– Вы с ними заодно.
– А что там с остальными оссуариями?
Бартон взвился.
– Да как может человек с моей комплекцией унести девять оссуариев весом тридцать пять кило каждый на глазах у ВАКФ и полиции?! Это ж не спичечные коробки, которые можно спрятать в кармане! – Он саркастически усмехнулся. – Вы разве не видели, что в эти дни творится в городе? Всюду понатыканы системы наблюдения. Да нужно-то всего лишь отмотать назад пленку записи видеонаблюдения, и они увидят, что я там шагу без вас не ступил.
Разак молчал, глядя в пол.
– Но даже если б я умудрился украсть их – где бы я их хранил? В своей квартире? Там они уже искали. Далее вы выдвинете предположение, что это я стер надпись с настенной таблички, потому что увидел ее первым, до вас, так?
– О чем это вы? – Мусульманин вскинул лицо.
– О десятой строке на табличке. Помните, там затерто?
Теперь Разак понял, о чем речь.
– Помню.
– Накануне вечером майор Тополь показал мне фотографию, сделанную до того, как я приступил к работе. На фотографии – символ, который изначально был там.
– И что это был за символ? – Разаку не понравилась эта новость.
У Бартона не было настроения пускаться в очередной исторический экскурс.
– Языческий. Дельфин, обвивший трезубец. – Разак вопросительно поднял брови, пытаясь осмыслить услышанное. – Раннехристианское изображение Иисуса, символизирующее распятие и воскресение.
Разак растерялся. Если сказанное правда, то это существенно укрепляет предположение Бартона о владельце усыпальницы и содержимом похищенного оссуария. Он покачал головой.
– Я уже не знаю, чему верить…
– Вы должны мне помочь, Разак. Вы единственный, кто знает правду.
– Правда – редкий товар в этой части света. – Мусульманин отвел глаза. – Даже если б она существовала, сомневаюсь, что я распознал бы ее.
Он вдруг остро почувствовал, что в ответе за этого англичанина. Интуиция Бартона относительно хищения оказалась практически безупречной, ему удавалось постигнуть то, что другим было не под силу. И вот сейчас он ждал предъявления обвинений. Разаку много раз приходилось наблюдать подобную тактику израильских властей в действии. Но неужели именно Бартон стал подходящим козлом отпущения для израильтян? Такой вариант создавал проблему совершенно иного плана.
– У меня есть хоть какая надежда?
– Ну, надежда всегда есть. – Разак развел руками.
В душе, однако, он был уверен, что выпутаться Бартону будет невероятно трудно.
– Вы ведь не собираетесь добиваться отмены расследования?
– Вы должны понять нашу позицию, – вздохнул Разак и засомневался: понимает ли он ее сам.
– Какую именно?
– Мир. Стабильность. Вы же в курсе того, что произошло вчера, – сказал он, имея в виду взрыв. – Если что-то не изменится, то все это будет только началом. Слухи о вашем аресте уже начинают разжигать ажиотаж. Вновь начались споры. Людям надо найти виноватого – причем не еврея и не мусульманина.
– Очень удобно. – Археолог понял, что этот разговор бесполезен.
– По сути, главная проблема тут – политическая. – Разак наклонился вперед. – Понимаю, насколько это ужасно. Но если нет вины, то нет и решения. Обвини человека, и пострадает один человек. Обвини страну, и окажется, что проблемы только начинаются.
– Вот, значит, каким образом вы решили положить этому конец?
– Конца этому не будет никогда. – Разак поднялся на ноги и постучал в дверь камеры. Уже на пороге он задержался и обернулся к Бартону. – Я должен как следует обо всем подумать, Грэм. И обещаю: я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Однако я не могу свидетельствовать о тех вещах, в достоверности которых у меня нет уверенности. И знаю, вы поймете меня и с уважением отнесетесь к моим чувствам.
С тяжелым сердцем он вышел из камеры.
* * *
Когда несколько минут назад Разак открывал дверь полицейского участка, тротуары были пустынны. Но сейчас, когда он вышел на резкий солнечный свет, глазам его предстала совершенно иная картина.
Более десятка репортеров ожидали у входа, и, судя по их бурной реакции на появление Разака, поджидали они именно его. С камерами на плечах, держа, словно шпаги, в вытянутых руках микрофоны, представители массмедиа злобным роем устремились к нему.
– Мистер аль-Тахини! – привлек его внимание первый вырвавшийся вперед.
