Её волнуют только деньги, особенно деньги Эшертонов. Отец назначил Бакстера опекуном сына Гамильтона, и Бакстер мог распоряжаться наследством и должен был вести все денежные дела, пока тому не исполнится двадцать пять лёт. Мэриэнн не устраивало такое положение дел. Как, впрочем, и Гамильтона.
Бакстеру оставалось нести это бремя ещё сколько лет, прежде чем он сможет переложить ответственность на своего сводного брата.
Он отбросил в сторону свои старые проблемы и сосредоточился на том, что сейчас для него важнее всего. Опершись о кожаные подлокотники кресла, скрестил пальцы и напряженно уставился в огонь.
Сент-Ивс еще не решил, как истолковать события сегодняшнего вечера, но ясно одно: опасность где-то совсем рядом, и Шарлотта ходит по краю пропасти.
В жаровне догорали угли, наполняя комнату в черно-красных тонах слабым зловещим светом. Пряный аромат фимиама обострял ощущения. Разум открылся сверхъестественным силам.
Приготовившись к сеансу, он прошептал:
— Открывай же карты, любовь моя.
Гадалка перевернула первую карту.
— Золотой грифон.
— Мужчина.
— Всегда мужчина. — Гадалка, сидевшая за низким столиком, подняла глаза. — Берегись его. Грифон вскоре встанет на твоем пути.
— Но сможет ли он разрушить мои планы?
Она нерешительно перевернула следующую карту.
— Феникс. — Потянувшись за следующей картой, она открыла и ее. — Красное кольцо.
— Ну так что же?
— Нет. Золотой грифон доставит тебе много неприятностей, но в конце концов ты его одолеешь.
Он улыбнулся.
— Так и будет. А теперь расскажи мне про женщину.
Гадалка перевернула еще одну карту.
— Леди с зелеными прозрачными глазами. Она ищет.
— И никогда не найдет?
Гадалка покачала головой:
— Никогда.
— Она всего лишь женщина. С ней у меня не будет хлопот.
С гадалкой тоже, когда он выполнит все, что наметил. Он избавится от нее, как только придет время. Сейчас она еще нужна и полностью ему подчинена, находясь в плену собственных страстей.
— Что ты скажешь об этой любопытной картинке, Ариэл? — Шарлотта придвинула к сестре альбом с акварельными набросками Друсиллы Гескетт. — Ты лучше меня осведомлена о модных веяниях. Когда-нибудь видела что-либо подобное?
Ариэл налила себе еще чаю, мельком взглянув на альбом, который был раскрыт на середине. Глаза ее округлились от изумления, когда она увидела набросок обнаженной фигуры, украшавшей левую часть страницы.
— М-м-м, пожалуй, нет, — сухо промолвила Ариэл. — Мне ни разу не приходилось видеть ничего подобного,
Шарлотта бросила на нее укоризненный взгляд.
— Я не имею в виду набросок со скульптуры. Посмотри вот сюда — видишь? Маленький рисунок в углу листа. Кажется, это круг с треугольником внутри. А по краям треугольника и внутри него — какие-то маленькие фигурки.
— Да, вижу. — Ариэл задумчиво покачала головой. Но это нисколько не напоминает модные виньетки в художественном журнале Аккермана. Возможно, нечто похожее можно встретить в каких-нибудь дамских журналах.
— А что, если это египетская или римская эмблема?
— Не думаю. — Ариэл задумчиво водила кончиком пальца по рисунку. — Одному Богу известно, сколько таких декоративных мотивов скопировано с египетских и римских древностей. В Лондоне их встретишь у каждой модистки и обойщика. А с тех пор как в моду вошел стиль древнего Замара, повсюду только и видишь что дельфинов да морские раковины. Но этот рисунок мне не знаком.
— Друсилле Гескетт зачем-то понадобилось скопировать его в свой альбом для акварелей, который она, по-видимому, собиралась посвятить исключительно наброскам с античных статуй.
Ариэл вопросительно подняла на нее глаза.
— Но этот рисунок выполнен карандашом и чернилами, а вовсе не акварельными красками.
— Да. И совершенно не вписывается в ряд остальных набросков.
— Это уж точно. — Ариэл слабо усмехнулась. — Неужели миссис Гескетт — одна из тех великосветских клиенток, которых ты надеялась заполучить? Кажется, она питала живой интерес к мужским торсам.
— Да, правда, ее вкусы и пристрастия теперь не имеют значения. Но что действительно занимает меня, так это причина, которая заставила ее присовокупить столь странный рисунок к остальным наброскам.
