Бурые сухие персты судорожно стиснули серебряную рукоять. Резкий повелительный взмах — и девушка упала на колени, неловко и медленно, как будто у нее не гнулись суставы. Голова поникла, словно увядший бутон. Зеленый наконечник жезла вдавился в ямку под затылком.
Бледное лицо вдруг перекосила гримаса, рот безобразно распялился, и вопль невыносимого страдания распорол воздух. Никогда еще Блейду не доводилось слышать подобного. Какая боль, какая пытка может исторгнуть такой крик? Тело девушки сотрясалось, как в ознобе, а вопль, леденивший душу, ширился и рос, пока хватало воздуха в легких. Но вот глаза несчастной выпучились, полезли из орбит, и она повалилась на пол ничком, сотрясаемая дрожью. Еще минуту мучитель не отрывал жезла от тонкой шеи. Теперь лихорадочная тряска перешла в медленные конвульсии; несчастная извивалась, как дождевой червь, которого рассекли пополам. Наконец последнее содрогание угасло, и Первый Воин отпрянул в сторону.
Помедлив немного, он с брезгливой гримасой поддел носком сапога распростертое на полу тело, и оно перекатилось на спину, обмякшее и безвольное, как тряпичная кукла. Брезгливость на лице старика перешла в нескрываемое отвращение, а странника передернуло при одном взгляде на труп. Кровь сочилась из залитых кровью глазниц, вытекала из ушей, носа, рта, струилась между бедрами. На висках, запястьях и щиколотках, на грудях и в паху проступили черные пятна гематом.
Первый Воин скривился при виде ручейков крови, пятнающих шелковистый зеленый ворс ковра:
— Теряю навык, Блей-Энн. Давно я не допускал таких промахов. Еще пару лет назад мне удавалось подводить ослушников к краю медленно и в полном сознании. Пятнадцать минут — самое меньшее! Нда… А теперь — стыд, да и только! Надо попросить, чтобы мне поручили следующее Устрашение. Может, и ты захочешь присоединиться, Блей-Энн? Кто-то же должен научить тебя, как держать в страхе Низших. Человек твоего полета — а ты взлетишь высоко, я уверен, — обязан знать толк в Устрашении.
Блейд кивнул, не решаясь проронить ни слова. Не приведи господь, прорвется клокочущий внутри гнев. Приставить бы благостному старикану проклятый жезл к затылку! Пусть испытает на своей шкуре эту адскую муку!
Наверное, гнев все-таки блеснул в глазах, или же от Первого Воина не укрылось, как плотно стиснуты челюсти и часто вздымается грудь странника. Мелнонец поспешно ретировался к пульту и надавил на кнопку. Посреди комнаты разошлись в стороны скрытые ковром панели, обнаружив утопленную в полу мраморную ванну. Старик повернулся к оставшимся служанкам и костлявым перстом указал на Блейда, подкрепив этот жест несколькими энергичными знаками. Очевидно, разговаривать с Низшими воспрещалось.
Одна из девушек отвернула золотые краны, пуская воду. Блейд потянулся к пряжке пояса и замер в испуге. Лучше не спешить! Тут что ни шаг — ловушка. Только после молчаливого приглашения странник посмел скинуть пояс с оружием и погрузиться в благоуханную теплую воду, которая вместе с потом и запекшейся кровью словно бы смывала утомление. Веки его смежились, и Блейд в сладкой истоме грезил наяву, предоставив служанкам суетиться возле него.
И вдруг в блаженное забытье ворвался гонг. Громкий и требовательный голос меди переполошил всех: посланцы Мир-Казы вскочили с кушеток и вытаращились друг на друга в комичной растерянности, служанки будто примерзли к полу, застыв в самых нелепых позах. Одна из девушек с перепугу выронила флакон с маслом, и тот раскололся об угол ванны, наполнив комнату тяжелым приторным ароматом.
— Что происходит? — крикнул Блейд, приподнимаясь в ванне.
— Королева… — коснеющим языком пробормотал Первый Лекарь. — Королева Мир-Каза…
— Да что стряслось с королевой? — рявкнул странник. — Умерла? Заболела?
Его повелительный тон вернул к жизни Первого Воина.
— Я же говорил тебе, королева весьма… э-э… настойчива и нетерпелива. Наверное, Ее Великолепию надоело ждать.
— И что с того?
— Мир-Каза идет сюда.
