Пошли в дом Махно обедать. Обстановка вроде квартиры земского врача. Под
авала обед старушка-крестьянка. Хозяйничала жена Махно Ц его личный се
кретарь, красивая, молодая украинка. Прогуливались по двору. В соседнем д
оме на террасе сидела еврейская семья и распивала чай. Махно с удовлетво
рением указал на эту идиллию расовой терпимости, говоря: «Вот как я всех е
вреев вырезываю». Часам к четырем был созван сход главнейших сотруднико
в Махно для совещания с экспедицией Каменева…
Каменев начал свой доклад с приветствия и поздравлений с успехом на фрон
тах. В выражениях, сперва осторожных, затем все более выпуклых, Каменев ук
азал на ряд фактов, дезорганизующих продовольственное, транспортное и в
оенное дело, в которых провинилась бригада. Указывалось на самочинную мо
билизацию, произведенную в Гуляйпольском районе военным советом Махно.
Говорилось об отсутствии в районе комбедов, о спекуляции и преследовани
и коммунистов, «которые не меньше вас, товарищи, являются защитниками тр
удящегося народа и беднейших крестьян». Последние два слова вызвали роп
от. Послышались возгласы. Махно был не в силах зажать всем рты. «Хотите кре
стьян разорить, а потом любить», «Крестьянин без лошадей не крестьянин, з
ачем лошадей отнимаете?», «оice мы беднейшие крестьяне!». Каменев ярко расс
казал ближайшие задачи Советской власти и так увлек аудиторию, что, как д
ошел до роли ЧК, раздалось лишь несколько не очень громких вздохов…
Перед отъездом в беседе зампредседателя Гуляйпольского совета Коган п
рямо спросил Льва Борисовича: «Зачем вы организовали эту постыдную трав
лю нашего революционного движения и наших действий? Ведь это настолько м
елко и звучит так гадостно, что вы подрываете свой авторитет»…»
…По поводу же загулов грозного батько приведем еще одно свидетельство
Ц человека в таких вопросах, пожалуй, наиболее сведущего, Галины Андрее
вны Кузьменко:
Ц Нестор никогда много не пил, как показывали в кино (тот же «Александр П
архоменко». Ц С. С). Помню, правда, он как-то крепко выпил, даже шатался пьян
ый по селу, его хлопцы привели домой, я его потом сильно ругала, а он стыдил
ся. А вот до ранения в ногу хорошо танцевал, любил это очень.
Видимо, последнему следует верить больше, чем Алексею Толстому, пьянчуга
и хулиган не смог бы надолго сохранить авторитет среди вооруженной и сп
особной на все партизанской вольницы Ц такого они в конце концов просто
бы прихлопнули, нужен он им такой… Хотя всякое случалось, о чем мы еще рас
скажем.
С конца 1918-го на Юге России немцев сменили вооруженные силы Англии и Франц
ии, а также пролушные им контингенты греческих и сербских войск, их тогда
шних союзников. Об их планах красноречиво сообщает документ, который при
водит Антонов-Овсеенко, получивший его по секретным каналам из Франции (
видимо, по линии Коминтерна) от 11 апреля 1919 года:
«В начале февраля этого года в Париже во главе с Ротшильдом образовалась
компания по использованию богатств России в связи с окончательным пора
жением Германии… В число акционеров вошли видные члены палаты депутато
в правого крыла, весьма солидное количество паев выпало и на долю Клеман
со (глава французского правительства в ту пору. Ц С. С.) . Были так
же посланы агенты в южные города России для покупки акций русских банков
, в частности была установлена связь с Рябушинским, который стал во главе
комиссии, разработавшей план покупки всех земель Крыма, а также план уст
ановления сношений с группой английских банкиров, создавших акционерн
ое общество по покупке земель по линии Черноморского побережья Кавказа
… Ротшильдовская компания очень усиленно начала субсидировать газету
Клемансо «Свободный человек», которая сильно подогревала в массах шови
нистические идеи, требуя оккупации России как компенсации за неоплачен
ные займы» (имеются в виду прежние долги царского правительства. Ц
С. С.) . Ясно без пояснений, какая угроза нависала тогда над нашей р
одиной. Белогвардейцы-деникинцы знали или подозревали о подобных плана
х Антанты, относились к ним вполне отрицательно, однако деваться им было
некуда, пришлось принимать их скудную, нищенскую помощь: винтовки, снаря
ды, патроны, обмундирование, ничего уже не стоившее после окончания миро
вой войны, все это потекло через Новороссийск, пополняя пустые склады До
бровольческой, Донской и Кавказской (Кубанской) армий белых. Они несколь
ко окрепли, перешли в решительное наступление.
