д. Естественно, что музыкант, творчество кото­рого было напоено стихией танца, в конце концов обра­тился к балетному замыслу. Толчок дали гастроли прославленного русского балета под руководством С. П. Дягилева. «В годы, предшествовавшие первой ми­ровой войне, - вспоминал Штраус, - русский балет... вызвал сенсацию в Германии. Его гастроли в Берлине при­вели меня в такой восторг, что я с удовольствием дал со­гласие на сделанное мне... предложение... написать ба­лет для этого единственного в своем роде коллектива»,
Выступления русского балета называли событием в истории мирового искусства. Участие крупнейших масте­ров - блестящего балетмейстера М. Фокина, видных балетных артистов во главе с В. Нижинским и Т. Кар­савиной, выдающихся художников Н. Рериха, Л. Бак­ста и других принесло великолепные результаты. Европейская аудитория была восхищена национальной са­мобытностью, стихийной силой и невиданной красоч­ностью «Половецких плясок», «Шехеразады», «Петруш­ки». Крупнейшие композиторы Европы, увлеченные этим «русским чудом», написали ряд балетов. Вслед за Раве­лем, Стравинским, де Фалья и другими авторами, к русской труппе обратился и Штраус. Сценарий, предло­женный Гофмансталем, был заимствован из библейско­го предания о мудром Иосифе и жене египетского царе­дворца Потифара, безуспешно пытавшейся соблазнить добродетельного юношу. Авторы перенесли действие в эпоху итальянского Ренессанса с намерением создать пышное декоративное зрелище, что соответствовало рос­кошной палитре Штрауса. Казалось бы, замысел, столь близкий его дарованию, являлся несложной задачей для многоопытного мастера. Но кто может предвидеть не­ожиданные сложности творческой работы? Ни одна партитура не давалась Штраусу с таким трудом, как «Легенда». Он был недоволен многими эпизодами, ра­дикально переделывал их - и это при его стремитель­ных темпах и превосходной технике!
Работа заняла почти 2 года. В мае 1914 года «Ле­генда» была исполнена в парижской Большой Опере труппой Русского балета под управлением автора. Бле­стящая, в высшей степени танцевальная партитура от­личается, по меткому определению Гофмансталя, «фре­сковым стилем», широким декоративным размахом, без углубленного раскрытия душевной драмы, развертыва­ющейся на сцене. Тем не менее премьера имела боль­шой успех у фешенебельной интернациональной публи­ки, чему немало способствовали имя прославленного композитора и репутация русского балета. На родине Штрауса и в Вене «Легенда» впервые была поставлена в 1921 году, а через много лет, в 1947 году, автор создал из нескольких эпизодов партитуры эффектный Симфо­нический фрагмент для концертного исполнения.
Помимо сценической музыки, Штраус писал хоровые сочинения и оркестровые пьесы. Много времени по-преж­нему занимала дирижерская деятельность. Его пригла­шали в разные страны мира, он выступал с лучшими оркестрами Европы и Америки, исполняя свои сочине­ния и немецкую классическую музыку. В начале 1913 года Штраус вторично гастролировал в России. В Петербурге в зале Дворянского собрания (ныне Большой зал Ленинградской филармонии) он выступил дважды во главе придворного симфонического оркестра, превосход­ного коллектива, в послереволюционные годы ставшего Государственным оркестром, а затем - Заслуженным коллективом РСФСР академическим оркестром филар­монии. В программу концертов входили «Дон-Жуан», «Тиль Эйленшпигель», «Жизнь героя», «Смерть и про­светление», Домашняя симфония, танец Саломеи. Рус­ские слушатели, пресса, артистическая общественность с интересом отнеслись к выступлениям знаменитого ком­позитора. Как и всюду, где он появлялся, музыка его вызывала разногласия, споры, но не оставляла равно­душными. По поводу его искусства дирижирования сом­нений не возникало, его уверенное, зрелое мастерство покорило столичную аудиторию.
В потоке непрерывной и разнообразной деятельности Штраус достиг 50-летия. Он был на вершине славы. Его признали величайшим композитором Германии, одним из высших представителей немецкой интеллектуальной культуры. Его осыпали знаками внимания, орденами и почетными званиями. На доме в Мюнхене, где он родил­ся, была установлена памятная доска, что редко дела­ется при жизни. Мировое значение его творчество полу­чило своего рода официальное признание - ему была присуждена степень почетного доктора Оксфордского университета, отличие, которого удостаивались крупней­шие композиторы мира.