— Да-да, — забормотал Первый Писец, — она идет сюда… Но это против правил… Мы не подготовились… Мы не можем…
— Они не подготовились! А я?! — взревел странник. Он разрывался между гневом и злорадством. Вон как разобрало этих мерзавцев! Корчатся, будто грешники у черта на сковородке. Мир-Каза перешагнула через запреты, а они не смеют даже пикнуть. — На вашем месте я бы открыл дверь, да поживее. Не знаю, как принято здесь, в Мелноне, а в Англии королеву не держат у порога!
Глава девятая
Держать королеву у порога в Мелноне было куда опаснее, чем в Англии. Блейд понял это, когда Мир-Каза ураганом ворвалась в комнату, высокая и величественная. Черные глаза пылали жарче камней в короне, губы, спелые и яркие, как вишни, сложились в тонкую линию, на щеках горели красные пятна. Владычица гневалась и находила в гневе немалое удовольствие. Застыв возле двери в картинной позе, она испепеляла взглядом подданных, а странник, пользуясь этим, изучал ее.
Сколько лет этой женщине? На смуглом лице ни морщинки, гладкая кожа дышит свежестью, но в смоляных прядях мелькают серебряные нити. Пожалуй, Мир-Казе больше сорока. Однако сильное упругое тело сохранило молодость, и она права, что не прячет такие совершенные формы.
Наряд королевы и впрямь был довольно смелым: вырез облегающего лифа приоткрывал пышные полукружия и заканчивался у самого пояса, а длинная полупрозрачная юбка могла только раздразнить нескромный взгляд. Однако не смелость одеяния поразила Блейда: отринув скучную зелень, Повелительница Башни Змеи облачилась в серебристо-серое с красной и пурпурной искрой.
Посланцы королевы, сбившиеся в кучу посреди комнаты, понурили головы и не решались поднять глаза на свою госпожу. По мановению холеной руки четверо воинов в серебристо-сером встали на караул по обе стороны от владычицы. Мир-Каза держалась как полководец, вступающий в покоренный город. Странника преследовало впечатление, что она, того и гляди, двинет в атаку свое победоносное войско. Мысли его как будто передались воинам, которые с лязгом обнажили клинки. Это едва не доконало проштрафившихся: Первый Писец покачнулся и не рухнул только потому, что успел опереться на пульт, а двое других тоже порядком перетрусили — служанки и те так не тряслись.
Впрочем, Мир-Каза не удостоила девушек даже мимолетным взглядом; сейчас она упивалась страхом Высших, сознанием своей безграничной власти. Блейд прочел на красивом высокомерном лице опьяняющий, безумный восторг хищника, который тешится трепетом жертвы, прочел и усомнился, стоит ли искать королевских милостей.
Не подлежало сомнению, что приближенные владычицы не более чем жалкие рабы. Однако выбор невелик: немилость грозила смертью.
Наконец королеве прискучило наводить ужас на сановников, и она взмахом руки повелела воинам вернуть мечи в ножны. Телохранители отодвинулись назад и застыли, скрестив на груди руки. Блуждающий взгляд Мир-Казы наткнулся на мертвое тело.
— Так вот почему вы замешкались, — проговорила она, кривя в усмешке губы. — Устрашение…
— Да, Ваше Великолепие, — промямлил Первый Воин.
— Она…
— Всему есть время и место! — оборвала его королева.
— Так гласит Мудрость. С этой тварью могли разобраться позже и не здесь. А теперь ступайте!
Первый Лекарь набрался храбрости возразить:
— Однако…
— Ни слова больше! — Мир-Каза проговорила это тихо, но все трое попятились в ужасе.
В черных глазах снова вспыхнуло безумное упоение властью. Троица бросилась к двери, вняв грозному знаку; перепуганный врачеватель не посмел даже прихватить инструменты. Королева махнула служанкам, приказывая им убираться, и кивком отослала охрану. Блейд остался один на один с хозяйкой Башни Змеи.
По лицу Мир-Казы скользнула слабая улыбка, тронувшая только уголки губ, и странник ощутил, как внутри разрастается возбуждение.
Не один лишь зов плоти разжег огонь в крови — ее воспламенила опасность. Делить утехи с такой женщиной — это испытание. Как будто входишь в клетку к прирученной, но голодной тигрице.
— Ну, мой храбрый воин, — промурлыкало томное контральто, — королева Мир-Каза приветствует тебя! Мне не терпелось увидеть героя.
