А здесь все прибрать. Пойло вместе с кувшином – в утилизатор, ковры отчистить, картины пропылесосить, мебель расставить по местам, отсек продуть свежим воздухом… Выполняй!
С этими словами я поднял Шандру на руки и вышел в коридор. Нести женщину ее комплекции нелегко, даже при двух сотых нормального тяготения – вес почти нулевой, а вот с инерцией приходится считаться. Я мог бы позвать на помощь “Цирцею”, но это сравняло бы Шандру с Кассильдой, не признававшей супружеских уз. Mores cuique sui fingunt fortunam – судьбу человека создают его нравы, как говорили латиняне. Отсюда – резюме: замужнюю даму относит в постель супруг, а незамужнюю – роботы.
Я раздел Шандру и уложил в кровать, потом, стянув свой комбинезон, прилег рядом с нею. Вскоре она очнулась, оседлала меня и попыталась заняться любовью, но снова заснула – в самый волнительный момент. Бедная девочка! В ее прекрасной плоти обитал неукротимый дух, жаждущий и упорный, но в тот вечер плоть была слаба.
На следующий день утром я выскользнул из постели, стараясь не разбудить Шандру, и отправился на капитанский мостик. “Цирцея” доложила, что наша гостья уже проснулась и трезва, как стеклышко. Поэтому я связался с каютой Кассильды и попросил ее зайти в рубку.
Выглядела она слегка помятой.
– Привет, Грэм! Надеюсь, мы тебя не слишком шокировали? Вчерашним вечером, я имею в виду?
Напустив задумчивость, я притворился, что размышляю над ее вопросом.
– Видишь ли, красавица, я повидал столько всякого, что меня ничем не удивишь. Вчера ты была не такой скромницей, как обычно, – ну так что же? Главное – повод, а не результат! С чего вы напились? С горя или с радости?
– С радости, – буркнула Кассильда. – Тебе, Грэм, повезло с женой – очень способная малышка! Конечно, ты обучал ее не так и не тому, но что с тебя, с мужчины, взять! Разве премиальные да изумруд!
Я разблокировал сейф, тут же выдав и то и другое. Изумруд был размером с фасолину, из лучших мерфийских приобретений, так что Кассильда осталась довольна.
– Прекрасный камень! Ну, сегодня вечером мы его отработаем… Готовься к спектаклю, Грэм! А как там наша примадонна?
– Спит. Пала жертвой собственной невоздержанности.
– Я тоже. – Кассильда поморщилась. – Как ты справляешься с похмельем, Грэм?
– Контрастный душ, полчаса гимнастики, крепкий кофе и апельсиновый сок на завтрак. Можно добавить чего-нибудь соленого… Хочешь устриц или икру?
Кассильда помотала головой:
– Ох, не надо! Все это традиционные рецепты, Грэм. Вот если б ты придумал что-то новенькое, то мог бы скупить половину Галактики! Покачиваясь и стеная, она все же отправилась в душ, а я возвратился в спальню. Шандра как раз открыла глаза. Ее лицо казалось слегка зеленоватым.
– Грэм, милый! Это ты или твой призрак? – Она села в кровати и принялась тереть виски. – Знаешь, я так себя чувствую, будто подверглась Радостному Покаянию на трое суток… Я не стану тебя целовать… Подожди, пока я почищу зубы, ладно?
Вторая дама, покачиваясь и стеная, направилась в ванную. Хорошо, что на “Цирцее” эти заведения автоматизированы: стой и не двигайся, а струйки воды поливают тебя со всех сторон. Пока моя леди наслаждалась этой процедурой, я заказал кофе и апельсиновый сок. Что бы там ни говорила Кассильда, я доверяю старым проверенным рецептам.
Когда моя супруга вернулась, она уже больше походила на саму себя. Кофе почти привел ее в чувство, а разделавшись с соком, она наконец заметила платье, валявшееся на полу.
– Массаракш! Это же не мое, это – Кассильды! Откуда, Грэм?
Она глядела на меня чистым ясным взором, без малейшего подозрения; она, несомненно, являлась моей прежней Шандрой, если не считать этого барсумийского словечка “массаракш”. Я был доволен, что Кассильда образовала ее лишь в части выпивки и изящной словесности. В конце концов, это такая мелочь! Я поднял платье и бросил на постель.
– Ты что же, не помнишь, как поменялась с ней? Шандра задумчиво нахмурилась.
