]
Уитлоу похлопал старика по плечу и увел Форрестера.
- Травма передней доли мозга, - прошептал он.
- Но он говорил по-итальянски.
- Конечно, Чак. Учиться он не смог, поэтому очутился здесь. Не
слишком много работы существуют для человека, который не может говорить,
как все мы.
Марсианин, пошатываясь, прошел мимо, голова была повернута в их
сторону. Слышал ли он их разговор, Форрестер сказать не мог, но тот сказал
громко и кстати:
- Говори, как все! Живи, как все! Живи ради государства! И оно
позаботится о тебе!
Вечеринка набирала обороты. Собравшиеся оживились, повеселели и
напились. Человек небольшого роста в зеленом жабо, имитирующем раскраску
сириан, закричал:
- И каким же образом? Полтысячелетия назад Адольф Берль спросил: "Что
хочет корпорация?" И государство стало корпорацией.
Балерина заикала, приоткрыв остекленелые сердитые глаза.
- Сталинисты, - прошипела она и вновь погрузилась в сон.
Форрестер запустил руку в карман, нащупал стодолларовые бумажки и
скормил их инджойерам, заказав выпивку на всех.
Форрестер отдавал себе отчет, что вторая и последняя тысяча тает с
устрашающей быстротой. Но ему нравилось транжирить деньги. Он был
достаточно пьян, достаточно эйфоризован, чтобы переложить на утро все
страхи завтрашнего дня. Сомнительно, что день грядущий окажется хуже дня
прошедшего. Он оценил преимущества жизни забытых людей.
Залезть в долг невозможно, ведь у тебя нет даже кредита. Мудрый Тарс
Таркас! Прекрасные дети дали прекрасный совет!
- Ешьте! - закричал он, не обращая внимания на предостерегающий шепот
Уитлоу. - Пейте! Веселитесь! Ведь завтра мы снова умрем!
- Domani morire! [Умрем завтра!] - пискливо вторил старик-итальянец,
поднимая в честь Форрестера бокал с неизвестно-насколько-но-безумно-
дорогой-граппой.
Форрестер выпил и за его здоровье.
- Чак, послушай, - тревожно сказал Уитлоу. - Сбавь-ка обороты. Такие
клиенты, как астронавт, не каждый день на дороге валяются.
- Заткнись, Уит. Перестань поучать, как старая бабка.
- Что ж. Это твои деньги. Но, оказавшись завтра на бобах, не обвиняй
меня.
- От тебя тошнит, - с улыбкой сказал Форрестер.
- Кто бы говорил! - вспыхнул Уитлоу. - Да если бы не я, где бы ты
был? Черт подери, я не собираюсь выслушивать подобный базар и...
Марсианин с ирландским именем прервал их.
- Эй, мужики! Завязали!
Уитлоу остыл. Форрестер обернулся и с удивлением разглядывал
марсианина.
- Где ты научился так говорить? - спросил он.
- Так - это как? Я что-нибудь неправильно сказал?
- В некотором роде, да.
Но лицо марсианина изменилось, он щелкнул пальцами.
- Погоди! Твое имя, кажется, Форрестер?
- Да. Но мы обсуждали тебя...
- Невежливо перебивать подобным образом, - упрекнул Кевин О'Рурк да
Солис Ласис. - Вот что я хотел сказать. Тебя разыскивал сирианин.
- Сирианин? Зеленый? - Форрестер попытался сконцентрироваться сквозь
винные пары. - Эс-Четыре?
- Откуда мне знать его номер? Он был одет в гравитационную накидку,
но я распознал сирианина. Их я на своем веку перевидал достаточно.
- Возможно, он подал иск на компенсацию за нарушение контракта, - с
горечью сказал Форрестер. - Пусть судится сколько угодно.
- Думаю, дело не в этом, потому что...
- Довольно, - перебил Форрестер. - До омерзения противно, как вы,
марсиане, ловко меняете тему. Меня интересует вопрос: почему ты... так вот
говоришь? Тот, который собрался прикончить меня, говорил с немецким
акцентом. У него было и немецкое имя. Ты говоришь так же, как он. Но ты
ирландец.
Кевин О'Рурк неодобрительно посмотрел на него.
- Форрестер, ты пьян. Что, черт побери, означает "ирландец"? Ты
хочешь меня оскорбить, да?