Блейд кивнул, приложив руку к сердцу. Не вставать же для поклона? Странника разбирала злость. Вот так влип! Положение — глупее не придумаешь. И вода остывает. Долго еще эта чертовка собирается держать его в ванне?
С губ королевы слетел смешок.
— Сиди, сиди! Поговорим попросту! Но я запамятовала, как тебя зовут.
— Блей-Энн, Ваше Великолепие.
— Давай обходиться без титулов! Терпеть не могу церемоний! Отменила бы все, будь моя воля. Но я себе не хозяйка, пока… Мне сказали, что ты явился из Внешнего Мира, Блей-Энн. Это правда?
— Да.
— Так они и сказали… — протянула Мир-Каза. — Но мои слуги готовы принять на веру все, о чем умалчивает Мудрость Войны. Большего их мозгам не осилить. А среди твоего народа тоже хватает дураков?
— Попадаются, — признал странник с усмешкой. — Однако в Англии, откуда я родом, нет ничего подобного Мудрости Войны. — «И слава богу, — добавил он про себя, — без того забот хватает».
— Нет Мудрости Войны? — изумилась королева. — Но как же вы сражаетесь?
Блейд попробовал объяснить, однако Мир-Каза не собиралась вникать в такие скучные материи. Мысли ее витали вокруг иного. Влажные губы изогнулись в плотоядной улыбке, которая развеяла последние сомнения странника. Эта женщина своего не упустит.
— Блей-Энн, я имею виды на тебя. Мне нужен толковый человек, верная Рука Власти. На эту должность годится только Воин Первого Ранга, обладающий к тому же… определенными достоинствами. Сейчас при мне состоит болван и невежа по имени Нрис-Пол. Я долго мирилась с глупостью этого скота, но довольно! Он мне до смерти надоел. Ты заменишь его, а потом… — Королева умолкла, скосив глаза на дверь.
— Что потом?
— Объясню после… Сначала я должна убедиться, так ли ты хорош. — Острый язычок хищно облизал губы. — Пока скажу только одно: все в Мелноне позавидуют тебе.
Искушенный в интригах странник без труда угадал, что таится за недомолвками. Королева мечтает вершить делами по собственному разумению, без оглядки на замшелые кодексы, а его прочит на роль принца-консорта. Но почему ей понадобился чужак? Не потому ли, что чужаку наплевать на Мудрость Войны и Мира, на всю эту плесень, пыль и паутину? Как говорится, новая метла по-новому метет… Итак, Мир-Каза лелеет надежду с помощью фаворита, который пожаловал невесть откуда, сокрушить устоявшийся веками порядок. Чужак хорош и тем, что на него очень легко все свалить при неудаче. Не слишком заманчивая перспектива… Но что поделаешь? Или оседлай тигрицу, или она тебя сожрет.
— Понимаю, — обронил Блейд, досказав остальное взглядом.
И хищный белозубый стекал сделался еще шире и ослепительней. Мир-Каза тряхнула головой, скинув корону, и густая масса черных как смоль волос растеклась по плечам, окутав их блестящим шелковым покрывалом.
Губы странника тронула ленивая чувственная усмешка, слабый отсвет разгорающегося внутри огня. Заключенные в ней обещание и вызов раздразнили королеву. Алый рот чуть приоткрылся, затрепетали ноздри, бурное дыхание всколыхнуло грудь. Мир-Каза резко рванулась вперед, словно ее обуял гнев:
— Вставай!
Блейд неторопливо поднялся и протянул руку за полотенцем, как будто искушая королеву намеренной медлительностью. Она не могла оторвать глаз от его могучего тела. Кончик языка снова мелькнул между губами, словно Мир-Казе захотелось слизнуть сбегающие по широкой груди блестящие капли.
— Брось это! — прошептала она хрипло. — Я хочу почувствовать влагу на твоей коже. Иди ко мне! Забудь, что перед тобой королева, сейчас я только женщина, Блей-Энн. И так всегда будет между нами! Покажи мне, каков ты с женщинами, Блей-Энн!
Мир-Каза могла бы и не говорить ничего — пылающий вожделением взгляд все сказал за нее. Странник поразился силе терзавшего ее голода. Уж не евнух ли этот злосчастный Нрис-Пол? Навряд ли… Может, он и дурак, каких поискать, но мужской силой явно не обделен. Стало быть, причина в другом: эта женщина ненасытна.
