А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Тем не менее молодой капитан не падал духом. У него на это просто не было времени: каждую секунду он вынужден был блокировать очередной удар, защищаться. По мере того как бой развивался, Коффин все лучше и лучше стал приспосабливаться к избранной тактике. Он только защищался, возлагая основную нагрузку на нападавшего. Это стало давать первые результаты. Терпение вождя стало иссякать и он все больше и больше открывался. Вапатки не привык иметь дела с врагом, который сам не нападает, а только постоянно отбивается. Бой шел не по правилам маори. Пакеа навязывал вождю свою игру. Лицо Вапатки стало багровым, он тяжело и шумно дышал, пот ручьями струился у него по лицу.
Выбрав момент, Коффин нанес первый контрудар своему противнику концом дубинки в живот. Странно, но дубинка просто отскочила назад, словно резиновая, оставив на торсе вождя лишь красноватое пятно и больше ничего.
Вапатки устало ухмыльнулся.
— Ты хорошо дерешься… для пакеа.
— Учти: далеко не все пакеа умеют драться только словами, Вапатки, — ответил Коффин, не спуская внимательного взгляда с дубинки вождя. — Те люди, которых ты видел валяющимися в грязи на улицах Корорареки — это не воины пакеа. Это совсем другая порода людей. Далеко не самые лучшие представители нашего общества, а ты очень сильно ошибся, когда на них построил оценку всех пакеа.
— Значит, воин — это ты?
Он сделал выпад, но Коффину и на этот раз удалось избежать удара, отскочив назад. Тяжелая дубинка из зеленого камня с шумом разрезала пустой воздух. Молодой капитан заметил, что теперь выпады вождя стали уже не такими резкими, а удары ослабели.
— Я не воин, а всего лишь торговец.
— Что-то не очень в это верится, Железные Волосы.
Вапатки всячески старался демонстрировать свою скорость и боевое воодушевление, задор, однако, было видно, что тем самым он пытается скрыть от глаз пакеа свое изнеможение.
Коффин ждал только благоприятного момента, чтобы вырвать победу у уставшего маори. После очередного выпада вождя, молодой капитан «нырнул» ему под руку и нанес удар головой в солнечное сплетение. В следующую секунду он нанес удар своей дубинкой. Только не поверху, как ожидал Вапатки, а понизу. Вождь взвыл от боли, скрючился и, зажимая обеими руками правую ногу, повалился на землю. Оружие выпало у него из рук.
Коффин тут же встал над ним, тяжело дыша. К величайшему своему изумлению он увидел, что вождь вовсе не стонет от боли, а наоборот, истерично, во весь голос хохочет! Хотя с первого взгляда стало ясно, что его правая нога сломана. Эта перемена в маори наступила столь внезапно и была столь неуместна, что Коффин растерялся на минуту. Приближенные вождя тут же устремились на помощь своему хозяину. На капитана они не напали, за что он был им искренне благодарен. Коффин обратил недоуменный взгляд на Метьюна.
— Что это с ним, Парсон?
— Я полагаю, он корит себя за свою глупость. Конечно, как опытный воин, он не имел права пропускать такой удар, — проговорил Метьюн, внимательно прислушиваясь к воплям вождя: сквозь хохот можно было расслышать отдельные слова.
С помощью своих приближенных Вапатки принял вновь вертикальное положение. Опираясь на плечи маори и используя их, как костыли, он на одной ноге подскакал к взмокшему, тоже зверски уставшему Коффину. Вождь, улыбаясь, протянул вперед свою правую руку.
— Я хочу выразить тебе свое уважение. Кажется, у вас, у пакеа, это делается именно так?
Коффин медлил и пристально смотрел в лицо вождя, который продолжал широко улыбаться. Он пожал Вапатки руку, продолжая сжимать в свободной дубинку. Раненый маори мог быть столь же коварен, как и раненый тигр.
Но это было искреннее выражение чувств со стороны вождя. И искреннее рукопожатие.
— Я был не прав, Железные Волосы, — проговорил Вапатки. Оглянувшись на Те Охине, он прибавил: — Он говорил мне, что я не прав, но я ему не поверил. Теперь я верю.
— Значит, ты поставишь свою подпись под договором?
— Да, я подпишу вашу бумагу. Хорошо еще, что ты сломал мне ногу, а не руку.
На этот раз Коффин от души расхохотался вместе с маорийским вождем. Когда шутка была переведена остальным, захохотали все присутствующие маори. Даже пастору Метьюну было крайне трудно поддерживать в себе строгость и серьезность духовного наставника.
