ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИСТОРИЯ О ПОБЕГЕ

Шеф слушал мой доклад, не перебивая. Я все ждал его зловещего «ну-ну», но, слава богу, не дождался. После того как я закончил, они с Ларсоном обменялись многозначительными взглядами. Шеф вплотную подключил Ларсона к делу Института антропоморфологии, поскольку расследование зашло не просто в тупик, а в тупик научный, откуда, по его мнению, без Ларсона нам не выбраться. Ларсон тоже меня не перебивал, но регулярно хмыкал и время от времени с безразличным видом посматривал в окно, как бы показывая, что, будь он на моем месте, раскусил бы и Абметова и Бланцетти-Шварца в два счета. Он давно уже лелеял мечту хотя бы на время вылезти из своей лаборатории и поработать, что называется, на свежем воздухе. Иначе говоря, побегать за преступниками самолично. До ларсоновских хмыканий мне не было никакого дела, а о его неостроумном розыгрыше я больше не вспоминал.
Полученные от Стаса первоначальные сведения о моделях рефлексируюшего разума я представил так, будто впитал их с молоком матери, и, как ни странно, Шеф с Ларсоном проглотили это на раз. Чего Шеф не проглотил, так это трехкрылую пирамидку.
– Почему ты выбрал именно ее? Тебе она что-то напомнила?
Я не знал, как выкручиваться – ведь о крылатом треугольнике на груди у Номуры я до сих пор никому не сказал.
– Тот торговец сам сунул пирамидку мне в руки. Мы с Татьяной тогда обменялись несколькими репликами. Возможно, одна из них и натолкнула торговца на мысль, что трехкрылая пирамидка может нас заинтересовать.
– Какие реплики? Что именно вы сказали? Тянуть с ответом не стоило, и я принялся импровизировать:
– Я уже рассказывал, что во время своего первого посещения Института антропоморфологии я наткнулся на странное животное, которое они называли «бикадал трипода», то есть трехногий двухвост. С другой стороны, сувенирные лавки на Оркусе торгуют всевозможными подделками, причем из-за недостатка воображения торговцы берут в качестве образца вполне земные артефакты, лишь слегка изменяя их, внося или, наоборот, убирая некоторые детали. И мы с Татьяной в шутку предположили, что нам непременно должны предложить что-нибудь трехногое или трехкрылое… Услышав нас, продавец сказал, что у него есть то, что нам надо, и показал трехкрылую пирамидку. Я вспомнил о «бикадале триподе» и купил ее.
Шефа мое объяснение устроило.
– Хорошо, с этим все понятно. Но ты утверждаешь, что Абметов пирамидку не узнал.
– Или очень хорошо это скрыл – мы с Татьяной ничего не заметили.
– Хм, с Татьяной… тоже мне, нашел кого с собой на задание брать! (Я не стал ему напоминать, что он сам разрешил взять Татьяну на Оркус.) Глупость какая-то: тебя, гомоида Бланцетти-Шварца и убитого торговца связывает только это нелепая пирамидка.
– Не забудьте про Шлаффера, – напомнил я (о Йоха-не я в докладе не упоминал).
– Да, – согласился Шеф, – еще и Шлаффер. Он решил, что ты его шантажируешь, но чем? Гомоидами?
– Если бы не его связь с Абметовым, я решил бы, что дело в чем-то другом. Во время встречи со Шлаффером в Институте антропоморфологии я не успел сказать ему о гномах – помешал Перк.
– Если Шлаффер был с Перком заодно, то он мог правильно истолковать твой намек – ты ведь к этому и стремился. С Абметовым Шлаффера могут связывать только гомоиды. Где сейчас Шлаффер?
Этого я не знал.
– Тогда получается, что и Симонян в курсе дела – ведь именно он послал Шлаффера в командировку. Побеседовать с ним? – спросил я.
– Съезди к нему завтра, поговори, но так, чтобы ты от него получил информацию, а не он от тебя. – Как обычно, принятое решение Шеф озвучил в виде весьма ценного совета. – Тут есть еще один непонятный момент. Как Абметов мог так быстро узнать, у кого из торговцев ты купил пирамидку? Выходит, он или его сообщник за тобой следили.
– Не исключено, – нехотя признал я, – за мной могли следить все, тот же Шлаффер. Шеф обратился к Ларсону:
– Ну а ты что скажешь?
