Рэн не боялся ночи, и с его помощью Сильвия научилась ценить ее особенную красоту. Именно Рэн однажды повел ее смотреть на играющих барсучат, взбесив тем самым ее мать.
Сильвия резко оборвала опасный ход мыслей. Раз уж ей не спится, лучше заняться работой, чем тратить время на воспоминания о Рэне.
Ее губы все еще оставались распухшими после поцелуя. Ее лицо вспыхнуло, когда она вспомнила, как Рэн назвал ее кошкой, а Ллойда — ее любовником.
Что сказал бы Рэн, если бы узнал, что у нее был всего один любовник, и этим любовником оказался мужчина, который не хотел ее, мужчина, которого пришлось упрашивать и тащить в постель чуть ли не силой, мужчина, признавшийся, что не испытывает к ней никакой любви, что случившееся между ними было ошибкой, заблуждением, которое нужно поскорее забыть?
Нет. Нет. Нет. Сильвия со злостью закрыла лицо руками, но было слишком поздно; она не могла больше бежать от воспоминаний. Они вернулись, окружили ее, подчинили себе ее мысли.
Она к тому времени уже поступила в университет, но ехать учиться не хотела. Такой сильной и всепоглощающей была ее детская любовь к Рэну, таким жгучим и острым было ее желание, что она не могла вынести мысли о предстоящей разлуке. Она использовала каждую лишнюю минутку, любую возможность, чтобы быть с Рэном. Как сводная сестра Алекса, она могла проводить свободное время в его имении, присоединившись к группе местных подростков, которые помогали Рэну в работе. Кажется, Рэн не догадывался о ее чувствах, хотя она делала все, чтобы продемонстрировать ему свою любовь.
В тот день Сильвия упала в заиленное озеро, которое они очищали. Рэн вытащил ее, насмехаясь над ее грязной одеждой и волосами.
— Мне нужно принять ванну, — пожаловалась она.
— Ванну? — рассмеялся Рэн. — Не думаю, чтобы домработница Алекса впустила тебя в дом в таком виде. Лучше я сначала отведу тебя в коттедж и оболью из шланга, а не то мы оба влипнем в неприятности.
Его коттедж… Сильвия затрепетала, представив себе не такую прозаичную процедуру, которую описал ей Рэн, а нечто более интимное. Себя, млеющую в ванне с горячей водой, в то время как Рэн нежно намыливает…
— В чем дело? — спросил он, нахмурившись. — Ты так покраснела. Тебе плохо?
Плохо… Больна любовью, больна желанием — вот честный ответ, но Сильвия была слишком наивна и застенчива, чтобы признаться в этом. Она покачала головой и послушно влезла в его раздолбанный «лендровер».
Чувственная картина, которую она нарисовала в своем воображении, оказалась пустой фантазией.
Рэн заставил ее снять одежду на его маленькой терраске, строго-настрого запретив ей сходить с брошенной на пол тряпки, и велел позвать его, когда она разденется и завернется в полотенце.
— Я засуну твои шмотки в стиральную машину. Домработница Алекса убьет меня, если узнает. А потом ты быстренько обольешься водой. Тебе придется идти домой в моих вещах, но по крайней мере, они чистые.
— Эти полотенца ужасно тонкие, — обиженно заявила Сильвия, завернувшись в самое большое из них, когда Рэн вернулся, чтобы забрать ее грязную одежду.
— Гм… Я вытираю ими собак, — совсем неромантично ответил Рэн и поморщился при виде ее вытянувшегося лица. — Это они должны обижаться. Когда они приходят домой все в грязи, я мою их снаружи, а только потом позволяю войти.
— Я не собака, я… — «Женщина», хотела сказать Сильвия, но умолкла, когда Рэн поднял с цементного пола ее белые трусики. Ее лицо залилось густым румянцем при виде того, какими маленькими они кажутся в его сильной руке.
Ее одежда промокла насквозь вплоть до белья, но Рэна все же что-то удивляло.
— Все в порядке… Я смогу дойти до дома без них; ведь их не видно под… моими… твоими джинсами, — беспомощно забормотала Сильвия, слишком юная и наивная, чтобы понимать, насколько это сексуально, когда женщина надевает одежду на голое тело, тем более, если эта одежда принадлежит мужчине.
— Ничего. Думаю, я подыщу что-нибудь для тебя, — коротко ответил Рэн.
Сильвия, конечно, была юной и наивной, но не настолько, чтобы не догадаться о происхождении этих хорошеньких кружевных трусиков, которые любезно преподнес ей Рэн. Мысль о том, что они принадлежали другой женщине, испортила Сильвии не только остаток вечера, но и все последующие дни.