Вапатки был тридцать пятым человеком, поставившим свою подпись под Вайтангийским Договором. Когда от стола отошел последний арики, пришла очередь пакеа. Под руководством Фицроя все высокопоставленные граждане Корорареки подписались и на словах подтвердили свою готовность всеми силами способствовать исполнению этого соглашения, о чем и заявляют в этот поистине исторический момент.
Фицрой последний раз вышел вперед и провозгласил, что отныне маори и пакеа делят одну землю, живут в мире и гармонии ради счастья своих детей и внуков, ради всеобщего блага.
Когда подошла очередь Коффина поставить свою подпись под документом, он заметил на себе несколько возмущенных взглядов граждан Корорареки. Он оглядел себя, увидел на своей одежде дыры, грязь, почувствовал, как с лица продолжает лить пот и… улыбнулся. Он понял, что люди возмущены именно несоответствием его внешнего вида историческому моменту. Очевидно, они не знают о том, что пять минут назад ему пришлось провести одну маленькую «дипломатическую консультацию по поводу процедуры подписания». Он подписался смело и размашисто, как всегда. Наконец, все было сделано. Маори огласили окрестности шумными выражениями восторга и радости. В воздух полетели боевые копья и дубинки. Пакеа не отставали от них, весело хохоча и разряжая в воздух мушкеты и пистолеты. Коффин смотрел на все это веселье критически и думал о том, кто же первый, — белые люди или аборигены, — нарушит договор.
Впрочем, сейчас это было неважно. Временный мир был лучше, чем никакой. Кто знает, может, этот договор станет своего рода исключением из правил и войн вообще не будет? Прежде чем забраться в свой фургон и отправиться обратно домой, Коффин сердечно попрощался с Те Охине и со своим новым другом Вапатки.
Глава 12
Холли, с нетерпением ожидавшая мужа, встретила его поцелуем и крепкими объятиями.
— Ну что? — тут же спросила она взволнованно. — Все прошло хорошо, Роберт? Будет у нас мир или нет?
— Будет пока, куда ему деться? — Он осторожно снял шляпу, словно это был какой-то уснувший у него на голове зверек. — У некоторых вождей были поначалу кое-какие сомнения, но нам удалось… убедить их. Словом, в конце концов документ был подписан всеми.
Стягивая с себя парадную куртку, он направился в гостиную.
— Роберт: что у тебя с лицом?! — вдруг вскричала жена. Она забежала вперед и осторожно коснулась щеки. Потом ее пальцы переместились на лоб, потом на скулу.
— И вот еще шрам! И на шее! Боже! Ты опять ввязался в драку! Что с тобой сделала эта страна? В Англии ты никогда не выделялся буйным нравом.
— Здесь другой климат, дорогая. Он определяет иные подходы к жизни, — с улыбкой произнес он и решил успокоить ее крепким поцелуем, после чего устало опустился в свое кресло.
— Нечего волноваться. Однажды я напоролся на колючий кустарник, так смею тебя заверить: было намного хуже. А теперь я заявляю, что голоден, словно уэльский вепрь. Если ты не поторопишься с едой, мне придется заморить червячка тобой, дорогая!
Она со смехом увернулась от его цепких рук. У нее был красивый музыкальный голос, а когда она смеялась он становился еще красивее.
— Вопрос насчет меня мы обсудим ближе к ночи. А ты намекаешь, наверное, на десерт, который еще не готов? Ой, чуть не забыла! — Она перестала смеяться и смущенно покраснела. — К тебе пришел человек для разговора. Когда я пошла тебя встречать в дверях, то оставила его на кухне. Мы тут с тобой болтаем-болтаем, а он там сидит и ждет. Нехорошо! Я пойду скажу ему, что ты вернулся.
С этими словами она выбежала из комнаты.
Коффин нахмурился.
Кто бы это мог быть? Все первые граждане Корорареки были вместе с ним в маорийской па.
Впрочем… не все. Он позабыл об Ангусе Мак-Кейде. Точно, это он.
Коффин встал, чтобы поприветствовать своего товарища.
— Здравствуй, Роберт.
— Ангус, — начал Коффин, протягивая Мак-Кейду руку. Они обменялись рукопожатием.
— Почему вас не было на подписании договора?
Мак-Кейд усмехнулся.
— Похоже, наши «отцы» посчитали меня слишком юным для участия в столь важной, исторической церемонии.
— Глупость какая!
Коффин отлично знал, что Мак-Кейд нисколько не глупее того же Абельмара и вообще любого из «первых».