— Что это за красно-бурое пятнышко на переплете? — спросила вдруг Ариэл. — Акварельная краска?
— Возможно. — Шарлотта потрогала пятнышко кончиками пальцев. — А что, если это кровь?
— Боже мой!
— Может быть, миссис Гескетт умерла не сразу после того, как в нее стрелял неизвестный убийца, и успела засунуть альбом под шкаф? — прошептала Шарлотта.
— Ты никогда не узнаешь, так ли это было на самом деле.
— Наверное, нет. — Шарлотта прикусила губу, погрузившись в размышления.
Ариэл молча пила чай, внимательно наблюдая за сестрой.
— Тебе предстоит разрешить множество загадок, и у меня к тебе есть один вопрос.
— Какой?
— Что на самом деле произошло вчера вечером, когда ты отправилась обыскивать дом Друсиллы Гескетт?
Шарлотта выпрямилась на стуле.
— Кажется, я уже рассказала тебе об этом во всех подробностях. Мы, я и мистер Сент-Ивс, обнаружили там альбом, а при выходе из дома наткнулись на грабителя. Вот и вся история.
— Меня очень заинтересовала роль Сент-Ивса во всем этом деле. С утра ни о чем другом не могу думать.
Шарлотта улыбнулась с довольным видом. — Как я уже говорила, мистер Сент-Ивс был просто великолепен.
— Шарлотта, ты не часто употребляешь слово великолепный, когда речь идет о представителях противоположного пола.
Шарлотта кашлянула, пытаясь скрыть смущение.
— Ну, в данном случае это слово подходит лучше всех прочих. Мистер Сент-Ивс проявил находчивость, изобретательность и удивительную храбрость. Меня в дрожь бросает при мысли, что могло случиться, если бы он не сопровождал меня.
— В общем и целом он зарекомендовал себя идеальным поверенным и телохранителем, это ты хочешь сказать?
— Совершенно верно. Мистер Маркл не ошибся, порекомендовав его мне.
— Он поцеловал тебя, да? — негромко осведомилась Ариэл.
— Господи, что за странный вопрос! С чего бы мне целоваться с Джоном Марклом? — Шарлотта потянулась за своей чашкой. — Он, конечно, очень милый человек, но по меньшей мере лет на тридцать меня старше и, думаю, не очень-то интересуется женщинами.
— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду мистера Сент-Ивса, а не мистера Маркла.
Шарлотта почувствовала, как краска заливает ее щеки.
— Думаешь, что мистер Сент-Ивс целовал меня? Что натолкнуло тебя на такую бредовую мысль?
— Когда вчера вечером я пришла к тебе в спальню расспросить о твоем приключении, ты выглядела… — Ариэл умолкла, явно подыскивая слова. — Не так, как всегда.
— Не так, как всегда?
— Ты вся пылала. Просто светилась от возбуждения. — Ариэл неопределенно повела рукой. — Немного взъерошенная. И взгляд у тебя был такой странный.
— Ариэл, это уж слишком. Вчера на меня едва не напал грабитель самого злодейского вида. И как, черт возьми, я должна была выглядеть после этого?
— Не знаю, как выглядят леди после встречи с разбойником, но как ты выглядишь в подобных обстоятельствах, мне хорошо известно.
— Ради всего святого, на что ты намекаешь? Я никогда раньше не попадала в такую переделку.
— Не правда. — Ариэл осторожно поставила чашечку на блюдце. — Это случилось пять лет назад. В ночь перед тем, как Винтербурн был найден с перерезанным горлом. Я слышала, что произошло в коридоре. Ты воспользовалась пистолетом отца, чтобы выгнать из дома Винтербурна и одного из его дружков — картежников.
Шарлотта уставилась на нее в немом изумлении.
— Я и не подозревала, что ты знаешь о событиях той ужасной ночи.
— Я поняла все окончательно, только когда повзрослела. Но уже тогда я знала, что тебе грозит опасность. Я помню выражение твоих глаз после того, как псе было кончено, — оно совсем не похоже на вчерашнее.
— Прости, я не хотела, чтобы ты узнала, каким чудовищем был Винтербурн.
— Его спутник был еще отвратительнее, верно?
Шарлотта вздрогнула, отгоняя ужасные воспоминания.
— Он исчадие ада. Но это было так давно, Ариэл. И мы тогда счастливо отделались.
— Суть в том, что я видела, как на тебя подействовала эта встреча. Ты была холодна как лед, — бледное лицо, застывший взгляд.