– Нет… да… Кажется, я начинаю припоминать… Мы поспорили, кто больше выпьет… Кассильда сказала, что я превосхожу ее объемом, а она меня – выдержкой и опытом. А я сказала, что объем мне не помеха и что я влезу в любое ее платье. Вот мы и поменялись…
Я кивнул.
– Все ясно, дорогая. Со временем ты поймешь, что объем все-таки ограничен, а опыту пределов нет. Так что Кассильда была права.
– Я тебе верю, Грэм. Уж ей-то опыта не занимать! Знаешь, она ведь родила пятерых! Подумать только – пятеро детей, и все – от разных мужчин!
– Это меня не удивляет: Кассильда – девушка темпераментная. Ей, вероятно, лет шестьсот… За такой срок, хоть рождаемость на Барсуме ограничена, можно обзавестись солидным потомством. И солидной коллекцией любовников! Шандра вдруг покраснела и принялась навивать золотисто-рыжий локон на палец. Казалось, ее мучает некий вопрос, весьма интимный и щекотливый – точно соринка, застрявшая в глазу.
Наконец она решилась:
– Грэм… Кассильда еще сказала… сказала… что если б ты не был со мной, вы… вы…
Я расхохотался. Интересные темы обсуждают женщины, когда излишек спиртного делает их подружками! Впрочем, я не был в обиде на Кассильду; рано или поздно моей супруге пришлось бы узнать, что человеческая нравственность – понятие растяжимое.
– Это давняя традиция, девочка, – сказал я. – Когда спейстрейдер гостит в каком-нибудь мире, женщины вьются вокруг него, как пчелы над кружкой с патокой. Он нанимает на работу девушек – манекенщиц, секретарш, агентов… Все они – очень шустрые и привлекательные леди, а бедное чудище из космоса так одиноко! Ну, и… Словом, сама понимаешь.
Она внимательно посмотрела на меня:
– Но ты бы не стал этого делать, Грэм? Во всяком случае, пока ты со мной?
Зеленые глаза Шандры затуманились, и я нежно поцеловал их.
– Ты помнишь нашу клятву, милая? – Мои руки будто сами собой обняли ее, а губы коснулись дрожавшей на виске жилки. – Я обещаю, что не стану искать объятий другой женщины и не приму их, какой бы ни представился случай; во все дни я буду верен лишь тебе одной. Я подтверждаю, что эти обеты даны капитаном Френчем по доброй воле и собственному желанию, согласно традиции чести и законам космоса. И я должен признаться, что глупый Старый Кэп Френчи до сих пор верит в честь и закон.
Она вздохнула с явным облегчением и прилегла на постель. Странно, но в этот миг тянулись друг к другу наши души, а не тела. Я испытывал такое чувство прежде – много лет назад, с другими женщинами, под светом иных солнц, но для Шандры оно было новым. Кажется, она начинала понимать, что есть любовь плотская, а есть – духовная и что в истинном чувстве они нераздельны, как ночь и день, как жар и холод, тьма и свет” звезды и космическая бездна, что окружает их. Все эти крайности не могут существовать поодиночке; лишь чередуясь и сменяясь, кружась в вечном водовороте, переплетаясь и противоборствуя, они поддерживают равновесие Вселенной. А что такое душа человеческая? Та же Вселенная, в которой пылают свои звезды и разливается своя тьма…
В таких мыслях (и соответствующих разговорах) мы провели утро, целомудренно держась за руки. Потом я отправился в гимнастический зал, а мои дамы стали готовить вечерний спектакль. Шандра сияла от предвкушения, а Кассильда явно собиралась доказать, что изумруд получен ею не за красивые глаза. В этом шоу Кассильде предназначалась роль ведущего, я изображал придирчивого покупателя, а “Цирцея” вела запись.
Отснятый ею голофильм не предназначен для продажи – нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах. Это – память! Память о златокудрой Афродите, родившейся из пенных волн, о легком мотыльке, покинувшем свой кокон; о том, как раскрылись лепестки орхидеи, радуя взор своим изяществом и нежностью красочных переливов… Иногда я смотрю эту запись, вспоминаю, вздыхаю и думаю о тех
Временах, когда Шандра снова будет со мной. Я не слишком часто просматриваю ее; потом, ночью, ко мне приходят тревожные сны, и кажется, что корабль уносит меня не на окраину человеческой Вселенной, а в межгалактическое пространство, откуда нет возврата…
Если отвлечься от лирики, я был потрясен. Какой разительный контраст с прежним бесцветным исполнением! Будто девочка-подросток обрела разом зрелость, изящество, ум и победительное женское очарование… Постепенно я стал понимать, в чем заключалась моя ошибка: я бессознательно подталкивал Шандру к десяткам мертвых эталонов, к подражанию другим женщинам, которые были непохожи на нее, иначе выглядели, по-иному двигались, имели другой темперамент и характер. Что же сотворила с моей женой Кассильда? Всего лишь постаралась выявить ее индивидуальность… Массаракш! Тридцать три раза массаракш! У этой Черной Звезды водились светлые мысли!
