У него сложилось впечатление, что гигантский блок длиной четыреста или пятьсот футов напоминает по форме утюг. Глыба взлетела над пролётом моста, словно опираясь на сверкающий ярко-зелёный конус. Над заливом пронёсся тонкий ревущий и визжащий звук, от которого у Гранта свело челюсти. Предмет быстро набирал скорость и вскоре поднялся в утреннее небо. Через несколько секунд он исчез. Интересно, видел ли его ещё кто-нибудь кроме меня, подумал он.Неужели в распоряжении правительства действительно имеются такие потрясающие — одним словом, сказочные машины?Грант покачал головой, покусывая губы. Он чувствовал некоторое облегчение. По крайней мере, несколько человек спасутся. Это, в каком-то смысле, победа — такая же, какую одержали его родители, пережив лагеря смерти.А что касается других, обречённых…Грант вытер слёзы и быстро зашагал по пирсу обратно, ударившись о столб у ворот. Он побежал к машине, надеясь, что успеет домой. Он хотел быть со своей семьёй.Мост пустовал, когда он пересекал его. Грант не мог разглядеть то место в заливе, где вода белела.Он понятия не имел, как объяснить все Даниэл. Её реакция будет непосредственной и конкретной: она спросит, почему муж не попытался спасти их всех.Скорее всего, он ничего не станет рассказывать; просто опишет Даниэл, как ехал за Гордонами до Редвуд-Сити… потом остановился, подождал несколько часов и вернулся.Она не поверит.
На борту корабля, как выяснил Артур, находилось четыреста двенадцать пассажиров, все они оказались здесь не раньше утра или предыдущей ночи. Их разделили на группы, по двадцать человек в каждой.В течение нескольких дней, необходимых, чтобы люди привыкли к новой обстановке, группы не имели возможности контактировать друг с другом. Единственное исключение было сделано для свидетелей.Из группы Артура вызвалось девять добровольцев — двое детей, три женщины и четверо мужчин, считая Франсин, Артура и Марти. Они последовали за приземистым медным роботом в дальний конец извилистого коридора.Они шли по узкой чёрной дорожке, и Артур пытался представить себе планировку корабля, но безуспешно. Он понял только, что тот состоит из отсеков, подвижных по отношению друг к другу.Робот резко изменил направление движения, и они обнаружили, что пол перед ними поднимается вертикально вверх. Робот зашагал вперёд, и люди тут же поняли, что делают то же самое. Кое-кто издал возглас удивления и жалобно застонал. Таким образом они оказались перед дверью, за которой была кабина длиной в сто футов и шириной в сорок или пятьдесят. Через прозрачную панель стены виднелись яркие звезды. Марти прижался к Артуру, одной рукой держась за отца, другую — сжав в кулачок. Мальчик втянул губы внутрь и сосал их, чуть слышно причмокивая. Франсин вошла вслед за ними напряжённая и словно против воли.Артур посмотрел на сына и улыбнулся.— Ты сам решил, старина, — сказал он.Марти кивнул. Это был уже не тот ребёнок, который неумело заигрывал с симпатичной светловолосой кузиной. Мальчик шёл своей дорогой, становясь мужчиной.Открылась дверь в противоположной стене, и ещё довольно много людей вошли в кабину группами по четыре, пять, шесть человек. Среди них были дети. Вскоре перед экраном собралась большая толпа. Артур насчитал семьдесят или восемьдесят человек. Ему казалось, что он узнает некоторых Подневольных, однако сомневался: ведь он слышал только внутренние голоса, которые редко совпадают с внешностью хозяина. Он вспомнил внутренний голос Хикса, звучный, молодой и решительный, и его облик седого доброго деда. Мне будет не хватать его. Он был бы здесь кстати.Артур внезапно вспомнил о Харри — разбухшем, разлагающемся, покоящемся в гробу глубоко в земле — или Итака кремировала тело? Это больше устроило бы обоих.Рядом с Артуром и Франсин стоял высокий молодой негр. Артур кивнул ему, и юноша кивнул в ответ приветливо и испуганно. Артур заметил, что от напряжения на шее негра выступили вены. Он оглядел лица остальных, пытаясь прочитать на них какую-нибудь информацию. Интересно, подумал он, почему выбрали именно этих людей? Возраст? Немногим было больше пятидесяти, но ведь в комнате собрались только свидетели. Национальность? Здесь были представители всех народов Северной Америки. Интеллект? Но как определить по внешности?..