Но на него не следует рассчитывать. А вдруг подведет – выйдет из строя? Что тогда? Поэтому все планы строю, не принимая его в расчет. Если двигатель будет действовать – хорошо, а нет – обойдемся и без него.
Непрерывно подсчитываем пройденное расстояние, определяем скорость течения и его направление. Не могу позволить себе такую роскошь: допустить ошибку даже в одну милю. Давно уж взял за правило делать абсолютно точные вычисления, чтобы не было повода для беспокойства. И все-таки перед этими опасными рифами намного дольше работаю с секстаном. Джу передается моя тревога. За годы совместной жизни мы отлично изучили друг друга, и теперь невозможно что-либо утаить. Для меня достаточно и того, что удается скрыть, насколько велико мое беспокойство. Стараюсь освободить ее хотя бы от вечных мыслей о навигации. Мы равно распределили обязанности, и каждый строго отвечает за порученное ему дело.
Архипелаг Туамоту – чрезвычайно опасный для мореплавателей район. Сегодня ночью подкинул нам новые неприятности. Мы уже по горло сыты дождями, а тут навалились туман и духота. Вот так же «любезно» встретили нас два года назад Гаити и Карибское море.
Джу
Дончо «ловит» звезды
Я не помню случая, чтобы мы когда-нибудь так много занимались навигацией, как в последние два дня. Дончо места себе не находит. Или вовсе не ложится отдыхать после вахты, или подремлет малость и вскакивает. Слушает радиомаяки, вычерчивает на карте маршрут, что-то бормочет себе под нос, «ловит» звезды, солнце, снова и снова берет пеленг. И все равно чем-то недоволен. Правда, причина серьезная: подходим к Рангироа и боимся посреди ночи напороться на рифы, а в расчетах что-то не сходится.
Ночью ветра не было, потом он подул сначала с севера, затем зашел с востока и наконец – с юга. И вновь стих. Мне знакомо это затишье, когда все замирает в ожидании: никакого шума, никакого движения, даже волны проходят под нами совершенно бесшумно. Но сейчас нет той зловещей атмосферы, какая была в штиль перед шквалом, который сломал нашу мачту. Нынешнее затишье скорее похоже на вакуум. Ты и без того изолирован, а тут возникает ощущение, будто ты вовсе оторван от остального мира. Всматриваюсь в горизонт до изнеможения.
Дончо
Чему верить?
Совсем некстати, именно перед самими рифами, началась какая-то карусель с определением нашего точного местонахождения. Проложенные на карте пеленги Таити, Хао и Раротонга образовали слишком большой треугольник погрешностей. Наше местонахождение оказалось на 25 миль ближе. То же самое подтвердила и обсервация на закате солнца. Творится что-то непонятное. У меня нет этому объяснения. Единственно возможная причина – попали в указанное в справочниках сильное течение. Положение сложное. Нас со всех сторон подстерегают роковые рифы.
Рядом с нами Хао, Манихи, атолл Axe. Перед нами – Арбуа и огромный, имеющий в диаметре 40 миль атолл Рангироа. Я думал долго и наконец избрал курс, который должен был бы избавить нас от всяких опасностей. Утром же, при новой обсервации, оказалось, что мы еще на 20 миль ближе, чем должны быть. Стало ясно, что скорость течения увеличивает нашу скорость на 32 мили в сутки. Вот так сюрприз! Если не учесть течения, оно за час может выбросить нас на затаившиеся 256 рифы. Но и брать его в расчет нет возможности, так как течение появляется неожиданно, не предупреждая о своей скорости и направлении. Да к тому же я не могу знать, когда ему взбредет в голову уменьшить скорость. И все же не мы первые пересекаем Туамоту. Не будем, надеюсь, и последними.
Долго я колебался – идти прежним курсом или же лечь в дрейф на ночь, а утром, при дневном свете, продолжить поиски атоллов. Если мы от них и далеко, то все равно доберемся за день. Я был уверен в своих вычислениях и потому решил продолжить путь.
И оказался прав
В 9 утра увидели рифы Рангироа. Чуть позже показалась целая гряда бесчисленных островов. Видны только самые большие. Такое ощущение, будто вырастают они прямо из моря. Выполняют роль некоего подноса, на котором океан словно преподносит мореплавателям в поврежденной спасательной лодке кокосовые пальмы, чтобы убедить их, что это земля и что их одиночество относительное. Я окончательно успокоился. Мы пройдем через Туамоту. Впереди целых десять часов светлого времени, и к тому же дует прекрасный ветер.