Когда все закончилось, я обнял свою супругу и выразил Кассильде благодарность и восхищение.
Она порозовела; странно было видеть румянец смущения на ее лице, таком решительном и энергичном. Роботы уже позаботились о ее багаже, и нам оста-. валось только проводить Кассильду до грузового шлюза. На пороге они с Шандрой обнялись и зашмыгали носами, а я подумал, что, может быть, им предстоит еще новая встреча – когда мы снова окажемся на Барсуме, через двести, триста или пятьсот лет.
Через пятьсот? Вряд ли… Человеческая Вселенная так обширна и расширяется с каждым годом…
Кассильда повернулась ко мне и чмокнула в щеку:
– Ты хороший парень, Грэм Френч, и у тебя хорошая жена. Береги ее!
Диафрагма шлюза закрылась, и мы остались одни.
Лифт перенес нас на север, в жилую зону. Ее разделение на запад и восток, о котором я уже упоминал, было несколько искусственным, а вот север и юг на “Цирцее” определялись самой ее конструкцией. Замечу, что корабли спейстрейдеров весьма непохожи друг на друга; их достраивают и совершенствуют тысячелетиями, и попадаются среди них сферы и конусы, тороиды и многогранники, а также иные пространственные формы, которые в двух словах не описать. Моя “Цирцея” – гигантский цилиндр, пронизанный шахтой осевого лифта. На нем, точно шайбы на штыре, сидят резервуары для рабочего вещества, грузовые трюмы, технические и гидропонные отсеки, шлюзовые камеры, установки системы жизнеобеспечения и все остальное, что полагается иметь звездному кораблю. Это очень практичная конструкция; я всегда могу распилить “Цирцею” напополам и добавить что-то новенькое – как случалось уже неоднократно. Тот, прежний корабль, называвшийся “Покорителем звезд”, на котором я отправился в первую экспедицию, был вдвое короче “Цирцеи” и на девять десятых состоял из контейнеров, где хранился лед – рабочее вещество для ионных двигателей.
Цилиндр, как известно, имеет два конца, нос и корму, бак и ют, если пользоваться терминологией древних земных мореходов. Бак занимает жилая зона с рубкой управления, затем следуют гимнастический зал с бассейном, большой салон, оранжереи и теплицы, шлюзовой отсек, мастерские и помещения для роботов, грузовые трюмы, дополнительные и основные резервуары для льда, реактор, ионные двигатели и дюзы. Это уже ют, и здесь жарковато, когда я включаю ионную тягу; значит, имеются все основания считать это место югом. А север, как вы понимаете, лежит в противоположном конце.
Итак, мы отправились на север и, покинув кабинку лифта, шагнули в главный салон. Здесь еще царила атмосфера праздника; потолок сиял голубизной земного неба, светились экраны, на главном табло горели какие-то сумасшедшие цифры – так покупатель (то есть я) оценил последний из представленных нарядов. Мы стояли, обнявшись, перед помостом, а вокруг нас суетились роботы, прибирая, полируя и отсасывая пыль. Странное чувство охватило меня; мне казалось, что с перерождением Шандры, свершившимся здесь, наши брачные узы окрепли и мы стали лучше понимать друг друга.
Я размышлял о прежних своих спутницах, о женщинах, с которыми вступал в супружество, – их было не очень много, но и не так уж мало. Чем-то мой нынешний союз отличался от всех предыдущих… Не тем ли, что Шандра была молода и я мог следить за ее взрослением и сопутствующими метаморфозами? Или тем, что она мне доверяла больше прочих, а требовала гораздо меньше? Доверие же – странный цветок: он взрастает постепенно и не расправит лепестков, пока не придет его пора… Я чувствовал, что в этот день мы сделали важный шаг друг к другу и что доверие меж нами окрепло. Шандра улыбнулась мне.
– Чем ты занимался “внизу”, милый? Она уже освоила торговый жаргон: “низ” означал Барсум, а “верх” – наш корабль, со всеми его четырьмя частями света.
