– Всему свое время. – Она повернулась к Белгарату и спросила:
– Долго ждать?
– Минут пятнадцать, – ответил он.
– Все готово?
– Спроси Гариона, – ответил ей старик. – Я сделал все, что мог. Остальное зависит от него.
Тетя Пол обернулась к Гариону; её глаза были очень серьезны, и белый локон у виска отливал серебром на фоне густых черных волос.
– Итак, Гарион, – обратилась она к нему. – Ты готов?
Он посмотрел на нее, не понимая, чего от него хотят.
– Ночью мне снился страшный сон, – сказал он. – Все задают мне один и тот же вопрос. Что это значит, тетя Пол? К чему я должен приготовиться?
– Скоро, скоро поймешь. Вынь амулет. Сегодня ты будешь носить его поверх одежды.
– Я всегда считал, что его надо носить под одеждой.
– Это особый день, – ответил старик. – Такого дня я еще не видел… а видел я их немало.
– Потому что Эрастайд?
– Отчасти. – Белгарат сунул руку под мантию и вынул серебряный медальон; взглянув на него, с улыбкой сказал:
– Поизносился… как и я.
Тетя Пол вынула свой амулет. Она и Белгарат дотронулись до рук Гариона.
– Мы давно ждали этого момента, Полгара, – произнес Белгарат.
– Да, отец, – согласилась дочь.
– Ну, тогда идем.
Гарион тоже направился к двери, но тетя Пол остановила его:
– Ты останешься здесь, Гарион, и будешь ждать здесь с Миссией. Вы двое войдете потом.
– Ты пошлешь кого-нибудь за нами? – спросил он. – Как мы узнаем, когда нам можно войти?
– Узнаешь, – туманно ответил Белгарат, и они вышли, оставив его с Миссией.
– Они нам толком ничего не объяснили, разве не так? – спросил Гарион у ребенка. – Надеюсь, мы не наделаем никаких ошибок.
Миссия заговорщически улыбнулся и сунул свою ладошку в руку Гариона. При этом в голове Гариона снова зазвучала песня Ока, от которой на душе стало легко и радостно. Он не мог сказать, как долго стоял, держа руку мальчика, и слушал эту песнь, позабыв обо всем на свете.
– Это наступило наконец, Белгарион. – Казалось, голос исходит откуда-то снаружи, а не из его головы, и по лицу мальчика было видно, что ему также слышны эти слова.
– Сейчас настало время для того, что я должен совершить? – спросил Гарион.
– Нет, сегодня тебе предстоит только часть этого.
– Чем они там занимаются? – Гарион с любопытством посмотрел на дверь
– Они подготавливают людей в зале к тому, что должно произойти.
– Те будут готовы?
– А ты? – Последовала пауза. – Ты готов, Белгарион?
– Да, – ответил Гарион. – Что бы это ни было, мне кажется, что я готов к этому.
– Тогда можешь войти.
– Ты скажешь мне, что делать?
– Если это необходимо.
Держа Миссию за руку, Гарион приблизился к двери и хотел было толкнуть её, но она сама открылась перед ним.
За большой резной дверью, ведущей в холл, стояли два. стражника, которые застыли при приближении Гариона и Миссии. И снова Гарион поднял руку, и снова большие двери, ведущие в зал райвенского короля, распахнулись.
Зал райвенского короля представлял собой необъятное помещение, свод которого поддерживали красивые массивные деревянные опоры, а стены украшали знамена и еловые ветки. Сотни свечей горели в железных подсвечниках. Три камина располагались на равном расстоянии друг от друга на полу; вместо дров в них горели, благоухая, куски торфа. Зал был полон; придворные выстроились по обе стороны голубого ковра, расстеленного от дверей до трона. Гарион почти не замечал толпившихся людей, находясь во власти всепоглощающей песни Ока. Как во сне, не в состоянии ни о чем думать, но и не испытывая страха, они с Миссией приближались к противоположной стене, где находился трон, по бокам которого стояли тетя Пол и Белгарат.
Массивный трон был высечен прямо в базальтовой скале и казался прочнее и древнее самих гор. За троном висел направленный острием вниз большой меч.
Где-то зазвонил колокол, и его звук слился с песней Ока, когда Гарион с Миссией двинулись по длинному ковру к трону. Каждая свеча, мимо которой они проходили, таинственным образом меркла, продолжая еле теплиться, хотя не было никаких сквозняков, и поэтому зал медленно погружался в сумрак.
