А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— Не думаю.— Вы уверены в этом на все сто?— Теперь да.— Хорошо, — кивнул он. — Вы в этом уверены. Но другие могут утверждать, что ваш сын раздобыл эту фигурку где-то в ином месте. У других детей, у соседей и так далее.— Он этого не делал.— Вы же понимаете, что я выступаю сейчас, как адвокат дьявола. Я согласен, что фигурка оригами — предмет весьма необычный и обнаружение в психиатрической лечебнице фигуры, идентичной той, которую нашли в вашем доме, по меньшей мере наводит на размышления. Особенно учитывая связь этой лечебницы с убийством близнецов Рамирес и принимая во внимание параллели, существующие между делом близнецов Рамирес и вашим делом. Но к сожалению, здесь белых пятен слишком много. В обоих предшествующих вашему случаю делах отсутствуют упоминания о каких-либо кроликах. Таким образом, это может быть простым совпадением, на чём наверняка и будет настаивать защита. Насколько я понимаю, никаких отпечатков пальцев на фигуре, найденной в вашем доме, обнаружено не было? Я не ошибся?— Нет, всё верно.Адвокат пожевал губами:— Вам, видимо, известно, что против данного судебно-медицинского учреждения уже возбуждён иск?— Да. Иск вчинила семья Рамирес.— Совершенно верно. Лечебница полагает, что у неё в этом деле очень сильные позиции. Они опротестовали решение суда низшей инстанции, освободившего того парня. Протест был отвергнут, и им пришлось его отпустить. У них не было иного выхода.— Мы говорим о Вермильоне?— Да, о нём. Хотя нам это и не нравится, но освобождение такого рода людей предписывается законом. Вы, конечно, можете заявить (что в данный момент и делают представляющие интересы семьи Рамирес юристы), мол, этого человека как раз выпускать и не следовало. Но это, если можно так выразиться, есть логическое противоречие, которое не может служить достаточным аргументом. «Post hoc, ergo propter hoc», как говорили латиняне. «После этого — значит поэтому». И это никогда не считалось убедительным доводом. Кроме того, это ретроспективное рассуждение. «Поскольку он вскоре после освобождения убил двух детей, его не следовало отпускать». Да и в чём здесь, собственно, вина лечебницы? Ведь врачи не хотели его отпускать.Дело осложняется ещё и тем, что все первоначальные аргументы ушли в небеса вместе с дымом. Я слышал, что семья Рамирес, чтобы не дать делу вообще заглохнуть, поделилась своими файлами с адвокатами противной стороны.— Неужели?— Да. Однако скорее всего, в этом деле штат и лечебница пойдут на мировое соглашение. А суд, — покачал он головой, — вряд ли захочет браться за новый иск, связанный с раскрытием личности кого бы то ни было. Во всяком случае, до тех пор, пока не разрешится первое дело. А если то, что вы утверждаете, окажется правдой, иск семьи Рамирес обретёт совершенно иной аспект. Ведь это будет означать, что Вермильон детей не убивал, не так ли?— Именно так.Лестер Флад развёл руками и улыбнулся:— Тот ещё поворот. Но, как я сказал, я готов выступить с ходатайством о раскрытии личности.— Это надо сделать очень быстро. Времени у меня нет.— Я тоже хочу поторопиться, — заверил Флад. — Но считаю, что шансов на победу у нас мало, и вы должны узнать моё мнение заранее.— Да, я понимаю, что на успех шансов немного, но готов попытать счастья.— О'кей. Прекрасно. Давайте сделаем это.Мы обсудили денежную сторону. Мой банковский счёт пополнился на пять тысяч долларов в виде аванса наличными по кредитной карте «Виза». Флад попросил задаток в тысячу долларов. И я выписал ему чек.