Однажды она слышала, как Алекс посмеивается над Рэном из-за его тяги к немолодым женщинам.
— Я же не невесту себе ищу, — отшутился Рэн. — Но и монахом становиться не собираюсь.
Они оба не догадывались, что Сильвия подслушивает их разговор у дверей библиотеки.
— Поэтому женщина, знающая толк в жизни, уже успевшая побывать замужем и разочароваться в браке, прекрасно мне подходит.
Сильвия не смогла сохранить в тайне свою безумную любовь до отъезда в университет. В действительности она и не пыталась скрывать своих чувств, но Рэну они были не нужны… как и она сама.
Она еще раз убедилась в этом на рождественской вечеринке у Алекса. Ее мама тоже присутствовала, и жутко задирала нос перед столь незначительной деревенской публикой. Впрочем, Сильвия не задумывалась над этим. Она решила непременно потанцевать с Рэном и добиться от него рождественского поцелуя.
На Сильвии было новое платье и туфли на высоких каблуках. Она уложила волосы и накрасилась. Алекс встретил ее на лестнице нежной улыбкой, но глаза Рэна не были нежными, когда некоторое время спустя он сбросил ее руки со своих плеч, отказавшись поцеловать ее. Сильвия выпила три бокала вина, прежде чем набралась храбрости пригласить его и, к своему ужасу, не удержалась от слез, когда он силой разомкнул ее объятия.
— Рэн, пожалуйста… — взмолилась она, но Рэн не ответил и ушел с окаменевшим лицом и непроницаемым взглядом.
И, словно этого мало, через какой-то час Сильвия увидела его танцующим с бывшей женой одного из арендаторов Алекса. Рэн крепко прижимал женщину к себе, словно лаская, в тусклом свете ламп, а прежде чем уйти с ней в обнимку, поцеловал с обжигающей страстью.
Ревнуя, Сильвия испытала такую жгучую боль, словно с нее живьем содрали кожу.
Позже она наивно внушила себе, что Рэн не стремился нарочно ее обидеть, что он просто не воспринимает ее как взрослую женщину, и сама поверила своей фантазии.
Весь первый год учебы, как бы сильно Сильвия не стремилась возненавидеть Рэна, все равно она продолжала его любить, мечтать о нем, тосковать и обещать себе, что когда-нибудь все изменится, однажды он разглядит ее и полюбит.
Сильвия отказывалась от свиданий с однокурсниками и посещала только обычные студенческие вечеринки, куда ходила с подругами. Будучи общительной от природы, она постепенно завязала дружеские отношения с несколькими студентами. К одному из них она была особенно привязана — скромный и застенчивый, Дэвид поступил в университет по настоянию родителей. Они требовали, чтобы он последовал примеру своих старших братьев и сестер, получивших дипломы с отличием.
— А чего ты хочешь на самом деле? — спросила Сильвия.
— Рисовать, — просто ответил он.
Узнав, что Дэвид принимает наркотики, Сильвия огорчилась, но не была особенно удивлена. В студенческой среде наркотики были делом обычным, хотя сама она умудрилась благополучно избежать этого искушения.
Именно Дэвид потащил ее на дискотеку, где она познакомилась с Уэйном. Сильвия догадывалась, что Уэйн был поставщиком Дэвида, но по своей наивности считала его всего лишь щедрым парнем, который снабжает своих друзей только для того, чтобы они не пытались добыть зелье более рискованными путями. Не ответив на ее прямой вопрос, Уэйн заявил, что они оба являются сильными личностями, стоящими над толпой. Своим знанием жизни он напомнил ей Рэна. Быть может, потому, что Уэйн, как и Рэн, был много старше Сильвии и ее друзей. С легкой завистью она выслушала его планы провести лето с группой «зеленых», путешествующих по стране.
Сильвия всегда была идеалисткой, и красочный рассказ Уэйна о том, как «зеленые» сражаются за чистоту природы против жадных промышленников, возбудил в ней уважение к нему и его друзьям.
Самое главное, Уэйн понимал, какие трудности испытывает Сильвия в общении с матерью.
— Она такая высокомерная, — печально заметила Сильвия, наморщив нос.
— Значит, я ей не понравлюсь, — ответил Уэйн, и Сильвии пришлось признать его правоту. Она пожаловалась Уэйну, как докучает ей принадлежность к высшему обществу. Алекс выплачивает ей содержание, а мать постоянно приезжает и зудит о том, что Сильвия плохо кушает и не так одевается. Мать вообще не хотела отдавать ее в университет. Ее приводил в ужас тот факт, что Сильвия не сможет так часто «появляться в свете», как раньше. Именно Алекс настоял на том, чтобы она получила высшее образование. Пора, он сказал, ей повзрослеть и набраться опыта.