Когда они остановились у трона, Белгарат строго взглянул на них, потом – на собравшихся в зале райвенского короля.
– Се Око Олдура! – торжественным голосом возвестил он.
Миссия освободил руку, за которую держал его Гарион, раскрыл мешочек и, повернувшись лицом к собравшимся, которые толпились в полутемном зале, вынул камень и, держа его обеими руками, высоко поднял над головой.
Песнь Ока заполняла собой все окружающее пространство, и с нею слился новый, чуть слышный звук. Этот звук становился сильнее, выше и уносился куда-то вдаль. Камень, который держал Миссия, вспыхнул ярко-синим цветом, разгораясь по мере того, как возрастала высота звука. Гарион уже мог различить знакомые лица. Вот Бэйрек, а с ним Леллдорин, Хеттар, Дерник, Силк и Мендореллен. В королевской ложе, рядом с толнедрийским послом, за Адарой и Арианой сидит принцесса Се'Недра, преисполненная величия. Но за столь привычными лицами он видел другие облики, производившие неизгладимое впечатление. Скорее они походили на маски, выражавшие сущность той или иной личности. С образом Бэйрека смешивался Устрашающий медведь, а Хеттар предстал как воплощение Повелителя коней. В Силке ему виделась фигура Наставника, в Релге – Слепца. Леллдорин оказался Лучником, а Мендореллен – Благородным рыцарем. Над Таибой как бы парил образ Матери Истребленного Народа, и её печаль была подобна печали Мары. И принцесса Се'Недра не была больше принцессой, а новой королевой – той, кого Ктачик называл Королевой Мира. Но самое удивительное заключалось в том, что, вглядываясь в лицо доброго и сильного Дерника, Гарион знал, что тому предстоит прожить две, не похожие одна на другую, жизни. Вслушиваясь в изумительную музыку, звучащую в ушах, и глядя в пронзительно-синем свете на своих друзей, Гарион с удивлением открывал для себя то, что давным-давно было известно Белгарату и тете Пол.
– Твоя задача завершена, Миссия. Теперь ты можешь передать Око, – услышал Гарион приглушенный голос тети Пол.
Маленький мальчик радостно вскрикнул и протянул Гариону Око. Ничего не понимая, Гарион уставился на пылающий камень. Он не мог взять его. Прикосновение к Оку Олдура означало верную смерть.
– Протяни руку и возьми то, что принадлежит тебе по праву, у ребенка, который держит камень – Это был знакомый голос, но одновременно и незнакомый. Но когда говорит этот голос, возможность отказа исключается. Сам того не сознавая, Гарион протянул руку вперед.
– Миссия! – объявил ребенок, опуская Око в руку Гариона.
Гарион ощутил особенное, горячее дыхание камня, когда тот коснулся отметины на его ладони. Камень был живой! Почувствовав, как жизнь трепещется в нем, он в немом изумлении смотрел на живой огонь.
– Вставь камень в рукоять меча райвенского короля, – приказал голос, и Гарион повернулся, приготовившись выполнить эту команду. Он ступил на сиденье базальтового трона, затем на широкую спинку и, вытянувшись во весь рост, ухватился за эфес меча, чтобы не упасть, вставил Око туда, где ему полагалось быть. Послышался слабый щелчок, когда камень и меч превратились в единое целое, и Гарион ощутил, как животворная сила Ока передается ему через рукоять, которую он сжимал в руке. Широкое лезвие засветилось, и неясный звук, раздававшийся в его ушах, возрос на одну октаву. Затем тяжелое оружие внезапно вышло из стены, в которую было воткнуто в течение многих столетий. У всех вырвался вздох изумления. Но Гарион успел обеими руками подхватить меч на лету, не дав ему упасть на каменный пол.
Сбивало с толку то, что меч оказался невесом. На первый взгляд, такой большой меч не то что поднять – удержать было трудно. Но когда Гарион, расставив ноги и упершись спиной в стену, потянул его на себя, острие легко вышло из узкой расселины. С удивлением взирая на меч, Гарион почувствовал, как дрожат пальцы, сжимающие рукоять меча. Око вспыхнуло с новой силой и стало пульсировать. Когда таинственный звук достиг мощного и торжественного крещендо, меч райвенского короля запылал ярким синим пламенем. Не отдавая себе отчета, он поднял пылающий меч над головой, продолжая с изумлением глядеть на волшебное оружие.
