.. Этот самолет, кстати, прибыл в Чарджоу утром. Хаиткулы еще раз расспросил работников аэропорта, наблюдавших за посадкой на этот рейс. Нет, не было похожих на них. Да разве могли они запомнить их, когда перед глазами за день проходят сотни людей?.. Хаиткулы связался с Джуманазаровым. Подполковник взялся разыскать стюардесс и летчиков с рейса Керки — Чарджоу. Через некоторое время Хаиткулы снова позвонил ему.
— Нет, нет, никого из них на самолете не было, досмотр был тщательный.—Джуманазаров заметно нервничал: — Похоже на их ташкентские уловки. Хотят обвести нас вокруг пальца, но... с другой стороны...
Он так и не сказал, что же могло быть с другой стороны.
— Товарищ подполковник, хоть со ста сторон смотреть, мы с вами не ошибемся, если решим, что повторяется ташкентский вариант. Могут нацелиться за реку, а то и в ср-
седние республики. Чарджоу для них большой капкан. Как вы думаете, неужели не понимают?
— Во всяком случае, усилим надзор за квартирами их знакомых. Действуйте пока так, как считаете нужным. Мы вас найдем, когда будут новости.
Хаиткулы снова начал осматривать аэровокзал, заглядывая во все те помещения, где народ скапливался особенно густо.
— Хаиткулы-ага! — послышалось за его спиной. Голос знакомый, но он не спешил оборачиваться, чтобы не привлекать к себе внимания. Когда посмотрел в ту сторону, откуда его окликнули, с трудом узнал в симпатичном лейтенанте Салаетдина, несколько лет назад сопровождавшего его из Керки в Халач за рулем милицейской машины.
— А, это ты, Салаетдин! Салам! — Хаиткулы обнял, потом похлопал по спине Салаетдина.— Вот ты какой? Отлично! Где сейчас? В угрозыске?
— Так точно, товарищ...
— Майор... А для тебя, как прежде, Хаиткулы. Ты возмужал! А я — наоборот...— Он сокрушенно махнул рукой.
— Вас, Хаиткулы-ага, ничто не испортит. Вы особый человек.
— Не перехвали...
— Мне ребята сказали, ктотто из Чарджоу приехал. Я спросил, Мовлямбердыев? Сорвалось с языка... А они пристали: откуда ты его знаешь? Они вас не знают, но гордятся. Такого, говорят, в туркменском угрозыске еще не было...
— И я о тебе спрашивал. Сказали?
— Сказали... потом. С завтрашнего дня я тоже буду дежурить. На переправе.
— Салаетдин, я очень рад, что тебя встретил. Вечером подумаем, надо ли быть тебе на переправе... Понимаешь, они опередили нас на один день. Такой срок в нашей работе слишком велик. При современной технике за один день можно очутиться на другом конце земного шара.
После того как очередной самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы, дежурная машина повезла их к дому Салаетдина. Лейтенант не отпускал Хаиткулы, уговаривал зайти к нему: «Сказал старикам, что вы придете». Хаиткулы сдался:
— Пойду, но с одним условием...
— Знаю, хотите, чтобы я анекдот рассказал? Я стажировался в Киеве...
— Сознайся, из Киева приехал, весь напичканный ими?
Он пробыл у Салаетдина недолго, объяснил, почему спешит:
— Мы вообще-то приехали вдвоем, у Марал заболела мать. Дал слово, что вечером буду у них. Не хотелось бы оказаться лгуном... Не хочется просить служебную машину. Бедные шоферы и без того толком дома не бывают, семей не видят, работают день и ночь...
— Вах-хей, Хаиткулы-ага, что же вы сразу не сказали. Вопрос с машиной легко, решить. У соседа справа «Жигули», у соседа слева «Москвич», а еще двор — «Волга»... А на задах сосед — мой одноклассник, мы с ним за одной партой сидели, у него тоже «Жигули». Хороший парень, он не откажется нас подвезти. Поедемте вместе, Хаиткулы-ага?
— Если это возможно...
Они вышли на улицу, отыскали владельца «Жигулей». Поздоровавшись с Хаиткулы, он стал возбужденно рассказывать Салаетдину о чем-то, интересовавшем обоих молодых людей:
— ...Чуть не отстали! Хорошо, нашлись добрые люди, продали. Я уже начал жалеть, что побеспокоил тебя.
— Не жалей. Я вчера весь день провел в Достлуке1, недавно приехал. Хорошо, что это самое «чуть» получилось... Разве они не на всю неделю приезжали?
Когда машина тронулась, уже опустились сумерки. Вечером городок принял совсем иной, чем днем, сказочный вид. Фонари освещали узкие улицы, по которым когда-то передвигались только на арбах или верхом. Хаиткулы вдруг насторожился: «Чуть не отстали?.. Кто?.. Добрые люди продали билеты?.. Кто продавал? Сколько билетов? Куда?..»
