По сравнению с терактами, свидетелем которых доводилось быть Телексену, нынешний можно назвать незначительным. Однако глубоко в душе Арий понимал: вслед за этим последует череда других, если они в скором времени не найдут средство погасить растущее недовольство происшествием на Храмовой горе.
Один из следователей узнал его и представился. Это был мужчина лет пятидесяти с копной седых волос.
– Детектив Аарон Шомберг. – Он не смог удержаться от любопытного взгляда на трехпалую руку Телексена.
– Что вам удалось выяснить, детектив Шомберг? – Телексен закурил «Тайм лайт».
– Свидетели утверждают, что женщина арабской внешности, в штатском платье, вбежала в толпу выходящих из синагоги и подорвала себя.
Телексен направился к эпицентру взрыва, рядом с ним шагал Шомберг. Санитары складывали в мешок части тела и человеческие останки, слишком мелкие для носилок, скорее всего, то, что осталось от террористки.
– Сколько убитых? – Телексен выдохнул дым через нос.
– На данный момент одиннадцать, плюс человек пятьдесят ранено.
Еще одна глубокая затяжка.
– Никто не видел, как она подходила?
– Заряды были под одеждой. Все произошло слишком быстро.
С сожалением вспомнив о временах, когда террористов было намного проще обнаружить, Телексен повернулся к Шомбергу:
– Что она сказала?
– Простите? – в замешательстве переспросил детектив.
– Жертвенная смерть не бывает без преамбулы. – Держа сигарету тремя пальцами левой руки, он наставил ее зажженный конец на Шомберга, желая подчеркнуть сказанное. – Мученики не расстаются с жизнью молча. Может, кто-то все же слышал, что она сказала, перед тем как подорвать себя?
Шомберг перелистал свой блокнот.
– Что-то вроде «Аллах покарает всех, кто угрожает ему».
– На арабском или на английском?
– На английском.
Они дошли до места, где, по словам свидетеля, подорвалась террористка, – в считанных метрах от входа в синагогу. На первый взгляд выбор объекта для теракта мог показаться довольно странным, поскольку подрыв заряда более эффективен в закрытых помещениях, например в автобусах или кафе. Однако, исследовав поврежденный фасад здания, которое больше походило на банк, чем на храм, Телексен понял, что выбор оказался верным. Он обратил внимание, что жертвы, разбросанные по ступеням, находились в своеобразном «загоне»: каменная стена за их спинами увеличила силу взрыва. Получилось так, что если несчастные избежали смертоносной шрапнели, то взрывная волна все равно сделала свое страшное дело, разорвав их внутренние органы и раскрошив кости.
Зазвонил мобильный телефон Телексена. Бросив взгляд на дисплей, он понял, что звонит Тополь, и щелчком выстрелил окурок на тротуар.
– Да?
– Паршиво? – В голосе полицейского была тревога.
– Видали и похуже. Но тем больше причин как можно быстрее покончить с этим делом. Когда вы можете подъехать?
– Да я уже в паре кварталов.
– Поторопитесь.
Дав отбой, Телексен подумал: «Сколько же всего еще случится, прежде чем они раскроют виновников похищения на Храмовой горе».
Внимание его отвлекло прибытие микроавтобусов прессы. Палестинское телевидение всегда доставляло много хлопот. Сейчас необходимо было замаскировать ненависть и досаду. Обстановка накалялась.
Тринадцать израильских солдат и два пилота вертолета убиты в пятницу. Сегодня – гибель ни в чем не повинных израильских горожан.
«И ради чего?» – спрашивал он себя.
Английский археолог, едва ли не лучший в этой области специалист, уверяет, что дело в реликвии. Телексен знал, что древние реликвии стоили бешеных денег – в особенности те, что родом из Святой земли. Трудно представить, на что способны решиться те, кто вознамерится продать их. Но угонять вертолеты? Убивать солдат? Может ли быть цена оссуария столь высока? Он видел десятки таких в галереях музеев Израиля, и было не похоже, чтобы их крепко охраняли. Что такое особенное находилось в том оссуарий? Бессмыслица какая-то…
Лучшие люди его разведслужбы продолжали настаивать на том, что столь тщательно спланированный разбой способен осуществить только инсайдер – свой, хорошо осведомленный человек, находящийся в Иерусалиме. Телексен понимал, что они имеют в виду. Тайно пронести в Иерусалим оружие равносильно умению ходить по воде. Для этого надо перехитрить блокпосты, металлодетекторы и мириады других внутренних препон. На такое способны единицы.