На подступах к Донбассу численный перевес был на стороне красных и махно
вцев. Махновская «бригада» в конце марта начала контрнаступление на ден
икинцев, но значительных побед не добилась, бои шли с переменным успехом.
Несмотря на это, советская пропаганда поспешила раздуть их ненастоящие
победы в пропагандистских целях. 3 апреля «Правда» в возвышенном стиле с
ообщала: «Махно получил задачу разбить добровольцев, которую выполнил б
лестяще. Добровольцы, лучшие гвардейские силы, разбиты».
Пропаганда в ту пору была совершенно беззастенчивой (со всех сторон). Кто
из читателей коммунистического ЦО мог проверить, что Махно не удалось «р
азбить» ни одной части добровольцев, а также то, что среди последних не им
елось никаких «гвардейцев»? Но незаслуженная эта слава кружила голову б
атько, а тем паче Ц его простоватым атаманам. Тогда же начались негласны
е столкновения махновцев с политкомиссарами Красной Армии, которые вск
оре обернулись грозными последствиями для обеих сторон.
Советское военно-политическое руководство попыталось прибрать Махно
к рукам, делалось это известным способом: направить к популярному народн
ому вожаку комиссаров и, навязав ему нужную волю, повести за собой (вспомн
им классическую в этом смысле пару: Буденный Ц Ворошилов (сейчас во мног
их изданиях поносят Клима Ворошилова, но ведь человек-то он был отважный,
и от пуль не прятался, и умел говорить с вооруженным народом, и настоять на
своем, а конники Буденного были примерно одного теста с хлопцами Махно). К
махновцам посылались комиссары и политработники, но успеха у рядовых бо
йцов не имели, а пробиться к душе батько не смогли.
Сперва красное командование попыталось одолеть махновцев силой. 10 апрел
я Дыбенко, прямой начальник «комбрига» Махно, послал ему телеграмму: «Вс
якие съезды… считаются явно контрреволюционными, и организаторы их буд
ут подвергнуты самым решительным мерам вплоть до объявления «вне закон
а». Такова была попытка прикрыть махновский независимый Совет. Приказ гр
озный, но не из тучи гром: Махно и его атаманы знали, что по отношению к ним у
красных пока руки коротки. В ответ в Гуляйпольском Совете провели резол
юцию протеста против обвинений в «контрреволюции» (и в самом деле Ц обв
инение глупее глупого).
Итак, для гуляйпольского «Чапаева» своего Фурманова не нашлось. Махновс
кие атаманы изгоняли комиссаров-коммунистов, видя в них посягателей на
их собственную власть, а вокруг степных дорог оврагов много, иные послан
цы политотделов сгинули без донесений… Однако на прямые обвинения в под
обных делах Махно горячо и настойчиво оправдывался, даже протестовал. Од
ному из высокопоставленных коммунистов он по этому поводу дал такой вот
впечатляющий отпор: «Преследование политко-миссаров? Изгнание их?! Толь
ко нам надо бойцов, а не просто болтунов. Никто их не гнал, сами поутикали».
Ясно, что подобный аргумент был у батько уловкой Ц каково уж не оценить л
ичные качества комиссаров гражданской, но все же в трусости их обвинить
огульно никак невозможно.
Куда хуже обходились повстанцы с работниками ЧК, которые тоже появились
в их рядах. Тут уж решительно и открыто действовал сам батько (все-таки ко
миссары-коммунисты Ц они тоже революционеры, на одних с ними нарах лежа
ли…).
