Особенно если учесть, что в их числе оказалась Чаки. Они были просто счастливы поверить в любую гадость, которую я расскажу о Люке. За исключением, конечно, истории о краже скрипки у слепого. Но от этого рассказа я на сей раз воздержалась, и мы продолжали с удовольствием перемывать косточки Люку.
– Люк Костелло просто не способен сказать правду! – заявила я. – Вы знаете, он, наверно, солгал бы, даже если бы его просто спросили, какой его любимый цвет.
Чем больше я чернила Люка, тем легче мне становилось. В конце концов я сама уже искренне верила во все те ужасы, которые говорила. Крис не появлялся. Я время от времени поглядывала на дверь. Интересно, куда его увела Мисти. И чем они там сейчас занимаются, черт бы их побрал…
Но разозлиться на них всерьез мне не удавалось, потому что Майк и вся компания ужасно заинтересовались моей насыщенной жизнью в Нью-Йорке.
– А тебя сильно загружали на работе? – спросил Эдди.
Они обступили меня плотным кольцом, и глаза у них горели неподдельным интересом.
– Вы не поверите, – ответила я. – Бывало и по восемнадцать часов в сутки. А потерять работу – пара пустяков! – И я щелкнула пальцами, демонстрируя, как легко потерять работу. – А никаких пособий в Нью-Йорке не выплачивают.
Раздался всеобщий возглас удивления.
– Так что можно подохнуть на улице в считанные дни, – мрачно продолжала я. – К тому же в Нью-Йорке гораздо холоднее, чем здесь.
– Холоднее, чем в Лейтриме? – спросил Кларенс.
– Гораздо.
– Холоднее, чем в Корке? – спросил Дон.
– И сравнивать нечего.
– Холоднее, чем в… – начал было Джон Джоуи.
– Холоднее, чем где угодно в Ирландии, – перебила я раздраженно.
– Боже мой, какое кошмарное место! – ужаснулся Майк. – Зачем ты вообще туда поехала?
Я ответила ему печальной улыбкой: «Действительно, зачем?»
– А кокаин у них все равно что кофе? – спросил Питер.
– Никакой разницы. Кстати, кажется, их делают из одного и того же растения.
– А долго ты встречалась с этим парнем, с Люком? – спросил кто-то.
– Около шести месяцев.
– И он тебе должен деньги?
– Кучу!
– Вот это да!
– Он так унизил меня! – Я всхлипнула от неподдельного горя.
– Никто не может унизить нас, – внезапно возразил Кларенс. – Мы должны сами отвечать за свои эмоции.
Все замолчали и ошарашенно посмотрели на Кларенса.
– Что? – спросил Эдди, и его красное лицо даже распухло от раздражения и недоверия. Казалось, он сильно простужен.
– Мы должны сами от… – начал Кларенс, как попугай.
– Ну, ты, придурок! – взревел Винсент. – Что за бред ты несешь? Может, ты решил устроиться сюда на работу?
– Мне просто так сказали… Когда я пожаловался, что надо мной издеваются мои братья, – защищался Кларенс. – Никто не может заставить нас что-то почувствовать, если мы этого не хотим.
– Мы же хотим подбодрить Рейчел! – напустился на него Дон. – Ты что, не видишь, что девочка расстроена?
– Я тоже пытаюсь подбодрить ее, – не уступал Кларенс. – Если бы ей удалось отвлечься от этого парня, ну, от Люка…
– Заткнись! – хором крикнули несколько голосов.
– Когда проживете здесь недель пять, как я, поймете, что я имел в виду, – высокомерно ответил Кларенс.
26
Вечером я легла в постель в полном смятении.
«Люк вовсе не так уж плох, – внушал мне какой-то голос. – Ты все про него наврала, чтобы привлечь остальных на свою сторону».
«Нет, он негодяй! – возражал другой голос. – Посмотри, что он с тобой сделал. Он унизил тебя, он причинил тебе кучу неприятностей, он теперь против тебя. Он отвер1гулся от тебя еще до того, как ты уехала из Нью-Йорка, а теперь подтвердил это своим чертовым отзывом. Да, он негодяй! Может быть, не такой, как ты живописала сегодня вечером. Но все же негодяй».
Вполне удовлетворившись этим диалогом, я повернулась на бок и хотела уснуть, но не смогла перестать думать о Люке. Я вдруг отчетливо поняла, что он всегда был очень против того, чтобы я принимала наркотики. Никогда не забуду, как он вел себя на моей вечеринке. Какая наглость с его стороны! Ведь его даже не приглашали!