Разак замер, сознавая, что конфронтация сейчас неизбежна и в каком-то смысле необходима. В конце концов, он ведь представляет здесь ВАКФ.
– Слушаю вас.
– Это правда, что полиция арестовала человека, на чьей совести похищение на Храмовой горе?
Будто повинуясь неслышному приказу, медиасемейство разом умолкло, с тревожным нетерпением ожидая ответа. Разак прочистил горло:
– Полной ясности пока нет. Полиция перепроверяет факты.
Другой репортер выкрикнул:
– А вы сами – разве вы не работали с этим человеком? С английским археологом Грэмом Бартоном?
– Это так. Мне поручили участвовать в расследовании, как и мистеру Бартону, чье участие мы посчитали чрезвычайно важным для понимания мотивов похитителей.
Первый репортер вновь вступил в бой:
– А что вы чувствуете сейчас, когда именно он стал главным подозреваемым в организации похищения?
«Осторожно, – скомандовал себе Разак. – Смотри не навреди Бартону еще больше. И своим мусульманским и палестинским доверителям тоже».
– Конечно, я обеспокоен необходимостью прийти к определенному решению, однако уверен, что на многие вопросы еще предстоит найти ответы, прежде чем кто-либо решится предъявить обвинения этому человеку. – Разак сердито глянул на репортера. – А сейчас прошу меня извинить, – закончил он и стал проталкиваться через толпу.
53
Рим
Свернувшись калачиком в нише, расположенной высоко над полом в стене туннеля, Джованни Берсеи маленькими глотками втягивал воздух, отчаянно пытаясь успокоиться и надеясь, что Конти ошибочно выберет другой туннель и отправится по нему в глубь катакомб. А уж если совсем повезет – убийца отравится ядовитыми испарениями и потеряет сознание.
«Вот только бы не отключиться первому, – подумал Берсеи. Он с силой сжал ручку плотницкого молотка. – С молотком против пистолета?»
Тянулись минуты. Сгущалась тишина.
Еще немного – и он решил было выбираться в туннель. Однако тут же отпрянул и вжался в камень. Слабый отсвет вдруг поплыл по неровной стене напротив его ниши. Конти!
Безуспешно обыскав два туннеля, Конти вернулся к тому месту, где Берсеи споткнулся о кабель и упал. Он внимательно огляделся: все осталось на своих местах. Нет, назад его жертва не проходила – невозможно в таком захламленном месте, да еще в темноте, не оставить после себя беспорядка.
Двинувшись по третьему проходу, Конти ощутил едва заметное дуновение. Воздух здесь казался менее вонючим. Возможно, где-то поблизости располагалась вентиляционная шахта.
Его начинала забавлять сама мысль о том, что Берсеи мог его перехитрить. Однако ненадолго; единственная дверь, ведущая отсюда, была заперта.
Медленно продвигаясь по туннелю, Конти заметил впереди слабенький свет. Выход наружу?
Его охватила паника. Скорее всего, вентиляционная шахта, однако достаточно широкая, чтобы через нее можно было выбраться. Конти рванулся вперед.
Не успел он пройти и десяти метров, как на высоте его роста от стены отделилось что-то темное и устремилось к нему так быстро, что наемник не успел среагировать. Тяжелый удар пришелся в правый висок: Конти рухнул навзничь, глухо стукнувшись головой о пол туннеля.
Фонарик покатился в сторону, но «глок» остался в стиснутых пальцах – сработал инстинкт.
Оглушенный Конти едва разглядел скрюченную фигуру, выползающую из стены, словно оживший труп. Спрыгнув на пол, Берсеи кинулся к фонарику.
В глазах все плыло и двоилось, но Конти успел заметить, как что-то, вращаясь в воздухе, летит к нему. Последовал сильный удар в грудь. Молоток? Подняв «глок», он нажал на спуск не целясь – просто чтобы не дать Берсеи нанести второй удар.
В тот миг, когда Конти попытался собраться с силами, туннель погрузился во тьму.
* * *
Берсеи бежал к источнику света, благодаря Бога за то, что Конти промахнулся. С ужасом думая, что проход может оказаться тупиком, он сосредоточился на ярком конусе солнечного света в конце туннеля, дарившего ему надежду на спасение. Вот и ветерок в лицо стал ощутимее. Ну а вдруг, вдруг он вырвется из этого жуткого места живым?
Однако буквально в паре метров от шахты Берсеи, поскользнувшись, остановился у самого края зияющего в полу провала – именно здесь солнечный свет проливался в широкую, с рваными краями яму. Берсеи уставился вниз, в пропасть с каменным дном глубиной в четыре-пять этажей.