Джу
Теперь, когда мы уже проходим мимо Рангироа, могу признаться, что мне почти не передалось то напряжение, в котором пребывал Дончо эти последние два или три дня. Я добросовестно помогала ему, брала пеленги радиомаяков, прилежно говорила «да» или «нет» в зависимости от ожидаемого ответа, но не могла по-настоящему разделить его тревогу. Слова «атолл», «коралловые рифы» с детства связаны у меня с путешествиями, морями, островами, со всем, о чем читала и мечтала, и оттого, сколько бы ни старалась, не могла бы воспринять их как смертельных врагов. Может быть, потому я вела себя столь легкомысленно, что Дончо взял на себя обязанности штурмана. Если бы такая ответственность лежала на мне, то, возможно, я не думала бы о том, какого цвета пальмы.
Сейчас же, когда я впервые увидела и осознала, что означает для моряков коралловый риф, когда лично убедилась, что его невозможно заметить даже за 150 метров, я поняла, какую опасность представляют рифы для судов. Ясно, почему яхты терпят здесь крушения.
Мы увидели остров около 10 часов утра. До этого шел сильный дождь, тяжелые тучи прижимались к воде, и вокруг ничего нельзя было разглядеть. Остров еле виднелся над водой. Был он не выше кокосовой пальмы. Тут и там торчали из воды редкие пальмовые рощицы, а между ними – пространства кипящего белой пеной прибоя. Это и были рифы. Мы искали проход между Рангироа и соседним атоллом, тоже раскинувшимся на несколько миль. Если бы было чуть потемнее, то тут можно было бы легко наскочить на рифы. Внешне океан выглядит одинаково что около рифов, что между ними. И разумеется, издали прибоя не слышно. А если бы еще были волны?! Нам просто повезло с погодой. Дождь-то дождь, но по крайней мере не было больших волн. Когда же дождь прекратился, видимость стала прекрасной. Дончо был горд и счастлив. И его можно понять. Мы подошли к острову с той стороны, с какой, по его расчетам, должны были подойти, причем в дневное время. Он решил убрать паруса, если подует сильный ветер, и ждать дня. И заявил, что утром мы обязательно увидим Рангироа. Все сбылось. Я еще раз торжественно признала его искусным штурманом. Теперь путь перед нами чист до Таити, до которого всего дня два плавания.
Дончо
Сбылось
После тридцати лет мечтаний я наконец-то увидел настоящий атолл, лагуну и тропические острова. Точно такие, какие улыбаются вам с ярких открыток и реклам. Все их знают с детства, но я сейчас вижу их воочию, смотрю на них с расстояния в какие-то две-три мили. И мне очень приятно. Некоторые дети мечтают об Эйфелевой башне или прериях, другие – о торте, а я грезил пальмами.
Добраться отсюда до Таити теперь не проблема. На нашем пути встретится лишь один остров Макатеа, но на нем имеется маяк. Впервые за столько лет скитаний по морям и океанам и встреч с сотнями маяков я не стану заглядывать в справочник. Это совершенно лишнее. Маяк Макатеа невозможно спутать с другим. Он единственный на всем пространстве от Южной Америки до Таити. Единственный почти на 5000 миль, то есть на 9000 километров. Можешь на него радоваться, можешь послать ему благодарственное послание или, если богат, как принято, – чек. Но принять его за какой-либо другой невозможно.
Я всегда верил в успех, но, может быть, сейчас самое время сказать:
– Джу, первый этап экспедиции завершен успешно Теперь необходимо выкроить два-три часа, чтобы привести в порядок наши материалы по исследовании; загрязнения окружающей среды и отправить их м-ру Десмонду Скотту. Эти данные будут доложены на конгрессе, и нас просили прислать их как можно скорее.
Интуиция подвела
Мы от островков всего милях в трех. Подгоняемые попутным ветром, обласканные самым нежным южным солнцем, входим в истинную Полинезию.
Медленно, под гротом и стакселем, приближаемся к Рангироа – самому большому атоллу архипелага Туамоту. Рангироа – это огромный коралловый перстень диаметром почти сорок миль. За кипящими в пене рифами вытянулись цепочкой продолговатые островки с каймой из кокосовых пальм. И дальше, за островками, в синей дымке виднеется лагуна. На подробной карте означены только три прохода шириной метров по двадцать. Ошибешься в выборе курса, потерпишь кораблекрушение. Я долго ломал голову – как проходить атолл ночью, чтобы не напороться на рифы? И только теперь понял: нужно вырастив этой лагуне да к тому же родиться в рубашке.