– Возрадуйся, Олорния! – голосом, подобным грому, возвестил Белгарат. – Райвенский король возвратился! Приветствуем же Белгариона, короля Райве и Повелителя Запада!
За всеобщим шумом и ликованием, столь сильным, что казалось, оно принадлежит миллионам и миллионам людей, послышался один голос, похожий на скрежет железа, словно проржавевшая дверь мрачной гробницы неожиданно отворилась и оттуда пахнуло холодом в самое сердце Гариона. Этот замогильный голос глухо простонал, чуждый всеобщему ликованию, и, разбуженный после столетнего сна, принялся в ярости кричать, требуя крови.
Ничего не соображающий Гарион продолжал стоять с сияющим мечом, вознесенным над головами десятков олорнов, которые, вынув из ножен свои мечи, приветствовали приход нового правителя.
– Да здравствует Белгарион, мой король, – закричал Бренд, Хранитель трона райвенов, становясь на одно колено и поднимая вверх меч. Его четыре сына опустились рядом, подняв мечи.
– Да здравствует Белгарион, король Райве! – хором прокричали они.
– Да здравствует Белгарион! Да здравствует Белгарион! – неслось со всех сторон зала райвенского короля, и лес из взметнувшихся мечей заискрился ослепительным синим пламенем, отраженным от меча Гариона. В следующее мгновение цитадель снова огласилась колокольным звоном, разносящим по безмолвному городу благую долгожданную весть Другие колокола подхватили мерный и торжественный гул первого, и радостный перезвон поплыл над скалистым городом, разнося по миру весть о возвращении райвенского короля.
Один человек в зале, однако, не проявлял признаков радости. В ту минуту, когда озаренный голубым сиянием меч окончательно и бесповоротно возвестил о восшествии на престол Гариона, принцесса Се'Недра с мертвенно-бледным лицом вскочила на ноги, постигнув то, что не было дано понять Гариону. Страшная догадка пронзила её мозг, и неожиданно из горла Се'Недры вырвался возглас, полный негодования и протеста, разнесшийся по всему залу: НЕТ!
Глава 12
Самое худшее заключалось в том, что люди постоянно ему кланялись. Гарион не имел ни малейшего понятия, как вести себя в таких случаях. Должен ли он склонять голову в ответ? Или, может быть, лучше не обращать внимания на оказываемые знаки внимания? А как поступать, когда к тебе обращаются «ваше величество»?
События предыдущего дня вихрем крутились в его голове. Он смутно припоминал, как был представлен горожанам и стоял со сверкающим на солнце мечом на бастионе цитадели Железной хватки, а под ним бушевало огромное людское море. (Однако какими бы колоссальными ни были события минувшего дня, они мало что значили по сравнению с тем, что происходило на другом уровне реальности. Могущественные силы объединились в момент явления райвенского короля, а Гарион все никак не мог прийти в себя от увиденного, когда он наконец осознал, кем является на самом деле.)
Последовали бесконечные поздравления вместе с долгими и обременительными приготовлениями к коронации, от которых у него остались весьма расплывчатые воспоминания. Даже если бы от этого зависела его жизнь, Гарион все равно не мог бы точно и последовательно описать то, что происходило с ним в тот день.
Грядущий день обещал быть еще более тяжелым, если такое, конечно, возможно. Он плохо спал всю ночь, в основном из-за того, что новое ложе в королевских апартаментах было просторным и непривычно мягким. По углам постели стояли четыре высокие стойки, поддерживающие балдахин и занавески из пурпурного бархата. Последний год он привык спать на земле, а на пуховом матрасе не мог заснуть. Кроме того, не давало покоя сознание того, что как только он поднимется с кровати, то опять сделается центром всеобщего внимания.
В общем, пришел к выводу Гарион, самое лучшее – оставаться в постели. Чем больше он размышлял на эту тему, тем больше и больше она ему нравилась. Дверь в королевскую опочивальню, однако, осталась незапертой. Незадолго до восхода солнца она отворилась, и до Гариона донесся какой-то шорох. Разбираемый любопытством, он отодвинул занавески и увидел, как слуга спокойно раздвинул шторы на окне и принялся разводить огонь Внимание Гариона сразу же привлек большой серебряный поднос, стоящий на столе возле камина Его ноздри уловили запах колбасы, свежеиспеченного хлеба и масла… масло обязательно должно быть там. У Гариона потекли слюнки.
