Но профессор надеялся, что немцы никогда об этом не узнают.
Взглянув на рукопись, Ворманн с сомнением вскинул бровь.
— Я не понимаю эти каракули.
— Да врет он все! — не унимался Кэмпффер.
— Эта книга не лжет, майор, — тихо произнес Куза. Он на секунду замолчал, молясь про себя, чтобы немцы не отличили турецкий язык от арабского, затем вдохновенно продолжил: — Она написана турком, который вторгся сюда вместе с Мухаммедом Вторым. Автор пишет, что существовала маленькая крепость — описываемые им кресты не оставляют сомнений, что речь идет именно об этом замке, — которой владел боярин из древнего валашского рода. Призрак хозяина позволяет ночевать в замке только местным жителям, а ежели чужеземцы иди за-
воеватели осмелятся войти в ворота его бывшего жилища, он убивает по одному из них каждую ночь. Вы понимаете? То, что происходит с вами сейчас, происходило и с турецкими солдатами пять столетий
назад!Куза замолчал и внимательно посмотрел на офицеров. Он сам изумился, насколько складную сказку сумел сочинить, используя свои собственные познания об истории края, и сведения, полученные от Моласара. Конечно, не все в его рассказе было ладно, но немцы вряд ли это заметили.
— Чушь собачья! — фыркнул Кэмпффер.
— Не уверен! — вмешался Ворманн. — Сами подумайте: в те времена турки постоянно наведывались в эти места. И подсчитайте трупы: с учетом сегодняшних, начиная с 22 апреля, то есть с момента моего прибытия, как раз получается по покойнику в день.
— И все равно... — Кэмпффер не закончил фразы, его уверенность таяла на глазах, и он с сомнением смотрел на профессора. — Значит, мы не первые?..
— Нет. Во всяком случае, если учесть то, что здесь написано. — Куза кивнул на книгу.
Сработала! Самая чудовищная ложь, какую только можно себе представить, к тому же сочиненная на ходу, сработала! Немцы не знали, чему верить! Ему хотелось смеяться.
— И как же они решили проблему? — спросил Ворманн.
— Ушли. Наступила долгая пауза.
Наконец Ворманн повернулся к Кэмпфферу:
— Я вам это твержу вот уже...
— Мы не можем уйти! — завизжал Кэмпффер, он был на грани истерики. — По крайней мере, до воскресенья. — Тут он повернулся к профессору. — И если к этому времени ты не найдешь решения, жид, я прослежу за тем, чтобы ты вместе со своей дочерью сопровождал меня в Плоешти.
— Зачем?
— Там узнаешь. — Кэмпффер секунду поколебался, потом продолжил. — Впрочем, нет, скажу прямо сейчас. Пусть это будет для тебя дополнительным стимулом. Ты, надеюсь, слышал об Освенциме, Бухен-вальде?
У Кузы перехватило дыхание.
— Лагеря смерти!
— Мы предпочитаем называть их центрами переселения. А в Румынии их до сих пор нет. И моя задача как раз и состоит в том, чтобы исправить эту оплошность. Такие, как ты, плюс цыгане и масоны, д также прочий человеческий мусор пройдут обработку в центре, который я построю в Плоешти. Но если ты окажешься мне полезен, я, пожалуй, отсрочу твой визит в этот лагерь, и может быть, ты даже ум-
решь своей смертью. А попробуешь задержать меня здесь, тогда вместе с дочерью удостоишься чести быть нашим первым клиентом.
Куза беспомощно обмяк в коляске. Он шевелил губами, но не мог издать ни единою звука. Услышанное потрясло его до глубины души. Не может такого быть! Однако зловещий блеск в глазах Кэмпффера говорил о том, что это чистая правда.
— Зверь! — только и мог произнести профессор. Кэмпффер расплылся в улыбке.
— Как ни странно, но в устах еврея это слово не является для меня оскорбительным, а только доказывает, что я успешно справляюсь со своими обязанностями. — Майор направился к выходу и уже у самых дверей обернулся: — Так что проштудируй как следует свои книги, жид. Потрудись для меня хорошенько. Найди ответ. От этого зависит жизнь не только твоя, но и твоей дочери тоже.
Он повернулся на каблуках и вышел.Куза умоляюще посмотрел на Ворманна.
— Капитан...
