Но в последнее время Нингишзида жил на грани реальности, и ничего – получалось.
– Доложите правителю о прибытии гостей, – быстро приказал он одному из слуг. А сам отправился исполнять обязанности хорошего хозяина.
Второй слуга, озадаченный верховным жрецом на предмет холодного эля, побрел на кухню, бормоча под нос:
– У нас эля в глаза никто не видывал, где я ему отыщу это пойло?
Повар оказался сообразительнее и снабдил посланца огромным количеством напитков, отрядив вместе с ним маленькую армию поварят и кухонных слуг с подносами и подносиками, кувшинами и кувшинчиками, блюдами и блюдцами, а также предметами, названий которым в человеческом языке нет, а есть только в языке поваров, который, как известно, на несколько порядков сложнее и изысканнее.
Варвар благосклонно отнесся к тому, что элем гостеприимный жрец поименовал без разбору все прохладительные и горячительные напитки подряд. И поглощал предложенное в необозримых количествах.
– Совет нужен, – сказал он в перерыве между двумя выпитыми кувшинами, вытирая бороду ладонью. – Мы мудрые и великие воины, но и нам бывают нужны советы. Я пошел в храм, к жене.
Нингишзида поперхнулся.
– Великой Кахатанны нет, – сказал он. – А главное, у нее нет и не может быть смертного мужа.
– Она меня не полюбила, – печально признал варвар. – А я выгнал всех своих жен. Я дом новый отобрал, вот у этого. – Он ткнул пальцем в своего спутника. – Ей понравится.
Затем огляделся и признал:
– Тут красивее. Ладно, я тут останусь.
Возможное пребывание трикстерского рыжего вождя в качестве мужа богини на территории Храма Истины так потрясло Нингишзиду, что смешная сторона события полностью от него ускользнула. Зато возможные проблемы вызвали лихорадочный и тревожный блеск в его глазах. К великому облегчению верховного жреца, мудрый Тхагаледжа решил взять на себя эту задачу и прислал нескольких вельмож, дабы они сопроводили варвара в его летнюю резиденцию.
Трикстеры грузно затопали в указанном направлении, крепко вцепившись своими лапищами в серебряные кувшины с тончайшими винами. Они прямо на ходу опрокидывали их содержимое себе в глотку, а опустевший сосуд совали в руки немного растерянным слугам. Впрочем, все очень скоро признали варваров забавными, но не злобными.
Правитель Сонандана принял трикстерского вождя довольно благосклонно.
– И все же, могучий Маннагарт, что привело тебя в Храм Истины? Ты же понимаешь, что богиня не может быть твоей женой.
– Она была бы самой хорошей женой, – насупился великан. – Умная и догадливая. Не то что эти коровы, у-у-у... Беда у нас. На болотах мертвецы объявились, сарвохов доедают. Если сарвохов едят, нам туго придется. Война, говорят, будет.
– Кто говорит о войне? – спросил Тхагаледжа, невольно заинтересовавшись.
– Колдун говорит: «Жена твоя, Маннагарт, воевать будет с большим злом». Большое зло сидит в норе, заваленное огромным камнем. А найдутся те, кто камень откатит в сторону, и большое зло полезет на свет. И тогда моя жена встанет у него на пути. – Варвар задумчиво пожевал кончик своей толстой косы. – Когда женщины воюют, мужчине стыдно сидеть дома и нянчить детей... Моя жена – хороший воин: она отобрала руки у Энке и много чего еще отобрала у других.
– Сердце у Маннагарта, – вставил один из спутников вождя, за что получил крепкую затрещину.
– Зло везде. Когда полезет наружу, будет поздно, – забубнил дальше рыжий. – Пришел воевать сейчас, пока не поздно. Пришел спросить, куда вести воинов.
Тхагаледжа смотрел, слушал и... восхищался. Грубые, тупые, необразованные варвары, ставшие мишенью и источником огромного количества шуток и анекдотов, оказались по-детски чисты. И присутствие зла почувствовали гораздо быстрее, нежели многие цивилизованные народы.
– Великая Кахатанна, – произнес он вслух, – делает все, чтобы камень от норы никто не смог откатить. Надеемся, что и войны не будет.
– Колдун сказал, будет, – стоял на своем Маннагарт. – Воинам долго идти. Куда приводить скажешь?
– Если начнется война, то главная битва будет здесь. – Правитель подумал, что негоже отказываться от возможных союзников, мало ли что может случиться?
