- У нас нет жалоб! - удивился Алексей Палыч.
- А вы благодарность напишите. Нам все приезжие пишут. Вот, посмотрите.
Девушка подала ему тетрадь, и Алексей Палыч скользнул взглядом по первой странице. Записи были неумолимо хвалебными:
"Ели очень вкусные зразы. Спасибо."
"Борщ очень понравился. Спасибо повару т. Мелентьевой."
"Очень хорошо приготовлены зразы. Вкусно и питательно. Спасибо."
"Борщ и кисель приготовлены хорошо."
Заглянув на последнюю из заполненных страниц, Алексей Палыч обнаружил там те же зразо-кисельные аплодисменты и, не мудрствуя, написал:
"Борщ, зразы и кисель очень понравились. Спасибо товарищам."
- Что будем делать, Алексей Палыч? - спросил Стасик.
Кажется, управление группой постепенно переходило к Алексею Палычу. Он знал, что это не надолго - до утра, не более.
- Очевидно, мы здесь заночуем? - сказал Алексей Палыч. - Вы согласны, Елена Дмитриевна?
Лжедмитриевна, ничего еще не знавшая о планах Алексея Палыча, тем не менее согласилась довольно охотно.
- Разумеется. Сегодня мы никуда не можем идти.
- Нам предоставили дом для ночлега, - сообщил Алексей Палыч. Идемте, я знаю, где он.
- А когда в магазин? - спросила Валентина.
- Он сегодня закрыт. Откроется завтра.
- А автобус сюда ходит? - спросил Стасик.
- Будет завтра в десять утра.
- Нам бы этого придурка отправить... - Стасик кивнул на Шурика.
- Это я не знаю, - сказал Алексей Палыч. - Это решайте сами. Но все равно - завтра. Пойдемте.
Было уже часов около шести вечера, когда подошли к бараку-времянке. Внутри на дощатом щелястом полу стояло штук двадцать кроватей с сетками. Возле каждой кровати расположилась тумбочка. Где откопал завхоз эти тумбочки, Алексей Палыч понять не мог. Не иначе, в его распоряжении имелась машина времени, ибо за такими тумбочками нужно было посылать в начало нашего века. Но на некоторых кроватях сохранились матрацы, у ребят имелись спальники, и устроиться можно было почти как дома. Правда, не ради таких ночлегов уходили они в поход, но тут уж ничего не поделаешь. Денек можно и потерпеть...
"Это они так полагают, что денек..." - подумал Алексей Палыч, ощущая себя вовсе не спасителем, а самым настоящим предателем.
Ребята начали устраиваться. Спальники оказались влажными, и их пришлось развесить снаружи для просушки. Одежда уже высохла на теле, в ней можно было спать на матрацах. Ну а насчет подушек после таких испытаний говорить было просто смешно. Не успели устроиться, вошла женщина в белом халате с ведром, накрытым марлей.
- Здравствуйте, - сказала она, - парного молочка не желаете?
Все желали, да еще как! Мигом появились кружки. Ребята черпали прямо из ведра теплое молоко, пили, причмокивая, как телята, и вот тут-то пришла вторая волна голода, и всем опять захотелось есть.
- Я сбегаю в столовую за хлебом? - предложил Шурик.
- Беги, - сказал Стасик.
- Тогда вы меня не отправите?
- Отправим. Ребята, чего резину тянуть? Давайте прямо сейчас проголосуем. Отправляем его завтра? Кто за?
Все ребята подняли руки, даже Борис, забыв, что он как бы гость.
- Алексей Палыч, а вы?
- Да я все же человек посторонний...
- Никакой вы не посторонний, - заявил Стасик. - Где бы мы сейчас были, если бы не вы! И "пушка" ваша всю дорогу работала...
Сам того не зная, Стасик вонзил в Алексея Палыча тупой и зазубренный кинжал. Это просто нестерпимо, что его признали своим именно сейчас. Никто еще не знает, что приготовил им "свой". Проделки Шурика по сравнению с задуманным - добродушные шутки.
- Конечно, Шурик вел себя не вполне достойно, - сказал Алексей Палыч. - Но я не имею права его судить. Я воздерживаюсь.
- А вы, Елена Дмитриевна?
- Голосовать я не буду. Я могу утвердить или не утвердить ваше решение.
- Ну и как же вы?
- Я утверждаю.
- За что вы его так? - спросила доярка, улыбаясь.
- Он знает, за что.
- А вы простите...
- Предателей не прощают!
- Да какие еще из вас предатели. Дети - они не предатели и не герои, а просто дети. Я так думаю. Вот вы поспите, а утром опять все обсудите на свежую голову. Я вам утром еще молочка принесу. Только мы утром рано встаем. Я вот тут, в уголке поставлю.
