— спросил Нейпоса, уже выходившего из дверей Академии, привратник. — Ваша лекция должна начаться меньше чем через час, и…
Нейпос даже головы не повернул.
— Отмени ее! — Затем он обернулся к Марку. — Поспеши, человек! За твоими плечами весь гнев ада, хотя ты, вероятно, даже не подозреваешь об этом!
Когда они вернулись в казарму, связанный камор вскрикнул в отчаянии, увидев то, что осталось от кинжала. Он поник и опустил голову на колени. Гай Филипп, истинный солдат, уже отправил большинство римлян на утренние тренировки.
Нейпос попросил уйти из казармы всех, кто там еще оставался, за исключением кочевника, двух потерявших сознание римских часовых и Горгидаса, разрешив врачу быть ассистентом.
— Идите, идите, — сказал он, выгоняя всех из казармы. — Вы ничем не сможете помочь мне, а неудачное слово в плохой момент может принести беду.
— Ага! И этот тоже друид, — проворчал Виридовикс. — Вечно думает, что он знает в два раза больше, чем все остальные.
— Я заметил, что ты был здесь, вместе с нами, — сказал Виридовиксу Гай Филипп.
— Это так, — признался кельт. — Слишком часто ваш друид прав. К сожалению.
Прошло всего несколько минут, и часовые очнулись. Похоже, они прекрасно себя чувствовали, но не могли понять, каким образом их сморил сон. Они помнили только, что стояли на часах, а проснувшись, увидели Нейпоса, бормочущего над ними молитвы. Оба солдата были смущены и рассержены тем, что так опозорились в карауле.
— Об этом не беспокойтесь, — сказал им Марк. — Вы не можете винить себя за то, что оказались жертвой колдовства.
Он отослал их к легионерам, а затем стал ждать Нейпоса. Прошло не менее двух часов, прежде чем толстый жрец медленно вышел из здания. Когда он приблизился к Марку, тот отшатнулся, пораженный. Лицо Нейпоса было серым от усталости, и, чтобы не упасть, священник вцепился в плечо Скауруса, как жертва кораблекрушения в обломок судна. Плащ его потемнел от пятен пота, глаза глубоко запали, и под ними легли темные круги. Весь его облик свидетельствовал о крайнем переутомлении. Щурясь от солнечного света, он тяжело, с видимым облегчением опустился на скамью. Несколько минут он собирался с силами и, наконец, заговорил:
— Ты, друг мой, — сказал он Марку устало, — даже не представляешь, как тебе повезло. Ведь ты проснулся! А еще большая удача — что этот проклятый кинжал не коснулся тебя. Один укол, всего лишь укол, но он перебросил бы твою душу из тела в бездонные глубины ада, где она мучилась бы бесконечно. К этому лезвию был прикован демон — демон, которого может освободить вкус крови, а уничтожить — свет Фоса. Так оно и случилось.
В своем собственном мире трибун бы счел, что эти витиеватые слова обозначают одно — кинжал был отравлен. Но здесь… Он сразу вспомнил, как завыл кинжал, когда его коснулись лучи солнца.
Жрец продолжал:
— Ты был прав, обвиняя Авшара в том, что он послал несчастного заколдованного им кочевника в вашу казарму. Бедная, потерянная душа. Колдун соединил его жизнь с жизнью демона, прикованного к кинжалу. Когда камор не смог выполнить приказания, демон стал выходить из него. Он умирал, как свеча, гаснущая без воздуха. Но смерть демона ослабила узы, которые наложил Авшар, и я многое узнал, прежде чем пламя его свечи упало в Ничто.
— Мой господин хочет сказать, что кочевник умер? — спросил Виридовикс. — Но ведь его даже не ранили!
— Он мертв, — сказал Горгидас. — Его душа, его желание жить, назови это как хочешь, — их не стало, и он умер.
Марк вспомнил, как страшно предсмертно вскрикнул камор, когда увидел свой изувеченный кинжал.
— Можно ли доверять сведениям, полученным от умирающего человека, который был игрушкой в руках твоего врага?
— Хороший вопрос, — кивнул жрец. Постепенно голос его становился менее усталым и менее жестким. — Путы, которые казд наложил на него, слишком сильны, — я бы проклял его, но он уже был проклят, и это заклинание — сильнее моего. Тем не менее Фос позволяет тем, кто следует за ним, разрушать эти узы.
