Интересно и другое. Рукопись была на рецензии у человека задиристого и недостаточно осведомленного. Сохранились его отзыв и сокрушительные комментарии к нему Игоря Васильевича на полях: «Вздор!», «Первый раз слышу», «Это ни к чему», «Не верно», «Не согласен». Но даже в явно недоброжелательной и малокомпетентной критике Игорь Васильевич отмечает все сколько-нибудь ценное. Поэтому можно встретить такие сочетания: «Не согласен. Может быть, стоило бы ввести метод Буша?»; «Рецензент путает. Но в работе надо сделать несколько изменений»; «Тут какое-то недоразумение со стороны рецензента. Может быть, и надо дать несколько пояснений».
– Раз человек споткнулся, посмотрите еще раз, может, и удастся улучшить изложение, – требовал он от авторов, учил их становиться выше недобросовестной критики.
В документах педагогического института содержатся конкретные данные о результатах научно-исследовательской работы кафедры, которой руководил Игорь Васильевич:
«Профессору Курчатову удалось из членов руководимой им кафедры создать актив, интенсивно занимающийся наукой. За последний год сданы в печать четыре работы, а подготовлены к печати шесть».
Несколько позже в другой характеристике говорилось:
«Под его руководством научные сотрудники института и студенты-физики смогли закончить ряд работ, напечатанных в журнале „Экспериментальная и теоретическая физика“. Разработка научных проблем в области ядерной физики продолжается интенсивно и до настоящего времени лишь благодаря энергичному руководству Игоря Васильевича Курчатова.
Его внимательное и любовное отношение к педагогическому вузу имеет своим результатом подготовку им молодых, растущих педагогических кадров».
Активная натура Курчатова не позволяла ему ограничиваться лишь преподавательской и научной работой.
В характеристике, данной ему педагогическим институтом, отмечалось:
«В общественной жизни института профессор Курчатов принимал деятельное участие. Он читал доклады для учителей Ленинграда, оканчивающих вузы студентов и т. п. От общественных поручений профессор Курчатов никогда не отказывался, выполнял их всегда добросовестно, точно и охотно».
В 1939 году коллектив педагогического института выдвинул И. В. Курчатова кандидатом в депутаты Ленинградского городского Совета. Сохранилась личная карточка депутата Ленсовета Игоря Васильевича Курчатова, избранного по 158-му избирательному округу.
С гордостью получил он мандат депутата Совета города Ленина. С честью нес обязанности народного избранника.
«Я имел счастливую возможность, – вспоминает научный сотрудник ЛФТИ М. М. Бредов, – познакомиться с этой стороной деятельности Игоря Васильевича... Я состоял в его депутатском активе и часто выполнял его поручения по расследованию различных вопросов, поднимавшихся избирателями. Я помню до сих пор то впечатление, которое произвела на меня эта деятельность Игоря Васильевича. Терпение, внимание, доброжелательность к людям и чувство ответственности уже в те годы выделяли его как большого общественного деятеля. Высокое общественное и научное положение Игоря Васильевича в последние годы его жизни не ослабили, а усилили эти прекрасные свойства его характера».


Самый мощный в Европе

Хотя циклотрон радиевого института был отлажен и физические исследования на нем шли полным ходом, он уже не удовлетворял ученых. Для того чтобы глубже проникнуть в тайны ядра, нужно было бомбардировать его более мощными снарядами, нужны были частицы больших энергий, чем могла дать установка радиевого института. Решено было, наконец, форсировать осуществление проекта большого циклотрона ЛФТИ, разработанного еще в 1935 – 1936 годах; за этот проект Игорь Васильевич был тогда удостоен Почетной грамоты.
Для руководства работами на этом втором направлении развития циклотронной техники в Ленинграде Игорь Васильевич сформировал своеобразный штаб. В него вошли А. И. Алиханов, Л. М. Неменов, Я. Л. Хургин, П. Я. Глазунов и другие.
«Обязанности мы разделили следующим образом, – вспоминал потом А. И. Алиханов, – внутренние дела (проект, строительство) взял на себя И. В. Курчатов, а внешние дела (хлопоты, деньги, фонды на материалы) – автор этих строк».
