Нанкин. Однако первые успехи не дали основания захватчикам праздновать победу; китайский народ на этот раз начал тяжелую и упорную борьбу, вошедшую в историю как японо-китайская война 1937-1945 гг.
В конце июля 1938 года японские империалисты, стремясь "прощупать" прочность советских границ в Приморье, крупными силами вторглись в пределы нашей Родины в районе оз. Хасан. Соединения Красной Армии, получив подкрепления, решительно контратаковали врага и к 7 августа отбросили его с советской территории с большими для него потерями.
Неудачи в затяжной войне против Китая, поражение крупной вооруженной акции японских войск у оз. Хасан в большой мере подорвали авторитет военных кругов Японии в глазах их союзников по антикоминтерновскому пакту, не могли не сказаться и на внутриполитическом положении Японии. Курс иены резко упал, а цены на многие товары широкого потребления повысились, что привело к понижению жизненного уровня населения и росту недовольства внутри страны. Этим решили воспользоваться определенные милитаристские круги, вынудив правительство Коноэ в январе 1939 года уйти в отставку.
Новый премьер-министр страны Хиранума и поддерживавшие его генералы в лице военного министра Итагаки, его заместителя Тодзио, а также командующего Квантунской армией генерала Уэда видели выход из создавшегося положения в активизации военных действий в Китае и расширениях их в северном направлении против МНР и СССР. По их мнению, такие действия в случае успеха могли поднять пошатнувшийся престиж японской армии и содействовать заключению прямого военного блока оси Берлин - Рим - Токио. Не менее важную роль в подготовке Японией агрессии против МНР сыграла соглашательская политика тогдашнего руководства Англии и Франции, стремившегося направить фашистскую агрессию против Советского Союза. Японские самураи еще выше подняли головы и взяли курс на заключение прямого военного союза с фашистской Германией.
В начале 1939 года в связи с вновь усилившимися провокациями японской военщины на восточных рубежах МНР Советское правительство в своем заявлении на 3-й сессии Верховного Совета СССР предупредило японских империалистов о том, что "...границу Монгольской Народной Республики, в силу заключенного договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную"16. Однако правящие круги милитаристской Японии не вняли разуму и продолжали усиленную подготовку к нападению на МНР.
Готовя нападение, японская военщина рассчитывала без особых трудностей захватить восточный выступ территории республики и в случае успеха стремительным броском выйти к советской границе южнее г. Читы, вторгнуться на территорию СССР. Затем предполагалось перерезать транссибирскую железнодорожную магистраль и в дальнейшем предпринять наступление в Приморье с тем, чтобы отторгнуть весь советский Дальний Восток. С этой целью близ границы с МНР сосредоточивались крупные силы японской Квантунской армии, размещенные в западной части Северо-Восточного Китая, а также войска князя Внутренней Монголии Дэвана и марионеточного государства Маньчжоу-Го.
С середины января 1939 года провокации на границе стали возрастать. Так, 14 января в районе г. Номон-Хан-Бурд-Обо около 20 японцев и баргутских кавалеристов армии Дэвана напали на сторожевой наряд пограничников МНР, ранив одного цирика17 и взяв в плен начальника 7-й заставы. Через два дня пограничный наряд был вновь обстрелян. В течение 29 и 30 января японо-баргутские кавалеристы пытались пленить сторожевые монгольские наряды в этом районе. В феврале и марте здесь произошло до 30 нападений на пограничников МНР силами подразделений и групп 23-й японской дивизии и кавалерийских частей князя Дэвана.
Провокационные действия японской военщины сопровождались широкой кампанией в прессе Японии и Маньчжоу-Го, направленной против Монгольской Народной Республики. Для обоснования своих претензий на территорию, расположенную по правому берегу р. Халхин-Гол, японские картографы еще в 1935 году сфабриковали подложные карты, на которых граница Маньчжоу-Го с МНР была показана по реке, то есть 20 километров западнее ее истинного положения.