Слуга оглядел комнату, проверяя, все ли в порядке, и направился с важным видом к кровати. Гарион быстро нырнул обратно под одеяло.
– Завтрак, ваше величество, – решительно объявил слуга, раздвигая занавески и завязывая их узлом.
Гарион вздохнул. Совершенно ясно, что решение подольше поваляться в постели расходилось с мнением дворцового окружения. Он неохотно ответил:
– Спасибо.
– Не желаете ли еще чего-нибудь, ваше величество? – заботливо спросил слуга, подавая ему одежду.
– Э… нет… пока ничего, спасибо, – ответил Гарион, вставая с кровати и спускаясь по трем ступенькам вниз. Слуга помог ему одеться, затем поклонился и вышел. Гарион подошел к столу, сел, снял салфетку с подноса и жадно набросился на завтрак.
Покончив с едой, он расположился в большом, обитом голубой материей кресле, стоявшем у окна, и принялся рассматривать заснеженные скалы, возвышавшиеся над городом. Шторм, бушевавший у побережья несколько дней подряд, стих, и на ярко-синем утреннем небе засияло зимнее солнце. Новоиспеченный райвенский король долго глядел из окна, погруженный в раздумья.
Одна тревожная мысль преследовала его… нечто такое, что он слышал или видел прежде… Ах да, этот эпизод, связанный с принцессой Се'Недрой. Маленькая девушка выбежала из зала райвенского короля, как только меч ослепительно вспыхнул, однозначно возвестив о восшествии на престол нового короля. Разумеется, это произошло неспроста. Интересно, каким образом связаны эти два события? В отношении некоторых людей самое умное – дать им успокоиться, но к Се'Недре такой подход был абсолютно неприемлем. её нетерпеливый характер не позволит ей долго ждать. Потом будет только хуже. Он вздохнул и начал одеваться.
Направляясь решительной походкой по коридору, он перехватывал испуганные взгляды и торопливые поклоны и понял, что с безвестностью покончено раз и навсегда. Кто-то (Гарион так и не смог разглядеть лица этого человека) зашел даже настолько далеко, что двинулся за ним по пятам, вероятно надеясь оказать дополнительные услуги. Кто бы это ни был, неизвестный держался на отдаленном расстоянии, и Гарион лишь изредка замечал мелькающую позади тень в сером плаще, движущуюся совершенно бесшумно. Это Гариону не понравилось, но он подавил в себе естественное желание повернуться и сказать преследователю, чтобы тот убирался.
Принцессе Се'Недре было отведено несколько комнат, поблизости от апартаментов тети Пол. Подойдя к двери, Гарион собрался с духом, вошел в приемную и уже поднял руку, чтобы постучать, как на пороге возникла служанка Се'Недры.
– Ваше величество?
– Спросите, пожалуйста, не мог бы я поговорить с её высочеством? – спросил Гарион.
– Сию минуту, ваше величество, – ответила девушка, скрываясь в соседней комнате.
Послышался приглушенный шепот, и затем в комнату влетела Се'Недра, одетая в простое платье и бледная как полотно.
– Ваше величество, – приветствовала она его ледяным голосом и сделала такой реверанс, который красноречивее всяких слов выражал её настроение в данную минуту.
– Тебя что-то тревожит? – по-простому спросил Гарион. – Говори прямо.
– Как будет угодно вашему величеству, – ответила она
– А без этого нельзя?
– Я не представляю, о чем ваше величество говорит?
– Ты не считаешь, что мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы быть честными?
– Конечно. Как я полагаю, теперь мне надо приучить себя к мысли немедленно повиноваться вашему величеству.
– Что это значит?
– Не притворяйтесь, что не знаете! – вспыхнула она.
– Се'Недра, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.
Она подозрительно посмотрела на него, потом взгляд её смягчился.
– Может, и правда не имеешь, – пробормотала она – Ты когда-либо читал Вомимбрские соглашения?
– Ты сама научила меня читать только восемь месяцев назад, – напомнил он. – Тебе известна каждая книга, которую я прочел. Ты же сама мне их давала.
– Значит, это правда, да? – спросила она. – Подожди. Я быстро. – Она вышла в соседнюю комнату и вернулась со свернутым пергаментом. – Я сама прочту тебе. Тут много всяких трудных слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Долго ждать?
