Когда мы оказались в гостиной, я сообразила наконец, почему Роуз на «ты» с киберпространством: взломщица просто присматривалась к помещению.
– Значит, ты наблюдала за нами, собираясь обчистить хату?
Она весело рассмеялась:
– Золотце, я у своих не ворую.
Не знаю, говорило ли это в пользу нашего социального положения или внутреннего убранства дома, но через пару секунд Роуз выбралась из большого здания, и я поняла, что вскоре смогу судить об этом, взглянув на все собственными глазами.
– Сейчас дома мой брат, – сказала я. – Говорит со Слимом, надеюсь.
– Поглядим-увидим, верно? Я бы и сама перемолвилась с ним парой слов. – Роуз нажала клавишу ввода. – Твоему бойфренду не мешает привести себя в порядок, и не только в смысле прически.
Начала грузиться страничка с приветствием, дополненная теперь информацией обо всех наших спонсорах. Неожиданно для себя самой я зарделась, и не только потому, что дико было слушать, как кто-то рассуждает о моей жизни так, словно это сюжет мыльной оперы. И вот появился наш сайт.
caminside.co.uk
Жилье для тех, кто ценит уют
Один из домов открыт для осмотра
(договариваться о времени визита не обязательно)
Прихожая Спонсор – пиццерия «Поппа Итальяно».
Гостиная Спонсор – освежитель «Воздушный полисмен» (аромат лимона).
Кухня Спонсор – чистящие средства для раковин «Хлор-терьер».
Лестница Спонсор – освежитель «Воздушный полисмен» (аромат лаванды).
Спальня 1 Спонсор – презервативы «Рубчик-голубчик, инк.».
Спальня 2 Спонсор – служба психологической помощи «Борись с отчаянием».
чат
послать сообщение
зарегистрироваться
– Кстати, насчет спонсоров? – спросила Роуз. – Вы пользуетесь услугами хоть одного из них?
Я уже собиралась сказать, что мы со Слимом ни в грош не ставим кондомы, но мысль провалилась куда-то в желудок прежде, чем я успела выплюнуть ее наружу, так что я ответила, что иногда мы едим пиццу, но никогда не используем освежители или линию психологической помощи, потому что от обоих у меня начинают слезиться глаза. Роуз посочувствовала, добавив, что Добряк Уильям берет с собой чистящие средства именно этой марки всякий раз, когда она зовет его на операцию «Уборка».
– Хорошо, наверное, было бы жить с таким хозяйственным парнем, – заметила я.
Роуз пробежала курсором сверху вниз по меню. Глянула на меня. Такое чувство, что она сейчас спросит, удобно ли я сижу.
– Поглядим, как твои справляются, – предложила она вместо этого.
Было странно видеть нашу гостиную, не присутствуя в доме. Сайт не был «озвучен», и это делало ощущение еще более необычным. Даже в смысле изображения – смотреть практически не на что. Пустой диван с распластанным на подлокотнике геймерским журналом и кружкой на ковре рядом с клавиатурой. На заднем плане – заходящее солнце в окнах эркера, совсем как и здесь, в больнице. Тут картинку дополняет тепло на моей спине, дома – вытянувшиеся веером столбы мерцающих пылинок. Да уж, ребята из «Воздушного полисмена» вряд ли испытали бы восторг при виде такой пылищи. Вернувшись, я вполне могу обнаружить выломанную дверь и синтетическое благоухание по всему дому. Я повернулась к Роуз. Любопытно, какой вывод она делает из увиденного?
– Извини за бардак.
Похоже, Роуз слегка опешила:
– Что ты, он создает впечатление достоверности.
Все это, кажется, следовало рассматривать как срез каждодневной жизни обычных людей, но я все равно переживала. Вообще-то, Слим мог быть чуточку поаккуратнее или, по крайней мере, бросить небрежно свои вещи в «мертвой зоне». Все лучше. Затем меня осенило: может, он так и сделал? Я представила два берега хлама по обе стороны от благоухающей лимоном комнаты. Роуз переключилась на прихожую, и я поняла, что занимаюсь в точности тем, что зрители обсуждали снаружи: строю догадки о том, чего попросту не могу видеть. Сейчас я смотрела на пустую прихожую, гадая, куда мог спрятаться Слим и сдержал ли Павлов свое обещание.
– Попробуй щелкнуть в кухню, – посоветовала я. – Мы часто разговариваем, сидя на кухне.
– Надеюсь, это положительно влияет на кулинарный процесс, – сказала Роуз и кликнула мышью, переключаясь с одной камеры на другую. – Слима не стоит пускать туда в одиночку.
