Ну, а теперь
сразу в постель, ибо я буду удивлен, если поутру мы не получим
каких-нибудь новостей с Брук-стрит.
Предсказание Шерлока Холмса сбылось, и новость была
трагическая. В половине восьмого утра, когда хмурый день еще
только занимался, Холмс уже стоял в халате у моей постели.
- Уотсон, - сказал он, - нас ждет экипаж.
- А что такое?
- Дело Брук-стрит.
- Есть новости?
- Трагические, но какие-то невнятные, - сказал он,
поднимая занавеску. - Поглядите... вот листок из записной
книжки, и на нем накарябано карандашом: "Ради Бога, приезжайте
немедленно. П. Т.".
Наш друг доктор и сам, кажется, потерял голову.
Поторопитесь, дорогой Уотсон, нас срочно .ждут.
Примерно через четверть часа мы уже были в доме врача. Он
выбежал нам навстречу с лицом, перекосившимся от ужаса.
- Такая беда! - воскликнул он, сдавливая пальцами виски.
- Что случилось?
- Блессингтон покончил с собой.
Холмс присвистнул.
- Да, этой ночью он повесился.
Мы вошли, и доктор повел нас в комнату, которая по виду
была его приемной.
- Я даже не соображаю, что делаю, - говорил он. -
Полиция уже наверху. Я потрясен до глубины души.
- Когда вы узнали об этом?
- Каждый день рано утром ему относили чашку чая.
Горничная вошла примерно в семь, и несчастный уже висел
посередине комнаты. Он привязал веревку к крюку, на котором
обычно висела тяжелая лампа, и спрыгнул с того самого сундука,
что показал нам вчера.
Холмс стоял, глубоко задумавшись.
- С вашего позволения, - сказал он наконец, - я бы
поднялся наверх и взглянул на все сам.
Мы оба в сопровождении доктора пошли наверх.
За дверью спальни нас ожидало ужасное зрелище. Я уже
говорил о том впечатлении дряблости, которое производил этот
Блессингтон. Теперь, когда он висел на крюке, оно еще
усилилось. В лице не осталось почти ничего человеческого. Шея
вытянулась, как у ощипанной курицы, и по контрасту с ней тело
казалось еще более тучным и неестественным. На нем была лишь
длинная ночная рубаха, из-под которой окоченело торчали
распухшие лодыжки и нескладные ступни. Рядом стоял щеголеватый
инспектор, делавший заметки в записной книжке.
- А, мистер Холмс, - сказал он, когда мой друг вошел. -
Рад видеть вас.
- Доброе утро, Лэннер, - откликнулся Холмс. - Надеюсь,
вы не против моего вмешательства. Вы уже слышали о событиях,
предшествовавших этому происшествию?
- Да, кое-что слышал.
- Ну, и каково ваше мнение?
- Насколько я могу судить, Блессингтон обезумел от
страха. Посмотрите на постель - он провел беспокойную ночь.
Вот довольно глубокий отпечаток его тела. Вы знаете, что
самоубийства чаще всего совершаются часов в пять утра. Примерно
в это время он и повесился. И, наверно, заранее все обдумал.
- Судя по тому, как затвердели его мышцы, он умер часа
три назад, - сказал я.
- Что-нибудь особенное в комнате обнаружили? - спросил
Холмс.
- Нашли на подставке для умывальника отвертку и несколько
винтов. И ночью здесь, видно, много курили. Вот четыре сигарных
окурка, которые я подобрал в камине.
- Г-м! - произнес Холмс. - Нашли вы его мундштук?
- Нет.
- А портсигар?
- Да, он был у него в кармане пальто.
Холмс открыл портсигар и понюхал единственную оставшуюся в
нем сигару.
- Это гаванская сигара, а это окурки сигар особого сорта,
который импортируется голландцами из их ост-индских колоний. Их
обычно заворачивают в солому, как вы знаете, и они потоньше и
подлиннее, чем сигары других сортов.
Он взял четыре окурка и стал рассматривать их в свою
карманную лупу.
- Две сигары выкурены через мундштук, а две просто так,
- продолжал он. - Две были обрезаны не очень острым ножом, а
концы двух других - откушены набором великолепных зубов. Это
не самоубийство, мастер Лэннер. Это тщательно продуманное и
хладнокровно совершенное убийство.
- Не может быть! - воскликнул инспектор.
- Почему же это не может быть?
- А зачем убивать человека таким неудобным способом -
вещать?