— Настойка беладонны — вот что он использовал, — объяснил Горгидас, выведенный из терпения цветистыми иносказаниями Нейпоса. — Я применял ее и раньше, ничего не зная о Фосе. Она убивает боль и развязывает человеку язык. Однако нужно быть осторожным: слишком большая доза — и твой пациент навеки забудет о боли и улетит в небесные пределы.
Жрецу было совершенно безразлично то, что Горгидас так легко выдал один из его секретов. Он был занят более важными вопросами.
— Достаточно того, что мы знаем две вещи: Авшар послал человека и демона, чтобы убить тебя — это первое; и второе — он колдун более могущественный, чем те, с которыми мы сталкивались за многие годы. То, что он совершил, говорю я вам, лишает его всех привилегий и прав неприкосновенности, которая распространяется на послов даже самых недружественных стран. — Улыбка удовлетворения мелькнула на лице Нейпоса. — Итак, мои чужеземные друзья, негодяй сам предает себя в наши руки! Теперь мы можем послать за Нефоном Комносом!
6
Мысль о том, что голова Авшара увенчает собой обелиск на площади, имела для Марка такую жуткую привлекательность, что он выбежал из казармы и промчался несколько сот метров, пока не сообразил, что не знает, где именно найти Комноса. Не знал этого и Нейпос, который тяжело сопел позади него.
— Я ведь только слышал о нем, но никогда не встречался, — сказал он римлянину.
Это не слишком обеспокоило Скауруса. Он был уверен, что любой солдат, который провел в Видессосе больше недели, мог сказать им, где искать Комноса.
Первые, кого он увидел, были намдалени, возвращавшиеся с полевых учений. Во главе взвода шел Хемонд из Метепонта, который нес свой конический шлем под мышкой. Он тоже заметил трибуна, остановил солдат и подошел к Скаурусу.
— Для наемника-новичка у тебя очень необычный круг знакомств, — заметил он с улыбкой. — От колдуна-посла из Казда до жреца из Академии путь неблизкий.
Нейпос был одет, как обычный жрец. «Хемонд, — подумал Марк, — на редкость хорошо осведомлен».
Намдалени приветствовал Нейпоса вежливым кивком головы.
— Вообще-то, — заметил Скаурус, — при желании ты можешь оказать мне небольшую услугу.
— Говори, — потребовал Хемонд.
— Мы должны встретиться с Нефоном Комносом. Понятия не имею, где он может быть.
— Хо-хо! — Хемонд приложил палец к носу и подмигнул. — Ты собираешься подергать за бороду еще одного лентяя-часового?
«Да, на редкость хорошо осведомлен, — снова подумал Марк, — но на этот раз недостаточно хорошо». Он немного помолчал, однако, памятуя о том, что Хемонд и Хелвис держали его сторону во время схватки с колдуном, решил, что может рассказать намдалени всю историю.
— Да нет, не совсем так, — начал он.
Когда он закончил, Хемонд поскреб свой выбритый подбородок и выругался на своем языке.
— Змея действительно прыгнула дальше, чем нужно, — произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к Нейпосу и Скаурусу. Вдруг он прищурился, словно готовился к выстрелу. — Ворс! Файярд! — крикнул он. Двое солдат повернулись к нему и замерли. — Возвращайтесь в казарму и сообщите остальным, что мы задерживаемся.
Как только они ушли, Хемонд повернулся к римлянину.
— Я отдал бы свое годовое жалованье, чтобы только поймать эту скользкую ящерицу, а ты как раз предлагаешь мне этим заняться. — Он сжал ладонь Скауруса и рявкнул: — Сначала к Комносу за помощью, а потом к Авшару. Поджарим его на медленном огне!
Одобрительные крики солдат еще раз напомнили Марку о том, как велика была ненависть к Казду.
Хемонд предпочел бы конную атаку, но и пешим он был хорош Он двинулся вперед с такой скоростью, что Марк едва поспевал за ним. Нейпос плелся сзади. Через несколько минут (им пришлось вступить в перебранку с часовым) они уже были в кабинете Комноса — хорошо освещенной комнате рядом с приемным залом дворцового комплекса. Видессианин оторвался от бумаг и взглянул на пришедших. Когда он увидел, что перед ним стоят Скаурус, Хемонд со своим взводом и Нейпос, густые брови его поднялись.
— Ты собрал в одну компанию странных людей, — сказал он трибуну, повторяя фразу Хемонда, которому не очень доверял.
— Вполне возможно, — пожал плечами римлянин. — Они помогли мне найти тебя, когда в этом возникла необходимость.