– Всего-то чуть-чуть подгорело, – встала я на защиту бойфренда, но тут меня отвлекла появившаяся на экране картинка. Ребята сидели за столом, друг против друга, но хорошо виден был только Павлов. От его собеседника остались только нос и щека – выдающиеся вперед части профиля, изредка сдабриваемые случайным блеском кольца в брови. Как знать, случайно Слим оказался в «мертвой зоне» или же загнал себя туда умышленно? Будем надеяться, что это мощь приведенных Павловым аргументов вынудила его ретироваться в виртуальную тень.
– По крайней мере, они ведут беседу, – сказала я. – Как думаешь, братец все ему скажет?
Роуз не потребовалось отвечать, поскольку Павлов как раз в это время сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Слим, очевидно, парировал его довод чем-то, потому что с его стороны на экране возникла рука, которая принялась взвешивать воздух. Он говорил о чем-то важном, казалось мне, в то время как мой брат пощипывал переносицу, солидно кивая в ответ. Наблюдая за этой немой сценой, я немедленно предположила самое худшее: Слим заявляет, что не может тратить свое драгоценное время на мои заморочки. Что я вела себя слишком назойливо, слишком нелепо и вообще могла бы поучиться кое-чему у Мисти. Воображаемая речь Слима звучала у меня в голове, и все тело при этом похолодело. Внезапная, резкая смена температуры. Словно в душе, когда кто-то балуется с кранами.
– Так даже хуже, чем совсем ничего не знать, – сказала я в итоге. – Я просто вкладываю в их уста слова, которых на самом деле не хочу слышать.
Роуз отчего-то не следила за экраном, а разглядывала клавиатуру, собрав губы в кривую усмешку и словно прикидывая, что же делать дальше. Затем она повернулась ко мне, и на ее лице появилось выражение сочувствия – та жалостливая улыбочка, которой одаривают собеседника перед тем, как преподнести скверную новость:
– Помнишь, я говорила тебе утром, что эта игра не так проста, как кажется?
Я кивнула в ответ и мысленно вернулась в гостиную, к былым своим опасениям насчет проницательности Роуз по поводу моих игровых талантов.
– Ты ведь не про «Денежный залп», верно?
Кровавая Роуз прогнала улыбку с губ.
– Золотце, я говорила о множестве вещей.
Инстинктивно я вновь обернулась к экрану, все еще недоумевая, что она имеет в виду, но почему-то уверенная, что смотрю в правильном направлении. Оторванная от тела рука Слима продолжала критиковать моего братца, но выяснить, что происходит на кухне, не было никакой возможности. Сайт caminside здесь бессилен. Единственным способом было оказаться в доме; я вдруг поймала себя на мысли, что разглядываю нашу кухню глазами воровки, прикидывая возможные варианты проникновения внутрь. Оказавшись таким образом на месте Роуз, я повернулась к ней:
– Ты можешь увеличить обзор, да?
Она ответила, но сперва потянулась к клавишам, и я уже догадалась, в чем дело.
– Думаю, тебе лучше всего взглянуть самой.
Так я и сделала. Смотрела и поражалась. Только это мне и оставалось: Роуз зашла на другой веб-сайт, очень напоминающий первый, но с совсем другой перспективой сцены на кухне. Я смотрела теперь с точки, находившейся прямо над кухонным столом. И при этом гадала, сколько еще камер Картье тайно протащил в дом.
– Не может такого быть, – выдавила я, словно спотыкаясь о слова. – Это ведь не caminside. Что же это такое?
– Второй сайт вашего домовладельца, – Кровавая Роуз облегченно вздохнула, прежде чем ответить, словно радуясь случаю отделаться от тайны. Она направила курсор к полоске меню. Та была разбита на ячейки-квадратики, пронумерованные от одного до тридцати, и выбранный загорался неоновым огоньком. На экран выскочила картинка, снятая из-за часов на полке, расположенной за стеной Павлова. Две размытые стрелки слегка искажали силуэты сидящих за столом, отчего происходящее на кухне казалось запретным зрелищем.
– Глазам своим не верю!
– Добро пожаловать на camplicity.com, – сказала Роуз, отдернув обе руки от ноутбука, будто от приведенного в действие взрывного механизма.
– Как ты его назвала?
