— Он увлек ее за собой к лестнице, где продолжал стоять Самюэль, держа под прицелом пистолетов группу мужчин в часовне. Никто из них даже не шевельнулся.
Хлоя молчала, пока они поднимались по ступеням, чтобы выйти на чистый морозный воздух. Она могла думать лишь об одном: Хьюго говорил о любви… он сказал Джасперу, что любит ее. Он бился за нее… рисковал своей жизнью ради нее, как когда-то ради ее матери.
Но ведь она замужем за Криспином! Даже если она больше никогда его не увидит, она его жена. Джаспер мертв, но Криспин-то жив.
Привязанные в рощице лошади волновались и подрагивали на холодном ночном воздухе. Хьюго посадил ее на своего коня и вскочил в седло позади нее. Он был так же молчалив, как и она, но крепко прижимал ее к себе, пока они ехали в Денхолм. Самюэль скакал рядом, тоже погруженный в свои мысли.
— Я займусь лошадьми, — сказал Самюэль, когда они спешились во дворе. — А вы лучше подбросьте дров в камин, если он еще не погас.
Хьюго и Хлоя вошли в дом. В кухне было темно и холодно, только угли в печке едва светились. Хьюго зажег свечи, помешал угли, подбросил в огонь щепок и несколько поленьев. Хлоя, завернувшись в накидку, наблюдала за ним взглядом. Ей стало казаться, что она снова погружается в дурманящий туман.
— Хьюго, они выдали меня замуж за Криспина, — сказала она, наконец. Слова звучали так, как будто их произнес кто-то другой. — То, что ты снял кольцо, ничего не изменит.
Хьюго подвинул стул к огню и позвал ее кивком головы.
— Да, я знаю, — ответил он, притягивая ее к себе. — Позволь объяснить. Ты несовершеннолетняя, выдана замуж против воли и без согласия твоего опекуна. И, кроме того, брак не был скреплен физически. Это так?
— Да.
Он знал это, но все равно в глубине души временами появлялся страх, что он мог просчитаться… что Джаспер найдет способ надругаться над ней, прежде чем придет помощь. Теперь он мог вздохнуть с облегчением. Улыбнувшись, Хьюго сказал:
— Брак будет аннулирован, девочка моя. Это простая формальность. Криспин не осмелился бы оспаривать его, даже если бы и имел какое-то право.
— Значит, я не замужем?
— Да, но это продлится недолго, пока я не найду мирового судью.
— О! — Ее колени затряслись, а глаза внезапно наполнились слезами. — Извини… — Поток слез просто невозможно было остановить.
— Тише, любимая. — Он посадил ее себе на колени, прижал к груди и стал слегка покачивать. — Тебе было больно, милая?
Она покачала головой, попыталась что-то сказать, но слова тонули в рыданиях.
Самюэль вошел в кухню, взглянул на пару у огня и сел в кресло напротив, вытянув ноги к огню.
Когда Хлоя немного успокоилась, Хьюго посадил ее прямо и сказал:
— Дорогая, ты должна сказать мне. Они делали тебе больно?
— Только чуть-чуть, но было очень неприятно, — сказала она честно, вытирая глаза носовым платком, который он передал ей. — Я не знаю, почему я так расплакалась… наверное, потому, что я голодна.
Хьюго откинулся назад и от всей души рассмеялся. Самюэль расплылся в улыбке и направился в кладовую.
— Как насчет запеченных яиц, девочка?
— Да, пожалуйста. — Она улыбнулась сквозь слезы и вновь прижалась к Хьюго.
— Расскажи нам подробно все, что произошло с тобой, — велел ей Хьюго, зная, что не успокоится до тех пор, пока не узнает все до мельчайших деталей. Пока она ужинала, он слушал ее рассказ о похищении. Она поведала ему обо всем, включая и то, что Джаспер сообщил ей о прошлом Хьюго. Глаза Хьюго стали жесткими, губы сжались, и, когда она закончила свой рассказ, он с тихой злостью, произнес: — Слишком быстро и легко он умер.
Слишком легкой оказалась смерть и отца, и сына — не такой кары они заслуживали за все причиненное ими зло! Но все это должно остаться в прошлом. Без Грэшема — лидера Конгрегации — она распадется сама собой. У Криспина нет ни авторитета, ни зрелости, чтобы занять место Джаспера. Конгрегация была создана Грэшемами, вместе с ними и умрет.
Он взглянул на девушку: последний отпрыск рода Грэшемов подчищал тарелку кусочком ячменного хлеба.
Стивен так никогда и не узнал, какую жемчужину он зачал. И те качества, которые она унаследовала от него, — огонь и страсть — не были запятнаны грязью, которая была частью жизни ее отца.
Он откинулся на стул, прикрыл глаза и расслабился. Наконец-то он свободен. Он выполнил наказ Элизабет: Грэшемы больше никогда не причинят вреда Хлое, а сам он, встретившись с демонами, победил их. Он знал, что теперь он не хуже и не лучше любого другого человека, и эта мысль радовала.
Он открыл глаза и увидел, что Хлоя серьезно смотрит на него.
— Почему ты не рассказал мне, что любил мою мать? Почему ты не рассказал мне, что произошло?
Он не отвел взгляд.