Марк рассказал Комносу все, что с ним произошло, и еще до того, как он закончил, на лице старого воина появилось то же хищное выражение, которое Марк подметил у Хемонда. Это был охотник, увидевший добычу. Он ударил кулаком по столу с такой силой, что чернильница подпрыгнула и залила чернилами все бумаги, но Комнос даже не обратил на это внимания.
— Зигабенос! — крикнул он, и адъютант вышел из соседней комнаты. — Если через минуту здесь не будет взвода солдат, ты окажешься снова в родной деревне за плугом.
Зигабенос испуганно моргнул, отдал честь и исчез.
— У меня и моих ребят тоже есть свои счеты с колдуном, — предупредил Хемонд.
— Хватит и на твою долю, — заверил его видессианский офицер.
Марк думал, что Комнос начнет спорить, но если видессианин и сомневался в преданности намдалени Видессосу, то в его ненависти к Авшару он мог быть уверен.
Комнос не успел еще надеть перевязь с мечом, когда вспотевший Зигабенос привел взвод акритай. Кабинет был теперь забит людьми до предела. Видессианские солдаты бросали подозрительные взгляды на наемников Хемонда. Но Комнос знал, как пересилить старую неприязнь внутри имперской армии. Одной фразы было достаточно, чтобы зажечь людей.
— Вы знаете, ребята, что мы с вами будем сейчас делать? Мы отправимся в Палату Послов, захватим нашего дорогого друга Авшара, вытащим его из норки и закуем в кандалы. А намдалени помогут нам.
После секунды недоверчивого молчания видессиане взорвались криками радости. Хемонд и его намдалени с восторгом присоединились к ним. Вопли в маленькой комнате оглушили всех. Распри были забыты, и два взвода вместе с Нейпосом и Марком быстрым шагом двинулись к Палате Послов, словно гончие в логово льва.
Палата, как ей и полагалось, находилась рядом с приемным залом, так что иностранные послы всегда имели возможность встретиться с императором. Над палатой трепетали флаги множества стран, княжеств и племен; среди них был и флаг с изображением прыгающей пантеры Казда. Для двух дюжин солдат, бросившихся к логову Авшара, дипломатическая неприкосновенность не была препятствием.
Тасо Ванес услышал их приближение. Налет на палату застал его за беседой о торговле мехами и пряностями с кочевником из западных степей Шаумкиила. Он взглянул на солдат, пробормотал своему собеседнику «Вы, надеюсь, извините меня», — и в страхе убежал. Кочевник тоже покинул зал. В его комнате был лук со стрелами, и он собирался в случае нападения дорого продать свою жизнь. Но солдаты не обратили внимания ни на него, ни на громкие крики во внутренних помещениях. Нефон Комнос повел их по широкой лестнице из полированного мрамора. Пока они поднимались, видессианин сообщил:
— Комната этого ублюдка на втором этаже. Много раз я приходил к нему, чтобы выкупить пленников, но такой повод для посещения мне куда милее!
Солдаты одобрительно загудели.
Гавтруз из Татагуша нес к себе серебряный поднос, на котором лежали жареное мясо и засахаренные фрукты, когда услыхал за спиной шаги солдат. Несмотря на то, что он был довольно толст и ему было уже за шестьдесят, реакция у него сохранилась хорошая. Он швырнул поднос с мясом на тех, кто, как он предполагал, собирались на него напасть. Хемонд отбил летящую в его голову посудину своим щитом. Двое солдат закричали, почувствовав боль от ожогов. Еще один поскользнулся на пролитом жире и упал.
— О, Фос! — пробормотал Комнос и крикнул, обращаясь к Гавтрузу: — Подождите, доблестный господин! Мы ничего не имеем против вас, нам нужен только Авшар.
При этих словах Гавтруз опустил свой нож. Глаза его расширились.
— Человек из Казда? Вы враждуете с ним, я это знаю, но он находится в посольстве, его нельзя арестовать.
Марк заметил, что Тасо Ванес был прав, говоря о Гавтрузе как о притворщике, — если нужно, видессианский язык Гавтруза был безупречен.
— Послы, которые уважают законы страны, где они находятся, пользуются правом неприкосновенности. Но не колдуны, которые нанимают убийц, поручая им грязные дела, — парировал Комнос.
Его солдаты и наемники Хемонда уже стояли перед толстой дверью с изображением пантеры.
Комнос приказал:
— Постучите тихонько. Я не хочу врываться в комнату посла без предупреждения.
Однако тихого стука не получилось. В дверь забарабанили десяток тяжелых кулаков. Ответа не было.