Через пару недель после нашего дебюта в «Рикшо» мы с Бриджит решили устроить вечеринку. Вообще-то это была моя идея. Мне уже так осточертело, что меня никогда не приглашают на классные вечеринки в Ист-Вилледже и Сохо, что я решила сама устроить себе праздник и пригласить на него наиболее симпатичных из своих знакомых. Таким образом, когда они, в свою очередь, будут устраивать у себя вечеринки, то уже не смогут не позвать меня.
Мы с Бриджит отбирали гостей очень тщательно.
– Как насчет Нади?..
– Это у которой нет зада? А почему ее надо звать?
– Она работает в «Донна Каран». Слово «скидка» ничего тебе не говорит?
– А нельзя ли пригласить только толстых и некрасивых девушек?
– Нет. Не бывает толстых и некрасивых. А как насчет Финеаса?
– Но он всего лишь бармен.
– Да, но надо же смотреть немного вперед. Если мы с ним подружимся, он будет ставить нам бесплатную выпивку, когда зайдем. А заходим мы, поправь меня, если я ошибаюсь, очень даже часто.
– Ладно. Вписывай Финеаса. Как насчет Карвелы?
– Ни за что! Рекламщик Эндрю был моим, пока не появилась эта стерва с ядовитым языком.
– Но она знакома с Мадонной.
– Если ты кому-то делаешь французский маникюр, это еще не значит, что ты знаком с этим человеком. Обойдемся без нее, ладно? И вообще, нам нужны мужчины. Нам их остро не хватает.
– Когда нам их хватало?
– Как насчет Хеленки и Джессики?
– Конечно. Если они согласятся. Они такие надутые.
Настоящих Мужчин мы решили не звать. Вернее, нам это даже не пришло в голову. Вечером, на который был назначен праздник, мы привязали к ручке входной двери три воздушных шарика, занавесили лампу в гостиной красной бумагой и открыли шесть пакетов с чипсами. У нас уже было три компакт-диска, но мы ради такого случая взяли напрокат еще два. Потом мы сели и стали ждать.
Я-то считаю, что все, что нужно для удачной вечеринки, – это лошадиные дозы алкоголя и наркотиков. Хотя мы и не закупили наркотики для гостей, но были уверены, что раздобудем все, что нужно, у нашего соседа-наркоторговца. Что до спиртного, то в нашей скромной кухоньке хранился изрядный запас. Но все равно квартира почему-то не выглядела празднично.
Я была в отчаянии. Сидя в пустой и гулкой гостиной, в субботу вечером, я ломала голову: что мы сделали не так?
– Когда народ соберется, будет здорово, – заверила Бриджит, потом погрызла ноготь и издала сдавленный стон.
– Все пропало, правда, Бриджит? – спросила я, когда до меня дошло, как ужасно мы опозорены. Да как мне только в голову могло прийти, что я достойна принимать у себя людей, работающих у Келвина Кляйна? – Теперь мы с тобой даже на ланч никуда не сможем зайти.
Мы приглашали гостей на десять часов вечера. Но в полночь квартира по-прежнему напоминала кладбище. Мы с Бриджит готовы были наложить на себя руки.
– Нас все ненавидят, – сказала я, заглатывая вино прямо из горлышка.
– Ты не помнишь, чья это была бредовая идея? – сквозь слезы воскликнула Бриджит. – Я думала, что, по крайней мере. Джина и все, кто с ней, придут. Они обещали прийти. Какие они все лживые в этом Нью-Йорке!
Мы посидели еще немного, поливая грязью всех знакомых, даже тех, кого мы не приглашали. Мы сильно напились. Нам не на ком было отыграться, кроме друг друга.
– Ты пригласила Дару? – воинственно спросила Бриджит.
– Нет, – ответила я, приготовившись к обороне. – Я думала, ты ее пригласила. А ты пригласила Кандида?
– Нет! – окрысилась Бриджит. – Я думала, ты пригласишь. А где, интересно знать, этот долбанный Кубинский Каблук? – злобно поинтересовалась она.
В то время у Бриджит, которой всегда нравились латиноамериканцы, были бесконечные разборки с одним кубинцем. Когда у них все было хорошо, она называла его «Наш человек в Гаване». Когда он вел себя ужасно, а чаще всего так оно и было, она называла его Кубинским Каблуком. На самом деле его звали Карлос, а я именовала его Волчком. Дело в том, что ему казалось, что он умеет танцевать, и он, мягко говоря, не заставлял себя долго упрашивать. Достаточно было посмотреть, как он виляет своими худыми бедрами, чтобы тебя стошнило ланчем. Так что в те дни, когда он у меня не был Волчком, я называла его Рвотным.
– А где Уэйн? – спросила я.