— Я не в силах что-либо сделать, господин профессор, — едва слышно ответил он с нотками сожаления в голосе. — Единственное, что я могу вам посоветовать, — это продолжить работу с книгами. Вам удалось найти упоминание о замке, значит, есть шанс откопать еще что-нибудь. И пусть ваша дочь найдет убежище более надежное, чем. корчма... Может быть, где-нибудь в горах...
Профессор не мог признаться капитану, что он соврал, что.замок не упоминается в книгах и что вообще нет никакой надежды найти упоминание о нем. А насчет Магды...
— Моя дочь очень упряма. Она останется в корчме.
— Так я и думал. Но мне нечего добавить к сказанному. Я бессилен что-либо сделать и уже не контролирую обстановку в крепости. — Вор-манн поморщился, как от зубной боли. — Если вообще когда-нибудь ее контролировал. Доброй ночи.
— Подождите! — Куза с трудом извлек из кармана крестик. — Возьмите его. Он больше не нужен.
Крепко зажав в кулаке крестик, Ворманн пристально посмотрел в глаза старику. Потом повернулся и вышел.У Кузы начался приступ депрессии. Положение казалось безвыходным. Если Моласар перестанет убивать немцев, Кэмпффер благополучно отбудет в Плоешти и начнет массовое истребление румынских евреев. Если же убийства не прекратятся, Кэмпффер не оставит от замка камня на камне и увезет их с Магдой в Плоешти, где они станут первыми жертвами. Он представил, что будет с Магдой, когда она попадет эсэсовцам в руки, и вспомнил старое изречение: бывает судьба страшнее смерти.
И все-таки должен быть выход. Дело не только в нем или в Магде. На карту поставлены сотни жизней, возможно, миллионы. Должен.быть способ остановить Кэмпффера! Нужно ему помешать. Кажется, ему необходимо быть в Плоешти не позднее понедельника... Потеряет ли он свой пост, если задержится? Если да, то все обреченные получат отсрочку...
А что, если Кэмпффер никогда не покинет замка? Что, если с ним произойдет несчастье? Как? Как остановить его?Профессор заплакал от собственного бессилия. Он всего лишь старый калека, к тому же еврей, а вокруг только немцы. Ему нужна помощь. Нужен ответ. И немедленно. Профессор опустил голову.
Господи, помоги рабу твоему найти ответ во имя спасения других твоих рабов. Научи, как помочь им, Укажи путь к их спасению.Беззвучная молитва прервалась, профессор, впал в глубокое отчаяние. Что толку молиться? Сколько тысяч погибших от рук нацистов вот так же обращались к Богу, моля о помощи. Где они теперь? В мире ином. И где окажется он, если будет ждать ответа от Бога? Там же, где они. А Магду ждет еще худшая участь.
Он неподвижно сидел, охваченный отчаянием.Но все же еще оставался Моласар.Выйдя от профессора, Ворманн какое-то время молча постоял у дверей. Когда Куза рассказывал о том, что ему удалось найти' в этой непонятной книге, у капитана возникло ощущение, что это и правда и ложь одновременно. Странно. Что за игру затеял профессор?
Ворманн вышел на ярко освещенный двор, и сразу заметил озабоченное выражение на лицах солдат. Ну что ж, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Две ночи без происшествий — и то слишком много, так что вряд ли можно было рассчитывать на третью. Сейчас все вернулось на крути своя, если не считать еще двух мертвецов. Теперь их уже десять. Десять ночей — десять мертвецов. Каждую ночь по одному. Страшно подумать! Если бы убийца, этот «валашский боярин», потерпел хотя бы до завтрашней ночи. Тогда Кэмпффер убрался бы отсюда и капитан смог бы покинуть замок вместе со своими солдатами. А теперь придется пробыть здесь до конца недели. Еще три ночи — пятница, суббота, воскресенье. Значит, еще три потенциальных трупа. А может, и больше.
Ворманн свернул вправо и направился ко входу в подземелье. Дневальные уже должны были отнести туда двух мертвецов. Ворманн решил проверить, положили ли их так, как подобает. Даже эсэсовцы имеют право на достойное обращение с их останками.
В верхнем подвале он бегло осмотрел комнату, где обнаружил по-койников. У них были не только разорваны глотки, но и свернуты шеи. Это уже что-то новенькое. В комнате он никого не увидел, лишь на полу валялись обломки двери. Что же здесь произошло? На полу, рядом с солдатами, лежало оружие, из него, видимо, никто не стрелял.
