Бобби Шафто начинает забывать изо всех сил.
ПЕШЕХОД
«УВАЖАЙ ПЕШЕХОДА» Ч гласят уличные знаки в Маниле. Как только Рэнди их в
идит, он понимает, что дело плохо.
Первые две недели жизни в Маниле его работа заключалась в ходьбе. Он ходи
л по городу с портативной джи-пи-эской, замерял широты и долготы. В гостини
чном номере шифровал данные и по электронной почте отправлял их Ави. Они
становились частью интеллектуальной собственности компании «Эпифит».
Ее активами.
Теперь, сняв офисное помещение, Рэнди упрямо ходит туда пешком. Он знает: с
тоит один раз взять такси, и с прогулками покончено.
«УВАЖАЙ ПЕШЕХОДА» Ч гласят знаки, но водители, среда обитания, местные п
равила землепользования, сама планировка города Ч все обливает пешехо
да заслуженным презрением. Рэнди больше бы уважали, если бы он ходил в офи
с на ходулях и в тюбетейке с пропеллером. Каждое утро портье спрашивает, в
ызвать ли такси, и всякий раз едва не падает в обморок, услышав отказ. Кажд
ое утро перед отелем таксисты, облокотись на капот и куря, кричат ему: «Так
си? Такси?» Когда он отказывается, они острят между собой на тагальском и г
ромко хохочут.
На случай, если Рэнди еще не все понял, новенький белый с красным вертолет
спускается над парком Рисаля, поворачивает раз или два на месте, как соба
ка, выбирая лежку, и зависает недалеко от пальм прямо перед входом в гости
ницу.
У Рэнди вошло в привычку идти к Интрамурос через парк Рисаля. Это не самый
короткий путь. Самый короткий Ч через ничейную территорию, большой опас
ный перекресток, облепленный самодельными лачугами безработных (опасн
ы машины, не безработные). С другой стороны, по пути через парк достаточно
отбиться от легиона проституток. Впрочем, Рэнди это нетрудно. Проститутк
и не могут уяснить, почему богатый человек, живущий в гостинице «Манила»,
каждый день по собственной воле ходит пешком. Они отступились, сочтя его
психом. Он перешел в разряд иррационального, того, что принимают на веру, а
на Филиппинах эта категория практически безгранична.
Рэнди не мог взять в толк, откуда так воняет, пока не заметил в тротуаре бо
льшую прямоугольную дыру и, заглянув туда, не увидел стремительный поток
нечистот. Тротуар просто закрывает канализацию. Доступ к ней обеспечива
ют бетонные плиты, в которые вмурованы стальные скобы. Сквоттеры прилажи
вают к скобам проволочные ручки, чтобы в любой момент поднять плиту и уст
роить общественную уборную. На плитах выдавлены инициалы, названия бриг
ад или метка изготовителя; умение и проработанность деталей варьируют, н
о рвение неизменно на высоте.
Число ворот в Интрамурос ограничено. Рэнди каждый день рискует напороть
ся на извозчика. Иным из них больше нечего делать, кроме как минут по пятна
дцать тащиться следом, повторяя: «Сэр? Сэр? Такси?» Один так
просто демонстрирует чудеса предприимчивости. Стоит его лошади поравн
яться с Рэнди, как она пускает струю. Моча, шипя и пенясь, бьет в мостовую. Ка
пли попадают на штанины. Рэнди всегда ходит в длинных брюках, как бы ни был
о жарко.
Интрамурос Ч район на удивление дремотный, главным образом потому, что
с войны так и лежит в руинах. Странно видеть заросшие сорняками пустыри п
осреди большого, густонаселенного города.
В нескольких милях южнее по направлению к аэропорту, среди красивых мног
оэтажных зданий раскинулся Макати: шикарные пятизвездочные отели по дв
а на квартал, чистые и прохладные с виду офисные небоскребы, современное
жилье. Здесь могла бы разместиться корпорация «Эпифит». Однако Ави с его
извращенным чувством недвижимости пренебрег всем этим ради того, что по
телефону назвал «колоритом». «Не люблю покупать или арендовать недвижи
мость, когда ее цена на пике», Ч сказал он.
Разбираться в мотивах Ави Ч все равно что чистить луковицу зубочисткой
. Рэнди понимает, что все не так просто. Может быть, Ави оказывает услугу ил
и платит за услугу арендодателю. Может быть, он начитался какого-нибудь г
уру по менеджменту, который советует начинающим предпринимателям глуб
же вживаться в культуру страны. Впрочем, Ави не из тех, кто верит в такие кн
ижки. Последняя гипотеза Рэнди, что все связано с линиями прямой видимос
ти Ч широтами и долготами.