– Ну, – сказал Маннагарт, поднимаясь, – тогда нам пора. Воинов соберем и вернемся. Каэтане скажите, муж приходил, два дома теперь есть, надо будет, третий – отберу. Ей понравится.
– Скажу, – заверил его Тхагаледжа, стараясь не расхохотаться в присутствии этого чудного жениха великой богини.
Он не удержался и вышел проводить вождя Маннагарта – честь, которую не оказывал ни наместникам, ни многим и многим знатнейшим вельможам. Но он не думал о чести. Он смотрел, как увешанные побрякушками увальни в меховых шапках, пыхтя и отдуваясь, плавясь на жаре, приторочили наспех собранные все тем же сообразительным поваром припасы в мешках к седлам своих диковинных скакунов; выслушал их отказ остаться хотя бы заночевать и долго глядел вслед этим невероятным воинам, собравшимся спасать мир на такой странный лад.
Он чувствовал себя так, словно уезжал кто-то близкий и дорогой, а не неотесанные чурбаны, известные на весь Вард своей жестокостью.
По аллее спешил обеспокоенный Нингишзида. Завидев своего повелителя еще издалека, он ускорил шаг и вот уже стоит рядом, внимательно вглядываясь в глаза Тхагаледжи.
– Как вам эти гости, владыка?
– Ах, Нингишзида, я уже ничего не понимаю в этой жизни. Нам помогают Боги Смерти и жуткие варвары, а просвещенные, умные и тонкие люди либо равнодушны, либо находятся на противоположной стороне. Он пришел сказать, что приведет войска. И что отберет третий дом у своих подданных, чтобы угодить нашей дорогой Каэ. Вы что-нибудь понимаете?
– Боюсь, что нет, повелитель. Зато другие разобрались моментально. Наш придворный летописец уже озаглавил новый раздел своей книги оригинально и с изюминкой: «Трикстеры в Храме Истины».
– Пусть его пишет, – вяло согласился Тхагаледжа. – Это ведь не худшее, что могло случиться в мире...
Пройдя несколько шагов в сопротивляющейся материи, из которой была соткана иллюзия камня, Каэ, ведущая за собой хранителя Банбери, наконец выбралась в просторный подземный ход. Здесь было тускло и нереально – ни темно, ни светло. Но идти можно. Со сводов, как и во всякой уважающей себя пещере, капала вода; что-то шуршало и шелестело.
Перстень на ее безымянном пальце пульсировал так, что вся рука невольно дергалась.
– Неужели Арлон здесь спрятал талисман? – осипшим голосом спросил барон Вентоттен. – Ведь его не найдешь, даже если поседеешь от поисков.
– В этом вся суть, – рассмеялась она. – А какой смысл прятать там, где может отыскать кто угодно?
– Резонно, – вроде бы согласился барон, но тон у него был по-прежнему неуверенный.
– Главное, чтобы здесь не было никаких неожиданностей. – Каэ вытащила оба клинка из ножен и вся подобралась. Что-то такое ей показалось, крайне смутное.
– Вы знаете, – Банбери немного смущенно обратился к ней, – я слышу нечто, напоминающее мне голос. Тихий такой, слабенький, жалобный. Как если бы кто-то голодный просил хлеба.
Почему-то Каэ не понравилось это сравнение с голодным существом, но она ничего не сказала барону. Он мог бы это воспринять как намек на свое увлечение кулинарией.
Постепенно, по мере того как они углублялись в подземелье, тьма вокруг стала сгущаться. Не то чтобы она полностью лишила их возможности двигаться вперед, но принесла с собой неуютное чувство чьего-то присутствия, похожее на детскую боязнь темных комнат, и оно, разрастаясь, становилось все острее и острее. Каэ не хотела лишний раз пугать барона и молчала, а Банбери считал неудобным говорить об этом впечатлении, исходя из того, что богиня все же женщина, а переносит трудности более стойко, чем он – потомок гордого и славного рода. И вообще, именно ему следовало бы вести ее за собой этими извилистыми, похожими на крысиные норы ходами, в которых пахнет склепом и...
Крысиные норы? Позвольте-позвольте... Барон осторожно тронул Каэ за плечо:
– Госпожа, странное дело. Коридор стал узким и слишком петляет из стороны в сторону.
– Я заметила. Это неприятно, но у нас нет иного выхода. Приготовьте оружие, барон. Кстати, этот ваш голодающий дает о себе знать?
– Верещит просто неприлично, если позволительно выразиться таким образом.
– Позволительно, нам сейчас все позволительно.