– Минут пятнадцать, – ответил он.
– Все готово?
– Спроси Гариона, – ответил ей старик. – Я сделал все, что мог. Остальное зависит от него.
Тетя Пол обернулась к Гариону; её глаза были очень серьезны, и белый локон у виска отливал серебром на фоне густых черных волос.
– Итак, Гарион, – обратилась она к нему. – Ты готов?
Он посмотрел на нее, не понимая, чего от него хотят.
– Ночью мне снился страшный сон, – сказал он. – Все задают мне один и тот же вопрос. Что это значит, тетя Пол? К чему я должен приготовиться?
– Скоро, скоро поймешь. Вынь амулет. Сегодня ты будешь носить его поверх одежды.
– Я всегда считал, что его надо носить под одеждой.
– Это особый день, – ответил старик. – Такого дня я еще не видел… а видел я их немало.
– Потому что Эрастайд?
– Отчасти. – Белгарат сунул руку под мантию и вынул серебряный медальон; взглянув на него, с улыбкой сказал:
– Поизносился… как и я.
Тетя Пол вынула свой амулет. Она и Белгарат дотронулись до рук Гариона.
– Мы давно ждали этого момента, Полгара, – произнес Белгарат.
– Да, отец, – согласилась дочь.
– Ну, тогда идем.
Гарион тоже направился к двери, но тетя Пол остановила его:
– Ты останешься здесь, Гарион, и будешь ждать здесь с Миссией. Вы двое войдете потом.
– Ты пошлешь кого-нибудь за нами? – спросил он. – Как мы узнаем, когда нам можно войти?
– Узнаешь, – туманно ответил Белгарат, и они вышли, оставив его с Миссией.
– Они нам толком ничего не объяснили, разве не так? – спросил Гарион у ребенка. – Надеюсь, мы не наделаем никаких ошибок.
Миссия заговорщически улыбнулся и сунул свою ладошку в руку Гариона. При этом в голове Гариона снова зазвучала песня Ока, от которой на душе стало легко и радостно. Он не мог сказать, как долго стоял, держа руку мальчика, и слушал эту песнь, позабыв обо всем на свете.
– Это наступило наконец, Белгарион. – Казалось, голос исходит откуда-то снаружи, а не из его головы, и по лицу мальчика было видно, что ему также слышны эти слова.
– Сейчас настало время для того, что я должен совершить? – спросил Гарион.
– Нет, сегодня тебе предстоит только часть этого.
– Чем они там занимаются? – Гарион с любопытством посмотрел на дверь
– Они подготавливают людей в зале к тому, что должно произойти.
– Те будут готовы?
– А ты? – Последовала пауза. – Ты готов, Белгарион?
– Да, – ответил Гарион. – Что бы это ни было, мне кажется, что я готов к этому.
– Тогда можешь войти.
– Ты скажешь мне, что делать?
– Если это необходимо.
Держа Миссию за руку, Гарион приблизился к двери и хотел было толкнуть её, но она сама открылась перед ним.
За большой резной дверью, ведущей в холл, стояли два. стражника, которые застыли при приближении Гариона и Миссии. И снова Гарион поднял руку, и снова большие двери, ведущие в зал райвенского короля, распахнулись.
Зал райвенского короля представлял собой необъятное помещение, свод которого поддерживали красивые массивные деревянные опоры, а стены украшали знамена и еловые ветки. Сотни свечей горели в железных подсвечниках. Три камина располагались на равном расстоянии друг от друга на полу; вместо дров в них горели, благоухая, куски торфа. Зал был полон; придворные выстроились по обе стороны голубого ковра, расстеленного от дверей до трона. Гарион почти не замечал толпившихся людей, находясь во власти всепоглощающей песни Ока. Как во сне, не в состоянии ни о чем думать, но и не испытывая страха, они с Миссией приближались к противоположной стене, где находился трон, по бокам которого стояли тетя Пол и Белгарат.
Массивный трон был высечен прямо в базальтовой скале и казался прочнее и древнее самих гор. За троном висел направленный острием вниз большой меч.
Где-то зазвонил колокол, и его звук слился с песней Ока, когда Гарион с Миссией двинулись по длинному ковру к трону. Каждая свеча, мимо которой они проходили, таинственным образом меркла, продолжая еле теплиться, хотя не было никаких сквозняков, и поэтому зал медленно погружался в сумрак.