Шарлотта потерла виски.
— Не знаю, что и сказать тебе. Я была в ужасе. Только это и помню.
— Прошлой ночью ты тоже была взволнована. Но ни тени страха. И взгляд твой нельзя назвать испуганным. Вид оживленный, возбужденный, прямо-таки восторженный.
— Ариэл, к чему ты клонишь?
— Да к тому, что мистер Сент-Ивс тебя поцеловал.
Шарлотта со стоном всплеснула руками.
— Ну хорошо, хорошо, он меня поцеловал! Ночное приключение слегка нас возбудило. Опасность обостряет ощущения, ты же знаешь.
— Правда?
— Правда, — отрезала Шарлотта. — В поэзии часто упоминается о том, как влияет близость опасности на ощущения. Даже холодный, трезвомыслящий человек, который никогда ранее не давал волю чувствам, может поддаться этому влиянию.
— Даже такой человек, как мистер Сент-Ивс?
— Я имею в виду себя. — Шарлотта уныло усмехнулась. — Мистер Сент-Ивс тоже человек холодный и рассудительный, но спокойствие стоит ему огромных усилий — самообладания, как видно, ему не занимать.
У Ариэл рот сам собой открылся от изумления.
— О чем ты?
— Под его внешней невозмутимостью и напускной холодностью бушует пламя страстей.
— Пламя страстей? Это у мистера Сент-Ивса?!
— Сперва меня это тревожило, но теперь я почти уверена, что его темперамент не доставит мне хлопот, — продолжала Шарлотта с фальшивой беззаботностью. — Я могу поручиться, что он станет незаменимым помощником.
— Рада, что ты так уверена в нем, но у меня появились по этому поводу некоторые сомнения. Шарлотта, если мистер Сент-Ивс поцеловал тебя, дело приобретает совсем иной оборот. Что ты знаешь об этом человеке?
— Не понимаю. — Шарлотта испытующе посмотрела на сестру. — Мистер Маркл прислал мне рекомендательное письмо, в котором всячески превозносит его достоинства.
— Да, но ведь мы сами не наводили справки о прошлом мистера Сент-Ивса. Даже не провели расследования, которое всегда проводим в подобном случае для наших клиенток.
— Не говори чепухи. Интуиция еще ни разу не подводила. И тебе это прекрасно известно.
— Моя интуиция тоже в порядке. И я начинаю всерьез задумываться, что собой представляет Сент-Ивс.
— Уверяю, тебе не о чем тревожиться.
— Шарлотта, ты же позволила ему поцеловать себя!
— Ну и что из этого? — Шарлотта решительно сцепила пальцы. — Это был всего лишь поцелуй.
Не в твоих правилах целоваться с джентльменами, — заметила Ариэл.
Против этого Шарлотте нечего было возразить. Печальный пример брака ее матери и лорда Винтербурна и ее собственная работа, которая вынуждала ее копаться в темном прошлом джентльменов с так называемыми честными намерениями, не оставили у нее никаких иллюзий относительно мужчин.
Что, впрочем, не означало отсутствия у нее романтических наклонностей и вполне естественного любопытства молодой здоровой женщины. У нее сохранились самые светлые воспоминания о семейной жизни родителей, и иногда ей мечталось стать такой же счастливой, как ее мать, пока был жив отец.
Но Шарлотта слишком хорошо знала, какие опасности таит в себе замужество. Ее совершенно не интересовали брачные отношения. Да и уже поздно об этом думать, а тем более жалеть, учитывая возраст и положение в обществе, но Шарлотта порой стала задумываться, не завести ли любовную интрижку.
К сожалению, претворить подобный замысел не так просто, как кажется на первый взгляд. Женщине в ее положении довольно трудно найти подходящего партнера. Она никогда не вращалась в модных кругах, не получала приглашений, никому не была представлена. Никто из респектабельных джентльменов, с которыми ей довелось общаться, не пробудил в ней хоть каких-нибудь чувств. Многие из них, к примеру Маркл, были уже в летах. Остальные просто неитересны.
Какой смысл вступать в любовную связь, если не испытываешь к своему избраннику пламенной страсти, рассуждала она. Что заставляет женщину пускаться в такую рискованную авантюру, как не надежда познать незабываемые ощущения, о которых пишут поэты?
Как те, которые она испытала вчера, когда Бакстер ее поцеловал…
От этой мысли Шарлотта похолодела. Неужели она всерьез задумывается, не вступить ли в любовную связь с Бакстером Сент-Ивсом?
