Развивается боль в правом боку,
Человек стонет: "Больше я не могу.
Погибают мускулы в непосильной борьбе,
откажите родственнику карабе..."
И так, слова как-то не досказав,
умер он, пальцем в окно показав.
Все присутствующие тут и наоборот
стояли в недоумении, забыв закрыть рот.
Доктор с веснушками возле губы
катал по столу шарик при помощи медицинской трубы.
Сосед, занимающий комнату возле уборной,
стоял в дверях, абсолютно судьбе покорный.
Тому, кому принадлежала квартира,
гулял по коридору от прихожей до сортира.
Племянник покойника, желая повеселить собравшихся
гостей кучку,
заводил граммофон, вертя ручку.
Дворник, раздумывая о превратностях человеческого
положения,
заворачивал тело покойника в таблицу умножения.
Варвара Михайловна шарила в покойницком комоде
не столько для себя, сколько для своего сына
Володи.
Жилец, написавший в уборной: "пол не марать",
вытягивал из-под покойника железную кровать.
Вынесли покойника, завернутого в бумагу.
положили покойника на гробовую колымагу.
Подъехал к дому гробовой шарабан.
Забил в сердцах тревогу гробовой барабан.
1933 год.
Папа подтянул свои штаны и начал тост.
Но тут открылся в полу люк, и оттуда вылез монах.
Горничные так переконфузились, что одну начало рвать. Наташа
держала свою подругу за лоб, стараясь скрыть безобразие.
Монах, который вылез из-под пола, прицелился кулаком в папино
ухо, да как треснет!
Папа так и шлепнулся на стул, не окончив тоста. Тогда монах
подошел к маме и ударил ее как-то снизу, - не то рукой, не то
ногой.
Мама принялась кричать и звать на помощь.
А монах схватил за шиворот обеих горничных и, помотав ими по
воздуху, отпустил. Потом, никем не замеченный, монах скрылся
опять под пол и закрыл за собой люк.
Очень долго ни мама, ни папа, ни горничная Наташа не могли
прийти в себя. Но потом, отдышавшись и приведя себя в порядок,
они все выпили по рюмочке и сели за стол закусить шинкованной
капусткой.
Выпив еще по рюмочке, все посидели, мирно беседуя.
Вдруг папа побагровел и принялся кричать:
- Что! Что! - кричал папа. - Вы считаете меня за мелочного
человека! Вы смотрите на меня, как на неудачника! Я вам не при-
живальщик! Сами вы негодяи!
Мама и горничная Наташа выбежали из столовой и заперлись на
ключ.
- Пошел, забулдыга! Пошел, чертово копыто! - шептала мама в
ужасе окончательно сконфуженной Наташе.
А папа сидел в столовой до утра и орал, пока не взял папку с
делами, одел белую фуражку и скромно пошел на службу.
31 мая 1929 года.

* * *
блоха болот
лягушка
ночная погремушка
далекий лот
какой прыжок
бугор высок
стоит избушка
упал висок
загорелся песок
согнулся носок
отвалился кусок
не хватило досок
напустили сорок
плавал сок
1929 - 1931 годы.
* * *
Андрей Иванович плюнул в чашку с водой. Вода сразу почернела.
Андрей Иванович сощурил глаза и пристально посмотрел в чашку.
Вода была очень черна. У Андрея Ивановича забилось сердце. В это
время проснулась собака Андрея Ивановича. Андрей Иванович подо-
шел к окну и задумался. Вдруг что-то большое и темное пронеслось
мимо Андрея Ивановича и вылетело в окно. Это вылетела собака Ан-
дрея Ивановича и понеслась, как ворона, на крышу противоположно-
го дома. Андрей Иванович сел на корточки и завыл. В комнату вбе-
жал товарищ Попугаев:
- Что с вами? Вы больны? - спросил товарищ Попугаев.
Андрей Иванович молчал и тер лицо руками.
Товарищ Попугаев заглянул в чашку, стоявшую на столе.
- Что это тут у Вас налито? - спросил он Андрея Ивановича.
- Не знаю, - сказал Андрей Иванович.
Попугаев мгновенно исчез. Собака опять влетела в окно, легла
на свое прежнее место и заснула.