– Что скажу… А скажу, что надо было с самого начала поставить меня в известность. Многих ошибок удалось бы избежать. В конце концов, я мог бы поехать на Оркус вместе с ним. – Он кивнул в мою сторону. Не очень-то вежливо говорить о присутствующем коллеге «с ним». Он продолжал:
– Существование гомоидов как таковых я не считаю вполне доказанным…
Чем, интересно, отличается просто «существование» от «существования как такового». Не забыть бы потом у него спросить, размышлял я.
– … возможно, твои так называемые гомоиды или гномы – это просто люди, но с измененным генетическим аппаратом. И те отклонения, о которых ты говорил, не более чем обыкновенные психические расстройства, вызванные изменением генома. Я возразил:
– Но заметь, у гомоидов именно те психические расстройства, что предсказываются теорией.
– Не знаю, не знаю… С теорией я знаком пока только с твоих слов. А ты, в свою очередь, со слов Абметова. Так должен ли я ему верить?
Возражение Ларсона звучало на редкость здраво.
– Хорошо, пусть так… Но не думаю, что дело только в простом дефекте генома, как у больных синдромом Дауна, например. Изменения в психике – это лишь одно из следствий, побочный эффект, так сказать. Я не вижу смысла спорить сейчас о том, чем именно гомоиды отличаются от людей. Для выяснения наших с ними отличий нам нужно поймать – живым или мертвым – хотя бы одного. Но гомоиды идут на все, лишь бы их тела не были обнаружены. Вспомните, как выкрали тело Джека Брауна. На тех вещах, что я вам передал, вы обнаружили какие-нибудь следы?
Пока Татьяна собирала вещи, я успел обыскать и номер Бланцетти, и номер Шварца. Ничего интересного я не нашел – в номерах были только те обычные предметы, которыми люди пользуются в дороге, и еще немного одежды.
– Нет, не обнаружил. Все предметы, незадолго до того, как ты мне их передал, были обработаны дезополимерадом, так что все высшие кислоты разложились, – удрученно объяснил Ларсон.
– Вот видите! – воскликнул я. – Бланцетти нарочно это сделала, будто знала, что назад в отель ей уже не вернуться. Если бы она не была гомоидом, то зачем ей уничтожать свои следы таким способом?
Ларсон возразил:
– Ерунда. Ты сам сказал, что Бланцетти не собиралась совершать самоубийство. Следы уничтожил Абметов – больше некому.
О таком варианте я не подумал.
– Но как он так быстро успел, – недоумевал я, – у меня на каждый замок по полчаса ушло. Это при том, что я использовал специальный сканер!
– Выходит, твой Абметов еще и взломщик первоклассный, – поддержал Ларсона Шеф. – Но в целом ты, Федор, прав – гомоиды за собой на редкость тщательно убирают. После Джека Брауна ведь тоже ничего стоящего не нашли. Но ты же общался с Бланцетти! Чго она собой представляла? Ну хоть что-то ты должен был заметить. Может, гомоиды едят не так, ходят не так, спят, в конце концов, не так, как люди?
– Как она спит, я не видел – случай не представился. Ест, как все нормальные люди. Ходит… Ее походка мне показалась немного неуклюжей, но это понятно – ведь она была мужчиной, вернее, у нее было тело мужчины.
– Не надо понимать меня так буквально, – прервал меня Шеф, – как она ходит, в конце концов, не так уж и важно. Я говорю о существенных отличиях, таких, например, как… не знаю… любые… – Он развел руками.
– Я думаю, внутреннее строение тела у них вполне человеческое, за исключением мозга, разумеется. Про их мозг ничего сказать не могу, может, Франкенберг какие-то синапсы попереставлял – не знаю. Но я почему-то верю в то, что гомоиды не мутанты и не биороботы, они… в общем, они другие. По другой модели скроены. А модели эти всем давно известны, надо только их тщательно проанализировать.
– Конкретные предложения у тебя есть? – снова обратился Шеф к Ларсону.
– Разумеется, я все, как выразился Федор, проанализирую. Но нельзя исключать и то, что мы имеем дело с какой-то мистификацией. Непонятно только, зачем Франкенбергу нас мистифицировать. Если для того, чтобы привлечь к себе внимание как к ученому, то почему тогда все окутано такой тайной? Наоборот, ему следовало бы раструбить на весь мир о своем открытии. Но он и его помощники, как и сами гомоиды, предпочитают унести свою тайну в могилу, нежели рассказать о ней кому бы то ни было.
Шеф сделал единственно правильный вывод.
– Нам необходимо найти четвертого гомоида, если он, конечно, существует. Или доказать, что его нет. Вдруг наш Джон Смит прав, и гомоиды действительно представляют опасность для людей? Чтоб больше никаких проколов!