Триумфальный путь Штрауса пролегал в обстанов­ке интенсивного, даже несколько лихорадочного подъе­ма европейской художественной жизни. Возбужденная, приподнятая атмосфера 1912-1913 годов способствова­ла артистическим успехам и смелым творческим иска­ниям. Многим казалось, что наступило время расцвета, «золотой век» наук и искусств. Только наиболее про­ницательные умы улавливали глухой гул надвигающей­ся катастрофы, лишь немногие, подобно А. Блоку, ощу­щали, что колебалась почва и отклонялась «стрелка сейсмографа». «Нам чудилось, - писал Ст. Цвейг, - появление новой утренней зари. Но в действительности это был отблеск приближавшегося мирового пожара».
III. В СТОРОНЕ ОТ БИТВЫ
Война, разразившаяся летом 1914 года, вызвала взрыв шовинизма среди соци­альных верхов европейских стран. Националистические настроения захватили и значительную часть немецкой научно-художественной общественности. Появились лже­патриотические романы, драмы, песни, кантаты. Штраус не поддался этому мутному потоку. Довольно равно­душный к политике, он сохранил независимость су­ждений, смелость и ясность мысли, оставаясь в стороне от волны милитаристских демонстраций. Он отказал­ся поставить свою подпись под воинственным манифе­стом немецкой интеллигенции, что требовало немалого гражданского мужества от деятеля, близкого к импе­раторскому двору. Искренний гуманизм слышится в сло­вах композитора, обращенных к одному из друзей: «Де­лается противно, когда... читаешь о том, что «молодая Германия» возвратится с этой «великолепной» войны очищенной, под звон колоколов, тогда как можно будет радоваться, если бедные парни очистятся хотя бы от вшей и клопов, исцелятся от всех инфекций и отвыкнут от убийств».
Наиболее широко отразились взгляды Штрауса в письме, отправленном в начале 1917 года, на третий год войны, Р. Роллану. Друзья оказались во враждую­щих странах, но это не изменило их чувств, не наруши­ло давней привязанности. Выступления Роллана против войны были известны всему миру. Штраус солидаризи­ровался с ним: «Я с удовлетворением убедился... что во многих общечеловеческих и принципиальных пунктах мы сходимся мнениями, несмотря на всю любовь к на­шим... отечествам и восхищение храбростью наших войск на полях сражений. Именно мы, деятели искусст­ва, обязаны всюду и везде сохранять свободу своих взглядов на все прекрасное и возвышенное, поставить себя на службу Истине, которая в конце концов, словно свет сквозь мрак, пробьется через густую паутину лжи и обмана, окутавшую в данный момент ослепленный иллюзиями мир». Единственным прибежищем оставал­ся творческий труд. В письме к Гофмансталю компо­зитор признавался: «Среди всего безрадостного, что при­носит нам переживаемое время, единственное спасение в прилежной работе... Только труд может дать нам утешение...»
С тех пор, в годы великих событий, потрясавших Европу, Штраус неизменно оставался в стороне, в вели­чавом одиночестве взирая на свою «ослепленную иллю­зиями» родину. С 1915 года до конца жизни Штраус написал большую часть сценических произведений (10 из 17), не считая переработок ранее написанных опер, множество песен, инструментальные ансамбли и хоровые пьесы. Их тематика весьма далека от современ­ности, в операх преобладали комические сюжеты и бла­гополучные развязки. Словно милые его сердцу грече­ские боги, с улыбкой следившие за превратностью чело­веческих судеб, композитор стоял далеко от земных смут. В те годы он создал произведения удивительной силы и красоты, частично пользующиеся такой же популяр­ностью как шедевры молодости - «Дон Жуан» или «Ка­валер розы».