— Ломайте! — рявкнул Комнос.
Дверь оказалась прочной и не поддавалась ударам. Не магические ли заклинания ее удерживают, подумал Марк.
— Хватит валять дурака! Ну-ка, прочь с дороги! — крикнул один из намдалени, темноволосый гигант с громадными руками. Он держал большой боевой топор. Видимо, как и многие из его братьев-халога, он предпочитал это оружие всякому другому.
Солдаты отошли в сторону, чтобы дать ему размахнуться. Взлетели щепки. С каждым ударом топор погружался почти на половину лезвия. После дюжины таких ударов дверь подалась. Солдаты ворвались в комнату врага, держа оружие наготове. Комнос остался снаружи, объясняя возмущенным и перепуганным дипломатам, почему здесь находятся солдаты Видессоса.
Марк сразу заметил, что, несмотря на жажду власти, Авшар почти не тяготел к роскоши в личной жизни. Посольство Казда было убрано очень просто, в духе кочевников. Исключение составлял только красивый видессианский стол, возвышающийся посреди комнаты. Подушки заменяли стулья, а все остальные столы были низкими, чтобы можно было сидеть перед ними прямо на полу. Вся мебель была черного цвета, а стены дымчато-серого.
Дверь между посольским кабинетом и личными покоями Авшара была заперта, но несколько ударов топором решили и эту проблему. Авшара они не нашли и там. Впрочем, Марк не удивился этому. Видессиане пришли слишком поздно.
Личные апартаменты казда были почти так же скромны, как и посольский кабинет — низкие, покрытые черным лаком столы, подушки, толстый матрас, набитый конским волосом и заменяющий кровать. Над матрасом висело изображение черного воина, бросающего голубую молнию. Он ехал по трупам нагих, истекающих кровью пленников, навстречу своему врагу — убегающему Солнцу.
— Скотос! — прошептали видессианские солдаты и сложили пальцы крестом, оберегаясь от сил Тьмы.
На столе в углу комнаты стояла небольшая бронзовая рамка, в которую было заключено изображение одного из темных богов пантеона Казда, и алтарь Скотоса. На алтаре лежали белый голубь с перебитой шеей, а на столе они нашли горстку пепла — Авшар не собирался возвращаться в посольство и сжег все важные бумаги.
Ни видессиане, ни намдалени не имели желания подходить близко к алтарю, но когда Марк обошел стол, он увидел кусочек пергамента, обгоревший с одного края, — должно быть, тот упал, подхваченный сквозняком, и не успел догореть до конца. Марк наклонился, чтобы поднять его, и возбужденно вскрикнул — это был план города и крепостных стен. Маленькая пунктирная линия вела от Палаты Послов к башне у моря. Его друзья столпились вокруг.
Разочарование от неудачи прошло, когда они поняли, что обнаружил римлянин. Они пожимали его руку и хлопали его по спине, поздравляя с находкой.
— Это большая удача! — крикнул Хемонд. — Воистину, Фос сегодня с нами!
— Нельзя терять драгоценного времени, — сказал Нейпос, — будем праздновать победу, когда схватим казда, не раньше.
— Хорошо оказано, жрец, — согласился Хемонд.
Приказав пяти — шести солдатам, чтобы они обыскали комнаты, он повел остальных намдалени мимо Комноса, который все еще разъяснял дипломатам причины штурма посольства. Марк показал клочок пергамента и ему. Комнос внимательно посмотрел на карту и выхватил ее из рук Марка.
— Игра продолжается! — воскликнул он. Он поклонился послам и их секретарям. — Господа, дальнейшие объяснения будут сделаны позднее. — Он пробился через толпу, крича своим солдатам: — Подождите, дурни, у меня в руках карта!
Башня, которую Авшар изобразил на своем плане, находилась на северо-востоке Видессоса — там, где город острым клином врезался в пролив Бычий Брод. Это было в пятнадцати минутах ходьбы от Палаты Послов. Дорога лежала через дворцовый комплекс и улицы города и шла высоко по холмам.
Трибун бежал к башне, чувствуя, как колотится сердце и как пот заливает его лицо. Он был одет только в легкий плащ и сандалии; солдатам, бегущим в полном вооружении, было намного тяжелее. Один намдалени не выдержал этого бешеного бега и упал на мостовую — он потерял сознание. Марк остановился и пощупал его пульс.
— Он скоро придет в себя, — пробормотал он. — Переутомление, ничего страшного.