– Томился ожиданием и видел глупые сны, – откликнулся я. – А в промежутках бродил по зоопарку. Я привез очень забавных зверьков, пушистых, с оранжевой шерсткой… Хочешь посмотреть на их голограммы?
– Не сейчас. – Она снова улыбнулась с самым загадочным видом. – Я бы хотела кое-что показать тебе… подарок от Кассильды, дорогой. Если ты не против, я на минутку зайду в спальню, а после… После – еще одна маленькая демонстрация… Только для тебя, Грэм!
Я был не против. Эта ее новая манера, попытка заинтриговать меня, тоже была даром Кассильды – как и словечко “массаракш” и то искусительное лукавство, что теперь ощущалось в ней. Я подумал, что занятия с Кассильдой привели к любопытному результату – видимо, Шандра сознавала теперь свое женское очарование. Не к этой ли цели стремилась Кассильда в своих уроках?.. Не эту ли тайну старалась раскрыть?..
Через минуту Шандра впорхнула в салон, и челюсть у меня отвисла. Вначале я решил, что она нагая, но в этот момент рот мой захлопнулся, и стук зубов, отдавшись под черепом, прояснил разом и зрение, и мысли. Она облачилась в полетный комбинезон – вернее, в нечто похожее, но не совсем адекватное и явно не подходившее для того, чтоб протирать сиденье в пилотском кресле. Телесного цвета шелк облегал ее как перчатка, спина и руки были обнажены, тонкая ткань подчеркивала изящные линии икр, глубокий вырез оставлял полуоткрытой грудь… Это было в своем роде совершенством – наряд, скрывавший все и в то же время намекавший столь о многом… Он, само собой, предназначался не для пилотирования и спортивных тренировок, не для приемов и танцев, но исключительно для соблазна мужчин.
– Нравится? – Кокетливо склонив головку, Шандра вертелась передо мной, словно балерина в большом фуэте. – Кассильда придумала! Помнишь свой первый подарок – там, на Мерфи? Я в нем занималась с Кассильдой – мы изучали науку жестов, телодвижений и поз, которые дарят женщине неотразимость… И Кассильда сказала, что если урезать там и тут, и взять ткань поблагороднее, и надеть туфли на высоких каблуках, то все мужчины сойдут с ума! – Шандра уставилась мне в лицо зелеными глазищами и призывно махнула рукой. – Ну как, Грэм? Права ли Кассильда? Или ты еще в своем рассудке?
– Уже нет, – пробормотал я, вытирая влажные виски и пытаясь сообразить, где же тут дверь, ведущая в спальню. Впрочем, до спальни мы так и не добрались.
ГЛАВА 9
Я завершил свои дела на Барсуме, рассчитался с агентами, дал прощальное интервью и погрузил последние товары. Затем “Цирцея” отчалила – медленно и плавно скользнула в космическую тьму со своей орбиты, отсалютовав жаркими вспышками ионных двигателей. Барсум, с его гигантскими деревьями, живописными скалами, водопадами и городами, подобными сказкам Шахразады, превратился сначала в мглистый размытый диск, затем – в зеленую яркую точку и наконец исчез с экранов. Мы поднялись над плоскостью эклиптики и, набирая скорость, устремились в тот сектор, где ослепительно сияла золотистая звезда – солнце Малакандры.
Постепенно наша жизнь вернулась к привычному распорядку: мы ели, спали и любили друг друга, занимались гимнастикой, плавали и коротали долгие вечера, беседуя или просматривая голофильмы. Я научил Шандру управляться с катером; вскоре она освоилась на капитанском мостике “Цирцеи” и хоть не могла еще проложить курс, но уже уверенно манипулировала с МИДами и отдавала команды роботам. Через месяц, когда разгон закончился и мы были готовы к прыжку, я отвел ее в шлюз, показал, как надевать скафандр, и раскрыл диафрагму грузового люка. Теперь одни лицевые пластины шлемов отделяли нас от безмерной, холодной, необозримой пустоты, от пылающих звезд, от мягкого мерцания газовых облаков, от темных угрюмых космических провалов, на дне которых, недоступные нашим глазам, таились бесчисленные галактики и туманности. Шандра была околдована; перед ней впервые открылись вселенское величие и блеск, а это зрелище воздействует на человека, словно удар молнии. К нему нельзя привыкнуть, им можно лишь восторгаться или ужасаться – в зависимости от того, ощущаете ли вы себя всемогущим царем природы или самым жалким и ничтожным из ее творений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
С этими словами я поднял Шандру на руки и вышел в коридор. Нести женщину ее комплекции нелегко, даже при двух сотых нормального тяготения – вес почти нулевой, а вот с инерцией приходится считаться. Я мог бы позвать на помощь “Цирцею”, но это сравняло бы Шандру с Кассильдой, не признававшей супружеских уз. Mores cuique sui fingunt fortunam – судьбу человека создают его нравы, как говорили латиняне. Отсюда – резюме: замужнюю даму относит в постель супруг, а незамужнюю – роботы.