Иногда Рэнди ходит по старой испанской стене. Над Калле Виктория, где пер
ед войной был штаб Макартура, она шириной с четырехрядное шоссе. Влюблен
ные прячутся в амбразурах, закрываясь зонтиками от посторонних глаз. Сле
ва внизу ров шириною в пару городских кварталов, по большей части сухой. Б
езработные понастроили в нем лачуг. Там, где еще стоит вода, они ловят краб
ов или натягивают самодельные сети между пурпурными и малиновыми цвета
ми лотоса.
Справа Интрамурос. Над россыпью камней торчат несколько зданий. Старинн
ые испанские пушки наполовину ушли в землю. На камнях обитают тропически
е растения и безработные. Шесты для сушки белья и телевизионные антенны
заплетены лианами и самодельной проводкой. Столбы электропередачи тор
чат под всевозможными углами, как покосившиеся деревья в лесу, некоторые
сплошь облеплены стеклянными пузырями счетчиков. Через каждые несколь
ко ярдов куча мусора дымится без всякой видимой причины.
Возле церкви за Рэнди увязываются дети. Они жалобно причитают, пока он не
раздает им песо. Тогда они расплываются в улыбке и порой весело отвечают
«Спасибо» на превосходном американском английском. Манильские нищие о
тносятся к своему ремеслу без лишней серьезности, как будто заражены соц
иальным грибком иронии, и постоянно прячут улыбку, не веря, что заняты чем-
то настолько банальным.
Они не понимают, что он работает.
Идеи всегда посещали Рэнди чаще, чем он успевал их реализовать. Первые тр
идцать лет жизни он разрабатывал идеи, которые казались наиболее интере
сными, и бросал их, как только возникали новые, еще более многообещающие.
Теперь он снова в фирме и в некотором роде обязан работать продуктивно. Х
орошие идеи рождаются с прежней частотой, но надо держать себя в руках. Ес
ли идея не нужна «Эпифиту», ее следует временно забыть. Если нужна Ч не бр
осаться в нее с головой, а разобраться, не додумался ли до этого кто-нибудь
другой. Может, проще купить технологию? Нельзя ли поручить работу контра
ктному программисту в Штатах?
Он идет медленно, отчасти потому, что иначе его хватит инфаркт. Хуже того,
он может провалиться в открытый канализационный люк или задеть электро
проводку сквоттеров, которая затаившейся гадюкой болтается над голово
й. Постоянная опасность получить смертельный удар током или утонуть в жи
дком дерьме заставляет его то и дело смотреть вверх, вниз и по сторонам. Ни
когда еще Рэнди не оказывался настолько зажат между непредсказуемыми н
ебесами и адской бездной. Манила пропитана религией, как Индия, и вся эта р
елигия Ч католическая.
В северной части Интрамурос Ч маленький деловой район. Он втиснут между
Манильским собором и фортом Сантьяго, построенным испанцами для защиты
устья реки Пасиг. То, что это деловой район, можно понять по пучкам телефон
ных проводов. Как во всех быстроразвивающихся азиатских странах, трудно
сказать, пиратские это провода или погано протянутые официальные. Нагля
дно видно, чем плох чисто количественный рост: пучки местами толще, чем в ч
еловеческий обхват. Столбы кренятся под их тяжестью, особенно на поворот
ах, где натяжение больше.
Все здания построены самым дешевым мыслимым способом: бетон заливают на
месте в деревянные опалубки на собранные вручную решетки из стальных пр
утьев. Дома прямоугольные, серые, совершенно безликие. Поблизости нескол
ько зданий повыше, в двадцать Ч тридцать этажей, ветер и птицы гуляют в вы
битых окнах. Их так и не восстановили после сильного землетрясения в вос
ьмидесятых.
Рэнди проходит мимо ресторанчика, перед которым торчит бетонная будка. О
кна и двери забраны почерневшими стальными решетками, на крыше Ч выхлоп
ные трубы дизельного генератора. Надпись по трафарету гордо гласит: «У Н
АС ВСЕГДА СВЕТЛО». Дальше послевоенное офисное здание, четырехэтажное
Ч к нему тянется особо толстый пук телефонных проводов. На фасаде Ч лог
отип банка. Перед зданием Ч парковка. Два места у въезда загорожены коря
выми табличками: «Только для бронированного автомобиля» и «Только для у
правляющего банком». На входе двое охранников сжимают толстые деревянн
ые рукоятки помповых ружей Ч огромных, карикатурных, похожих на бутафор
ские. Еще один охранник за пуленепробиваемым стеклом с надписью: «Просьб
а сдать огнестрельное оружие».