— Мы уже в космосе, не так ли? — спросил молодой негр. — Они так и говорили, а я не верил. Мы в космосе и скоро присоединимся к другим ковчегам. Меня зовут Рубен. — Он протянул Артуру руку. Артур пожал её. Ладони обоих были влажными. — Это ваш сын?— Мартин, — представил Артур. Рубен нагнулся и пожал руку Марти. Мальчик важно посмотрел на Бордза, продолжая сосать губы. — Моя жена Франсин.— Не знаю, что и подумать, — сказал юноша. — Не понимаю, что происходит на самом деле, а что мне только кажется.Артур согласился. Ему не хотелось разговаривать.Что-то сверкнуло среди звёзд, описало круг, а потом стало приближаться к ним. Франсин в испуге протянула к окну руку. Приближающийся предмет имел форму огромного закруглённого наконечника стрелы, плоского с одного бока и слегка выпуклого в середине противоположной стороны.— Из Сингапура, — сообщила женщина, стоявшая сзади.Очевидно, Сеть выдавала информацию поочерёдно разным людям. Вполне логично, подумал Артур, иначе мы бы не выдержали.— Сингапур, — протянул Рубен задумчиво. — Никогда не бывал там.— Здесь — Стамбул и Кливленд, — сказал молодой человек, почти мальчик, устроившийся возле самой стены.Серый корабль пролетел над ними и исчез. Пассажиры по-прежнему не ощущали, что ковчег движется; не слышалось ни звука, кроме людского бормотания и шарканья. Казалось, люди стоят перед эстрадой в ожидании необычного зрелища или начала увлекательного действа.Звезды начали кружиться в одну сторону — ковчег разворачивался. Артур поискал глазами знакомые созвездия, и разглядел одно; потом увидел Южный Крест и, так как кружение продолжалось, Орион. Бело-голубой шар Земли постепенно открывался взору, и люди затаили дыхание.Все ещё жива. Все ещё выглядит, как прежде.— Господи! — воскликнул Рубен. — Папа, мама… Господи!Даниэл, Грант, Бекки. Ангкор, Тадж-Махал, Библиотека Конгресса. Большой Каньон. Дом и река. Степи Центральной Азии. Тараканы, слоны. Нью-Йорк, Дублин, Пекин. Первая женщина, которой я назначил свидание — Кейт или Кэтрин. Собака, которая помогла мне приноровиться к жизни и стать Человеком.— Вон там, это Земля? Правда, папа? — тихо спросил Марти.— Она.— Никуда не делась. А вдруг ничего не случится и мы сможем вернуться?Артур кивнул. Может, и так.Женщина, сообщившая о корабле из Сингапура, сказала:— Они все ещё на Земле — последние из пожирателей планет. Боятся улететь, потому что мы разделаемся с ними.Артур нервно посмотрел на побледневшее взволнованное лицо женщины; ему казалось, оно предвещало беду.
«Вековые ка-а-а-мни…»Высокие голоса, распевающие религиозные гимны, звучали панически, неистовое пение становилось всё громче и тревожнее. Над Ройал-Арчез поднимался столб дыма. Пожар почти истребил отель, искры грозили перекинуться на лес. Эдвард и его товарищи наблюдали, как пожарники заливают горящие руины водой.Провести последние минуты в попытке спасти хоть что-нибудь, подумал Эдвард, не такой уж плохой способ продержаться. Он завидовал пожарникам и лесничим. Борьба с огнём отвлекала их от мыслей о неминуемом. Людям, находящимся на Глесьер-Пойнте, не осталось ничего, кроме размышлений о близком конце — а потому пели они ужасно.Скала под ногами чуть-чуть задрожала. Бетси подсела к Эдварду, вложив свою ладонь в его руку. В последние часы они расставались не больше, чем на несколько минут. Но он всё равно чувствовал себя одиноко и, глядя на подругу, понимал, что она ощущает то же. Они смотрели на долину с нижней террасы.— Ты слышишь? — спросила она.— Гул?— Да.— Слышу.Эдвард представил себе, как массы нейтрониума и антинейтрониума — или чего бы там ни было — сталкиваются в центре Земли. А может, они уже встретились минуту или даже час назад, и расползающийся фронт бурлящей плазмы уже начал своё разрушительное воздействие на мантию и тонкую кору планеты.