Ставим перед собой задачу полегче: попасть в проток между Рангироа и соседним атоллом., Ширина его достигает почти семи кабельтовых (несколько более 1200 метров). Я полагал, что днем никаких проблем не возникнет. Расстояние между островками, приютившимися в лагуне за рифом, не менее мили. Издали видно было несколько удобных проходив.
С шести утра Джу торчит на носу лодки впередсмотрящим. Я просил ее лечь отдохнуть, но куда там – нет на свете силы, которая смогла бы ее сейчас оторвать от этого занятия. Минут десять она пристально вглядывалась в полоску чистой воды между самыми удаленными друг от друга островками и затем заявила, что нам следует направиться именно туда. Карта же показывает, что в действительности этот проток более опасный для судов. Но я не посмел возразить. С детских лет знаю, как любая девчонка приходит в ярость, когда ты попытаешься оспорить ее право на женскую интуицию. И все же я поворачиваю лодку вправо и объясняю возмущенной Джу, что делаю это, чтобы доказать, что карта лжет.
Я только воображал, что поступил тактично. На самом же деле Джу ругала меня до тех пор, пока мы не оказались между атоллами. Негодование как ножом отрезало, когда Джу собственными глазами увидела скрытый риф между полюбившимися ей островками. Это была ловушка. Видно, и другие попадались в нее, так как на рифах торчали разбитые корпуса двух яхт.
Ура! Проскочили! Удачно обошлось, потому что преодолевали Туамоту в ясный солнечный день, при отличной видимости, маленьких волнах и попутном ветре. Представляю, что бы мы пережили, если бы пришлось проходить его при тех же идеальных условиях, но спустя десять часов, в полной темноте. Честное слово, как бы ты ни старался быть внимательным и осторожным, адски трудно пробраться через лабиринт островов, если нет створных знаков. Впереди нас ожидают еще сотни коварных рифов, и я на сто процентов уверен, что некоторые из них нам придется проплывать и ночью. Через три года, во время кругосветного плавания, мы снова попадем в эти воды. Надеюсь, до того времени здесь установят навигационное оборудование. Но даже если его не окажется, мы справимся с задачей. Ведь тогда мы будем совершать путешествие на яхте и, как это делают все здравомыслящие яхтсмены, обойдем архипелаг Туамоту стороной.
До Таити остается около 150 миль. Расстояние ничтожное. Проглотим его за два дня. Под вечер нам укажет дорогу маяк острова Макатеа.
Видим маяк. Должен был появиться слева, а оказался справа. Странно, компас у нас в порядке, курс, как всегда, выдерживаем точно. Опять виноваты течения. Те самые, которые в справочниках характеризуются как «переменчивые». Переменчивые, но сильные.
Кончилась хорошая погода. Начались новые испытания. Ветер усилился и то и дело меняет направление. Держать курс на Папеэте становится все труднее. Если ветер повернет еще чуть, мы вообще окажемся беспомощными. Нам придется сменить направление и взять курс на остров Бора-Бора. Если же не выйдем и на этот остров, то вынуждены будем плыть в океане еще 1800 миль до Самоа.
Выбрал шкоты грота и стакселя. До предела подтянул фалы. И лодка по ритмично вздымающимся волнам стала то взбираться на гребни, то стремительно падать вниз, в бездну океана.
На беду и сверху полило. Все едино – волны и без того промочили нас до нитки. Видимость уменьшилась до пятидесяти-шестидесяти метров. Но и это нас не пугает – путь до Таити свободен.
Волна-вельможа
Вдруг послышалось рыдание. Надрывно застонали ванты. Пронзительно и жалобно заныла верхушка мачты В полной темноте зловещие звуки действовали удручающе, но мы привыкли и к ним. Постепенно нарастает какой-то незнакомый вой. Буря усиливается. Волны бешено бьют в лодку. Мы идем новым курсом, и скорость волн кажется нам неимоверно большой.