— И, однако, меня не пригласили.
— Что будете пить? Ром? Шерри?
— Может, позже. Я бы хотел кое-что показать вам, Роберт.
— Отлично, покажите же. Надеюсь, это что-то приятное? Принесите, а я посижу и подожду здесь.
— Нет, вы не поняли… — замялся Мак-Кейд.
— Это не вещь, которую можно положить в седельную сумку или мешок. Скажите… Вы могли бы уделить мне несколько деньков?
— Несколько дней?! — вскинул брови в изумлении Коффин. — Я-то думал, что это займет час-другой от силы. Но, Ангус, вы же знаете, что меня ждут дела. Нужно совершить еще одну поездку на Южный Остров, а перед этим мне необходимо пройтись по всем пивным Пляжа, выскребая оттуда матросов, которые еще могут стоять на ногах. Словом, куча работы.
— Переложите заботу о наборе команды на Мэрхама. А господин Голдмэн прекрасно справится с вашим бизнесом. Речь идет всего о нескольких днях. То, что я хочу вам показать, много важнее пьяной матросни! Я хочу, чтобы вы посмотрели и дали увиденному свою оценку, Роберт. Без вашей поддержки мне не удастся никого убедить. Они поверят, если вы скажете им то же, что и я.
— Поверят? Чему поверят?
— Тому, что я видел.
— А что вы видели?
Глаза Мак-Кейда ярко блеснули.
— Будущее, Роберт. Наше с вами будущее.
— Опять ваши шотландские шуточки, дружище? Впрочем, Коффин хорошо знал, что Мак-Кейд, — который работал не меньше его самого, — не стал бы отвлекаться от своего бизнеса на всякие пустяки. Если он пришел к молодому капитану и просит уделить для чего-то несколько дней, значит, это что-то серьезное. Коффин был заинтригован.
— Сэмюэл! — крикнул он в кухню. — Кинь в седельную сумку сушеной говядины и барашка, если найдешь. Меня не будет несколько дней.
Последняя фраза вернула в гостиную Холли. Она переводила тревожные взгляды с мужа на его гостя.
— Не будет несколько дней?! — переспросила она, потрясенная. — Но ты же еще в дом толком войти не успел, Роберт! Ангус Мак-Кейд, скажите же, что происходит.
Мак-Кейд бросил на нее виноватый взгляд.
— Я не могу рассказать вам об этом, миссис Коффин. Но Роберт вернется и сам все вам откроет, я надеюсь.
Коффин, стараясь не показывать своей улыбки, проговорил:
— Вы пришли сюда, будучи уверенным в том, что уговорите меня участвовать в этой маленькой экспедиции, не так ли, Ангус? Так вот знайте, если мне поездка не принесет удовлетворения, вы когда-нибудь поплатитесь за это. Куда мы едем?
— На юго-запад.
Хозяин дома задумчиво вздохнул.
— Еще вчера я не решился бы на такое путешествие, но теперь единогласно одобренный договор дает нам право свободного проезда по стране. Впрочем, это все равно может быть опасно. Так же опасно, как оставлять Холли одну дома.
Он оглянулся на жену и подмигнул ей.
Она попыталась возмущенно вспыхнуть, но ей это не удалось, она улыбнулась вместо этого и махнула на него рукой.
— Я пойду приготовлю лошадь, Роберт.
Деревья были густо украшены желтым цветением. Яркие цветы и странные, полуневидимые зверьки, сновавшие по густым кустарникам, росшим по обеим сторонам неразъезженной дороги, обращали на себя внимание обоих молодых людей, неторопливо продвигавшихся на своих лошадях вперед. «Никогда и нище еще не было страны, столь удивительно избавленной от хищных, опасных животных», — подумал Коффин. Действительно, вокруг было тихо и покойно. Местность напоминала Ридженси-Парк. Правда, нельзя было поручиться за то, что им не повстречается какой-нибудь ополоумевший, одержимый манией убийства и не признающий никаких договоров маори. Но это была скорее теоретическая вероятность.
Например, поселенцы Сиднея и Мельбурна страшно страдали от всяких ядовитых тварей, один укус которых мог унести жизнь человека. Здесь совсем, казалось, не было змей.
«Рай до изгнания оттуда человека, да и только», — думал Коффин.
Он знал, что маори также восторгаются своей родиной.
Он назначил Голдмэна исполнять свои обязанности на время отсутствия. И все же он тревожился о своем бизнесе. Время было драгоценно, а Мак-Кейд, похоже, решил завезти его на противоположный край Северного Острова.