«Надо заметить, – добавляет далее А. И. Алиханов, – что по тем временам постройка циклотрона была грандиозным делом». В ней участвовали многие коллективы вузов и предприятий Ленинграда,
Расчет электромагнита будущего циклотрона выполняла кафедра электрических машин индустриального института. Полюсы этого электромагнита должны были иметьуже солидный диаметр – 1,2 метра. Так что циклотрон обещал быть самым мощным в Европе.
Крупнейшие ученые Ленинграда помогали делать расчеты, разработать конструкцию электромагнитов и всего циклотрона, топографию магнитного поля.
И вот к концу 1939 года в квартире Курчатова, в доме специалистов на Лесном проспекте раздался телефонный звонок. Как вспоминал С. М. Гохберг, он спешил сообщить Игорю Васильевичу радостную весть:
– Закончен технический проект электромагнита!
– Очень, очень благодарен, – ответил Игорь Васильевич, – теперь бы поскорее разместить заказы на изготовление.
– Да, это будет нелегко, – отозвался собеседник на другом конце провода.
– Ничего!.. Найдем энтузиастов, – уверенно закончил разговор Игорь Васильевич.
И действительно.
«Несколько неожиданно для нас, – вспоминает А. И. Алиханов, – ленинградские заводы легко пошли нам навстречу, взявшись за изготовление (вне плана) электромагнита циклотрона. На заводе „Электросила“ в то время главным инженером был профессор Д. В. Ефремов – крупнейший советский электротехник; он нас горячо поддержал.
Не могу не вспомнить того, что Д. В. Ефремов, став после войны министром электротехнической промышленности СССР, оказал советской физике совершенно неоценимую услугу, наметив большую программу строительства в СССР крупных ускорителей, которую буквально своими руками почти до конца провел в жизнь (он скончался год спустя после смерти И. В. Курчатова)».
Совместная работа над циклотроном сблизила И. В. Курчатова с А. И. Алихановым и Д. В. Ефремовым, которые стали его близкими друзьями. Игорь Васильевич шутливо называл Алиханова сокращенно от его имени и отчества (Абрам Исаакович) Абушей, а Ефремова по инициалам (Д. В.) – Дэвочкой.
И вот наступила торжественная минута.
...Прозрачным, светлым днем бабьего лета 22 сентября 1939 года на просторном дворе физтеха под бурные аплодисменты Абрам Федорович Иоффе заложил первый кирпич в фундамент будущего здания. Второй кирпич заложил Игорь Васильевич Курчатов, которого тогда уже назвали «отцом нового циклотрона».
Началась строительная горячка. Она потребовала от Игоря Васильевича таких сил и столько времени, что ему вскоре пришлось уйти из радиевого института и все свое внимание сосредоточить на новом объекте. Он добивался наивысших темпов возведения здания. Предложил использовать для него железо, стекло, отказался от дерева и других водородсодержащих материалов, считая, что они будут сильно рассеивать нейтроны. Бетон был применен только в нижней части здания.
Чтобы обезопасить работников других лабораторий института от излучений, циклотрон возводился в месте, удаленном, от них на расстояние более 50 метров. Для сотрудников циклотронной лаборатории предусматривалась водяная защита толщиной в 1 метр.
Много хлопот доставляли Игорю Васильевичу дефицитные материалы. Требовалась вся его оперативность, чтобы достать их вовремя и в нужном количестве. М. М. Бредов вспоминает, например, как он покончил с одним узким местом строительства: не было материалов для крыши здания. Игорь Васильевич объехал заводы и на одном из них уговорил дать для циклотрона гофрированное железо.
А Марине Дмитриевне запомнился такой эпизод. Как-то поздним вечером они на последнем трамвае возвращались с весенней прогулки. Игорь Васильевич, внимательно вглядывавшийся в темный прямоугольник окна, вдруг поднялся и предложил:
– Давай-ка сойдем на минутку.
– Да ты что? Это же последний трамвай! – пыталась остановить его жена.
– Неважно. Доберемся до дому. Если хочешь, я тебя на руках донесу. Мне очень надо сойти.
Растерявшаяся Марина Дмитриевна пошла за ним. Что могло приключиться? Трамвай остановился. Игорь Васильевич взял жену под руку и повел ее в обратную сторону.