Неожиданно я заметил крутую волну высотой в многоэтажный дом. И с восхищением подумал: «вельможа». Вот она сломалась у подножия, гребень заспешил, заторопился и вдруг обрушился вниз пенным водопадом. Послышался страшный удар. Лодка накренилась и боком, боком, словно краб, понеслась в сторону. Всем телом я налег на румпель, но даже с места не сдвинул. Вторая волна окатила меня с головы до ног. И снова мы ринулись бортом вперед, и опять румпель словно заклинило. Я уже боялся сильно налегать на него, чтобы не сломать. Крен очень велик. Лодка трещит под тяжестью водяной глыбы.
Тонем?
Или опрокидываемся?
Но вот борт, принявший на себя сокрушительный удар водопада, потихоньку выходит из воды. Потом лодка как бы отряхнулась, и руль снова стал послушным. Третья волна помогла нам встать на нужный курс.
С ведром против шторма
Порывы ветра, то усиливаясь, то стихая, следуют один за другим.
Все это время я правой рукой крепко держал Джу, которая вдруг оказалась рядом.
Спустя некоторое время я вошел в рубку, чтобы посмотреть, что натворила «вельможа». Борта заметно осели, и было ясно, что лодка залита водой. В рубке царил хаос. Здесь стоял невероятный шум и грохот. Вода почти перекатывала через койки. При каждой новой волне она билась о перегородки, и брызги достигали потолка. Решетки оказались под водой, а часть багажа свободно плавала.
Не успев определить размеры ущерба, я схватил ведро. И началось сражение. Время от времени лодка получала новый свирепый удар, и я летел к противоположному борту. Больно ударялся о него, особенно если удар заставал меня с полным ведром в руках. Несколько раз стукнулся головой. Вскоре все тело у меня болело и ныло. Руки были изранены до крови, но я продолжал вычерпывать.
Долго я не мог справиться с водой. С ужасом почувствовал, что ее поступает больше, чем я в силах вычерпать, и тут вспомнились школьные годы и самые неприятные для меня уравнения о бассейнах и трубах. Изучали мы их двадцать лет назад. До сего дня они никогда не тревожили мою память.
Джу у румпеля. Шторм усиливается.
Мы явно начинаем тонуть. Сколько бы я ни вычерпывал, если на нас обрушится еще несколько волн, наверняка пойдем ко дну. Прекрасно знаю ту опасную линию, до которой вода не должна достигать, иначе мы отправимся кормить рыб. Отправимся прямо на дно морское. Навсегда. Но мы еще поборемся со стихией. И я закричал:
– Джу, смени курс! Не могу больше!
– Хорошо.
Тихонько, сам себе пробормотал:
– Ничего. Лучше пройдем мимо Таити.
На новом курсе водопад немного поубавился. Все так же вода врывалась отовсюду – с палубы, через дверцы, оконце, но и я действовал быстрее. Примерно через полчаса воды уже было ниже колен, затем – до щиколотки. В изнеможении я упал на дно лодки. Меня заливало, но мне было все равно. Ничто мне уже не повиновалось: ни пальцы, ни руки. Потом я сел по пояс в воде. С трудом выполз из рубки навстречу заре. На четвереньках, иным способом в шторм передвигаться в лодке невозможно, кое-как добрался до Джу.
– Я все думала, если начнем тонуть, то ты не успеешь выбраться из рубки.
– Почему?
– Вода же хлынет через вход. Рубка – ловушка. Шли еще около часа взятым курсом. Потом сменили его на нужный, чтобы все-таки попасть в Папеэте. И я снова ушел в рубку. Всего на какой-то час Джу оставила румпель, отдохнула, а потом снова села за руль. Хорошо, что она пианистка и двадцать лет тренировала руки. Иначе ничем не объяснить, как она смогла выдержать такую неимоверную нагрузку.
Беспокоюсь о мачте. Выстоит или нет? Конечно, мы ее бережем, идем с уменьшенной площадью парусов. Но уж очень жестокий шторм. Когда бы я ни вышел на палубу, первым делом проверяю ванты, штаги и фалы. Другая постоянная забота – состояние управления. Сейчас идем хорошо. Уровень воды в рубке поддерживаю не выше щиколотки. Тогда удобнее вычерпывать ее ведром. Волны – упорный противник в состязании – не дают передышки, приходится снова и снова браться за ведро. Но победителем в единоборстве вышел я.