Блейд выбрался из ванны и шагнул к Мир-Казе. Вода струйками стекала с его плеч и груди, увлажняя шелковистый ворс под ногами. Но тут взгляд странника упал на окровавленный труп. Неужели королева намерена утолить свой голод прямо тут, возле мертвого тела?
Однако Мир-Казу не смущали подобные мелочи; она полностью отдалась во власть желания. Сладкая истома налила тяжестью веки, которые чуть смежились, притушив яростный блеск глаз, с приоткрытых губ слетел стон, Блейд подавил накатившее омерзение. Само собой, эта фурия кровожадна и жестока… Ну так что ж? По крайней мере, она не безобразна, и ничто, кроме седины, не выдает ее возраста. Грудь как у девушки — высокая и тугая, кожа нежна, будто цветочный лепесток…
Все сомнения унеслись прочь, едва гибкое тело прильнуло к страннику и жаркие губы прижались к его губам. Этот поцелуй был как ожог, в нем выплеснулись зрелая страсть и тлеющее в глубине безумие. Он опалял, отзываясь огнем в чреслах, и затягивал, как водоворот. Блейду вдруг почудилось, что ненасытный рот силится поглотить его, высосать жизнь по капле, украсть душу. Вожделение поостыло в нем на миг, но тотчас разгорелось вновь, когда жадные руки Мир-Казы соскользнули вниз, к бедрам. Терзавший королеву голод не могли утолить нежные касания. Длинные пальцы сомкнулись вокруг твердой мужской плоти и стали ласкать ее неистово, едва ли не грубо. Блейд до боли закусил губу. Понимает ли эта чертовка, что творит? Еще немного — и он взорвется! Тогда не бывать ему Рукой Власти, это уж точно.
Вскипевшая внутри лютая ярость помогла страннику пригасить жар, и теперь он принялся ласкать льнущее к нему женское тело с тем же грубым остервенением — стискивал его до боли, впивался жесткими пальцами в атласную кожу. Этот бешеный напор не отвратил Мир-Казу. Она только еще теснее прижалась к Блейду, но его сводило с ума тонкое серебристое одеяние, мешавшее их телам слиться воедино.
Однако странник напрасно искал в шуршащих складках ткани пуговицы или крючки — застежек не было. Как же избавиться от платья? Порвать? Разодрать в клочья королевский наряд? Эта идея не слишком вдохновляла — женщины просто помешаны на тряпках. Но делать нечего. Вы просили не церемониться, миледи? Ну, так получайте!
Блейд ухватился за края выреза и тотчас прочитал согласие на радостно вспыхнувшем лице Мир-Казы.
Однако ткань, невесомая и воздушная, словно паутина, не поддалась с первого рывка. Странник рванул снова изо всех сил, и две половины разодранного лифа соскользнули по плечам, обнажив груди. Эти золотые чаши были великолепны — Блейд не смог бы подобрать другого слова, даже если бы захотел. Впрочем, сейчас, когда возбуждение туманило рассудок, ему меньше всего хотелось подбирать слова.
Насытив взгляд, странник возжаждал ощутить шелковистую нежность кожи, и чаши его ладоней наполнились спелой плотью. Ягоды сосков набухли и потемнели, они словно наливались соком под касаниями подрагивающих пальцев. Мир-Каза запрокинула голову, жалобный слабый всхлип вырвался из горла.
Королева как будто лишилась последних сил. У нее перехватило дыхание, ноги подкосились. Она едва не упала — Блейд в последнюю минуту подхватил безвольно оседающее тело и жадно впился губами в припухший рот. Странник сам изнемог от опустошительного поцелуя и позволил Мир-Казе увлечь себя вниз, на ковер.
Она опрокинулась на спину, всколыхнув высокие купола грудей. Черные прямые волосы веером легли вокруг искаженного страстью лица. В глубине ее горла зарождались хрипы, какие издает раненый зверь, тонкие пальцы снова отыскали средоточие желания, и Блейд захлебнулся стоном, теряя остатки воли. Он встал на колени и отодвинулся, нащупывая подол юбки. Рука нырнула под шуршащие серебристые складки, пробежалась вдоль икры, по изгибу бедра и соскользнула к кудрявой поросли, влажной, как росистая трава.