Андрей Иванович подошел к столу и вылил из чашки почерневшую
воду. И на душе у Андрея Ивановича стало светло.
21 августа 1934 года.

СМЕРТЬ ДИКОГО ВОИНА
Часы стучат,
Часы стучат,
Летит над миром пыль.
В городах поют,
В городах поют.
В пустынях звенит песок.
Поперек реки,
Поперек реки
Летит копье свистя.
Дикарь упал,
Дикарь упал
И спит, амулетом блестя.
Как легкий пар,
Как легкий пар,
Летит его душа.
И в солнца шар,
И в солнца шар
Вонзается косами шурша.
Четыреста войнов,
Четыреста войнов
Мигая небу грозят.
Супруга убитого,
Супруга убитого
В реке на коленях ползет.
Супруга убитого,
Супруга убитого
Отламывает камня кусок.
И прячет убитого,
И прячет убитого
Под ломаный камень, в песок.
Четыреста воинов,
Четыреста воинов
Четыреста суток молчат.
Четыреста суток,
Четыреста суток,
Над мертвым часы не стучат.
27 июля 1938 года.
ИСТОРИЯ СДЫГР АППР
Андрей Семенович: Здравствуй, Петя.
Петр Павлович: Здравствуй, здравствуй. Guten Morgen, куда не-
сет?
Андрей Семенович протянул руку Петру Павловичу, а Петр Павло-
вич схватили руку Андрея Семеновича и так ее дернули, что Андрей
Семенович остался без руки и с испугу кинулся бежать. Петр Пав-
лович бежали за Андреем Семеновичем и кричали:"Я тебе, мерзавцу,
руку оторвал, а вот, обожди, догоню, так и голову оторву!"
Андрей Семенович неожиданно сделал прыжок и перескочил кана-
ву, а Петр Павлович не сумели перепрыгнуть канавы и остались по
сию сторону.
Андрей Семенович: Что? Не догнал?
Петр Павлович: А это вот видел? (И показали руку Андрея Семе-
новича.)
Андрей Семенович: Это моя рука!
Петр Павлович: Да-с, рука ваша! Чем махать будете?
Андрей Семенович: Платочком.
Петр Павлович: Хорош, нечего сказать! Одну руку в карман су-
нул, а головы почесать нечем.
Андрей Семенович: Петя! Давай так: я тебе чего-нибудь дам, а
ты мне мою руку отдай.
Петр Павлович: Нет, я руки тебе не отдам. Лучше и не проси. А
вот, хочешь, пойдем к профессору Тартарелину, он тебя вылечит.
Андрей Семенович прыгнул от радости и пошел к профессору Тар-
тарелину.
Андрей Семенович: Многоуважаемый профессор, вылечите мою пра-
вую руку. Ее оторвал мой приятель Петр Павлович и обратно не от-
дает.
Петр Павлович стояли в прихожей профессора и демонически хо-
хотали. Под мышкой у них была рука Андрея Семеновича, которую
они держали презрительно, наподобие портфеля.
Осмотрев плечо Андрея Семеновича, профессор закурил трубку -
папиросу и вымолвил: "Это крупная сшадина."
Андрей Семенович: Простите, как вы сказали?
Профессор: Сшадина.
Андрей Семенович: Ссадина?
Профессор: Да, да, да. Шатина. Ша-тин-на!
Андрей Семенович: Хороша ссадина, когда и руки-то нет.
Из прихожей послышался смех.
Профессор: Ой! Кто там шмиется?
Андрей Семенович: Это так просто. Вы не обращайте внимания.
Профессор: Хо! Ш удовольсвием. Хотите, что-нибудь почитаем?
Андрей Семенович: А вы меня полечите?
Профессор: Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу.
Садитесь (Оба садятся).
Профессор: Хотите, я вам прочту свою науку?
Андрей Семенович: Пожалуйста! Очень интересно.
Профессор: Только я изложил ее в стихах.
Андрей Семенович: Это страшно интересно!
Профессор: Вот, хе-хе, я вам прочту отсуда досюда. Тут вот о
внутренних органах, а тут уже о суставах.