На ходу Марк подумал о том, что такой опытный и умный противник, как Авшар, все же допустил промах — и большой промах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Нейпос даже головы не повернул.
— Отмени ее! — Затем он обернулся к Марку. — Поспеши, человек! За твоими плечами весь гнев ада, хотя ты, вероятно, даже не подозреваешь об этом!
Когда они вернулись в казарму, связанный камор вскрикнул в отчаянии, увидев то, что осталось от кинжала. Он поник и опустил голову на колени. Гай Филипп, истинный солдат, уже отправил большинство римлян на утренние тренировки.
Нейпос попросил уйти из казармы всех, кто там еще оставался, за исключением кочевника, двух потерявших сознание римских часовых и Горгидаса, разрешив врачу быть ассистентом.
— Идите, идите, — сказал он, выгоняя всех из казармы. — Вы ничем не сможете помочь мне, а неудачное слово в плохой момент может принести беду.
— Ага! И этот тоже друид, — проворчал Виридовикс. — Вечно думает, что он знает в два раза больше, чем все остальные.
— Я заметил, что ты был здесь, вместе с нами, — сказал Виридовиксу Гай Филипп.
— Это так, — признался кельт. — Слишком часто ваш друид прав. К сожалению.
Прошло всего несколько минут, и часовые очнулись. Похоже, они прекрасно себя чувствовали, но не могли понять, каким образом их сморил сон. Они помнили только, что стояли на часах, а проснувшись, увидели Нейпоса, бормочущего над ними молитвы. Оба солдата были смущены и рассержены тем, что так опозорились в карауле.
— Об этом не беспокойтесь, — сказал им Марк. — Вы не можете винить себя за то, что оказались жертвой колдовства.
Он отослал их к легионерам, а затем стал ждать Нейпоса. Прошло не менее двух часов, прежде чем толстый жрец медленно вышел из здания. Когда он приблизился к Марку, тот отшатнулся, пораженный. Лицо Нейпоса было серым от усталости, и, чтобы не упасть, священник вцепился в плечо Скауруса, как жертва кораблекрушения в обломок судна. Плащ его потемнел от пятен пота, глаза глубоко запали, и под ними легли темные круги. Весь его облик свидетельствовал о крайнем переутомлении. Щурясь от солнечного света, он тяжело, с видимым облегчением опустился на скамью. Несколько минут он собирался с силами и, наконец, заговорил:
— Ты, друг мой, — сказал он Марку устало, — даже не представляешь, как тебе повезло. Ведь ты проснулся! А еще большая удача — что этот проклятый кинжал не коснулся тебя. Один укол, всего лишь укол, но он перебросил бы твою душу из тела в бездонные глубины ада, где она мучилась бы бесконечно. К этому лезвию был прикован демон — демон, которого может освободить вкус крови, а уничтожить — свет Фоса. Так оно и случилось.
В своем собственном мире трибун бы счел, что эти витиеватые слова обозначают одно — кинжал был отравлен. Но здесь… Он сразу вспомнил, как завыл кинжал, когда его коснулись лучи солнца.
Жрец продолжал:
— Ты был прав, обвиняя Авшара в том, что он послал несчастного заколдованного им кочевника в вашу казарму. Бедная, потерянная душа. Колдун соединил его жизнь с жизнью демона, прикованного к кинжалу. Когда камор не смог выполнить приказания, демон стал выходить из него. Он умирал, как свеча, гаснущая без воздуха. Но смерть демона ослабила узы, которые наложил Авшар, и я многое узнал, прежде чем пламя его свечи упало в Ничто.
— Мой господин хочет сказать, что кочевник умер? — спросил Виридовикс. — Но ведь его даже не ранили!
— Он мертв, — сказал Горгидас. — Его душа, его желание жить, назови это как хочешь, — их не стало, и он умер.
Марк вспомнил, как страшно предсмертно вскрикнул камор, когда увидел свой изувеченный кинжал.
— Можно ли доверять сведениям, полученным от умирающего человека, который был игрушкой в руках твоего врага?
— Хороший вопрос, — кивнул жрец. Постепенно голос его становился менее усталым и менее жестким. — Путы, которые казд наложил на него, слишком сильны, — я бы проклял его, но он уже был проклят, и это заклинание — сильнее моего. Тем не менее Фос позволяет тем, кто следует за ним, разрушать эти узы.
— Настойка беладонны — вот что он использовал, — объяснил Горгидас, выведенный из терпения цветистыми иносказаниями Нейпоса. — Я применял ее и раньше, ничего не зная о Фосе. Она убивает боль и развязывает человеку язык. Однако нужно быть осторожным: слишком большая доза — и твой пациент навеки забудет о боли и улетит в небесные пределы.