После соответствующей идеологической, дипломатической и военной подготовки японская военщина приняла решение развернуть активные боевые действия в мае 1939 года. Выбор командования японской Квантунской армии на этот раз пал на восточный выступ территории МНР в районе оз. Буир-Нур и среднего течения р. Халхин-Гол. Ширина избранного для нападения участка достигала по фронту 70-80 километров, а глубина - до 20 километров.
В ночь на 8 мая над Халхин-Голом загремели выстрелы: группа японцев численностью до взвода с ручным пулеметом пыталась проникнуть на территорию МНР. Монгольские пограничники обнаружили нарушителей и открыли огонь. В результате противник был выброшен за пределы республики, оставив трех солдат убитыми.
11 мая монгольские пограничные заставы в районе г. Номон-Хан-Бурд-Обо подверглись неожиданному нападению18. Силы были неравны: против двадцати пограничников наступало около двухсот японцев при поддержке минометов и пулеметов. Пограничникам пришлось отойти на запад от границы к р. Халхин-Гол. Лишь с помощью подошедших подразделений МНРА нарушители были отброшены на маньчжурскую территорию. Начиная с 14 мая, здесь развернулись активные действия японской авиации, проводившей разведывательные полеты, бомбометание и обстрелы из пулеметов погранзастав Монгольской Народной Республики. Все говорило о том, что готовятся широкие наступательные действия крупных сил. По образному выражению Г. К. Жукова, началась "необъявленная война на Халхин-Голе"19.
Поэтому нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов, обеспокоенный происходящими событиями в районе восточного выступа территории МНР, 16 мая приказал командованию особого корпуса тщательно разобраться в обстановке и принять необходимые меры по обеспечению обороны района Халхин-Гол. Только после этого командир корпуса комдив Н. В. Фекленко предпринял определенные меры: 17 мая утром из района Тамцак-Булак к месту боев была направлена оперативная группа от 11-й танковой бригады в составе стрелково-пулеметного батальона, саперной роты и батареи 76-мм орудий на механической тяге под общим командованием старшего лейтенанта А. Э. Быкова. Одновременно сюда же выдвигалась 6-я кавалерийская дивизия в составе 15-го и 16-го кавполков, сводного кавэскадрона и дивизиона бронемашин. 22 мая советско-монгольские войска с ходу преодолели р. Халхин-Гол и заняли оборону на ее восточном берегу в двух-пяти километрах от государственной границы.
Японское командование к исходу 27 мая подтянуло в район Номон-Хан-Бурд-Обо крупные силы для проведения новой, более масштабной провокации. Основу их составил 64-й пехотный полк 23-й пехотной дивизии под командованием полковника Т. Ямагата. На базе этого полка был сформирован сводный отряд, в который вошли также разведотряд дивизии под командованием подполковника Я. Адзума, моторота капитана Ковано, 8-й кавалерийский полк и подразделения 1-го и 7-го кавалерийских полков баргутской конницы. Всего японцы стянули сюда свыше 1500 штыков, 1000 сабель, до 75 станковых и ручных пулеметов, 12 орудий, 6-8 бронемашин и до 40 боевых самолетов20. Советско-монгольские войска насчитывали лишь 668 штыков, 260 сабель, 58 пулеметов и 39 бронемашин21.
Таким образом, на 27 мая противник превосходил советско-монгольские войска по количеству штыков в 2,5 раза, в саблях в 3,5 раза, имел абсолютное превосходство в авиации, но уступал им по числу бронемашин почти в 6 раз.
На рассвете 28 мая сводный отряд Ямагата начал наступление. Вследствие некоторой несогласованности действий 15-го кавполка дивизии и опасности обходного маневра врага 2-я стрелковая рота была вынуждена отойти на тыловой рубеж обороны, понеся при этом потери, и закрепилась в трех километрах от р. Хайластын-Гол.
Однако обходной маневр противника был сорван: разведотряд Адзума и рота Ковано попали под губительный огонь артиллерийской батареи, заранее выдвинувшейся на восточный берег р. Халхин-Гол. Героическими действиями батареи, саперной и 1-й стрелковой рот, поддержанных сильным пулеметным огнем, японский отряд был почти полностью уничтожен.