Для майора эта поездка почти сразу потеряла интерес, и он решил подключиться к разговору:
— Керки — небольшой город, а все равно с билетами бывает туго?
Водитель «Жигулей» охотно откликнулся:
— Когда что-нибудь очень нужно, всегда так бывает... А в Чарджоу ведь несколько рейсов в день бывает...
— Если ваши гости из Чарджоу, они могли и на автобусе уехать. Кажется, три... или четыре рейса туда.
— Не три, не четыре, а два. Кроме автобусов есть еще «Колхиды», которые хлопок возят. Но они не годятся для срочных дел, яшулы.
Хаиткулы засмеялся:
— Какой из меня яшулы? Я же не намного старше вас... — Ну, тогда — ага.
— Вот другое дело. От кого-то я слыхал, как он сказал: «Хоть у меня и усы, но храбрости мало», так и я: скажут «яшулы», дрожь берет — неужели так быстро состарился?!
Теперь уже рассмеялся шофер. Но Хаиткулы вернул разговор в прежнее, русло:
— В кассе возврата купили билеты?
— Нет, с рук.
— Что, разве в Керки билеты не сверяют с паспортами?
— Так здесь же все знакомые и друзья! Знаете, город маленький, то и дело друг с другом видимся. Или на тое, или в транспорте. Все относятся друг к другу по-родственному. Все, в общем-то, хорошие люди.
— Конечно, иначе жить нельзя было бы, если бы плохих было больше...
— Да. Вот и эти, увидев, что мы. ищем билеты, сказали: «Берите, мы остаемся, а то хозяева дома обижаются, что так скоро улетаем, да и вы свое срочное дело сделаете...» Отдали нам билвты.
— Эти, говорите? Что, их было много?
— Их двое, и наших гостей двое. Как раз то, что надо...
— Вы их перехваливаете... Может, какая-нибудь красавица попросила их задержаться?
— Нет-нет, они не такого возраста. Один — яшулы, другой — очень строгий дядя. Они нас не знали, и мы их в первый раз видели. Если не встречаться с такими людьми, неинтересно стало бы жить... Ничего, я им отплатил тем же, услугой за услугу..
— Какой? Наверно, из аэропорта на своей машине до города подвезли?
— Нет-нет, яшулы... вах... ага. Я, когда потом их встретил, пожалел, что не предложил подвезти... Я их сегодня в городе видел, они обрадовались: «Аллах послал тебя к нам. Мы останавливались у знакомых, а вчера загуляли и остались ночевать в гостинице, и нас обокрали. Нет ни документов, ни денег, копейки остались. Помоги, — говорят,— нам вы-
лететь отсюда». Ну как отказать хорошим людям... Купил им билеты и проводил.
— Куда? Когда?! — Хаиткулы, слушавший его спокойно, буквально взорвался.
Водитель оглянулся, на него:
— В Ашхабад, дневным рейсом... на «Ан-24». Вы их знали?
— Вах-хей, дорогой! — Хаиткулы хлопнул себя по коленям. — Это ж те самые, которых мы столько времени разыскиваем! Сегодня в Ашхабад больше рейсов нет? — И сам себе ответил: — Нет... Вах-хей, до утра придется ждать! Едемте назад...
Из милиции он позвонил Джуманазарову. Тот удивился: только что вернувшиеся из Ашхабада преступники снова возвращаются туда?
— Они с ума сошли... Должны же понять, что все пути туда блокированы... Или какая-то крайняя нужда заставляет это делать?
— Какая-то серьезная причина, товарищ подполковник. Если не рассчитались с долгами их клиенты, это черт с ними... Боюсь, тут что-то другое у них на уме. Страшные мысли лезут в голову... Ашхабад расположен у подножья Копетдага. Трассы самолетов проходят как раз там. Перелететь через хребет — это сами знаете что... Им нечего терять. Денег много... возможно, заранее на золото поменяли... Думаю, они нарочно поехали в Керки, чтобы оттуда осуществить свой план... Но ведь ничего пока не случилось, товарищ подполковник?
— Никаких чрезвычайных сообщений не поступало. Перезвони мне...
Через пятнадцать минут Хаиткулы снова позвонил Джуманазарову; выяснилось, что во время рейса Керки — Ашхабад никаких происшествий ле было. Пассажиров, похожих на Сеидова и Сахатдурдыева, среди тех, кто сошел с борта самолета, ашхабадский угрозыск не встретил...
— Товарищ подполковник, завтра утром я все же лечу в Ашхабад. Здесь для них закрыты все входы и выходы.