– Полагаю, его название происходит от слова «соучастие» , – пояснила она, с неохотой выговаривая каждый слог, словно подруга, понимающая, что должна причинить боль прежде, чем сможет помочь. – Совместное участие в каком-либо незаконном или неблаговидном деянии. Например, во внедрении десятков скрытых веб-камер в дом, обитатели которого наивно полагают, что в каждой из комнат их установлено всего по одной.
Я слышала каждое слово, но почти ничего не могла понять. Была не в состоянии.
Роуз прервала свои откровения простым нажатием клавиши, что дополнило видеоряд звуковой дорожкой. Откуда ни возьмись, я услышала возбужденные голоса спорящих. Разговор явно принял совсем не тот оборот, что был обещан Павловым. С этой вновь обретенной перспективы я смогла уяснить, что предметом обсуждения были отнюдь не мои чувства к Слиму, а прежде скрытое из виду надкушенное шоколадное яйцо, которое Слим, подняв, демонстрировал прямо в объектив. Мой бойфренд, ведущий телешоу «Скрытая камера».
– Смотри, – предложил он через динамики ноутбука голосом, начисто лишенным басов. Он поднес к губам яйцо с прорехой в верхушке. – Вопрос в том, куда язык отправится вначале. Прямо к сладкой карамельной начинке, «гвоздю» всей программы, или же к верхней стенке скорлупы?
– Слим, ты уходишь от ответа на вопрос. Про яйцо разговора не было.
– Скорлупа – не столь очевидный выбор, потому что над ней еще предстоит поработать, прежде чем она растает во рту. Но когда она все же поддастся, – Слим повернул в руке яйцо, словно гигантский драгоценный камень, – эти лишние усилия будут вознаграждены сполна.
– Забудь ненадолго про шоколад. – Мы смотрели через плечо моего брата, но я знала наверняка, что внутри у него звенит свернутая пружина. – Я говорю о своей сестре.
– Знаю.
– Слим! Она сильно расстроена после нынешней ночи.
– Ну, подумаешь, заработался допоздна, – отмахнулся он. – Делов-то!
– Называй это работой, если хочешь, – не отступал Павлов, – но, прошу тебя, не жонглируй своей жизнью. Вы оба играете в одной команде, и моя сестра переживает, что это может остаться в прошлом.
– Ты говорил с Циско? О нас?
– Еще тогда, у банка. Когда мы поджидали, пока ты не закончишь ломать комедию.
– И что она сказала?
– Что любит тебя.
Это, кажется, заставило Слима задуматься. Что бы ни стояло за песенкой про сладости, которую он пел прежде, ее мелодия, похоже, улетучилась, когда Слим кивнул моему брату.
– Я слышу, – сказал он, и я тоже слышала Павлова, жалея, что не могу прямо сейчас войти в дверь кухни и заключить его в объятия. – Я хочу с нею помириться. Правда, хочу.
– Вот и хорошо, – с облегчением произнес мой брат. – Рад это слышать.
– Но сначала скажи, как именно ты съедаешь яйцо, едва его надкусив? – Опять двадцать пять. Я никак не могла узнать Слима, меня бесила эта дурацкая усмешка. Что с ним творится? – Давай выкладывай, ты же сам завел этот разговор.
– Я только сказал, что ты слишком долго щиплешь верхушку, – опять Павлов, но уже про шоколад. – Вовсе не хотел представить это как аллегорию чего бы то ни было.
– Но ты выразил свое мнение, – не согласился Слим. – Точку зрения с весомыми сексуальными, психологическими и философскими обертонами.
– Слим, ты мелешь чушь. Полную ерунду.
Я принялась ломать руки, удрученная услышанным, в ярости, что мне пришлось это пережить. Слим прицелился яйцом в моего брата, и все эмоции померкли во мне, кроме дурных предчувствий.
– Я продолжаю стоять на своем. – Взгляд моего бойфренда не сулил пощады. – То, как ты управляешься с шоколадным яйцом, отражает твой подход к девушкам.
Все, хватит. Я стиснула лоб ладонями и застонала, громко и протяжно.
– Я не знала, как рассказать, – озабоченно произнесла Роуз, возвращаясь к клавиатуре. – Тебе нужно было увидеть все своими глазами.
– Оставь. – Я поняла, что она хочет закрыть браузер, и спросила, нельзя ли мне самой пощелкать мышкой. – Дай-ка я рассмотрю их получше.