Давно не секрет, что вертолет является классным тактическим оружием. Может, его угнали для того, чтобы выставить на посмешище систему безопасности Израиля? К счастью, его агентам удалось опередить палестинцев и прессу и скрыть истинную судьбу «блэк хоука». Но поскольку многие в городе отнюдь не горели желанием сотрудничать с израильской разведкой, Телексен был глубоко встревожен тем фактом, что похитителям удалось так быстро достичь нейтральных вод. Если реликвию вывезли морем…
Что-то упругое под его левой ногой прервало размышления, и Телексен посмотрел вниз. Подняв ногу, он понял, что стоял на человеческом ухе, и, нахмурившись, отошел в сторону.
Где же выход? Телексен надеялся услышать ответы от Бартона, но того, похоже, интересовали только собственные идиотские теории относительно истории Древнего мира. Арий подозревал, что этот археолог станет еще одной головной болью.
Затем Телексену вдруг пришла в голову некая мысль. Он был уверен, что и Тополь одобрит ее. Бартон станет тем, кто ответит за все.
41
Ватикан
Оба ученых с изумлением смотрели на экран монитора.
Программа обследовала отсканированный скелет «в сборе» для воссоздания мышечной массы и добавления бесцветного кожного покрова. И вот сейчас эти новые компоненты трансформировали похожее на статую изображение в завершенный трехмерный «призрак» человека.
Берсеи, пораженный полученным результатом, прикрыл рот ладонью.
– И какова, по-вашему, его расовая принадлежность?
Шарлотта пожала плечами. Очень может быть, что Олдрич был прав.
– Мне вообще кажется, что таковая у него отсутствует. – Ей самой показались невероятными вырвавшиеся у нее слова.
Кожа объекта казалась пугающе живой, сочетая темную и светлую пигментации, четко обрисовывая мускулы и подчеркивая особенности фигуры.
Джованни навел курсор на лицо и увеличил масштаб.
Лицо, несомненно, было мужским, но отчего-то наводило на мысль о гермафродите. Большие глаза с гипнотизирующими аквамариновыми радужками под красиво очерченными бровями немного сужались, поднимаясь к уголкам. Длинный нос чуть расширялся над полными, шоколадного цвета губами. Темно-коричневые пряди формировали густую линию волос, выдававшуюся на висках двумя острыми мысками. Растительность на лице, вдоль угловатой линии челюстей – того же цвета и густоты.
– Довольно симпатичный экземпляр, – с холодным равнодушием изрек Берсеи.
– Я бы даже сказала, что он само совершенство, – добавила Шарлотта. – Не в смысле, мужчина-модель или кинозвезда… Вот только он, по-моему… Мне кажется, он ни на кого не похож.
Напряженно вглядываясь в экран, она пыталась найти в его облике что-нибудь аномальное, однако ничто в изображении не указывало на генетический дефект, если не считать таковым совершенство исследуемого.
«Что же в действительности означала найденная Олдричем геномная мутация? – думала она. – Мог ли быть неверным прототип, заложенный в сканер? Могла ли программа обработки изображений неверно истолковать данные?»
Берсеи недоуменно покрутил головой.
– Если собрать все типичные расовые характеристики человечества и заправить их в блендер, получится, наверное, именно такой результат. – С напряженным лицом он вытянул руку в сторону компьютера, все еще потрясенный увиденным. – Просто диву даюсь, как один человек может сочетать в своем организме столько черт…
– Что теперь?
Берсеи выглядел измученным, словно это изображение причиняло ему физические страдания.
– Даже не знаю… – Оторвав взгляд от монитора, он поднял на Шарлотту усталые глаза. – Мы провели полную судебную экспертизу, – он начал загибать пальцы, – датирование по углероду, завершили создание внешнего облика по генотипу. Единственным важным моментом остается барельеф на оссуарии.
– Ну, если хотите заняться им, – предложила Шарлотта, – я могу начать готовить нашу презентацию для отца Донована. Соберу все данные, фотографии и сяду писать отчет. И наверное, завтра мы уже сможем доложить ему о находках на данный момент. Может, он что-нибудь посоветует.