Она взглянула на странный рисунок в альбоме Друсиллы Гескетт. Карандашный набросок казался ей неразрешимой загадкой. Как и ее чувства по отношению к Бакстеру.
Глава 5
— Вы совершенно правы, что соблюдаете осторожность, мисс Паттерсон. — Шарлотта улыбнулась женщине, сидевшей напротив нее за столом. Она всегда старалась похвалить клиентку за бдительность. — Вы проявили предусмотрительность, решив обратиться к нам за помощью.
— Я убедила себя, что должна быть осторожна.
— И тысячу раз правы. Счастлива сообщить вам, что наше расследование не дало ни единого повода усомниться в порядочности мистера Адамса и его финансовом положении.
— О, для меня это большое облегчение. Не знаю, как вас и благодарить. — Онория Паттерсон, миловидная толстушка с хорошеньким личиком и добрым взглядом лучистых глаз, разжала пальцы, яростно вцепившиеся в ридикюль, лежавший у нее на коленях.
В Онории все дышало женственностью и почти материнской нежностью, что придавало ей несколько хрупкий и незащищенный вид. Но Шарлотту нельзя обмануть: она прекрасно понимала, что женщина, сохранившая силу духа и надежду на лучшее после десяти лет работы гувернанткой, не так уж беззащитна.
Онория, тридцатилетняя незамужняя женщина, — одна из многих, кто обращался к Шарлотте за помощью. С семнадцати лет она зарабатывала себе на жизнь, а недавно неожиданно получила небольшое наследство.
Как и следовало ожидать, прознав о наследстве, вокруг Онории стали тучами роиться женихи. Многим она сразу же отказала: будучи гувернанткой, рано научилась разбираться в истинных намерениях джентльменов. Но Вильям Адаме, вдовец с двумя детьми, которому было чуть за тридцать, сумел, очевидно, заинтересовать ее.
Она призналась Шарлотте, что годы, которые провела, внушая своим маленьким подопечным принципы логического мышления, помогли ей приобрести житейскую мудрость и предусмотрительность. Ее подруга, работавшая в агентстве по найму гувернанток, посоветовала обратиться к Шарлотте.
— Рада, что оказалась вам полезной, — сказала Шарлотта. — Особенно приятно сообщить о результатах запроса — они оказались положительными.
— Мистер Адамс мне очень нравится. — Онория покраснела. — И дети у него чудесные. Но вы ведь знаете, как порой бывает. Если женщина уже в летах, ей следует быть осмотрительнее. В конце концов, в глазах света мы уже старые девы.
«Старые девы». Шарлотта вздохнула. Ей уже двадцать пять. И куда, спрашивается, ушли годы? Кажется, еще вчера она так отчаянно стремилась сделать карьеру, которая позволит ей обеспечивать себя и сестру. Всю свою энергию и волю вложила она в собственное дело, и пять лет промелькнули как один миг.
Девушка нисколько не сожалела о том, что уже перешагнула тот возраст, который общество считает приемлемым для замужества. И дела ее значительно пошли в гору, как только она перестала выглядеть неискушенной девочкой, словно только что вышедшей из классной комнаты.
Однако Шарлотта все чаще стала задумываться над тем, чего она была лишена все эти годы. С какой-то необъяснимой щемящей тоской девушка сознавала, что за чертой ее мироощущения оставалось неведомое доселе такое сладостно-заманчивое, загадочно-влекущее чувство — страсть.
Господи! О чем это она? Что за мысли приходят в голову? Ведь Шарлотта не одинока, и работа приносит ей радость. А кроме того — независимость. Спрашивается: чего еще желать? Наверное, и в самом деле сверх меры начиталась стихов.
И все же она не хочет, чтобы Ариэл пошла по тому же пути. Шарлотта видела, что сестра проявляет к их делу живейший интерес, и не собиралась поощрять его в дальнейшем: Ариэл не должна принести себя в жертву карьере, как это сделала она. Необходимость в такой жертве отпала — у них хороший доход, позволяющий вести хоть и не роскошное, но безбедное существование. А если ее планы привлечь клиенток из высшего общества осуществятся, можно будет чуточку и пошиковать.
Ариэл должна вовсю наслаждаться невинными удовольствиями, какие общество предоставляет юной девушке. А уж ей самой эти танцы, балы, развлечения, видимо, недоступны. Она, по выражению Онории, женщина в летах…
Шарлотта не без труда отогнала навязчивые мысли и заставила себя вновь обратить внимание на клиентку.