Стоило ей однажды заикнуться о «содержании», как Уэйн тут же попросил у нее в долг. Естественно, Сильвия не смогла отказать. Он ведь был ее другом…
Вскоре после этого Сильвия обнаружила, что ей пора покупать новые учебники и платить за квартиру, которую она снимала.
Сильвии пришлось позвонить Алексу и попросить у него денег в счет будущего платежа. Ей было очень неловко, но когда она после недолгой заминки призналась, что одолжила деньги другу, Алекс пообещал все уладить.
Сильвия простодушно предположила, что он собирается выслать ей чек, а вскоре случилось событие, заставившее ее надолго забыть о деньгах. Дэвид, ее друг, умер. Он потерял сознание на дискотеке, и его отправили в больницу, но было уже слишком поздно.
Родители увезли его тело домой и заявили в открытую, что не желают видеть на похоронах его университетских приятелей.
— Они думают, что это мы виноваты, — со злостью заметил один из друзей Сильвии. — А на самом деле все из-за них. Он не хотел учиться здесь…
Сильвия была слишком расстроена, чтобы спорить с Уэйном из-за очередного долга, а он вел себя очень грубо, насмехался над ее воспитанностью и упрекал в наивности.
Сильвия обиделась, но промолчала. Вскоре Уэйн должен был уехать из города и примкнуть к «зеленым», которые потерпели неудачу, протестуя против строительства автострады, и собирались двинуться на юг, чтобы соединиться с еще одной группой, требующей закрытия военного полигона.
Сильвия считала это благим делом.
— Поезжай с нами, — предложил Уэйн, но тут же со смехом добавил, — Нет, конечно, ты не сможешь… Мамочка не отпустит, да?
Сильвия не ответила. Она все еще находилась под впечатлением смерти Дэвида. Студенческая жизнь, казавшаяся поначалу такой вольной и многообещающей, оказалась куда более сложной и тягостной.
Сильвия похудела, утратила надежду и всякое желание учиться.
Погода стояла жаркая, и в воздухе все время чувствовалось ожидание грозы. Пусть скорее грянет буря, — размышляла Сильвия, возвращаясь в свою маленькую квартирку. Есть ей не хотелось, а перспектива провести вечер за книгами ни в малейшей степени ее не прельщала. Сильвия скучала по Дэвиду и его рассказам, но еще больше скучала по Рэну.
День был таким жарким и душным, что Сильвия приняла холодный душ и надела на голое тело старую хлопчатобумажную рубашку, некогда принадлежавшую Алексу. Полчаса спустя пришел Уэйн с бутылкой вина, и откупорил бутылку вопреки всем отговоркам Сильвии. С ним невозможно было спорить — проще уступить, но от наркотиков Сильвия отказалась твердо.
— Возьми, пожалуйста, — легким тоном предлагал он, но Сильвия заметила, что сам он никогда не употребляет.
— Так ты одолжишь мне денег? — спросил Уэйн несколько минут спустя, растянувшись на диванчике и глядя, как Сильвия безуспешно пытается заниматься. Под его взглядом она чувствовала себя неуютно, и не только потому, что не могла выполнить его просьбу. Нет, это было нечто большее; она почему-то вспомнила, что под рубашкой Алекса на ней ничего нет.
— Прости, сейчас не могу… — извинилась она. — Я… жду, пока Алекс пришлет мне чек. Слушай, Уэйн, я не хочу показаться негостеприимной, но мне честно надо заниматься…
— Выгоняешь меня…
— Только не обижайся, — сказала Сильвия, выразительно махнув рукой в сторону книг, стопкой сложенных на столике.
Сначала ей показалось, что Уэйн затеет спор, но, к ее облегчению, он послушно направился к двери. Обрадовавшись, Сильвия решила его проводить. Открыв дверь, она увидела «лендровер», притормозивший у тротуара, и ее сердце лихорадочно забилось. Словно заметив ее замешательство, Уэйн неожиданно сгреб ее в охапку, прижал к открытой двери и грубо поцеловал в губы.
Сильвия немедленно вырвалась, но Рэн, уже вылезший из «лендровера» успел заметить и поцелуй, и ее более чем легкомысленный наряд.
К счастью, у Уэйна в кармане зазвонил мобильный телефон, и он направился к машине, бормоча что-то в трубку.
Когда Рэн подошел к двери своим широким и решительным шагом. Сильвия не знала, что и делать.