Когда они остановились у трона, Белгарат строго взглянул на них, потом – на собравшихся в зале райвенского короля.
– Се Око Олдура! – торжественным голосом возвестил он.
Миссия освободил руку, за которую держал его Гарион, раскрыл мешочек и, повернувшись лицом к собравшимся, которые толпились в полутемном зале, вынул камень и, держа его обеими руками, высоко поднял над головой.
Песнь Ока заполняла собой все окружающее пространство, и с нею слился новый, чуть слышный звук. Этот звук становился сильнее, выше и уносился куда-то вдаль. Камень, который держал Миссия, вспыхнул ярко-синим цветом, разгораясь по мере того, как возрастала высота звука. Гарион уже мог различить знакомые лица. Вот Бэйрек, а с ним Леллдорин, Хеттар, Дерник, Силк и Мендореллен. В королевской ложе, рядом с толнедрийским послом, за Адарой и Арианой сидит принцесса Се'Недра, преисполненная величия. Но за столь привычными лицами он видел другие облики, производившие неизгладимое впечатление. Скорее они походили на маски, выражавшие сущность той или иной личности. С образом Бэйрека смешивался Устрашающий медведь, а Хеттар предстал как воплощение Повелителя коней. В Силке ему виделась фигура Наставника, в Релге – Слепца. Леллдорин оказался Лучником, а Мендореллен – Благородным рыцарем. Над Таибой как бы парил образ Матери Истребленного Народа, и её печаль была подобна печали Мары. И принцесса Се'Недра не была больше принцессой, а новой королевой – той, кого Ктачик называл Королевой Мира. Но самое удивительное заключалось в том, что, вглядываясь в лицо доброго и сильного Дерника, Гарион знал, что тому предстоит прожить две, не похожие одна на другую, жизни. Вслушиваясь в изумительную музыку, звучащую в ушах, и глядя в пронзительно-синем свете на своих друзей, Гарион с удивлением открывал для себя то, что давным-давно было известно Белгарату и тете Пол.
– Твоя задача завершена, Миссия. Теперь ты можешь передать Око, – услышал Гарион приглушенный голос тети Пол.
Маленький мальчик радостно вскрикнул и протянул Гариону Око. Ничего не понимая, Гарион уставился на пылающий камень. Он не мог взять его. Прикосновение к Оку Олдура означало верную смерть.
– Протяни руку и возьми то, что принадлежит тебе по праву, у ребенка, который держит камень – Это был знакомый голос, но одновременно и незнакомый. Но когда говорит этот голос, возможность отказа исключается. Сам того не сознавая, Гарион протянул руку вперед.
– Миссия! – объявил ребенок, опуская Око в руку Гариона.
Гарион ощутил особенное, горячее дыхание камня, когда тот коснулся отметины на его ладони. Камень был живой! Почувствовав, как жизнь трепещется в нем, он в немом изумлении смотрел на живой огонь.
– Вставь камень в рукоять меча райвенского короля, – приказал голос, и Гарион повернулся, приготовившись выполнить эту команду. Он ступил на сиденье базальтового трона, затем на широкую спинку и, вытянувшись во весь рост, ухватился за эфес меча, чтобы не упасть, вставил Око туда, где ему полагалось быть. Послышался слабый щелчок, когда камень и меч превратились в единое целое, и Гарион ощутил, как животворная сила Ока передается ему через рукоять, которую он сжимал в руке. Широкое лезвие засветилось, и неясный звук, раздававшийся в его ушах, возрос на одну октаву. Затем тяжелое оружие внезапно вышло из стены, в которую было воткнуто в течение многих столетий. У всех вырвался вздох изумления. Но Гарион успел обеими руками подхватить меч на лету, не дав ему упасть на каменный пол.
Сбивало с толку то, что меч оказался невесом. На первый взгляд, такой большой меч не то что поднять – удержать было трудно. Но когда Гарион, расставив ноги и упершись спиной в стену, потянул его на себя, острие легко вышло из узкой расселины. С удивлением взирая на меч, Гарион почувствовал, как дрожат пальцы, сжимающие рукоять меча. Око вспыхнуло с новой силой и стало пульсировать. Когда таинственный звук достиг мощного и торжественного крещендо, меч райвенского короля запылал ярким синим пламенем. Не отдавая себе отчета, он поднял пылающий меч над головой, продолжая с изумлением глядеть на волшебное оружие.