Нижние галереи! Внизу располагались еще три уровня, припомнил он. Наверное, реставраторы открыли вентиляционную шахту, чтобы ускорить отток инертных подземных газов.
Боже, помоги мне!
Он перевел взгляд на источник света. Шахта слишком широка – вскарабкаться невозможно. Хуже того, высоко вверху выход преграждала массивная железная решетка. Отчаяние тисками сдавило сердце Берсеи.
Внезапно за спиной он услышал легкий шум.
Берсеи обернулся, как раз чтобы успеть увидеть, как тело Конти летит к нему, будто реактивный снаряд. Босые ноги убийцы вонзились прямо в грудь, от страшного удара Джованни перелетел через провал и врезался спиной в стену за ним.
Фонарь, кувыркаясь в воздухе, полетел в шахту и разбился о камни где-то далеко внизу.
Долю секунды Берсеи висел в воздухе, будто прилипнув к скале и упираясь ногами в узкий карниз между стеной и провалом. Но удар о стену был настолько силен, что удержаться не удалось, и тело качнуло вперед. Инстинктивно Джованни оттолкнулся от стены, швырнув тело на другую сторону шахты. Пальцы судорожно сжались и заскользили по краю провала. Зацепиться было не за что.
Мелькнувшие перед глазами острые зубья камней – последнее, что видел Берсеи, прежде чем удариться о дно шахты.
Конти подошел к провалу и заглянул вниз. На скалистом дне, изогнувшись в неестественной позе, лежал Берсеи, из разбитой головы вытекала кровь, кости торчали наружу сквозь кожу.
Наемник улыбнулся. «Чистое» убийство, а ведь объявят несчастным случаем. Пройдут дни или даже недели, прежде чем тело обнаружат. Здесь никто не обратит внимания на смрад разлагающейся плоти. В конце концов, именно для этого катакомбы и предназначены.
Возвращаясь по туннелям, Конти подобрал свою обувь, пистолет и куртку. Ему даже удалось найти пули и стреляные гильзы от «глока». Он всегда строго придерживался правила: никогда не оставлять «подарков» для баллистиков. Вот почему на дело в Иерусалиме он брал «ХМ8». А эти слизняки наверняка до сих пор гоняют своих следователей, чтобы те выяснили, каким образом опытные образцы стрелкового оружия, место которым в каком-нибудь армейском бункере США, оказались в руках неизвестных наемников.
Конти отпер дверь и вышел в фойе. Вернув ключи в карман уже окоченевшего гида, он взял сумку с ноутбуком, отодвинул засов, вышел наружу и прикрыл за собой дверь. Чуть постояв, чтобы глаза привыкли к яркому солнечному свету, Конти подкатил мотороллер Берсеи к взятому напрокат белому микроавтобусу «фиат». Распахнув задние двери, он поднял его и упрятал в багажное отделение. Сев за руль, он кинул быстрый взгляд в зеркало. Шишка размером с грецкий орех багровела на правом виске. К счастью, Берсеи немного не рассчитал удар, иначе бы он просто отключился.
С учетом всех обстоятельств, это была неплохая работа.
54
Ватикан
Без десяти десять в лабораторию вошел отец Патрик Донован, выглядел он так, будто не спал несколько дней. На боку у него висел кожаный ранец.
– Доброе утро, доктор Хеннеси.
Шарлотта, сидевшая рядом с оссуарием, подняла глаза и кивнула.
Донован оглядел лабораторию, ища взглядом антрополога.
– А доктор Берсеи здесь?
– Я хотела позвонить вам, предупредить. Он еще не пришел.
Врать она не умела и не любила. Но сейчас, ради Джованни, Шарлотта неожиданно для себя изо всех сил постаралась, чтобы ее слова выглядели убедительно.
– Очень странно. – Священнику сразу же пришло в голову, что Конти замыслил что-то недоброе. Когда Донован вошел в коридор, он заметил, что комнатка для наблюдения не заперта и пуста. Похоже, Конти пришлось в спешке покинуть ее. – Надеюсь, с ним все в порядке.
– Я понимаю, о чем вы. Опаздывать – это на него не похоже.
– Особенно на серьезное мероприятие, – добавил Донован. – Я очень надеялся увидеть его сегодня на презентации. Вы одна справитесь?
– Конечно, – ответила Шарлотта, внутренне содрогаясь.