Она напряженно думала о давнем совете Ан Дархан Тойона и Джесегей Тойона: камней несколько, а настоящий – только один. И их нужно отличить друг от друга.
Они достигли небольшой пещеры, когда два красных огонька неподвижно зависли в полумраке на уровне ее лица. Там, в глубине подземелья, смутно угадывались и контуры тела, но именно красные огоньки прежде всего обращали на себя внимание. Это ее чуть не погубило. Уже поняв, что это чьи-то горящие глаза, она все еще смотрела, как они медленно надвигаются на нее. Тихо вскрикнул барон, со свистом рассекая воздух над ее головой своим мечом. Послышался мягкий, приглушенный звук: чьи-то лапы топотали по каменному полу; тяжелое тело взвивалось в воздух и снова приземлялось. Затем почувствовалось смрадное прерывистое дыхание.
А потом тварь приблизилась, и Каэ содрогнулась от отвращения. Многое доводилось ей видеть, но никакой монстр не пробуждал в ней такого острого чувства неприятия, как эта гигантская крыса.
Чудовище оскалилось, обнажив ряд острых, сравнительно мелких зубов.
– Великие боги! – пробормотал Банбери у нее за спиной. В этом узком проходе барон не мог выбраться вперед, хотя отчаянно пытался это сделать. Но не локтями же ему пихать свою госпожу?
– Барон, приготовьтесь, – шепнула Каэ, приседая и выставляя Такахай и Тайяскарон на вытянутых руках.
Крыса прыгнула на нее в тот же момент, когда Каэтана взвилась в воздух. Противники встретились в полете. Ловкая тварь легко изогнулась всем своим огромным телом, пытаясь схватить врага. Размерами она лишь немного уступала лошади, и если бы этот маневр ей удался, то Каэ грозила бы немедленная смерть в пасти мерзкого животного. Наверное, сама мысль о подобной гибели взбодрила ее и заставила. двигаться намного быстрее, чем обычно. Она обеими ногами приземлилась на спину крысы и вонзила один клинок глубоко в глаз чудовища, а другим ударила поперек позвоночника. Тварь дико завизжала, забилась в конвульсиях и мелко задрожала. Такахай по самую рукоять проник в ее мозг, но агония крысы была гораздо длительней, нежели у любого другого существа при такой страшной ране. Черная в этом освещении, кровь пузырилась и булькала, стекая по густой вонючей шерсти на каменный пол пещеры.
– Осторожно, Банбери, не поскользнитесь, – сказала Каэ, обращаясь в темноту. – Банбери! Где вы?
– Он у меня, – тихо сказал кто-то. – Этот выродок Ассинибойнов должен расплатиться за все шуточки своего веселого дедушки....
Невероятное это было создание: не человек, не скелет, не призрак, – словом, не живое существо. Правда, и не мертвое. Среднее.
Такое состояние является самым опасным как для самого существа, так и для тех, кто имеет с ним дело. Однако желающих обычно не находится, и немертвый озлобляется на всех и вся. Вот почему даже случайный собеседник рискует и жизнью, и душой, и тем, о чем обычно еще и не подозревает. Каэтане подобное создание тоже было опасно. Особенно, если учесть, что на шее у него висел предмет, насколько диковинный, настолько же и узнаваемый. И хотя Каэ воочию его никогда не видела, а только слышала о нем, но моментально признала в этом мерзком украшении талисман Джаганнатхи. Правда, «мерзкое» – неправильное определение для такого потрясающего украшения. Работа была великолепная, любая деталь выглядела уместной и выполненной с таким искусством, что дух захватывало. Однако сами сплетенные фигуры монстров вызывали настоящую дрожь отвращения.
Обладатель талисмана от своей драгоценности мало чем отличался. Такой же точеный, в богато украшенных латах, с высохшим лицом, на котором безумным пламенем горели два черных шара размером с грецкий орех – то были выпученные глаза, начисто лишенные век и зрачков. Лицо было безбровое, и вообще весь череп лысый. Рот больше напоминал шрам или прорезь, зубы сверкали даже в темноте. Длинные руки, ниже колен, обладали огромными, сильными кистями. Правой рукой существо держало за горло барона Вентоттена, а левой мерно помахивало кривым ножом.
– Я убью его, – спокойно, почти флегматично заявил обладатель талисмана. – Но сначала я побеседую с тобой, а его близость, такая приятная и живая, будет гарантией того, что ты не станешь на меня нападать, не выслушав.