Я придвинулась ближе, но на экране передо мной был вовсе не Слим. Нет, этот человек не носил моих ленточек для волос и не врывался ради меня в банки. За столом сидела настоящая амеба, пожиравшая мое шоколадное яйцо. Последнее, между прочим. Я припрятала его на черный день в холодильник, чтобы оно было холодненьким: в разгар кризиса стоило только сломать печать и устроить пирушку, как мне сразу стало бы легче. Даже Морские Девы не превратились в подобных монстров. В этот момент Слим сунул в рот все, что еще оставалось от моего лакомства, и я вновь очутилась в больничной палате, рядом с Роуз, и могла смотреть теперь куда угодно, только не на экран ноутбука.
– Это даже отдаленно не «секси», – влез со своим комментарием мой братец, пока я пялилась на плитки пола под кроватью. – И потом, ты испортил себе аппетит.
– Если Слим скажет еще хоть слово про десерт, – пробормотала я, не без труда поднимая взгляд, – клянусь: я протяну руку прямо сквозь экран и так врежу ему, что он полетит со стула.
– Всего лишь два парня, несущих вздор, – сказала Роуз. – Попробуй понять, золотце. Этого не происходило бы, будь ты рядом с ними, за столом.
– Этого вообще не должно происходить! – рассерженно выкрикнула я. – Господи Иисусе, Роуз, я чувствую себя оскорбленной до глубины души.
В голове у меня мелькал калейдоскоп сцен общения с нашим домовладельцем. Вот Картье поглощает орехи у двери нашей спальни, подбирается ко мне в кухне. Человек, подаривший нам идеальное устройство быта.
– Кусочек обычной жизни обычных людей, вот о чем шла речь. – Кажется, самое время повернуться к экрану. – Так мы договорились с ним, Роуз. Только ломтик, а не целый чертов пирог!
Именно его, похоже, Слим и засунул себе в рот. Глаза скрылись в щелочках век, и он едва сдерживал хохот, тщательно пережевывая мое шоколадное яйцо. Смотреть на это было мукой. Кажется, Павлов придерживался того же мнения: встав из-за стола, он направился к двери. И все же, вопреки самой себе, я не могла отвернуться. Тем более что Кровавая Роуз как раз поинтересовалась: выдержу ли я прогулку по дому? Готова ли по достоинству оценить все вероломство нашего домовладельца?
– Я совершенно случайно наткнулась на этот сайт. – Роуз отщелкнула обратно пару страниц, возвращаясь на caminside.co.uk, в виртуальный выставочный дом, созданный Фрэнком Картье, который я воспринимала теперь лишь как фасад. Мы вновь смотрели на страничку с приветствием, но уже под иным углом зрения. Теперь мне было до лампочки, кто нас спонсирует. Мои глаза были прикованы к курсору, по воле Роуз скользящему вниз, к трем вариантам в нижней части экрана. Она проигнорировала возможность войти в чат или послать сообщение на табло, но занесла стрелку над приглашением зарегистрироваться.
– Мне стало интересно, какими фондами располагает мистер Картье, – объяснила она. – Обыкновенно съемное жилье меня не привлекает, но хороший вор никогда не пройдет мимо открытого окна, понимаешь?
– И что ты увидела?
Роуз выделила поле, запрашивающее адрес электронной почты.
– Я получила список, как и было обещано, плюс предложение подписаться на второй сайт. Членство влетело мне в копеечку, конечно, но обычно люди только счастливы платить за удовольствия подобного рода.
Я пожалела, что мы сами не заполнили форму, но затем сообразила: наш бессовестный домовладелец мигом узнал бы обратный адрес и запрограммировал бы почтовую программу так, чтобы она вроде как блокировала его. Я не знала, как это делается, и мне было наплевать. Хватит с меня новейших технологий. И с компьютерщиками тоже покончено.
– Покажи мне опять Слима, – попросила я. – Хочу знать, что я еще пропустила.
Роуз проникла в кухню под другим ракурсом – благодаря веб-камере, спрятанной в недрах посудного шкафа. Через застекленную дверь мы смотрели в объектив, нацеленный прямо на моего брата. Водяные трубы приветствовали его возвращение свистом и стонами. Тем временем Слим – сидевший за столом чужак – ковырял в зубах, поставив локти как раз за красной линией скотча, воображая, что спрятался от зрителей.
– Черт, и вкусная же штука! – сказал он Павлову.
– И знать этого не хочу, дружище. – У моего брата начинала лысеть макушка, только теперь я это заметила. Тонкую прядку в модельной стрижке он сам, очевидно, еще не обнаружил, хотя я не поручилась бы за его редактора.
– Хочу убедиться, что по возвращении Циско увидит совсем другого человека.
Слим вытер уголок рта тыльной стороной ладони и закивал так, будто проглотил бог знает что.