Петр Павлович: (входя в комнату)
Сдыгр аппр устр устр
Я несу чужую руку
Сдыгр аппр устр устр
Где профессор Тартарелин?
Где приемные часы?
Если эти побрякушки
С двумя гирями до полу
Эти часики старушки
Пролетели параболу
Сдыгр аппр устр устр
Ход часов нарушен мною
Им в замену карабистр
На подставке сдыгр аппр
С бесконечную рукою
Приспособленной как стрелы
От минуты до другою
В путь несется погорелый
А под белым циферблатом
Блин мотает устр устр
И закутанный халатом
Восседает Карабистр
Он премные секунды
Смотрит в двигатель размерен
Чтобы время не гуляло
Где профессор Тартарелин?
Одного милиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя сх-
ватил Сережу под руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за ру-
кав и они все втроем побежали.
- Глядите, три институтки бегут!- кричали им вслед извозчики.
Один даже хватил Сережу кнутом по заднице.
- Постой! На обратном пути ты мне штраф заплатишь! - крикнул
Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича.
Добежав до дома профессора, все трое сказали:
- Тпрр!
и Остановились.
- По лестнице, в третий этаж! - скомандовал Андрей Семенович.
- Hoch! - Крикнули милиционеры и кинулись по леснице. Момен-
тально высадив плечом дверь, они ворвались в кабинет профессора
Тартарелина.
Профессор Тартарелин сидел на полу, а жена профессора стояла
перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой
ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на
животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор
потер его ладонью и посмотрел в него как в зеркало.
- Куда шьешь? Разве не видишь, что одно ухо выше другого по-
лучилось? - сказал сердито профессор.
Жена отпорола ухо и стала пришивать его заново.
Голый женский живот, как видно, развеселил профессора. Усы
его ощетинились, а глазки заулыбались.
- Катенька, - сказал профессор, брось пришивать ухо где-то
сбоку, пришей мне его лучше к щеке.
Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо
во второй раз и принялась пришивать его к щеке профессора.
- Ой,как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно! - смеялся профессор.
Но, вдруг, увидя стоящих на пороге милиционеров, замолчал и сде-
лал серьезное лицо.
Милиционер Сережа: Где здесь пострадавший?
Милиционер Володя: Кому здесь ухо откусили?
Профессор: ( поднимаясь на ноги ). Господа! Я человек, изуча-
ющий науку вот уже, слава богу,56 лет, ни в какие другие дела не
вмешиваюсь. Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко
ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, правда,на ще-
ке, но такова моя воля.
Милиционер Сережа: Действительно, верно, оба уха налицо.
Милиционер Володя: У моего двоюродного брата, так брови росли
под носом.
Милиционер Сережа: Не брови, а просто усы.
Карабистр: Фасфалакат.
Профессор: Приемные часы окончены.
Жена профессора: Пора спать.
Андрей Семенович (входя): Половина двенадцатого.
Милиционеры хором: Спокойной ночи.
Эхо: Спите сладко.
Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают.
Сон:
Тихо плещет Океан
Скалы грозные ду-ду
Тихо светит Океан
Человек поет в дуду
Тихо по морю бегут
Страха белые слоны
Рыбы скользкие поют
Звезды падают с луны
Домик слабенький стоит
Двери настежь распахнул
Печи теплые сулит
В доме дремлет караул
А на крыше спит старуха
На носу ее кривом
Тихим ветром плещет ухо
Дуют волосы кругом
А на дереве кукушка
Сквозь очки глядит на север
Не гляди моя кукушка
Не гляди всю ночь на север
Там лишь ветер карабистр
Время в цифрах бережет
Там лишь ястреб сдыгр устр
Себе добычу стережет
* * *
Человек устроен из трех частей,
из трех частей,
из трех частей.
Хеу-ля-ля,
дрюм-дрюм-ту-ту!
Из трех частей человек!
Борода и глаз, и пятнадцать рук,
и пятнадцать рук,
и пятнадцать рук.
Хеу-ля-ля,
дрюм-дрюм-ту-ту!
Пятнадцать рук и ребро.
А, впрочем, не рук пятнадцать штук,
пятнадцать штук,
пятнадцать штук.