– И что это за жажда – побеседовать в тиши? – Каэ напряженно прислушивалась. Как ни неприятен ей был этот незнакомец, но еще больше ее волновало возможное появление других гигантских крыс.
– Я провел здесь в одиночестве многие сотни лет. Ассинибойн поймал меня за поисками камня и оставил здесь, как он выразился, искупать свой проступок. Но я не испугался, а возненавидел и его, и всех его потомков. И поклялся отомстить. Я знаю, что ты нечеловеческой крови и мнишь себя бессмертной, но и я уже очень давно нечеловек. Мой господин не оставил меня и здесь. Я знал, что ты придешь, ждал этого и готовился.
Каэ подумала, что никогда не понимала, почему человек ли, бог ли, замысливший тебя убить или еще что-нибудь столь же приятное сотворить с тобой, всенепременно станет разглагольствовать, хотя дураку ясно, что тянуть время на руку жертве, но не палачу. Впрочем, она совсем не собиралась знакомить обладателя талисмана с результатами своих размышлений.
– Кто ты? – спросила она, стараясь приближаться к нему на волосок в секунду, чтобы он ничего не заметил раньше времени.
– Это Бавеан Ахангаранн, – ответил внезапно барон. – Еще одна легенда, в которую я никогда не верил.
– Тебе легко было не верить в меня, ублюдок! – яростно прорычал немертвый. – Я и сам в себя, признаться, верю только иногда. Сотни, сотни лет в этих проклятых норах. Я его не нашел! Я его так и не нашел, ха-ха-ха!!! – Смех у него был такой же неприятный, как и манеры. – Ищи! Ты можешь найти камень. Если отдашь его мне, то смерть этого выродка будет безболезненной.
– Какого дьявола! – буркнула Каэ. Нашел кому угрожать, таракан высохший. Она была настолько зла, что сама себе изумилась. Чувство бешеного негодования, отвращения, кто знает еще чего, бурлило в ней с такой силой, что запульсировало сначала в висках, затем налились огнем кисти рук. Затем легкие всполохи побежали по лезвиям Такахая и Тайяскарона, но Бавеан, кажется, ничего не заметил.
– Вот! – Он бросил ей под ноги тихо стукнувшие камешки – пять или шесть тусклых кусочков. – Вот все, что я нашел за эти сотни лет. А теперь пришла ты со второй частью талисмана. Это знак судьбы, боги простили меня и жаждут выпустить на поверхность.
Она опять промолчала. Если говорить о знаках судьбы, то этот олух выполнил всю черную работу. Каэтана была практически полностью уверена в том, что осколки, которые валялись у нее под ногами, – это фальшивые камни, еще одна остроумная идея Арлона Ассинибойна, который стремился сохранить талисман храма Нуш-и-Джан в целости и неприкосновенности.
– Крысу ты выкормил? – спросила она мрачно, думая о своем.
– Кори сама кормилась на поверхности. Иногда дикари приносили ей жертвы, потому что принимали ее за ипостась своего божества, слишком мелкого и незначительного, чтобы о нем вообще говорить.
Каэ была благодарна Бавеану за его словоохотливость. Похоже, сотни лет жизни в этом подземелье приучили его к самовосхвалению, но отучили от осторожности. Он только что проболтался, что крыса была одна, а это меняло дело, особенно для Банбери Вентоттена.
– Отпусти хранителя! – приказала она.
Ахангаранн оскорбился:
– Ты в моей власти, и господин ждет не дождется чтобы побеседовать с тобой. Изволь говорить со мной почтительно.
– Если ты хочешь, чтобы с тобой вообще говорили, – рявкнула Каэ, – отпусти Банбери. Все равно камень может отыскать только он.
– Тогда мы станем искать вместе.
– Знаешь, Бавеан, возможно, когда-то ты был привлекательным мальчиком, но теперь твой скелет не вдохновит даже некрофила. Отпусти хранителя, труп!
Странно, но он послушался ее. Вздрогнул и отступил на полшага, проскрежетав:
– Все равно здесь я хозяин. Я и мой великий господин.
Каэ даже думать не хотела о прекрасной встрече с господином того, кто носит талисман Джаганнатхи.
– Банбери, ищите камень...
Барон уставился на нее изумленно и даже немного обиженно:
– Вы хотите?..
– Да, хочу. Ищите камень, Банбери.
Она отошла к стене и уселась на холодный каменный пол, поерзав, чтобы устроиться поудобнее. Не самое идеальное место, чтобы предаваться размышлениям, но другого здесь не было.