Как же она осилит все одна? Что, если Берсеи прав? И ей угрожает опасность здесь, в Ватикане? Единственным утешением было инстинктивное ощущение, что этот священник защитит ее. В людях Шарлотта ошибалась редко. Донован взглянул часы.
– Вот теперь нам точно пора. Очень не хотелось бы опаздывать.
Заставив себя улыбнуться, Шарлотта забросила сумку с ноутбуком на плечо, взяла в руки объемистый портфель с материалами презентации и вслед за Донованом вышла в коридор:
– Куда мы направляемся?
– В кабинет государственного секретаря Ватикана, кардинала Антонио Карло Сантелли.
55
Поравнявшись с центральным коридором Апостольского дворца, Донован украдкой бросил взгляд на шагавшую рядом Шарлотту. Он заметил в ее глазах тот же благоговейный трепет, что испытал когда-то сам, придя сюда впервые.
– Производит впечатление, да?
– О да. – Она попыталась успокоить расшалившиеся нервы, разглядывая двух вооруженных с ног до головы швейцарских гвардейцев, стоявших вдоль коридора. – Просто дух захватывает.
– А этажом выше живет Папа. – Священник показал рукой на высокий потолок.
У охраняемого входа в кабинет кардинала Сантелли Донован и Шарлотта без проволочек получили дозволение следовать дальше и в сопровождении гвардейца направились в приемную, где, приветствуя их, из-за стола поднялся отец Мартин.
Донована не слишком взволновало решение кардинала устроить встречу здесь. Чем руководствовался Сантелли? Желанием продемонстрировать, что будет поставлено на карту, если доктор Хеннеси на самом деле о чем-то догадывается?
– Рад тебя видеть, Джеймс. – Донован пожал руку молодому священнику, стараясь не обращать внимания на темные круги у него под глазами.
Он представил Шарлотту, затем попросил связаться по селектору с лабораторией и узнать, не пришел ли доктор Берсеи.
Мартин обошел стол, чтобы выполнить просьбу. Гудки длились секунд двадцать – ответа не последовало. Он покачал головой:
– Извините, но никто не берет трубку.
Донован повернулся к Шарлотте.
– Увы, придется вам в одиночку… – извиняющимся тоном проговорил он.
Неожиданно проснулся интерком на столе у Мартина.
– Джеймс, – раздался из крохотного динамика хриплый голос. – Я просил вас принести отчет еще десять минут назад. Какого черта вы тянете?
Молодой священник закатил глаза и натянуто улыбнулся.
– Секундочку, прошу меня извинить. – Он наклонился над столом и нажал кнопку интеркома: – Он у меня с собой, ваше преосвященство. Извините за задержку. Да, прибыли отец Донован и доктор Хеннеси.
– Ну так чего вы ждете? Впустите их!
Нервно схватив папку со стола, отец Мартин повел гостей в кабинет Сантелли.
Кардинал сидел за столом и заканчивал разговор по телефону. Он кивнул вошедшим и протянул руку к Мартину, требуя папку. Как только священник передал ее, Сантелли отмахнулся от него, как от москита, небрежным жестом указав на дверь.
– Он весь ваш, – шепнул Мартин Доновану, ретируясь в приемную.
Глядя на внушительную фигуру восседавшего за столом Сантелли, Шарлотта внезапно подумала, что была слишком поглощена мыслями о Джованни и жуткой шпионской каморке Конти и не удосужилась обсудить с Донованом требования этикета. Завершив разговор, кардинал поднялся: высокий, суровый, лицо приятное и в то же время строгое. Когда Сантелли обходил массивный письменный стол, Шарлотта, взглянув ему в лицо, готова была поклясться, что кардинал недавно бросил пить, хотя при этом он, несомненно, производил впечатление человека властного и очень сильного.
– Доброе утро, отец Донован. – Кардинал вытянул правую руку и сложил пальцы, будто сжимая рукоять невидимой трости.
– Ваше преосвященство. – Донован сделал шаг вперед и чуть склонился, чтобы поцеловать священное кольцо кардинала, скрывая отвращение к высокомерному жесту. – Ваше преосвященство Антонио Карло Сантелли, позвольте представить вас доктору Шарлотте Хеннеси, известному генетику из Финикса, штат Аризона.
– А, да, – широко улыбнулся Сантелли. – Я много слышал о вас, доктор Хеннеси.
Очевидно, на лице Шарлотты, когда она подошла поздороваться, промелькнула тень паники, и кардинал просто протянул ей руку. Она с облегчением пожала широченную лапу Сантелли, ощутив мускусный запах его одеколона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– А что там с остальными оссуариями?