Ещё будучи студентом, Эдвард попробовал нарисовать схему Земли в разрезе, изобразить в пропорции все слои — внешнее ядро, субъядро, мантию и кору. Он быстро обнаружил, что для обозначения земной коры требуется не больше одной линии, проведённой самым тонким карандашом — даже тогда, когда он решил сделать чертёж на пергаменте восьмифутовой длины. При помощи калькулятора он вычислил, что если бы ему пришлось воспользоваться полом их спортивного жала в качестве огромного холста, то и тогда земная кора оказалась бы линией шириной в треть его мизинца.Скрытая внутренняя сила и тонкая поверхность.Маловажный факт.Геологи часто сталкивались с незначительными явлениями, но кто связывал их со своей жизнью?«…сенье для меняяяяя… Дай мне укры-ы-ы-ы-тье…»— Действительно, потеплело, — заметил Минелли.Ворот его чёрной футболки пропитался потом, волосы свисали на лицо чёрными сальными прядями. Инес сидела в стороне, на самой верхней площадке, и тихо рыдала.— Иди к ней, — приказал Эдвард, кивнув в сторону женщины.Минелли беспомощно посмотрел на него и стал подниматься по ступенькам.— Люди — только они важны, — тихо сказал геолог Бетси. — А на всё остальное наплевать! Когда все только начинается или кончается, главное — люди.— Посмотри!Бетси показывала на восток. Высоко в небе длинной узкой лентой мчались облака. В осязаемо гнетущем горячем воздухе запахло электричеством. Солнце, казалось, светило из необычного далека, едва видимое в густом белом тумане.Эдвард почувствовал головокружение и посмотрел вниз, пытаясь сориентироваться. Он поискал глазами знакомое место в долине, которое помогло бы ему определить, что и где происходит.Плавно и медленно, огромными неровными хлопьями Ройял-Арчез скользнул вниз по серой гранитной стене на горящий отель. Невысокие деревья бешено закачались и упали на камни, шелестя ветвями в порыве ветра. В долине послышался оглушительный рёв. Глыбы с острыми, как коса, краями шириной в десятки ярдов рушились, как старая штукатурка, накрывая «Ауони», пожарные машины и небольшие толпы зевак тучами пыли и каменными обломками. Множество оврагов прорезало местность; они расползались по долине подобно амёбам — живые, шумные, стремящиеся утвердиться на новом месте.Бетси молчала. Эдвард с пониманием посмотрел на трещину на соседнем уступе.Минелли отказался от попыток подняться к Инес. Та вскочила и ринулась подальше от края. Она карабкалась по ступенькам, хватаясь за перила, жирок на её руках и бёдрах и большие груди тряслись. Минелли, усмехнувшись, посмотрел на Эдварда, развёл руками и спустился вниз.— Некоторые не могут вынести это, — громко сказал он, садясь рядом с Эдвардом и стараясь перекричать затихающий грохот камнепада. — Мужественная женщина. — Минелли с восхищением посмотрел на Бетси. — Крепкий орешек. Видели, как расходятся эти концентрические круги? Так нас учили в школе: сотни лет в секунду.«Мыыыы твоииии послууушныееее деетиии…»Певцы уже не обращали никакого внимания на происходящее, они полностью погрузились в себя. Вошли в транс.Каждому своё.— Вот так формируются своды. Путём концентрического расщепления, — объяснял Минелли. — Вода попадает в трещины и замерзает там, потом расширяется и расщепляет камень.Бетси не слушала его, уставившись в одну точку, она так и не вынула ладони из руки Эдварда.— Водопад, — сказала она. — Йосемите-Фоллз.Поток воды на верхней ступени водопада был уже заблокирован, а белые струи, успевшие прорваться, все ещё падали по нижнему каскаду. Справа от того места, где когда-то грохотал Аппер-Фоллз, прямая колонна Лост-Эрроу наклонилась всей своей громадой и медленно оторвалась от скалы, разломившись посередине. Огромные осколки покатились по покрытому кустарником и деревьями склону. Новые и новые камни откалывались от гранитных стен и неслись в долину с северо-востока, заваливая её гигантскими валунами и коричнево-белой пылью.— Почему не нас? — спросил Минелли. — Все с той стороны.Приступ суеверия, охвативший Эдварда, чуть не заставил его заткнуть рот товарищу. Притворись, что нас здесь нет. Пусть они ничего не знают о нашем существовании.