Жрецу было совершенно безразлично то, что Горгидас так легко выдал один из его секретов. Он был занят более важными вопросами.
— Достаточно того, что мы знаем две вещи: Авшар послал человека и демона, чтобы убить тебя — это первое; и второе — он колдун более могущественный, чем те, с которыми мы сталкивались за многие годы. То, что он совершил, говорю я вам, лишает его всех привилегий и прав неприкосновенности, которая распространяется на послов даже самых недружественных стран. — Улыбка удовлетворения мелькнула на лице Нейпоса. — Итак, мои чужеземные друзья, негодяй сам предает себя в наши руки! Теперь мы можем послать за Нефоном Комносом!
6
Мысль о том, что голова Авшара увенчает собой обелиск на площади, имела для Марка такую жуткую привлекательность, что он выбежал из казармы и промчался несколько сот метров, пока не сообразил, что не знает, где именно найти Комноса. Не знал этого и Нейпос, который тяжело сопел позади него.
— Я ведь только слышал о нем, но никогда не встречался, — сказал он римлянину.
Это не слишком обеспокоило Скауруса. Он был уверен, что любой солдат, который провел в Видессосе больше недели, мог сказать им, где искать Комноса.
Первые, кого он увидел, были намдалени, возвращавшиеся с полевых учений. Во главе взвода шел Хемонд из Метепонта, который нес свой конический шлем под мышкой. Он тоже заметил трибуна, остановил солдат и подошел к Скаурусу.
— Для наемника-новичка у тебя очень необычный круг знакомств, — заметил он с улыбкой. — От колдуна-посла из Казда до жреца из Академии путь неблизкий.
Нейпос был одет, как обычный жрец. «Хемонд, — подумал Марк, — на редкость хорошо осведомлен».
Намдалени приветствовал Нейпоса вежливым кивком головы.
— Вообще-то, — заметил Скаурус, — при желании ты можешь оказать мне небольшую услугу.
— Говори, — потребовал Хемонд.
— Мы должны встретиться с Нефоном Комносом. Понятия не имею, где он может быть.
— Хо-хо! — Хемонд приложил палец к носу и подмигнул. — Ты собираешься подергать за бороду еще одного лентяя-часового?
«Да, на редкость хорошо осведомлен, — снова подумал Марк, — но на этот раз недостаточно хорошо». Он немного помолчал, однако, памятуя о том, что Хемонд и Хелвис держали его сторону во время схватки с колдуном, решил, что может рассказать намдалени всю историю.
— Да нет, не совсем так, — начал он.
Когда он закончил, Хемонд поскреб свой выбритый подбородок и выругался на своем языке.
— Змея действительно прыгнула дальше, чем нужно, — произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к Нейпосу и Скаурусу. Вдруг он прищурился, словно готовился к выстрелу. — Ворс! Файярд! — крикнул он. Двое солдат повернулись к нему и замерли. — Возвращайтесь в казарму и сообщите остальным, что мы задерживаемся.
Как только они ушли, Хемонд повернулся к римлянину.
— Я отдал бы свое годовое жалованье, чтобы только поймать эту скользкую ящерицу, а ты как раз предлагаешь мне этим заняться. — Он сжал ладонь Скауруса и рявкнул: — Сначала к Комносу за помощью, а потом к Авшару. Поджарим его на медленном огне!
Одобрительные крики солдат еще раз напомнили Марку о том, как велика была ненависть к Казду.
Хемонд предпочел бы конную атаку, но и пешим он был хорош Он двинулся вперед с такой скоростью, что Марк едва поспевал за ним. Нейпос плелся сзади. Через несколько минут (им пришлось вступить в перебранку с часовым) они уже были в кабинете Комноса — хорошо освещенной комнате рядом с приемным залом дворцового комплекса. Видессианин оторвался от бумаг и взглянул на пришедших. Когда он увидел, что перед ним стоят Скаурус, Хемонд со своим взводом и Нейпос, густые брови его поднялись.
— Ты собрал в одну компанию странных людей, — сказал он трибуну, повторяя фразу Хемонда, которому не очень доверял.
— Вполне возможно, — пожал плечами римлянин. — Они помогли мне найти тебя, когда в этом возникла необходимость.