Хеу-ля-ля,
дрюм-дрюм-ту-ту!
Пятнадцать штук, да не рук.
1930 год.
ГРИГОРЬЕВ И СЕМЕНОВ*
Григорьев: (ударяя Семенова по морде) Вот вам и зима настала.
Пора печи топить. Как по-вашему?
Семенов: По-моему, если отнестись серьезно к вашему замеча-
нию, то, пожалуй действительно пора затопить печку.
Григорьев: (ударяя Семенова по морде) А как по-вашему, зима в
этом году будет холодная или теплая?
Семенов: Пожалуй, судя по тому, что лето было дождливое,
зима будет холодная. Если лето дождливое, то зима всегда холод-
ная.
Григорьев: ( ударяя Семенова по морде.) А вот мне никогда не
бывает холодно.
Семенов: Это совершенно правильно, что вы говорите, что вам
не бывает холодно. У вас такая натура.
Григорьев: (ударяя Семенова по морде.) Я не зябну.
Семенов: Ох!
Григорьев: (ударяя Семенова по морде) Что ох?
Семенов: (держась рукой за щеку.) Ох! Лицо болит!
Григорьев: Почему болит? (И с этими словами хвать Семенова по
морде.)
Семенов: (падая со стула.) Ох! Сам не знаю.
Григорьев: (ударяя Семенова ногой по морде.) У меня ничего не
болит.
Семенов: Я тебя, сукин сын, отучу драться.(Пробует встать.)
Григорьев: (ударяя Семенова по морде.) Тоже учитель нашелся!
Семенов: (валится на спину.) Сволочь паршивая!
Григорьев: Ну, ты, выбирай выражения полегче!
Семенов: (силясь подняться.) Я, брат, долго терпел. Но хва-
тит. С тобой, видно, нельзя по-хорошему. Ты, брат, сам виноват.
Григорьев: (ударяя Семенова каблуком по морде.) Говори, гово-
ри! Послушаем!
Семенов: (валится на спину.) Ох!
* * *
ОССА
Посвящается Тамаре
Александровне Мейер.
На потолке сидела муха
ее мне видно на кровати
она совсем уже старуха
сидит и нюхает ладонь;
я в сапоги скорей оделся
и второпях надел папаху
поймал дубинку и по мухе
закрыв глаза хватил со всего размаху
Но тут увидел на косяке
свинью сидящую калачом
ударил я свинью дубинкой,
а ей как видно нипочем.
На печке славный Каратыгин
прицелил в ухо пистолет
ХЛОПНУЛ ВЫСТРЕЛ
Я прочитал в печатной книге,
что Каратыгину без малого сто лет
и к печке повернувшись быстро
подумал: верно умер старичок
оставив правнукам в наследство
пустой как штука сундучок,
( Предмет в котором нет материи
не существует как рука
он бродит в воздухе потерянный
вокруг него элементарная кара.)
Быть может в сундучке лежал квадратик
похожий на плотину.
Быть может в сундучке сидел солдатик
и охранял эфира скучную картину
мерцая по бокам шинелью волосатой.
глядел насупив переносицу
как по стенам бегут сухие поросята.
В солдатской голове большие мысли носятся:
играет муха на потолке
марш конца вещей.
Весит подсвечник на потолке,
а потому прощай.
Покончу жизнь палашом -
все можно написать зеленым карандашом.
На голове взовьются волосы
когда в ногах почуешь полосы.
Стоп. Михаилы начали расти
качаясь при вдыхании премудрости.
Потом счисляются минуты
они неважны и негромки.
Уже прохладны и разуты
как в пробужденьи видны ноги.
Тут мысли внешние съедая
- приехала застава -
Сказала бабушка седая
характера простова.
Толкнув нечайно Михаила
я проговорил: ты пьешь боржом,
все можно написать зеленым карандашом.
Вот так Тамара
дала священный альдюмениум
зеленого комара.
Стоп. Разошлось по конусу
летало ветром по носу,
весь человеческий остов
одно смыкание пластов
рыба плуст
торчит из мертвых уст
человек растет как куст
вместо носа
трепещет осса
в углу сидит свеча Матильды голышом -
все можно написать зеленым карандашом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21