В Новый Орлеан я возвращался в довольно унылом настроении. Меня занимало, куда приведёт след, на который я, кажется, наконец-то напал. Выжженная земля. Чарли Вермильон раскусил ампулу с цианистым калием, спрятанную в воротнике рубашки. Неизвестный поджигатель спалил столетнее здание суда в Пуант-а-ля-Хаш, где среди прочих документов хранилось ходатайство Вермильона об освобождении из психлечебницы, в которой он провёл девятнадцать долгих лет. Занимавшийся этим делом Фрэнсис Бержерон нырнул вместе с машиной с моста в залив и погиб. Электронная система, в которой должны были храниться архивы суда, оказалась фикцией, и все судебные решения по делу Вермильона потеряны.Может это быть простым совпадением? Глава 31 Утром я позвонил Уильяму Лейси — бывшему партнёру Фрэнсиса Бержерона. Тот не делал секрета из того, что партнёр работал для Чарли Вермильона «pro bono», что на обычном языке означает бесплатно.— И часто он трудился без вознаграждения?— Кто, Фрэнки? Да нет, и я не знаю, какая муха его укусила, кто шепнул ему насчёт Вермильона. Тем более, что вопросы психического здоровья его не очень трогали. Его вообще мало что трогало. Дел он почти не брал и, похоже, катился по наклонной плоскости.— Выходит, вы не знаете, как это дело попало в его поле зрения?— Не имею ни малейшего представления. Более того, если по правде, то оно совсем не отвечало характеру Фрэнки. Дело было рискованным и могло вернуться к нему бумерангом. Правда, он любил выступать в апелляционном суде. Никогда не отказывался. Это было для него чем-то вроде саморекламы.Я спросил, нельзя ли взглянуть на их досье, поскольку все судебные архивы сгорели.— Хм… — протянул он. — Я не могу этого сделать, не нарушив доверительных отношений между адвокатом и клиентом.— Но в данном случае адвокат и клиент мертвы.— Аргумент принимается, — согласился юрист. — Но боюсь, что вопрос по-прежнему остаётся спорным. Я передал все файлы Фрэнка окружному прокурору. А вам известно, что по делу Вермильона вчинён новый иск?— Родителями близнецов Рамирес.— Точно. И скажите на милость, кто бы на их месте поступил иначе, если государство при всей его высокой мудрости отпускает на волю психа, который использует свои конституционные права для того, чтобы похитить и убить двоих детишек? Сценария хуже придумать невозможно.— Итак, окружной прокурор. Где он обретается? Здесь, в Бель-Шассе?— А где же ещё ему быть? Но есть одна загвоздка. Насколько я знаю, все файлы Фрэнка сгинули в пожаре. Как раз в то время, когда окружной суд принял документы Фрэнка, в нём разразился пожар.Таким образом, у меня оставался лишь кролик. Я вновь и вновь вглядывался в фотографию фигурки на экране компьютера. Её изучал Шоффлер, её изучал я, но тогда крошечный бумажный зверёк предполагал несколько версий дальнейшего расследования. Теперь же осталась одна.И я решил вернуться к своим записям. Бумажными фигурками интересовался Леонардо. Разрабатывал математическую основу. Связь с иллюзионистами XIX века.
Примечание на полях, добавленное позже: Складывание фигурок из бумаги — своего рода трансформация.В традиционном оригами не допускается склеивание или разрезание бумаги. Фигуры складываются из цельного квадратного листка.
«Это превращает оригами в идеальное хобби для обитателей тюрем и психиатрических лечебниц», — подумал я. Для успеха в искусстве оригами требуется склонность к геометрии и способность к абстрактному мышлению. Оригами пользуется особой популярностью среди физиков и математиков.Жаргон оригами: накладной сгиб, водяная бомба, вытянутая птичья основа.Диаграммы фигур можно без труда найти в Сети.Джуди Джонс: Кролик сделан из специальной бумаги для оригами, именуемой кожей слона, или слоновьей кожей. Можно складывать мокрой.Петрич: Эксперт определил зверька как «модифицированного кролика Ланга».