Скала под ними дрогнула. Деревья раскачивались, стонали, ломались, размахивали ветвями. Эдвард услышал страшный треск — огромные гранитные пластины, отсечённые от скал, обрушивались совсем рядом. Тремястами футами ниже — Эдварду даже не требовалось проверять — под миллионами тонн искромсанных камней погибали Кемп-Карри и Карри-Вилледж. Люди, распевавшие гимны, замолчали и вцепились друг в друга, чтобы удержаться на ногах.— Пора уходить, — обратился Эдвард к Бетси. Женщина лежала, распростершись на спине, и смотрела на зловещую изгибающуюся ленту облаков, застывших в небе. Воздух потерял плотность: поднятые быстрым сдвигом материков волны низкого и высокого давления плыли над землёй.Эдвард просунул руки под мышки Бетси и потащил её вверх, стремясь поскорее оставить самую низкую площадку. Он определил правила игры: оставаться в живых как можно дольше, чтобы увидеть как можно больше, не покидать грандиозный спектакль до последнего мгновения, которое — он знал — не заставит себя ждать.Минелли карабкался вслед за ними с безумной улыбкой, застывшей на лице.— Можно ли в это поверить? — твердил он.Долина, заполненная грохотом падающего гранита, ожила. Эдвард едва слышал слова, которыми он пытался взбодрить Бетси. Они, спотыкаясь, бросились прочь от края площадки.В каком-нибудь ярде от Минелли затрещала скала. Площадка и всё, что ниже неё, наклонились, и щель начала увеличиваться с завораживающей медлительностью, постепенно превращаясь в пропасть. Минелли продолжал неистово карабкаться вверх; губы, всегда кривившиеся в ухмылке, теперь исказила гримаса ужаса.На востоке Хаф-Доум, подобно голове дремлющего гиганта, качнулся несколько раз и опрокинулся в бездну, разваливаясь на дугообразные куски. Либерти-Кеп и Маунт-Бродерик, находящиеся с южной стороны долины, тоже повалились, но не разбились, а, словно громадные булыжники, катились вниз, пока не врезались в остатки Хаф-Доума, и только тогда наконец разлетелись каменными осколками на много миль вокруг. Где-то в пыльной мгле умирали Мист-Трейл, Вернел-Фолл, Невада-Фолл и Эмералд-Лейк.Под воздействием колебаний земли наносы превратились в жидкое месиво, покрывшее лужайки и дороги, и впитавшее в себя воды Мерсед. Оползни попадали в извилистые, похожие на змей, трещины и замирали под потоком камней и пыли. Позади них рушился гранит.Становилось душно. Люди внизу опустились на колени и, плача, продолжали распевать гимны. Эдвард уже не слышал, а только видел их. Предсмертный стон Йосемите перестал быть просто звуком: полифонический вой и грохот превратились в воплощение боли.Эдвард и Бетси больше не могли удерживать равновесие, даже стоя на четвереньках; они упали на землю и сжали друг друга в объятиях. Бетси лежала с закрытыми глазами; Эдвард чувствовал, как губы женщины шевелятся у его шеи: она молилась. Эдвард, как ни странно, не испытывал такого желания. Он ликовал. Эдвард взглянул на восток, за долину, за сломанные деревья и увидел на горизонте что-то тёмное и огромное. Не тучи, не надвигающийся шторм, а…Он даже не ужаснулся и не удивился. То, что он видел, могло означать только одно: к востоку от Сьерра-Невада, вдоль условной линии, которая разделяла горы, формировавшиеся в течение сотен лет под влиянием внутренних земных процессов, за пустыней, простиравшейся позади — там погибал весь континент, взлетая на воздух бесчисленными обломками.Эдварду не потребовалось никаких расчётов, чтобы понять: это — конец. Такой огромной энергии — даже если атака прекратится — хватит, чтобы уничтожить все живое на западе континента, чтобы изменить облик Северной Америки.Ощущение ускорения в желудке. Толчок вверх. Кожа будто горит. Снова толчок. Ветер, кажется, может подхватить и унести их. Собрав последние силы, Эдвард прижался к Бетси. На какое-то мгновение он потерял Минелли из виду, когда же он снова открыл воспалённые глаза, то на фоне мрачного синего неба, покрытого звёздами — в этот момент тучи рассеялись, — разглядел друга, который стоял, подняв руки, на колеблющейся террасе и блаженно смеялся. Минелли попятился и, окутанный клубами пыли, наступил на только что отколовшуюся гранитную плиту — рот открыт в крике, утонувшем в немыслимом грохоте.