Впрочем, действительно, всего через два-три дня после начала путешествия, утром, они въехали на возвышенность, откуда открывалась замечательная панорама. Мак-Кейд молчал. Да говорить ничего и не требовалось. Коффин обозревал открывшийся вид, и этого ему было достаточно.
Внизу действительно лежало их будущее.
С вершины холма они видели Тихий океан, который расстилался за их спиной, а впереди открывалось море Тасмана. Город, заложенный здесь, смог бы иметь в своем распоряжении гавань с причалами на обоих берегах узкого перешейка.
Мак-Кейд показывал на западный морской залив и говорил:
— Я сделал здесь промеры глубин, Роберт. Не очень ровное дно, но ходить на кораблях можно вполне. Эта гавань не идет ни в какое сравнение с портом Корорареки. Сразу видна его убогость, правда? Видите, как берег изгибается к югу? Вон там, на дальней стороне гавани. Корабль, укрывшийся там, мог бы спокойно переждать шторм любой силы, находясь у самого берега!
— Вы были правы, Ангус. Это замечательное место. Как насчет местных маори?
— Поблизости нет их стоянок. Эта гавань не имеет для них ровно никакого значения. Она им не нужна. Они называют это место Манукау. Вообще в окрестностях есть несколько па аборигенов. По-моему, они живут между собой в мире и сообща владеют землей. Это увеличивает наши шансы на легкие переговоры с их вождями.
— Другим тоже надо сначала показать это место, — проговорил Коффин, который все еще не мог отвести зачарованного взгляда от открывавшегося с возвышения потрясающего вида. — Абельмару, Халуорси и остальным. Как вам удалось отыскать этот рай?
Мак-Кейд пожал плечами.
— У меня есть приятель среди аборигенов. Это он рассказал мне однажды о Манукау. У него здесь живут родственники.
— И получил за эту информацию, наверное, немало монет, а? Ладно, Ангус. Я все посмотрел. Вот здесь-то мы и построим город, который китобои не будут контролировать.
Он стал разворачивать свою лошадь. Мак-Кейд тут же догнал его.
— Подождите-ка, Роберт! Зачем нам торопиться оповещать наших конкурентов? По-моему, разумно было бы купить нам двоим лучшую землю здесь, а уж потом тащить сюда других. Как вы на это смотрите?
— Ощущение сиюминутных преимуществ заслонило от вас понимание долгосрочных выгод, Ангус, вот как я на это смотрю. Инстинктивно вы двинулись в верном направлении, но не дали себе труда все хорошенько продумать. Если бы мы сейчас поступили так, как вы предлагаете, то нам трудно было бы убедить остальных переехать сюда со всем хозяйством. Какой смысл, если два «первооткрывателя» уже оттяпали себе лучшие куски? Я бы, например, понял Абельмара и других. Мы ищем город не для нас двоих, поймите, дружище. Успокойтесь с этой вашей идеей. Я полагаю, красоты здесь на всех хватит с избытком.
Подумав, Мак-Кейд мрачно кивнул.
— Вы правы, Роберт. И все же… — Он еще раз оглянулся на соблазнительный берег с гаванью. — Трудно отказаться от такого богатства ради раздела его с другими.
— Богатства не бывает без покупателей. Мы создадим консорциум, который займется выкупом земли у маори. Туда войдут Абельмар, Халуорси, Лэнгстон, Грон, Перкинс и мы с вами.
— А как же Тобиас Халл?
Коффин вынужден был задуматься. Наконец, с большой неохотой он кивнул и сказал:
— Да, Халла также надо будет включить в список. Если мы про него забудем, он поднимет настоящую бучу среди ремесленников и фермеров. Кроме того, — мне очень неприятно признавать это, — нам, наверняка, понадобится его помощь. Ничего. Может, нам удастся устроить все дело так, «то ему достанутся одни камни и болото.
Оба молодых человека стегнули своих лошадей и поехали домой. К вечеру Мак-Кейд наконец собрался с духом, чтобы задать своему спутнику вопрос, который волновал его с того самого дня, когда он присоединился к колонии поселенцев в Корорареке.
— Откуда пошла вражда между вами и Тобиасом Халлом?
Коффин не отмахнулся от этого вопроса и не обиделся. Другие коллеги тоже часто спрашивали его об этом.
— Халл по натуре своей угрюмый и бессердечный человек. Поначалу он не произвел на меня плохого впечатления, но со временем я увидел, что на добро он всегда отвечает низко и грязно, зато очень возмущается, когда кто-нибудь осмеливается ему в чем-нибудь перечить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67