Бартон взвился.
– Да как может человек с моей комплекцией унести девять оссуариев весом тридцать пять кило каждый на глазах у ВАКФ и полиции?! Это ж не спичечные коробки, которые можно спрятать в кармане! – Он саркастически усмехнулся. – Вы разве не видели, что в эти дни творится в городе? Всюду понатыканы системы наблюдения. Да нужно-то всего лишь отмотать назад пленку записи видеонаблюдения, и они увидят, что я там шагу без вас не ступил.
Разак молчал, глядя в пол.
– Но даже если б я умудрился украсть их – где бы я их хранил? В своей квартире? Там они уже искали. Далее вы выдвинете предположение, что это я стер надпись с настенной таблички, потому что увидел ее первым, до вас, так?
– О чем это вы? – Мусульманин вскинул лицо.
– О десятой строке на табличке. Помните, там затерто?
Теперь Разак понял, о чем речь.
– Помню.
– Накануне вечером майор Тополь показал мне фотографию, сделанную до того, как я приступил к работе. На фотографии – символ, который изначально был там.
– И что это был за символ? – Разаку не понравилась эта новость.
У Бартона не было настроения пускаться в очередной исторический экскурс.
– Языческий. Дельфин, обвивший трезубец. – Разак вопросительно поднял брови, пытаясь осмыслить услышанное. – Раннехристианское изображение Иисуса, символизирующее распятие и воскресение.
Разак растерялся. Если сказанное правда, то это существенно укрепляет предположение Бартона о владельце усыпальницы и содержимом похищенного оссуария. Он покачал головой.
– Я уже не знаю, чему верить…
– Вы должны мне помочь, Разак. Вы единственный, кто знает правду.
– Правда – редкий товар в этой части света. – Мусульманин отвел глаза. – Даже если б она существовала, сомневаюсь, что я распознал бы ее.
Он вдруг остро почувствовал, что в ответе за этого англичанина. Интуиция Бартона относительно хищения оказалась практически безупречной, ему удавалось постигнуть то, что другим было не под силу. И вот сейчас он ждал предъявления обвинений. Разаку много раз приходилось наблюдать подобную тактику израильских властей в действии. Но неужели именно Бартон стал подходящим козлом отпущения для израильтян? Такой вариант создавал проблему совершенно иного плана.
– У меня есть хоть какая надежда?
– Ну, надежда всегда есть. – Разак развел руками.
В душе, однако, он был уверен, что выпутаться Бартону будет невероятно трудно.
– Вы ведь не собираетесь добиваться отмены расследования?
– Вы должны понять нашу позицию, – вздохнул Разак и засомневался: понимает ли он ее сам.
– Какую именно?
– Мир. Стабильность. Вы же в курсе того, что произошло вчера, – сказал он, имея в виду взрыв. – Если что-то не изменится, то все это будет только началом. Слухи о вашем аресте уже начинают разжигать ажиотаж. Вновь начались споры. Людям надо найти виноватого – причем не еврея и не мусульманина.
– Очень удобно. – Археолог понял, что этот разговор бесполезен.
– По сути, главная проблема тут – политическая. – Разак наклонился вперед. – Понимаю, насколько это ужасно. Но если нет вины, то нет и решения. Обвини человека, и пострадает один человек. Обвини страну, и окажется, что проблемы только начинаются.
– Вот, значит, каким образом вы решили положить этому конец?
– Конца этому не будет никогда. – Разак поднялся на ноги и постучал в дверь камеры. Уже на пороге он задержался и обернулся к Бартону. – Я должен как следует обо всем подумать, Грэм. И обещаю: я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Однако я не могу свидетельствовать о тех вещах, в достоверности которых у меня нет уверенности. И знаю, вы поймете меня и с уважением отнесетесь к моим чувствам.
С тяжелым сердцем он вышел из камеры.
* * *
Когда несколько минут назад Разак открывал дверь полицейского участка, тротуары были пустынны. Но сейчас, когда он вышел на резкий солнечный свет, глазам его предстала совершенно иная картина.
Более десятка репортеров ожидали у входа, и, судя по их бурной реакции на появление Разака, поджидали они именно его. С камерами на плечах, держа, словно шпаги, в вытянутых руках микрофоны, представители массмедиа злобным роем устремились к нему.
– Мистер аль-Тахини! – привлек его внимание первый вырвавшийся вперед.
Разак замер, сознавая, что конфронтация сейчас неизбежна и в каком-то смысле необходима. В конце концов, он ведь представляет здесь ВАКФ.