– Арлон думал, что я погибну в этом подземелье, – шелестел у нее над ухом Бавеан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Доложите правителю о прибытии гостей, – быстро приказал он одному из слуг. А сам отправился исполнять обязанности хорошего хозяина.
Второй слуга, озадаченный верховным жрецом на предмет холодного эля, побрел на кухню, бормоча под нос:
– У нас эля в глаза никто не видывал, где я ему отыщу это пойло?
Повар оказался сообразительнее и снабдил посланца огромным количеством напитков, отрядив вместе с ним маленькую армию поварят и кухонных слуг с подносами и подносиками, кувшинами и кувшинчиками, блюдами и блюдцами, а также предметами, названий которым в человеческом языке нет, а есть только в языке поваров, который, как известно, на несколько порядков сложнее и изысканнее.
Варвар благосклонно отнесся к тому, что элем гостеприимный жрец поименовал без разбору все прохладительные и горячительные напитки подряд. И поглощал предложенное в необозримых количествах.
– Совет нужен, – сказал он в перерыве между двумя выпитыми кувшинами, вытирая бороду ладонью. – Мы мудрые и великие воины, но и нам бывают нужны советы. Я пошел в храм, к жене.
Нингишзида поперхнулся.
– Великой Кахатанны нет, – сказал он. – А главное, у нее нет и не может быть смертного мужа.
– Она меня не полюбила, – печально признал варвар. – А я выгнал всех своих жен. Я дом новый отобрал, вот у этого. – Он ткнул пальцем в своего спутника. – Ей понравится.
Затем огляделся и признал:
– Тут красивее. Ладно, я тут останусь.
Возможное пребывание трикстерского рыжего вождя в качестве мужа богини на территории Храма Истины так потрясло Нингишзиду, что смешная сторона события полностью от него ускользнула. Зато возможные проблемы вызвали лихорадочный и тревожный блеск в его глазах. К великому облегчению верховного жреца, мудрый Тхагаледжа решил взять на себя эту задачу и прислал нескольких вельмож, дабы они сопроводили варвара в его летнюю резиденцию.
Трикстеры грузно затопали в указанном направлении, крепко вцепившись своими лапищами в серебряные кувшины с тончайшими винами. Они прямо на ходу опрокидывали их содержимое себе в глотку, а опустевший сосуд совали в руки немного растерянным слугам. Впрочем, все очень скоро признали варваров забавными, но не злобными.
Правитель Сонандана принял трикстерского вождя довольно благосклонно.
– И все же, могучий Маннагарт, что привело тебя в Храм Истины? Ты же понимаешь, что богиня не может быть твоей женой.
– Она была бы самой хорошей женой, – насупился великан. – Умная и догадливая. Не то что эти коровы, у-у-у... Беда у нас. На болотах мертвецы объявились, сарвохов доедают. Если сарвохов едят, нам туго придется. Война, говорят, будет.
– Кто говорит о войне? – спросил Тхагаледжа, невольно заинтересовавшись.
– Колдун говорит: «Жена твоя, Маннагарт, воевать будет с большим злом». Большое зло сидит в норе, заваленное огромным камнем. А найдутся те, кто камень откатит в сторону, и большое зло полезет на свет. И тогда моя жена встанет у него на пути. – Варвар задумчиво пожевал кончик своей толстой косы. – Когда женщины воюют, мужчине стыдно сидеть дома и нянчить детей... Моя жена – хороший воин: она отобрала руки у Энке и много чего еще отобрала у других.
– Сердце у Маннагарта, – вставил один из спутников вождя, за что получил крепкую затрещину.
– Зло везде. Когда полезет наружу, будет поздно, – забубнил дальше рыжий. – Пришел воевать сейчас, пока не поздно. Пришел спросить, куда вести воинов.
Тхагаледжа смотрел, слушал и... восхищался. Грубые, тупые, необразованные варвары, ставшие мишенью и источником огромного количества шуток и анекдотов, оказались по-детски чисты. И присутствие зла почувствовали гораздо быстрее, нежели многие цивилизованные народы.
– Великая Кахатанна, – произнес он вслух, – делает все, чтобы камень от норы никто не смог откатить. Надеемся, что и войны не будет.
– Колдун сказал, будет, – стоял на своем Маннагарт. – Воинам долго идти. Куда приводить скажешь?
– Если начнется война, то главная битва будет здесь. – Правитель подумал, что негоже отказываться от возможных союзников, мало ли что может случиться?