Сражение с бурей тянется уже сутки. За все это время удалось отдохнуть не более пятнадцати минут. Смертельная усталость проникла даже в вены, в виски. Но упорный труженик – сердце продолжает гнать по жилам кровь. Самые сильные толчки ощущаю в висках. Странный хрип засел в горле, словно работает рваный кузнечный мех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Непрерывно подсчитываем пройденное расстояние, определяем скорость течения и его направление. Не могу позволить себе такую роскошь: допустить ошибку даже в одну милю. Давно уж взял за правило делать абсолютно точные вычисления, чтобы не было повода для беспокойства. И все-таки перед этими опасными рифами намного дольше работаю с секстаном. Джу передается моя тревога. За годы совместной жизни мы отлично изучили друг друга, и теперь невозможно что-либо утаить. Для меня достаточно и того, что удается скрыть, насколько велико мое беспокойство. Стараюсь освободить ее хотя бы от вечных мыслей о навигации. Мы равно распределили обязанности, и каждый строго отвечает за порученное ему дело.
Архипелаг Туамоту – чрезвычайно опасный для мореплавателей район. Сегодня ночью подкинул нам новые неприятности. Мы уже по горло сыты дождями, а тут навалились туман и духота. Вот так же «любезно» встретили нас два года назад Гаити и Карибское море.
Джу
Дончо «ловит» звезды
Я не помню случая, чтобы мы когда-нибудь так много занимались навигацией, как в последние два дня. Дончо места себе не находит. Или вовсе не ложится отдыхать после вахты, или подремлет малость и вскакивает. Слушает радиомаяки, вычерчивает на карте маршрут, что-то бормочет себе под нос, «ловит» звезды, солнце, снова и снова берет пеленг. И все равно чем-то недоволен. Правда, причина серьезная: подходим к Рангироа и боимся посреди ночи напороться на рифы, а в расчетах что-то не сходится.
Ночью ветра не было, потом он подул сначала с севера, затем зашел с востока и наконец – с юга. И вновь стих. Мне знакомо это затишье, когда все замирает в ожидании: никакого шума, никакого движения, даже волны проходят под нами совершенно бесшумно. Но сейчас нет той зловещей атмосферы, какая была в штиль перед шквалом, который сломал нашу мачту. Нынешнее затишье скорее похоже на вакуум. Ты и без того изолирован, а тут возникает ощущение, будто ты вовсе оторван от остального мира. Всматриваюсь в горизонт до изнеможения.
Дончо
Чему верить?
Совсем некстати, именно перед самими рифами, началась какая-то карусель с определением нашего точного местонахождения. Проложенные на карте пеленги Таити, Хао и Раротонга образовали слишком большой треугольник погрешностей. Наше местонахождение оказалось на 25 миль ближе. То же самое подтвердила и обсервация на закате солнца. Творится что-то непонятное. У меня нет этому объяснения. Единственно возможная причина – попали в указанное в справочниках сильное течение. Положение сложное. Нас со всех сторон подстерегают роковые рифы.
Рядом с нами Хао, Манихи, атолл Axe. Перед нами – Арбуа и огромный, имеющий в диаметре 40 миль атолл Рангироа. Я думал долго и наконец избрал курс, который должен был бы избавить нас от всяких опасностей. Утром же, при новой обсервации, оказалось, что мы еще на 20 миль ближе, чем должны быть. Стало ясно, что скорость течения увеличивает нашу скорость на 32 мили в сутки. Вот так сюрприз! Если не учесть течения, оно за час может выбросить нас на затаившиеся 256 рифы. Но и брать его в расчет нет возможности, так как течение появляется неожиданно, не предупреждая о своей скорости и направлении. Да к тому же я не могу знать, когда ему взбредет в голову уменьшить скорость. И все же не мы первые пересекаем Туамоту. Не будем, надеюсь, и последними.
Долго я колебался – идти прежним курсом или же лечь в дрейф на ночь, а утром, при дневном свете, продолжить поиски атоллов. Если мы от них и далеко, то все равно доберемся за день. Я был уверен в своих вычислениях и потому решил продолжить путь.
И оказался прав
В 9 утра увидели рифы Рангироа. Чуть позже показалась целая гряда бесчисленных островов. Видны только самые большие. Такое ощущение, будто вырастают они прямо из моря. Выполняют роль некоего подноса, на котором океан словно преподносит мореплавателям в поврежденной спасательной лодке кокосовые пальмы, чтобы убедить их, что это земля и что их одиночество относительное. Я окончательно успокоился. Мы пройдем через Туамоту. Впереди целых десять часов светлого времени, и к тому же дует прекрасный ветер.