– Возрадуйся, Олорния! – голосом, подобным грому, возвестил Белгарат. – Райвенский король возвратился! Приветствуем же Белгариона, короля Райве и Повелителя Запада!
За всеобщим шумом и ликованием, столь сильным, что казалось, оно принадлежит миллионам и миллионам людей, послышался один голос, похожий на скрежет железа, словно проржавевшая дверь мрачной гробницы неожиданно отворилась и оттуда пахнуло холодом в самое сердце Гариона. Этот замогильный голос глухо простонал, чуждый всеобщему ликованию, и, разбуженный после столетнего сна, принялся в ярости кричать, требуя крови.
Ничего не соображающий Гарион продолжал стоять с сияющим мечом, вознесенным над головами десятков олорнов, которые, вынув из ножен свои мечи, приветствовали приход нового правителя.
– Да здравствует Белгарион, мой король, – закричал Бренд, Хранитель трона райвенов, становясь на одно колено и поднимая вверх меч. Его четыре сына опустились рядом, подняв мечи.
– Да здравствует Белгарион, король Райве! – хором прокричали они.
– Да здравствует Белгарион! Да здравствует Белгарион! – неслось со всех сторон зала райвенского короля, и лес из взметнувшихся мечей заискрился ослепительным синим пламенем, отраженным от меча Гариона. В следующее мгновение цитадель снова огласилась колокольным звоном, разносящим по безмолвному городу благую долгожданную весть Другие колокола подхватили мерный и торжественный гул первого, и радостный перезвон поплыл над скалистым городом, разнося по миру весть о возвращении райвенского короля.
Один человек в зале, однако, не проявлял признаков радости. В ту минуту, когда озаренный голубым сиянием меч окончательно и бесповоротно возвестил о восшествии на престол Гариона, принцесса Се'Недра с мертвенно-бледным лицом вскочила на ноги, постигнув то, что не было дано понять Гариону. Страшная догадка пронзила её мозг, и неожиданно из горла Се'Недры вырвался возглас, полный негодования и протеста, разнесшийся по всему залу: НЕТ!
Глава 12
Самое худшее заключалось в том, что люди постоянно ему кланялись. Гарион не имел ни малейшего понятия, как вести себя в таких случаях. Должен ли он склонять голову в ответ? Или, может быть, лучше не обращать внимания на оказываемые знаки внимания? А как поступать, когда к тебе обращаются «ваше величество»?
События предыдущего дня вихрем крутились в его голове. Он смутно припоминал, как был представлен горожанам и стоял со сверкающим на солнце мечом на бастионе цитадели Железной хватки, а под ним бушевало огромное людское море. (Однако какими бы колоссальными ни были события минувшего дня, они мало что значили по сравнению с тем, что происходило на другом уровне реальности. Могущественные силы объединились в момент явления райвенского короля, а Гарион все никак не мог прийти в себя от увиденного, когда он наконец осознал, кем является на самом деле.)
Последовали бесконечные поздравления вместе с долгими и обременительными приготовлениями к коронации, от которых у него остались весьма расплывчатые воспоминания. Даже если бы от этого зависела его жизнь, Гарион все равно не мог бы точно и последовательно описать то, что происходило с ним в тот день.
Грядущий день обещал быть еще более тяжелым, если такое, конечно, возможно. Он плохо спал всю ночь, в основном из-за того, что новое ложе в королевских апартаментах было просторным и непривычно мягким. По углам постели стояли четыре высокие стойки, поддерживающие балдахин и занавески из пурпурного бархата. Последний год он привык спать на земле, а на пуховом матрасе не мог заснуть. Кроме того, не давало покоя сознание того, что как только он поднимется с кровати, то опять сделается центром всеобщего внимания.
В общем, пришел к выводу Гарион, самое лучшее – оставаться в постели. Чем больше он размышлял на эту тему, тем больше и больше она ему нравилась. Дверь в королевскую опочивальню, однако, осталась незапертой. Незадолго до восхода солнца она отворилась, и до Гариона донесся какой-то шорох. Разбираемый любопытством, он отодвинул занавески и увидел, как слуга спокойно раздвинул шторы на окне и принялся разводить огонь Внимание Гариона сразу же привлек большой серебряный поднос, стоящий на столе возле камина Его ноздри уловили запах колбасы, свежеиспеченного хлеба и масла… масло обязательно должно быть там. У Гариона потекли слюнки.