- Вот это мы и должны узнать.
- Как убийцы могли проникнуть сюда?
- Через парадную дверь.
- Но она была заперта на засов.
- Ее заперли после того, как они вошли.
- Почем вы знаете?
- Я видел следы. Простите, через минуту я, возможно,
сообщу вам еще кое-какие сведения.
Он подошел к двери и, повернув ключ в замке, со
свойственной ему методичностью осмотрел ее. Затем он вынул
ключ, который торчал с внутренней стороны, и тоже обследовал
его. Постель, ковер, стулья, камин, труп и веревка - все было
по очереди осмотрено, пока, наконец, Холмс не заявил, что
удовлетворен, после чего он, призвав на помощь меня и
инспектора, отрезал веревку, на которой висел труп несчастного
Блессингтона, и почтительно прикрыл его простыней.
- Откуда взялась веревка? - спросил я.
- Ее отрезали отсюда, - сказал доктор Тревельян,
вытягивая из-под кровати веревку, уложенную в большой круг. -
Он ужасно боялся пожаров и всегда держал ее поблизости, чтобы
бежать через окно, если лестница загорится.
- Это, должно быть, избавило убийц от лишних хлопот, -
задумчиво сказал Холмс. - Да, все свершилось очень просто, и я
сам буду удивлен, если к полудню не сообщу вам причины
преступления. Я возьму фотографию Блессингтона, ту, что на
камине. Она может помочь мне в моем расследовании.
- Но, ради Бога, объясните нам, что же здесь произошло,
- взмолился доктор.
- Последовательность событий ясна для меня, как будто я
сам здесь присутствовал, - сказал Холмс. - Преступников было
трое: один - молодой, другой - пожилой, а каков был третий, я
пока определить не могу. Вряд ли надо говорить, что первые два
- те самые, что выдавали себя за русского дворянина и его
сына, и, следовательно, у нас есть их полный словесный портрет.
Они были впущены сообщником, находившимся в доме. Примите мой
совет, инспектор, и арестуйте слугу-мальчишку, который, как
помнится, поступил к вам, доктор, на службу совсем недавно.
- Этого постреленка нигде не могут найти, - сказал
доктор Тревельян. - Горничная и кухарка только что искали его.
Холмс пожал плечами.
- Он сыграл в этой драме немаловажную роль, - сказал он.
- Три преступника поднялись по лестнице на цыпочках - пожилой
шел первым, молодой - вторым, а неизвестный замыкал шествие...
- Это уж слишком, дорогой Холмс! - воскликнул я.
- Судя по тому, как накладываются друг на друга следы,
сомнений быть не может. Я имел возможность изучить, кому какие
принадлежат следы, когда побывал здесь вчера вечером. Затем все
трое подошли к комнате мистера Блессингтона, дверь в которую
была заперта. Ключ они повернули с помощью куска проволоки.
Даже без лупы видно по царапинам на бородке, что они
действовали отмычкой. Войдя в комнату, они первым делом
вставили мистеру Блессингтону кляп. Он, наверно, спал или был
так парализован страхом, что не мог кричать. Стены здесь
толстые, и понятно, что крик его, если даже он успел крикнуть,
никто не слышал. Затем - это мне совершенно ясно -
злоумышленники устроили совет, что-то вроде суда. Тогда-то они
и выкурили эти сигары. Пожилой сидел на том плетеном стуле -
это он курил через мундштук. Молодой сидел там - он стряхивал
пепел на комод. Третий ходил по комнате. Блессингтон, по-моему,
сидел на постели, но в этом я не совсем уверен. Ну, и все
кончилось тем, что они повесили Блессингтона. Они так хорошо
подготовились к этому, что, наверно, принесли с собой
какой-нибудь блок или шкив, который мог бы служить виселицей.
Эта отвертка и винты были нужны им, как я полагаю, для
закрепления блока. Но, увидев крюк, они, естественно,
воспользовались им. Покончив с Блессингтоном, они вышли, а их
сообщник запер за ними дверь.
Все мы с глубоким интересом слушали этот рассказ о ночных
событиях, которые Холмс восстановил по приметам столь
незаметным и малозначительным, что, даже видя их воочию, мы
едва могли следить за ходом его рассуждений. Инспектор тотчас
вышел, чтобы принять меры по розыску слуги, а мы с Холмсом
вернулись завтракать на Бейкер-стрит.