Джу
Теперь, когда мы уже проходим мимо Рангироа, могу признаться, что мне почти не передалось то напряжение, в котором пребывал Дончо эти последние два или три дня. Я добросовестно помогала ему, брала пеленги радиомаяков, прилежно говорила «да» или «нет» в зависимости от ожидаемого ответа, но не могла по-настоящему разделить его тревогу. Слова «атолл», «коралловые рифы» с детства связаны у меня с путешествиями, морями, островами, со всем, о чем читала и мечтала, и оттого, сколько бы ни старалась, не могла бы воспринять их как смертельных врагов. Может быть, потому я вела себя столь легкомысленно, что Дончо взял на себя обязанности штурмана. Если бы такая ответственность лежала на мне, то, возможно, я не думала бы о том, какого цвета пальмы.
Сейчас же, когда я впервые увидела и осознала, что означает для моряков коралловый риф, когда лично убедилась, что его невозможно заметить даже за 150 метров, я поняла, какую опасность представляют рифы для судов. Ясно, почему яхты терпят здесь крушения.
Мы увидели остров около 10 часов утра. До этого шел сильный дождь, тяжелые тучи прижимались к воде, и вокруг ничего нельзя было разглядеть. Остров еле виднелся над водой. Был он не выше кокосовой пальмы. Тут и там торчали из воды редкие пальмовые рощицы, а между ними – пространства кипящего белой пеной прибоя. Это и были рифы. Мы искали проход между Рангироа и соседним атоллом, тоже раскинувшимся на несколько миль. Если бы было чуть потемнее, то тут можно было бы легко наскочить на рифы. Внешне океан выглядит одинаково что около рифов, что между ними. И разумеется, издали прибоя не слышно. А если бы еще были волны?! Нам просто повезло с погодой. Дождь-то дождь, но по крайней мере не было больших волн. Когда же дождь прекратился, видимость стала прекрасной. Дончо был горд и счастлив. И его можно понять. Мы подошли к острову с той стороны, с какой, по его расчетам, должны были подойти, причем в дневное время. Он решил убрать паруса, если подует сильный ветер, и ждать дня. И заявил, что утром мы обязательно увидим Рангироа. Все сбылось. Я еще раз торжественно признала его искусным штурманом. Теперь путь перед нами чист до Таити, до которого всего дня два плавания.
Дончо
Сбылось
После тридцати лет мечтаний я наконец-то увидел настоящий атолл, лагуну и тропические острова. Точно такие, какие улыбаются вам с ярких открыток и реклам. Все их знают с детства, но я сейчас вижу их воочию, смотрю на них с расстояния в какие-то две-три мили. И мне очень приятно. Некоторые дети мечтают об Эйфелевой башне или прериях, другие – о торте, а я грезил пальмами.
Добраться отсюда до Таити теперь не проблема. На нашем пути встретится лишь один остров Макатеа, но на нем имеется маяк. Впервые за столько лет скитаний по морям и океанам и встреч с сотнями маяков я не стану заглядывать в справочник. Это совершенно лишнее. Маяк Макатеа невозможно спутать с другим. Он единственный на всем пространстве от Южной Америки до Таити. Единственный почти на 5000 миль, то есть на 9000 километров. Можешь на него радоваться, можешь послать ему благодарственное послание или, если богат, как принято, – чек. Но принять его за какой-либо другой невозможно.
Я всегда верил в успех, но, может быть, сейчас самое время сказать:
– Джу, первый этап экспедиции завершен успешно Теперь необходимо выкроить два-три часа, чтобы привести в порядок наши материалы по исследовании; загрязнения окружающей среды и отправить их м-ру Десмонду Скотту. Эти данные будут доложены на конгрессе, и нас просили прислать их как можно скорее.
Интуиция подвела
Мы от островков всего милях в трех. Подгоняемые попутным ветром, обласканные самым нежным южным солнцем, входим в истинную Полинезию.
Медленно, под гротом и стакселем, приближаемся к Рангироа – самому большому атоллу архипелага Туамоту. Рангироа – это огромный коралловый перстень диаметром почти сорок миль. За кипящими в пене рифами вытянулись цепочкой продолговатые островки с каймой из кокосовых пальм. И дальше, за островками, в синей дымке виднеется лагуна. На подробной карте означены только три прохода шириной метров по двадцать. Ошибешься в выборе курса, потерпишь кораблекрушение. Я долго ломал голову – как проходить атолл ночью, чтобы не напороться на рифы? И только теперь понял: нужно вырастив этой лагуне да к тому же родиться в рубашке.