Марк рассказал Комносу все, что с ним произошло, и еще до того, как он закончил, на лице старого воина появилось то же хищное выражение, которое Марк подметил у Хемонда. Это был охотник, увидевший добычу. Он ударил кулаком по столу с такой силой, что чернильница подпрыгнула и залила чернилами все бумаги, но Комнос даже не обратил на это внимания.
— Зигабенос! — крикнул он, и адъютант вышел из соседней комнаты. — Если через минуту здесь не будет взвода солдат, ты окажешься снова в родной деревне за плугом.
Зигабенос испуганно моргнул, отдал честь и исчез.
— У меня и моих ребят тоже есть свои счеты с колдуном, — предупредил Хемонд.
— Хватит и на твою долю, — заверил его видессианский офицер.
Марк думал, что Комнос начнет спорить, но если видессианин и сомневался в преданности намдалени Видессосу, то в его ненависти к Авшару он мог быть уверен.
Комнос не успел еще надеть перевязь с мечом, когда вспотевший Зигабенос привел взвод акритай. Кабинет был теперь забит людьми до предела. Видессианские солдаты бросали подозрительные взгляды на наемников Хемонда. Но Комнос знал, как пересилить старую неприязнь внутри имперской армии. Одной фразы было достаточно, чтобы зажечь людей.
— Вы знаете, ребята, что мы с вами будем сейчас делать? Мы отправимся в Палату Послов, захватим нашего дорогого друга Авшара, вытащим его из норки и закуем в кандалы. А намдалени помогут нам.
После секунды недоверчивого молчания видессиане взорвались криками радости. Хемонд и его намдалени с восторгом присоединились к ним. Вопли в маленькой комнате оглушили всех. Распри были забыты, и два взвода вместе с Нейпосом и Марком быстрым шагом двинулись к Палате Послов, словно гончие в логово льва.
Палата, как ей и полагалось, находилась рядом с приемным залом, так что иностранные послы всегда имели возможность встретиться с императором. Над палатой трепетали флаги множества стран, княжеств и племен; среди них был и флаг с изображением прыгающей пантеры Казда. Для двух дюжин солдат, бросившихся к логову Авшара, дипломатическая неприкосновенность не была препятствием.
Тасо Ванес услышал их приближение. Налет на палату застал его за беседой о торговле мехами и пряностями с кочевником из западных степей Шаумкиила. Он взглянул на солдат, пробормотал своему собеседнику «Вы, надеюсь, извините меня», — и в страхе убежал. Кочевник тоже покинул зал. В его комнате был лук со стрелами, и он собирался в случае нападения дорого продать свою жизнь. Но солдаты не обратили внимания ни на него, ни на громкие крики во внутренних помещениях. Нефон Комнос повел их по широкой лестнице из полированного мрамора. Пока они поднимались, видессианин сообщил:
— Комната этого ублюдка на втором этаже. Много раз я приходил к нему, чтобы выкупить пленников, но такой повод для посещения мне куда милее!
Солдаты одобрительно загудели.
Гавтруз из Татагуша нес к себе серебряный поднос, на котором лежали жареное мясо и засахаренные фрукты, когда услыхал за спиной шаги солдат. Несмотря на то, что он был довольно толст и ему было уже за шестьдесят, реакция у него сохранилась хорошая. Он швырнул поднос с мясом на тех, кто, как он предполагал, собирались на него напасть. Хемонд отбил летящую в его голову посудину своим щитом. Двое солдат закричали, почувствовав боль от ожогов. Еще один поскользнулся на пролитом жире и упал.
— О, Фос! — пробормотал Комнос и крикнул, обращаясь к Гавтрузу: — Подождите, доблестный господин! Мы ничего не имеем против вас, нам нужен только Авшар.
При этих словах Гавтруз опустил свой нож. Глаза его расширились.
— Человек из Казда? Вы враждуете с ним, я это знаю, но он находится в посольстве, его нельзя арестовать.
Марк заметил, что Тасо Ванес был прав, говоря о Гавтрузе как о притворщике, — если нужно, видессианский язык Гавтруза был безупречен.
— Послы, которые уважают законы страны, где они находятся, пользуются правом неприкосновенности. Но не колдуны, которые нанимают убийц, поручая им грязные дела, — парировал Комнос.
Его солдаты и наемники Хемонда уже стояли перед толстой дверью с изображением пантеры.
Комнос приказал:
— Постучите тихонько. Я не хочу врываться в комнату посла без предупреждения.
Однако тихого стука не получилось. В дверь забарабанили десяток тяжелых кулаков. Ответа не было.
— Ломайте! — рявкнул Комнос.