Тревожась за положение южного фланга советских войск на Украине, в Гуляй
поле приехал сам Антонов-Овсеенко. 28 апреля он прибыл со свитой и охраной
на станцию Пологи (ближайшую тогда к Гуляйполю). Там, как вспоминал позже «
комфронта Украины», его встретили «некоторые комиссары, бежавшие от Мах
но», они сильно жаловались на своенравного батько. Но Антонов-Овсеенко п
ринял решение: «Среди переправы коней не перепрягают»; полагаем, что это
т вывод Антонова-Овсеенко был в ту пору политически верен, хотя поздно уж
е хватились…
В позднейших воспоминаниях недолгого советского «командукра» приведе
на даже портретная зарисовка Махно, из немногих сохранившихся от тех вре
мен: «Вышел малорослый, моложавый, темноглазый, в папахе набекрень, челов
ек. Остановился в паре шагов, отдал честь: «Комбриг батько Махно. На фронте
держимся успешно. Идет бой за Мариуполь. От имени революционных повстан
цев Екатеринослава приветствую вождя украинских советских войск». Рук
опожатие. Махно представляет членов Гуляйпольского исполкома и его шта
ба».
Но Махно тоже был не прост, он встретил советское начальство по высшему у
ровню: запорожские тройки, оркестр, игравший «Интернационал», парад войс
к, приветствия… Любопытно произведенное впечатление от речи Махно на оп
ытного большевистского комиссара: «Голос не сильный и слегка сиплый, гов
ор мягкий Ц в общем небольшой оратор, но как его слушают!» Действительно,
слушали своего батько хлопцы с огромным сочувствием.
Антонов-Овсеенко, считавший себя очень умным, был полностью одурачен ма
лограмотным сыном гуляйпольского батрака. Все сомнения опытного комму
нистического деятеля Махно поверг твердо отчеканенной фразой: «Пока я р
уковожу повстанцами, антисоветских действий не будет, будет беспощадна
я борьба с буржуйными генералами». Видимо, последовало еще рукопожатие,
и не одно.
Антонов-Овсеенко уехал из Гуляйполя умиротворенный, вскоре он дал соотв
етственную телеграмму: «Никакого заговора нет. Сам Махно не допустил бы.
Район вполне можно организовать, прекрасный материал». Да, знай об этом Н
естор и его атаманы, посмеялись бы они, как запорожцы на известной картин
е Ильи Репина. Пятнадцать лет спустя тот же Антонов-Овсеенко скупо призн
ался в «чрезмерной идеализации» Махно. Но поздно было: в том году Нестор у
же скончался, а мемуаристу осталось доживать едва-едва…
В начале мая 1919-го Украину, а вместе с тем и южный фланг советских войск пот
рясло неожиданное событие: мятеж красного командира Николая Григорьев
а. Личность эта в высшей степени типична для времен революций и гражданс
ких войн Ц честолюбивый авантюрист, лишенный всяких идейных основ, одер
жимый властолюбец; таких немало наплодилось в ту смутную пору, но этому п
оначалу предвещали крупный успех… Немолодой по тогдашним понятиям (за с
орок), самого простого происхождения (то ли кацап, то ли хохол, а скорее Ц и
з смешанного населения тогдашней Новороссии), он закончил первую мирову
ю войну в младшем офицерском чине. Служил сперва в Центральной украинско
й Раде, затем у Скоропадского, потом перешел к петлюровцам. Кондотьер гра
жданской войны, он вел за собой разномастное воинство, все более и более р
аспаляясь своими легкими победами. Если у Махно была четкая социальная о
пора-то у этого никакой, о чем ясно свидетельствуют его метания: 2 февраля
1919-го в районе Александровска Григорьев опять круто переложил руль и пер
ешел со своим отрядом на сторону Красной Армии.
Его обласкали (прежде всего тот же Антонов-Овсеенко), и вот итог: недавний
петлюровец получил звание советского комбрига, а через два месяца, 25 апре
ля, стал начальником 6-й украинской дивизии. Порядок в его «дивизии» был к
уда хуже, чем в махновской «бригаде», но поначалу везло ему больше: в после
дних числах апреля его расхристанное воинство заняло Николаев, Херсон и
Одессу. Поясним: эти приморские города оставили поспешно французские и и
ные интервенты, раздираемые собственными политическими распрями; «взя
ть» их не представляло никакого особенного воинского подвига. Грабежи и
насилия в тех местах не идут ни в какое сравнение с недавними деяниями ма
хновцев в Екатеринославе, уже потому, что батько Махно боролся с погромщ
иками, а Григорьев, как всякий беспринципный политикан, был на поводу у св
оего воинства, хоть полагал, что именно он управляет им и событиями.