На мой запрос «оригами, кролик Ланга» поисковая система выдала более тысячи сайтов. Доктор Джозеф Ланг создал множество кроликов. За два часа путешествия по сайтам я увидел десятки «кроликов Ланга» и сотни его «модифицированных версий». Но ни один из этих зверьков не походил на бумажного кролика, найденного в комнате моих детей. Вполне возможно, что эксперт, которого нашла Петрич, имел в виду какую-то иную разновидность «кролика Ланга».Впрочем, не исключено, что специалист просто ошибся.Когда я, изменив запрос, напечатал «кролик оригами», то получил тысячи и тысячи сайтов, хотя многие из них, надо сказать, повторялись. Я просидел в Сети ещё часа полтора, но знакомого мне кролика так и не встретил.Однако мне удалось выяснить, что любители оригами ведут в Сети весьма активную жизнь и народ они вполне дружелюбный. Эти ребята проводят множество конкурсов и выставок, рецензируют в Интернете книги по искусству оригами, делятся разного рода сведениями, демонстрируют новые творения и обмениваются схемами и диаграммами. Не исключено, что виртуальное сообщество поклонников оригами сможет поведать мне нечто важное об интересующем меня кролике. Судя по бумажному зоопарку в шкафу Андертона, Дудочник был весьма искушён в этом хобби.Можно допустить, что, находясь в психлечебнице, он получил доступ к компьютеру и установил связь со многими любителями оригами. Вполне вероятно, что кто-то сможет опознать его работы. Или даже идентифицировать их автора.Я составил список из двух десятков электронных адресов и направил по ним письмо с просьбой опознать представленного в приложении кролика.И если мой план не сработает, то… Ведь Андертон знает, кто сделал кролика. В случае необходимости я надавлю на него так, что мало ему не покажется.Я так долго горбился над ноутбуком, что с трудом поднялся. Чтобы пригасить мышечную боль, пришлось размять плечи и сделать несколько упражнений на растяжение.Я понимал, что пора позвонить Лиз. Я не общался с родителями и супругой вот уже более недели. Мне очень не хотелось выслушивать как сочувственные слова папы и мамы, так и враждебные выпады Лиз.Но проверить сообщения на автоответчике следовало обязательно.Звонили мне все те же люди.Большой Дейв из студии: «Алекс! Здесь заваривается нечто такое, что может тебя заинтересовать. Если ты готов вернуться, мы будем рады тебя принять. Открываются потрясающие возможности, так что…»
Звонили папа и мама, «чтобы отметиться».Старый друг Скотт всё ещё не оставлял надежды поднять мой дух: «Привет, Алекс! Есть дельце. Я тут организую турнир по бадминтону. Затея благотворительная, и участники толпой ко мне не рвутся. Но как бы то ни было, выступят Брэд и Дженнифер, Том и Сьюзан, Билл и Хилпри, я и Деми — у неё потрясающий удар слева, если тебе это неизвестно. Шарлайз Терон нуждается в партнёре, и, если тебя это интересует, дружище, позвони. О'кей?»
Лиз: «Где ты теперь, Алекс? Нам необходимо поговорить».
Мне не хотелось общаться ни с кем из них, и, дав обет позвонить им завтра, я отправился на пробежку. Шагнув из снабжённого кондиционером вестибюля, я удивился, что за порогом ещё нет грозы. Пропитанный влагой воздух был таким плотным, что казалось, будто я бегу сквозь воду. Я трусил вдоль берега до тех пор, пока в районе порта меня не остановила высокая изгородь. На обратном пути я пробежался по периметру парка Лафайет. На открытой веранде небольшой оркестр давал бесплатный концерт, и публика хлопала в ладоши в такт каким-то чувственным блюзам. К возвращению в гостиницу я настолько взмок, что зеркало лифта, когда я вошёл в кабину, затуманилось. Приняв душ, я открыл банку пива и уселся перед компьютером. И хотя с того момента, когда я отправил электронные письма, прошло чуть больше часа, пришло уже восемь ответов. В большинстве из них высказывались предположения, которые я мог позже проверить, однако в одном (folderman@netzero) в моём кролике узнали победителя конкурса, проводившегося в подразделении Публичной библиотеки Филадельфии. А именно — в библиотеке городка Проспект-Хилл. Общество любителей оригами города Проспект-Хилл проводит ежегодный конкурс, посвящённый фигуре одного животного. В нынешнем году это животное — акула. А 1995 год был годом кролика. Это не самый крупный конкурс оригами, и вступительный взнос участников можно назвать чисто символическим. В силу данного обстоятельства в нём участвует много студентов и иных подобных им людей. Кролик, которого вы распространили по электронной почте, стал в 1995 году абсолютным чемпионом, и мы были весьма расстроены тем, что его создатель обозначился лишь именем, без упоминания фамилии. Адрес победителя также отсутствовал. Автор фигуры, вне всякого сомнения, обладает исключительным талантом, и некоторые из нас хотели вступить с ним в контакт, но организаторы не располагали информацией о том, как это можно сделать. Вы, если пожелаете, можете связаться с почётным председателем нашей группы Джорджем Эстергази. Он отошёл от организационных дел, но по-прежнему увлечён созданием фигур.Привет. Надеюсь, что моё послание окажется для вас полезным.