Слуга оглядел комнату, проверяя, все ли в порядке, и направился с важным видом к кровати. Гарион быстро нырнул обратно под одеяло.
– Завтрак, ваше величество, – решительно объявил слуга, раздвигая занавески и завязывая их узлом.
Гарион вздохнул. Совершенно ясно, что решение подольше поваляться в постели расходилось с мнением дворцового окружения. Он неохотно ответил:
– Спасибо.
– Не желаете ли еще чего-нибудь, ваше величество? – заботливо спросил слуга, подавая ему одежду.
– Э… нет… пока ничего, спасибо, – ответил Гарион, вставая с кровати и спускаясь по трем ступенькам вниз. Слуга помог ему одеться, затем поклонился и вышел. Гарион подошел к столу, сел, снял салфетку с подноса и жадно набросился на завтрак.
Покончив с едой, он расположился в большом, обитом голубой материей кресле, стоявшем у окна, и принялся рассматривать заснеженные скалы, возвышавшиеся над городом. Шторм, бушевавший у побережья несколько дней подряд, стих, и на ярко-синем утреннем небе засияло зимнее солнце. Новоиспеченный райвенский король долго глядел из окна, погруженный в раздумья.
Одна тревожная мысль преследовала его… нечто такое, что он слышал или видел прежде… Ах да, этот эпизод, связанный с принцессой Се'Недрой. Маленькая девушка выбежала из зала райвенского короля, как только меч ослепительно вспыхнул, однозначно возвестив о восшествии на престол нового короля. Разумеется, это произошло неспроста. Интересно, каким образом связаны эти два события? В отношении некоторых людей самое умное – дать им успокоиться, но к Се'Недре такой подход был абсолютно неприемлем. её нетерпеливый характер не позволит ей долго ждать. Потом будет только хуже. Он вздохнул и начал одеваться.
Направляясь решительной походкой по коридору, он перехватывал испуганные взгляды и торопливые поклоны и понял, что с безвестностью покончено раз и навсегда. Кто-то (Гарион так и не смог разглядеть лица этого человека) зашел даже настолько далеко, что двинулся за ним по пятам, вероятно надеясь оказать дополнительные услуги. Кто бы это ни был, неизвестный держался на отдаленном расстоянии, и Гарион лишь изредка замечал мелькающую позади тень в сером плаще, движущуюся совершенно бесшумно. Это Гариону не понравилось, но он подавил в себе естественное желание повернуться и сказать преследователю, чтобы тот убирался.
Принцессе Се'Недре было отведено несколько комнат, поблизости от апартаментов тети Пол. Подойдя к двери, Гарион собрался с духом, вошел в приемную и уже поднял руку, чтобы постучать, как на пороге возникла служанка Се'Недры.
– Ваше величество?
– Спросите, пожалуйста, не мог бы я поговорить с её высочеством? – спросил Гарион.
– Сию минуту, ваше величество, – ответила девушка, скрываясь в соседней комнате.
Послышался приглушенный шепот, и затем в комнату влетела Се'Недра, одетая в простое платье и бледная как полотно.
– Ваше величество, – приветствовала она его ледяным голосом и сделала такой реверанс, который красноречивее всяких слов выражал её настроение в данную минуту.
– Тебя что-то тревожит? – по-простому спросил Гарион. – Говори прямо.
– Как будет угодно вашему величеству, – ответила она
– А без этого нельзя?
– Я не представляю, о чем ваше величество говорит?
– Ты не считаешь, что мы достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы быть честными?
– Конечно. Как я полагаю, теперь мне надо приучить себя к мысли немедленно повиноваться вашему величеству.
– Что это значит?
– Не притворяйтесь, что не знаете! – вспыхнула она.
– Се'Недра, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.
Она подозрительно посмотрела на него, потом взгляд её смягчился.
– Может, и правда не имеешь, – пробормотала она – Ты когда-либо читал Вомимбрские соглашения?
– Ты сама научила меня читать только восемь месяцев назад, – напомнил он. – Тебе известна каждая книга, которую я прочел. Ты же сама мне их давала.
– Значит, это правда, да? – спросила она. – Подожди. Я быстро. – Она вышла в соседнюю комнату и вернулась со свернутым пергаментом. – Я сама прочту тебе. Тут много всяких трудных слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38