– Постой-ка здесь, – сказал он и направился к темневшей груде чего-то подобного бочкам. – Ну, конечно, – доносился оттуда его голос до Марины Дмитриевны, – бочки из-под свежего цемента. И где они, черти, только достают? Подожди-ка, я узнаю, что это за контора. – И он направился еще дальше, к воротам.
А наутро, как потом узнала Марина Дмитриевна, он побывал там, где обнаружил цемент, и его действительно выручили. Уже были готовы высокочастотный генератор, генератор питания ионного источника. На одном из заводов соорудили кольцевую вакуумную камеру с запасом пирексовых изоляторов. Из электромашинного оборудования не хватало только мотор-генератора для питания циклотронного магнита.
Игорь Васильевич долгое время искал и, наконец, добыл где-то агрегат. Правда, находился он в плачевном состоянии. Требовался капитальный ремонт. Все было сделано в срочном порядке. Перемотанный и свежепокрашенный стоял он, готовый к действию на все свои сто с лишним киловатт!
Одновременно Игорь Васильевич готовил кадры для работы на будущем циклотроне: для приобретения опыта новички пока работали на циклотроне радиевого института.
«К сожалению, нам не повезло... – вспоминает А. И. Алиханов. – Начавшиеся на Карельском перешейке военные действия погрузили Ленинград в мрак и прервали работы по строительству циклотрона. Вскоре они были возобновлены, но грянула Великая Отечественная война, и все прервалось».
Пуск циклотрона намечался на 1 января 1942 года. 22 июня 1941 года, в день начала войны, «Правда» сообщила из Ленинграда в информации под заголовком «Советский циклотрон»: «В Лесном, на территории физико-технического института Академии наук СССР недавно построено двухэтажное здание, похожее на планетарий. Продолговатый корпус увенчан куполом...
Сейчас в новом здании устанавливаются электрические агрегаты, монтируется оборудование. В машинном зале уже стоит генератор мощностью 120 киловатт. Через люк в потолке на бетонный фундамент спускаются детали второго генератора. В соседнем помещении смонтирован огромный распределительный щит.
Внушительное впечатление производит круглый зал, построенный целиком из железа и стекла. Он покоится на восьми массивных стальных колоннах. В ближайшее время здесь будет установлен 75-тонный электромагнит высотой около 4 метров. Диаметр его полюсов – 1200 миллиметров.
Под куполом зала две мощные подкрановые балки. Скоро на них лягут рельсы и придут в движение крановые тележки грузоподъемностью в 25 тонн».
...Война перечеркнула все планы и раскидала в первые же дни всех участников постройки циклотрона в разные края советской земли. Но то, что они делали, их опыт создания циклотрона остался при них.
Для самого Игоря Васильевича строительство ленинградского циклотрона было первым делом, в котором в больших масштабах сочетались научные, технические и производственные задачи. Это был пробный камень организаторских способностей И. В. Курчатова, его умения руководить самыми разнообразными коллективами специалистов.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ИСПЫТАНИЕ

Настанет время, опять придут счастливые дни для нашей Родины, а значит, и для нас.
    Из письма И. В. Курчатова с фронта


Заветная цепь


Теперь только и начинается!

В 1939—1941 годах наука о ядре стремительно двигалась к тому рубежу, с которого можно было осуществить решающий рывок к овладению атомной энергией.
Игорь Васильевич успевал побывать у всех своих «подопечных» почти ежедневно. Цепко улавливая то, чем только-только начинала жить мировая ядерная наука, он настойчиво «наводил» молодых ученых на опыты с реакциями деления. Именно эта тематика стала главной для лабораторий в физтехе, в радиевом и даже в педагогическом институтах.
Вся история открытия реакций деления была и историей И. В. Курчатова как ученого. Он не был рядом с Э. Ферми, когда тот при облучении урана обнаружил нестабильные вещества, испускавшие бета-частицы. Но он сразу оценил важность первого сообщения и много размышлял над высказанным тогда предположением, что эти вещества – радиоактивные элементы, стоящие вслед за ураном в таблице Менделеева.