Рэнди кивает охранникам и заходит в вестибюль. Там так же жарко, как и снар
ужи. Рэнди проходит мимо банка, мимо ненадежных лифтов, открывает стальн
ую дверь и оказывается на узкой винтовой лестнице. Сегодня здесь темно. Э
лектроснабжение в здании лоскутное: несколько систем сосуществуют в од
ном пространстве, контролируются разными щитами, часть работает от гене
ратора, часть нет. Соответственно, свет гаснет то в одних помещениях, то в
других. Где-то на верху лестницы чирикают птички, пытаясь перекричать пр
отивоугонную сигнализацию машин на стоянке.
Корпорация «Эпифит» арендует весь верхний этаж, хотя пока здесь обретае
тся один Рэнди. Он отпирает дверь ключом. Слава богу, кондиционер работае
т. Не зря они платят за отдельный генератор. Рэнди отключает сигнализаци
ю, идет к холодильнику и вынимает две литровые бутылки с водой. Его эмпири
ческое правило Ч после прогулки пить, пока не потянет в туалет. После это
го можно думать обо всем остальном.
Он так вспотел, что не может сесть и должен ходить, чтобы прохладный возду
х обтекал тело. Рэнди стряхивает капельки с бороды и совершает обход, выг
лядывая в окна и проверяя линии прямой видимости. Вытаскивает из-под оде
жды баллистический «набрюшник» и оставляет болтаться на ремне, чтобы ко
жа под ним могла дышать. В «набрюшнике» паспорт, девственная кредитная к
арточка, десять хрустящих стодолларовых купюр и дискета с 4096-битным ключо
м.
К северу он созерцает луга и укрепления форта Сантьяго, где трудятся фал
анги японских туристов, документируя свой отдых с тщательностью судебн
ых экспертов. Дальше река Пасиг, задыхающаяся под плавучим сором. Потом р
астущий район Киапо, высокие жилые дома и офисные здания, расцвеченные л
оготипами фирм и утыканные спутниковыми тарелками.
Останавливаться по-прежнему не хочется. Рэнди обходит офис по часовой ст
релке. Интрамурос опоясан кольцом зелени Ч бывшим рвом. По его западном
у краю Рэнди только что шел. Восточный край усеян громоздкими неоклассич
ескими зданиями министерств. Управление связи и телекоммуникаций Ч на
повороте реки Пасиг, отсюда расходятся радиусами три моста в Киапо. За вы
сотными зданиями Киапо и соседним районом Сан-Мигуэль Ч чересполосица
крупных учреждений: вокзал, старая тюрьма, несколько университетов и пре
зидентский дворец Малаканьян выше по течению.
С этой стороны реки на первом плане Интрамурос (церкви в окружении сонно
й зелени), на втором Ч правительственные учреждения, колледжи и универс
итеты, а дальше, в низине, затянутый дымкой город. Дальше на юг Ч деловой р
айон Макати, в его центре Ч площадь на пересечении шоссе, которому втори
т такой же перекресток еще южнее, перед аэропортом. За Макати Ч изумрудн
ый город больших, окруженных газонами домов, здесь живут послы и президе
нты компаний. Продолжая обход, Рэнди видит набережную и бульвар Рохаса, о
бсаженный высокими пальмами. Манильская бухта забита кораблями, их корп
уса Ч как бревна в боковом ограждении. Западнее Ч грузовой порт, ровные
ряды складов на осушенной территории, плоской и неестественной, как кусо
к ДСП.
За кранами едва различим гористый силуэт полуострова Батаан. Если двига
ться взглядом по его гребню, вдоль тропы, которой шли в 42-м японцы, можно уви
деть нашлепку за южным концом. Это, должно быть, остров Коррехидор. Рэнди в
идит его впервые: сегодня на удивление чистый воздух.
В расплавленном мозгу всплывают обрывки исторических сведений. Галеон
из Акапулько. Сигнальный огонь на Коррехидоре.
Он звонит Ави на мобильный. Ави, где-то в мире, отвечает. Судя по звукам, он в
такси, в одной из тех стран, где водители до сих пор сигналят сколько душе
угодно.
Ч Что у тебя?
Ч Линии прямой видимости, Ч говорит Рэнди.
Ч Фу-ух! Ч выдыхает Ави, как будто ему залепили мячом в живот. Ч Вычислил.