Только его отсутствие действительно имело значение. Именно тот факт, что не явился наш придворный наркодилер Уэйн, особенно действовал мне на нервы.
– Поставь какую-нибудь музыку.
– Нет, мы тогда не услышим звонка в дверь.
– Включи музыку! А иначе все будут думать, что у нас тут поминки.
– На поминках и то веселее бывает! Напомни-ка мне еще раз, чья это была идея?
Нашу перепалку прервал резкий звонок в дверь. «Слава богу!» – исступленно подумала я. Но это был всего навсего Кубинский Каблук со своими такими же низкорослыми дружками. Они с сомнением посмотрели на шарики, чипсы, пустую, залитую красноватым светом комнату. Карлос завел музыку, Бриджит несла какую-то чушь, а маленькие друзья Карлоса тем временем раздевали меня своими влажными карими глазками. Но меня это не заводило, совсем не заводило.
Бриджит говорила, что с Карлосом очень забавно в постели и что член у него огромный. Ее бы очень устроило, если бы я сейчас убралась с одним из его друзей… Но я скорее согласилась бы, чтобы у меня в этом месте ласточка гнездо свила.
Загремела музыка, оглушающая в пустом-то помещении, и сквозь нее иногда прорывались возгласы Карлоса: «Прости, enamorada!» и «Я не виноват, querida!»
– На вот, возьми! – я швырнула Мигелю миску с чипсами. – Похрусти! И не смотри на меня так.
Карлос завел латиноамериканскую музыку, забойную, типа двадцать «латинос» одновременно играют на трубе. Мелодия была ужасно жизнерадостная, создающая атмосферу моря, солнца, песчаного пляжа. Рио, девушки, мулаты с блестящими глазами. Мужчины в цветных рубашках навыпуск и в больших сомбреро, как бешеные, трясу г маракасами. В общем, музыка, которую обычно называют «заразительной». И я действительно «заразилась» и почувствовала себя плохо. Ненавижу такую музыку.
Снова позвонили в дверь. На сей раз действительно пришел гость. Потом позвонили снова, и в комнату ввалились еще человек десять с бутылками в руках.
Меня зажал в углу Мигель. Я с удивлением поняла, что вырваться от него невозможно. То, что он проигрывал в размерах, он наверстывал в подвижности. Его глаза находились где-то на уровне моих сосков, именно туда они и смотрели на протяжении всего нашего разговора.
– Рейчел, – пел он, одаривая меня ослепительными белозубыми улыбками, – на небе не хватает двух звезд. Они – в твоих глазах.
– Мигель… – начала я.
– Томас! – просияв, поправлял он меня.
– Хорошо. Томас… В общем, это все равно, – кивнула я. – У тебя во рту не хватает двух зубов. Они – у меня в кулаке. По крайней мере, будут, если не отстанешь от меня!
– Ах, Рейчел, Рейчел, – печальный, укоризненный взгляд, – разве ты не хочешь, чтобы в тебя вошел один маленький латиноамериканец?
– Если этот латиноамериканец – ты, то нет, не хочу.
– Но почему? Твоей подруге Бриджит нравится Карлос.
– У Бриджит с головой не все в порядке. И кроме всего прочего, ты слишком маленький латиноамериканец. Пожалуй, я могу нечаянно раздавить тебя.
– О нет! – выдохнул он. – Мы, кубинцы, очень искусны в любви. Я научу тебя многому, и ты меня не разда…
– Пожалуйста, хватит! – Я предостерегающе подняла руку. – Прекрати.
– Но ты – богиня! В моей стране тебе бы поклонялись.
– А ты – болтун. В моей стране ты работал бы попугайчиком.
Он немного надулся, но, к несчастью, мне все не удавалось разозлить его настолько, чтобы он отвязался. И тогда у меня родилась блестящая идея:
– Минуточку, ты ведь кубинец? У тебя есть с собой кокаин?
Вот это сработало. Оказалось, что с дядей Томаса, Пако, недавно случилась большая неприятность: береговой патруль США обнаружил, что его яхта битком набита белым порошком. Теперь Пако томился в тюрьме в Майами, и Томас был глубоко оскорблен моим бестактным вопросом.
– Я же не сказала, что ты тоже преступник, – оправдывалась я. – Просто дай, думаю, спрошу… Раз Уэйна сегодня нет…
Томас еще некоторое время распространялся о фамильной чести и прочей чепухе, а потом снова начал обволакивать меня взглядом. Он томно произнес:
– Давай не будем ссориться.
– Да нет, почему? Можно и поссориться. Он взял меня за руку.
– Рейчел, – он проникновенно посмотрел мне в глаза, – потанцуй со мной.
– Томас, – ответила я, – не заставляй меня обижать тебя.