Может быть, они пытались спрятаться здесь от своего преследователя и заперлись? Почему никто не слышал криков? Или они не кричали? Капитан прошел дальше по центральному коридору к пролому в стене и услышал внизу приглушенные голоса. Спускаясь по лестнице, он столкнулся с дневальными, пытавшимися согреть дыханием закоченевшие руки, и приказал им возвратиться обратно.
— Посмотрим, как вы справились с заданием.
В подвале тусклый свет фонариков и керосиновых ламп, которые солдаты держали в руках, выхватил из мрака десять тел на полу.
— Мы привели их в порядок, господин капитан, — сказал солдат в серой форме. — Натянули простыни, они стали сползать.
Ворманн внимательно огляделся. Все как будто в порядке. Надо отправлять погибших на родину. Но как?Он щелкнул пальцами: ну конечно же — с Кэмпффером! Майор собирался убыть в воскресенье вечером, независимо ни от чего. Он и переправит тела в Плоешти, а оттуда их отвезут самолетом в Германию. Великолепно. И очень удобно.
Тут он заметил, что из-под простыни торчит нога одного из покойников. И подошел ближе, чтобы прикрыть ее. Сапог весь был в грязи. Как будто мертвеца волокли сюда за руки. Второй сапог тоже был в глине.
Ворманн пришел в неописуемую ярость, но быстро поостыл. Какая, собственно, разница? Труп есть труп... Стоит ли поднимать шум 'из-за пары грязных сапог? На прошлой неделе это, возможно, и имело смысл. Но сейчас — никакого. Мелочь. И все же эти сапоги почему-то вызывали тревогу. Он и сам не знал почему.
— Пошли, ребята. — Капитан отвернулся от трупов. Солдаты с радостью подчинились. Здесь было невыносимо холодно.
Дойдя до лестницы, Ворманн оглянулся. Мертвецы были едва различимы в тусклом свете. Сапоги... Он снова подумал об испачканных, заляпанных глиной сапогах. Потом повернулся и решительно зашагал следом за солдатами.
Кэмпффер стоял у окна и смотрел во двор. Ворманн зашел в подвал, затем вышел оттуда, а майор все стоял и смотрел. Казалось, он должен был чувствовать себя в относительной безопасности, по крайней мере, до конца ночи. Но не потому, что на каждом шагу стояли часовые. Просто тварь уже выполнила на сегодня свою задачу, убила двоих, и вряд ли нападет снова.
И все-таки майора сковал леденящий душу ужас.Страшная мысль пришла ему в голову. До сих пор жертвами были рядовые. Офицеры не погибали. Но, может быть, просто потому, что рядовых было больше? — примерно двадцать солдат на. одного офицера. Но где-то в глубине души зрела мысль, что для них с Ворманном убийца приберег что-то более изощренное, чем вырванные глотки.
Майор не знал, откуда такое предчувствие, но совершенно в этом не сомневался. Хоть бы поделиться с кем-нибудь своими страхами, все равно с кем, стало бы немного легче и он смог бы уснуть. Но поделиться было не с кем!
И он решил не спать до рассвета, пока солнечные лучи не рассеют ночную тьму.
Глава 23
Замок
Пятница, 2 мая
07 час. 32 мин.
Магда ждала у ворот замка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Несмотря на ясное солнечное утро, ей было холодно. Леденящее душу ощущение зла выплеснулось за стены замка и, казалось, начало заполнять перевал. Ночью оно преследовало Магду почти до самой воды, а сейчас, утром, нахлынуло, едва она ступила на мост.
Высокие деревянные ворота были распахнуты настежь и открывали короткий арочный проход, напоминавший тоннель. Магда переводила взгляд от входа в башню, откуда должен был появиться отец, на открытый вход в подвал, расположенный прямо напротив главных ворот. Там группа солдат разбирала стену. Если вчера они работали не спеша, почти лениво, то сегодня двигались очень быстро, как-то судорожно. Как сумасшедшие, насмерть перепуганные сумасшедшие.
Почему они не уйдут отсюда, думала девушка. Она никак не могла понять, что заставляет их оставаться здесь день за днем, каждую ночь теряя людей. Это казалось совершенно бессмысленным.
Магда сильно тревожилась за отца. Что они сделали с ним, обнаружив тела несостоявшихся насильников? На подходе к мосту ей вдруг пришла в голову ужасная мысль — а вдруг они его расстреляли? Но страх рассеялся, когда часовой у ворот на ее просьбу увидеть отца согласно кивнул и быстро пошел к башне. И вот теперь, когда она немного успокоилась, в голову полезли разные мысли.