— Благоразумная, предусмотрительная женщина обязана вести себя достаточно осторожно в подобных ситуациях, мисс Паттерсон, — довольно резко заметила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Бакстеру оставалось нести это бремя ещё сколько лет, прежде чем он сможет переложить ответственность на своего сводного брата.
Он отбросил в сторону свои старые проблемы и сосредоточился на том, что сейчас для него важнее всего. Опершись о кожаные подлокотники кресла, скрестил пальцы и напряженно уставился в огонь.
Сент-Ивс еще не решил, как истолковать события сегодняшнего вечера, но ясно одно: опасность где-то совсем рядом, и Шарлотта ходит по краю пропасти.
В жаровне догорали угли, наполняя комнату в черно-красных тонах слабым зловещим светом. Пряный аромат фимиама обострял ощущения. Разум открылся сверхъестественным силам.
Приготовившись к сеансу, он прошептал:
— Открывай же карты, любовь моя.
Гадалка перевернула первую карту.
— Золотой грифон.
— Мужчина.
— Всегда мужчина. — Гадалка, сидевшая за низким столиком, подняла глаза. — Берегись его. Грифон вскоре встанет на твоем пути.
— Но сможет ли он разрушить мои планы?
Она нерешительно перевернула следующую карту.
— Феникс. — Потянувшись за следующей картой, она открыла и ее. — Красное кольцо.
— Ну так что же?
— Нет. Золотой грифон доставит тебе много неприятностей, но в конце концов ты его одолеешь.
Он улыбнулся.
— Так и будет. А теперь расскажи мне про женщину.
Гадалка перевернула еще одну карту.
— Леди с зелеными прозрачными глазами. Она ищет.
— И никогда не найдет?
Гадалка покачала головой:
— Никогда.
— Она всего лишь женщина. С ней у меня не будет хлопот.
С гадалкой тоже, когда он выполнит все, что наметил. Он избавится от нее, как только придет время. Сейчас она еще нужна и полностью ему подчинена, находясь в плену собственных страстей.
— Что ты скажешь об этой любопытной картинке, Ариэл? — Шарлотта придвинула к сестре альбом с акварельными набросками Друсиллы Гескетт. — Ты лучше меня осведомлена о модных веяниях. Когда-нибудь видела что-либо подобное?
Ариэл налила себе еще чаю, мельком взглянув на альбом, который был раскрыт на середине. Глаза ее округлились от изумления, когда она увидела набросок обнаженной фигуры, украшавшей левую часть страницы.
— М-м-м, пожалуй, нет, — сухо промолвила Ариэл. — Мне ни разу не приходилось видеть ничего подобного,
Шарлотта бросила на нее укоризненный взгляд.
— Я не имею в виду набросок со скульптуры. Посмотри вот сюда — видишь? Маленький рисунок в углу листа. Кажется, это круг с треугольником внутри. А по краям треугольника и внутри него — какие-то маленькие фигурки.
— Да, вижу. — Ариэл задумчиво покачала головой. Но это нисколько не напоминает модные виньетки в художественном журнале Аккермана. Возможно, нечто похожее можно встретить в каких-нибудь дамских журналах.
— А что, если это египетская или римская эмблема?
— Не думаю. — Ариэл задумчиво водила кончиком пальца по рисунку. — Одному Богу известно, сколько таких декоративных мотивов скопировано с египетских и римских древностей. В Лондоне их встретишь у каждой модистки и обойщика. А с тех пор как в моду вошел стиль древнего Замара, повсюду только и видишь что дельфинов да морские раковины. Но этот рисунок мне не знаком.
— Друсилле Гескетт зачем-то понадобилось скопировать его в свой альбом для акварелей, который она, по-видимому, собиралась посвятить исключительно наброскам с античных статуй.
Ариэл вопросительно подняла на нее глаза.
— Но этот рисунок выполнен карандашом и чернилами, а вовсе не акварельными красками.
— Да. И совершенно не вписывается в ряд остальных набросков.
— Это уж точно. — Ариэл слабо усмехнулась. — Неужели миссис Гескетт — одна из тех великосветских клиенток, которых ты надеялась заполучить? Кажется, она питала живой интерес к мужским торсам.
— Да, правда, ее вкусы и пристрастия теперь не имеют значения. Но что действительно занимает меня, так это причина, которая заставила ее присовокупить столь странный рисунок к остальным наброскам.
— Что это за красно-бурое пятнышко на переплете? — спросила вдруг Ариэл. — Акварельная краска?