Лицо королевы исказилось в безобразной гримасе, но ничто теперь не могло отвратить Блейда. Даже удар по голове не оторвал бы его от женщины, которая бешено извивалась перед ним на полу. Мир-Каза желала, чтобы в ней видели только женщину, и страннику не терпелось исполнить высочайшее повеление. К дьяволу церемонии и осторожность! Он не станет миндальничать с этой гордячкой и будет глух ко всему, кроме бешеного желания!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Бледное лицо вдруг перекосила гримаса, рот безобразно распялился, и вопль невыносимого страдания распорол воздух. Никогда еще Блейду не доводилось слышать подобного. Какая боль, какая пытка может исторгнуть такой крик? Тело девушки сотрясалось, как в ознобе, а вопль, леденивший душу, ширился и рос, пока хватало воздуха в легких. Но вот глаза несчастной выпучились, полезли из орбит, и она повалилась на пол ничком, сотрясаемая дрожью. Еще минуту мучитель не отрывал жезла от тонкой шеи. Теперь лихорадочная тряска перешла в медленные конвульсии; несчастная извивалась, как дождевой червь, которого рассекли пополам. Наконец последнее содрогание угасло, и Первый Воин отпрянул в сторону.
Помедлив немного, он с брезгливой гримасой поддел носком сапога распростертое на полу тело, и оно перекатилось на спину, обмякшее и безвольное, как тряпичная кукла. Брезгливость на лице старика перешла в нескрываемое отвращение, а странника передернуло при одном взгляде на труп. Кровь сочилась из залитых кровью глазниц, вытекала из ушей, носа, рта, струилась между бедрами. На висках, запястьях и щиколотках, на грудях и в паху проступили черные пятна гематом.
Первый Воин скривился при виде ручейков крови, пятнающих шелковистый зеленый ворс ковра:
— Теряю навык, Блей-Энн. Давно я не допускал таких промахов. Еще пару лет назад мне удавалось подводить ослушников к краю медленно и в полном сознании. Пятнадцать минут — самое меньшее! Нда… А теперь — стыд, да и только! Надо попросить, чтобы мне поручили следующее Устрашение. Может, и ты захочешь присоединиться, Блей-Энн? Кто-то же должен научить тебя, как держать в страхе Низших. Человек твоего полета — а ты взлетишь высоко, я уверен, — обязан знать толк в Устрашении.
Блейд кивнул, не решаясь проронить ни слова. Не приведи господь, прорвется клокочущий внутри гнев. Приставить бы благостному старикану проклятый жезл к затылку! Пусть испытает на своей шкуре эту адскую муку!
Наверное, гнев все-таки блеснул в глазах, или же от Первого Воина не укрылось, как плотно стиснуты челюсти и часто вздымается грудь странника. Мелнонец поспешно ретировался к пульту и надавил на кнопку. Посреди комнаты разошлись в стороны скрытые ковром панели, обнаружив утопленную в полу мраморную ванну. Старик повернулся к оставшимся служанкам и костлявым перстом указал на Блейда, подкрепив этот жест несколькими энергичными знаками. Очевидно, разговаривать с Низшими воспрещалось.
Одна из девушек отвернула золотые краны, пуская воду. Блейд потянулся к пряжке пояса и замер в испуге. Лучше не спешить! Тут что ни шаг — ловушка. Только после молчаливого приглашения странник посмел скинуть пояс с оружием и погрузиться в благоуханную теплую воду, которая вместе с потом и запекшейся кровью словно бы смывала утомление. Веки его смежились, и Блейд в сладкой истоме грезил наяву, предоставив служанкам суетиться возле него.
И вдруг в блаженное забытье ворвался гонг. Громкий и требовательный голос меди переполошил всех: посланцы Мир-Казы вскочили с кушеток и вытаращились друг на друга в комичной растерянности, служанки будто примерзли к полу, застыв в самых нелепых позах. Одна из девушек с перепугу выронила флакон с маслом, и тот раскололся об угол ванны, наполнив комнату тяжелым приторным ароматом.
— Что происходит? — крикнул Блейд, приподнимаясь в ванне.
— Королева… — коснеющим языком пробормотал Первый Лекарь. — Королева Мир-Каза…
— Да что стряслось с королевой? — рявкнул странник. — Умерла? Заболела?
Его повелительный тон вернул к жизни Первого Воина.
— Я же говорил тебе, королева весьма… э-э… настойчива и нетерпелива. Наверное, Ее Великолепию надоело ждать.
— И что с того?
— Мир-Каза идет сюда.