Утром Магда проснулась от тупой боли в колене и голодного писка птенцов за окном. Она лежала в постели, одетая и укрытая покрывалом. Прошлой ночью она была совершенно беззащитна, и Гленн мог легко воспользоваться ее состоянием. Но он не сделал этого, хотя понимал, что девушка сама хочет близости.
Магда вся внутренне сжалась, вспомнив вчерашнее, изумленная собственным бесстыдством. К счастью, Гленн оттолкнул ее... нет, не оттолкнул — просто заколебался. Размышляя об этом, она и радовалась и огорчалась. Хорошо, что он ничего себе не позволил, но слишком уж легко преодолел соблазн. И ей обидно. Но почему? Она никогда не счи-
тала себя сексапильной. Однако сейчас где-то в дальних уголках мозга копошилась гнусная мыслишка, что как женщине ей, видимо, чего-то недостает.
А может быть, она тут ни при чем. Может, Гленн голубой и его больше привлекают мужчины! Впрочем, Магда хорошо понимала, что это не так. При одном лишь воспоминании об их единственном поцелуе ее бросало в жар.
И все равно он отверг ее. А если бы не отверг? Как смогла бы она сегодня смотреть ему в глаза? Униженная сознанием собственной распущенности, Магда избегала его, лишая таким образом себя удовольствия общения с ним. А она так этого жаждала!
Прошлой ночью на нее явно что-то нашло. Такое никогда больше не повторится. Просто она очень устала и физическими морально. Нападение эсэсовцев, встреча с Моласаром, грубость отца— было отчего помутиться рассудку. Это не она, Магда Куза, лежала прошлой ночью с Гленном в постели, а кто-то другой, совершенно ей незнакомый. Нет, ничего подобного она впредь не допустит.
Как хотелось ей постучаться к нему, когда утром, прихрамывая от боли в колене, она проходила мимо его комнаты, поблагодарить за помощь, извиниться за свое поведение. Но в комнате было тихо, Гленн, видимо, еще спал, и Магда не стала его будить.
Девушка пошла прямо в замок. Она хотела убедиться, что с отцом все в порядке, но еще больше — высказать свою обиду. Пусть знает, что он не имел права так ее оскорбить и что теперь она, возможно, воспользуется его советом и покинет перевал. Последнее, конечно, было пустой угрозой; но ей хотелось причинить ему ответную боль, заставить понять свою ошибку и хотя бы извиниться. Девушка тщательно все продумала, что именно скажет, каким тоном, и была готова к разговору.
Наконец она увидела, как немец катит коляску отца. Стоило ей увидеть его, как обида и боль исчезли бесследно. Вид у него был ужасный. Казалось, он состарился лет на двадцать и выглядел еще более слабым, если вообще это было возможно.
На его долю выпали нечеловеческие страдания. Противостоять своим соотечественникам, своей болезни, а теперь еще и немецкой армии. Не может же она пополнить ряды его противников. Солдат оказался вежливее того, что привозил отца накануне. Он довез отца до Магды, передал ей коляску и лишь тогда ушел. Девушка молча повезла отца через мост. Но не прошли они и двенадцати футов, как отец поднял руку.
— Остановись, Магда.
— Что случилось? — Девушке не хотелось задерживаться, здесь еще ощущалось исходящее от замка зло. Но отец, казалось, этого не замечал.
— Я глаз не сомкнул нынче ночью.
— Они не давали тебе спать? — Девушка опустилась перед отцом на корточки. Ей хотелось его защитить, как защищает мать своего ребенка. В сердце не осталось места для обиды. — Они причинили тебе боль?
Отец посмотрел на нее полным страдания взглядом. — Нет, они не тронули меня, но причинили другую боль. - Каким образом?
Куза перешел на цыганский диалект, которым оба хорошо владели. - Слушай меня внимательно, Магда. Эсэсовцы здесь лишь проездом. Они направляются в Плоешти, чтобы.создать там лагерь смерти для нашего народа. Так сказал майор.
Магде стало дурно.
— Ох, только не это! Не может быть! Правительство никогда не позволит немцам прийти и...
— Они уже пришли! И строят укрепления вокруг нефтеперерабатывающих заводов в Плоешти, обучают румынских солдат. Так почему бы им не обучить тех же солдат уничтожать евреев? Насколько я понял, майор большой специалист в этом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Взглянув на рукопись, Ворманн с сомнением вскинул бровь.