- Я вернусь к трем, - сказал он, кончив завтракать. -
Инспектор с доктором уже будут здесь к этому времени, и я
надеюсь окончательно прояснить для них это дело.
Наши гости пришли в назначенный срок, но мой друг появился
только без четверти четыре. Однако, когда он вошел, по
выражению его лица я увидел, что ему сопутствовал полный успех.
- Какие новости, инспектор?
- Мы нашли мальчишку, сэр.
- Превосходно, а я нашел взрослых.
- Вы нашли их! - воскликнули мы в один голос.
- Ну, по крайней мере, я узнал, кто они. Ваш Блессингтон,
как я и ожидал, хорошо известен в полицейском управлении. Да и
его убийцы тоже. Это Биддл, Хэйуорд и Моффат.
- Банда, ограбившая Уортингдонский банк! - воскликнул
инспектор.
- Совершенно верно, - сказал Холмс.
- Значит, Блессингтон, должно быть, Сатон?
- Да, - сказал Холмс.
- Ну, тогда все встает на свои места, - сказал
инспектор.
Но мы с Тревельяном смотрели друг на друга, ничего не
понимая.
- Вы, наверно, помните знаменитое ограбление
Уордингдонского банка, - сказал Холмс. - В банде было пять
человек - четверо нам знакомы, а пятого звали Картрайт. Был
убит сторож Тобин, и воры скрылись с семью тысячами фунтов. Это
было в тысяча восемьсот пятом году. Все пятеро были арестованы,
но убедительных улик против них не имелось. Блессингтон, или
Сатон, самый гнусный тип в этой пятерке бандитов, стал
доносчиком. Картрайта повесили, а трем остальным дали по
пятнадцать лет. Не отсидев нескольких лет до полного срока, они
вышли на свободу на днях и решили, как вы догадываетесь,
выследить предателя и отомстить ему за смерть товарища. Дважды
они пытались добраться до него и терпели неудачу; на третий
раз, как видите, получилось. Теперь вам все ясно, доктор
Тревельян?
- Мне кажется, что лучше уж объяснить нельзя, - сказал
доктор. - И, конечно, в первый раз он был сильно встревожен
именно в тот день, когда прочел в газетах, что их выпускают на
свободу.
- Совершенно верно. А все его страхи, что его могут
ограбить, для отвода глаз.
- Но почему он не сказал всей правды вам?
- Ну, видите ли, уважаемый сэр, он знал мстительный
характер своих бывших сообщников и пытался как можно дольше
скрывать ото всех, кто он на самом деле. Это была постыдная
тайна, и он не мог заставить себя признаться мне. Однако, каким
бы негодяем он ни был, он все же жил под защитой английских
законов, и я не сомневаюсь, что вы, инспектор, примете
надлежащие меры. Щит правосудия на этот раз не помог, но меч
его по-прежнему обязан карать.
Таковы были странные обстоятельства, связанные с делом
постоянного пациента и его врача с Брук-стрит. Полиция так и не
нашла убийц, и в Скотленд-Ярде решили, что они уплыли из Англии
на злополучном пароходе "Норма Крейна", который исчез несколько
лет назад со всей командой у берегов Португалии, в нескольких
лигах2 севернее Опорто. Судебное дело против мальчика-слуги
было прекращено за недостатком улик. В газетах "тайна
Брук-стрит" до настоящего времени полностью не освещалась.
Перевод Д. Жукова
Примечания
1 подвиг (фр.).
2 Лига - мера длины. Морская лига равна 5,56 км.
Артур Конан-Дойль. Собака Баскервилей
Повесть
Глава I. МИСТЕР ШЕРЛОК ХОЛМС
Мистер Шерлок Холмс сидел за столом и завтракал. Обычно он
вставал довольно поздно, если не считать тех нередких случаев,
когда ему вовсе не приходилось ложиться. Я стоял на коврике у
камина и вертел в руках палку, забытую нашим вчерашним
посетителем, хорошую толстую палку с набалдашником - из тех,
что именуются "веским доказательством". Чуть ниже набалдашника
было врезано серебряное кольцо шириной около дюйма. На кольце
было начертано: "Джеймсу Мортимеру, Ч. К. X. О., от его друзей
по ЧКЛ" и дата: "1884". В прежние времена с такими палками -
солидными, увесистыми, надежными - ходили почтенные домашние
врачи.
- Ну-с, Уотсон, какого вы мнения о ней?
Холмс сидел спиной ко мне, и я думал, что мои манипуляции
остаются для него незаметными.