– Мне нравится твоя сестра, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Значит, ты наблюдала за нами, собираясь обчистить хату?
Она весело рассмеялась:
– Золотце, я у своих не ворую.
Не знаю, говорило ли это в пользу нашего социального положения или внутреннего убранства дома, но через пару секунд Роуз выбралась из большого здания, и я поняла, что вскоре смогу судить об этом, взглянув на все собственными глазами.
– Сейчас дома мой брат, – сказала я. – Говорит со Слимом, надеюсь.
– Поглядим-увидим, верно? Я бы и сама перемолвилась с ним парой слов. – Роуз нажала клавишу ввода. – Твоему бойфренду не мешает привести себя в порядок, и не только в смысле прически.
Начала грузиться страничка с приветствием, дополненная теперь информацией обо всех наших спонсорах. Неожиданно для себя самой я зарделась, и не только потому, что дико было слушать, как кто-то рассуждает о моей жизни так, словно это сюжет мыльной оперы. И вот появился наш сайт.
caminside.co.uk
Жилье для тех, кто ценит уют
Один из домов открыт для осмотра
(договариваться о времени визита не обязательно)
Прихожая Спонсор – пиццерия «Поппа Итальяно».
Гостиная Спонсор – освежитель «Воздушный полисмен» (аромат лимона).
Кухня Спонсор – чистящие средства для раковин «Хлор-терьер».
Лестница Спонсор – освежитель «Воздушный полисмен» (аромат лаванды).
Спальня 1 Спонсор – презервативы «Рубчик-голубчик, инк.».
Спальня 2 Спонсор – служба психологической помощи «Борись с отчаянием».
чат
послать сообщение
зарегистрироваться
– Кстати, насчет спонсоров? – спросила Роуз. – Вы пользуетесь услугами хоть одного из них?
Я уже собиралась сказать, что мы со Слимом ни в грош не ставим кондомы, но мысль провалилась куда-то в желудок прежде, чем я успела выплюнуть ее наружу, так что я ответила, что иногда мы едим пиццу, но никогда не используем освежители или линию психологической помощи, потому что от обоих у меня начинают слезиться глаза. Роуз посочувствовала, добавив, что Добряк Уильям берет с собой чистящие средства именно этой марки всякий раз, когда она зовет его на операцию «Уборка».
– Хорошо, наверное, было бы жить с таким хозяйственным парнем, – заметила я.
Роуз пробежала курсором сверху вниз по меню. Глянула на меня. Такое чувство, что она сейчас спросит, удобно ли я сижу.
– Поглядим, как твои справляются, – предложила она вместо этого.
Было странно видеть нашу гостиную, не присутствуя в доме. Сайт не был «озвучен», и это делало ощущение еще более необычным. Даже в смысле изображения – смотреть практически не на что. Пустой диван с распластанным на подлокотнике геймерским журналом и кружкой на ковре рядом с клавиатурой. На заднем плане – заходящее солнце в окнах эркера, совсем как и здесь, в больнице. Тут картинку дополняет тепло на моей спине, дома – вытянувшиеся веером столбы мерцающих пылинок. Да уж, ребята из «Воздушного полисмена» вряд ли испытали бы восторг при виде такой пылищи. Вернувшись, я вполне могу обнаружить выломанную дверь и синтетическое благоухание по всему дому. Я повернулась к Роуз. Любопытно, какой вывод она делает из увиденного?
– Извини за бардак.
Похоже, Роуз слегка опешила:
– Что ты, он создает впечатление достоверности.
Все это, кажется, следовало рассматривать как срез каждодневной жизни обычных людей, но я все равно переживала. Вообще-то, Слим мог быть чуточку поаккуратнее или, по крайней мере, бросить небрежно свои вещи в «мертвой зоне». Все лучше. Затем меня осенило: может, он так и сделал? Я представила два берега хлама по обе стороны от благоухающей лимоном комнаты. Роуз переключилась на прихожую, и я поняла, что занимаюсь в точности тем, что зрители обсуждали снаружи: строю догадки о том, чего попросту не могу видеть. Сейчас я смотрела на пустую прихожую, гадая, куда мог спрятаться Слим и сдержал ли Павлов свое обещание.
– Попробуй щелкнуть в кухню, – посоветовала я. – Мы часто разговариваем, сидя на кухне.
– Надеюсь, это положительно влияет на кулинарный процесс, – сказала Роуз и кликнула мышью, переключаясь с одной камеры на другую. – Слима не стоит пускать туда в одиночку.