– Хороший план. Кто знает, вдруг тот символ сможет нам что-нибудь поведать об этом парне.
Берсеи вернулся к своей рабочей установке и включил цифровую камеру. Тихонько напевая себе под нос, он сделал несколько крупных планов рельефного рисунка на оссуарий и загрузил их в компьютер.
Восторгаясь искусством резчика, Джованни провел пальцем по выпуклой поверхности барельефа на боку оссуария.
С самого начала этот рисунок не давал ему покоя. Оссуарии использовались только евреями в древней Иудее. Антрополог же помнил, что изображения и дельфина, и трезубца, главным образом языческих символов, находили в ранних римских культах. Это противоречило предполагаемому месту происхождения реликвии.
Берсеи запустил Интернет и начал с простейшего поиска на слово «трезубец». Почти мгновенно вывалилась тьма ссылок. Он принялся кликать по наиболее подходящим.
Само слово «трезубец» обладало множеством значений. Индусы называли его «тришул», или «священная троица».
На Среднем Востоке его ассоциировали с молнией. Его alter ego – вилы – позже пришли в христианское искусство как символ дьявола. Своеобразная попытка дискредитации языческих изображений.
Сам по себе дельфин был почти так же загадочен. В древние времена смышленых млекопитающих почитали за то, что они спасали жизни потерпевших кораблекрушение моряков. Римляне также использовали изображения дельфинов, как символ путешествия через море смерти, к Благословенным островам. Еще дельфин напрямую ассоциировался с богами Эросом, Афродитой и Аполлоном.
Однако выгравированный на оссуарий объединенный символ, конечно же, имел особое значение. Вот только какое?
Берсеи стал искать еще ссылки, которые могли бы объяснить смысл изображения: дельфин, обвивающий трезубец.
Дельфин и трезубец появились предположительно в греческой мифологии, оба олицетворяли силу Посейдона, бога морей. Его трезубец был даром одноглазых титанов, циклопов. Когда бог гневался, он бил трезубцем об океанское дно, волнуя океан и вызывая штормы. Способный превращаться в других существ, Посейдон часто представал перед людьми в образе дельфина. Позже римляне переименовали греческого бога морей в Нептуна.
Берсеи не покидала уверенность, что еще немного – и он отыщет нечто важное.
Поразительная информация пришла к нему, когда он отправился по ссылке о древних монетах, отчеканенных Помпеем, римским полководцем первой половины I века до н. э. На лицевой стороне серебряной монеты имелось рельефное изображение увенчанной лавровым венком головы Помпея. Слева и справа от нее – по дельфину и трезубцу, но не слитно, а бок о бок друг с другом. И Берсеи вспомнил, что на заре своей карьеры Помпей вторгался в Иерусалим.
Он склонился ближе к монитору. После осады Иерусалима в 64 году до н. э. Помпей отдал приказ о распятии тысяч иудейских зилотов. Для этого понадобилось столько крестов, что пришлось вырубить все до единого деревья на склонах гор, окружавших Иерусалим.
Распятие. Иерусалим.
Может ли здесь быть связь? Связь оссуария с пресловутым римским полководцем?
Поразмышляв над этим, Берсеи не успокоился. Его по-прежнему не оставляло смутное чувство, что где-то ему уже встречался этот символ, и необъяснимо твердая уверенность: это связано с Римом.
Он вновь окунулся в поиски.
Варьируя фразы, например «дельфин вокруг трезубца», Джованни наконец отыскал ссылку с полным совпадением. Щелкнув по ней, он был поражен, когда экран заполнило изображение символа с оссуария.
Лицо антрополога осветилось улыбкой.
– Во-от, это уже кое-что… – промурлыкал он.
Прокрутив статью вниз, он прочитал сопровождавший изображение текст.
Слова ударили его, словно камень. Ошеломленный, он еще раз перечитал.
– Шарлотта! – окликнул Берсеи. – Вы должны увидеть это! – Он откинулся на спинку стула, изумленно качая головой.
Пару секунд спустя она стояла рядом. С осунувшимся лицом итальянец показал на экран монитора.
– Что это?
– Объяснение, что значит барельеф на оссуарии, – тихо проговорил Берсеи, вновь кивая на монитор.
Глядя на его изменившееся лицо, она улыбнулась и сказала:
– Я так понимаю, вы нашли ответ.
– Ну да… – пробормотал Берсеи, потирая глаза.