Дверь оказалась прочной и не поддавалась ударам. Не магические ли заклинания ее удерживают, подумал Марк.
— Хватит валять дурака! Ну-ка, прочь с дороги! — крикнул один из намдалени, темноволосый гигант с громадными руками. Он держал большой боевой топор. Видимо, как и многие из его братьев-халога, он предпочитал это оружие всякому другому.
Солдаты отошли в сторону, чтобы дать ему размахнуться. Взлетели щепки. С каждым ударом топор погружался почти на половину лезвия. После дюжины таких ударов дверь подалась. Солдаты ворвались в комнату врага, держа оружие наготове. Комнос остался снаружи, объясняя возмущенным и перепуганным дипломатам, почему здесь находятся солдаты Видессоса.
Марк сразу заметил, что, несмотря на жажду власти, Авшар почти не тяготел к роскоши в личной жизни. Посольство Казда было убрано очень просто, в духе кочевников. Исключение составлял только красивый видессианский стол, возвышающийся посреди комнаты. Подушки заменяли стулья, а все остальные столы были низкими, чтобы можно было сидеть перед ними прямо на полу. Вся мебель была черного цвета, а стены дымчато-серого.
Дверь между посольским кабинетом и личными покоями Авшара была заперта, но несколько ударов топором решили и эту проблему. Авшара они не нашли и там. Впрочем, Марк не удивился этому. Видессиане пришли слишком поздно.
Личные апартаменты казда были почти так же скромны, как и посольский кабинет — низкие, покрытые черным лаком столы, подушки, толстый матрас, набитый конским волосом и заменяющий кровать. Над матрасом висело изображение черного воина, бросающего голубую молнию. Он ехал по трупам нагих, истекающих кровью пленников, навстречу своему врагу — убегающему Солнцу.
— Скотос! — прошептали видессианские солдаты и сложили пальцы крестом, оберегаясь от сил Тьмы.
На столе в углу комнаты стояла небольшая бронзовая рамка, в которую было заключено изображение одного из темных богов пантеона Казда, и алтарь Скотоса. На алтаре лежали белый голубь с перебитой шеей, а на столе они нашли горстку пепла — Авшар не собирался возвращаться в посольство и сжег все важные бумаги.
Ни видессиане, ни намдалени не имели желания подходить близко к алтарю, но когда Марк обошел стол, он увидел кусочек пергамента, обгоревший с одного края, — должно быть, тот упал, подхваченный сквозняком, и не успел догореть до конца. Марк наклонился, чтобы поднять его, и возбужденно вскрикнул — это был план города и крепостных стен. Маленькая пунктирная линия вела от Палаты Послов к башне у моря. Его друзья столпились вокруг.
Разочарование от неудачи прошло, когда они поняли, что обнаружил римлянин. Они пожимали его руку и хлопали его по спине, поздравляя с находкой.
— Это большая удача! — крикнул Хемонд. — Воистину, Фос сегодня с нами!
— Нельзя терять драгоценного времени, — сказал Нейпос, — будем праздновать победу, когда схватим казда, не раньше.
— Хорошо оказано, жрец, — согласился Хемонд.
Приказав пяти — шести солдатам, чтобы они обыскали комнаты, он повел остальных намдалени мимо Комноса, который все еще разъяснял дипломатам причины штурма посольства. Марк показал клочок пергамента и ему. Комнос внимательно посмотрел на карту и выхватил ее из рук Марка.
— Игра продолжается! — воскликнул он. Он поклонился послам и их секретарям. — Господа, дальнейшие объяснения будут сделаны позднее. — Он пробился через толпу, крича своим солдатам: — Подождите, дурни, у меня в руках карта!
Башня, которую Авшар изобразил на своем плане, находилась на северо-востоке Видессоса — там, где город острым клином врезался в пролив Бычий Брод. Это было в пятнадцати минутах ходьбы от Палаты Послов. Дорога лежала через дворцовый комплекс и улицы города и шла высоко по холмам.
Трибун бежал к башне, чувствуя, как колотится сердце и как пот заливает его лицо. Он был одет только в легкий плащ и сандалии; солдатам, бегущим в полном вооружении, было намного тяжелее. Один намдалени не выдержал этого бешеного бега и упал на мостовую — он потерял сознание. Марк остановился и пощупал его пульс.
— Он скоро придет в себя, — пробормотал он. — Переутомление, ничего страшного.
На ходу Марк подумал о том, что такой опытный и умный противник, как Авшар, все же допустил промах — и большой промах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42