— Рэн! — слабым голосом воскликнула она. — Какая неожиданность. Я не знала… Я не ожидала…
— Конечно, нет, — резко ответил Рэн, шагнув мимо нее в крохотную прихожую и плотно затворив дверь. — Прости, если я не вовремя, но боюсь, я помешал бы гораздо сильнее, если бы приехал, скажем, на полчаса раньше.
Сильвия густо покраснела, заметив взгляд Рэна и догадавшись, на что он намекает. Рэн решил, что Уэйн ее любовник.
— Это не… мы не… Уэйн просто мой друг… — защищаясь, промямлила она.
Рэн тут же изогнул бровь.
— Друг! Скажи, Сильвия, и часто ты встречаешься с другом, одетая только в его рубашку?
— Это не Уэйна рубашка, а Алекса, — с пылающим лицом возразила Сильвия.
Что здесь понадобилось Рэну? Зачем он приехал? Ее сердце забилось еще быстрее.
— Рубашка Алекса? — нахмурившись, переспросил Рэн.
— Да… Мне нравится ее надевать… Она напоминает мне о доме… об Алексе и о тебе. Я скучаю по вам обоим, — дерзко ответила Сильвия, и затаила дыхание в ожидании его ответа.
Должно же быть какое-то объяснение его приезду и реакции на поступок Уэйна… Можно ли надеяться, что за его злостью скрывается хотя бы капелька ревности? Я уже женщина, — напомнила себе Сильвия, — а не ребенок, и…
— О доме…? — Рэн внезапно нарушил ход ее мыслей. — Вряд ли твоей маме понравится, что ты называешь «Отель-Плейс» своим домом.
Сильвия прикусила губу. Мать, и вправду, не одобряла ее привязанность к дому Алекса и предпочла бы, чтобы Сильвия, как и она, чувствовала себя горожанкой.
— Я уже взрослая, — храбро заявила Сильвия. — Я сама все решаю…
— Вижу… И когда разгуливаешь перед друзьями в рубашке Алекса, это только твой выбор, да, Сильвия?
Ее лицо вспыхнуло. Теперь в голосе Рэна не чувствовалось ни малейшей ревности, а только братская обеспокоенность.
— Я… я не ожидала, что Уэйн придет. Было так жарко. Я приняла душ и…
— Уэйн… Так это и есть тот друг, который выцыганил у тебя половину твоего содержания за последние три месяца?
Сильвия побледнела. Лучше бы Алекс не говорил ему об этом.
— Я… Он отдаст. — Она пыталась защитить не столько Уэйна, сколько себя.
— Как сильно все изменилось с тех пор, как я был студентом, — цинично заметил Рэн. — Тогда мужчины платили за все, а женщинам не приходилось покупать мужское внимание за деньги.
Сильвия уставилась на него, не способная скрыть ни своего удивления от его слов, ни обиды.
— Это не так… Я не платила Уэйну. Я не…
Она резко умолкла и отвернулась. Как объяснить Рэну… именно Рэну… что она не стремится к сексу, после того, как сама так безрассудно признавалась ему в своих чувствах? Поэтому он теперь смотрит на нее с таким цинизмом, с такой насмешливой и презрительной улыбкой.
— Я здесь по просьбе Алекса, — сказал Рэн, не дождавшись продолжения. — Он уехал по делам, но попросил вручить тебе это…
Рэн вынул из бумажника чек и протянул Сильвии.
Сильвия судорожно сглотнула.
— Ты мог бы выслать его по почте, — прошептала она.
— Алекс хотел передать его из рук в руки.
— Это так далеко… Я могла бы… Хочешь что-нибудь выпить… перекусить…?
— Лучше кофе, — кратко ответил Рэн, входя вслед за ней в маленькую гостиную.
Бутылка вина, принесенная Уэйном, все еще стояла на столике рядом с пустым бокалом, и Сильвия заметила, как мрачно смотрит Рэн на ее письменный стол.
Деревянная перегородка отделяла гостевую часть комнаты от кухонного уголка, и Рэн прислонился к этой перегородке, дожидаясь, пока Сильвия сварит кофе.
— Ты похудела, — резким тоном заметил он, когда Сильвия наконец дала ему чашку. — Причина только в сексе, Сильвия, или в чем-то другом?
Когда до Сильвии дошел смысл его слов, она чуть не выронила чашку, покраснев от возмущения.
— Я не наркоманка, если ты на это намекаешь, — со злостью выпалила она. — Я не такая дура, Рэн.
Сильвия зажмурилась, с болью вспомнив Дэвида и его загубленную жизнь. Нет, наркотики не для нее, и жаль, что Рэн этого не понимает.
Душевный подъем и радость, испытанные ранее, схлынули, уничтоженные злым и презрительным отношением Рэна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13