Доярка ушла, попрощавшись. Борис, взяв у Алексея Палыча рубль, побежал за хлебом, но когда он принес две буханки, в ведре оставалась только его порция. Тем не менее буханки съели. Без Шурика. Он объявил голодовку. Минут через пятнадцать ребята уже спали. Уснул и Борис. Лжедмитриевна сидела на своей кровати, смотрела на Алексея Палыча и, кажется, ждала от него каких-то сообщений.
- Давайте выйдем, - сказал Алексей Палыч.
Лжедмитриевна послушно поднялась и направилась к двери. Алексей Палыч хотел было разбудить Бориса, чтобы для него не было завтра никаких неожиданностей, но пожалел. Борис спал в неудобной позе, чуть ли не поперек кровати, и был похож на солдата, свалившегося на поле боя. Алексей Палыч за ноги развернул его вдоль матраца, но он даже не шевельнулся.
Алексей Палыч вышел вслед за Лжедмитриевной и раскрыл было рот, чтобы поведать о задуманной им диверсии. Он все еще сомневался в Лжедмитриевне и боялся, что она все может испортить в последнюю минуту. Он не решался предсказывать ее поведение - мало ли какие еще имелись у нее в запасе инопланетные фокусы...
Итак, он раскрыл рот, но тут же его закрыл. Во двор, который и двором было назвать нельзя, потому что он был неогорожен, входило двое. Впереди шел знакомый тракторист, но уже без армейской фуражки, а в рубашке, разрисованной крупными ромашками, в расклешенных брюках, поддерживаемых широким наборным ремнем. За ним, отставая на полшага, влачился ассистент небольшого роста, неизвестно чему улыбающийся и неизвестно кому подмигивающий.
- Привет, - сказал тракторист.
- Приветик, - сказал ассистент.
- Как устроились? - спросил тракторист.
- Спасибо, отлично, - ответил Алексей Палыч. Тракторист кивнул, словно подтверждая, что иначе и быть не могло.
- Ты, папаша, извини... - сказал тракторист.
- За что же?! - воскликнул Алексей Палыч. - Наоборот, мы вам очень благодарны.
Ассистент снова подмигнул и засмеялся. Но по роли слов ему, очевидно, отпущено было немного. Да и вообще присутствовал он не для дела, а для моральной поддержки.
- Спать ложитесь? - спросил тракторист.
- Да, собираемся.
- Ну, понятно, - согласился тракторист. - Вам, батя, конечно, отдохнуть не без пользы. А вы тоже спать будете? - поинтересовался он у Лжедмитриевны.
- Разумеется, - сказала Лжедмитриевна.
- Разумеется... - повторил ассистент и засмеялся.
- Восьмой час всего... - сказал тракторист. - Куры еще не ложились. В клубе кино уже идет, а потом танцы... Пойдемте в клуб, мы вас бесплатно проведем.
- Ну зачем же бесплатно... - сказал Алексей Палыч. - Мы в состоянии... Но дело в том, что...
- Мы вас приглашаем, - уже более настойчиво сказал тракторист. Вы у нас вроде гостей. Неудобно все-таки...
Поначалу Алексей Палыч не сообразил, что неудобно - неудобно хозяевам не пригласить или неудобно гостям отказываться? Со свойственной ему деликатностью он воспринял прямой смысл слов, а не маскировку истины. Истина же заключалась в том, что атака велась не на него, а на Лжедмитриевну.
- Спасибо, - сказал Алексей Палыч, - но, знаете, мы не можем оставлять детей без присмотра.
- Это верно, - согласился тракторист. - Ладно, ты оставайся, папаша. А девушку отпусти. Отпустишь?
- Да я... - сказал Алексей Палыч. - Я собственно... Я ей не хозяин. Это уж как она сама...
- Тогда пойдемте, - обратился тракторист к Лжедмитриевне.
- Куда? - спросила Лжедмитриевна.
- На танцы. Да вы не бойтесь. У нас и диски есть и записи на уровне.
- А зачем?
- Что зачем?
- Танцевать.
К такому вопросу рядовой тракторист нашей планеты был неподготовлен.
- Не понял.
- Я спрашиваю: зачем вообще танцевать? Вот вы, например, зачем танцуете?
- Во дает! - сказал ассистент.
- Странный вопрос... - сказал тракторист, но задумался. - Для веселья. Все так делают. У нас даже старухи танцуют. У них, правда, свои танцы... А вы что, не танцуете?
- Нет, - честно призналась Лжедмитриевна. - Но вы не ответили на вопрос. Вы приглашаете меня на танцы. Какой в этом смысл? Что изменится от того, что мы будем двигаться под музыку вдвоем?
- Двигаться! - с восторгом сказал ассистент.