Йосемите больше нет. И Земли, наверно, уже нет. А я всё ещё мыслю.Единственное, что ощущал Эдвард, помимо непрерывного ускорения, это тело Бетси рядом с собой. Дышать становилось всё труднее.Они больше не лежали, а падали. Эдвард видел каменные стены, обнажённые белые поверхности шириной в тысячи футов, кружащиеся деревья, комки слипшейся грязи и даже — в нескольких ярдах от себя — маленькую женщину с лицом ангела, летящую с закрытыми глазами и распростёртыми руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
На борту корабля, как выяснил Артур, находилось четыреста двенадцать пассажиров, все они оказались здесь не раньше утра или предыдущей ночи. Их разделили на группы, по двадцать человек в каждой.В течение нескольких дней, необходимых, чтобы люди привыкли к новой обстановке, группы не имели возможности контактировать друг с другом. Единственное исключение было сделано для свидетелей.Из группы Артура вызвалось девять добровольцев — двое детей, три женщины и четверо мужчин, считая Франсин, Артура и Марти. Они последовали за приземистым медным роботом в дальний конец извилистого коридора.Они шли по узкой чёрной дорожке, и Артур пытался представить себе планировку корабля, но безуспешно. Он понял только, что тот состоит из отсеков, подвижных по отношению друг к другу.Робот резко изменил направление движения, и они обнаружили, что пол перед ними поднимается вертикально вверх. Робот зашагал вперёд, и люди тут же поняли, что делают то же самое. Кое-кто издал возглас удивления и жалобно застонал. Таким образом они оказались перед дверью, за которой была кабина длиной в сто футов и шириной в сорок или пятьдесят. Через прозрачную панель стены виднелись яркие звезды. Марти прижался к Артуру, одной рукой держась за отца, другую — сжав в кулачок. Мальчик втянул губы внутрь и сосал их, чуть слышно причмокивая. Франсин вошла вслед за ними напряжённая и словно против воли.Артур посмотрел на сына и улыбнулся.— Ты сам решил, старина, — сказал он.Марти кивнул. Это был уже не тот ребёнок, который неумело заигрывал с симпатичной светловолосой кузиной. Мальчик шёл своей дорогой, становясь мужчиной.Открылась дверь в противоположной стене, и ещё довольно много людей вошли в кабину группами по четыре, пять, шесть человек. Среди них были дети. Вскоре перед экраном собралась большая толпа. Артур насчитал семьдесят или восемьдесят человек. Ему казалось, что он узнает некоторых Подневольных, однако сомневался: ведь он слышал только внутренние голоса, которые редко совпадают с внешностью хозяина. Он вспомнил внутренний голос Хикса, звучный, молодой и решительный, и его облик седого доброго деда. Мне будет не хватать его. Он был бы здесь кстати.Артур внезапно вспомнил о Харри — разбухшем, разлагающемся, покоящемся в гробу глубоко в земле — или Итака кремировала тело? Это больше устроило бы обоих.Рядом с Артуром и Франсин стоял высокий молодой негр. Артур кивнул ему, и юноша кивнул в ответ приветливо и испуганно. Артур заметил, что от напряжения на шее негра выступили вены. Он оглядел лица остальных, пытаясь прочитать на них какую-нибудь информацию. Интересно, подумал он, почему выбрали именно этих людей? Возраст? Немногим было больше пятидесяти, но ведь в комнате собрались только свидетели. Национальность? Здесь были представители всех народов Северной Америки. Интеллект? Но как определить по внешности?..— Мы уже в космосе, не так ли? — спросил молодой негр. — Они так и говорили, а я не верил. Мы в космосе и скоро присоединимся к другим ковчегам. Меня зовут Рубен. — Он протянул Артуру руку. Артур пожал её. Ладони обоих были влажными. — Это ваш сын?— Мартин, — представил Артур. Рубен нагнулся и пожал руку Марти. Мальчик важно посмотрел на Бордза, продолжая сосать губы. — Моя жена Франсин.— Не знаю, что и подумать, — сказал юноша. — Не понимаю, что происходит на самом деле, а что мне только кажется.