— Возможно. — Шарлотта потрогала пятнышко кончиками пальцев. — А что, если это кровь?
— Боже мой!
— Может быть, миссис Гескетт умерла не сразу после того, как в нее стрелял неизвестный убийца, и успела засунуть альбом под шкаф? — прошептала Шарлотта.
— Ты никогда не узнаешь, так ли это было на самом деле.
— Наверное, нет. — Шарлотта прикусила губу, погрузившись в размышления.
Ариэл молча пила чай, внимательно наблюдая за сестрой.
— Тебе предстоит разрешить множество загадок, и у меня к тебе есть один вопрос.
— Какой?
— Что на самом деле произошло вчера вечером, когда ты отправилась обыскивать дом Друсиллы Гескетт?
Шарлотта выпрямилась на стуле.
— Кажется, я уже рассказала тебе об этом во всех подробностях. Мы, я и мистер Сент-Ивс, обнаружили там альбом, а при выходе из дома наткнулись на грабителя. Вот и вся история.
— Меня очень заинтересовала роль Сент-Ивса во всем этом деле. С утра ни о чем другом не могу думать.
Шарлотта улыбнулась с довольным видом. — Как я уже говорила, мистер Сент-Ивс был просто великолепен.
— Шарлотта, ты не часто употребляешь слово великолепный, когда речь идет о представителях противоположного пола.
Шарлотта кашлянула, пытаясь скрыть смущение.
— Ну, в данном случае это слово подходит лучше всех прочих. Мистер Сент-Ивс проявил находчивость, изобретательность и удивительную храбрость. Меня в дрожь бросает при мысли, что могло случиться, если бы он не сопровождал меня.
— В общем и целом он зарекомендовал себя идеальным поверенным и телохранителем, это ты хочешь сказать?
— Совершенно верно. Мистер Маркл не ошибся, порекомендовав его мне.
— Он поцеловал тебя, да? — негромко осведомилась Ариэл.
— Господи, что за странный вопрос! С чего бы мне целоваться с Джоном Марклом? — Шарлотта потянулась за своей чашкой. — Он, конечно, очень милый человек, но по меньшей мере лет на тридцать меня старше и, думаю, не очень-то интересуется женщинами.
— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду мистера Сент-Ивса, а не мистера Маркла.
Шарлотта почувствовала, как краска заливает ее щеки.
— Думаешь, что мистер Сент-Ивс целовал меня? Что натолкнуло тебя на такую бредовую мысль?
— Когда вчера вечером я пришла к тебе в спальню расспросить о твоем приключении, ты выглядела… — Ариэл умолкла, явно подыскивая слова. — Не так, как всегда.
— Не так, как всегда?
— Ты вся пылала. Просто светилась от возбуждения. — Ариэл неопределенно повела рукой. — Немного взъерошенная. И взгляд у тебя был такой странный.
— Ариэл, это уж слишком. Вчера на меня едва не напал грабитель самого злодейского вида. И как, черт возьми, я должна была выглядеть после этого?
— Не знаю, как выглядят леди после встречи с разбойником, но как ты выглядишь в подобных обстоятельствах, мне хорошо известно.
— Ради всего святого, на что ты намекаешь? Я никогда раньше не попадала в такую переделку.
— Не правда. — Ариэл осторожно поставила чашечку на блюдце. — Это случилось пять лет назад. В ночь перед тем, как Винтербурн был найден с перерезанным горлом. Я слышала, что произошло в коридоре. Ты воспользовалась пистолетом отца, чтобы выгнать из дома Винтербурна и одного из его дружков — картежников.
Шарлотта уставилась на нее в немом изумлении.
— Я и не подозревала, что ты знаешь о событиях той ужасной ночи.
— Я поняла все окончательно, только когда повзрослела. Но уже тогда я знала, что тебе грозит опасность. Я помню выражение твоих глаз после того, как псе было кончено, — оно совсем не похоже на вчерашнее.
— Прости, я не хотела, чтобы ты узнала, каким чудовищем был Винтербурн.
— Его спутник был еще отвратительнее, верно?
Шарлотта вздрогнула, отгоняя ужасные воспоминания.
— Он исчадие ада. Но это было так давно, Ариэл. И мы тогда счастливо отделались.
— Суть в том, что я видела, как на тебя подействовала эта встреча. Ты была холодна как лед, — бледное лицо, застывший взгляд.
Шарлотта потерла виски.
— Не знаю, что и сказать тебе. Я была в ужасе. Только это и помню.