К счастью, пришел Уэйн. Я еле пробилась к нему, но в конце концов воспользовалась своим правом хозяйки на первый разговор. Мне нравится, когда на вечеринке есть кокаин. С помощью этого средства очень легко завоевать мое расположение. К тому же оно придает мне храбрости в общении с мужчинами. Оно наполняет меня сознанием собственной неотразимости. Потому что где-то глубоко, очень глубоко, я знаю, что привлекательна. Но лишь после двух доз кокаина это знание поднимается на поверхность. Спиртное тоже помогает. Но кокаин лучше.
После кокаина не только я сама, но и все вокруг становились лучше. Симпатичнее, забавнее, интереснее, сексуальнее. Мы с Бриджит купили грамм на двоих. Я почувствовала себя хорошо задолго до того, как вдохнула. Уже самой договоренности с Уэйном было достаточно для того, чтобы мой организм начал бешено вырабатывать адреналин. Даже доллары, которые я заплатила ему, казались более зелеными и хрустящими, чем обычно. Я радостно рассталась с ними. Это ни с чем не сравнимое ощущение – держать на ладони маленький белый пакетик. Я подбрасывала его, перекатывала туда-сюда, блаженно ощущая его волшебную тяжесть.
Самое неприятное – необходимость выстоять очередь в туалет в баре или клубе. В общем, надо было найти, где вдохнуть. Главное преимущество вечеринки в собственной квартире – в том, что нет необходимости ждать. Мы с Бриджит ринулись в мою комнату и быстренько расчистили место на туалетном столике.
Бриджит, правда, хотелось еще обсудить Кубинский Кризис.
– Я так больше не могу, – сказала она. – Он обращается со мной, как с полным дерьмом.
– Так почему ты не порвешь с ним, если он тебя не уважает? – предложила я.
К тому же это и на мне как-то отражалось – жить в одной квартире с подругой, у которой роман с таким жлобом, как Карлос.
– Я его рабыня, – вздохнула Бриджит. – Я ничего не могу с собой поделать. И знаешь, ведь он мне даже не нравится!
– Мне тоже, – согласилась я.
Тут я совершила ошибку. Никогда не спешите соглашаться с подругой, когда она ругает своего парня. Потому что как только вы с ней согласитесь, вся ее злоба на него тут же обратится на вас: «Ах, значит, тебе не нравится Карлос/Эллиот/Мигель?» А еще она расскажет об этом ему, и оба они станут вас ненавидеть и представят все дело так, как будто это именно вы пытались их рассорить.
И вот они вас уже в упор не видят, находясь с вами в одной комнате. И они больше никогда не предложат вам ни кусочка пиццы, даже если у них ее навалом и они уже обожрались, а вы умираете от голода и сегодня не обедали. И вы начинаете думать, что у вас паранойя, и волноваться, не поселятся ли они вдвоем в вашей квартире, или, наоборот, не съедет ли подруга без предупреждения, так что вам придется платить за всю квартиру одной, пока не подыщете себе кого-нибудь еще.
– То есть, вообще-то, он классный, – поспешила исправиться я.
И тут же думать забыла обо всем этом, потому что мы употребили две чудных, белых, рассыпчатых дозы.
Я нюхнула первая, и пока Бриджит копалась, я уже почувствовала это чудное покалывание на коже и приятную слабость во всем теле. Повернувшись к зеркалу, я улыбнулась себе. Черт, а ведь я сегодня совсем неплохо выгляжу! Просто вся сияю. Посмотрите, какая у меня чистая кожа. Как блестят мои волосы. Какая у меня чудесная улыбка. Какая я милая, какая сексуальная. А эти два глазных зуба, которыми я всегда была недовольна, потому что они чуть-чуть выдавались вперед… Я вдруг поняла, что это мне идет! Добавляет шарма. Лениво улыбнувшись Бриджит, я сказала:
– Отлично выглядишь!
– Ты тоже, – не осталась в долгу она.
– Мы – просто классные телки, – произнесли мы обе в унисон.
И вышли из спальни, и затерялись среди гостей.
27
Не успели мы оглянуться, как оказалось, что наша квартира набита битком. В ванную выстроилась очередь из тех, кто отоварился у Уэйна, но пока еще был слишком зажат, чтобы нюхать кокаин на людях. Впрочем, подобные вещи обычно смущают только до первой дозы.