— Я не понимаю эти каракули.
— Да врет он все! — не унимался Кэмпффер.
— Эта книга не лжет, майор, — тихо произнес Куза. Он на секунду замолчал, молясь про себя, чтобы немцы не отличили турецкий язык от арабского, затем вдохновенно продолжил: — Она написана турком, который вторгся сюда вместе с Мухаммедом Вторым. Автор пишет, что существовала маленькая крепость — описываемые им кресты не оставляют сомнений, что речь идет именно об этом замке, — которой владел боярин из древнего валашского рода. Призрак хозяина позволяет ночевать в замке только местным жителям, а ежели чужеземцы иди за-
воеватели осмелятся войти в ворота его бывшего жилища, он убивает по одному из них каждую ночь. Вы понимаете? То, что происходит с вами сейчас, происходило и с турецкими солдатами пять столетий
назад!Куза замолчал и внимательно посмотрел на офицеров. Он сам изумился, насколько складную сказку сумел сочинить, используя свои собственные познания об истории края, и сведения, полученные от Моласара. Конечно, не все в его рассказе было ладно, но немцы вряд ли это заметили.
— Чушь собачья! — фыркнул Кэмпффер.
— Не уверен! — вмешался Ворманн. — Сами подумайте: в те времена турки постоянно наведывались в эти места. И подсчитайте трупы: с учетом сегодняшних, начиная с 22 апреля, то есть с момента моего прибытия, как раз получается по покойнику в день.
— И все равно... — Кэмпффер не закончил фразы, его уверенность таяла на глазах, и он с сомнением смотрел на профессора. — Значит, мы не первые?..
— Нет. Во всяком случае, если учесть то, что здесь написано. — Куза кивнул на книгу.
Сработала! Самая чудовищная ложь, какую только можно себе представить, к тому же сочиненная на ходу, сработала! Немцы не знали, чему верить! Ему хотелось смеяться.
— И как же они решили проблему? — спросил Ворманн.
— Ушли. Наступила долгая пауза.
Наконец Ворманн повернулся к Кэмпфферу:
— Я вам это твержу вот уже...
— Мы не можем уйти! — завизжал Кэмпффер, он был на грани истерики. — По крайней мере, до воскресенья. — Тут он повернулся к профессору. — И если к этому времени ты не найдешь решения, жид, я прослежу за тем, чтобы ты вместе со своей дочерью сопровождал меня в Плоешти.
— Зачем?
— Там узнаешь. — Кэмпффер секунду поколебался, потом продолжил. — Впрочем, нет, скажу прямо сейчас. Пусть это будет для тебя дополнительным стимулом. Ты, надеюсь, слышал об Освенциме, Бухен-вальде?
У Кузы перехватило дыхание.
— Лагеря смерти!
— Мы предпочитаем называть их центрами переселения. А в Румынии их до сих пор нет. И моя задача как раз и состоит в том, чтобы исправить эту оплошность. Такие, как ты, плюс цыгане и масоны, д также прочий человеческий мусор пройдут обработку в центре, который я построю в Плоешти. Но если ты окажешься мне полезен, я, пожалуй, отсрочу твой визит в этот лагерь, и может быть, ты даже ум-
решь своей смертью. А попробуешь задержать меня здесь, тогда вместе с дочерью удостоишься чести быть нашим первым клиентом.
Куза беспомощно обмяк в коляске. Он шевелил губами, но не мог издать ни единою звука. Услышанное потрясло его до глубины души. Не может такого быть! Однако зловещий блеск в глазах Кэмпффера говорил о том, что это чистая правда.
— Зверь! — только и мог произнести профессор. Кэмпффер расплылся в улыбке.
— Как ни странно, но в устах еврея это слово не является для меня оскорбительным, а только доказывает, что я успешно справляюсь со своими обязанностями. — Майор направился к выходу и уже у самых дверей обернулся: — Так что проштудируй как следует свои книги, жид. Потрудись для меня хорошенько. Найди ответ. От этого зависит жизнь не только твоя, но и твоей дочери тоже.
Он повернулся на каблуках и вышел.Куза умоляюще посмотрел на Ворманна.
— Капитан...