Салаетдин и его товарищ ждали Хаиткулы в «Жигулях». Думали, что он вышел к ним из милиции, чтобы сказать «спокойной ночи», но он попросил отвезти его в Сурхи.
СУРХИ
Несмотря на поздний час, в доме Веллековых не спали,— ведь приехала Марал. Хаиткулы не ждали, поэтому его неожиданный приезд вызвал радостный переполох. Даже суровый Веллек-ага не отходил от зятя ни на шаг,, накрыл дастархан для него и его спутников. Узнав, что возвращаться им надо будет чуть свет, велел приготовить постели.
Хаджат-дайза, увидев Хаиткулы, оторвала голову от подушки:
— Не обижайся, прости меня, сынок, что встречаю тебя лежа.— На глазах у нее были слезы.
— Наоборот, извините нас, что долго не приезжали... Что поделаешь, если зять милиционер. Такая, понимаете, жизнь...
И хотя у него было совсем не радостно на душе, он почувствовал себя веселее, увидев, что теща улыбнулась. Хаиткулы, чтобы еще больше подбодрить и ее, и всех остальных, снова пошутил:
— Что это за «прости», мама? Что за юмор? У вас еще много будет дел. Не думайте, что вы одной только внучкой будете заниматься. Мы вам сюда еще столько внуков привезем, что только успевайте их учить, и как ковры ткать, и как овец пасти... У зятя-милиционера на это нет времени...
Вечерний, а точнее — уже ночной, чай пили в хорошем настроении. Никто, пожалуй, кроме Марал, не замечал, что Хаиткулы находится в большой тревоге.
РЕЙС КЕРКИ - АШХАБАД
Ранний утренний рейс оказался не прямым, о чем майор очень жалел. Оказалось, что самолет делает остановку в Чарджоу, и таким образом терялся целый час. В Ашхабаде его ждут, Джуманазаров должен был предупредить Ходжу Назаровича. Стрелки на часах двигаются еле-еле. Сорок минут, которые «Як-40» летел из Керки в Чарджоу, показались вечностью. Хаиткулы сидел в переднем ряду, занятый своими мыслями, и в Чарджоу даже не вышел из самолета. Впрочем, остановка, была короткой.
Самолет поднялся в воздух. По комфортабельному салону взад-вперед бегали малыши, которых родители везли в Ашхабад. Хаиткулы подумал о дочери... Когда они улетали в Керки, Солмаз прихворнула. Сейчас температура, наверное, нормальная. Марал показала свекрови, какое давать лекар-
ство и в какие часы. Салмаз — умная, послушная девочка, слушает бабушку... А вот мать Марал очень сдала, похудела так, что он ее почти не узнал, в лице ни кровинки. Скорее бы поправлялась. Смерть Бекджана сразу состарила ее... Надо серьезно заняться ее лечением, показать врачам в Чарджоу. Вернется из Ашхабада и займется этим...
Мысли Хаиткулы переключились на другую тему. Неужели преступники вчера проскользнули мимо него? Что им делать опять в Ашхабаде? Или всех денег не собрали? Если и на этот раз уйдут, его можно считать никчемным человеком. Работник милиции, не выполнивший задания, годится лишь пасти овец... Потерявших доверие людей не держат в милиции, и это правильно. В органах должны работать только способные... Такие, как Аннамамед, Рамаза-нов, Ходжа Назарович, Бекназар, Талхат... Мало ли и других...
И снова его мысли пошли по кругу — вернулись к Марал, к дочери, к другим родным людям, потом снова к тем, кого он ищет. Как эти тяжелые тучи скрыли город, когда самолет взмыл в воздух, так и думы о нераскрытом преступлении заслонили черной завесой все личное... Думы, думы... А ведь не так далеко уже и Ашхабад.
Громкий, сиплый голос за спиной заставил его вздрогнуть. Кто-то в категорической форме требовал, чтобы один из пассажиров прощел в кабину и вызвал бы командира корабля,— не стюардесса, а именно пассажир. Предупреждает, что если встанет хоть еще один человек, то сразу же будет застрелен.
Положение было критическим. Хаиткулы, прикрываясь спинкой, кресла, оглянулся. У самой двери стоял человек, держа в правой руке пистолет, в левой — гранату. Страшный человек! Лицо обвязано бинтами, только щелки глаз видны, да еще плоский нос и дырочка рта, похожая на норку суслика. Кто он? Может быть, сумасшедший, вырвавшийся из больницы на свободу? Никто не поднимается. Стюардесса как приросла к креслу. Дети перестали бегать, прильнули к родителям. Полная тишина, и снова тот же голос: ;
— Одному встать и идти за командиром. Если встанут двое — сразу стреляю! Быстро! Считаю до трех. Если не позовете командира, взрываю самолет... Раз... два... три...