Сколько длилась гулянка? Форрестер помнил длинные разглагольствования
пьяной балерины, пытавшейся объяснить, что акцент был марсианский, а не
немецкий, и что гелиево-кислородный воздух с давлением в шестьсот миллибар
делал их невосприимчивыми к некоторым частотам. Он отчетливо помнил, как
засунул руку в карман, обнаружил отсутствие денег, и расплывчатое,
приправленное ужасом воспоминание о неприятном инциденте.
Но все было несколько туманно и отдаленно - в сознании всплывали
только отрывочные воспоминания.
На следующее утро он проснулся в тоннеле невдалеке от индж-лавки, не
представляя, как добрался сюда. К тому же, один.
И его мучило грандиозное похмелье.
Форрестер смутно припоминал, что Уитлоу предупреждал и об этом.
Общественные инджойеры не оснащались автономными контурами слежения. А
момент "торможения" он должен был выбрать сам, индж обслуживал до тех пор,
пока в него подкладывали деньги.
Очевидно, он долго "подкармливал" инджойер.
Форрестер печально покачал головой. Движение вызвало водопад боли в
затылке.
Произошло что-то неладное?
Он вяло попытался вспомнить, и в сознании возникала мозаика лиц,
охваченных массовым ужасом.
Нечто прервало гулянку, разогнало напуганных и подвыпивших
посетителей ресторана. Даже итальянец и балерина очнулись от пьяного
забытья и дали деру.
Но что это было?
Форрестер не был уверен, но подозревал, что сейчас о вчерашнем лучше
не вспоминать.
Пошатываясь, он добрел до конца тоннеля, спустился по металлическим
ступенькам и открыл дверь. Он стоял и смотрел на кусты, цветы, траву,
недовольно отворачиваясь от ласковых прикосновений теплого ветра. Был уже
день. Исключая отдаленный шум ховеркаров, он не слышал больше ни звука.
Нельзя делать выводы, отталкиваясь только от двадцатичетырехчасового
опыта. Несомненно, все его беды произошли по его же вине. А место среди
забытых людей - в этом Форрестер с готовностью признался - явно оказалось
не для него. Но существует ли в этом новом мире место для него?
Неожиданно появился Уитлоу, счастливый и довольный, как будто в мире
не существовало похмелья. Форрестер посмотрел на него и сделал вывод, что
пока ты жив, следует продолжать жить.
- Все в порядке? - радостно подмигнул Уитлоу. - Ну и нагрузился же ты
вчера вечером!
- Меня уже известили, - мрачно огрызнулся Форрестер. - И любым
подробностям я поверю на слово. Уитлоу, как бы мне снова получить работу?
- Зачем?
- Надоели детские игры, - малодушно сказал Форрестер. - Я никого не
осуждаю, но сам не хочу вести такую жизнь.
- Достань денег, - посоветовал Уитлоу. - Иначе никто и слушать тебя
не станет.
- Отлично. А стартовый капитал придется зарабатывать жульничеством?
- Точно! - закричал Уитлоу. - И у меня приятное известие, Чак.
Астронавт опять ошивается поблизости. Обработаешь его еще разок, а?
Они прошли под пилонами через газон, выискивая открытое небо. Уитлоу
заметил, что астронавт в одноместном флайере бесцельно летает по
окрестностям. По предположению Уитлоу, астронавт собирается приземлиться и
снова погулять по району забытых людей, но сейчас его почему-то уже не
было видно.
- Прости, - извинился Уитлоу. - Но я уверен, он где-то поблизости.
Форрестер пожал плечами. Положа руку на сердце, он никому не хотел
зла. Даже соратникам псевдореволюционера Тайко, призывавшего к крушению
строя. Форрестер решил, что если выбрать работу, найти занятие, которое
принесет пользу и доставит удовлетворение...
- Что я говорил, Чак! - вскричал Уитлоу. - Видишь? Там!
Форрестер взглянул вверх. Уитлоу оказался прав. Из кабины флайера
внимательно и прямо на них смотрел астронавт. Он поднес инджойер к губам и
отдал команду: флайер пошел на снижение в направлении посадочной площадки.
- Он садится, - отметил этот факт Форрестер.
Уитлоу, потирая подбородок, наблюдал за посадкой флайера.
- Да, - оживленно произнес он. Глаза его тревожно заблестели.
- В чем дело? - спросил Форрестер.
- Что? - Уитлоу нахмурился и вновь посмотрел на флайер. - Да ничего,
Чак. Дурное предчувствие, вот и все.
- В каком смысле?
- Ну... Ничего, Чак. У летунов порой бывают странные представления о
развлечениях и... Чак, пожалуй, надо сматываться. - Он резко повернулся,
схватил Форрестера за руку и потянул за собой.