– Слушаю вас.
– Это правда, что полиция арестовала человека, на чьей совести похищение на Храмовой горе?
Будто повинуясь неслышному приказу, медиасемейство разом умолкло, с тревожным нетерпением ожидая ответа. Разак прочистил горло:
– Полной ясности пока нет. Полиция перепроверяет факты.
Другой репортер выкрикнул:
– А вы сами – разве вы не работали с этим человеком? С английским археологом Грэмом Бартоном?
– Это так. Мне поручили участвовать в расследовании, как и мистеру Бартону, чье участие мы посчитали чрезвычайно важным для понимания мотивов похитителей.
Первый репортер вновь вступил в бой:
– А что вы чувствуете сейчас, когда именно он стал главным подозреваемым в организации похищения?
«Осторожно, – скомандовал себе Разак. – Смотри не навреди Бартону еще больше. И своим мусульманским и палестинским доверителям тоже».
– Конечно, я обеспокоен необходимостью прийти к определенному решению, однако уверен, что на многие вопросы еще предстоит найти ответы, прежде чем кто-либо решится предъявить обвинения этому человеку. – Разак сердито глянул на репортера. – А сейчас прошу меня извинить, – закончил он и стал проталкиваться через толпу.
53
Рим
Свернувшись калачиком в нише, расположенной высоко над полом в стене туннеля, Джованни Берсеи маленькими глотками втягивал воздух, отчаянно пытаясь успокоиться и надеясь, что Конти ошибочно выберет другой туннель и отправится по нему в глубь катакомб. А уж если совсем повезет – убийца отравится ядовитыми испарениями и потеряет сознание.
«Вот только бы не отключиться первому, – подумал Берсеи. Он с силой сжал ручку плотницкого молотка. – С молотком против пистолета?»
Тянулись минуты. Сгущалась тишина.
Еще немного – и он решил было выбираться в туннель. Однако тут же отпрянул и вжался в камень. Слабый отсвет вдруг поплыл по неровной стене напротив его ниши. Конти!
Безуспешно обыскав два туннеля, Конти вернулся к тому месту, где Берсеи споткнулся о кабель и упал. Он внимательно огляделся: все осталось на своих местах. Нет, назад его жертва не проходила – невозможно в таком захламленном месте, да еще в темноте, не оставить после себя беспорядка.
Двинувшись по третьему проходу, Конти ощутил едва заметное дуновение. Воздух здесь казался менее вонючим. Возможно, где-то поблизости располагалась вентиляционная шахта.
Его начинала забавлять сама мысль о том, что Берсеи мог его перехитрить. Однако ненадолго; единственная дверь, ведущая отсюда, была заперта.
Медленно продвигаясь по туннелю, Конти заметил впереди слабенький свет. Выход наружу?
Его охватила паника. Скорее всего, вентиляционная шахта, однако достаточно широкая, чтобы через нее можно было выбраться. Конти рванулся вперед.
Не успел он пройти и десяти метров, как на высоте его роста от стены отделилось что-то темное и устремилось к нему так быстро, что наемник не успел среагировать. Тяжелый удар пришелся в правый висок: Конти рухнул навзничь, глухо стукнувшись головой о пол туннеля.
Фонарик покатился в сторону, но «глок» остался в стиснутых пальцах – сработал инстинкт.
Оглушенный Конти едва разглядел скрюченную фигуру, выползающую из стены, словно оживший труп. Спрыгнув на пол, Берсеи кинулся к фонарику.
В глазах все плыло и двоилось, но Конти успел заметить, как что-то, вращаясь в воздухе, летит к нему. Последовал сильный удар в грудь. Молоток? Подняв «глок», он нажал на спуск не целясь – просто чтобы не дать Берсеи нанести второй удар.
В тот миг, когда Конти попытался собраться с силами, туннель погрузился во тьму.
* * *
Берсеи бежал к источнику света, благодаря Бога за то, что Конти промахнулся. С ужасом думая, что проход может оказаться тупиком, он сосредоточился на ярком конусе солнечного света в конце туннеля, дарившего ему надежду на спасение. Вот и ветерок в лицо стал ощутимее. Ну а вдруг, вдруг он вырвется из этого жуткого места живым?
Однако буквально в паре метров от шахты Берсеи, поскользнувшись, остановился у самого края зияющего в полу провала – именно здесь солнечный свет проливался в широкую, с рваными краями яму. Берсеи уставился вниз, в пропасть с каменным дном глубиной в четыре-пять этажей.