Он сказал «три», и Хаиткулы встал и постучал в дверь кабины. Она открылась, и Хаиткулы вошел внутрь. Не прошло и секунды, как из кабины вышел летчик. Обвязанный бинтами махнул гранатой:
— Ближе, ближе!.. Так! Стой! Руки в карманы не опускать, застрелю! Ты командир?
— Нет... Второй пилот.
— Где командир?
— Он... Он в кабине... За штурвалом.
— Иди передай ему: изменить курс в...— Он назвал одну из соседних стран.— Если не сделает этого или обманет меня, самолет я взорву. Все — и дети, и женщины — все будут уничтожены. Мне-то все равно сейчас, что тот свет, что этот...— Он провел пистолетом по горлу.— Все равно, кх-эк... Даю тебе ровно две минуты. Потом взрываю самолет... Иди! — он посмотрел на часы, засекая время.
Летчик вернулся в кабину. Сто двадцать секунд истекли. Дверь кабины резко открылась, оттуда вышел человек в форме летчика и уверенным шагом пошел по проходу. Самолет резко накренился сначала на одно крыло, потом на другое. Бандит, потеряв равновесие, шарахнулся к другой стене салона... Раздались подряд два выстрела. Обмякнув, его тело сползло на пол.
Хаиткулы — это он переоделся в форму летчика и он стрелял — спрятал пистолет, подошел к убитому. Он присел и стал осторожно снимать бинт с лица преступника. Размотав бинт, встал, снова вынул пистолет и начал вглядываться в пассажиров. Где же Длинный?
Убит был Халлы Сеидов, он же Старик, он же Уруссемов.Хаиткулы, конечно, не мог знать, что полчаса назад в Керки опергруппой, руководимой Талхатом Хасяновым, был задержан Сахатдурдыев.
Через несколько дней на странице республиканской газеты можно было прочитать следующее сообщение:
«...Во время полета самолета, следовавшего рейсом Керки — Чарджоу — Ашхабад, вооруженный преступник пытался изменить курс самолета и заставить пилотов пересечь государственную границу СССР. Для предотвращения преступного акта были предприняты соответствующие меры. При оказании сопротивления преступник был убит. Пассажиры и экипаж не пострадали».
ЧАРДЖОУ
Выписка из протокола допроса Г. Сахатдурдыева. (Допрос произвел начальник отдела уголовного розыска майор милиции Хаиткулы Мовлямбердыев.)
Вопрос: ...Как видите, мы знаем больше, чем вы предполагаете... Вы в кош чабана Сарана сколько раз ездили? Зачем туда ездили?
Ответ: Только один раз... Один раз, правду говорю, гражданин майор. Мы ездили просить, чтобы он взял одного чабаном, другого подпаском. Халлы Сеид говорил мне: «Плохие сны „снятся — что я с коня падаю, а это нехорошее предзнаменование». Сам боялся и меня пугал. Этот совет, чтобы ехать к Сарану, мне понравился. Мы и поехали. Но Саран-ага отказался. «У вас,— говорит,— своя дорога, а у меня своя. Мы не можем работать вместе». Так и сказал. Мы без разговоров вернулись домой. Халлы Сеид очень расстроился и опять туда поехал: «Попробую еще раз уговорить». Я остался. Решили встретиться на другой день на автостанции. Пришел, а его нет. Смотрю, подпасок Сарана разгуливает. Я к нему: «Ты чего здесь?» Бросился ко мне, чуть не плачет — и с ходу: «Уруссемов и Саран-ага — преступники». Чуть не кричит. «В чем дело?» — спрашиваю. «Саран-ага не тот, за кого себя выдает. Он убийца, двух женщин зарезал». Оказывается, когда Халлы Сеид приехал к Сарану, они повздорили — очень хотел уговорить его Старик. Подпасок все слышал. Башлык мне потом сам рассказал: «Саран—злой, стал, как всегда, раздражаться. Наверное, и я переборщил». Так он сказал. Дословно передаю.
Подпасок на ногах еле стоял. Я ему говорю: «У меня хорошие связи в милиции, я здесь в командировке. Ты с дороги как следует отдохни, а завтра, если не спешить, сведу тебя с ними. Если спешишь, можно и сегодня. Я тоже слыхал, что Уруссемов неважный человек. Давай сначала чаю попьем».— «Ладно»,— сказал. Я его домой привел, никто нас не видел. Чай попили, говорю: «Отдохни». Не знаю, отдыхал он или нет, но я побежал к Старику. На наше счастье, он вернулся из песков. «Так и так»,— говорю. Он сказал: «Убрать!» Обещал приехать на машине. Я вернулся, растормошил подпаска. «Опоздали,— говорю,— в милицию. Теперь придется домой к начальнику ехать».— «Ладно»,— сказал. На улице нас поджидал «ГАЗ-69». Старика я сначала не узнал: борода, усы, чужое пальто, воротник поднят. Даже галстук под горло нацепил, окаянный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Нет, нет, никого из них на самолете не было, досмотр был тщательный.—Джуманазаров заметно нервничал: — Похоже на их ташкентские уловки. Хотят обвести нас вокруг пальца, но... с другой стороны...