Тракторист был слегка ошарашен. Конечно, он прекрасно знал, что может выйти из того, когда двое "двигаются" под музыку, да еще не один вечер, да еще если с такой симпатичной девочкой, как эта. В свои двадцать три года, отслужив в армии, кое-что повидав, он встречал еще и не таких шизиков. Но его смутила серьезность Лжедмитриевны. В словах ее не чувствовалось скрытой насмешки, она, кажется, и в самом деле хотела узнать.
- Ты учительница? - спросил тракторист.
- Нет.
Алексей Палыч не понял, продолжает ли Лжедмитриевна какой-то свой эксперимент, или ей на самом деле захотелось выяснить смысл танцевального обряда, но тракторист был ему симпатичен, и он решил вмешаться.
- Вы не сердитесь, товарищи, - сказал он, - но Елена Дмитриевна руководитель группы. Она не имеет права оставлять ребят одних.
- Елена Дмитриевна! - сказал ассистент с непонятным воодушевлением.
Тракторист внезапно посуровел. Все признаки расположения к приезжим исчезли с его лица.
- Извините, - сказал он и, упрямо наклонив голову, быстро двинулся прочь.
- Вы не могли бы задать ему вопроса полегче? - спросил Алексей Палыч. - Парень вас выручил... На танцы можно не ходить, но... Или вы продолжаете какие-то незапланированные эксперименты?
- Нет, - сказала Лжедмитриевна. - Мне было самой интересно. Вот эти самые танцы... они не имеют логической основы... У нас их не могут понять. Но я спрашивала не для нас, а для себя лично. Вы знаете, Алексей Палыч, мне хотелось пойти на танцы. Просто иначе спрашивать я не умею. Но мне кажется, что я "заразилась".
- Вы плохо себя чувствуете?
- Чувствую я себя как раз хорошо.
- Чем же вы заболели?
- Я не заболела. Помните, я вам говорила, что некоторые наши исследователи, пожив у вас... как бы вам сказать... становятся похожими на ваших людей. Начинают думать самостоятельно, приобретают эмоции - заражаются. Как исследователи они сразу теряют ценность. Вот и я - тоже...
- Когда вы это почувствовали?
- Примерно тогда, когда утопила рюкзак.
- Прекрасно, - сказал Алексей Палыч. - Значит, теперь мы думаем одинаково. Поход прекращается окончательно и бесповоротно. Так?
- Да, - согласилась Лжедмитриевна, - но я пока не знаю как...
- А я знаю, - сказал Алексей Палыч.
КАТАСТРОФА
Алексей Палыч проснулся часов в восемь. Ребята еще спали. Наверное, и во сне они все еще продолжали идти: кое-кто за ночь успел развернуться на сто восемьдесят. Лжедмитриевна спала на боку, положив локоть под голову. Алексею Палычу показалось, что сегодня она выглядит совсем по-земному. Возможно, так виделось ему из-за вчерашнего разговора, но с этого момента имя "Лжедмитриевна" заменилось в его мыслях именем "Лена".
Алексей Палыч подошел к ней и потрогал за плечо.
- Будите ребят.
Лена поднялась, протерла глаза, скомандовала подъем и приказала идти умываться. Ребята, отдохнувшие и повеселевшие, побежали к колодцу. Алексей Палыч вздохнул. Взгляд его отыскал в углу ведро, накрытое марлей. На столе в большой чашке высилась куча вареной картошки и стояла солонка. Минут десять - пятнадцать можно было еще потянуть, чтобы не портить ребятам завтрак.
Весело переговариваясь, ребята чистили сваренную в мундирах картошку, запивали ее молоком и обсуждали, чего и сколько нужно купить в магазине. Алексей Палыч завтракать не стал. Ему казалось, что сидеть вместе со всеми и притворяться "своим" было бы пределом свинства.
Когда же все поели и Валентина вынесла несколько картошин и мисочку молока Венику, охранявшему их ночью, Алексей Палыч понял, что тянуть дальше нельзя. Он не знал, как начать разговор, но ему помогла Валентина. Она спросила:
- Алексей Палыч, когда открывается магазин?
- Магазин открывается в десять, - Алексей Палыч откашлялся. - Но купить мы ничего не сможем: я потерял деньги.
В наступившей тишине стало слышно, как поет заблудившийся в бараке комар. Алексей Палыч почувствовал, что краснеет, - ему было от чего краснеть. Борис мельком глянул на Алексея Палыча и отвернулся: он знал, что его учитель человек аккуратный. Но также он знал, что учитель его человек честный.
Молчание становилось невыносимым. Алексей Палыч легче перенес бы взрыв возмущения. Но все молчали. Только Шурик икнул - не то удивленно, не то сочувственно.
- Но вы платили вчера в столовой... - произнес наконец Гена.
- У меня были свои. Лучше бы я их потерял.
- Конечно лучше, - сказал Шурик, который прекрасно помнил слова Алексея Палыча о "недостойном поведении".