С музыкой творилось такое, что это не лезло ни в какие ворота. Я хотела «сменить пластинку», но Карлос куда-то спрятал остальные диски. Разыскивая их, я металась по комнате. От Бриджит помощи было как от козла молока. Она была слишком занята, стараясь угнаться за бешено вращающимися бедрами Карлоса. Я стала опасаться за нашу незамысловатую обстановку, а когда вращение сделалось совсем неистовым – и за наши осветительные приборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– Люк Костелло просто не способен сказать правду! – заявила я. – Вы знаете, он, наверно, солгал бы, даже если бы его просто спросили, какой его любимый цвет.
Чем больше я чернила Люка, тем легче мне становилось. В конце концов я сама уже искренне верила во все те ужасы, которые говорила. Крис не появлялся. Я время от времени поглядывала на дверь. Интересно, куда его увела Мисти. И чем они там сейчас занимаются, черт бы их побрал…
Но разозлиться на них всерьез мне не удавалось, потому что Майк и вся компания ужасно заинтересовались моей насыщенной жизнью в Нью-Йорке.
– А тебя сильно загружали на работе? – спросил Эдди.
Они обступили меня плотным кольцом, и глаза у них горели неподдельным интересом.
– Вы не поверите, – ответила я. – Бывало и по восемнадцать часов в сутки. А потерять работу – пара пустяков! – И я щелкнула пальцами, демонстрируя, как легко потерять работу. – А никаких пособий в Нью-Йорке не выплачивают.
Раздался всеобщий возглас удивления.
– Так что можно подохнуть на улице в считанные дни, – мрачно продолжала я. – К тому же в Нью-Йорке гораздо холоднее, чем здесь.
– Холоднее, чем в Лейтриме? – спросил Кларенс.
– Гораздо.
– Холоднее, чем в Корке? – спросил Дон.
– И сравнивать нечего.
– Холоднее, чем в… – начал было Джон Джоуи.
– Холоднее, чем где угодно в Ирландии, – перебила я раздраженно.
– Боже мой, какое кошмарное место! – ужаснулся Майк. – Зачем ты вообще туда поехала?
Я ответила ему печальной улыбкой: «Действительно, зачем?»
– А кокаин у них все равно что кофе? – спросил Питер.
– Никакой разницы. Кстати, кажется, их делают из одного и того же растения.
– А долго ты встречалась с этим парнем, с Люком? – спросил кто-то.
– Около шести месяцев.
– И он тебе должен деньги?
– Кучу!
– Вот это да!
– Он так унизил меня! – Я всхлипнула от неподдельного горя.
– Никто не может унизить нас, – внезапно возразил Кларенс. – Мы должны сами отвечать за свои эмоции.
Все замолчали и ошарашенно посмотрели на Кларенса.
– Что? – спросил Эдди, и его красное лицо даже распухло от раздражения и недоверия. Казалось, он сильно простужен.
– Мы должны сами от… – начал Кларенс, как попугай.
– Ну, ты, придурок! – взревел Винсент. – Что за бред ты несешь? Может, ты решил устроиться сюда на работу?
– Мне просто так сказали… Когда я пожаловался, что надо мной издеваются мои братья, – защищался Кларенс. – Никто не может заставить нас что-то почувствовать, если мы этого не хотим.
– Мы же хотим подбодрить Рейчел! – напустился на него Дон. – Ты что, не видишь, что девочка расстроена?
– Я тоже пытаюсь подбодрить ее, – не уступал Кларенс. – Если бы ей удалось отвлечься от этого парня, ну, от Люка…
– Заткнись! – хором крикнули несколько голосов.
– Когда проживете здесь недель пять, как я, поймете, что я имел в виду, – высокомерно ответил Кларенс.
26
Вечером я легла в постель в полном смятении.
«Люк вовсе не так уж плох, – внушал мне какой-то голос. – Ты все про него наврала, чтобы привлечь остальных на свою сторону».
«Нет, он негодяй! – возражал другой голос. – Посмотри, что он с тобой сделал. Он унизил тебя, он причинил тебе кучу неприятностей, он теперь против тебя. Он отвер1гулся от тебя еще до того, как ты уехала из Нью-Йорка, а теперь подтвердил это своим чертовым отзывом. Да, он негодяй! Может быть, не такой, как ты живописала сегодня вечером. Но все же негодяй».
Вполне удовлетворившись этим диалогом, я повернулась на бок и хотела уснуть, но не смогла перестать думать о Люке. Я вдруг отчетливо поняла, что он всегда был очень против того, чтобы я принимала наркотики. Никогда не забуду, как он вел себя на моей вечеринке. Какая наглость с его стороны! Ведь его даже не приглашали!
Через пару недель после нашего дебюта в «Рикшо» мы с Бриджит решили устроить вечеринку. Вообще-то это была моя идея. Мне уже так осточертело, что меня никогда не приглашают на классные вечеринки в Ист-Вилледже и Сохо, что я решила сама устроить себе праздник и пригласить на него наиболее симпатичных из своих знакомых. Таким образом, когда они, в свою очередь, будут устраивать у себя вечеринки, то уже не смогут не позвать меня.