– Ну, – сказал Маннагарт, поднимаясь, – тогда нам пора. Воинов соберем и вернемся. Каэтане скажите, муж приходил, два дома теперь есть, надо будет, третий – отберу. Ей понравится.
– Скажу, – заверил его Тхагаледжа, стараясь не расхохотаться в присутствии этого чудного жениха великой богини.
Он не удержался и вышел проводить вождя Маннагарта – честь, которую не оказывал ни наместникам, ни многим и многим знатнейшим вельможам. Но он не думал о чести. Он смотрел, как увешанные побрякушками увальни в меховых шапках, пыхтя и отдуваясь, плавясь на жаре, приторочили наспех собранные все тем же сообразительным поваром припасы в мешках к седлам своих диковинных скакунов; выслушал их отказ остаться хотя бы заночевать и долго глядел вслед этим невероятным воинам, собравшимся спасать мир на такой странный лад.
Он чувствовал себя так, словно уезжал кто-то близкий и дорогой, а не неотесанные чурбаны, известные на весь Вард своей жестокостью.
По аллее спешил обеспокоенный Нингишзида. Завидев своего повелителя еще издалека, он ускорил шаг и вот уже стоит рядом, внимательно вглядываясь в глаза Тхагаледжи.
– Как вам эти гости, владыка?
– Ах, Нингишзида, я уже ничего не понимаю в этой жизни. Нам помогают Боги Смерти и жуткие варвары, а просвещенные, умные и тонкие люди либо равнодушны, либо находятся на противоположной стороне. Он пришел сказать, что приведет войска. И что отберет третий дом у своих подданных, чтобы угодить нашей дорогой Каэ. Вы что-нибудь понимаете?
– Боюсь, что нет, повелитель. Зато другие разобрались моментально. Наш придворный летописец уже озаглавил новый раздел своей книги оригинально и с изюминкой: «Трикстеры в Храме Истины».
– Пусть его пишет, – вяло согласился Тхагаледжа. – Это ведь не худшее, что могло случиться в мире...
Пройдя несколько шагов в сопротивляющейся материи, из которой была соткана иллюзия камня, Каэ, ведущая за собой хранителя Банбери, наконец выбралась в просторный подземный ход. Здесь было тускло и нереально – ни темно, ни светло. Но идти можно. Со сводов, как и во всякой уважающей себя пещере, капала вода; что-то шуршало и шелестело.
Перстень на ее безымянном пальце пульсировал так, что вся рука невольно дергалась.
– Неужели Арлон здесь спрятал талисман? – осипшим голосом спросил барон Вентоттен. – Ведь его не найдешь, даже если поседеешь от поисков.
– В этом вся суть, – рассмеялась она. – А какой смысл прятать там, где может отыскать кто угодно?
– Резонно, – вроде бы согласился барон, но тон у него был по-прежнему неуверенный.
– Главное, чтобы здесь не было никаких неожиданностей. – Каэ вытащила оба клинка из ножен и вся подобралась. Что-то такое ей показалось, крайне смутное.
– Вы знаете, – Банбери немного смущенно обратился к ней, – я слышу нечто, напоминающее мне голос. Тихий такой, слабенький, жалобный. Как если бы кто-то голодный просил хлеба.
Почему-то Каэ не понравилось это сравнение с голодным существом, но она ничего не сказала барону. Он мог бы это воспринять как намек на свое увлечение кулинарией.
Постепенно, по мере того как они углублялись в подземелье, тьма вокруг стала сгущаться. Не то чтобы она полностью лишила их возможности двигаться вперед, но принесла с собой неуютное чувство чьего-то присутствия, похожее на детскую боязнь темных комнат, и оно, разрастаясь, становилось все острее и острее. Каэ не хотела лишний раз пугать барона и молчала, а Банбери считал неудобным говорить об этом впечатлении, исходя из того, что богиня все же женщина, а переносит трудности более стойко, чем он – потомок гордого и славного рода. И вообще, именно ему следовало бы вести ее за собой этими извилистыми, похожими на крысиные норы ходами, в которых пахнет склепом и...
Крысиные норы? Позвольте-позвольте... Барон осторожно тронул Каэ за плечо:
– Госпожа, странное дело. Коридор стал узким и слишком петляет из стороны в сторону.
– Я заметила. Это неприятно, но у нас нет иного выхода. Приготовьте оружие, барон. Кстати, этот ваш голодающий дает о себе знать?
– Верещит просто неприлично, если позволительно выразиться таким образом.
– Позволительно, нам сейчас все позволительно.