— Я не в силах что-либо сделать, господин профессор, — едва слышно ответил он с нотками сожаления в голосе. — Единственное, что я могу вам посоветовать, — это продолжить работу с книгами. Вам удалось найти упоминание о замке, значит, есть шанс откопать еще что-нибудь. И пусть ваша дочь найдет убежище более надежное, чем. корчма... Может быть, где-нибудь в горах...
Профессор не мог признаться капитану, что он соврал, что.замок не упоминается в книгах и что вообще нет никакой надежды найти упоминание о нем. А насчет Магды...
— Моя дочь очень упряма. Она останется в корчме.
— Так я и думал. Но мне нечего добавить к сказанному. Я бессилен что-либо сделать и уже не контролирую обстановку в крепости. — Вор-манн поморщился, как от зубной боли. — Если вообще когда-нибудь ее контролировал. Доброй ночи.
— Подождите! — Куза с трудом извлек из кармана крестик. — Возьмите его. Он больше не нужен.
Крепко зажав в кулаке крестик, Ворманн пристально посмотрел в глаза старику. Потом повернулся и вышел.У Кузы начался приступ депрессии. Положение казалось безвыходным. Если Моласар перестанет убивать немцев, Кэмпффер благополучно отбудет в Плоешти и начнет массовое истребление румынских евреев. Если же убийства не прекратятся, Кэмпффер не оставит от замка камня на камне и увезет их с Магдой в Плоешти, где они станут первыми жертвами. Он представил, что будет с Магдой, когда она попадет эсэсовцам в руки, и вспомнил старое изречение: бывает судьба страшнее смерти.
И все-таки должен быть выход. Дело не только в нем или в Магде. На карту поставлены сотни жизней, возможно, миллионы. Должен.быть способ остановить Кэмпффера! Нужно ему помешать. Кажется, ему необходимо быть в Плоешти не позднее понедельника... Потеряет ли он свой пост, если задержится? Если да, то все обреченные получат отсрочку...
А что, если Кэмпффер никогда не покинет замка? Что, если с ним произойдет несчастье? Как? Как остановить его?Профессор заплакал от собственного бессилия. Он всего лишь старый калека, к тому же еврей, а вокруг только немцы. Ему нужна помощь. Нужен ответ. И немедленно. Профессор опустил голову.
Господи, помоги рабу твоему найти ответ во имя спасения других твоих рабов. Научи, как помочь им, Укажи путь к их спасению.Беззвучная молитва прервалась, профессор, впал в глубокое отчаяние. Что толку молиться? Сколько тысяч погибших от рук нацистов вот так же обращались к Богу, моля о помощи. Где они теперь? В мире ином. И где окажется он, если будет ждать ответа от Бога? Там же, где они. А Магду ждет еще худшая участь.
Он неподвижно сидел, охваченный отчаянием.Но все же еще оставался Моласар.Выйдя от профессора, Ворманн какое-то время молча постоял у дверей. Когда Куза рассказывал о том, что ему удалось найти' в этой непонятной книге, у капитана возникло ощущение, что это и правда и ложь одновременно. Странно. Что за игру затеял профессор?
Ворманн вышел на ярко освещенный двор, и сразу заметил озабоченное выражение на лицах солдат. Ну что ж, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Две ночи без происшествий — и то слишком много, так что вряд ли можно было рассчитывать на третью. Сейчас все вернулось на крути своя, если не считать еще двух мертвецов. Теперь их уже десять. Десять ночей — десять мертвецов. Каждую ночь по одному. Страшно подумать! Если бы убийца, этот «валашский боярин», потерпел хотя бы до завтрашней ночи. Тогда Кэмпффер убрался бы отсюда и капитан смог бы покинуть замок вместе со своими солдатами. А теперь придется пробыть здесь до конца недели. Еще три ночи — пятница, суббота, воскресенье. Значит, еще три потенциальных трупа. А может, и больше.
Ворманн свернул вправо и направился ко входу в подземелье. Дневальные уже должны были отнести туда двух мертвецов. Ворманн решил проверить, положили ли их так, как подобает. Даже эсэсовцы имеют право на достойное обращение с их останками.
В верхнем подвале он бегло осмотрел комнату, где обнаружил по-койников. У них были не только разорваны глотки, но и свернуты шеи. Это уже что-то новенькое. В комнате он никого не увидел, лишь на полу валялись обломки двери. Что же здесь произошло? На полу, рядом с солдатами, лежало оружие, из него, видимо, никто не стрелял.