Он так и не сказал, что же могло быть с другой стороны.
— Товарищ подполковник, хоть со ста сторон смотреть, мы с вами не ошибемся, если решим, что повторяется ташкентский вариант. Могут нацелиться за реку, а то и в ср-
седние республики. Чарджоу для них большой капкан. Как вы думаете, неужели не понимают?
— Во всяком случае, усилим надзор за квартирами их знакомых. Действуйте пока так, как считаете нужным. Мы вас найдем, когда будут новости.
Хаиткулы снова начал осматривать аэровокзал, заглядывая во все те помещения, где народ скапливался особенно густо.
— Хаиткулы-ага! — послышалось за его спиной. Голос знакомый, но он не спешил оборачиваться, чтобы не привлекать к себе внимания. Когда посмотрел в ту сторону, откуда его окликнули, с трудом узнал в симпатичном лейтенанте Салаетдина, несколько лет назад сопровождавшего его из Керки в Халач за рулем милицейской машины.
— А, это ты, Салаетдин! Салам! — Хаиткулы обнял, потом похлопал по спине Салаетдина.— Вот ты какой? Отлично! Где сейчас? В угрозыске?
— Так точно, товарищ...
— Майор... А для тебя, как прежде, Хаиткулы. Ты возмужал! А я — наоборот...— Он сокрушенно махнул рукой.
— Вас, Хаиткулы-ага, ничто не испортит. Вы особый человек.
— Не перехвали...
— Мне ребята сказали, ктотто из Чарджоу приехал. Я спросил, Мовлямбердыев? Сорвалось с языка... А они пристали: откуда ты его знаешь? Они вас не знают, но гордятся. Такого, говорят, в туркменском угрозыске еще не было...
— И я о тебе спрашивал. Сказали?
— Сказали... потом. С завтрашнего дня я тоже буду дежурить. На переправе.
— Салаетдин, я очень рад, что тебя встретил. Вечером подумаем, надо ли быть тебе на переправе... Понимаешь, они опередили нас на один день. Такой срок в нашей работе слишком велик. При современной технике за один день можно очутиться на другом конце земного шара.
После того как очередной самолет оторвался от взлетно-посадочной полосы, дежурная машина повезла их к дому Салаетдина. Лейтенант не отпускал Хаиткулы, уговаривал зайти к нему: «Сказал старикам, что вы придете». Хаиткулы сдался:
— Пойду, но с одним условием...
— Знаю, хотите, чтобы я анекдот рассказал? Я стажировался в Киеве...
— Сознайся, из Киева приехал, весь напичканный ими?
Он пробыл у Салаетдина недолго, объяснил, почему спешит:
— Мы вообще-то приехали вдвоем, у Марал заболела мать. Дал слово, что вечером буду у них. Не хотелось бы оказаться лгуном... Не хочется просить служебную машину. Бедные шоферы и без того толком дома не бывают, семей не видят, работают день и ночь...
— Вах-хей, Хаиткулы-ага, что же вы сразу не сказали. Вопрос с машиной легко, решить. У соседа справа «Жигули», у соседа слева «Москвич», а еще двор — «Волга»... А на задах сосед — мой одноклассник, мы с ним за одной партой сидели, у него тоже «Жигули». Хороший парень, он не откажется нас подвезти. Поедемте вместе, Хаиткулы-ага?
— Если это возможно...
Они вышли на улицу, отыскали владельца «Жигулей». Поздоровавшись с Хаиткулы, он стал возбужденно рассказывать Салаетдину о чем-то, интересовавшем обоих молодых людей:
— ...Чуть не отстали! Хорошо, нашлись добрые люди, продали. Я уже начал жалеть, что побеспокоил тебя.
— Не жалей. Я вчера весь день провел в Достлуке1, недавно приехал. Хорошо, что это самое «чуть» получилось... Разве они не на всю неделю приезжали?
Когда машина тронулась, уже опустились сумерки. Вечером городок принял совсем иной, чем днем, сказочный вид. Фонари освещали узкие улицы, по которым когда-то передвигались только на арбах или верхом. Хаиткулы вдруг насторожился: «Чуть не отстали?.. Кто?.. Добрые люди продали билеты?.. Кто продавал? Сколько билетов? Куда?..»