Тревога Уитлоу передалась Форрестеру, и он побежал следом за ним.
Уитлоу струсил, анализировал на бегу Форрестер, что типично для этого века
трусости, когда надежда на бессмертие инициирует преувеличенный страх
перед перманентной - абсолютной, необратимой - смертью.
Но животный страх пришел и к нему, стоило ощутить над головой мощный
поток воздуха.
Флайер кружил над ними.
- Это он! - закричал Форрестер. - Ты прав. Он охотится за нами.
Форрестер припустил, как ужаленный. Уитлоу, увертываясь, рванул в
другую сторону. А флайер, то снижаясь, то набирая высоту, описывал круги.
Странно, с запозданием осознал Форрестер, но он не заметил в кабине
астронавта.
И в этот момент он услышал крик Уитлоу. Астронавта не могло быть в
кабине. Он запрограммировал автопилот флайера и сейчас стоял около желтого
конусообразного здания на пути Уитлоу и держал в руках кнут.
Уитлоу тщетно попытался свернуть, изменить направление. Астронавт
легко потряс ручку кнута, и тот ожил, взвился в небо и с шипением
обмотался вокруг шеи Уитлоу, который судорожно захрипел и повалился на
землю.
Форрестер развернулся и побежал.
Впереди по ховертрассе, шумно рассекая воздух, пулями мчались машины.
И если он попадет под колеса, то смерть придет так же неминуемо, как
и от руки убийцы.
Медлить было нельзя, он ринулся напролом через широкое полотно дороги
и к собственному удивлению добрался до противоположной стороны целым и
невредимым. Полицейский с любопытством следил, как Форрестер обернулся и
посмотрел назад.
Астронавт с выражением восторженной радости повторно взмахнул кнутом.
За ревом ховеркаров Форрестер отчетливо расслышал крик Уитлоу.
Уитлоу пытался вставать, но его вновь и вновь валили наземь удары
кнута, которые наносил их благодетель из космоса. После очередной попытки
кнут оставил на лице Уитлоу кровоточащую отметину. Еще одна попытка -
очередное падение, и Уитлоу затих.
Форрестер отвернулся и заплакал.
"Я имею на это полное право", - отчаянно твердил он себе. Кто может
равнодушно наблюдать, как друга забивают насмерть? Особенно, когда ты лишь
по счастливой случайности не оказался на месте жертвы.
Но он еще не потерял шанс стать жертвой.
Форрестер побежал и оказался в крепких металлических объятиях
полицейского.
- Человек Форрестер, - сказал фараон, неотрывно глядя в его глаза. -
Доброе утро. Вам поступило сообщение.
- Отпусти! - закричал Форрестер.
- Зачитываю сообщение, - неумолимо продолжал полицейский. - Человек
Форрестер, согласны ли вы принять повторное предложение по найму? Оно
поступило от того, кого вы называете Сирианин Четыре.
- Да отпустите же меня, черт подери! - взмолился Форрестер. - Нет.
Или да... Я не знаю! Я хочу выбраться отсюда!..
- Ваш перспективный работодатель, человек Форрестер, - сообщил
полицейский, разжав лапы, - находится неподалеку. Если вы пожелаете, он
готов немедленно встретиться с вами.
- Пусть отправляется ко всем чертям! - прорычал Форрестер, и пошел в
единственно возможном направлении, выбранном полицейским, который стоял
столбом, указывая на ховеркар сирианина. За ховером Форрестер разглядел
нечто среднее между сверкающим грибом и хромовой трубочкой для мороженого.
Газовый выхлоп из сопел пригнул головки маков в сторону Форрестера.
Аппарат стремительно приближался к нему. Форрестер замер как вкопанный и с
явным опозданием увидел скафандр, а за стеклом шлема сверкало кольцо
зеленых глаз.
Это был его сирианин. Что-то блеснуло и ужалило Форрестера.
Форрестер очнулся на земле и смотрел на круговые движения скафандра с
реактивной тягой.
- Я не обещал вернуться и работать на тебя, - сказал он.
Сирианин молчал, длинное щупальце, ужалившее Форрестера, вяло
извивалось сбоку.
- Не слишком уж и нужна мне работа, - пробормотал он, пытаясь закрыть
глаза.
Сирианин ввел в тело очень странное вещество, сообразил Форрестер,
чувствуя, что не может двигаться. А сирианин начал менять облик.
Он уже не был похож на сирианина...