Мы с Бриджит отбирали гостей очень тщательно.
– Как насчет Нади?..
– Это у которой нет зада? А почему ее надо звать?
– Она работает в «Донна Каран». Слово «скидка» ничего тебе не говорит?
– А нельзя ли пригласить только толстых и некрасивых девушек?
– Нет. Не бывает толстых и некрасивых. А как насчет Финеаса?
– Но он всего лишь бармен.
– Да, но надо же смотреть немного вперед. Если мы с ним подружимся, он будет ставить нам бесплатную выпивку, когда зайдем. А заходим мы, поправь меня, если я ошибаюсь, очень даже часто.
– Ладно. Вписывай Финеаса. Как насчет Карвелы?
– Ни за что! Рекламщик Эндрю был моим, пока не появилась эта стерва с ядовитым языком.
– Но она знакома с Мадонной.
– Если ты кому-то делаешь французский маникюр, это еще не значит, что ты знаком с этим человеком. Обойдемся без нее, ладно? И вообще, нам нужны мужчины. Нам их остро не хватает.
– Когда нам их хватало?
– Как насчет Хеленки и Джессики?
– Конечно. Если они согласятся. Они такие надутые.
Настоящих Мужчин мы решили не звать. Вернее, нам это даже не пришло в голову. Вечером, на который был назначен праздник, мы привязали к ручке входной двери три воздушных шарика, занавесили лампу в гостиной красной бумагой и открыли шесть пакетов с чипсами. У нас уже было три компакт-диска, но мы ради такого случая взяли напрокат еще два. Потом мы сели и стали ждать.
Я-то считаю, что все, что нужно для удачной вечеринки, – это лошадиные дозы алкоголя и наркотиков. Хотя мы и не закупили наркотики для гостей, но были уверены, что раздобудем все, что нужно, у нашего соседа-наркоторговца. Что до спиртного, то в нашей скромной кухоньке хранился изрядный запас. Но все равно квартира почему-то не выглядела празднично.
Я была в отчаянии. Сидя в пустой и гулкой гостиной, в субботу вечером, я ломала голову: что мы сделали не так?
– Когда народ соберется, будет здорово, – заверила Бриджит, потом погрызла ноготь и издала сдавленный стон.
– Все пропало, правда, Бриджит? – спросила я, когда до меня дошло, как ужасно мы опозорены. Да как мне только в голову могло прийти, что я достойна принимать у себя людей, работающих у Келвина Кляйна? – Теперь мы с тобой даже на ланч никуда не сможем зайти.
Мы приглашали гостей на десять часов вечера. Но в полночь квартира по-прежнему напоминала кладбище. Мы с Бриджит готовы были наложить на себя руки.
– Нас все ненавидят, – сказала я, заглатывая вино прямо из горлышка.
– Ты не помнишь, чья это была бредовая идея? – сквозь слезы воскликнула Бриджит. – Я думала, что, по крайней мере. Джина и все, кто с ней, придут. Они обещали прийти. Какие они все лживые в этом Нью-Йорке!
Мы посидели еще немного, поливая грязью всех знакомых, даже тех, кого мы не приглашали. Мы сильно напились. Нам не на ком было отыграться, кроме друг друга.
– Ты пригласила Дару? – воинственно спросила Бриджит.
– Нет, – ответила я, приготовившись к обороне. – Я думала, ты ее пригласила. А ты пригласила Кандида?
– Нет! – окрысилась Бриджит. – Я думала, ты пригласишь. А где, интересно знать, этот долбанный Кубинский Каблук? – злобно поинтересовалась она.
В то время у Бриджит, которой всегда нравились латиноамериканцы, были бесконечные разборки с одним кубинцем. Когда у них все было хорошо, она называла его «Наш человек в Гаване». Когда он вел себя ужасно, а чаще всего так оно и было, она называла его Кубинским Каблуком. На самом деле его звали Карлос, а я именовала его Волчком. Дело в том, что ему казалось, что он умеет танцевать, и он, мягко говоря, не заставлял себя долго упрашивать. Достаточно было посмотреть, как он виляет своими худыми бедрами, чтобы тебя стошнило ланчем. Так что в те дни, когда он у меня не был Волчком, я называла его Рвотным.
– А где Уэйн? – спросила я.
Только его отсутствие действительно имело значение. Именно тот факт, что не явился наш придворный наркодилер Уэйн, особенно действовал мне на нервы.
– Поставь какую-нибудь музыку.