Нижние галереи! Внизу располагались еще три уровня, припомнил он. Наверное, реставраторы открыли вентиляционную шахту, чтобы ускорить отток инертных подземных газов.
Боже, помоги мне!
Он перевел взгляд на источник света. Шахта слишком широка – вскарабкаться невозможно. Хуже того, высоко вверху выход преграждала массивная железная решетка. Отчаяние тисками сдавило сердце Берсеи.
Внезапно за спиной он услышал легкий шум.
Берсеи обернулся, как раз чтобы успеть увидеть, как тело Конти летит к нему, будто реактивный снаряд. Босые ноги убийцы вонзились прямо в грудь, от страшного удара Джованни перелетел через провал и врезался спиной в стену за ним.
Фонарь, кувыркаясь в воздухе, полетел в шахту и разбился о камни где-то далеко внизу.
Долю секунды Берсеи висел в воздухе, будто прилипнув к скале и упираясь ногами в узкий карниз между стеной и провалом. Но удар о стену был настолько силен, что удержаться не удалось, и тело качнуло вперед. Инстинктивно Джованни оттолкнулся от стены, швырнув тело на другую сторону шахты. Пальцы судорожно сжались и заскользили по краю провала. Зацепиться было не за что.
Мелькнувшие перед глазами острые зубья камней – последнее, что видел Берсеи, прежде чем удариться о дно шахты.
Конти подошел к провалу и заглянул вниз. На скалистом дне, изогнувшись в неестественной позе, лежал Берсеи, из разбитой головы вытекала кровь, кости торчали наружу сквозь кожу.
Наемник улыбнулся. «Чистое» убийство, а ведь объявят несчастным случаем. Пройдут дни или даже недели, прежде чем тело обнаружат. Здесь никто не обратит внимания на смрад разлагающейся плоти. В конце концов, именно для этого катакомбы и предназначены.
Возвращаясь по туннелям, Конти подобрал свою обувь, пистолет и куртку. Ему даже удалось найти пули и стреляные гильзы от «глока». Он всегда строго придерживался правила: никогда не оставлять «подарков» для баллистиков. Вот почему на дело в Иерусалиме он брал «ХМ8». А эти слизняки наверняка до сих пор гоняют своих следователей, чтобы те выяснили, каким образом опытные образцы стрелкового оружия, место которым в каком-нибудь армейском бункере США, оказались в руках неизвестных наемников.
Конти отпер дверь и вышел в фойе. Вернув ключи в карман уже окоченевшего гида, он взял сумку с ноутбуком, отодвинул засов, вышел наружу и прикрыл за собой дверь. Чуть постояв, чтобы глаза привыкли к яркому солнечному свету, Конти подкатил мотороллер Берсеи к взятому напрокат белому микроавтобусу «фиат». Распахнув задние двери, он поднял его и упрятал в багажное отделение. Сев за руль, он кинул быстрый взгляд в зеркало. Шишка размером с грецкий орех багровела на правом виске. К счастью, Берсеи немного не рассчитал удар, иначе бы он просто отключился.
С учетом всех обстоятельств, это была неплохая работа.
54
Ватикан
Без десяти десять в лабораторию вошел отец Патрик Донован, выглядел он так, будто не спал несколько дней. На боку у него висел кожаный ранец.
– Доброе утро, доктор Хеннеси.
Шарлотта, сидевшая рядом с оссуарием, подняла глаза и кивнула.
Донован оглядел лабораторию, ища взглядом антрополога.
– А доктор Берсеи здесь?
– Я хотела позвонить вам, предупредить. Он еще не пришел.
Врать она не умела и не любила. Но сейчас, ради Джованни, Шарлотта неожиданно для себя изо всех сил постаралась, чтобы ее слова выглядели убедительно.
– Очень странно. – Священнику сразу же пришло в голову, что Конти замыслил что-то недоброе. Когда Донован вошел в коридор, он заметил, что комнатка для наблюдения не заперта и пуста. Похоже, Конти пришлось в спешке покинуть ее. – Надеюсь, с ним все в порядке.
– Я понимаю, о чем вы. Опаздывать – это на него не похоже.
– Особенно на серьезное мероприятие, – добавил Донован. – Я очень надеялся увидеть его сегодня на презентации. Вы одна справитесь?
– Конечно, – ответила Шарлотта, внутренне содрогаясь.