Еще до войны, в 1911 году, Штраус сделал наброски Альпийской симфонии, ставшей его последним крупным симфоническим произведением. В первую военную зиму 1914/15 года он закончил оркестровку, в октябре 1915 го­да симфония впервые прозвучала в Берлине под управ­лением автора. Это - вторая развернутая «картина при­роды» в наследии Штрауса. Если фантазия «Из Ита­лии» создавалась после поездки на юг, то в новом произведении отразились впечатления родной Баварии: из своего дома в Гармише и во время поездок по окре­стностям композитор любовался великолепными видами Альпийских горных цепей. Альпийская симфония - боль­шое живописное полотно в значительной степени иллю­стративного характера. В этой непрерывно льющейся музыке (около часа) легко различаются, однако, тради­ционные 4 части. Верный своему стремлению к програм­мности, композитор сопроводил партитуру словесны­ми пояснениями. Здесь есть и таинственный трепет ночи, и восход солнца в горах под звуки охотничьих рогов, и шум водопада, и шаги путника, подымающегося к вер­шинам, и восторг при виде величественного пейзажа, и шумная гроза, и мирный заход солнца, и снова - ноч­ной покой. Музыка очень проста, окрестровка по-штраусовски роскошна. В своей звукописи автор охотно при­меняет (как и в «Дон-Жуане») испытанную технику звукоподражания (колокольчики стада; машины, изо­бражающие ветер, гром и др.). Симфония сочинялась с большой легкостью, «естественно», по словам самого Штрауса. Не занимая большого места в его наследии, альпийская картина явилась, по существу, прощанием композитора с излюбленным жанром программного сим­фонизма. Впоследствии появлялись некоторые замы­слы - симфоническая поэма «Дунай» и другие, но они остались неосуществленными.
Главное место в творчестве Штрауса отныне заняла опера. По справедливому замечанию французского био­графа А. Голеа, Штраус «не стыдился наслаждаться музыкой, в то время как вокруг него рушились нации, расы и государства». В этом проявлялась и старая инди­видуалистическая закваска, побуждавшая его одиноко стоять среди бушующих волн истории, и политиче­ская беззаботность, и скептически-насмешливое недове­рие к лозунгам враждующих стран. Но в этой на пер­вый взгляд вневременной тематике жила глубокая гума­нистическая основа, с юных лет питавшая мысль автора «Тиля» и «Дон Кихота», что сказывалось прежде всего в привлекавших его сюжетах.
Первая опера военного времени, «Женщина без те­ни», создавалась снова в сотрудничестве с Гофмансталем. В сценарии причудливо сочетались мотивы не­мецких сказок братьев Гримм, арабских, индийских, персидских и китайских сказок. Довольно сумбурное либ­ретто причинило композитору немало хлопот. Текст и музыка требовали переделок, приходилось часто и ожесто­ченно спорить с Гофмансталем. Если присоединить труд­ности и тревоги военного времени, то становится понятно, почему Штраус назвал «Женщину без тени» - «дитя горя и забот». Несмотря на тяжелые условия, композитор со­здал красочную и вдохновенную партитуру. Многие счи­тали «Женщину без тени» вершиной его творчества. Да­рование 50-летнего музыканта достигло расцвета, он об­ладал огромным творческим опытом и мастерством, и даже горести войны не могли помешать раскрытию его щедрого дарования. «Женщина без тени» - эффектное зрелище с характерными чертами «большой оперы» - хоровыми эпизодами, ансамблями, пышными финальны­ми сценами. Потоки пластичных, ярких мелодий, рос­кошь гармонических и тембровых красок, богатство по­лифонической ткани поражали слушателей, и ранее знакомых с изобильной звуковой палитрой Штрауса. Премьера оперы, состоявшаяся в октябре 1919 года в столице распавшейся Австрийской империи, стала боль­шим празднеством, демонстрацией торжества высокой культуры среди хаоса, царившего в Центральной Ев­ропе.
Критики оценили оперу как творческий итог, увен­чавший многолетние труды композитора. Правда, гово­рить об итогах было рано, так как Штраус продолжал сочинять с неиссякаемой энергией. Между тем сцениче­ская история «Женщины без тени» сложилась неблаго­приятно. Венская постановка, подготовленная коллекти­вом прославленного театра, показала, что исполнение оперы под силу лишь первоклассным артистическим со­ставам. Театрам средней руки не справиться со сложно­стью партитуры и трудностями художественного офор­мления спектакля. Мало привлекал и громоздкий, запу­танный сценарий. В итоге опера не получила широкого распространения, какого заслуживала ее музыка. Дела­лись попытки сократить и перепланировать либретто, но они не привели к успеху. Через много лет, в 1946 го­ду, Штраус снова вернулся к опере и скомпоновал на ее материале симфоническую фантазию «Женщина без тени».