ГУАДАЛКАНАЛ
Тела рейдеров морской пехоты уже не расправляются под напором крови и во
здуха. Вес снаряжения вплющивает их в песок, усилившийся прибой заметает
илом, кометные хвосты крови расплываются в море красными ковровыми доро
жками для акул. Лишь одна из них Ч исполинская ящерица, но все они одинако
вой обтекаемой формы: утолщенные посередине, суживающиеся к концам.
Небольшой конвой японских катеров движется проливом, таща баржи с припа
сами, упакованными в стальные бочки. Сейчас Шафто и его взвод должны по пл
ану поливать их из минометов. Потом американские самолеты накрыли бы кат
ера огнем, японцы сбросили бы бочки в море, надеясь, что их прибьет волнами
к Гуадалканалу, и драпанули.
Бобби Шафто отвоевался, не в первый и вряд ли в последний раз. Он обходит в
звод. Волны бьют в колени, растекаются волшебным ковром пены и раститель
ного вещества, скользящим по песку, так что кажется, будто почва убегает и
з-под ног. Шафто каждую минуту беспричинно оборачивается и плюхается на
задницу.
Наконец он добирается до мертвого санитара и снимает с него все, помечен
ное красным крестом, поворачивается спиной к японскому конвою и смотрит
на береговой склон. С тем же успехом он мог бы смотреть на гору Эверест из
нижнего альплагеря. Шафто решает одолевать подъем на четвереньках. Волн
ы то и дело догоняют его сзади, сладострастно пробегают между ног и плещу
т в лицо. Это приятно, к тому же помогает не рухнуть ничком и не уснуть прям
о здесь, в зоне прилива.
Следующие несколько дней Ч стопка замусоленных, выцветших черно-белых
фото, тасуемых снова и снова: пляж под водой, положение тел отмечено стояч
ими волнами. Берег пуст. Берег снова под водой. Берег в черных буграх, как л
омоть домашней булки с изюмом, какую пекла бабушка Шафто. Пузырек с морфи
ем наполовину занесен песком. Маленькие черные люди, по большей части го
лые, идут по пляжу, обшаривая трупы.
Эй, погодите! Шафто снова на ногах, сжимает «спрингфилд». Джунгли не хотят
его отпускать; пока он лежал, ползучие плети успели обвить ноги. Когда он в
стает, таща за собой побеги, словно серпантин на торжественной встрече в
етерана, солнце заливает его сиропом рвотного корня. Земля устремляется
навстречу. Он разворачивается в падении, видит здоровенного мужика с вин
товкой и плюхается мордой в сырой песок. В голове ревет прибой; студийная
аудитория ангелов, которые по собственному опыту способны оценить хоро
шую смерть, рукоплещет стоя.
Маленькие руки перекатывают его на спину. Один глаз напрочь залеплен пес
ком. Шафто смотрит вторым, видит над собой верзилу с винтовкой через плеч
о. У верзилы рыжая борода, так что вряд ли это японец. Но кто тогда?
Он щупает, как врач, и молится, как священник. Даже на латыни. Седые волосы с
острижены почти под ноль, так что просвечивает загорелая кожа. Шафто огл
ядывает одежду, ища форменные нашивки. Надеется увидеть «Semper Fidelis», но вместо
этого читает «Societas Eruditorum» и «Ignoti et quasi occulti».
Ч Игноти эт... что за херня? Ч спрашивает он.
Ч Скрытые и как бы сокровенные Ч примерно так, Ч отвечает Рыжий. У него
странный акцент, отчасти австралийский, отчасти немецкий. В свою очередь
изучает нашивки Шафто. Ч Что такое рейдер МПФ? Что-то новенькое?
Ч Тот же морпех, только еще хлеще, Ч говорит Шафто. Отчасти это бравада. О
днако фраза переполнена иронией, как одежда Шафто Ч песком, потому что в
данный исторический момент морпех Ч не просто лихой малый. Это лихой ма
лый у черта на рогах (Гуадалканал), без еды и оружия (по милости, это вам любо
й морпех скажет, генерала Макартура, язви его в душу), использующий любые п
одручные средства, половину времени дурной от болезней и лекарств, призв
анных эти болезни побеждать. И в любом из этих смыслов рейдер морской пех
оты (как говорит Шафто) Ч тот же морпех, только хлеще.
Ч Ты вроде десантника, что ли? Ч спрашивает Шафто, перебивая бормотания
Рыжего.
Ч Нет. Я живу в горах.
Ч Да? И что ты там делаешь, Рыжий?
Ч Наблюдаю. И говорю по рации шифром. Ч Снова начинает бормотать.
Ч С кем ты говоришь, Рыжий?
