Опять какой-нибудь дурацкий прикол?
— Да ну, какой прикол... Совсем другое. Это уже по моей части. Ну, стихи, песни там...
— Ну, раз стихи и песни — ладно.
— Вот загадка. Эмм... В какой известной песне русский военный просит «чеха» освободить маршрут движения, по которому перемещается транспортное средство?
— Вот так ни фига себе... Какая длинная и правильно сформулированная фраза! Вася, что это? С наставления по инженерному делу списал, а потом пару суток зубрил?!
— Не, я в курсе, что это ты умный, а я погулять вышел. А ты отгадай!
— Угу... Маршрут движения?
— Ага.
— И просит «чеха»? То бишь чечена, на нашем жаргоне, а не уроженца Чехии?
— Правильно.
— Угу... Угу... Вася — ты перегрелся. Такой песни сроду не было!
— Сдаешься?
— Чего тут сдаваться? Нет такой песни, и все тут.
— А если есть — че дашь?
— Да что хочешь. С «боевых» куплю тебе ящик сгуща.
— Слово?
— Заметано!
— Годится, — Вася плутовато подмигнул и тихонько напел первые строчки «Тачанки»: «...Ты лети с дороги птица, зверь с дороги уходи...» Дальше надо?
— Ну, блин... Да, Вася! Вот это ты приподнялся на фольклоре...
Это Вася от москвичей подхватил, не иначе. Помните ту историческую августовскую потасовку, когда звания обмывали? После нее, как водится, все стали бурно мириться и брататься. Тут Вася познакомился и плотно пообщался с москвичами из отряда спецназа «Русь». Вот и подхватил. Он же у нас как то нерадивое чадо, ничему хорошему не научится, а тащит в дом всякую гадость.
Здесь не принято обзывать местных «зверьми». Есть масса других названий. Наиболее часто употребляемые:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33