Артур согласился. Ему не хотелось разговаривать.Что-то сверкнуло среди звёзд, описало круг, а потом стало приближаться к ним. Франсин в испуге протянула к окну руку. Приближающийся предмет имел форму огромного закруглённого наконечника стрелы, плоского с одного бока и слегка выпуклого в середине противоположной стороны.— Из Сингапура, — сообщила женщина, стоявшая сзади.Очевидно, Сеть выдавала информацию поочерёдно разным людям. Вполне логично, подумал Артур, иначе мы бы не выдержали.— Сингапур, — протянул Рубен задумчиво. — Никогда не бывал там.— Здесь — Стамбул и Кливленд, — сказал молодой человек, почти мальчик, устроившийся возле самой стены.Серый корабль пролетел над ними и исчез. Пассажиры по-прежнему не ощущали, что ковчег движется; не слышалось ни звука, кроме людского бормотания и шарканья. Казалось, люди стоят перед эстрадой в ожидании необычного зрелища или начала увлекательного действа.Звезды начали кружиться в одну сторону — ковчег разворачивался. Артур поискал глазами знакомые созвездия, и разглядел одно; потом увидел Южный Крест и, так как кружение продолжалось, Орион. Бело-голубой шар Земли постепенно открывался взору, и люди затаили дыхание.Все ещё жива. Все ещё выглядит, как прежде.— Господи! — воскликнул Рубен. — Папа, мама… Господи!Даниэл, Грант, Бекки. Ангкор, Тадж-Махал, Библиотека Конгресса. Большой Каньон. Дом и река. Степи Центральной Азии. Тараканы, слоны. Нью-Йорк, Дублин, Пекин. Первая женщина, которой я назначил свидание — Кейт или Кэтрин. Собака, которая помогла мне приноровиться к жизни и стать Человеком.— Вон там, это Земля? Правда, папа? — тихо спросил Марти.— Она.— Никуда не делась. А вдруг ничего не случится и мы сможем вернуться?Артур кивнул. Может, и так.Женщина, сообщившая о корабле из Сингапура, сказала:— Они все ещё на Земле — последние из пожирателей планет. Боятся улететь, потому что мы разделаемся с ними.Артур нервно посмотрел на побледневшее взволнованное лицо женщины; ему казалось, оно предвещало беду.
«Вековые ка-а-а-мни…»Высокие голоса, распевающие религиозные гимны, звучали панически, неистовое пение становилось всё громче и тревожнее. Над Ройал-Арчез поднимался столб дыма. Пожар почти истребил отель, искры грозили перекинуться на лес. Эдвард и его товарищи наблюдали, как пожарники заливают горящие руины водой.Провести последние минуты в попытке спасти хоть что-нибудь, подумал Эдвард, не такой уж плохой способ продержаться. Он завидовал пожарникам и лесничим. Борьба с огнём отвлекала их от мыслей о неминуемом. Людям, находящимся на Глесьер-Пойнте, не осталось ничего, кроме размышлений о близком конце — а потому пели они ужасно.Скала под ногами чуть-чуть задрожала. Бетси подсела к Эдварду, вложив свою ладонь в его руку. В последние часы они расставались не больше, чем на несколько минут. Но он всё равно чувствовал себя одиноко и, глядя на подругу, понимал, что она ощущает то же. Они смотрели на долину с нижней террасы.— Ты слышишь? — спросила она.— Гул?— Да.— Слышу.Эдвард представил себе, как массы нейтрониума и антинейтрониума — или чего бы там ни было — сталкиваются в центре Земли. А может, они уже встретились минуту или даже час назад, и расползающийся фронт бурлящей плазмы уже начал своё разрушительное воздействие на мантию и тонкую кору планеты.Ещё будучи студентом, Эдвард попробовал нарисовать схему Земли в разрезе, изобразить в пропорции все слои — внешнее ядро, субъядро, мантию и кору. Он быстро обнаружил, что для обозначения земной коры требуется не больше одной линии, проведённой самым тонким карандашом — даже тогда, когда он решил сделать чертёж на пергаменте восьмифутовой длины. При помощи калькулятора он вычислил, что если бы ему пришлось воспользоваться полом их спортивного жала в качестве огромного холста, то и тогда земная кора оказалась бы линией шириной в треть его мизинца.Скрытая внутренняя сила и тонкая поверхность.Маловажный факт.Геологи часто сталкивались с незначительными явлениями, но кто связывал их со своей жизнью?