Для майора эта поездка почти сразу потеряла интерес, и он решил подключиться к разговору:
— Керки — небольшой город, а все равно с билетами бывает туго?
Водитель «Жигулей» охотно откликнулся:
— Когда что-нибудь очень нужно, всегда так бывает... А в Чарджоу ведь несколько рейсов в день бывает...
— Если ваши гости из Чарджоу, они могли и на автобусе уехать. Кажется, три... или четыре рейса туда.
— Не три, не четыре, а два. Кроме автобусов есть еще «Колхиды», которые хлопок возят. Но они не годятся для срочных дел, яшулы.
Хаиткулы засмеялся:
— Какой из меня яшулы? Я же не намного старше вас... — Ну, тогда — ага.
— Вот другое дело. От кого-то я слыхал, как он сказал: «Хоть у меня и усы, но храбрости мало», так и я: скажут «яшулы», дрожь берет — неужели так быстро состарился?!
Теперь уже рассмеялся шофер. Но Хаиткулы вернул разговор в прежнее, русло:
— В кассе возврата купили билеты?
— Нет, с рук.
— Что, разве в Керки билеты не сверяют с паспортами?
— Так здесь же все знакомые и друзья! Знаете, город маленький, то и дело друг с другом видимся. Или на тое, или в транспорте. Все относятся друг к другу по-родственному. Все, в общем-то, хорошие люди.
— Конечно, иначе жить нельзя было бы, если бы плохих было больше...
— Да. Вот и эти, увидев, что мы. ищем билеты, сказали: «Берите, мы остаемся, а то хозяева дома обижаются, что так скоро улетаем, да и вы свое срочное дело сделаете...» Отдали нам билвты.
— Эти, говорите? Что, их было много?
— Их двое, и наших гостей двое. Как раз то, что надо...
— Вы их перехваливаете... Может, какая-нибудь красавица попросила их задержаться?
— Нет-нет, они не такого возраста. Один — яшулы, другой — очень строгий дядя. Они нас не знали, и мы их в первый раз видели. Если не встречаться с такими людьми, неинтересно стало бы жить... Ничего, я им отплатил тем же, услугой за услугу..
— Какой? Наверно, из аэропорта на своей машине до города подвезли?
— Нет-нет, яшулы... вах... ага. Я, когда потом их встретил, пожалел, что не предложил подвезти... Я их сегодня в городе видел, они обрадовались: «Аллах послал тебя к нам. Мы останавливались у знакомых, а вчера загуляли и остались ночевать в гостинице, и нас обокрали. Нет ни документов, ни денег, копейки остались. Помоги, — говорят,— нам вы-
лететь отсюда». Ну как отказать хорошим людям... Купил им билеты и проводил.
— Куда? Когда?! — Хаиткулы, слушавший его спокойно, буквально взорвался.
Водитель оглянулся, на него:
— В Ашхабад, дневным рейсом... на «Ан-24». Вы их знали?
— Вах-хей, дорогой! — Хаиткулы хлопнул себя по коленям. — Это ж те самые, которых мы столько времени разыскиваем! Сегодня в Ашхабад больше рейсов нет? — И сам себе ответил: — Нет... Вах-хей, до утра придется ждать! Едемте назад...
Из милиции он позвонил Джуманазарову. Тот удивился: только что вернувшиеся из Ашхабада преступники снова возвращаются туда?
— Они с ума сошли... Должны же понять, что все пути туда блокированы... Или какая-то крайняя нужда заставляет это делать?
— Какая-то серьезная причина, товарищ подполковник. Если не рассчитались с долгами их клиенты, это черт с ними... Боюсь, тут что-то другое у них на уме. Страшные мысли лезут в голову... Ашхабад расположен у подножья Копетдага. Трассы самолетов проходят как раз там. Перелететь через хребет — это сами знаете что... Им нечего терять. Денег много... возможно, заранее на золото поменяли... Думаю, они нарочно поехали в Керки, чтобы оттуда осуществить свой план... Но ведь ничего пока не случилось, товарищ подполковник?
— Никаких чрезвычайных сообщений не поступало. Перезвони мне...
Через пятнадцать минут Хаиткулы снова позвонил Джуманазарову; выяснилось, что во время рейса Керки — Ашхабад никаких происшествий ле было. Пассажиров, похожих на Сеидова и Сахатдурдыева, среди тех, кто сошел с борта самолета, ашхабадский угрозыск не встретил...
— Товарищ подполковник, завтра утром я все же лечу в Ашхабад. Здесь для них закрыты все входы и выходы.
Салаетдин и его товарищ ждали Хаиткулы в «Жигулях». Думали, что он вышел к ним из милиции, чтобы сказать «спокойной ночи», но он попросил отвезти его в Сурхи.