Она напряженно думала о давнем совете Ан Дархан Тойона и Джесегей Тойона: камней несколько, а настоящий – только один. И их нужно отличить друг от друга.
Они достигли небольшой пещеры, когда два красных огонька неподвижно зависли в полумраке на уровне ее лица. Там, в глубине подземелья, смутно угадывались и контуры тела, но именно красные огоньки прежде всего обращали на себя внимание. Это ее чуть не погубило. Уже поняв, что это чьи-то горящие глаза, она все еще смотрела, как они медленно надвигаются на нее. Тихо вскрикнул барон, со свистом рассекая воздух над ее головой своим мечом. Послышался мягкий, приглушенный звук: чьи-то лапы топотали по каменному полу; тяжелое тело взвивалось в воздух и снова приземлялось. Затем почувствовалось смрадное прерывистое дыхание.
А потом тварь приблизилась, и Каэ содрогнулась от отвращения. Многое доводилось ей видеть, но никакой монстр не пробуждал в ней такого острого чувства неприятия, как эта гигантская крыса.
Чудовище оскалилось, обнажив ряд острых, сравнительно мелких зубов.
– Великие боги! – пробормотал Банбери у нее за спиной. В этом узком проходе барон не мог выбраться вперед, хотя отчаянно пытался это сделать. Но не локтями же ему пихать свою госпожу?
– Барон, приготовьтесь, – шепнула Каэ, приседая и выставляя Такахай и Тайяскарон на вытянутых руках.
Крыса прыгнула на нее в тот же момент, когда Каэтана взвилась в воздух. Противники встретились в полете. Ловкая тварь легко изогнулась всем своим огромным телом, пытаясь схватить врага. Размерами она лишь немного уступала лошади, и если бы этот маневр ей удался, то Каэ грозила бы немедленная смерть в пасти мерзкого животного. Наверное, сама мысль о подобной гибели взбодрила ее и заставила. двигаться намного быстрее, чем обычно. Она обеими ногами приземлилась на спину крысы и вонзила один клинок глубоко в глаз чудовища, а другим ударила поперек позвоночника. Тварь дико завизжала, забилась в конвульсиях и мелко задрожала. Такахай по самую рукоять проник в ее мозг, но агония крысы была гораздо длительней, нежели у любого другого существа при такой страшной ране. Черная в этом освещении, кровь пузырилась и булькала, стекая по густой вонючей шерсти на каменный пол пещеры.
– Осторожно, Банбери, не поскользнитесь, – сказала Каэ, обращаясь в темноту. – Банбери! Где вы?
– Он у меня, – тихо сказал кто-то. – Этот выродок Ассинибойнов должен расплатиться за все шуточки своего веселого дедушки....
Невероятное это было создание: не человек, не скелет, не призрак, – словом, не живое существо. Правда, и не мертвое. Среднее.
Такое состояние является самым опасным как для самого существа, так и для тех, кто имеет с ним дело. Однако желающих обычно не находится, и немертвый озлобляется на всех и вся. Вот почему даже случайный собеседник рискует и жизнью, и душой, и тем, о чем обычно еще и не подозревает. Каэтане подобное создание тоже было опасно. Особенно, если учесть, что на шее у него висел предмет, насколько диковинный, настолько же и узнаваемый. И хотя Каэ воочию его никогда не видела, а только слышала о нем, но моментально признала в этом мерзком украшении талисман Джаганнатхи. Правда, «мерзкое» – неправильное определение для такого потрясающего украшения. Работа была великолепная, любая деталь выглядела уместной и выполненной с таким искусством, что дух захватывало. Однако сами сплетенные фигуры монстров вызывали настоящую дрожь отвращения.
Обладатель талисмана от своей драгоценности мало чем отличался. Такой же точеный, в богато украшенных латах, с высохшим лицом, на котором безумным пламенем горели два черных шара размером с грецкий орех – то были выпученные глаза, начисто лишенные век и зрачков. Лицо было безбровое, и вообще весь череп лысый. Рот больше напоминал шрам или прорезь, зубы сверкали даже в темноте. Длинные руки, ниже колен, обладали огромными, сильными кистями. Правой рукой существо держало за горло барона Вентоттена, а левой мерно помахивало кривым ножом.
– Я убью его, – спокойно, почти флегматично заявил обладатель талисмана. – Но сначала я побеседую с тобой, а его близость, такая приятная и живая, будет гарантией того, что ты не станешь на меня нападать, не выслушав.
– И что это за жажда – побеседовать в тиши? – Каэ напряженно прислушивалась. Как ни неприятен ей был этот незнакомец, но еще больше ее волновало возможное появление других гигантских крыс.