- Откуда вы знаете, чем я занят? Можно подумать, что у
вас глаза на затылке!
- Чего нет, того нет, зато передо мной стоит начищенный
до блеска серебряный кофейник, - ответил он. - Нет, в самом
деле, Уотсон, что вы скажете о палке нашего посетителя? Мы с
вами прозевали его и не знаем, зачем он приходил. А раз уж нам
так не повезло, придется обратить особое внимание на этот
случайный сувенир. Обследуйте палку и попробуйте воссоздать по
ней образ ее владельца, а я вас послушаю.
- По-моему, - начал я, стараясь по мере сил следовать
методу моего приятеля, - этот доктор Мортимер - преуспевающий
медик средних лет, к тому же всеми уважаемый, поскольку друзья
наделяют его такими знаками внимания.
- Хорошо! - сказал Холмс. - Превосходно!
- Кроме того, я склонен думать, что он сельский врач, а
следовательно, ему приходится делать большие концы пешком.
- А это почему?
- Потому что его палка, в прошлом весьма недурная, так
сбита, что я не представляю себе ее в руках городского врача.
Толстый железный наконечник совсем стерся - видимо, доктор
Мортимер исходил с ней немало миль.
- Весьма здравое рассуждение, - сказал Холмс.
- Опять же надпись: "От друзей по ЧКЛ". Я полагаю, что
буквы "КЛ" означают клуб, вернее всего охотничий, членам
которого он оказывал медицинскую помощь, за что ему и
преподнесли этот небольшой подарок.
- Уотсон, вы превзошли самого себя! - сказал Холмс,
откидываясь на спинку стула и закуривая папиросу. - Я не могу
не отметить, что, описывая со свойственной вам любезностью мои
скромные заслуги, вы обычно преуменьшаете свои собственные
возможности. Если от вас самого не исходит яркое сияние, то вы,
во всяком случае, являетесь проводником света. Мало ли таких
людей, которые, не блистая талантом, все же обладают недюжинной
способностью зажигать его в других! Я у вас в неоплатном долгу,
друг мой.
Я впервые услышал от Холмса такое признание и должен
сказать, что его слова доставили мне огромное удовольствие, ибо
равнодушие этого человека к моему восхищению им и ко всем моим
попыткам предать гласности метод его работы не раз ущемляло мое
самолюбие. Кроме того, я был горд тем, что мне удалось не
только овладеть методом Холмса, но и применить его на деле и
заслужить этим похвалу моего друга.
Холмс взял палку у меня из рук и несколько минут
разглядывал ее невооруженным глазом. Потом, явно
заинтересовавшись чем-то, отложил папиросу в сторону, подошел к
окну и снова стал осматривать палку, но уже через
увеличительное стекло.
- Не бог весть что, но все же любопытно, - сказал он,
возвращаясь на свое излюбленное место в углу дивана. -
Кое-какие данные здесь, безусловно, есть, они и послужат нам
основой для некоторых умозаключений.
- Неужели от меня что-нибудь ускользнуло? - спросил я не
без чувства самодовольства. - Надеюсь, я ничего серьезного не
упустил?
- Увы, дорогой мой Уотсон, большая часть ваших выводов
ошибочна. Когда я сказал, что вы служите для меня хорошим
стимулом, это, откровенно говоря, следовало понимать так: ваши
промахи иногда помогают мне выйти на правильный путь. Но сейчас
вы не так уж заблуждаетесь. Этот человек, безусловно,
практикует не в городе, и ему приходится совершать большие
концы пешком.
- Значит, я был прав.
- В этом отношении - да.
- Но ведь это вс°?
- Нет, нет, дорогой мой Уотсон, не вс°, далеко не вс°.
Так, например, я бы сказал, что подобное подношение врач скорее
всего может получить от какой-нибудь лечебницы, а не от
охотничьего клуба, а когда перед лечебницей стоят буквы "ЧК",
название "Черингкросская" напрашивается само собой.
- Возможно, что вы правы.
- Все наводит на такое толкование. И если мы примем мою
догадку за рабочую гипотезу, то у нас будут дополнительные
данные для воссоздания личности нашего неизвестного посетителя.
- Хорошо. Предположим, что буквы "ЧКЛ" означают
"Черингкросская лечебница". Какие же дальнейшие заключения
можно отсюда вывести?
- А вам ничего не приходит в голову? Вы же знакомы с моим
методом. Попробуйте применить его.