Верховное советское военно-политическое руководство Григорьеву, коне
чно, не доверяло (как Махно, Думенко, Миронову и всем подобным), но с силой пр
иходится считаться, а еще лучше Ц ее использовать. Весной 1919-го в Венгрии
произошла кратковременная коммунистическая революция, а в коммунистич
еской Москве вызрела мысль направить буйных григорьевцев против Румын
ии (она тогда вела войну с Советской Венгрией). Сохранились свидетельств
а, что Григорьева уговаривали чем угодно: званиями, наградами и даже наме
кали на богатые имения, которые сделаются добычей победителя… Но пустог
оловый авантюрист чрезвычайно переоценил свои силы: 7 мая он объявил себ
я «атаманом Херсонщины и Таврии» и порвал с Советами, ему захотелось ста
ть… он сам, видимо, не знал Ц кем именно, однако метил в своих мечтах, надо п
олагать, весьма высоко.
Заметим, что Антонов-Овсеенко попытался увлечь и Махно походом на помощ
ь Советской Венгрии и даже «прорывом в Европу», причем разговор происход
ил, как особо отметил позже большевистский деятель, «с глазу на глаз». Мах
но вроде бы охотно и горячо поддакнул такому заманчивому предложению, но
позже и пальцем не шевельнул, чтобы податься в указанном направлении, он-
то знал четко, где и в чем его опора.
С началом мятежа григорьевской многочисленной дивизии весь красный фл
анг на Правобережной Украине рухнул. Основной удар Григорьев нацелил на
Харьков, столицу Советской Украины, но путь туда был не прост. Силы у него
имелись немалые, тысяч примерно двадцать. Но между ним и Харьковом стоял
с юго-востока Махно со своим войском и громадным авторитетом, а последне
е
тогда стоило куда дороже пулеметных тачанок. Возникло щекотливое полож
ение. Ну, для Григорьева все было ясно: надо привлечь популярного батько в
союзники, а там… посмотрим. Иное дело Ц Нестор Махно, опиравшийся на силы
, с которыми обязан был считаться. Простоватый Григорьев, недавний петлю
ровец, поставил на украинский национализм, что было Делом явно проигрышн
ым. Во-вторых, он отрицал не только Советскую власть как власть коммунист
ическую, но и советское народовластие, от него явно попахивало диктатуро
й. Наконец, Григорьев, потакая самым низменным инстинктам украинских низ
ов, попытался взять на службу антисемитизм в его самом грубом виде. Все эт
и обстоятельства Махно и его окружение принять не могли.
Итак, уже в начале мятежа политическая обстановка стала очевидной: Григо
рьев был крайне заинтересован в поддержке махновцев, но они этой поддерж
ки ему оказывать не собирались, хотя поначалу выжидали хода событий. Гри
горьев шел напролом, терять ему уже было нечего. К Махно пробирались его п
осланцы, отправлялись многочисленные телеграммы; красное командование
перехватывало их, но одна дошла, очень выразительная: «Батько! Чего ты смо
тришь на коммунистов? Бей их. Атаман Григорьев».
Осмотрительного батько такие вопли оставляли равнодушным, он никак не о
твечал. Более того, уже в первый день мятежа (дата в документе отсутствует
) он дал телеграмму в столицу Советской Украины Харьков с текстом своего
обращения к личному составу бригады: «Предпринять самые энергичные мер
ы к сохранению фронта… Честь и достоинство революционера требуют от нас
оставаться верными революции и народу, а распри Григорьева с большевика
ми из-за власти не могут заставить нас открыть фронт для кадетов и белогв
ардейцев, стремящихся поработить народ…» Отметим тут важнейшее: отмеже
вываясь от незадачливого авантюриста, Махно ставит его перед своими в од
ин ряд с большевиками: те и другие, мол, чужды подлинной «революции»… То бы
ла, без сомнения, далеко нацеленная политическая стратегия. Нет, куда был
о атаману тягаться с батько!
Григорьев сделал своей опорой Елизаветград (ныне Кировоград, до 1934-го нес
частливый город носил имя Г. Зиновьева). То был небольшой городок, но удобн
ый транспортный узел; атаман намеревался идти на Екатеринослав, имея про
межуточной целью Киев. Лозунги его были простейшие и куда как неудачные:
«Украина для украинцев», «Свобода торговли» и прочее подобное. Махно при
ходилось делать четкий политический выбор, и он сделал его прямо и решит
ельно. Конечно, для махновцев очень подходило еще одно требование Григор
ьева:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17