СУРХИ
Несмотря на поздний час, в доме Веллековых не спали,— ведь приехала Марал. Хаиткулы не ждали, поэтому его неожиданный приезд вызвал радостный переполох. Даже суровый Веллек-ага не отходил от зятя ни на шаг,, накрыл дастархан для него и его спутников. Узнав, что возвращаться им надо будет чуть свет, велел приготовить постели.
Хаджат-дайза, увидев Хаиткулы, оторвала голову от подушки:
— Не обижайся, прости меня, сынок, что встречаю тебя лежа.— На глазах у нее были слезы.
— Наоборот, извините нас, что долго не приезжали... Что поделаешь, если зять милиционер. Такая, понимаете, жизнь...
И хотя у него было совсем не радостно на душе, он почувствовал себя веселее, увидев, что теща улыбнулась. Хаиткулы, чтобы еще больше подбодрить и ее, и всех остальных, снова пошутил:
— Что это за «прости», мама? Что за юмор? У вас еще много будет дел. Не думайте, что вы одной только внучкой будете заниматься. Мы вам сюда еще столько внуков привезем, что только успевайте их учить, и как ковры ткать, и как овец пасти... У зятя-милиционера на это нет времени...
Вечерний, а точнее — уже ночной, чай пили в хорошем настроении. Никто, пожалуй, кроме Марал, не замечал, что Хаиткулы находится в большой тревоге.
РЕЙС КЕРКИ - АШХАБАД
Ранний утренний рейс оказался не прямым, о чем майор очень жалел. Оказалось, что самолет делает остановку в Чарджоу, и таким образом терялся целый час. В Ашхабаде его ждут, Джуманазаров должен был предупредить Ходжу Назаровича. Стрелки на часах двигаются еле-еле. Сорок минут, которые «Як-40» летел из Керки в Чарджоу, показались вечностью. Хаиткулы сидел в переднем ряду, занятый своими мыслями, и в Чарджоу даже не вышел из самолета. Впрочем, остановка, была короткой.
Самолет поднялся в воздух. По комфортабельному салону взад-вперед бегали малыши, которых родители везли в Ашхабад. Хаиткулы подумал о дочери... Когда они улетали в Керки, Солмаз прихворнула. Сейчас температура, наверное, нормальная. Марал показала свекрови, какое давать лекар-
ство и в какие часы. Салмаз — умная, послушная девочка, слушает бабушку... А вот мать Марал очень сдала, похудела так, что он ее почти не узнал, в лице ни кровинки. Скорее бы поправлялась. Смерть Бекджана сразу состарила ее... Надо серьезно заняться ее лечением, показать врачам в Чарджоу. Вернется из Ашхабада и займется этим...
Мысли Хаиткулы переключились на другую тему. Неужели преступники вчера проскользнули мимо него? Что им делать опять в Ашхабаде? Или всех денег не собрали? Если и на этот раз уйдут, его можно считать никчемным человеком. Работник милиции, не выполнивший задания, годится лишь пасти овец... Потерявших доверие людей не держат в милиции, и это правильно. В органах должны работать только способные... Такие, как Аннамамед, Рамаза-нов, Ходжа Назарович, Бекназар, Талхат... Мало ли и других...
И снова его мысли пошли по кругу — вернулись к Марал, к дочери, к другим родным людям, потом снова к тем, кого он ищет. Как эти тяжелые тучи скрыли город, когда самолет взмыл в воздух, так и думы о нераскрытом преступлении заслонили черной завесой все личное... Думы, думы... А ведь не так далеко уже и Ашхабад.
Громкий, сиплый голос за спиной заставил его вздрогнуть. Кто-то в категорической форме требовал, чтобы один из пассажиров прощел в кабину и вызвал бы командира корабля,— не стюардесса, а именно пассажир. Предупреждает, что если встанет хоть еще один человек, то сразу же будет застрелен.
Положение было критическим. Хаиткулы, прикрываясь спинкой, кресла, оглянулся. У самой двери стоял человек, держа в правой руке пистолет, в левой — гранату. Страшный человек! Лицо обвязано бинтами, только щелки глаз видны, да еще плоский нос и дырочка рта, похожая на норку суслика. Кто он? Может быть, сумасшедший, вырвавшийся из больницы на свободу? Никто не поднимается. Стюардесса как приросла к креслу. Дети перестали бегать, прильнули к родителям. Полная тишина, и снова тот же голос: ;
— Одному встать и идти за командиром. Если встанут двое — сразу стреляю! Быстро! Считаю до трех. Если не позовете командира, взрываю самолет... Раз... два... три...
Он сказал «три», и Хаиткулы встал и постучал в дверь кабины. Она открылась, и Хаиткулы вошел внутрь. Не прошло и секунды, как из кабины вышел летчик. Обвязанный бинтами махнул гранатой:
— Ближе, ближе!.. Так! Стой! Руки в карманы не опускать, застрелю! Ты командир?