Может быть, они пытались спрятаться здесь от своего преследователя и заперлись? Почему никто не слышал криков? Или они не кричали? Капитан прошел дальше по центральному коридору к пролому в стене и услышал внизу приглушенные голоса. Спускаясь по лестнице, он столкнулся с дневальными, пытавшимися согреть дыханием закоченевшие руки, и приказал им возвратиться обратно.
— Посмотрим, как вы справились с заданием.
В подвале тусклый свет фонариков и керосиновых ламп, которые солдаты держали в руках, выхватил из мрака десять тел на полу.
— Мы привели их в порядок, господин капитан, — сказал солдат в серой форме. — Натянули простыни, они стали сползать.
Ворманн внимательно огляделся. Все как будто в порядке. Надо отправлять погибших на родину. Но как?Он щелкнул пальцами: ну конечно же — с Кэмпффером! Майор собирался убыть в воскресенье вечером, независимо ни от чего. Он и переправит тела в Плоешти, а оттуда их отвезут самолетом в Германию. Великолепно. И очень удобно.
Тут он заметил, что из-под простыни торчит нога одного из покойников. И подошел ближе, чтобы прикрыть ее. Сапог весь был в грязи. Как будто мертвеца волокли сюда за руки. Второй сапог тоже был в глине.
Ворманн пришел в неописуемую ярость, но быстро поостыл. Какая, собственно, разница? Труп есть труп... Стоит ли поднимать шум 'из-за пары грязных сапог? На прошлой неделе это, возможно, и имело смысл. Но сейчас — никакого. Мелочь. И все же эти сапоги почему-то вызывали тревогу. Он и сам не знал почему.
— Пошли, ребята. — Капитан отвернулся от трупов. Солдаты с радостью подчинились. Здесь было невыносимо холодно.
Дойдя до лестницы, Ворманн оглянулся. Мертвецы были едва различимы в тусклом свете. Сапоги... Он снова подумал об испачканных, заляпанных глиной сапогах. Потом повернулся и решительно зашагал следом за солдатами.
Кэмпффер стоял у окна и смотрел во двор. Ворманн зашел в подвал, затем вышел оттуда, а майор все стоял и смотрел. Казалось, он должен был чувствовать себя в относительной безопасности, по крайней мере, до конца ночи. Но не потому, что на каждом шагу стояли часовые. Просто тварь уже выполнила на сегодня свою задачу, убила двоих, и вряд ли нападет снова.
И все-таки майора сковал леденящий душу ужас.Страшная мысль пришла ему в голову. До сих пор жертвами были рядовые. Офицеры не погибали. Но, может быть, просто потому, что рядовых было больше? — примерно двадцать солдат на. одного офицера. Но где-то в глубине души зрела мысль, что для них с Ворманном убийца приберег что-то более изощренное, чем вырванные глотки.
Майор не знал, откуда такое предчувствие, но совершенно в этом не сомневался. Хоть бы поделиться с кем-нибудь своими страхами, все равно с кем, стало бы немного легче и он смог бы уснуть. Но поделиться было не с кем!
И он решил не спать до рассвета, пока солнечные лучи не рассеют ночную тьму.
Глава 23
Замок
Пятница, 2 мая
07 час. 32 мин.
Магда ждала у ворот замка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Несмотря на ясное солнечное утро, ей было холодно. Леденящее душу ощущение зла выплеснулось за стены замка и, казалось, начало заполнять перевал. Ночью оно преследовало Магду почти до самой воды, а сейчас, утром, нахлынуло, едва она ступила на мост.
Высокие деревянные ворота были распахнуты настежь и открывали короткий арочный проход, напоминавший тоннель. Магда переводила взгляд от входа в башню, откуда должен был появиться отец, на открытый вход в подвал, расположенный прямо напротив главных ворот. Там группа солдат разбирала стену. Если вчера они работали не спеша, почти лениво, то сегодня двигались очень быстро, как-то судорожно. Как сумасшедшие, насмерть перепуганные сумасшедшие.
Почему они не уйдут отсюда, думала девушка. Она никак не могла понять, что заставляет их оставаться здесь день за днем, каждую ночь теряя людей. Это казалось совершенно бессмысленным.
Магда сильно тревожилась за отца. Что они сделали с ним, обнаружив тела несостоявшихся насильников? На подходе к мосту ей вдруг пришла в голову ужасная мысль — а вдруг они его расстреляли? Но страх рассеялся, когда часовой у ворот на ее просьбу увидеть отца согласно кивнул и быстро пошел к башне. И вот теперь, когда она немного успокоилась, в голову полезли разные мысли.