Я подумал, что если Джон Смит прав, то все у нас идет по плану: из четырех созданных Франкенбергом гомоидов двоих-троих уже нет в живых и, таким образом, человечество – в среднем на пять восьмых – вне опасности. Но вслух я произнес нечто иное:
– У меня нет сомнений, что мы разыщем четвертого гомоида. Но должны ли мы противодействовать, если кто-то – не важно кто – попытается его уничтожить, убить, одним словом?
– А почему кто-то должен его убить? – удивился Ларсон.
Спросить бы у Номуры, подумал я.
– Чтобы он не попал к нам в руки, – за меня ответил Шеф. – Безусловно, мы должны препятствовать убийству гомоидов. Если потребуется – мы сами можем это сделать. Но, надеюсь, до такой крайности мы не дойдем. Итак, первое, что предстоит нам с вами сделать, это проследить цепочку Абметов – Шлаффер – Институт антропоморфологии. В этом нам поможет господин Виттенгер, который некоторым уже знаком. – И Шеф покосился на меня.
– А он что, в курсе наших проблем?
Шеф поморщился – мой вопрос прозвучал и в самом деле глупо, и Шеф его проигнорировал. Он продолжил инструктаж:
– Вы, Хью, просмотрите все публикации по всем темам, так или иначе касающимся моделей рефлексиру-ющего разума, искусственного интеллекта и тому подобных вещей. Обратите внимание на авторов – вдруг среди них окажется Абметов, но под другим именем. И вот еще что, Хью, займите, по возможности, нейтральную позицию – мне не нужны доказательства, что гомоидов вообще не может быть в природе, скорее наоборот – любые доказательства их существования «как таковых».
Здорово он его поддел. Ларсон клятвенно пообещал засунуть свою научную гордость куда подальше и поверить в гомоидов, как в своих детей (которых у него трое). 319
После такой демонстрации служебного рвения мне ничего не оставалось, как пообещать найти четвертого го-моида к завтрашнему утру. Шеф ответил, мол, незачем так торопиться, и велел Ларсону доложить, что у него нового по Берху. Ларсон скосил глаза в мою сторону.
– Говори при нем, – приказал Шеф, правильно истолковав его взгляд.
– Хорошо. Я тут между делом раскопал кое-что интересное…
– Стоп, – прервал его Шеф, – давайте поступим по-другому. Предлагаю еще раз прослушать последнее сообщение Верха, чтобы ввести Федра в курс дела. Ты ведь не в курсе? – спросил он меня. Я замялся.
– Так, в общих чертах…
– Хм… в общих чертах… ладно, потом объяснишь, что ты подразумеваешь под «общими чертами», а пока послушаем Верха
И он поставил то самое сообщение, что Берх передал в Отдел на четвертый день своего пребывания на Плероме.
– Ну так что ты там нашел? – спросил Шеф Ларсона, когда мы дослушали доклад Верха до конца.
– Поразительная вещь, доложу я вам, наблюдается… Я проанализировал запись системы контроля за жизнеобеспечением. По официальной версии, эта запись свидетельствует о том, что десятого июля, в 2.05, Сторм вышел со станции Плером-11 и направился к Улыбке Явао. Кроме всего прочего, система контроля записывает гомеостатические показатели астронавта, состояние метаболических процессов…
– Не тяни – выкладывай, – поторопил его Шеф.
– А я что делаю?.. Так вот, по расчетам компьютера возраст того человека, с кого писалась биометрия, находится между сорока и пятьюдесятью годами. И уж в любом случае ему никак не могло быть всего двадцать четыре года – столько, сколько, по нашим данным, было Грегу Сторму.
Открытию Ларсона был обещан большой успех. Шеф так и выпрыгнул из кресла.
– Ты уверен?.. Ты абсолютно уверен в том, что запись вели не с Грега Сторма? Ларсон потупился.
– Извините, но вопрос поставлен некорректно. Во-первых, мы не знаем, какого возраста был Сторм. Мы знаем лишь то, что написано в его деле, и не более того. Во-вторых, если вы настаиваете на точных цифрах, то вероятность того, что биометрия делалась с человека, чей возраст не превышает двадцать пять лет, равна полутора процентам. Я ответил на ваш вопрос?
– Вполне. – Шеф снова занял свое место. – Берх прав – это чертовщина какая-то!
В докладе Верха чертовщина не упоминалась. Не читал ли Шеф его письма ко мне, там чертовщины – хоть отбавляй.