Как же она осилит все одна? Что, если Берсеи прав? И ей угрожает опасность здесь, в Ватикане? Единственным утешением было инстинктивное ощущение, что этот священник защитит ее. В людях Шарлотта ошибалась редко. Донован взглянул часы.
– Вот теперь нам точно пора. Очень не хотелось бы опаздывать.
Заставив себя улыбнуться, Шарлотта забросила сумку с ноутбуком на плечо, взяла в руки объемистый портфель с материалами презентации и вслед за Донованом вышла в коридор:
– Куда мы направляемся?
– В кабинет государственного секретаря Ватикана, кардинала Антонио Карло Сантелли.
55
Поравнявшись с центральным коридором Апостольского дворца, Донован украдкой бросил взгляд на шагавшую рядом Шарлотту. Он заметил в ее глазах тот же благоговейный трепет, что испытал когда-то сам, придя сюда впервые.
– Производит впечатление, да?
– О да. – Она попыталась успокоить расшалившиеся нервы, разглядывая двух вооруженных с ног до головы швейцарских гвардейцев, стоявших вдоль коридора. – Просто дух захватывает.
– А этажом выше живет Папа. – Священник показал рукой на высокий потолок.
У охраняемого входа в кабинет кардинала Сантелли Донован и Шарлотта без проволочек получили дозволение следовать дальше и в сопровождении гвардейца направились в приемную, где, приветствуя их, из-за стола поднялся отец Мартин.
Донована не слишком взволновало решение кардинала устроить встречу здесь. Чем руководствовался Сантелли? Желанием продемонстрировать, что будет поставлено на карту, если доктор Хеннеси на самом деле о чем-то догадывается?
– Рад тебя видеть, Джеймс. – Донован пожал руку молодому священнику, стараясь не обращать внимания на темные круги у него под глазами.
Он представил Шарлотту, затем попросил связаться по селектору с лабораторией и узнать, не пришел ли доктор Берсеи.
Мартин обошел стол, чтобы выполнить просьбу. Гудки длились секунд двадцать – ответа не последовало. Он покачал головой:
– Извините, но никто не берет трубку.
Донован повернулся к Шарлотте.
– Увы, придется вам в одиночку… – извиняющимся тоном проговорил он.
Неожиданно проснулся интерком на столе у Мартина.
– Джеймс, – раздался из крохотного динамика хриплый голос. – Я просил вас принести отчет еще десять минут назад. Какого черта вы тянете?
Молодой священник закатил глаза и натянуто улыбнулся.
– Секундочку, прошу меня извинить. – Он наклонился над столом и нажал кнопку интеркома: – Он у меня с собой, ваше преосвященство. Извините за задержку. Да, прибыли отец Донован и доктор Хеннеси.
– Ну так чего вы ждете? Впустите их!
Нервно схватив папку со стола, отец Мартин повел гостей в кабинет Сантелли.
Кардинал сидел за столом и заканчивал разговор по телефону. Он кивнул вошедшим и протянул руку к Мартину, требуя папку. Как только священник передал ее, Сантелли отмахнулся от него, как от москита, небрежным жестом указав на дверь.
– Он весь ваш, – шепнул Мартин Доновану, ретируясь в приемную.
Глядя на внушительную фигуру восседавшего за столом Сантелли, Шарлотта внезапно подумала, что была слишком поглощена мыслями о Джованни и жуткой шпионской каморке Конти и не удосужилась обсудить с Донованом требования этикета. Завершив разговор, кардинал поднялся: высокий, суровый, лицо приятное и в то же время строгое. Когда Сантелли обходил массивный письменный стол, Шарлотта, взглянув ему в лицо, готова была поклясться, что кардинал недавно бросил пить, хотя при этом он, несомненно, производил впечатление человека властного и очень сильного.
– Доброе утро, отец Донован. – Кардинал вытянул правую руку и сложил пальцы, будто сжимая рукоять невидимой трости.
– Ваше преосвященство. – Донован сделал шаг вперед и чуть склонился, чтобы поцеловать священное кольцо кардинала, скрывая отвращение к высокомерному жесту. – Ваше преосвященство Антонио Карло Сантелли, позвольте представить вас доктору Шарлотте Хеннеси, известному генетику из Финикса, штат Аризона.
– А, да, – широко улыбнулся Сантелли. – Я много слышал о вас, доктор Хеннеси.
Очевидно, на лице Шарлотты, когда она подошла поздороваться, промелькнула тень паники, и кардинал просто протянул ей руку. Она с облегчением пожала широченную лапу Сантелли, ощутив мускусный запах его одеколона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38