Склонившись поближе к монитору, Шарлотта стала читать вслух:
– «Принятое ранними христианами, переплетение дельфина и трезубца является изображением… – Она запнулась.
Неожиданно стал слышен низкий гул вытяжной вентиляции.
– …распятия Христа». – Голос ее дрогнул, и слова словно повисли в воздухе.
Лишь через мгновение Шарлотта осознала смысл.
– Боже мой… – Желудок ее больно сжался, и она отвернулась от экрана.
– Как же я раньше-то… – измученным голосом пробормотал Берсеи. – Дельфин уносит души в загробный мир. Трезубец означает Пресвятую Троицу.
– Не может быть. Это ошибка. – Она посмотрела на Джованни сверху вниз.
– Но я уверен, что поверхностный налет на оссуарий подлинный, – возразил Берсеи. – В каждой точке. Стойкий по всей поверхности, включая слой, покрывающий этот барельеф. Вдобавок я установил единственно возможное место происхождения минеральных веществ – Израиль. И следы на костях подтверждают это. Бичевание. Распятие. У нас имеются даже гвозди и деревянные щепки, – особо подчеркнул он и поднял вверх руки, будто сдаваясь. – Какие же еще нужны доказательства?
Шарлотта почувствовала, что совершенно неспособна мыслить и рассуждать логически.
– Но если это и вправду тело… Иисуса Христа, – ей больно было выговаривать эти слова, – вы подумайте хорошенько: насколько тогда все серьезно. – Шарлотте вспомнилось распятие над кроватью. – Нет, это невозможно. Всем известна история распятия. Библия дотошно, по минутам расписывает ее, а наши находки противоречат Библии. Противоречий слишком много. – Она стремительно подошла к рабочей установке.
– Что вы делаете? – подскочил со стула Берсеи.
– Вот. Убедитесь сами. – Она дрожащим пальцем ткнула в надбровную дугу черепа скелета. – Следы от колючек есть?
Он посмотрел на Шарлотту и перевел взгляд на череп. Джованни знал, что она имела в виду. Терновый венец. Тщательно разглядывая череп, он не смог обнаружить даже мельчайших царапин.
– Но ведь совсем необязательно, что колючки могли поранить саму кость, а?
Обойдя рабочую установку, Шарлотта встала у ног скелета.
– Ну хорошо, а здесь? Сломанные колени? – Она указала на них. – Что-то не припоминаю, чтоб об этом упоминалось в Библии. И разве его прикончили не копьем?
Сейчас Шарлотта как будто пыталась вновь обрести потерянную веру и очень нуждалась в том, чтобы поверить во что-то более значительное, чем она сама, а Берсеи – почему-то именно он – вновь опровергал ее. Хуже всего было то, что он делал это с помощью науки.
– Послушайте, я понимаю, о чем вы говорите. – Антрополог развел руками. – Но я всего лишь в полном недоумении – так же как и вы.
Шарлотта напряженно вглядывалась в его лицо:
– Джованни, вы ведь на самом деле не думаете, что это останки Иисуса Христа, правда?
Берсеи провел пятерней по волосам и вздохнул.
– Имеет право на существование и вероятность того, что этот символ выбит здесь просто в честь Христа, – предположил он. – Человек этот, – он показал на скелет, – вполне возможно, ранний христианин и, не исключено, стал жертвой, мучеником. Похоронившие его люди таким образом отдали дань Христу… – Он пожал плечами. – К тому же на оссуарии нет даже конкретного имени. Но вы видели его фенотип. Он совсем не такой, какой мы привыкли видеть у других людей. И я, должен признаться, считаю этот факт бесспорным.
– Но это всего лишь символ, – не сдавалась Шарлотта. – Почему вы так уверены?
Берсеи был поражен, с каким жаром она защищалась. Как бы ему хотелось иметь такую уверенность.
– Пойдемте со мной!
– Куда мы? – крикнула она в спину Берсеи, направляясь за ним в коридор.
Не останавливаясь, Джованни обернулся к ней.
– Потерпите немножко. Сейчас все узнаете.
42
Финикс
Эван Олдрич пробирался мимо столов, заставленных приборами, к стеклянной выгородке у дальней стены главной научной лаборатории БМТ.