— Да-да, — забормотал Первый Писец, — она идет сюда… Но это против правил… Мы не подготовились… Мы не можем…
— Они не подготовились! А я?! — взревел странник. Он разрывался между гневом и злорадством. Вон как разобрало этих мерзавцев! Корчатся, будто грешники у черта на сковородке. Мир-Каза перешагнула через запреты, а они не смеют даже пикнуть. — На вашем месте я бы открыл дверь, да поживее. Не знаю, как принято здесь, в Мелноне, а в Англии королеву не держат у порога!
Глава девятая
Держать королеву у порога в Мелноне было куда опаснее, чем в Англии. Блейд понял это, когда Мир-Каза ураганом ворвалась в комнату, высокая и величественная. Черные глаза пылали жарче камней в короне, губы, спелые и яркие, как вишни, сложились в тонкую линию, на щеках горели красные пятна. Владычица гневалась и находила в гневе немалое удовольствие. Застыв возле двери в картинной позе, она испепеляла взглядом подданных, а странник, пользуясь этим, изучал ее.
Сколько лет этой женщине? На смуглом лице ни морщинки, гладкая кожа дышит свежестью, но в смоляных прядях мелькают серебряные нити. Пожалуй, Мир-Казе больше сорока. Однако сильное упругое тело сохранило молодость, и она права, что не прячет такие совершенные формы.
Наряд королевы и впрямь был довольно смелым: вырез облегающего лифа приоткрывал пышные полукружия и заканчивался у самого пояса, а длинная полупрозрачная юбка могла только раздразнить нескромный взгляд. Однако не смелость одеяния поразила Блейда: отринув скучную зелень, Повелительница Башни Змеи облачилась в серебристо-серое с красной и пурпурной искрой.
Посланцы королевы, сбившиеся в кучу посреди комнаты, понурили головы и не решались поднять глаза на свою госпожу. По мановению холеной руки четверо воинов в серебристо-сером встали на караул по обе стороны от владычицы. Мир-Каза держалась как полководец, вступающий в покоренный город. Странника преследовало впечатление, что она, того и гляди, двинет в атаку свое победоносное войско. Мысли его как будто передались воинам, которые с лязгом обнажили клинки. Это едва не доконало проштрафившихся: Первый Писец покачнулся и не рухнул только потому, что успел опереться на пульт, а двое других тоже порядком перетрусили — служанки и те так не тряслись.
Впрочем, Мир-Каза не удостоила девушек даже мимолетным взглядом; сейчас она упивалась страхом Высших, сознанием своей безграничной власти. Блейд прочел на красивом высокомерном лице опьяняющий, безумный восторг хищника, который тешится трепетом жертвы, прочел и усомнился, стоит ли искать королевских милостей.
Не подлежало сомнению, что приближенные владычицы не более чем жалкие рабы. Однако выбор невелик: немилость грозила смертью.
Наконец королеве прискучило наводить ужас на сановников, и она взмахом руки повелела воинам вернуть мечи в ножны. Телохранители отодвинулись назад и застыли, скрестив на груди руки. Блуждающий взгляд Мир-Казы наткнулся на мертвое тело.
— Так вот почему вы замешкались, — проговорила она, кривя в усмешке губы. — Устрашение…
— Да, Ваше Великолепие, — промямлил Первый Воин.
— Она…
— Всему есть время и место! — оборвала его королева.
— Так гласит Мудрость. С этой тварью могли разобраться позже и не здесь. А теперь ступайте!
Первый Лекарь набрался храбрости возразить:
— Однако…
— Ни слова больше! — Мир-Каза проговорила это тихо, но все трое попятились в ужасе.
В черных глазах снова вспыхнуло безумное упоение властью. Троица бросилась к двери, вняв грозному знаку; перепуганный врачеватель не посмел даже прихватить инструменты. Королева махнула служанкам, приказывая им убираться, и кивком отослала охрану. Блейд остался один на один с хозяйкой Башни Змеи.
По лицу Мир-Казы скользнула слабая улыбка, тронувшая только уголки губ, и странник ощутил, как внутри разрастается возбуждение.
Не один лишь зов плоти разжег огонь в крови — ее воспламенила опасность. Делить утехи с такой женщиной — это испытание. Как будто входишь в клетку к прирученной, но голодной тигрице.
— Ну, мой храбрый воин, — промурлыкало томное контральто, — королева Мир-Каза приветствует тебя! Мне не терпелось увидеть героя.
Блейд кивнул, приложив руку к сердцу. Не вставать же для поклона? Странника разбирала злость. Вот так влип! Положение — глупее не придумаешь. И вода остывает. Долго еще эта чертовка собирается держать его в ванне?