- Вывод очевиден:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
сразу в постель, ибо я буду удивлен, если поутру мы не получим
каких-нибудь новостей с Брук-стрит.
Предсказание Шерлока Холмса сбылось, и новость была
трагическая. В половине восьмого утра, когда хмурый день еще
только занимался, Холмс уже стоял в халате у моей постели.
- Уотсон, - сказал он, - нас ждет экипаж.
- А что такое?
- Дело Брук-стрит.
- Есть новости?
- Трагические, но какие-то невнятные, - сказал он,
поднимая занавеску. - Поглядите... вот листок из записной
книжки, и на нем накарябано карандашом: "Ради Бога, приезжайте
немедленно. П. Т.".
Наш друг доктор и сам, кажется, потерял голову.
Поторопитесь, дорогой Уотсон, нас срочно .ждут.
Примерно через четверть часа мы уже были в доме врача. Он
выбежал нам навстречу с лицом, перекосившимся от ужаса.
- Такая беда! - воскликнул он, сдавливая пальцами виски.
- Что случилось?
- Блессингтон покончил с собой.
Холмс присвистнул.
- Да, этой ночью он повесился.
Мы вошли, и доктор повел нас в комнату, которая по виду
была его приемной.
- Я даже не соображаю, что делаю, - говорил он. -
Полиция уже наверху. Я потрясен до глубины души.
- Когда вы узнали об этом?
- Каждый день рано утром ему относили чашку чая.
Горничная вошла примерно в семь, и несчастный уже висел
посередине комнаты. Он привязал веревку к крюку, на котором
обычно висела тяжелая лампа, и спрыгнул с того самого сундука,
что показал нам вчера.
Холмс стоял, глубоко задумавшись.
- С вашего позволения, - сказал он наконец, - я бы
поднялся наверх и взглянул на все сам.
Мы оба в сопровождении доктора пошли наверх.
За дверью спальни нас ожидало ужасное зрелище. Я уже
говорил о том впечатлении дряблости, которое производил этот
Блессингтон. Теперь, когда он висел на крюке, оно еще
усилилось. В лице не осталось почти ничего человеческого. Шея
вытянулась, как у ощипанной курицы, и по контрасту с ней тело
казалось еще более тучным и неестественным. На нем была лишь
длинная ночная рубаха, из-под которой окоченело торчали
распухшие лодыжки и нескладные ступни. Рядом стоял щеголеватый
инспектор, делавший заметки в записной книжке.
- А, мистер Холмс, - сказал он, когда мой друг вошел. -
Рад видеть вас.
- Доброе утро, Лэннер, - откликнулся Холмс. - Надеюсь,
вы не против моего вмешательства. Вы уже слышали о событиях,
предшествовавших этому происшествию?
- Да, кое-что слышал.
- Ну, и каково ваше мнение?
- Насколько я могу судить, Блессингтон обезумел от
страха. Посмотрите на постель - он провел беспокойную ночь.
Вот довольно глубокий отпечаток его тела. Вы знаете, что
самоубийства чаще всего совершаются часов в пять утра. Примерно
в это время он и повесился. И, наверно, заранее все обдумал.
- Судя по тому, как затвердели его мышцы, он умер часа
три назад, - сказал я.
- Что-нибудь особенное в комнате обнаружили? - спросил
Холмс.
- Нашли на подставке для умывальника отвертку и несколько
винтов. И ночью здесь, видно, много курили. Вот четыре сигарных
окурка, которые я подобрал в камине.
- Г-м! - произнес Холмс. - Нашли вы его мундштук?
- Нет.
- А портсигар?
- Да, он был у него в кармане пальто.
Холмс открыл портсигар и понюхал единственную оставшуюся в
нем сигару.
- Это гаванская сигара, а это окурки сигар особого сорта,
который импортируется голландцами из их ост-индских колоний. Их
обычно заворачивают в солому, как вы знаете, и они потоньше и
подлиннее, чем сигары других сортов.
Он взял четыре окурка и стал рассматривать их в свою
карманную лупу.
- Две сигары выкурены через мундштук, а две просто так,
- продолжал он. - Две были обрезаны не очень острым ножом, а
концы двух других - откушены набором великолепных зубов. Это
не самоубийство, мастер Лэннер. Это тщательно продуманное и
хладнокровно совершенное убийство.
- Не может быть! - воскликнул инспектор.
- Почему же это не может быть?
- А зачем убивать человека таким неудобным способом -
вещать?