— Нет... Второй пилот.
— Где командир?
— Он... Он в кабине... За штурвалом.
— Иди передай ему: изменить курс в...— Он назвал одну из соседних стран.— Если не сделает этого или обманет меня, самолет я взорву. Все — и дети, и женщины — все будут уничтожены. Мне-то все равно сейчас, что тот свет, что этот...— Он провел пистолетом по горлу.— Все равно, кх-эк... Даю тебе ровно две минуты. Потом взрываю самолет... Иди! — он посмотрел на часы, засекая время.
Летчик вернулся в кабину. Сто двадцать секунд истекли. Дверь кабины резко открылась, оттуда вышел человек в форме летчика и уверенным шагом пошел по проходу. Самолет резко накренился сначала на одно крыло, потом на другое. Бандит, потеряв равновесие, шарахнулся к другой стене салона... Раздались подряд два выстрела. Обмякнув, его тело сползло на пол.
Хаиткулы — это он переоделся в форму летчика и он стрелял — спрятал пистолет, подошел к убитому. Он присел и стал осторожно снимать бинт с лица преступника. Размотав бинт, встал, снова вынул пистолет и начал вглядываться в пассажиров. Где же Длинный?
Убит был Халлы Сеидов, он же Старик, он же Уруссемов.Хаиткулы, конечно, не мог знать, что полчаса назад в Керки опергруппой, руководимой Талхатом Хасяновым, был задержан Сахатдурдыев.
Через несколько дней на странице республиканской газеты можно было прочитать следующее сообщение:
«...Во время полета самолета, следовавшего рейсом Керки — Чарджоу — Ашхабад, вооруженный преступник пытался изменить курс самолета и заставить пилотов пересечь государственную границу СССР. Для предотвращения преступного акта были предприняты соответствующие меры. При оказании сопротивления преступник был убит. Пассажиры и экипаж не пострадали».
ЧАРДЖОУ
Выписка из протокола допроса Г. Сахатдурдыева. (Допрос произвел начальник отдела уголовного розыска майор милиции Хаиткулы Мовлямбердыев.)
Вопрос: ...Как видите, мы знаем больше, чем вы предполагаете... Вы в кош чабана Сарана сколько раз ездили? Зачем туда ездили?
Ответ: Только один раз... Один раз, правду говорю, гражданин майор. Мы ездили просить, чтобы он взял одного чабаном, другого подпаском. Халлы Сеид говорил мне: «Плохие сны „снятся — что я с коня падаю, а это нехорошее предзнаменование». Сам боялся и меня пугал. Этот совет, чтобы ехать к Сарану, мне понравился. Мы и поехали. Но Саран-ага отказался. «У вас,— говорит,— своя дорога, а у меня своя. Мы не можем работать вместе». Так и сказал. Мы без разговоров вернулись домой. Халлы Сеид очень расстроился и опять туда поехал: «Попробую еще раз уговорить». Я остался. Решили встретиться на другой день на автостанции. Пришел, а его нет. Смотрю, подпасок Сарана разгуливает. Я к нему: «Ты чего здесь?» Бросился ко мне, чуть не плачет — и с ходу: «Уруссемов и Саран-ага — преступники». Чуть не кричит. «В чем дело?» — спрашиваю. «Саран-ага не тот, за кого себя выдает. Он убийца, двух женщин зарезал». Оказывается, когда Халлы Сеид приехал к Сарану, они повздорили — очень хотел уговорить его Старик. Подпасок все слышал. Башлык мне потом сам рассказал: «Саран—злой, стал, как всегда, раздражаться. Наверное, и я переборщил». Так он сказал. Дословно передаю.
Подпасок на ногах еле стоял. Я ему говорю: «У меня хорошие связи в милиции, я здесь в командировке. Ты с дороги как следует отдохни, а завтра, если не спешить, сведу тебя с ними. Если спешишь, можно и сегодня. Я тоже слыхал, что Уруссемов неважный человек. Давай сначала чаю попьем».— «Ладно»,— сказал. Я его домой привел, никто нас не видел. Чай попили, говорю: «Отдохни». Не знаю, отдыхал он или нет, но я побежал к Старику. На наше счастье, он вернулся из песков. «Так и так»,— говорю. Он сказал: «Убрать!» Обещал приехать на машине. Я вернулся, растормошил подпаска. «Опоздали,— говорю,— в милицию. Теперь придется домой к начальнику ехать».— «Ладно»,— сказал. На улице нас поджидал «ГАЗ-69». Старика я сначала не узнал: борода, усы, чужое пальто, воротник поднят. Даже галстук под горло нацепил, окаянный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29