В условиях военного времени Штраус не прекращал исполнительской и музыкально-общественной деятельно­сти. Он продолжал дирижировать, в частности, на премьерах своих произведений, возглавил класс мастер­ства по композиции Берлинской Академии художеств, принял участие в организации музыкальных фестивалей в австрийском городе Зальцбурге. Независимость и прямота характера не раз приводили его к конфликтам с реакционным чиновником, генерал-интендантом Бер­линского придворного театра, фон Хюльзен-Хезелером. В конце концов Штраус вынужден был оставить ру­ководство оперой. Ноябрьская революция 1918 года и крушение династии Гогенцоллернов вызвали переме­ны в театральном деле. Имперские чиновники были устранены, и Штраус снова, правда кратковременно, принял на себя руководство Берлинским театром, по­лучившим название - Прусская государственная опера.
В 1919 году его пригласили занять пост директора Венского оперного театра. Пятилетнее пребывание в австрийской столице ознаменовано интенсивными тру­дами стареющего композитора. Помимо руководства од­ним из лучших оперных театров мира он часто выступал в симфонических концертах, выезжал на гастроли в Се­верную и Южную Америку, Италию, Венгрию, Румынию, оставался ведущим деятелем зальцбургских фестивалей. Защищая идею международных торжеств, Штраус вы­двигал большие гуманистические задачи. В своем воззва­нии он писал: «Здание, в котором будут проводиться в Зальцбурге фестивали, должно стать символом света и правды, отблеском мировой культуры... В наше время, когда духовные ценности стали более редким явлением, чем материальные богатства, когда эгоизм, зависть, не­нависть, недоверие как будто владычествуют во всем мире, тот, кто поддержит нашу инициативу сделает доб­рое дело и будет способствовать восстановлению братст­ва и любви к ближнему». Провозглашенные принципы нашли в Зальцбурге практическое применение: на тор­жествах допускалась к исполнению музыка любых стран и национальностей, отсутствовала какая-либо дискрими­нация, царила творческая солидарность. Маленький авст­рийский городок стал крупнейшим центром мировой му­зыкальной культуры.
Штрауса продолжали осыпать почестями, музыкаль­ные общества и коллективы почитали за честь назвать великого композитора своим почетным членом. К 60-ле­тию, в 1924 году, Вена устроила Штраусовский фести­валь; Штраусовские недели прошли в Берлине, Мюнхе­не, Дрездене и других городах. Юбиляр получил по­четное гражданство Вены и Мюнхена - двух городов, с которыми был тесно связан всю жизнь; его именем наз­вали одну из площадей Дрездена. Власти Вены по­строили ему в очаровательной местности особняк. Про­изошло существенное событие в домашней жизни - сын, Франц женился, благоденствие семьи казалось прочным и нерушимым.
Главное место в жизни Штрауса продолжала зани­мать композиция. Его творческая энергия в возрасте 60-70 лет изумляла. Это был один из самых плодотвор­ных периодов его деятельности; одно за другим появля­лись сочинения разнообразных жанров, хотя, правда, не равноценные. По-прежнему он любил чередовать произ­ведения крупных форм и миниатюры, как бы обвивая свои оперы венками песен и романсов. Так, непосредст­венно после «Женщины без тени» последовали 4 во­кальных цикла на стихи Гёте, Шекспира, Брентано, Гейне и др. В 1921 году написаны 3 гимна на стихи Гёльдерлина для голоса с оркестром, песня на слова Гёте и т. д. В том же году появился второй балет Штра­уса «Шлагобер» (на венском диалекте - сбитые слив­ки). Композитор, возглавлявший Венскую оперу, наме­ревался принести дар признательности любимому горо­ду, создав оживленную фантасмагорию. Подзаголовок гласил: «Веселый венский балет». Сценарий, написан­ный самим композитором, повествовал о сновидениях ребенка, оказавшегося в кондитерской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12