Оказавшись внутри, он закрыл дверь, достал из кармана халата запечатанный стеклянный пузырек и положил его рядом с мощным микроскопом. Сканер, разместившийся на соседнем столе, обтекаемыми формами напоминал фотокопировальный аппарат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Один из следователей узнал его и представился. Это был мужчина лет пятидесяти с копной седых волос.
– Детектив Аарон Шомберг. – Он не смог удержаться от любопытного взгляда на трехпалую руку Телексена.
– Что вам удалось выяснить, детектив Шомберг? – Телексен закурил «Тайм лайт».
– Свидетели утверждают, что женщина арабской внешности, в штатском платье, вбежала в толпу выходящих из синагоги и подорвала себя.
Телексен направился к эпицентру взрыва, рядом с ним шагал Шомберг. Санитары складывали в мешок части тела и человеческие останки, слишком мелкие для носилок, скорее всего, то, что осталось от террористки.
– Сколько убитых? – Телексен выдохнул дым через нос.
– На данный момент одиннадцать, плюс человек пятьдесят ранено.
Еще одна глубокая затяжка.
– Никто не видел, как она подходила?
– Заряды были под одеждой. Все произошло слишком быстро.
С сожалением вспомнив о временах, когда террористов было намного проще обнаружить, Телексен повернулся к Шомбергу:
– Что она сказала?
– Простите? – в замешательстве переспросил детектив.
– Жертвенная смерть не бывает без преамбулы. – Держа сигарету тремя пальцами левой руки, он наставил ее зажженный конец на Шомберга, желая подчеркнуть сказанное. – Мученики не расстаются с жизнью молча. Может, кто-то все же слышал, что она сказала, перед тем как подорвать себя?
Шомберг перелистал свой блокнот.
– Что-то вроде «Аллах покарает всех, кто угрожает ему».
– На арабском или на английском?
– На английском.
Они дошли до места, где, по словам свидетеля, подорвалась террористка, – в считанных метрах от входа в синагогу. На первый взгляд выбор объекта для теракта мог показаться довольно странным, поскольку подрыв заряда более эффективен в закрытых помещениях, например в автобусах или кафе. Однако, исследовав поврежденный фасад здания, которое больше походило на банк, чем на храм, Телексен понял, что выбор оказался верным. Он обратил внимание, что жертвы, разбросанные по ступеням, находились в своеобразном «загоне»: каменная стена за их спинами увеличила силу взрыва. Получилось так, что если несчастные избежали смертоносной шрапнели, то взрывная волна все равно сделала свое страшное дело, разорвав их внутренние органы и раскрошив кости.
Зазвонил мобильный телефон Телексена. Бросив взгляд на дисплей, он понял, что звонит Тополь, и щелчком выстрелил окурок на тротуар.
– Да?
– Паршиво? – В голосе полицейского была тревога.
– Видали и похуже. Но тем больше причин как можно быстрее покончить с этим делом. Когда вы можете подъехать?
– Да я уже в паре кварталов.
– Поторопитесь.
Дав отбой, Телексен подумал: «Сколько же всего еще случится, прежде чем они раскроют виновников похищения на Храмовой горе».
Внимание его отвлекло прибытие микроавтобусов прессы. Палестинское телевидение всегда доставляло много хлопот. Сейчас необходимо было замаскировать ненависть и досаду. Обстановка накалялась.
Тринадцать израильских солдат и два пилота вертолета убиты в пятницу. Сегодня – гибель ни в чем не повинных израильских горожан.
«И ради чего?» – спрашивал он себя.
Английский археолог, едва ли не лучший в этой области специалист, уверяет, что дело в реликвии. Телексен знал, что древние реликвии стоили бешеных денег – в особенности те, что родом из Святой земли. Трудно представить, на что способны решиться те, кто вознамерится продать их. Но угонять вертолеты? Убивать солдат? Может ли быть цена оссуария столь высока? Он видел десятки таких в галереях музеев Израиля, и было не похоже, чтобы их крепко охраняли. Что такое особенное находилось в том оссуарий? Бессмыслица какая-то…
Лучшие люди его разведслужбы продолжали настаивать на том, что столь тщательно спланированный разбой способен осуществить только инсайдер – свой, хорошо осведомленный человек, находящийся в Иерусалиме. Телексен понимал, что они имеют в виду. Тайно пронести в Иерусалим оружие равносильно умению ходить по воде. Для этого надо перехитрить блокпосты, металлодетекторы и мириады других внутренних препон. На такое способны единицы.