Я раздел Шандру и уложил в кровать, потом, стянув свой комбинезон, прилег рядом с нею. Вскоре она очнулась, оседлала меня и попыталась заняться любовью, но снова заснула – в самый волнительный момент. Бедная девочка! В ее прекрасной плоти обитал неукротимый дух, жаждущий и упорный, но в тот вечер плоть была слаба.
На следующий день утром я выскользнул из постели, стараясь не разбудить Шандру, и отправился на капитанский мостик. “Цирцея” доложила, что наша гостья уже проснулась и трезва, как стеклышко. Поэтому я связался с каютой Кассильды и попросил ее зайти в рубку.
Выглядела она слегка помятой.
– Привет, Грэм! Надеюсь, мы тебя не слишком шокировали? Вчерашним вечером, я имею в виду?
Напустив задумчивость, я притворился, что размышляю над ее вопросом.
– Видишь ли, красавица, я повидал столько всякого, что меня ничем не удивишь. Вчера ты была не такой скромницей, как обычно, – ну так что же? Главное – повод, а не результат! С чего вы напились? С горя или с радости?
– С радости, – буркнула Кассильда. – Тебе, Грэм, повезло с женой – очень способная малышка! Конечно, ты обучал ее не так и не тому, но что с тебя, с мужчины, взять! Разве премиальные да изумруд!
Я разблокировал сейф, тут же выдав и то и другое. Изумруд был размером с фасолину, из лучших мерфийских приобретений, так что Кассильда осталась довольна.
– Прекрасный камень! Ну, сегодня вечером мы его отработаем… Готовься к спектаклю, Грэм! А как там наша примадонна?
– Спит. Пала жертвой собственной невоздержанности.
– Я тоже. – Кассильда поморщилась. – Как ты справляешься с похмельем, Грэм?
– Контрастный душ, полчаса гимнастики, крепкий кофе и апельсиновый сок на завтрак. Можно добавить чего-нибудь соленого… Хочешь устриц или икру?
Кассильда помотала головой:
– Ох, не надо! Все это традиционные рецепты, Грэм. Вот если б ты придумал что-то новенькое, то мог бы скупить половину Галактики! Покачиваясь и стеная, она все же отправилась в душ, а я возвратился в спальню. Шандра как раз открыла глаза. Ее лицо казалось слегка зеленоватым.
– Грэм, милый! Это ты или твой призрак? – Она села в кровати и принялась тереть виски. – Знаешь, я так себя чувствую, будто подверглась Радостному Покаянию на трое суток… Я не стану тебя целовать… Подожди, пока я почищу зубы, ладно?
Вторая дама, покачиваясь и стеная, направилась в ванную. Хорошо, что на “Цирцее” эти заведения автоматизированы: стой и не двигайся, а струйки воды поливают тебя со всех сторон. Пока моя леди наслаждалась этой процедурой, я заказал кофе и апельсиновый сок. Что бы там ни говорила Кассильда, я доверяю старым проверенным рецептам.
Когда моя супруга вернулась, она уже больше походила на саму себя. Кофе почти привел ее в чувство, а разделавшись с соком, она наконец заметила платье, валявшееся на полу.
– Массаракш! Это же не мое, это – Кассильды! Откуда, Грэм?
Она глядела на меня чистым ясным взором, без малейшего подозрения; она, несомненно, являлась моей прежней Шандрой, если не считать этого барсумийского словечка “массаракш”. Я был доволен, что Кассильда образовала ее лишь в части выпивки и изящной словесности. В конце концов, это такая мелочь! Я поднял платье и бросил на постель.
– Ты что же, не помнишь, как поменялась с ней? Шандра задумчиво нахмурилась.
– Нет… да… Кажется, я начинаю припоминать… Мы поспорили, кто больше выпьет… Кассильда сказала, что я превосхожу ее объемом, а она меня – выдержкой и опытом. А я сказала, что объем мне не помеха и что я влезу в любое ее платье. Вот мы и поменялись…
Я кивнул.