– Всего-то чуть-чуть подгорело, – встала я на защиту бойфренда, но тут меня отвлекла появившаяся на экране картинка. Ребята сидели за столом, друг против друга, но хорошо виден был только Павлов. От его собеседника остались только нос и щека – выдающиеся вперед части профиля, изредка сдабриваемые случайным блеском кольца в брови. Как знать, случайно Слим оказался в «мертвой зоне» или же загнал себя туда умышленно? Будем надеяться, что это мощь приведенных Павловым аргументов вынудила его ретироваться в виртуальную тень.
– По крайней мере, они ведут беседу, – сказала я. – Как думаешь, братец все ему скажет?
Роуз не потребовалось отвечать, поскольку Павлов как раз в это время сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Слим, очевидно, парировал его довод чем-то, потому что с его стороны на экране возникла рука, которая принялась взвешивать воздух. Он говорил о чем-то важном, казалось мне, в то время как мой брат пощипывал переносицу, солидно кивая в ответ. Наблюдая за этой немой сценой, я немедленно предположила самое худшее: Слим заявляет, что не может тратить свое драгоценное время на мои заморочки. Что я вела себя слишком назойливо, слишком нелепо и вообще могла бы поучиться кое-чему у Мисти. Воображаемая речь Слима звучала у меня в голове, и все тело при этом похолодело. Внезапная, резкая смена температуры. Словно в душе, когда кто-то балуется с кранами.
– Так даже хуже, чем совсем ничего не знать, – сказала я в итоге. – Я просто вкладываю в их уста слова, которых на самом деле не хочу слышать.
Роуз отчего-то не следила за экраном, а разглядывала клавиатуру, собрав губы в кривую усмешку и словно прикидывая, что же делать дальше. Затем она повернулась ко мне, и на ее лице появилось выражение сочувствия – та жалостливая улыбочка, которой одаривают собеседника перед тем, как преподнести скверную новость:
– Помнишь, я говорила тебе утром, что эта игра не так проста, как кажется?
Я кивнула в ответ и мысленно вернулась в гостиную, к былым своим опасениям насчет проницательности Роуз по поводу моих игровых талантов.
– Ты ведь не про «Денежный залп», верно?
Кровавая Роуз прогнала улыбку с губ.
– Золотце, я говорила о множестве вещей.
Инстинктивно я вновь обернулась к экрану, все еще недоумевая, что она имеет в виду, но почему-то уверенная, что смотрю в правильном направлении. Оторванная от тела рука Слима продолжала критиковать моего братца, но выяснить, что происходит на кухне, не было никакой возможности. Сайт caminside здесь бессилен. Единственным способом было оказаться в доме; я вдруг поймала себя на мысли, что разглядываю нашу кухню глазами воровки, прикидывая возможные варианты проникновения внутрь. Оказавшись таким образом на месте Роуз, я повернулась к ней:
– Ты можешь увеличить обзор, да?
Она ответила, но сперва потянулась к клавишам, и я уже догадалась, в чем дело.
– Думаю, тебе лучше всего взглянуть самой.
Так я и сделала. Смотрела и поражалась. Только это мне и оставалось: Роуз зашла на другой веб-сайт, очень напоминающий первый, но с совсем другой перспективой сцены на кухне. Я смотрела теперь с точки, находившейся прямо над кухонным столом. И при этом гадала, сколько еще камер Картье тайно протащил в дом.
– Не может такого быть, – выдавила я, словно спотыкаясь о слова. – Это ведь не caminside. Что же это такое?
– Второй сайт вашего домовладельца, – Кровавая Роуз облегченно вздохнула, прежде чем ответить, словно радуясь случаю отделаться от тайны. Она направила курсор к полоске меню. Та была разбита на ячейки-квадратики, пронумерованные от одного до тридцати, и выбранный загорался неоновым огоньком. На экран выскочила картинка, снятая из-за часов на полке, расположенной за стеной Павлова. Две размытые стрелки слегка искажали силуэты сидящих за столом, отчего происходящее на кухне казалось запретным зрелищем.
– Глазам своим не верю!
– Добро пожаловать на camplicity.com, – сказала Роуз, отдернув обе руки от ноутбука, будто от приведенного в действие взрывного механизма.
– Как ты его назвала?
– Полагаю, его название происходит от слова «соучастие» , – пояснила она, с неохотой выговаривая каждый слог, словно подруга, понимающая, что должна причинить боль прежде, чем сможет помочь. – Совместное участие в каком-либо незаконном или неблаговидном деянии. Например, во внедрении десятков скрытых веб-камер в дом, обитатели которого наивно полагают, что в каждой из комнат их установлено всего по одной.