— Прошлой ночью ты тоже была взволнована. Но ни тени страха. И взгляд твой нельзя назвать испуганным. Вид оживленный, возбужденный, прямо-таки восторженный.
— Ариэл, к чему ты клонишь?
— Да к тому, что мистер Сент-Ивс тебя поцеловал.
Шарлотта со стоном всплеснула руками.
— Ну хорошо, хорошо, он меня поцеловал! Ночное приключение слегка нас возбудило. Опасность обостряет ощущения, ты же знаешь.
— Правда?
— Правда, — отрезала Шарлотта. — В поэзии часто упоминается о том, как влияет близость опасности на ощущения. Даже холодный, трезвомыслящий человек, который никогда ранее не давал волю чувствам, может поддаться этому влиянию.
— Даже такой человек, как мистер Сент-Ивс?
— Я имею в виду себя. — Шарлотта уныло усмехнулась. — Мистер Сент-Ивс тоже человек холодный и рассудительный, но спокойствие стоит ему огромных усилий — самообладания, как видно, ему не занимать.
У Ариэл рот сам собой открылся от изумления.
— О чем ты?
— Под его внешней невозмутимостью и напускной холодностью бушует пламя страстей.
— Пламя страстей? Это у мистера Сент-Ивса?!
— Сперва меня это тревожило, но теперь я почти уверена, что его темперамент не доставит мне хлопот, — продолжала Шарлотта с фальшивой беззаботностью. — Я могу поручиться, что он станет незаменимым помощником.
— Рада, что ты так уверена в нем, но у меня появились по этому поводу некоторые сомнения. Шарлотта, если мистер Сент-Ивс поцеловал тебя, дело приобретает совсем иной оборот. Что ты знаешь об этом человеке?
— Не понимаю. — Шарлотта испытующе посмотрела на сестру. — Мистер Маркл прислал мне рекомендательное письмо, в котором всячески превозносит его достоинства.
— Да, но ведь мы сами не наводили справки о прошлом мистера Сент-Ивса. Даже не провели расследования, которое всегда проводим в подобном случае для наших клиенток.
— Не говори чепухи. Интуиция еще ни разу не подводила. И тебе это прекрасно известно.
— Моя интуиция тоже в порядке. И я начинаю всерьез задумываться, что собой представляет Сент-Ивс.
— Уверяю, тебе не о чем тревожиться.
— Шарлотта, ты же позволила ему поцеловать себя!
— Ну и что из этого? — Шарлотта решительно сцепила пальцы. — Это был всего лишь поцелуй.
Не в твоих правилах целоваться с джентльменами, — заметила Ариэл.
Против этого Шарлотте нечего было возразить. Печальный пример брака ее матери и лорда Винтербурна и ее собственная работа, которая вынуждала ее копаться в темном прошлом джентльменов с так называемыми честными намерениями, не оставили у нее никаких иллюзий относительно мужчин.
Что, впрочем, не означало отсутствия у нее романтических наклонностей и вполне естественного любопытства молодой здоровой женщины. У нее сохранились самые светлые воспоминания о семейной жизни родителей, и иногда ей мечталось стать такой же счастливой, как ее мать, пока был жив отец.
Но Шарлотта слишком хорошо знала, какие опасности таит в себе замужество. Ее совершенно не интересовали брачные отношения. Да и уже поздно об этом думать, а тем более жалеть, учитывая возраст и положение в обществе, но Шарлотта порой стала задумываться, не завести ли любовную интрижку.
К сожалению, претворить подобный замысел не так просто, как кажется на первый взгляд. Женщине в ее положении довольно трудно найти подходящего партнера. Она никогда не вращалась в модных кругах, не получала приглашений, никому не была представлена. Никто из респектабельных джентльменов, с которыми ей довелось общаться, не пробудил в ней хоть каких-нибудь чувств. Многие из них, к примеру Маркл, были уже в летах. Остальные просто неитересны.
Какой смысл вступать в любовную связь, если не испытываешь к своему избраннику пламенной страсти, рассуждала она. Что заставляет женщину пускаться в такую рискованную авантюру, как не надежда познать незабываемые ощущения, о которых пишут поэты?
Как те, которые она испытала вчера, когда Бакстер ее поцеловал…
От этой мысли Шарлотта похолодела. Неужели она всерьез задумывается, не вступить ли в любовную связь с Бакстером Сент-Ивсом?
Она взглянула на странный рисунок в альбоме Друсиллы Гескетт. Карандашный набросок казался ей неразрешимой загадкой. Как и ее чувства по отношению к Бакстеру.