С губ королевы слетел смешок.
— Сиди, сиди! Поговорим попросту! Но я запамятовала, как тебя зовут.
— Блей-Энн, Ваше Великолепие.
— Давай обходиться без титулов! Терпеть не могу церемоний! Отменила бы все, будь моя воля. Но я себе не хозяйка, пока… Мне сказали, что ты явился из Внешнего Мира, Блей-Энн. Это правда?
— Да.
— Так они и сказали… — протянула Мир-Каза. — Но мои слуги готовы принять на веру все, о чем умалчивает Мудрость Войны. Большего их мозгам не осилить. А среди твоего народа тоже хватает дураков?
— Попадаются, — признал странник с усмешкой. — Однако в Англии, откуда я родом, нет ничего подобного Мудрости Войны. — «И слава богу, — добавил он про себя, — без того забот хватает».
— Нет Мудрости Войны? — изумилась королева. — Но как же вы сражаетесь?
Блейд попробовал объяснить, однако Мир-Каза не собиралась вникать в такие скучные материи. Мысли ее витали вокруг иного. Влажные губы изогнулись в плотоядной улыбке, которая развеяла последние сомнения странника. Эта женщина своего не упустит.
— Блей-Энн, я имею виды на тебя. Мне нужен толковый человек, верная Рука Власти. На эту должность годится только Воин Первого Ранга, обладающий к тому же… определенными достоинствами. Сейчас при мне состоит болван и невежа по имени Нрис-Пол. Я долго мирилась с глупостью этого скота, но довольно! Он мне до смерти надоел. Ты заменишь его, а потом… — Королева умолкла, скосив глаза на дверь.
— Что потом?
— Объясню после… Сначала я должна убедиться, так ли ты хорош. — Острый язычок хищно облизал губы. — Пока скажу только одно: все в Мелноне позавидуют тебе.
Искушенный в интригах странник без труда угадал, что таится за недомолвками. Королева мечтает вершить делами по собственному разумению, без оглядки на замшелые кодексы, а его прочит на роль принца-консорта. Но почему ей понадобился чужак? Не потому ли, что чужаку наплевать на Мудрость Войны и Мира, на всю эту плесень, пыль и паутину? Как говорится, новая метла по-новому метет… Итак, Мир-Каза лелеет надежду с помощью фаворита, который пожаловал невесть откуда, сокрушить устоявшийся веками порядок. Чужак хорош и тем, что на него очень легко все свалить при неудаче. Не слишком заманчивая перспектива… Но что поделаешь? Или оседлай тигрицу, или она тебя сожрет.
— Понимаю, — обронил Блейд, досказав остальное взглядом.
И хищный белозубый стекал сделался еще шире и ослепительней. Мир-Каза тряхнула головой, скинув корону, и густая масса черных как смоль волос растеклась по плечам, окутав их блестящим шелковым покрывалом.
Губы странника тронула ленивая чувственная усмешка, слабый отсвет разгорающегося внутри огня. Заключенные в ней обещание и вызов раздразнили королеву. Алый рот чуть приоткрылся, затрепетали ноздри, бурное дыхание всколыхнуло грудь. Мир-Каза резко рванулась вперед, словно ее обуял гнев:
— Вставай!
Блейд неторопливо поднялся и протянул руку за полотенцем, как будто искушая королеву намеренной медлительностью. Она не могла оторвать глаз от его могучего тела. Кончик языка снова мелькнул между губами, словно Мир-Казе захотелось слизнуть сбегающие по широкой груди блестящие капли.
— Брось это! — прошептала она хрипло. — Я хочу почувствовать влагу на твоей коже. Иди ко мне! Забудь, что перед тобой королева, сейчас я только женщина, Блей-Энн. И так всегда будет между нами! Покажи мне, каков ты с женщинами, Блей-Энн!
Мир-Каза могла бы и не говорить ничего — пылающий вожделением взгляд все сказал за нее. Странник поразился силе терзавшего ее голода. Уж не евнух ли этот злосчастный Нрис-Пол? Навряд ли… Может, он и дурак, каких поискать, но мужской силой явно не обделен. Стало быть, причина в другом: эта женщина ненасытна.
Блейд выбрался из ванны и шагнул к Мир-Казе. Вода струйками стекала с его плеч и груди, увлажняя шелковистый ворс под ногами. Но тут взгляд странника упал на окровавленный труп. Неужели королева намерена утолить свой голод прямо тут, возле мертвого тела?