Давно не секрет, что вертолет является классным тактическим оружием. Может, его угнали для того, чтобы выставить на посмешище систему безопасности Израиля? К счастью, его агентам удалось опередить палестинцев и прессу и скрыть истинную судьбу «блэк хоука». Но поскольку многие в городе отнюдь не горели желанием сотрудничать с израильской разведкой, Телексен был глубоко встревожен тем фактом, что похитителям удалось так быстро достичь нейтральных вод. Если реликвию вывезли морем…
Что-то упругое под его левой ногой прервало размышления, и Телексен посмотрел вниз. Подняв ногу, он понял, что стоял на человеческом ухе, и, нахмурившись, отошел в сторону.
Где же выход? Телексен надеялся услышать ответы от Бартона, но того, похоже, интересовали только собственные идиотские теории относительно истории Древнего мира. Арий подозревал, что этот археолог станет еще одной головной болью.
Затем Телексену вдруг пришла в голову некая мысль. Он был уверен, что и Тополь одобрит ее. Бартон станет тем, кто ответит за все.
41
Ватикан
Оба ученых с изумлением смотрели на экран монитора.
Программа обследовала отсканированный скелет «в сборе» для воссоздания мышечной массы и добавления бесцветного кожного покрова. И вот сейчас эти новые компоненты трансформировали похожее на статую изображение в завершенный трехмерный «призрак» человека.
Берсеи, пораженный полученным результатом, прикрыл рот ладонью.
– И какова, по-вашему, его расовая принадлежность?
Шарлотта пожала плечами. Очень может быть, что Олдрич был прав.
– Мне вообще кажется, что таковая у него отсутствует. – Ей самой показались невероятными вырвавшиеся у нее слова.
Кожа объекта казалась пугающе живой, сочетая темную и светлую пигментации, четко обрисовывая мускулы и подчеркивая особенности фигуры.
Джованни навел курсор на лицо и увеличил масштаб.
Лицо, несомненно, было мужским, но отчего-то наводило на мысль о гермафродите. Большие глаза с гипнотизирующими аквамариновыми радужками под красиво очерченными бровями немного сужались, поднимаясь к уголкам. Длинный нос чуть расширялся над полными, шоколадного цвета губами. Темно-коричневые пряди формировали густую линию волос, выдававшуюся на висках двумя острыми мысками. Растительность на лице, вдоль угловатой линии челюстей – того же цвета и густоты.
– Довольно симпатичный экземпляр, – с холодным равнодушием изрек Берсеи.
– Я бы даже сказала, что он само совершенство, – добавила Шарлотта. – Не в смысле, мужчина-модель или кинозвезда… Вот только он, по-моему… Мне кажется, он ни на кого не похож.
Напряженно вглядываясь в экран, она пыталась найти в его облике что-нибудь аномальное, однако ничто в изображении не указывало на генетический дефект, если не считать таковым совершенство исследуемого.
«Что же в действительности означала найденная Олдричем геномная мутация? – думала она. – Мог ли быть неверным прототип, заложенный в сканер? Могла ли программа обработки изображений неверно истолковать данные?»
Берсеи недоуменно покрутил головой.
– Если собрать все типичные расовые характеристики человечества и заправить их в блендер, получится, наверное, именно такой результат. – С напряженным лицом он вытянул руку в сторону компьютера, все еще потрясенный увиденным. – Просто диву даюсь, как один человек может сочетать в своем организме столько черт…
– Что теперь?
Берсеи выглядел измученным, словно это изображение причиняло ему физические страдания.
– Даже не знаю… – Оторвав взгляд от монитора, он поднял на Шарлотту усталые глаза. – Мы провели полную судебную экспертизу, – он начал загибать пальцы, – датирование по углероду, завершили создание внешнего облика по генотипу. Единственным важным моментом остается барельеф на оссуарии.
– Ну, если хотите заняться им, – предложила Шарлотта, – я могу начать готовить нашу презентацию для отца Донована. Соберу все данные, фотографии и сяду писать отчет. И наверное, завтра мы уже сможем доложить ему о находках на данный момент. Может, он что-нибудь посоветует.
– Хороший план. Кто знает, вдруг тот символ сможет нам что-нибудь поведать об этом парне.