Курчатов не был рядом с И. Жолио-Кюри и П. Савичем в Париже, О. Ганом и Ф. Штрасманом в Берлине, когда они, изучая облученный уран, встретили «гостей» из средней части таблицы Менделеева, таких, как лантан, барий, иттрий, стронций. Но Курчатов всеми своими работами был подготовлен к оценке этого факта. Ему и другим нашим атомникам скоро прояснился смысл реакции: деление ядра урана на две части с испусканием нейтронов.
И действительно, в том же 1939 году Ф. Жолио-Кюри с сотрудниками экспериментально подтвердил, что при делении урана вылетают нейтроны. Э. Ферми вскоре назвал и цифру: два-три нейтрона на одно деление.
Сотрудники Игоря Васильевича вспоминают, как воспринял он новые факты науки, как быстро и четко связал их с идеей высвобождения энергии урана.
– Запомните, – подчеркивал Игорь Васильевич в беседах со своими аспирантами, – все сведется к энергии.
Взволнованные, расходились участники импровизированных бесед. Слышались реплики:
– Вулканическая деятельность тоже, наверное, происходит за счет энергии деления ядер.
– Надо приглядеться еще к протактинию, вполне перспективный материал для реакции деления...
Словом, забурлила мысль, предложений и планов было множество. Игорь Васильевич придавал этой стихии целеустремленность, внимательно следил за всем новым в области ядерных реакций деления, сразу же выносил важные научные сообщения на обсуждение. Так были обсуждены результаты подсчета количества высвобожденной энергии при делении ядра урана, выполненного О. Фришем и Л. Мейтнер в Копенгагене. Эти ученые назвали цифру порядка 200 Мэв. Она подтверждалась и теми прикидками, которые делались нашими учеными. Получалось, что 1 килограмм делящегося вещества в ходе реакции деления способен дать около 23 миллионов киловатт-часов энергии, что в несколько миллионов раз больше теплотворной способности обычного топлива!
Великим достижением нашей страны явилось то, что когда создали условия для решительной атаки на энергию ядра, наша наука, ее люди, ее экспериментальная база были в полной боевой готовности к этому. И в этом безусловна и неоспорима роль Игоря Васильевича Курчатова с его «дальним прицелом», определяющим тенденции развития науки, с его умением группировать силы на действительно решающих направлениях...
Что же это были за силы, на кого опирался тогда Игорь Васильевич? Кроме К. Д. Синельникова, А. К. Вальтера и других, можно сказать, ветеранов ядра, он привлек много молодежи. В лаборатории физтеха проявил большие способности внешне ничем не выделяющийся молодой Георгий Николаевич Флеров. Он еще студентом политехнического института в 1936 году был привлечен Игорем Васильевичем к работе в лаборатории. Своими руками сделал камеру Вильсона, работающую с использованием солнечного света. Но идея оказалась не очень плодотворной, так как солнечных дней в Ленинграде мало и практически камеру принять было трудно. Поручал ему Курчатов и подготовку счетчиков частиц и радиотехнических схем к ним. Под руководством Игоря Васильевича Флеров выполнил свой дипломный проект, посвященный изучению взаимодействия ядер с нейтронами разных скоростей. Тогда изменять скорости нейтронов, вылетающих из радон-бериллиевого источника, только-только учились. Георгий Николаевич нашел простейший способ повышения энергии нейтронов нагреванием масла, через которое они проходили. В результате диапазон скоростей нейтронов увеличился. А это как раз и требовалось для изучения взаимодействия нейтронов с веществом, как говорят ученые, в измененном спектре.
Игорь Васильевич быстро оценил способности ученика. Марина Дмитриевна вспоминает, как он рассказывал о Флерове дома, в театре, при встречах с друзьями.
Один из друзей не выдержал:
– Флеров, Флеров... Покажите же нам, наконец, этого Флерова!
Вскоре Флеров благодаря замечательному открытию, которое он сделал, стал известен всей стране, если не сказать всему миру. Об этом речь пойдет дальше.
Другим помощником Игоря Васильевича в ядерной лаборатории физтеха был знакомый уже нам по разработке карборундовых разрядников и открытию изомерии Лев Ильич Русинов, который вместе с Игорем Васильевичем шаг за шагом проникал в тайны ядра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26