– Все ясно, дорогая. Со временем ты поймешь, что объем все-таки ограничен, а опыту пределов нет. Так что Кассильда была права.
– Я тебе верю, Грэм. Уж ей-то опыта не занимать! Знаешь, она ведь родила пятерых! Подумать только – пятеро детей, и все – от разных мужчин!
– Это меня не удивляет: Кассильда – девушка темпераментная. Ей, вероятно, лет шестьсот… За такой срок, хоть рождаемость на Барсуме ограничена, можно обзавестись солидным потомством. И солидной коллекцией любовников! Шандра вдруг покраснела и принялась навивать золотисто-рыжий локон на палец. Казалось, ее мучает некий вопрос, весьма интимный и щекотливый – точно соринка, застрявшая в глазу.
Наконец она решилась:
– Грэм… Кассильда еще сказала… сказала… что если б ты не был со мной, вы… вы…
Я расхохотался. Интересные темы обсуждают женщины, когда излишек спиртного делает их подружками! Впрочем, я не был в обиде на Кассильду; рано или поздно моей супруге пришлось бы узнать, что человеческая нравственность – понятие растяжимое.
– Это давняя традиция, девочка, – сказал я. – Когда спейстрейдер гостит в каком-нибудь мире, женщины вьются вокруг него, как пчелы над кружкой с патокой. Он нанимает на работу девушек – манекенщиц, секретарш, агентов… Все они – очень шустрые и привлекательные леди, а бедное чудище из космоса так одиноко! Ну, и… Словом, сама понимаешь.
Она внимательно посмотрела на меня:
– Но ты бы не стал этого делать, Грэм? Во всяком случае, пока ты со мной?
Зеленые глаза Шандры затуманились, и я нежно поцеловал их.
– Ты помнишь нашу клятву, милая? – Мои руки будто сами собой обняли ее, а губы коснулись дрожавшей на виске жилки. – Я обещаю, что не стану искать объятий другой женщины и не приму их, какой бы ни представился случай; во все дни я буду верен лишь тебе одной. Я подтверждаю, что эти обеты даны капитаном Френчем по доброй воле и собственному желанию, согласно традиции чести и законам космоса. И я должен признаться, что глупый Старый Кэп Френчи до сих пор верит в честь и закон.
Она вздохнула с явным облегчением и прилегла на постель. Странно, но в этот миг тянулись друг к другу наши души, а не тела. Я испытывал такое чувство прежде – много лет назад, с другими женщинами, под светом иных солнц, но для Шандры оно было новым. Кажется, она начинала понимать, что есть любовь плотская, а есть – духовная и что в истинном чувстве они нераздельны, как ночь и день, как жар и холод, тьма и свет” звезды и космическая бездна, что окружает их. Все эти крайности не могут существовать поодиночке; лишь чередуясь и сменяясь, кружась в вечном водовороте, переплетаясь и противоборствуя, они поддерживают равновесие Вселенной. А что такое душа человеческая? Та же Вселенная, в которой пылают свои звезды и разливается своя тьма…
В таких мыслях (и соответствующих разговорах) мы провели утро, целомудренно держась за руки. Потом я отправился в гимнастический зал, а мои дамы стали готовить вечерний спектакль. Шандра сияла от предвкушения, а Кассильда явно собиралась доказать, что изумруд получен ею не за красивые глаза. В этом шоу Кассильде предназначалась роль ведущего, я изображал придирчивого покупателя, а “Цирцея” вела запись.
Отснятый ею голофильм не предназначен для продажи – нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах. Это – память! Память о златокудрой Афродите, родившейся из пенных волн, о легком мотыльке, покинувшем свой кокон; о том, как раскрылись лепестки орхидеи, радуя взор своим изяществом и нежностью красочных переливов… Иногда я смотрю эту запись, вспоминаю, вздыхаю и думаю о тех
Временах, когда Шандра снова будет со мной. Я не слишком часто просматриваю ее; потом, ночью, ко мне приходят тревожные сны, и кажется, что корабль уносит меня не на окраину человеческой Вселенной, а в межгалактическое пространство, откуда нет возврата…
Если отвлечься от лирики, я был потрясен. Какой разительный контраст с прежним бесцветным исполнением! Будто девочка-подросток обрела разом зрелость, изящество, ум и победительное женское очарование… Постепенно я стал понимать, в чем заключалась моя ошибка: я бессознательно подталкивал Шандру к десяткам мертвых эталонов, к подражанию другим женщинам, которые были непохожи на нее, иначе выглядели, по-иному двигались, имели другой темперамент и характер. Что же сотворила с моей женой Кассильда? Всего лишь постаралась выявить ее индивидуальность… Массаракш! Тридцать три раза массаракш! У этой Черной Звезды водились светлые мысли!