– Я провел здесь в одиночестве многие сотни лет. Ассинибойн поймал меня за поисками камня и оставил здесь, как он выразился, искупать свой проступок. Но я не испугался, а возненавидел и его, и всех его потомков. И поклялся отомстить. Я знаю, что ты нечеловеческой крови и мнишь себя бессмертной, но и я уже очень давно нечеловек. Мой господин не оставил меня и здесь. Я знал, что ты придешь, ждал этого и готовился.
Каэ подумала, что никогда не понимала, почему человек ли, бог ли, замысливший тебя убить или еще что-нибудь столь же приятное сотворить с тобой, всенепременно станет разглагольствовать, хотя дураку ясно, что тянуть время на руку жертве, но не палачу. Впрочем, она совсем не собиралась знакомить обладателя талисмана с результатами своих размышлений.
– Кто ты? – спросила она, стараясь приближаться к нему на волосок в секунду, чтобы он ничего не заметил раньше времени.
– Это Бавеан Ахангаранн, – ответил внезапно барон. – Еще одна легенда, в которую я никогда не верил.
– Тебе легко было не верить в меня, ублюдок! – яростно прорычал немертвый. – Я и сам в себя, признаться, верю только иногда. Сотни, сотни лет в этих проклятых норах. Я его не нашел! Я его так и не нашел, ха-ха-ха!!! – Смех у него был такой же неприятный, как и манеры. – Ищи! Ты можешь найти камень. Если отдашь его мне, то смерть этого выродка будет безболезненной.
– Какого дьявола! – буркнула Каэ. Нашел кому угрожать, таракан высохший. Она была настолько зла, что сама себе изумилась. Чувство бешеного негодования, отвращения, кто знает еще чего, бурлило в ней с такой силой, что запульсировало сначала в висках, затем налились огнем кисти рук. Затем легкие всполохи побежали по лезвиям Такахая и Тайяскарона, но Бавеан, кажется, ничего не заметил.
– Вот! – Он бросил ей под ноги тихо стукнувшие камешки – пять или шесть тусклых кусочков. – Вот все, что я нашел за эти сотни лет. А теперь пришла ты со второй частью талисмана. Это знак судьбы, боги простили меня и жаждут выпустить на поверхность.
Она опять промолчала. Если говорить о знаках судьбы, то этот олух выполнил всю черную работу. Каэтана была практически полностью уверена в том, что осколки, которые валялись у нее под ногами, – это фальшивые камни, еще одна остроумная идея Арлона Ассинибойна, который стремился сохранить талисман храма Нуш-и-Джан в целости и неприкосновенности.
– Крысу ты выкормил? – спросила она мрачно, думая о своем.
– Кори сама кормилась на поверхности. Иногда дикари приносили ей жертвы, потому что принимали ее за ипостась своего божества, слишком мелкого и незначительного, чтобы о нем вообще говорить.
Каэ была благодарна Бавеану за его словоохотливость. Похоже, сотни лет жизни в этом подземелье приучили его к самовосхвалению, но отучили от осторожности. Он только что проболтался, что крыса была одна, а это меняло дело, особенно для Банбери Вентоттена.
– Отпусти хранителя! – приказала она.
Ахангаранн оскорбился:
– Ты в моей власти, и господин ждет не дождется чтобы побеседовать с тобой. Изволь говорить со мной почтительно.
– Если ты хочешь, чтобы с тобой вообще говорили, – рявкнула Каэ, – отпусти Банбери. Все равно камень может отыскать только он.
– Тогда мы станем искать вместе.
– Знаешь, Бавеан, возможно, когда-то ты был привлекательным мальчиком, но теперь твой скелет не вдохновит даже некрофила. Отпусти хранителя, труп!
Странно, но он послушался ее. Вздрогнул и отступил на полшага, проскрежетав:
– Все равно здесь я хозяин. Я и мой великий господин.
Каэ даже думать не хотела о прекрасной встрече с господином того, кто носит талисман Джаганнатхи.
– Банбери, ищите камень...
Барон уставился на нее изумленно и даже немного обиженно:
– Вы хотите?..
– Да, хочу. Ищите камень, Банбери.
Она отошла к стене и уселась на холодный каменный пол, поерзав, чтобы устроиться поудобнее. Не самое идеальное место, чтобы предаваться размышлениям, но другого здесь не было.
– Арлон думал, что я погибну в этом подземелье, – шелестел у нее над ухом Бавеан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48