– Нет, мы тогда не услышим звонка в дверь.
– Включи музыку! А иначе все будут думать, что у нас тут поминки.
– На поминках и то веселее бывает! Напомни-ка мне еще раз, чья это была идея?
Нашу перепалку прервал резкий звонок в дверь. «Слава богу!» – исступленно подумала я. Но это был всего навсего Кубинский Каблук со своими такими же низкорослыми дружками. Они с сомнением посмотрели на шарики, чипсы, пустую, залитую красноватым светом комнату. Карлос завел музыку, Бриджит несла какую-то чушь, а маленькие друзья Карлоса тем временем раздевали меня своими влажными карими глазками. Но меня это не заводило, совсем не заводило.
Бриджит говорила, что с Карлосом очень забавно в постели и что член у него огромный. Ее бы очень устроило, если бы я сейчас убралась с одним из его друзей… Но я скорее согласилась бы, чтобы у меня в этом месте ласточка гнездо свила.
Загремела музыка, оглушающая в пустом-то помещении, и сквозь нее иногда прорывались возгласы Карлоса: «Прости, enamorada!» и «Я не виноват, querida!»
– На вот, возьми! – я швырнула Мигелю миску с чипсами. – Похрусти! И не смотри на меня так.
Карлос завел латиноамериканскую музыку, забойную, типа двадцать «латинос» одновременно играют на трубе. Мелодия была ужасно жизнерадостная, создающая атмосферу моря, солнца, песчаного пляжа. Рио, девушки, мулаты с блестящими глазами. Мужчины в цветных рубашках навыпуск и в больших сомбреро, как бешеные, трясу г маракасами. В общем, музыка, которую обычно называют «заразительной». И я действительно «заразилась» и почувствовала себя плохо. Ненавижу такую музыку.
Снова позвонили в дверь. На сей раз действительно пришел гость. Потом позвонили снова, и в комнату ввалились еще человек десять с бутылками в руках.
Меня зажал в углу Мигель. Я с удивлением поняла, что вырваться от него невозможно. То, что он проигрывал в размерах, он наверстывал в подвижности. Его глаза находились где-то на уровне моих сосков, именно туда они и смотрели на протяжении всего нашего разговора.
– Рейчел, – пел он, одаривая меня ослепительными белозубыми улыбками, – на небе не хватает двух звезд. Они – в твоих глазах.
– Мигель… – начала я.
– Томас! – просияв, поправлял он меня.
– Хорошо. Томас… В общем, это все равно, – кивнула я. – У тебя во рту не хватает двух зубов. Они – у меня в кулаке. По крайней мере, будут, если не отстанешь от меня!
– Ах, Рейчел, Рейчел, – печальный, укоризненный взгляд, – разве ты не хочешь, чтобы в тебя вошел один маленький латиноамериканец?
– Если этот латиноамериканец – ты, то нет, не хочу.
– Но почему? Твоей подруге Бриджит нравится Карлос.
– У Бриджит с головой не все в порядке. И кроме всего прочего, ты слишком маленький латиноамериканец. Пожалуй, я могу нечаянно раздавить тебя.
– О нет! – выдохнул он. – Мы, кубинцы, очень искусны в любви. Я научу тебя многому, и ты меня не разда…
– Пожалуйста, хватит! – Я предостерегающе подняла руку. – Прекрати.
– Но ты – богиня! В моей стране тебе бы поклонялись.
– А ты – болтун. В моей стране ты работал бы попугайчиком.
Он немного надулся, но, к несчастью, мне все не удавалось разозлить его настолько, чтобы он отвязался. И тогда у меня родилась блестящая идея:
– Минуточку, ты ведь кубинец? У тебя есть с собой кокаин?
Вот это сработало. Оказалось, что с дядей Томаса, Пако, недавно случилась большая неприятность: береговой патруль США обнаружил, что его яхта битком набита белым порошком. Теперь Пако томился в тюрьме в Майами, и Томас был глубоко оскорблен моим бестактным вопросом.
– Я же не сказала, что ты тоже преступник, – оправдывалась я. – Просто дай, думаю, спрошу… Раз Уэйна сегодня нет…
Томас еще некоторое время распространялся о фамильной чести и прочей чепухе, а потом снова начал обволакивать меня взглядом. Он томно произнес:
– Давай не будем ссориться.
– Да нет, почему? Можно и поссориться. Он взял меня за руку.
– Рейчел, – он проникновенно посмотрел мне в глаза, – потанцуй со мной.
– Томас, – ответила я, – не заставляй меня обижать тебя.