12
Через какое-то время он почувствовал, что снова может двигаться.
Форрестер огляделся - он летел в флайере, хихикая без всякой причины
над самим собой и наблюдая за пасторальной фермерской идиллией сочных
золотистых тонов, которая распростерлась внизу, на земле.
- Дорогой Чарлз, - раздался сзади голос. - Надеюсь, с тобой все в
порядке?
- Безусловно, - Форрестер обернулся, улыбаясь, - лишь некоторые
моменты вылетели из головы.
- Что конкретно, дорогой Чарлз?
- Например, что произошло с сирианином? - Он рассмеялся. - Последнее,
что я помню, - он вкатил мне изрядную дозу гипнозоля. Потом мы куда-то
полетели... Но ты не поверишь, я не помню, как мы оказались во флайере
вместе с тобой. И еще. Я не понимаю, почему ты оделась в такое необычное
одеяние, Эдне.
Эдне молчала, хитро поглядывая на Форрестера. Глаза ее были подведены
ослепительно зеленым.
Форрестер больше не смеялся.
- Все так запутано, - извинился он. - Прости, но я в очередной раз
все напутал.
Она промолчала, потому, что была занята: всеми своими глазами она
изучала приборную панель флайера, экраны высвечивали сектора зеленой
поверхности, а сплошная линия очерчивала маршрут их полета.
- Дорогой Чарлз, - внезапно произнесла она. - Готов ли ты приступить
к выполнению запрограммированных задач?
- Каких еще запрограммированных задач?
Вопрос явился ошибкой. Вспышка боли, взорвавшись в голове, разлилась
по телу до самых кончиков пальцев рук и ног, отразилась от них и
затухающим пульсирующим эхом вернулась в головной мозг. Форрестер завопил;
он вспомнил, что зверская боль уже металась в его теле, он вспомнил ее,
как вспомнил о своих запрограммированных задачах.
- Ты - Эдне Бенсен. Ты хочешь, шутки ради, чтобы я нелегально провел
тебя на космический корабль. Я должен доставить тебя на борт корабля, а
затем подсоединить данный тобой командный блок в навигационный контур, а
потом хранить молчание, иначе шутка не удастся и боль вернется.
- Дорогой Чарлз, - прогремел пустотело-резонирующий голос, - ты готов
приступить к исполнению запрограммированных задач.
Боль стихла. Форрестер откинулся на спинку кресла, кружилась голова,
тошнило. Он был стопроцентно ослеплен и ошарашен. Неужели мозг перешел
грань нервного срыва? Хотя это неудивительно - после всего пережитого им.
Шутка Эдне не выглядела смешной. Но в этот момент мозг Форрестера не
был чересчур проницательным. Возможно, дело заключалось не в шутке, а в ее
оценке.
Форрестеру казалось, что он сходит с ума. Тягучая сонливость
переплелась с невыносимой бессонностью. Он сам себе напоминал человека,
который не сомкнул глаз за долгую полярную зиму и с ненавистью смотрит на
восходящее солнце. Глаза саднило, но стоило их закрыть, и они раскрывались
снова. Это пугало...
Он не ориентировался во времени и в пространстве. Потом с отвращением
заметил за бортом флайера чернила ночи. Что же произошло? Время утекало,
но сознание не контролировало его течения. Его пугал странный взгляд
зеленых глаз Эдне, а мгновение спустя ему мерещилось, что выражение ее
лица как никогда нормально. Иллюзии?
Быть может, Эдне сделала ему укол? Но что за мотив побудил ее? Но он
помнил, что она неоднократно повторяла свое имя. Зачем? Как будто он не
узнал ее! Разве не сохранилось в нем воспоминание, как девушка, натянув
нелепый сирианский скафандр, сильно изменившись, беспрерывно повторяла
инструкции о том, что он должен сделать в ближайшие часы, подкрепляя
наставления вспышками жуткой боли?
Он со стоном закрыл глаза.
Они летели в пространстве над открытой местностью, но уже не во
флайере. Сквозь вспышки, чередующиеся дурманом головокружения и тошноты,
он видел себя стоящим на горячей, высохшей, мертвой траве; за рокотом
лопастей флайера он расслышал металлический лязг открываемого люка и
шипение пневмозамков. Он пропихнул в люк молчаливое тело в конусообразном
скафандре и подсоединил плоский, блестящий предмет к разъемам на приборной
панели. Он снова оказался снаружи, под звездами, снова залез во флайер.
Но куда подевалась Эдне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20