- Вот это мы и должны узнать.
- Как убийцы могли проникнуть сюда?
- Через парадную дверь.
- Но она была заперта на засов.
- Ее заперли после того, как они вошли.
- Почем вы знаете?
- Я видел следы. Простите, через минуту я, возможно,
сообщу вам еще кое-какие сведения.
Он подошел к двери и, повернув ключ в замке, со
свойственной ему методичностью осмотрел ее. Затем он вынул
ключ, который торчал с внутренней стороны, и тоже обследовал
его. Постель, ковер, стулья, камин, труп и веревка - все было
по очереди осмотрено, пока, наконец, Холмс не заявил, что
удовлетворен, после чего он, призвав на помощь меня и
инспектора, отрезал веревку, на которой висел труп несчастного
Блессингтона, и почтительно прикрыл его простыней.
- Откуда взялась веревка? - спросил я.
- Ее отрезали отсюда, - сказал доктор Тревельян,
вытягивая из-под кровати веревку, уложенную в большой круг. -
Он ужасно боялся пожаров и всегда держал ее поблизости, чтобы
бежать через окно, если лестница загорится.
- Это, должно быть, избавило убийц от лишних хлопот, -
задумчиво сказал Холмс. - Да, все свершилось очень просто, и я
сам буду удивлен, если к полудню не сообщу вам причины
преступления. Я возьму фотографию Блессингтона, ту, что на
камине. Она может помочь мне в моем расследовании.
- Но, ради Бога, объясните нам, что же здесь произошло,
- взмолился доктор.
- Последовательность событий ясна для меня, как будто я
сам здесь присутствовал, - сказал Холмс. - Преступников было
трое: один - молодой, другой - пожилой, а каков был третий, я
пока определить не могу. Вряд ли надо говорить, что первые два
- те самые, что выдавали себя за русского дворянина и его
сына, и, следовательно, у нас есть их полный словесный портрет.
Они были впущены сообщником, находившимся в доме. Примите мой
совет, инспектор, и арестуйте слугу-мальчишку, который, как
помнится, поступил к вам, доктор, на службу совсем недавно.
- Этого постреленка нигде не могут найти, - сказал
доктор Тревельян. - Горничная и кухарка только что искали его.
Холмс пожал плечами.
- Он сыграл в этой драме немаловажную роль, - сказал он.
- Три преступника поднялись по лестнице на цыпочках - пожилой
шел первым, молодой - вторым, а неизвестный замыкал шествие...
- Это уж слишком, дорогой Холмс! - воскликнул я.
- Судя по тому, как накладываются друг на друга следы,
сомнений быть не может. Я имел возможность изучить, кому какие
принадлежат следы, когда побывал здесь вчера вечером. Затем все
трое подошли к комнате мистера Блессингтона, дверь в которую
была заперта. Ключ они повернули с помощью куска проволоки.
Даже без лупы видно по царапинам на бородке, что они
действовали отмычкой. Войдя в комнату, они первым делом
вставили мистеру Блессингтону кляп. Он, наверно, спал или был
так парализован страхом, что не мог кричать. Стены здесь
толстые, и понятно, что крик его, если даже он успел крикнуть,
никто не слышал. Затем - это мне совершенно ясно -
злоумышленники устроили совет, что-то вроде суда. Тогда-то они
и выкурили эти сигары. Пожилой сидел на том плетеном стуле -
это он курил через мундштук. Молодой сидел там - он стряхивал
пепел на комод. Третий ходил по комнате. Блессингтон, по-моему,
сидел на постели, но в этом я не совсем уверен. Ну, и все
кончилось тем, что они повесили Блессингтона. Они так хорошо
подготовились к этому, что, наверно, принесли с собой
какой-нибудь блок или шкив, который мог бы служить виселицей.
Эта отвертка и винты были нужны им, как я полагаю, для
закрепления блока. Но, увидев крюк, они, естественно,
воспользовались им. Покончив с Блессингтоном, они вышли, а их
сообщник запер за ними дверь.
Все мы с глубоким интересом слушали этот рассказ о ночных
событиях, которые Холмс восстановил по приметам столь
незаметным и малозначительным, что, даже видя их воочию, мы
едва могли следить за ходом его рассуждений. Инспектор тотчас
вышел, чтобы принять меры по розыску слуги, а мы с Холмсом
вернулись завтракать на Бейкер-стрит.