В этой обстановке народный комиссар обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов 2 июня пригласил к себе заместителя командующего Белорусским особым военным округом комдива Г. К. Жукова. На встрече он обрисовал создавшуюся обстановку на восточной границе МНР и немедленно отправил его в Монголию, чтобы на месте оценить обстановку для выработки необходимых мер и, если понадобится, возглавить дислоцированные там советские войска.
Началась кипучая, полная энергии жизнь Г. К. Жукова в Монголии в роли командира особого корпуса, а вскоре и командующего 1-й армейской группой.
О героических событиях тех памятных дней, о деятельности прославленного советского полководца, четырежды Героя Советского Союза и Героя Монгольской Народной Республики Маршала Советского Союза Г. К. Жукова в них и рассказывается в настоящей книге.
Ее автор - командир танкового взвода легендарной 11-й ордена Ленина танковой бригады - в конце июня 1939 года становится адъютантом командира 57-го особого корпуса, а вскоре и командующего 1-й армейской группы, войска которой наголову разгромили японских агрессоров, вторгшихся в пределы братской народной Монголии. Ныне М. Ф. Воротников - полковник в отставке. В своем труде он с большой теплотой и проникновенностью повествует о малоизвестных советскому читателю страницах жизни Г. К. Жукова в Монголии, с которым он был тесно связан вплоть до кончины выдающегося советского полководца периода второй мировой войны.
Г. Плотников,
кандидат исторических наук,
полковник в отставке
Начало службы на монгольской земле. Впервые в роли адъютанта
В 1936 году мне, работавшему до этого сначала в колхозе, а затем на металлургическом заводе в Донбассе, удалось закончить рабфак при горном институте в г. Сталине (ныне Донецк) и поступить учиться в Ульяновское Краснознаменное танковое училище. Сбылась моя мечта. В то время значительная часть молодежи стремилась пойти учиться в военные училища. Но чтобы стать курсантом, нужно было хорошо подготовиться к приемным экзаменам - всюду был конкурс.
После окончания училища, в январе 1939 года, я был направлен в войска, дислоцировавшиеся на территории дружественной нам Монгольской Народной Республики. Так началась моя служба в Ундур-Хане, в 11-й танковой бригаде. Жили мы в землянках, в так называемом "копай-городке".
Наш рабочий день был насыщен боевой подготовкой и отработкой элементов постоянной боевой готовности. Несмотря на суровые климатические условия, недостаток воды для технических нужд, которую надо было подвозить, отсутствие технически оснащенных водомаслогреек и аккумуляторных, боевая готовность поддерживалась на высоком уровне и полностью отвечала предъявляемым требованиям. Боевые тревоги с выводом танков и решением учебных тактических и огневых задач проводились еженедельно.
Мы знали, что международная обстановка серьезно осложнилась. Войны в Абиссинии, в республиканской Испании, кровавая провокация в районе озера Хасан были предвестниками большой войны.
Накалялась обстановка и на границах Монголии. Позднее стало известно, что вторжению регулярных японских войск на территорию МНР предшествовала целая серия мелких военных провокаций и диверсионных действий. С января по май их было совершено около сорока. Численность нападающих увеличивалась, мощность вооружений возрастала. 14 мая японцы применили не только артиллерию, но и пикирующие бомбардировщики.
Еще в начале мая командный состав нашей бригады регулярно стал получать информацию об обстановке на Халхин-Голе. На разборе проведенного тактического учения командир нашей бригады М. П. Яковлев подробно остановился на агрессивных устремлениях японского милитаризма. Он ориентировал нас на возможное перерастание отдельных провокационных действий японцев в крупные бои. "По всему видно, - говорил комбриг, - что японское командование прощупывает реакцию со стороны монгольского правительства и выжидает, в какой степени и как отнесется к этому наше правительство и наши войска, находящиеся на территории МНР".