«…сенье для меняяяяя… Дай мне укры-ы-ы-ы-тье…»— Действительно, потеплело, — заметил Минелли.Ворот его чёрной футболки пропитался потом, волосы свисали на лицо чёрными сальными прядями. Инес сидела в стороне, на самой верхней площадке, и тихо рыдала.— Иди к ней, — приказал Эдвард, кивнув в сторону женщины.Минелли беспомощно посмотрел на него и стал подниматься по ступенькам.— Люди — только они важны, — тихо сказал геолог Бетси. — А на всё остальное наплевать! Когда все только начинается или кончается, главное — люди.— Посмотри!Бетси показывала на восток. Высоко в небе длинной узкой лентой мчались облака. В осязаемо гнетущем горячем воздухе запахло электричеством. Солнце, казалось, светило из необычного далека, едва видимое в густом белом тумане.Эдвард почувствовал головокружение и посмотрел вниз, пытаясь сориентироваться. Он поискал глазами знакомое место в долине, которое помогло бы ему определить, что и где происходит.Плавно и медленно, огромными неровными хлопьями Ройял-Арчез скользнул вниз по серой гранитной стене на горящий отель. Невысокие деревья бешено закачались и упали на камни, шелестя ветвями в порыве ветра. В долине послышался оглушительный рёв. Глыбы с острыми, как коса, краями шириной в десятки ярдов рушились, как старая штукатурка, накрывая «Ауони», пожарные машины и небольшие толпы зевак тучами пыли и каменными обломками. Множество оврагов прорезало местность; они расползались по долине подобно амёбам — живые, шумные, стремящиеся утвердиться на новом месте.Бетси молчала. Эдвард с пониманием посмотрел на трещину на соседнем уступе.Минелли отказался от попыток подняться к Инес. Та вскочила и ринулась подальше от края. Она карабкалась по ступенькам, хватаясь за перила, жирок на её руках и бёдрах и большие груди тряслись. Минелли, усмехнувшись, посмотрел на Эдварда, развёл руками и спустился вниз.— Некоторые не могут вынести это, — громко сказал он, садясь рядом с Эдвардом и стараясь перекричать затихающий грохот камнепада. — Мужественная женщина. — Минелли с восхищением посмотрел на Бетси. — Крепкий орешек. Видели, как расходятся эти концентрические круги? Так нас учили в школе: сотни лет в секунду.«Мыыыы твоииии послууушныееее деетиии…»Певцы уже не обращали никакого внимания на происходящее, они полностью погрузились в себя. Вошли в транс.Каждому своё.— Вот так формируются своды. Путём концентрического расщепления, — объяснял Минелли. — Вода попадает в трещины и замерзает там, потом расширяется и расщепляет камень.Бетси не слушала его, уставившись в одну точку, она так и не вынула ладони из руки Эдварда.— Водопад, — сказала она. — Йосемите-Фоллз.Поток воды на верхней ступени водопада был уже заблокирован, а белые струи, успевшие прорваться, все ещё падали по нижнему каскаду. Справа от того места, где когда-то грохотал Аппер-Фоллз, прямая колонна Лост-Эрроу наклонилась всей своей громадой и медленно оторвалась от скалы, разломившись посередине. Огромные осколки покатились по покрытому кустарником и деревьями склону. Новые и новые камни откалывались от гранитных стен и неслись в долину с северо-востока, заваливая её гигантскими валунами и коричнево-белой пылью.— Почему не нас? — спросил Минелли. — Все с той стороны.Приступ суеверия, охвативший Эдварда, чуть не заставил его заткнуть рот товарищу. Притворись, что нас здесь нет. Пусть они ничего не знают о нашем существовании.Скала под ними дрогнула. Деревья раскачивались, стонали, ломались, размахивали ветвями. Эдвард услышал страшный треск — огромные гранитные пластины, отсечённые от скал, обрушивались совсем рядом. Тремястами футами ниже — Эдварду даже не требовалось проверять — под миллионами тонн искромсанных камней погибали Кемп-Карри и Карри-Вилледж. Люди, распевавшие гимны, замолчали и вцепились друг в друга, чтобы удержаться на ногах.— Пора уходить, — обратился Эдвард к Бетси. Женщина лежала, распростершись на спине, и смотрела на зловещую изгибающуюся ленту облаков, застывших в небе. Воздух потерял плотность: поднятые быстрым сдвигом материков волны низкого и высокого давления плыли над землёй.