Ставим перед собой задачу полегче: попасть в проток между Рангироа и соседним атоллом., Ширина его достигает почти семи кабельтовых (несколько более 1200 метров). Я полагал, что днем никаких проблем не возникнет. Расстояние между островками, приютившимися в лагуне за рифом, не менее мили. Издали видно было несколько удобных проходив.
С шести утра Джу торчит на носу лодки впередсмотрящим. Я просил ее лечь отдохнуть, но куда там – нет на свете силы, которая смогла бы ее сейчас оторвать от этого занятия. Минут десять она пристально вглядывалась в полоску чистой воды между самыми удаленными друг от друга островками и затем заявила, что нам следует направиться именно туда. Карта же показывает, что в действительности этот проток более опасный для судов. Но я не посмел возразить. С детских лет знаю, как любая девчонка приходит в ярость, когда ты попытаешься оспорить ее право на женскую интуицию. И все же я поворачиваю лодку вправо и объясняю возмущенной Джу, что делаю это, чтобы доказать, что карта лжет.
Я только воображал, что поступил тактично. На самом же деле Джу ругала меня до тех пор, пока мы не оказались между атоллами. Негодование как ножом отрезало, когда Джу собственными глазами увидела скрытый риф между полюбившимися ей островками. Это была ловушка. Видно, и другие попадались в нее, так как на рифах торчали разбитые корпуса двух яхт.
Ура! Проскочили! Удачно обошлось, потому что преодолевали Туамоту в ясный солнечный день, при отличной видимости, маленьких волнах и попутном ветре. Представляю, что бы мы пережили, если бы пришлось проходить его при тех же идеальных условиях, но спустя десять часов, в полной темноте. Честное слово, как бы ты ни старался быть внимательным и осторожным, адски трудно пробраться через лабиринт островов, если нет створных знаков. Впереди нас ожидают еще сотни коварных рифов, и я на сто процентов уверен, что некоторые из них нам придется проплывать и ночью. Через три года, во время кругосветного плавания, мы снова попадем в эти воды. Надеюсь, до того времени здесь установят навигационное оборудование. Но даже если его не окажется, мы справимся с задачей. Ведь тогда мы будем совершать путешествие на яхте и, как это делают все здравомыслящие яхтсмены, обойдем архипелаг Туамоту стороной.
До Таити остается около 150 миль. Расстояние ничтожное. Проглотим его за два дня. Под вечер нам укажет дорогу маяк острова Макатеа.
Видим маяк. Должен был появиться слева, а оказался справа. Странно, компас у нас в порядке, курс, как всегда, выдерживаем точно. Опять виноваты течения. Те самые, которые в справочниках характеризуются как «переменчивые». Переменчивые, но сильные.
Кончилась хорошая погода. Начались новые испытания. Ветер усилился и то и дело меняет направление. Держать курс на Папеэте становится все труднее. Если ветер повернет еще чуть, мы вообще окажемся беспомощными. Нам придется сменить направление и взять курс на остров Бора-Бора. Если же не выйдем и на этот остров, то вынуждены будем плыть в океане еще 1800 миль до Самоа.
Выбрал шкоты грота и стакселя. До предела подтянул фалы. И лодка по ритмично вздымающимся волнам стала то взбираться на гребни, то стремительно падать вниз, в бездну океана.
На беду и сверху полило. Все едино – волны и без того промочили нас до нитки. Видимость уменьшилась до пятидесяти-шестидесяти метров. Но и это нас не пугает – путь до Таити свободен.
Волна-вельможа
Вдруг послышалось рыдание. Надрывно застонали ванты. Пронзительно и жалобно заныла верхушка мачты В полной темноте зловещие звуки действовали удручающе, но мы привыкли и к ним. Постепенно нарастает какой-то незнакомый вой. Буря усиливается. Волны бешено бьют в лодку. Мы идем новым курсом, и скорость волн кажется нам неимоверно большой.
Неожиданно я заметил крутую волну высотой в многоэтажный дом. И с восхищением подумал: «вельможа». Вот она сломалась у подножия, гребень заспешил, заторопился и вдруг обрушился вниз пенным водопадом. Послышался страшный удар. Лодка накренилась и боком, боком, словно краб, понеслась в сторону. Всем телом я налег на румпель, но даже с места не сдвинул. Вторая волна окатила меня с головы до ног. И снова мы ринулись бортом вперед, и опять румпель словно заклинило. Я уже боялся сильно налегать на него, чтобы не сломать. Крен очень велик. Лодка трещит под тяжестью водяной глыбы.