Ларсон резюмировал:
– Напрашивается вывод, точнее – два. Либо запись системы контроля велась не со Сторма, либо Сторм – не тот человек, чью биографию нам подсунули. Это, в свою очередь, объясняет, почему Яна до сих пор не может найти никаких данных на астронавта Грега Сторма, двадцати четырех без малого лет от роду, урожденного планеты Земля.
– Логично, – согласился Шеф, – хотя с Земли ответ на наш запрос пока еще не пришел. Я осторожно взял слово.
– Давайте я сегодня же вылечу на Плером и на месте во всем разберусь.
Шефу мое предложение не понравилось.
– Ты будешь добираться до Плерома недели две – на ТКЛ 3504 снова какие-то проблемы. Сейчас гораздо важнее понять, как Берху вести себя дальше, и дать ему соответствующие указания.
– Но мы все равно опаздываем почти на неделю. Пока сообщение Верха дошло до нас, пока мы подготовим и отошлем ответ и пока наш ответ дойдет до Верха, он черти-те что успеет наворотить.
– Хорошо, скажу по-другому: нам важно понять, что успеет сделает Берх за это время, будет ли он предпринимать какие-либо существенные шаги, не дождавшись нашего ответа.
– Непременно будет, – отозвался Ларсон. Шеф кивнул:
– Вот и я этого боюсь.
– Давайте по крайней мере сообщим ему о расхождении в возрасте, – предложил я.
– Отпадает, – возразил Шеф, – вы слышали, что Берх сказал. Он собирается спровоцировать ответные действия со стороны Вэнджа и Зимина. Если мы скажем Берху о том, что запись велась не со Сторма или что Сторм выдавал себя за другого, то он тут же выложит это перед астронавтами. И неизвестно, какова может быть их реакция.
На меня, откуда ни возьмись, снизошло озарение. Я сказал:
– Вам это покажется безумием, но что, если Сторм – не человек…
Ларсон хмыкнул. Шеф спокойно потребовал:
– Поясни.
– Предположим, что Сторм не человек, а гомоид…
– А я все сижу и жду, когда же ты вспомнишь про своих любимых гомоидов! – воскликнул довольный Ларсон.
– Хью, твоя проницательность всем давно известна, незачем каждый раз напоминать нам о ней. Пусть он выскажется до конца, – поддержал меня Шеф.
Я выразительно посмотрел на Ларсона – мол, что, съел? Ларсон и ухом не повел. Я же продолжил:
– Систему контроля настраивали на людей. Гомоиды не люди – это факт. Предположим, что система контроля отреагировала на Сторма таким сложным образом, что нам теперь кажется, будто Сторму не двадцать четыре года, а, скажем, сорок или того больше… Ларсон снова меня перебил:
– Я понимаю, к чему ты клонишь. Ты думаешь, что раз ты обманулся с возрастом Бланцетти, то и система контроля могла аналогичным образом обмануться с возрастом Сторма.
– На этот раз твоя проницательность тебя подвела. Система контроля не обманулась – она не человек, она воспринимает все как есть. Мозг гомоида работает не так, как человеческий. Тело гомоида – по крайней мере с виду – вполне человеческое. Но тело человека развивалось вместе с его мозгом, они приспособлены друг к другу. А у гомоидов – нет. Эта разница или, лучше сказать, несоответствие компенсируется за счет потребления дополнительной энергии, то есть за счет более активного метаболизма. Следовательно, организм у гомоида стареет быстрее человеческого, хотя внешне это не всегда заметно. Прибавьте сюда психические перегрузки – дереализация, раздвоение – и вместо молодого человека вы получаете…
– … немолодого гомоида, – закончил за меня Ларсон.
– Рациональное зерно в твоих рассуждениях, бесспорно, есть, – растягивая слова, как бы размышляя по ходу дела, изрек Шеф. – Но скажи на милость, с какой стати ты вообще вдруг вспомнил о гомоидах? Какое отношение имеют гомоиды к делу Сторма? Что-то мне подсказывает, что ты неспроста о них вспомнил. Уж не те ли это «общие черты», о которых ты сказал раньше, навели тебя на мысль об участии гомоидов в деле Сторма?
Удивление Шефа было понятно, ведь в официальном докладе Берх не рассказал о своей встрече с пожилым незнакомцем на ТКЛ 3504. Я не думаю, что он скрыл встречу с Абметовым умышленно, скорее, он просто не придал ей значения. Мне пришлось восстановить этот пробел.
– Да-а-а, – протянул Шеф, – с дисциплиной у нас плоховато… – Он имел в виду запрет на любой несанкционированный обмен служебной информацией между сотрудниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46