- Я вернусь к трем, - сказал он, кончив завтракать. -
Инспектор с доктором уже будут здесь к этому времени, и я
надеюсь окончательно прояснить для них это дело.
Наши гости пришли в назначенный срок, но мой друг появился
только без четверти четыре. Однако, когда он вошел, по
выражению его лица я увидел, что ему сопутствовал полный успех.
- Какие новости, инспектор?
- Мы нашли мальчишку, сэр.
- Превосходно, а я нашел взрослых.
- Вы нашли их! - воскликнули мы в один голос.
- Ну, по крайней мере, я узнал, кто они. Ваш Блессингтон,
как я и ожидал, хорошо известен в полицейском управлении. Да и
его убийцы тоже. Это Биддл, Хэйуорд и Моффат.
- Банда, ограбившая Уортингдонский банк! - воскликнул
инспектор.
- Совершенно верно, - сказал Холмс.
- Значит, Блессингтон, должно быть, Сатон?
- Да, - сказал Холмс.
- Ну, тогда все встает на свои места, - сказал
инспектор.
Но мы с Тревельяном смотрели друг на друга, ничего не
понимая.
- Вы, наверно, помните знаменитое ограбление
Уордингдонского банка, - сказал Холмс. - В банде было пять
человек - четверо нам знакомы, а пятого звали Картрайт. Был
убит сторож Тобин, и воры скрылись с семью тысячами фунтов. Это
было в тысяча восемьсот пятом году. Все пятеро были арестованы,
но убедительных улик против них не имелось. Блессингтон, или
Сатон, самый гнусный тип в этой пятерке бандитов, стал
доносчиком. Картрайта повесили, а трем остальным дали по
пятнадцать лет. Не отсидев нескольких лет до полного срока, они
вышли на свободу на днях и решили, как вы догадываетесь,
выследить предателя и отомстить ему за смерть товарища. Дважды
они пытались добраться до него и терпели неудачу; на третий
раз, как видите, получилось. Теперь вам все ясно, доктор
Тревельян?
- Мне кажется, что лучше уж объяснить нельзя, - сказал
доктор. - И, конечно, в первый раз он был сильно встревожен
именно в тот день, когда прочел в газетах, что их выпускают на
свободу.
- Совершенно верно. А все его страхи, что его могут
ограбить, для отвода глаз.
- Но почему он не сказал всей правды вам?
- Ну, видите ли, уважаемый сэр, он знал мстительный
характер своих бывших сообщников и пытался как можно дольше
скрывать ото всех, кто он на самом деле. Это была постыдная
тайна, и он не мог заставить себя признаться мне. Однако, каким
бы негодяем он ни был, он все же жил под защитой английских
законов, и я не сомневаюсь, что вы, инспектор, примете
надлежащие меры. Щит правосудия на этот раз не помог, но меч
его по-прежнему обязан карать.
Таковы были странные обстоятельства, связанные с делом
постоянного пациента и его врача с Брук-стрит. Полиция так и не
нашла убийц, и в Скотленд-Ярде решили, что они уплыли из Англии
на злополучном пароходе "Норма Крейна", который исчез несколько
лет назад со всей командой у берегов Португалии, в нескольких
лигах2 севернее Опорто. Судебное дело против мальчика-слуги
было прекращено за недостатком улик. В газетах "тайна
Брук-стрит" до настоящего времени полностью не освещалась.
Перевод Д. Жукова
Примечания
1 подвиг (фр.).
2 Лига - мера длины. Морская лига равна 5,56 км.
Артур Конан-Дойль. Собака Баскервилей
Повесть
Глава I. МИСТЕР ШЕРЛОК ХОЛМС
Мистер Шерлок Холмс сидел за столом и завтракал. Обычно он
вставал довольно поздно, если не считать тех нередких случаев,
когда ему вовсе не приходилось ложиться. Я стоял на коврике у
камина и вертел в руках палку, забытую нашим вчерашним
посетителем, хорошую толстую палку с набалдашником - из тех,
что именуются "веским доказательством". Чуть ниже набалдашника
было врезано серебряное кольцо шириной около дюйма. На кольце
было начертано: "Джеймсу Мортимеру, Ч. К. X. О., от его друзей
по ЧКЛ" и дата: "1884". В прежние времена с такими палками -
солидными, увесистыми, надежными - ходили почтенные домашние
врачи.
- Ну-с, Уотсон, какого вы мнения о ней?
Холмс сидел спиной ко мне, и я думал, что мои манипуляции
остаются для него незаметными.