Эдвард просунул руки под мышки Бетси и потащил её вверх, стремясь поскорее оставить самую низкую площадку. Он определил правила игры: оставаться в живых как можно дольше, чтобы увидеть как можно больше, не покидать грандиозный спектакль до последнего мгновения, которое — он знал — не заставит себя ждать.Минелли карабкался вслед за ними с безумной улыбкой, застывшей на лице.— Можно ли в это поверить? — твердил он.Долина, заполненная грохотом падающего гранита, ожила. Эдвард едва слышал слова, которыми он пытался взбодрить Бетси. Они, спотыкаясь, бросились прочь от края площадки.В каком-нибудь ярде от Минелли затрещала скала. Площадка и всё, что ниже неё, наклонились, и щель начала увеличиваться с завораживающей медлительностью, постепенно превращаясь в пропасть. Минелли продолжал неистово карабкаться вверх; губы, всегда кривившиеся в ухмылке, теперь исказила гримаса ужаса.На востоке Хаф-Доум, подобно голове дремлющего гиганта, качнулся несколько раз и опрокинулся в бездну, разваливаясь на дугообразные куски. Либерти-Кеп и Маунт-Бродерик, находящиеся с южной стороны долины, тоже повалились, но не разбились, а, словно громадные булыжники, катились вниз, пока не врезались в остатки Хаф-Доума, и только тогда наконец разлетелись каменными осколками на много миль вокруг. Где-то в пыльной мгле умирали Мист-Трейл, Вернел-Фолл, Невада-Фолл и Эмералд-Лейк.Под воздействием колебаний земли наносы превратились в жидкое месиво, покрывшее лужайки и дороги, и впитавшее в себя воды Мерсед. Оползни попадали в извилистые, похожие на змей, трещины и замирали под потоком камней и пыли. Позади них рушился гранит.Становилось душно. Люди внизу опустились на колени и, плача, продолжали распевать гимны. Эдвард уже не слышал, а только видел их. Предсмертный стон Йосемите перестал быть просто звуком: полифонический вой и грохот превратились в воплощение боли.Эдвард и Бетси больше не могли удерживать равновесие, даже стоя на четвереньках; они упали на землю и сжали друг друга в объятиях. Бетси лежала с закрытыми глазами; Эдвард чувствовал, как губы женщины шевелятся у его шеи: она молилась. Эдвард, как ни странно, не испытывал такого желания. Он ликовал. Эдвард взглянул на восток, за долину, за сломанные деревья и увидел на горизонте что-то тёмное и огромное. Не тучи, не надвигающийся шторм, а…Он даже не ужаснулся и не удивился. То, что он видел, могло означать только одно: к востоку от Сьерра-Невада, вдоль условной линии, которая разделяла горы, формировавшиеся в течение сотен лет под влиянием внутренних земных процессов, за пустыней, простиравшейся позади — там погибал весь континент, взлетая на воздух бесчисленными обломками.Эдварду не потребовалось никаких расчётов, чтобы понять: это — конец. Такой огромной энергии — даже если атака прекратится — хватит, чтобы уничтожить все живое на западе континента, чтобы изменить облик Северной Америки.Ощущение ускорения в желудке. Толчок вверх. Кожа будто горит. Снова толчок. Ветер, кажется, может подхватить и унести их. Собрав последние силы, Эдвард прижался к Бетси. На какое-то мгновение он потерял Минелли из виду, когда же он снова открыл воспалённые глаза, то на фоне мрачного синего неба, покрытого звёздами — в этот момент тучи рассеялись, — разглядел друга, который стоял, подняв руки, на колеблющейся террасе и блаженно смеялся. Минелли попятился и, окутанный клубами пыли, наступил на только что отколовшуюся гранитную плиту — рот открыт в крике, утонувшем в немыслимом грохоте.Йосемите больше нет. И Земли, наверно, уже нет. А я всё ещё мыслю.Единственное, что ощущал Эдвард, помимо непрерывного ускорения, это тело Бетси рядом с собой. Дышать становилось всё труднее.Они больше не лежали, а падали. Эдвард видел каменные стены, обнажённые белые поверхности шириной в тысячи футов, кружащиеся деревья, комки слипшейся грязи и даже — в нескольких ярдах от себя — маленькую женщину с лицом ангела, летящую с закрытыми глазами и распростёртыми руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45