Ч Сейчас по-латыни или по рации шифром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
ПЕШЕХОД
«УВАЖАЙ ПЕШЕХОДА» Ч гласят уличные знаки в Маниле. Как только Рэнди их в
идит, он понимает, что дело плохо.
Первые две недели жизни в Маниле его работа заключалась в ходьбе. Он ходи
л по городу с портативной джи-пи-эской, замерял широты и долготы. В гостини
чном номере шифровал данные и по электронной почте отправлял их Ави. Они
становились частью интеллектуальной собственности компании «Эпифит».
Ее активами.
Теперь, сняв офисное помещение, Рэнди упрямо ходит туда пешком. Он знает: с
тоит один раз взять такси, и с прогулками покончено.
«УВАЖАЙ ПЕШЕХОДА» Ч гласят знаки, но водители, среда обитания, местные п
равила землепользования, сама планировка города Ч все обливает пешехо
да заслуженным презрением. Рэнди больше бы уважали, если бы он ходил в офи
с на ходулях и в тюбетейке с пропеллером. Каждое утро портье спрашивает, в
ызвать ли такси, и всякий раз едва не падает в обморок, услышав отказ. Кажд
ое утро перед отелем таксисты, облокотись на капот и куря, кричат ему: «Так
си? Такси?» Когда он отказывается, они острят между собой на тагальском и г
ромко хохочут.
На случай, если Рэнди еще не все понял, новенький белый с красным вертолет
спускается над парком Рисаля, поворачивает раз или два на месте, как соба
ка, выбирая лежку, и зависает недалеко от пальм прямо перед входом в гости
ницу.
У Рэнди вошло в привычку идти к Интрамурос через парк Рисаля. Это не самый
короткий путь. Самый короткий Ч через ничейную территорию, большой опас
ный перекресток, облепленный самодельными лачугами безработных (опасн
ы машины, не безработные). С другой стороны, по пути через парк достаточно
отбиться от легиона проституток. Впрочем, Рэнди это нетрудно. Проститутк
и не могут уяснить, почему богатый человек, живущий в гостинице «Манила»,
каждый день по собственной воле ходит пешком. Они отступились, сочтя его
психом. Он перешел в разряд иррационального, того, что принимают на веру, а
на Филиппинах эта категория практически безгранична.
Рэнди не мог взять в толк, откуда так воняет, пока не заметил в тротуаре бо
льшую прямоугольную дыру и, заглянув туда, не увидел стремительный поток
нечистот. Тротуар просто закрывает канализацию. Доступ к ней обеспечива
ют бетонные плиты, в которые вмурованы стальные скобы. Сквоттеры прилажи
вают к скобам проволочные ручки, чтобы в любой момент поднять плиту и уст
роить общественную уборную. На плитах выдавлены инициалы, названия бриг
ад или метка изготовителя; умение и проработанность деталей варьируют, н
о рвение неизменно на высоте.
Число ворот в Интрамурос ограничено. Рэнди каждый день рискует напороть
ся на извозчика. Иным из них больше нечего делать, кроме как минут по пятна
дцать тащиться следом, повторяя: «Сэр? Сэр? Такси?» Один так
просто демонстрирует чудеса предприимчивости. Стоит его лошади поравн
яться с Рэнди, как она пускает струю. Моча, шипя и пенясь, бьет в мостовую. Ка
пли попадают на штанины. Рэнди всегда ходит в длинных брюках, как бы ни был
о жарко.
Интрамурос Ч район на удивление дремотный, главным образом потому, что
с войны так и лежит в руинах. Странно видеть заросшие сорняками пустыри п
осреди большого, густонаселенного города.
В нескольких милях южнее по направлению к аэропорту, среди красивых мног
оэтажных зданий раскинулся Макати: шикарные пятизвездочные отели по дв
а на квартал, чистые и прохладные с виду офисные небоскребы, современное
жилье. Здесь могла бы разместиться корпорация «Эпифит». Однако Ави с его
извращенным чувством недвижимости пренебрег всем этим ради того, что по
телефону назвал «колоритом». «Не люблю покупать или арендовать недвижи
мость, когда ее цена на пике», Ч сказал он.
Разбираться в мотивах Ави Ч все равно что чистить луковицу зубочисткой
. Рэнди понимает, что все не так просто. Может быть, Ави оказывает услугу ил
и платит за услугу арендодателю. Может быть, он начитался какого-нибудь г
уру по менеджменту, который советует начинающим предпринимателям глуб
же вживаться в культуру страны. Впрочем, Ави не из тех, кто верит в такие кн
ижки. Последняя гипотеза Рэнди, что все связано с линиями прямой видимос
ти Ч широтами и долготами.