Берсеи вернулся к своей рабочей установке и включил цифровую камеру. Тихонько напевая себе под нос, он сделал несколько крупных планов рельефного рисунка на оссуарий и загрузил их в компьютер.
Восторгаясь искусством резчика, Джованни провел пальцем по выпуклой поверхности барельефа на боку оссуария.
С самого начала этот рисунок не давал ему покоя. Оссуарии использовались только евреями в древней Иудее. Антрополог же помнил, что изображения и дельфина, и трезубца, главным образом языческих символов, находили в ранних римских культах. Это противоречило предполагаемому месту происхождения реликвии.
Берсеи запустил Интернет и начал с простейшего поиска на слово «трезубец». Почти мгновенно вывалилась тьма ссылок. Он принялся кликать по наиболее подходящим.
Само слово «трезубец» обладало множеством значений. Индусы называли его «тришул», или «священная троица».
На Среднем Востоке его ассоциировали с молнией. Его alter ego – вилы – позже пришли в христианское искусство как символ дьявола. Своеобразная попытка дискредитации языческих изображений.
Сам по себе дельфин был почти так же загадочен. В древние времена смышленых млекопитающих почитали за то, что они спасали жизни потерпевших кораблекрушение моряков. Римляне также использовали изображения дельфинов, как символ путешествия через море смерти, к Благословенным островам. Еще дельфин напрямую ассоциировался с богами Эросом, Афродитой и Аполлоном.
Однако выгравированный на оссуарий объединенный символ, конечно же, имел особое значение. Вот только какое?
Берсеи стал искать еще ссылки, которые могли бы объяснить смысл изображения: дельфин, обвивающий трезубец.
Дельфин и трезубец появились предположительно в греческой мифологии, оба олицетворяли силу Посейдона, бога морей. Его трезубец был даром одноглазых титанов, циклопов. Когда бог гневался, он бил трезубцем об океанское дно, волнуя океан и вызывая штормы. Способный превращаться в других существ, Посейдон часто представал перед людьми в образе дельфина. Позже римляне переименовали греческого бога морей в Нептуна.
Берсеи не покидала уверенность, что еще немного – и он отыщет нечто важное.
Поразительная информация пришла к нему, когда он отправился по ссылке о древних монетах, отчеканенных Помпеем, римским полководцем первой половины I века до н. э. На лицевой стороне серебряной монеты имелось рельефное изображение увенчанной лавровым венком головы Помпея. Слева и справа от нее – по дельфину и трезубцу, но не слитно, а бок о бок друг с другом. И Берсеи вспомнил, что на заре своей карьеры Помпей вторгался в Иерусалим.
Он склонился ближе к монитору. После осады Иерусалима в 64 году до н. э. Помпей отдал приказ о распятии тысяч иудейских зилотов. Для этого понадобилось столько крестов, что пришлось вырубить все до единого деревья на склонах гор, окружавших Иерусалим.
Распятие. Иерусалим.
Может ли здесь быть связь? Связь оссуария с пресловутым римским полководцем?
Поразмышляв над этим, Берсеи не успокоился. Его по-прежнему не оставляло смутное чувство, что где-то ему уже встречался этот символ, и необъяснимо твердая уверенность: это связано с Римом.
Он вновь окунулся в поиски.
Варьируя фразы, например «дельфин вокруг трезубца», Джованни наконец отыскал ссылку с полным совпадением. Щелкнув по ней, он был поражен, когда экран заполнило изображение символа с оссуария.
Лицо антрополога осветилось улыбкой.
– Во-от, это уже кое-что… – промурлыкал он.
Прокрутив статью вниз, он прочитал сопровождавший изображение текст.
Слова ударили его, словно камень. Ошеломленный, он еще раз перечитал.
– Шарлотта! – окликнул Берсеи. – Вы должны увидеть это! – Он откинулся на спинку стула, изумленно качая головой.
Пару секунд спустя она стояла рядом. С осунувшимся лицом итальянец показал на экран монитора.
– Что это?
– Объяснение, что значит барельеф на оссуарии, – тихо проговорил Берсеи, вновь кивая на монитор.
Глядя на его изменившееся лицо, она улыбнулась и сказала:
– Я так понимаю, вы нашли ответ.
– Ну да… – пробормотал Берсеи, потирая глаза.
Склонившись поближе к монитору, Шарлотта стала читать вслух:
– «Принятое ранними христианами, переплетение дельфина и трезубца является изображением… – Она запнулась.