- Откуда вы знаете, чем я занят? Можно подумать, что у
вас глаза на затылке!
- Чего нет, того нет, зато передо мной стоит начищенный
до блеска серебряный кофейник, - ответил он. - Нет, в самом
деле, Уотсон, что вы скажете о палке нашего посетителя? Мы с
вами прозевали его и не знаем, зачем он приходил. А раз уж нам
так не повезло, придется обратить особое внимание на этот
случайный сувенир. Обследуйте палку и попробуйте воссоздать по
ней образ ее владельца, а я вас послушаю.
- По-моему, - начал я, стараясь по мере сил следовать
методу моего приятеля, - этот доктор Мортимер - преуспевающий
медик средних лет, к тому же всеми уважаемый, поскольку друзья
наделяют его такими знаками внимания.
- Хорошо! - сказал Холмс. - Превосходно!
- Кроме того, я склонен думать, что он сельский врач, а
следовательно, ему приходится делать большие концы пешком.
- А это почему?
- Потому что его палка, в прошлом весьма недурная, так
сбита, что я не представляю себе ее в руках городского врача.
Толстый железный наконечник совсем стерся - видимо, доктор
Мортимер исходил с ней немало миль.
- Весьма здравое рассуждение, - сказал Холмс.
- Опять же надпись: "От друзей по ЧКЛ". Я полагаю, что
буквы "КЛ" означают клуб, вернее всего охотничий, членам
которого он оказывал медицинскую помощь, за что ему и
преподнесли этот небольшой подарок.
- Уотсон, вы превзошли самого себя! - сказал Холмс,
откидываясь на спинку стула и закуривая папиросу. - Я не могу
не отметить, что, описывая со свойственной вам любезностью мои
скромные заслуги, вы обычно преуменьшаете свои собственные
возможности. Если от вас самого не исходит яркое сияние, то вы,
во всяком случае, являетесь проводником света. Мало ли таких
людей, которые, не блистая талантом, все же обладают недюжинной
способностью зажигать его в других! Я у вас в неоплатном долгу,
друг мой.
Я впервые услышал от Холмса такое признание и должен
сказать, что его слова доставили мне огромное удовольствие, ибо
равнодушие этого человека к моему восхищению им и ко всем моим
попыткам предать гласности метод его работы не раз ущемляло мое
самолюбие. Кроме того, я был горд тем, что мне удалось не
только овладеть методом Холмса, но и применить его на деле и
заслужить этим похвалу моего друга.
Холмс взял палку у меня из рук и несколько минут
разглядывал ее невооруженным глазом. Потом, явно
заинтересовавшись чем-то, отложил папиросу в сторону, подошел к
окну и снова стал осматривать палку, но уже через
увеличительное стекло.
- Не бог весть что, но все же любопытно, - сказал он,
возвращаясь на свое излюбленное место в углу дивана. -
Кое-какие данные здесь, безусловно, есть, они и послужат нам
основой для некоторых умозаключений.
- Неужели от меня что-нибудь ускользнуло? - спросил я не
без чувства самодовольства. - Надеюсь, я ничего серьезного не
упустил?
- Увы, дорогой мой Уотсон, большая часть ваших выводов
ошибочна. Когда я сказал, что вы служите для меня хорошим
стимулом, это, откровенно говоря, следовало понимать так: ваши
промахи иногда помогают мне выйти на правильный путь. Но сейчас
вы не так уж заблуждаетесь. Этот человек, безусловно,
практикует не в городе, и ему приходится совершать большие
концы пешком.
- Значит, я был прав.
- В этом отношении - да.
- Но ведь это вс°?
- Нет, нет, дорогой мой Уотсон, не вс°, далеко не вс°.
Так, например, я бы сказал, что подобное подношение врач скорее
всего может получить от какой-нибудь лечебницы, а не от
охотничьего клуба, а когда перед лечебницей стоят буквы "ЧК",
название "Черингкросская" напрашивается само собой.
- Возможно, что вы правы.
- Все наводит на такое толкование. И если мы примем мою
догадку за рабочую гипотезу, то у нас будут дополнительные
данные для воссоздания личности нашего неизвестного посетителя.
- Хорошо. Предположим, что буквы "ЧКЛ" означают
"Черингкросская лечебница". Какие же дальнейшие заключения
можно отсюда вывести?
- А вам ничего не приходит в голову? Вы же знакомы с моим
методом. Попробуйте применить его.
- Вывод очевиден:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145