- Заткнись! - заорал Стасик.
И Алексей Палыч понял, что кричат в данном случае не на Шурика.
- Я, конечно, все возвращу... - холодея от собственного нахальства, сказал Алексей Палыч. - Но сейчас у меня просто нет. Вот...
Алексей Палыч вынул из правого внутреннего кармана бумажник, выложил на стол паспорт, фотографию внука, рецепт на лекарство для жены и несколько бумажных купюр. В то же время левая часть его груди явственно ощущала давление левого кармана, где лежал плотный конверт с общественными деньгами. В том, что обыскивать его не будут, Алексей Палыч был абсолютно уверен.
- Вы нигде их не доставали?
- Нет, - охотно ответил Алексей Палыч, ибо сейчас он говорил чистейшую правду.
- Может, выронили, когда на тракторе ездили?
- Вчера вечером к нам заходил тракторист. Я у него спрашивал, солгал Алексей Палыч: он не хотел, чтобы к парню прилипла даже крупица подозрения.
- У кого есть какие деньги? - спросил Стасик.
Ребята зашарили по карманам, начали выкладывать всякую мелочь. Шурик выложил целых три рубля. Стасик молча отодвинул их в сторону и пересчитал остальные. Даже с деньгами Алексея Палыча выходила весьма смехотворная сумма.
Именно в этот момент Алексей Палыч с трудом преодолел пик искушения: ему захотелось сунуть руку в карман, выложить деньги и сказать, что он пошутил; сдержался он с большим трудом. В мимолетном взгляде Бориса ему снова почудился какой-то укор. Но уж Борис-то должен был понимать...
- Значит, все, - сказал Стасик.
И ни слова упрека...
- Я пойду, попробую поискать... - пробормотал Алексей Палыч и поспешно вышел наружу. Он больше уже не в силах был смотреть ребятам в глаза. И если настоящему вору краденое карман не жжет, то Алексей Палыч явственно ощущал, что левый его карман наполнен чем-то очень горячим.
Борис выскочил вслед за ним.
Алексей Палыч бесцельно бродил по двору, даже не пытаясь делать вид, будто что-то ищет. За ним по пятам следовал соскучившийся за ночь Веник. Он забежал вперед, полаял на Алексея Палыча, приглашая его поиграть, но этот хозяин почему-то не хотел ни бегать, ни бросать веточки, ни разговаривать.
- Деньги у вас? - спросил Борис.
- Ну конечно. Просто мне жалко было вчера тебя будить. А как ты догадался?
- Тут и догадываться не надо. Пиджак-то у вас был мокрый вчера... Карман обтянуло прямоугольничком, так этот прямоугольничек и сейчас остался.
- Ты меня осуждаешь?
- Не в этом дело, - сказал Борис. - Я просто подумал: а может, пускай они идут дальше? Зачем мы им будем поход портить? Вроде у них все нормально. А мы вернемся.
- Зачем тогда мы с ними пошли?
- Что пошли - правильно. Вернемся - тоже правильно.
- Ты знаешь, Боря, еще пять минут назад я мог сказать, что пошутил. Сейчас это невозможно. Мое самолюбие в расчет можно не принимать. Но сама Лена хочет во что бы то ни стало вернуться. Я пока не понимаю, почему... но... ее-то слово - закон.
- Ладно, - согласился Борис. - Я разве против. Меня уже дома, наверное, с собаками ищут. Я уже убегал один раз дня на три... Помните? Я вам говорил... К бабушке. Это когда телевизор стал чинить... Только тогда они знали, куда я убежал.
- Сколько тебе тогда было лет?
- Лет уже много. Девять или десять...
- Да, я помню, - сказал Алексей Палыч. - Телевизор новый купили?
- Нормально. А вот сейчас - не знаю... Отец, он ничего... А мама - даже страшно становится.
- Я помню, Лена сказала, что искать тебя не будут. Кроме того, я послал телеграмму...
- Вы ей больше верьте, - хмыкнул Борис. - Вас и самих уже ищут, наверное.
- Да, - вздохнул Алексей Палыч, - это моя ошибка. Нужно было настоять, чтобы ты вернулся с конечной станции.
Когда заговорщики возвратились в дом, там, видно, только что закончился какой-то спор. Наверное, как понял Алексей Палыч, за это время родились новые варианты. Войдя, они услышали последнюю реплику Лены:
- Тогда вы пойдете без меня.
- И пойдем! - ответил Шурик, но на этот раз ему не удалось проломить стену.
- Заткнись! - сказал Стасик. - Тебя не спрашивают. Тебя никогда вообще не будут спрашивать. Елена Дмитриевна, вы - серьезно?
- Стасик, - сказала Лена, и кроме твердости в ее голосе Алексей Палыч ощутил сочувствие, - вы все понимаете, что у нас нет другого выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21