Тонем?
Или опрокидываемся?
Но вот борт, принявший на себя сокрушительный удар водопада, потихоньку выходит из воды. Потом лодка как бы отряхнулась, и руль снова стал послушным. Третья волна помогла нам встать на нужный курс.
С ведром против шторма
Порывы ветра, то усиливаясь, то стихая, следуют один за другим.
Все это время я правой рукой крепко держал Джу, которая вдруг оказалась рядом.
Спустя некоторое время я вошел в рубку, чтобы посмотреть, что натворила «вельможа». Борта заметно осели, и было ясно, что лодка залита водой. В рубке царил хаос. Здесь стоял невероятный шум и грохот. Вода почти перекатывала через койки. При каждой новой волне она билась о перегородки, и брызги достигали потолка. Решетки оказались под водой, а часть багажа свободно плавала.
Не успев определить размеры ущерба, я схватил ведро. И началось сражение. Время от времени лодка получала новый свирепый удар, и я летел к противоположному борту. Больно ударялся о него, особенно если удар заставал меня с полным ведром в руках. Несколько раз стукнулся головой. Вскоре все тело у меня болело и ныло. Руки были изранены до крови, но я продолжал вычерпывать.
Долго я не мог справиться с водой. С ужасом почувствовал, что ее поступает больше, чем я в силах вычерпать, и тут вспомнились школьные годы и самые неприятные для меня уравнения о бассейнах и трубах. Изучали мы их двадцать лет назад. До сего дня они никогда не тревожили мою память.
Джу у румпеля. Шторм усиливается.
Мы явно начинаем тонуть. Сколько бы я ни вычерпывал, если на нас обрушится еще несколько волн, наверняка пойдем ко дну. Прекрасно знаю ту опасную линию, до которой вода не должна достигать, иначе мы отправимся кормить рыб. Отправимся прямо на дно морское. Навсегда. Но мы еще поборемся со стихией. И я закричал:
– Джу, смени курс! Не могу больше!
– Хорошо.
Тихонько, сам себе пробормотал:
– Ничего. Лучше пройдем мимо Таити.
На новом курсе водопад немного поубавился. Все так же вода врывалась отовсюду – с палубы, через дверцы, оконце, но и я действовал быстрее. Примерно через полчаса воды уже было ниже колен, затем – до щиколотки. В изнеможении я упал на дно лодки. Меня заливало, но мне было все равно. Ничто мне уже не повиновалось: ни пальцы, ни руки. Потом я сел по пояс в воде. С трудом выполз из рубки навстречу заре. На четвереньках, иным способом в шторм передвигаться в лодке невозможно, кое-как добрался до Джу.
– Я все думала, если начнем тонуть, то ты не успеешь выбраться из рубки.
– Почему?
– Вода же хлынет через вход. Рубка – ловушка. Шли еще около часа взятым курсом. Потом сменили его на нужный, чтобы все-таки попасть в Папеэте. И я снова ушел в рубку. Всего на какой-то час Джу оставила румпель, отдохнула, а потом снова села за руль. Хорошо, что она пианистка и двадцать лет тренировала руки. Иначе ничем не объяснить, как она смогла выдержать такую неимоверную нагрузку.
Беспокоюсь о мачте. Выстоит или нет? Конечно, мы ее бережем, идем с уменьшенной площадью парусов. Но уж очень жестокий шторм. Когда бы я ни вышел на палубу, первым делом проверяю ванты, штаги и фалы. Другая постоянная забота – состояние управления. Сейчас идем хорошо. Уровень воды в рубке поддерживаю не выше щиколотки. Тогда удобнее вычерпывать ее ведром. Волны – упорный противник в состязании – не дают передышки, приходится снова и снова браться за ведро. Но победителем в единоборстве вышел я.
Сражение с бурей тянется уже сутки. За все это время удалось отдохнуть не более пятнадцати минут. Смертельная усталость проникла даже в вены, в виски. Но упорный труженик – сердце продолжает гнать по жилам кровь. Самые сильные толчки ощущаю в висках. Странный хрип засел в горле, словно работает рваный кузнечный мех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42