Глава 5
— Вы совершенно правы, что соблюдаете осторожность, мисс Паттерсон. — Шарлотта улыбнулась женщине, сидевшей напротив нее за столом. Она всегда старалась похвалить клиентку за бдительность. — Вы проявили предусмотрительность, решив обратиться к нам за помощью.
— Я убедила себя, что должна быть осторожна.
— И тысячу раз правы. Счастлива сообщить вам, что наше расследование не дало ни единого повода усомниться в порядочности мистера Адамса и его финансовом положении.
— О, для меня это большое облегчение. Не знаю, как вас и благодарить. — Онория Паттерсон, миловидная толстушка с хорошеньким личиком и добрым взглядом лучистых глаз, разжала пальцы, яростно вцепившиеся в ридикюль, лежавший у нее на коленях.
В Онории все дышало женственностью и почти материнской нежностью, что придавало ей несколько хрупкий и незащищенный вид. Но Шарлотту нельзя обмануть: она прекрасно понимала, что женщина, сохранившая силу духа и надежду на лучшее после десяти лет работы гувернанткой, не так уж беззащитна.
Онория, тридцатилетняя незамужняя женщина, — одна из многих, кто обращался к Шарлотте за помощью. С семнадцати лет она зарабатывала себе на жизнь, а недавно неожиданно получила небольшое наследство.
Как и следовало ожидать, прознав о наследстве, вокруг Онории стали тучами роиться женихи. Многим она сразу же отказала: будучи гувернанткой, рано научилась разбираться в истинных намерениях джентльменов. Но Вильям Адаме, вдовец с двумя детьми, которому было чуть за тридцать, сумел, очевидно, заинтересовать ее.
Она призналась Шарлотте, что годы, которые провела, внушая своим маленьким подопечным принципы логического мышления, помогли ей приобрести житейскую мудрость и предусмотрительность. Ее подруга, работавшая в агентстве по найму гувернанток, посоветовала обратиться к Шарлотте.
— Рада, что оказалась вам полезной, — сказала Шарлотта. — Особенно приятно сообщить о результатах запроса — они оказались положительными.
— Мистер Адамс мне очень нравится. — Онория покраснела. — И дети у него чудесные. Но вы ведь знаете, как порой бывает. Если женщина уже в летах, ей следует быть осмотрительнее. В конце концов, в глазах света мы уже старые девы.
«Старые девы». Шарлотта вздохнула. Ей уже двадцать пять. И куда, спрашивается, ушли годы? Кажется, еще вчера она так отчаянно стремилась сделать карьеру, которая позволит ей обеспечивать себя и сестру. Всю свою энергию и волю вложила она в собственное дело, и пять лет промелькнули как один миг.
Девушка нисколько не сожалела о том, что уже перешагнула тот возраст, который общество считает приемлемым для замужества. И дела ее значительно пошли в гору, как только она перестала выглядеть неискушенной девочкой, словно только что вышедшей из классной комнаты.
Однако Шарлотта все чаще стала задумываться над тем, чего она была лишена все эти годы. С какой-то необъяснимой щемящей тоской девушка сознавала, что за чертой ее мироощущения оставалось неведомое доселе такое сладостно-заманчивое, загадочно-влекущее чувство — страсть.
Господи! О чем это она? Что за мысли приходят в голову? Ведь Шарлотта не одинока, и работа приносит ей радость. А кроме того — независимость. Спрашивается: чего еще желать? Наверное, и в самом деле сверх меры начиталась стихов.
И все же она не хочет, чтобы Ариэл пошла по тому же пути. Шарлотта видела, что сестра проявляет к их делу живейший интерес, и не собиралась поощрять его в дальнейшем: Ариэл не должна принести себя в жертву карьере, как это сделала она. Необходимость в такой жертве отпала — у них хороший доход, позволяющий вести хоть и не роскошное, но безбедное существование. А если ее планы привлечь клиенток из высшего общества осуществятся, можно будет чуточку и пошиковать.
Ариэл должна вовсю наслаждаться невинными удовольствиями, какие общество предоставляет юной девушке. А уж ей самой эти танцы, балы, развлечения, видимо, недоступны. Она, по выражению Онории, женщина в летах…
Шарлотта не без труда отогнала навязчивые мысли и заставила себя вновь обратить внимание на клиентку.
— Благоразумная, предусмотрительная женщина обязана вести себя достаточно осторожно в подобных ситуациях, мисс Паттерсон, — довольно резко заметила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33