Иногда Рэнди ходит по старой испанской стене. Над Калле Виктория, где пер
ед войной был штаб Макартура, она шириной с четырехрядное шоссе. Влюблен
ные прячутся в амбразурах, закрываясь зонтиками от посторонних глаз. Сле
ва внизу ров шириною в пару городских кварталов, по большей части сухой. Б
езработные понастроили в нем лачуг. Там, где еще стоит вода, они ловят краб
ов или натягивают самодельные сети между пурпурными и малиновыми цвета
ми лотоса.
Справа Интрамурос. Над россыпью камней торчат несколько зданий. Старинн
ые испанские пушки наполовину ушли в землю. На камнях обитают тропически
е растения и безработные. Шесты для сушки белья и телевизионные антенны
заплетены лианами и самодельной проводкой. Столбы электропередачи тор
чат под всевозможными углами, как покосившиеся деревья в лесу, некоторые
сплошь облеплены стеклянными пузырями счетчиков. Через каждые несколь
ко ярдов куча мусора дымится без всякой видимой причины.
Возле церкви за Рэнди увязываются дети. Они жалобно причитают, пока он не
раздает им песо. Тогда они расплываются в улыбке и порой весело отвечают
«Спасибо» на превосходном американском английском. Манильские нищие о
тносятся к своему ремеслу без лишней серьезности, как будто заражены соц
иальным грибком иронии, и постоянно прячут улыбку, не веря, что заняты чем-
то настолько банальным.
Они не понимают, что он работает.
Идеи всегда посещали Рэнди чаще, чем он успевал их реализовать. Первые тр
идцать лет жизни он разрабатывал идеи, которые казались наиболее интере
сными, и бросал их, как только возникали новые, еще более многообещающие.
Теперь он снова в фирме и в некотором роде обязан работать продуктивно. Х
орошие идеи рождаются с прежней частотой, но надо держать себя в руках. Ес
ли идея не нужна «Эпифиту», ее следует временно забыть. Если нужна Ч не бр
осаться в нее с головой, а разобраться, не додумался ли до этого кто-нибудь
другой. Может, проще купить технологию? Нельзя ли поручить работу контра
ктному программисту в Штатах?
Он идет медленно, отчасти потому, что иначе его хватит инфаркт. Хуже того,
он может провалиться в открытый канализационный люк или задеть электро
проводку сквоттеров, которая затаившейся гадюкой болтается над голово
й. Постоянная опасность получить смертельный удар током или утонуть в жи
дком дерьме заставляет его то и дело смотреть вверх, вниз и по сторонам. Ни
когда еще Рэнди не оказывался настолько зажат между непредсказуемыми н
ебесами и адской бездной. Манила пропитана религией, как Индия, и вся эта р
елигия Ч католическая.
В северной части Интрамурос Ч маленький деловой район. Он втиснут между
Манильским собором и фортом Сантьяго, построенным испанцами для защиты
устья реки Пасиг. То, что это деловой район, можно понять по пучкам телефон
ных проводов. Как во всех быстроразвивающихся азиатских странах, трудно
сказать, пиратские это провода или погано протянутые официальные. Нагля
дно видно, чем плох чисто количественный рост: пучки местами толще, чем в ч
еловеческий обхват. Столбы кренятся под их тяжестью, особенно на поворот
ах, где натяжение больше.
Все здания построены самым дешевым мыслимым способом: бетон заливают на
месте в деревянные опалубки на собранные вручную решетки из стальных пр
утьев. Дома прямоугольные, серые, совершенно безликие. Поблизости нескол
ько зданий повыше, в двадцать Ч тридцать этажей, ветер и птицы гуляют в вы
битых окнах. Их так и не восстановили после сильного землетрясения в вос
ьмидесятых.
Рэнди проходит мимо ресторанчика, перед которым торчит бетонная будка. О
кна и двери забраны почерневшими стальными решетками, на крыше Ч выхлоп
ные трубы дизельного генератора. Надпись по трафарету гордо гласит: «У Н
АС ВСЕГДА СВЕТЛО». Дальше послевоенное офисное здание, четырехэтажное
Ч к нему тянется особо толстый пук телефонных проводов. На фасаде Ч лог
отип банка. Перед зданием Ч парковка. Два места у въезда загорожены коря
выми табличками: «Только для бронированного автомобиля» и «Только для у
правляющего банком». На входе двое охранников сжимают толстые деревянн
ые рукоятки помповых ружей Ч огромных, карикатурных, похожих на бутафор
ские. Еще один охранник за пуленепробиваемым стеклом с надписью: «Просьб
а сдать огнестрельное оружие».