Неожиданно стал слышен низкий гул вытяжной вентиляции.
– …распятия Христа». – Голос ее дрогнул, и слова словно повисли в воздухе.
Лишь через мгновение Шарлотта осознала смысл.
– Боже мой… – Желудок ее больно сжался, и она отвернулась от экрана.
– Как же я раньше-то… – измученным голосом пробормотал Берсеи. – Дельфин уносит души в загробный мир. Трезубец означает Пресвятую Троицу.
– Не может быть. Это ошибка. – Она посмотрела на Джованни сверху вниз.
– Но я уверен, что поверхностный налет на оссуарий подлинный, – возразил Берсеи. – В каждой точке. Стойкий по всей поверхности, включая слой, покрывающий этот барельеф. Вдобавок я установил единственно возможное место происхождения минеральных веществ – Израиль. И следы на костях подтверждают это. Бичевание. Распятие. У нас имеются даже гвозди и деревянные щепки, – особо подчеркнул он и поднял вверх руки, будто сдаваясь. – Какие же еще нужны доказательства?
Шарлотта почувствовала, что совершенно неспособна мыслить и рассуждать логически.
– Но если это и вправду тело… Иисуса Христа, – ей больно было выговаривать эти слова, – вы подумайте хорошенько: насколько тогда все серьезно. – Шарлотте вспомнилось распятие над кроватью. – Нет, это невозможно. Всем известна история распятия. Библия дотошно, по минутам расписывает ее, а наши находки противоречат Библии. Противоречий слишком много. – Она стремительно подошла к рабочей установке.
– Что вы делаете? – подскочил со стула Берсеи.
– Вот. Убедитесь сами. – Она дрожащим пальцем ткнула в надбровную дугу черепа скелета. – Следы от колючек есть?
Он посмотрел на Шарлотту и перевел взгляд на череп. Джованни знал, что она имела в виду. Терновый венец. Тщательно разглядывая череп, он не смог обнаружить даже мельчайших царапин.
– Но ведь совсем необязательно, что колючки могли поранить саму кость, а?
Обойдя рабочую установку, Шарлотта встала у ног скелета.
– Ну хорошо, а здесь? Сломанные колени? – Она указала на них. – Что-то не припоминаю, чтоб об этом упоминалось в Библии. И разве его прикончили не копьем?
Сейчас Шарлотта как будто пыталась вновь обрести потерянную веру и очень нуждалась в том, чтобы поверить во что-то более значительное, чем она сама, а Берсеи – почему-то именно он – вновь опровергал ее. Хуже всего было то, что он делал это с помощью науки.
– Послушайте, я понимаю, о чем вы говорите. – Антрополог развел руками. – Но я всего лишь в полном недоумении – так же как и вы.
Шарлотта напряженно вглядывалась в его лицо:
– Джованни, вы ведь на самом деле не думаете, что это останки Иисуса Христа, правда?
Берсеи провел пятерней по волосам и вздохнул.
– Имеет право на существование и вероятность того, что этот символ выбит здесь просто в честь Христа, – предположил он. – Человек этот, – он показал на скелет, – вполне возможно, ранний христианин и, не исключено, стал жертвой, мучеником. Похоронившие его люди таким образом отдали дань Христу… – Он пожал плечами. – К тому же на оссуарии нет даже конкретного имени. Но вы видели его фенотип. Он совсем не такой, какой мы привыкли видеть у других людей. И я, должен признаться, считаю этот факт бесспорным.
– Но это всего лишь символ, – не сдавалась Шарлотта. – Почему вы так уверены?
Берсеи был поражен, с каким жаром она защищалась. Как бы ему хотелось иметь такую уверенность.
– Пойдемте со мной!
– Куда мы? – крикнула она в спину Берсеи, направляясь за ним в коридор.
Не останавливаясь, Джованни обернулся к ней.
– Потерпите немножко. Сейчас все узнаете.
42
Финикс
Эван Олдрич пробирался мимо столов, заставленных приборами, к стеклянной выгородке у дальней стены главной научной лаборатории БМТ.
Оказавшись внутри, он закрыл дверь, достал из кармана халата запечатанный стеклянный пузырек и положил его рядом с мощным микроскопом. Сканер, разместившийся на соседнем столе, обтекаемыми формами напоминал фотокопировальный аппарат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38