Фолдерман приложил к письму телефон Эстергази и его e-mail. Я тут же отправил милейшему Фолдерману благодарственную записку и направил своё послание человеку по имени Эстергази, не забыв приложить к нему письмо Фолдермана.Через несколько минут я уже звонил Эстергази. Не исключено, что он проверяет свою электронную почту раз в неделю. По крайней мере, я смогу убедить его подойти к компьютеру.— Эстергази, — прошуршал слабый голос.— Мистер Эстергази, меня зовут Алекс Каллахан, я не знаю, была ли у вас возможность…— Да. Я получил ваше послание. И я, конечно, помню того поистине великолепного кролика Байрона Б. Очень огорчительно.— Байрон Б.? Что это означает?— Так его звали. Вернее, это то имя, которое мы получили. Как я уже сказал, это было весьма огорчительно. Некоторые члены комитета хотели лишить его звания чемпиона, но я воспротивился. Это было бы несправедливо. Ведь его кролик оказался на две головы выше всех других фигур.— Простите, но каким образом кролик попал на конкурс, если вы не знали, кто его сделал?— Оказалось, что приславший его занимался трудовой терапией в… подождите, я мигом вспомню.— В «Судебно-медицинском учреждении Серного порта»? В Луизиане?— Да! В психушке. Явление, впрочем, не уникальное. Знаменитейший мастер оригами Жюль Кравик был глубоко больным человеком и большую часть жизни провёл в психиатрических лечебницах.— Как интересно!— Мы могли бы получить разрешение на контакт с этим Байроном Б., но к тому времени, когда конкурс закончился и мы были готовы объявить результаты и проинформировать победителей, этого человека из лечебницы освободили. Наши попытки убедить администрацию учреждения сообщить ему о победе и передать небольшое денежное вознаграждение встретили крайне жёсткий отпор. Вот так-то, — вздохнул Эстергази. — Я, надо сказать, был крайне удивлён, что он так и не появился в мире оригами. Огромный талант. Совершенно новый подход к использованию вытянутой птичьей основы. Но что было, то было.Я так разволновался, что едва не забыл его поблагодарить, перед тем как положить трубку. * * * Байрон Б. Не очень много, но, по крайней мере, хоть что-то.Учреждение Серного порта вовсе не похоже на центр реабилитации алкоголиков или наркоманов, куда пациенты являются по доброй воле и по собственному желанию его покидают. Речь шла о заведении для душевнобольных преступников, а это означало, что кем бы ни был этот Байрон Б., за своё преступление ему пришлось провести за решёткой в психушке много-много лет.Поступил он в лечебницу не по своей воле, и где-то в Луизиане имеется решение суда, согласно которому человек по имени Байрон, с фамилией, начинающейся на «Б», направлялся в «Судебно-медицинское учреждение Серного порта». Если деяние было достаточно серьёзным, о нём могли появиться сообщения в газетах. Благодаря Андертону, я даже знал год. 1983. * * * Обычно я не выбираю для себя частных детективов по совету тринадцатилетних девочек. Но сейчас в моей жизни абсолютно всё шло не по правилам. Иезавель Хантон была просто счастлива, когда я спросил её, как найти Пинки Штрайбера. Девочка по буквам продиктовала его имя и фамилию и сообщила номер телефона, который, похоже, знала наизусть.— Спасибо, Иез.— Возможно, есть одна вещь, которую вам следует знать о Пинки, — не очень уверенно протянула она.— Что именно?— Его вид иногда приводит людей в изумление. Ведь вы понимаете, что имя Пинки, то есть «розовый», он получил не случайно. Дело в том, что он — альбинос. * * * Я встретился с Пинки Штрайбером в его офисе во Французском квартале. В приёмной восседала сурового вида блондинка, затянутая в облегающее ярко-красное платье. Она предложила мне подождать, указав на довольно удобное кресло. Это был один из самых крутых офисов, в которых мне доводилось бывать. Из музыкальной системы лились звуки джаза. Стены украшали абстрактные картины, а мебель была антикварной. Высокие потолки и вращающиеся вентиляторы. Огромные окна с белоснежными шторами и множество крупных растений в красивых вазонах.Спустя пять минут он уже пожимал мне руку, а ещё через минуту провёл меня в своё затенённое и очень просто меблированное убежище. Пинки уселся за массивным полированным столом, на котором не было ничего, кроме красного телефонного аппарата. Я устроился на барселонском кресле из красной кожи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49