Утром Магда проснулась от тупой боли в колене и голодного писка птенцов за окном. Она лежала в постели, одетая и укрытая покрывалом. Прошлой ночью она была совершенно беззащитна, и Гленн мог легко воспользоваться ее состоянием. Но он не сделал этого, хотя понимал, что девушка сама хочет близости.
Магда вся внутренне сжалась, вспомнив вчерашнее, изумленная собственным бесстыдством. К счастью, Гленн оттолкнул ее... нет, не оттолкнул — просто заколебался. Размышляя об этом, она и радовалась и огорчалась. Хорошо, что он ничего себе не позволил, но слишком уж легко преодолел соблазн. И ей обидно. Но почему? Она никогда не счи-
тала себя сексапильной. Однако сейчас где-то в дальних уголках мозга копошилась гнусная мыслишка, что как женщине ей, видимо, чего-то недостает.
А может быть, она тут ни при чем. Может, Гленн голубой и его больше привлекают мужчины! Впрочем, Магда хорошо понимала, что это не так. При одном лишь воспоминании об их единственном поцелуе ее бросало в жар.
И все равно он отверг ее. А если бы не отверг? Как смогла бы она сегодня смотреть ему в глаза? Униженная сознанием собственной распущенности, Магда избегала его, лишая таким образом себя удовольствия общения с ним. А она так этого жаждала!
Прошлой ночью на нее явно что-то нашло. Такое никогда больше не повторится. Просто она очень устала и физическими морально. Нападение эсэсовцев, встреча с Моласаром, грубость отца— было отчего помутиться рассудку. Это не она, Магда Куза, лежала прошлой ночью с Гленном в постели, а кто-то другой, совершенно ей незнакомый. Нет, ничего подобного она впредь не допустит.
Как хотелось ей постучаться к нему, когда утром, прихрамывая от боли в колене, она проходила мимо его комнаты, поблагодарить за помощь, извиниться за свое поведение. Но в комнате было тихо, Гленн, видимо, еще спал, и Магда не стала его будить.
Девушка пошла прямо в замок. Она хотела убедиться, что с отцом все в порядке, но еще больше — высказать свою обиду. Пусть знает, что он не имел права так ее оскорбить и что теперь она, возможно, воспользуется его советом и покинет перевал. Последнее, конечно, было пустой угрозой; но ей хотелось причинить ему ответную боль, заставить понять свою ошибку и хотя бы извиниться. Девушка тщательно все продумала, что именно скажет, каким тоном, и была готова к разговору.
Наконец она увидела, как немец катит коляску отца. Стоило ей увидеть его, как обида и боль исчезли бесследно. Вид у него был ужасный. Казалось, он состарился лет на двадцать и выглядел еще более слабым, если вообще это было возможно.
На его долю выпали нечеловеческие страдания. Противостоять своим соотечественникам, своей болезни, а теперь еще и немецкой армии. Не может же она пополнить ряды его противников. Солдат оказался вежливее того, что привозил отца накануне. Он довез отца до Магды, передал ей коляску и лишь тогда ушел. Девушка молча повезла отца через мост. Но не прошли они и двенадцати футов, как отец поднял руку.
— Остановись, Магда.
— Что случилось? — Девушке не хотелось задерживаться, здесь еще ощущалось исходящее от замка зло. Но отец, казалось, этого не замечал.
— Я глаз не сомкнул нынче ночью.
— Они не давали тебе спать? — Девушка опустилась перед отцом на корточки. Ей хотелось его защитить, как защищает мать своего ребенка. В сердце не осталось места для обиды. — Они причинили тебе боль?
Отец посмотрел на нее полным страдания взглядом. — Нет, они не тронули меня, но причинили другую боль. - Каким образом?
Куза перешел на цыганский диалект, которым оба хорошо владели. - Слушай меня внимательно, Магда. Эсэсовцы здесь лишь проездом. Они направляются в Плоешти, чтобы.создать там лагерь смерти для нашего народа. Так сказал майор.
Магде стало дурно.
— Ох, только не это! Не может быть! Правительство никогда не позволит немцам прийти и...
— Они уже пришли! И строят укрепления вокруг нефтеперерабатывающих заводов в Плоешти, обучают румынских солдат. Так почему бы им не обучить тех же солдат уничтожать евреев? Насколько я понял, майор большой специалист в этом деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41