К счастью, пришел Уэйн. Я еле пробилась к нему, но в конце концов воспользовалась своим правом хозяйки на первый разговор. Мне нравится, когда на вечеринке есть кокаин. С помощью этого средства очень легко завоевать мое расположение. К тому же оно придает мне храбрости в общении с мужчинами. Оно наполняет меня сознанием собственной неотразимости. Потому что где-то глубоко, очень глубоко, я знаю, что привлекательна. Но лишь после двух доз кокаина это знание поднимается на поверхность. Спиртное тоже помогает. Но кокаин лучше.
После кокаина не только я сама, но и все вокруг становились лучше. Симпатичнее, забавнее, интереснее, сексуальнее. Мы с Бриджит купили грамм на двоих. Я почувствовала себя хорошо задолго до того, как вдохнула. Уже самой договоренности с Уэйном было достаточно для того, чтобы мой организм начал бешено вырабатывать адреналин. Даже доллары, которые я заплатила ему, казались более зелеными и хрустящими, чем обычно. Я радостно рассталась с ними. Это ни с чем не сравнимое ощущение – держать на ладони маленький белый пакетик. Я подбрасывала его, перекатывала туда-сюда, блаженно ощущая его волшебную тяжесть.
Самое неприятное – необходимость выстоять очередь в туалет в баре или клубе. В общем, надо было найти, где вдохнуть. Главное преимущество вечеринки в собственной квартире – в том, что нет необходимости ждать. Мы с Бриджит ринулись в мою комнату и быстренько расчистили место на туалетном столике.
Бриджит, правда, хотелось еще обсудить Кубинский Кризис.
– Я так больше не могу, – сказала она. – Он обращается со мной, как с полным дерьмом.
– Так почему ты не порвешь с ним, если он тебя не уважает? – предложила я.
К тому же это и на мне как-то отражалось – жить в одной квартире с подругой, у которой роман с таким жлобом, как Карлос.
– Я его рабыня, – вздохнула Бриджит. – Я ничего не могу с собой поделать. И знаешь, ведь он мне даже не нравится!
– Мне тоже, – согласилась я.
Тут я совершила ошибку. Никогда не спешите соглашаться с подругой, когда она ругает своего парня. Потому что как только вы с ней согласитесь, вся ее злоба на него тут же обратится на вас: «Ах, значит, тебе не нравится Карлос/Эллиот/Мигель?» А еще она расскажет об этом ему, и оба они станут вас ненавидеть и представят все дело так, как будто это именно вы пытались их рассорить.
И вот они вас уже в упор не видят, находясь с вами в одной комнате. И они больше никогда не предложат вам ни кусочка пиццы, даже если у них ее навалом и они уже обожрались, а вы умираете от голода и сегодня не обедали. И вы начинаете думать, что у вас паранойя, и волноваться, не поселятся ли они вдвоем в вашей квартире, или, наоборот, не съедет ли подруга без предупреждения, так что вам придется платить за всю квартиру одной, пока не подыщете себе кого-нибудь еще.
– То есть, вообще-то, он классный, – поспешила исправиться я.
И тут же думать забыла обо всем этом, потому что мы употребили две чудных, белых, рассыпчатых дозы.
Я нюхнула первая, и пока Бриджит копалась, я уже почувствовала это чудное покалывание на коже и приятную слабость во всем теле. Повернувшись к зеркалу, я улыбнулась себе. Черт, а ведь я сегодня совсем неплохо выгляжу! Просто вся сияю. Посмотрите, какая у меня чистая кожа. Как блестят мои волосы. Какая у меня чудесная улыбка. Какая я милая, какая сексуальная. А эти два глазных зуба, которыми я всегда была недовольна, потому что они чуть-чуть выдавались вперед… Я вдруг поняла, что это мне идет! Добавляет шарма. Лениво улыбнувшись Бриджит, я сказала:
– Отлично выглядишь!
– Ты тоже, – не осталась в долгу она.
– Мы – просто классные телки, – произнесли мы обе в унисон.
И вышли из спальни, и затерялись среди гостей.
27
Не успели мы оглянуться, как оказалось, что наша квартира набита битком. В ванную выстроилась очередь из тех, кто отоварился у Уэйна, но пока еще был слишком зажат, чтобы нюхать кокаин на людях. Впрочем, подобные вещи обычно смущают только до первой дозы.
С музыкой творилось такое, что это не лезло ни в какие ворота. Я хотела «сменить пластинку», но Карлос куда-то спрятал остальные диски. Разыскивая их, я металась по комнате. От Бриджит помощи было как от козла молока. Она была слишком занята, стараясь угнаться за бешено вращающимися бедрами Карлоса. Я стала опасаться за нашу незамысловатую обстановку, а когда вращение сделалось совсем неистовым – и за наши осветительные приборы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56