Когда все закончилось, я обнял свою супругу и выразил Кассильде благодарность и восхищение.
Она порозовела; странно было видеть румянец смущения на ее лице, таком решительном и энергичном. Роботы уже позаботились о ее багаже, и нам оста-. валось только проводить Кассильду до грузового шлюза. На пороге они с Шандрой обнялись и зашмыгали носами, а я подумал, что, может быть, им предстоит еще новая встреча – когда мы снова окажемся на Барсуме, через двести, триста или пятьсот лет.
Через пятьсот? Вряд ли… Человеческая Вселенная так обширна и расширяется с каждым годом…
Кассильда повернулась ко мне и чмокнула в щеку:
– Ты хороший парень, Грэм Френч, и у тебя хорошая жена. Береги ее!
Диафрагма шлюза закрылась, и мы остались одни.
Лифт перенес нас на север, в жилую зону. Ее разделение на запад и восток, о котором я уже упоминал, было несколько искусственным, а вот север и юг на “Цирцее” определялись самой ее конструкцией. Замечу, что корабли спейстрейдеров весьма непохожи друг на друга; их достраивают и совершенствуют тысячелетиями, и попадаются среди них сферы и конусы, тороиды и многогранники, а также иные пространственные формы, которые в двух словах не описать. Моя “Цирцея” – гигантский цилиндр, пронизанный шахтой осевого лифта. На нем, точно шайбы на штыре, сидят резервуары для рабочего вещества, грузовые трюмы, технические и гидропонные отсеки, шлюзовые камеры, установки системы жизнеобеспечения и все остальное, что полагается иметь звездному кораблю. Это очень практичная конструкция; я всегда могу распилить “Цирцею” напополам и добавить что-то новенькое – как случалось уже неоднократно. Тот, прежний корабль, называвшийся “Покорителем звезд”, на котором я отправился в первую экспедицию, был вдвое короче “Цирцеи” и на девять десятых состоял из контейнеров, где хранился лед – рабочее вещество для ионных двигателей.
Цилиндр, как известно, имеет два конца, нос и корму, бак и ют, если пользоваться терминологией древних земных мореходов. Бак занимает жилая зона с рубкой управления, затем следуют гимнастический зал с бассейном, большой салон, оранжереи и теплицы, шлюзовой отсек, мастерские и помещения для роботов, грузовые трюмы, дополнительные и основные резервуары для льда, реактор, ионные двигатели и дюзы. Это уже ют, и здесь жарковато, когда я включаю ионную тягу; значит, имеются все основания считать это место югом. А север, как вы понимаете, лежит в противоположном конце.
Итак, мы отправились на север и, покинув кабинку лифта, шагнули в главный салон. Здесь еще царила атмосфера праздника; потолок сиял голубизной земного неба, светились экраны, на главном табло горели какие-то сумасшедшие цифры – так покупатель (то есть я) оценил последний из представленных нарядов. Мы стояли, обнявшись, перед помостом, а вокруг нас суетились роботы, прибирая, полируя и отсасывая пыль. Странное чувство охватило меня; мне казалось, что с перерождением Шандры, свершившимся здесь, наши брачные узы окрепли и мы стали лучше понимать друг друга.
Я размышлял о прежних своих спутницах, о женщинах, с которыми вступал в супружество, – их было не очень много, но и не так уж мало. Чем-то мой нынешний союз отличался от всех предыдущих… Не тем ли, что Шандра была молода и я мог следить за ее взрослением и сопутствующими метаморфозами? Или тем, что она мне доверяла больше прочих, а требовала гораздо меньше? Доверие же – странный цветок: он взрастает постепенно и не расправит лепестков, пока не придет его пора… Я чувствовал, что в этот день мы сделали важный шаг друг к другу и что доверие меж нами окрепло. Шандра улыбнулась мне.
– Чем ты занимался “внизу”, милый? Она уже освоила торговый жаргон: “низ” означал Барсум, а “верх” – наш корабль, со всеми его четырьмя частями света.