Рэнди кивает охранникам и заходит в вестибюль. Там так же жарко, как и снар
ужи. Рэнди проходит мимо банка, мимо ненадежных лифтов, открывает стальн
ую дверь и оказывается на узкой винтовой лестнице. Сегодня здесь темно. Э
лектроснабжение в здании лоскутное: несколько систем сосуществуют в од
ном пространстве, контролируются разными щитами, часть работает от гене
ратора, часть нет. Соответственно, свет гаснет то в одних помещениях, то в
других. Где-то на верху лестницы чирикают птички, пытаясь перекричать пр
отивоугонную сигнализацию машин на стоянке.
Корпорация «Эпифит» арендует весь верхний этаж, хотя пока здесь обретае
тся один Рэнди. Он отпирает дверь ключом. Слава богу, кондиционер работае
т. Не зря они платят за отдельный генератор. Рэнди отключает сигнализаци
ю, идет к холодильнику и вынимает две литровые бутылки с водой. Его эмпири
ческое правило Ч после прогулки пить, пока не потянет в туалет. После это
го можно думать обо всем остальном.
Он так вспотел, что не может сесть и должен ходить, чтобы прохладный возду
х обтекал тело. Рэнди стряхивает капельки с бороды и совершает обход, выг
лядывая в окна и проверяя линии прямой видимости. Вытаскивает из-под оде
жды баллистический «набрюшник» и оставляет болтаться на ремне, чтобы ко
жа под ним могла дышать. В «набрюшнике» паспорт, девственная кредитная к
арточка, десять хрустящих стодолларовых купюр и дискета с 4096-битным ключо
м.
К северу он созерцает луга и укрепления форта Сантьяго, где трудятся фал
анги японских туристов, документируя свой отдых с тщательностью судебн
ых экспертов. Дальше река Пасиг, задыхающаяся под плавучим сором. Потом р
астущий район Киапо, высокие жилые дома и офисные здания, расцвеченные л
оготипами фирм и утыканные спутниковыми тарелками.
Останавливаться по-прежнему не хочется. Рэнди обходит офис по часовой ст
релке. Интрамурос опоясан кольцом зелени Ч бывшим рвом. По его западном
у краю Рэнди только что шел. Восточный край усеян громоздкими неоклассич
ескими зданиями министерств. Управление связи и телекоммуникаций Ч на
повороте реки Пасиг, отсюда расходятся радиусами три моста в Киапо. За вы
сотными зданиями Киапо и соседним районом Сан-Мигуэль Ч чересполосица
крупных учреждений: вокзал, старая тюрьма, несколько университетов и пре
зидентский дворец Малаканьян выше по течению.
С этой стороны реки на первом плане Интрамурос (церкви в окружении сонно
й зелени), на втором Ч правительственные учреждения, колледжи и универс
итеты, а дальше, в низине, затянутый дымкой город. Дальше на юг Ч деловой р
айон Макати, в его центре Ч площадь на пересечении шоссе, которому втори
т такой же перекресток еще южнее, перед аэропортом. За Макати Ч изумрудн
ый город больших, окруженных газонами домов, здесь живут послы и президе
нты компаний. Продолжая обход, Рэнди видит набережную и бульвар Рохаса, о
бсаженный высокими пальмами. Манильская бухта забита кораблями, их корп
уса Ч как бревна в боковом ограждении. Западнее Ч грузовой порт, ровные
ряды складов на осушенной территории, плоской и неестественной, как кусо
к ДСП.
За кранами едва различим гористый силуэт полуострова Батаан. Если двига
ться взглядом по его гребню, вдоль тропы, которой шли в 42-м японцы, можно уви
деть нашлепку за южным концом. Это, должно быть, остров Коррехидор. Рэнди в
идит его впервые: сегодня на удивление чистый воздух.
В расплавленном мозгу всплывают обрывки исторических сведений. Галеон
из Акапулько. Сигнальный огонь на Коррехидоре.
Он звонит Ави на мобильный. Ави, где-то в мире, отвечает. Судя по звукам, он в
такси, в одной из тех стран, где водители до сих пор сигналят сколько душе
угодно.
Ч Что у тебя?
Ч Линии прямой видимости, Ч говорит Рэнди.
Ч Фу-ух! Ч выдыхает Ави, как будто ему залепили мячом в живот. Ч Вычислил.