Я слышала каждое слово, но почти ничего не могла понять. Была не в состоянии.
Роуз прервала свои откровения простым нажатием клавиши, что дополнило видеоряд звуковой дорожкой. Откуда ни возьмись, я услышала возбужденные голоса спорящих. Разговор явно принял совсем не тот оборот, что был обещан Павловым. С этой вновь обретенной перспективы я смогла уяснить, что предметом обсуждения были отнюдь не мои чувства к Слиму, а прежде скрытое из виду надкушенное шоколадное яйцо, которое Слим, подняв, демонстрировал прямо в объектив. Мой бойфренд, ведущий телешоу «Скрытая камера».
– Смотри, – предложил он через динамики ноутбука голосом, начисто лишенным басов. Он поднес к губам яйцо с прорехой в верхушке. – Вопрос в том, куда язык отправится вначале. Прямо к сладкой карамельной начинке, «гвоздю» всей программы, или же к верхней стенке скорлупы?
– Слим, ты уходишь от ответа на вопрос. Про яйцо разговора не было.
– Скорлупа – не столь очевидный выбор, потому что над ней еще предстоит поработать, прежде чем она растает во рту. Но когда она все же поддастся, – Слим повернул в руке яйцо, словно гигантский драгоценный камень, – эти лишние усилия будут вознаграждены сполна.
– Забудь ненадолго про шоколад. – Мы смотрели через плечо моего брата, но я знала наверняка, что внутри у него звенит свернутая пружина. – Я говорю о своей сестре.
– Знаю.
– Слим! Она сильно расстроена после нынешней ночи.
– Ну, подумаешь, заработался допоздна, – отмахнулся он. – Делов-то!
– Называй это работой, если хочешь, – не отступал Павлов, – но, прошу тебя, не жонглируй своей жизнью. Вы оба играете в одной команде, и моя сестра переживает, что это может остаться в прошлом.
– Ты говорил с Циско? О нас?
– Еще тогда, у банка. Когда мы поджидали, пока ты не закончишь ломать комедию.
– И что она сказала?
– Что любит тебя.
Это, кажется, заставило Слима задуматься. Что бы ни стояло за песенкой про сладости, которую он пел прежде, ее мелодия, похоже, улетучилась, когда Слим кивнул моему брату.
– Я слышу, – сказал он, и я тоже слышала Павлова, жалея, что не могу прямо сейчас войти в дверь кухни и заключить его в объятия. – Я хочу с нею помириться. Правда, хочу.
– Вот и хорошо, – с облегчением произнес мой брат. – Рад это слышать.
– Но сначала скажи, как именно ты съедаешь яйцо, едва его надкусив? – Опять двадцать пять. Я никак не могла узнать Слима, меня бесила эта дурацкая усмешка. Что с ним творится? – Давай выкладывай, ты же сам завел этот разговор.
– Я только сказал, что ты слишком долго щиплешь верхушку, – опять Павлов, но уже про шоколад. – Вовсе не хотел представить это как аллегорию чего бы то ни было.
– Но ты выразил свое мнение, – не согласился Слим. – Точку зрения с весомыми сексуальными, психологическими и философскими обертонами.
– Слим, ты мелешь чушь. Полную ерунду.
Я принялась ломать руки, удрученная услышанным, в ярости, что мне пришлось это пережить. Слим прицелился яйцом в моего брата, и все эмоции померкли во мне, кроме дурных предчувствий.
– Я продолжаю стоять на своем. – Взгляд моего бойфренда не сулил пощады. – То, как ты управляешься с шоколадным яйцом, отражает твой подход к девушкам.
Все, хватит. Я стиснула лоб ладонями и застонала, громко и протяжно.
– Я не знала, как рассказать, – озабоченно произнесла Роуз, возвращаясь к клавиатуре. – Тебе нужно было увидеть все своими глазами.
– Оставь. – Я поняла, что она хочет закрыть браузер, и спросила, нельзя ли мне самой пощелкать мышкой. – Дай-ка я рассмотрю их получше.