— Трусость, девочка моя. Я страшно боялся, что если все расскажу, то потеряю твое доверие. Как бы ты могла полагаться на человека, который тоже был завсегдатаем часовни, который делал такое… Мне невыносима была мысль о том, что я потеряю твою любовь и твое доверие — они были… они — самая прекрасная награда… награда, которой нет цены.
Ее охватило чувство огромного облегчения. Он молчал не из-за того, что не любил ее. Именно любовь заставляла его хранить тайну.
— Для меня это не имеет значения, — сказала она. — То, что случилось… то, что ты делал…
Какое-то мгновение он смотрел ей в глаза, потом тихо сказал:
— И для меня все это уже не важно. Прошлое и так слишком долго отравляло мне жизнь.
Самюэль вздохнул с видимым облегчением и принялся собирать грязную посуду. Хьюго встал.
— Пора спать, — сказал он, потягиваясь и зевая. — Отправляйся-ка наверх, девочка.
— Оказывается, нет существенной разницы между добрачной связью и изменой мужу, — заметила Хлоя с озорным смешком, повернув голову на груди у Хьюго. Она посмотрела на него, в глазах ее плясали бесенята и еще не угасла страсть.
— Конечно, ведь в обоих случаях речь идет о падшей женщине, — мягко сказал Хьюго, захватив густую прядь ее золотистых волос и наматывая ее на запястье. Затем он отпустил ее, прикрыв видневшийся на плече иссиня-черный след от удара кнута. Все позади; и Джаспер за все заплатил сполна.
Хлоя, не ведавшая, о чем он думает, улыбнулась и мягко провела рукой по его животу.
— И о падшем джентльмене! Поскольку, судя по моему опыту, тут нужны двое.
Хьюго погладил ее волосы.
— Ну, так, может, нам стоит расширить твой опыт и попробовать заняться этим после благословения церкви?
Он говорил так тихо, что Хлоя сразу не поняла, что он сказал. Когда же до нее наконец дошел смысл его слов, она резко села.
— Ты собираешься жениться на мне?
— Ну, кто-то же должен, — сказал он торжественно. — В противном случае тебе грозит опасность быть отлученной от света, может быть, потому, что ты оскорбляешь его нравы?
— Но… но ты ведь говорил, что все подумают, что ты воспользовался опекунством. — Она нахмурилась, все еще не уверенная в том, что он серьезен.
— Светское общество может думать все, что ему заблагорассудится, и черт с ним, — ответил Хьюго. — Вопрос в другом: хочешь ли ты выйти замуж за своего опекуна, девочка?
— Но ты же знаешь, что хочу. Я же уже целую вечность твержу об этом. Только ты и слушать не хотел.
— Да, это прискорбное упущение с моей стороны, — согласился он; глаза его смеялись. — У меня была очень скверная привычка не слушать тебя. Однако я начинаю понимать, что ты всегда говоришь то, что чувствуешь, и что ты отлично знаешь, что тебе нужно.
— И тебе, — тут же вставила она.
— Самодовольная и дерзкая девчонка. — Он схватил ее и притянул к себе. — Милая, я давно уже понял, что мне больше всего нужно, мне только необходимо было убедиться, что и для тебя это самый лучший вариант.
Хлоя страстно поцеловала его, она прильнула к нему, касаясь каждой ложбинки, каждого изгиба его тела. Глаза ее наполнились истомой, волосы рассыпались по плечам.
— Я действительно знаю, что тебе больше всего нужно, — сказала она с довольной улыбкой. — И я докажу это тебе.
— Попробуй, девочка моя. — Хьюго закинул руки за голову и следил за ее лицом, наслаждаясь собственной пассивностью не меньше, чем она.
— Полагаю, — сказала она, проводя ладонями по твердым мускулам его живота, — полагаю, ты захочешь сам контролировать мое состояние.
— О, я не сомневаюсь, что в этом мы достигнем компромисса, — сказал он, сверкнув зелеными глазами.
— Но… — ее пальцы скользнули по внутренней стороне его бедер. — Но вряд ли ты пойдешь на компромисс в отношении моего гардероба? — Ее нежные руки продолжали ласкать его.
— Нет… — Он закрыл глаза, вздохнув от наслаждения. — В этом ты совершенно ничего не понимаешь, так что никаких компромиссов.
— Даже если я буду делать вот так? — Она чуть склонила голову и посмотрела на него, прищурившись, в то время как ее пальцы продолжали чувственную озорную игру.
— Да, хитрая маленькая лисичка. — Прижав ее к себе, он перевернулся, и она оказалась под ним. — Меня можно морочить только до определенного момента. — Он засмеялся, увидев, что она встревожилась, и поцеловал ее в кончик носа. — Но пусть это тебя не останавливает, девочка моя.
— Разве это меня остановит… разве что-нибудь может остановить меня? — сказала она нежно, уже без всякого озорства. Кончиком пальца она коснулась его губ. — Я люблю тебя.
— И я тебя, малышка. До самой глубины души…
Глядя ей в глаза, он соединился с ней, ее дыхание стало его дыханием, их сердца забились в унисон, и из невероятной красоты этого слияния родилось их будущее — чистое и светлое, оставив позади мрачные тени прошлого.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40