– Томился ожиданием и видел глупые сны, – откликнулся я. – А в промежутках бродил по зоопарку. Я привез очень забавных зверьков, пушистых, с оранжевой шерсткой… Хочешь посмотреть на их голограммы?
– Не сейчас. – Она снова улыбнулась с самым загадочным видом. – Я бы хотела кое-что показать тебе… подарок от Кассильды, дорогой. Если ты не против, я на минутку зайду в спальню, а после… После – еще одна маленькая демонстрация… Только для тебя, Грэм!
Я был не против. Эта ее новая манера, попытка заинтриговать меня, тоже была даром Кассильды – как и словечко “массаракш” и то искусительное лукавство, что теперь ощущалось в ней. Я подумал, что занятия с Кассильдой привели к любопытному результату – видимо, Шандра сознавала теперь свое женское очарование. Не к этой ли цели стремилась Кассильда в своих уроках?.. Не эту ли тайну старалась раскрыть?..
Через минуту Шандра впорхнула в салон, и челюсть у меня отвисла. Вначале я решил, что она нагая, но в этот момент рот мой захлопнулся, и стук зубов, отдавшись под черепом, прояснил разом и зрение, и мысли. Она облачилась в полетный комбинезон – вернее, в нечто похожее, но не совсем адекватное и явно не подходившее для того, чтоб протирать сиденье в пилотском кресле. Телесного цвета шелк облегал ее как перчатка, спина и руки были обнажены, тонкая ткань подчеркивала изящные линии икр, глубокий вырез оставлял полуоткрытой грудь… Это было в своем роде совершенством – наряд, скрывавший все и в то же время намекавший столь о многом… Он, само собой, предназначался не для пилотирования и спортивных тренировок, не для приемов и танцев, но исключительно для соблазна мужчин.
– Нравится? – Кокетливо склонив головку, Шандра вертелась передо мной, словно балерина в большом фуэте. – Кассильда придумала! Помнишь свой первый подарок – там, на Мерфи? Я в нем занималась с Кассильдой – мы изучали науку жестов, телодвижений и поз, которые дарят женщине неотразимость… И Кассильда сказала, что если урезать там и тут, и взять ткань поблагороднее, и надеть туфли на высоких каблуках, то все мужчины сойдут с ума! – Шандра уставилась мне в лицо зелеными глазищами и призывно махнула рукой. – Ну как, Грэм? Права ли Кассильда? Или ты еще в своем рассудке?
– Уже нет, – пробормотал я, вытирая влажные виски и пытаясь сообразить, где же тут дверь, ведущая в спальню. Впрочем, до спальни мы так и не добрались.
ГЛАВА 9
Я завершил свои дела на Барсуме, рассчитался с агентами, дал прощальное интервью и погрузил последние товары. Затем “Цирцея” отчалила – медленно и плавно скользнула в космическую тьму со своей орбиты, отсалютовав жаркими вспышками ионных двигателей. Барсум, с его гигантскими деревьями, живописными скалами, водопадами и городами, подобными сказкам Шахразады, превратился сначала в мглистый размытый диск, затем – в зеленую яркую точку и наконец исчез с экранов. Мы поднялись над плоскостью эклиптики и, набирая скорость, устремились в тот сектор, где ослепительно сияла золотистая звезда – солнце Малакандры.
Постепенно наша жизнь вернулась к привычному распорядку: мы ели, спали и любили друг друга, занимались гимнастикой, плавали и коротали долгие вечера, беседуя или просматривая голофильмы. Я научил Шандру управляться с катером; вскоре она освоилась на капитанском мостике “Цирцеи” и хоть не могла еще проложить курс, но уже уверенно манипулировала с МИДами и отдавала команды роботам. Через месяц, когда разгон закончился и мы были готовы к прыжку, я отвел ее в шлюз, показал, как надевать скафандр, и раскрыл диафрагму грузового люка. Теперь одни лицевые пластины шлемов отделяли нас от безмерной, холодной, необозримой пустоты, от пылающих звезд, от мягкого мерцания газовых облаков, от темных угрюмых космических провалов, на дне которых, недоступные нашим глазам, таились бесчисленные галактики и туманности. Шандра была околдована; перед ней впервые открылись вселенское величие и блеск, а это зрелище воздействует на человека, словно удар молнии. К нему нельзя привыкнуть, им можно лишь восторгаться или ужасаться – в зависимости от того, ощущаете ли вы себя всемогущим царем природы или самым жалким и ничтожным из ее творений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43