Я придвинулась ближе, но на экране передо мной был вовсе не Слим. Нет, этот человек не носил моих ленточек для волос и не врывался ради меня в банки. За столом сидела настоящая амеба, пожиравшая мое шоколадное яйцо. Последнее, между прочим. Я припрятала его на черный день в холодильник, чтобы оно было холодненьким: в разгар кризиса стоило только сломать печать и устроить пирушку, как мне сразу стало бы легче. Даже Морские Девы не превратились в подобных монстров. В этот момент Слим сунул в рот все, что еще оставалось от моего лакомства, и я вновь очутилась в больничной палате, рядом с Роуз, и могла смотреть теперь куда угодно, только не на экран ноутбука.
– Это даже отдаленно не «секси», – влез со своим комментарием мой братец, пока я пялилась на плитки пола под кроватью. – И потом, ты испортил себе аппетит.
– Если Слим скажет еще хоть слово про десерт, – пробормотала я, не без труда поднимая взгляд, – клянусь: я протяну руку прямо сквозь экран и так врежу ему, что он полетит со стула.
– Всего лишь два парня, несущих вздор, – сказала Роуз. – Попробуй понять, золотце. Этого не происходило бы, будь ты рядом с ними, за столом.
– Этого вообще не должно происходить! – рассерженно выкрикнула я. – Господи Иисусе, Роуз, я чувствую себя оскорбленной до глубины души.
В голове у меня мелькал калейдоскоп сцен общения с нашим домовладельцем. Вот Картье поглощает орехи у двери нашей спальни, подбирается ко мне в кухне. Человек, подаривший нам идеальное устройство быта.
– Кусочек обычной жизни обычных людей, вот о чем шла речь. – Кажется, самое время повернуться к экрану. – Так мы договорились с ним, Роуз. Только ломтик, а не целый чертов пирог!
Именно его, похоже, Слим и засунул себе в рот. Глаза скрылись в щелочках век, и он едва сдерживал хохот, тщательно пережевывая мое шоколадное яйцо. Смотреть на это было мукой. Кажется, Павлов придерживался того же мнения: встав из-за стола, он направился к двери. И все же, вопреки самой себе, я не могла отвернуться. Тем более что Кровавая Роуз как раз поинтересовалась: выдержу ли я прогулку по дому? Готова ли по достоинству оценить все вероломство нашего домовладельца?
– Я совершенно случайно наткнулась на этот сайт. – Роуз отщелкнула обратно пару страниц, возвращаясь на caminside.co.uk, в виртуальный выставочный дом, созданный Фрэнком Картье, который я воспринимала теперь лишь как фасад. Мы вновь смотрели на страничку с приветствием, но уже под иным углом зрения. Теперь мне было до лампочки, кто нас спонсирует. Мои глаза были прикованы к курсору, по воле Роуз скользящему вниз, к трем вариантам в нижней части экрана. Она проигнорировала возможность войти в чат или послать сообщение на табло, но занесла стрелку над приглашением зарегистрироваться.
– Мне стало интересно, какими фондами располагает мистер Картье, – объяснила она. – Обыкновенно съемное жилье меня не привлекает, но хороший вор никогда не пройдет мимо открытого окна, понимаешь?
– И что ты увидела?
Роуз выделила поле, запрашивающее адрес электронной почты.
– Я получила список, как и было обещано, плюс предложение подписаться на второй сайт. Членство влетело мне в копеечку, конечно, но обычно люди только счастливы платить за удовольствия подобного рода.
Я пожалела, что мы сами не заполнили форму, но затем сообразила: наш бессовестный домовладелец мигом узнал бы обратный адрес и запрограммировал бы почтовую программу так, чтобы она вроде как блокировала его. Я не знала, как это делается, и мне было наплевать. Хватит с меня новейших технологий. И с компьютерщиками тоже покончено.
– Покажи мне опять Слима, – попросила я. – Хочу знать, что я еще пропустила.
Роуз проникла в кухню под другим ракурсом – благодаря веб-камере, спрятанной в недрах посудного шкафа. Через застекленную дверь мы смотрели в объектив, нацеленный прямо на моего брата. Водяные трубы приветствовали его возвращение свистом и стонами. Тем временем Слим – сидевший за столом чужак – ковырял в зубах, поставив локти как раз за красной линией скотча, воображая, что спрятался от зрителей.
– Черт, и вкусная же штука! – сказал он Павлову.
– И знать этого не хочу, дружище. – У моего брата начинала лысеть макушка, только теперь я это заметила. Тонкую прядку в модельной стрижке он сам, очевидно, еще не обнаружил, хотя я не поручилась бы за его редактора.
– Хочу убедиться, что по возвращении Циско увидит совсем другого человека.
Слим вытер уголок рта тыльной стороной ладони и закивал так, будто проглотил бог знает что.
– Мне нравится твоя сестра, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41