ГУАДАЛКАНАЛ
Тела рейдеров морской пехоты уже не расправляются под напором крови и во
здуха. Вес снаряжения вплющивает их в песок, усилившийся прибой заметает
илом, кометные хвосты крови расплываются в море красными ковровыми доро
жками для акул. Лишь одна из них Ч исполинская ящерица, но все они одинако
вой обтекаемой формы: утолщенные посередине, суживающиеся к концам.
Небольшой конвой японских катеров движется проливом, таща баржи с припа
сами, упакованными в стальные бочки. Сейчас Шафто и его взвод должны по пл
ану поливать их из минометов. Потом американские самолеты накрыли бы кат
ера огнем, японцы сбросили бы бочки в море, надеясь, что их прибьет волнами
к Гуадалканалу, и драпанули.
Бобби Шафто отвоевался, не в первый и вряд ли в последний раз. Он обходит в
звод. Волны бьют в колени, растекаются волшебным ковром пены и раститель
ного вещества, скользящим по песку, так что кажется, будто почва убегает и
з-под ног. Шафто каждую минуту беспричинно оборачивается и плюхается на
задницу.
Наконец он добирается до мертвого санитара и снимает с него все, помечен
ное красным крестом, поворачивается спиной к японскому конвою и смотрит
на береговой склон. С тем же успехом он мог бы смотреть на гору Эверест из
нижнего альплагеря. Шафто решает одолевать подъем на четвереньках. Волн
ы то и дело догоняют его сзади, сладострастно пробегают между ног и плещу
т в лицо. Это приятно, к тому же помогает не рухнуть ничком и не уснуть прям
о здесь, в зоне прилива.
Следующие несколько дней Ч стопка замусоленных, выцветших черно-белых
фото, тасуемых снова и снова: пляж под водой, положение тел отмечено стояч
ими волнами. Берег пуст. Берег снова под водой. Берег в черных буграх, как л
омоть домашней булки с изюмом, какую пекла бабушка Шафто. Пузырек с морфи
ем наполовину занесен песком. Маленькие черные люди, по большей части го
лые, идут по пляжу, обшаривая трупы.
Эй, погодите! Шафто снова на ногах, сжимает «спрингфилд». Джунгли не хотят
его отпускать; пока он лежал, ползучие плети успели обвить ноги. Когда он в
стает, таща за собой побеги, словно серпантин на торжественной встрече в
етерана, солнце заливает его сиропом рвотного корня. Земля устремляется
навстречу. Он разворачивается в падении, видит здоровенного мужика с вин
товкой и плюхается мордой в сырой песок. В голове ревет прибой; студийная
аудитория ангелов, которые по собственному опыту способны оценить хоро
шую смерть, рукоплещет стоя.
Маленькие руки перекатывают его на спину. Один глаз напрочь залеплен пес
ком. Шафто смотрит вторым, видит над собой верзилу с винтовкой через плеч
о. У верзилы рыжая борода, так что вряд ли это японец. Но кто тогда?
Он щупает, как врач, и молится, как священник. Даже на латыни. Седые волосы с
острижены почти под ноль, так что просвечивает загорелая кожа. Шафто огл
ядывает одежду, ища форменные нашивки. Надеется увидеть «Semper Fidelis», но вместо
этого читает «Societas Eruditorum» и «Ignoti et quasi occulti».
Ч Игноти эт... что за херня? Ч спрашивает он.
Ч Скрытые и как бы сокровенные Ч примерно так, Ч отвечает Рыжий. У него
странный акцент, отчасти австралийский, отчасти немецкий. В свою очередь
изучает нашивки Шафто. Ч Что такое рейдер МПФ? Что-то новенькое?
Ч Тот же морпех, только еще хлеще, Ч говорит Шафто. Отчасти это бравада. О
днако фраза переполнена иронией, как одежда Шафто Ч песком, потому что в
данный исторический момент морпех Ч не просто лихой малый. Это лихой ма
лый у черта на рогах (Гуадалканал), без еды и оружия (по милости, это вам любо
й морпех скажет, генерала Макартура, язви его в душу), использующий любые п
одручные средства, половину времени дурной от болезней и лекарств, призв
анных эти болезни побеждать. И в любом из этих смыслов рейдер морской пех
оты (как говорит Шафто) Ч тот же морпех, только хлеще.
Ч Ты вроде десантника, что ли? Ч спрашивает Шафто, перебивая бормотания
Рыжего.
Ч Нет. Я живу в горах.
Ч Да? И что ты там делаешь, Рыжий?
Ч Наблюдаю. И говорю по рации шифром. Ч Снова начинает бормотать.
Ч С кем ты говоришь, Рыжий?
Ч Сейчас по-латыни или по рации шифром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57