Однако Мир-Казу не смущали подобные мелочи; она полностью отдалась во власть желания. Сладкая истома налила тяжестью веки, которые чуть смежились, притушив яростный блеск глаз, с приоткрытых губ слетел стон, Блейд подавил накатившее омерзение. Само собой, эта фурия кровожадна и жестока… Ну так что ж? По крайней мере, она не безобразна, и ничто, кроме седины, не выдает ее возраста. Грудь как у девушки — высокая и тугая, кожа нежна, будто цветочный лепесток…
Все сомнения унеслись прочь, едва гибкое тело прильнуло к страннику и жаркие губы прижались к его губам. Этот поцелуй был как ожог, в нем выплеснулись зрелая страсть и тлеющее в глубине безумие. Он опалял, отзываясь огнем в чреслах, и затягивал, как водоворот. Блейду вдруг почудилось, что ненасытный рот силится поглотить его, высосать жизнь по капле, украсть душу. Вожделение поостыло в нем на миг, но тотчас разгорелось вновь, когда жадные руки Мир-Казы соскользнули вниз, к бедрам. Терзавший королеву голод не могли утолить нежные касания. Длинные пальцы сомкнулись вокруг твердой мужской плоти и стали ласкать ее неистово, едва ли не грубо. Блейд до боли закусил губу. Понимает ли эта чертовка, что творит? Еще немного — и он взорвется! Тогда не бывать ему Рукой Власти, это уж точно.
Вскипевшая внутри лютая ярость помогла страннику пригасить жар, и теперь он принялся ласкать льнущее к нему женское тело с тем же грубым остервенением — стискивал его до боли, впивался жесткими пальцами в атласную кожу. Этот бешеный напор не отвратил Мир-Казу. Она только еще теснее прижалась к Блейду, но его сводило с ума тонкое серебристое одеяние, мешавшее их телам слиться воедино.
Однако странник напрасно искал в шуршащих складках ткани пуговицы или крючки — застежек не было. Как же избавиться от платья? Порвать? Разодрать в клочья королевский наряд? Эта идея не слишком вдохновляла — женщины просто помешаны на тряпках. Но делать нечего. Вы просили не церемониться, миледи? Ну, так получайте!
Блейд ухватился за края выреза и тотчас прочитал согласие на радостно вспыхнувшем лице Мир-Казы.
Однако ткань, невесомая и воздушная, словно паутина, не поддалась с первого рывка. Странник рванул снова изо всех сил, и две половины разодранного лифа соскользнули по плечам, обнажив груди. Эти золотые чаши были великолепны — Блейд не смог бы подобрать другого слова, даже если бы захотел. Впрочем, сейчас, когда возбуждение туманило рассудок, ему меньше всего хотелось подбирать слова.
Насытив взгляд, странник возжаждал ощутить шелковистую нежность кожи, и чаши его ладоней наполнились спелой плотью. Ягоды сосков набухли и потемнели, они словно наливались соком под касаниями подрагивающих пальцев. Мир-Каза запрокинула голову, жалобный слабый всхлип вырвался из горла.
Королева как будто лишилась последних сил. У нее перехватило дыхание, ноги подкосились. Она едва не упала — Блейд в последнюю минуту подхватил безвольно оседающее тело и жадно впился губами в припухший рот. Странник сам изнемог от опустошительного поцелуя и позволил Мир-Казе увлечь себя вниз, на ковер.
Она опрокинулась на спину, всколыхнув высокие купола грудей. Черные прямые волосы веером легли вокруг искаженного страстью лица. В глубине ее горла зарождались хрипы, какие издает раненый зверь, тонкие пальцы снова отыскали средоточие желания, и Блейд захлебнулся стоном, теряя остатки воли. Он встал на колени и отодвинулся, нащупывая подол юбки. Рука нырнула под шуршащие серебристые складки, пробежалась вдоль икры, по изгибу бедра и соскользнула к кудрявой поросли, влажной, как росистая трава.
Лицо королевы исказилось в безобразной гримасе, но ничто теперь не могло отвратить Блейда. Даже удар по голове не оторвал бы его от женщины, которая бешено извивалась перед ним на полу. Мир-Каза желала, чтобы в ней видели только женщину, и страннику не терпелось исполнить высочайшее повеление. К дьяволу церемонии и осторожность! Он не станет миндальничать с этой гордячкой и будет глух ко всему, кроме бешеного желания!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18