М. П. Яковлев поставил перед нами задачу быть в постоянной готовности, встать с оружием в руках на защиту монгольских границ. "Но Халхин-Гол от нас, сами знаете, - сказал комбриг, - далеко. Если потребуется наша помощь, то выйти в район боев мы сможем только своим ходом. Рассчитывать должны не иначе, как на многосуточный форсированный марш. Поэтому все силы на подготовку техники и оружия к форсированному маршу, на готовность с хода вступить в бой. Растеряем в пути технику - грош нам цена", - заключил разбор комбриг.
В ночь на 16 мая 11-я танковая бригада была поднята по боевой тревоге. Мы приняли ее за очередную тренировку. И, прибыв в парк, сразу же принялись приводить танки в боевую готовность. Очередная команда: "Загрузить боеприпасы!" - насторожила нас. Собираю взвод, ставлю задачу. Проверяю действия каждого экипажа. Обнаруживаются большие недостатки в трех танках из пяти. Некоторые ограничились только тем, что завели моторы и доложили о готовности. Не наведен порядок в боевых отделениях некоторых машин, не опробован подъемный и поворотный механизм пушки, кое у кого не доставало положенного запаса песка на случай загорания танка.
Я, как командир взвода, понял свою оплошность: не смог своевременно предотвратить такие недоработки экипажей, мало вникал в черновую работу, не хватало опыта. Тут же сделал соответствующие выводы и основательно перестроился.
Напротив нашего батальона находился парк-стоянка машин стрелково-пулеметного батальона 11-й танковой бригады. К утру парк опустел. У ворот стояла лишь одна охрана. Оказалось, что стрелково-пулеметный батальон получил задачу форсированным маршем выйти к реке Халхин-Гол, в район города Тамцак-Булак, и поступить в распоряжение командира оперативной группы 57-го особого корпуса полковника Иванкова для защиты границ МНР. Ответственность за своевременное прибытие в указанный район возлагалась на заместителя командира бригады майора Б. М. Скворцова.
22 мая советско-монгольские войска с ходу преодолели р. Халхин-Гол и заняли оборону на ее восточном берегу в двух-пяти километрах от государственной границы. Вступил в бой и отряд Быкова.
Как уже указывалось, японцы имели превосходство в силах и средствах. Бой носил ожесточенный характер. Сразу выявились недостатки в боевой выучке наших бойцов: сказалась недостаточная физическая выносливость нашей пехоты, неумение использовать неровности местности, недостаточные навыки в пользовании малой саперной лопатой. Трудно переносился бой в условиях жары при недостатке питьевой воды.
Вернувшись в бригаду, Б. М. Скворцов на совещании всего командного состава соединения информировал нас об обстановке в районе реки Халхин-Гол, поделился первым боевым опытом наших подразделений. Особо остановился на тактике японских самураев и недостатках в одиночной подготовке наших бойцов, командиров и тактической подготовке подразделений. Он потребовал тренировок на выносливость в бою в условиях открытой степи, в песчаных барханах, в жару. Поставил вопрос о накомарниках. Высказал свои рекомендации.
Все это повлекло за собой большие перемены в организации боевой подготовки и поддержании боевой готовности частей и подразделений.
21 мая командир 23-й пехотной дивизии, дислоцировавшейся в районе Хайлара, генерал-лейтенант Камацубара, в прошлом военный атташе в Москве, выполняя приказ командующего Квантунской армии генерала Уэда, отдал приказ дивизии на уничтожение войск Внешней Монголии (МНР) в районе Номон-Хана.
В бой вступали кадровые войска Квантунской армии.
Настал наш черед.
На рассвете нас разбудил знакомый сигнал боевой тревоги. Быстро уложены пожитки, фотография выпускной роты училища легла на самое дно чемодана. Все лишнее сдано на склад. Через несколько минут мы были у танков. Командир роты старший лейтенант В. Р. Филатов потребовал проверить, все ли взято для длительного марша. Приказ - дозаправить танки и выйти в район сосредоточения. С выходом за черту города была проверена боевая экипировка. Нам еще раньше настойчиво рекомендовали купить в магазине военторга 5-6 пар белья, ко всему прочему, что полагалось по перечню.
По всему было видно, что тренировки кончились. Последнее посещение столовой. Мы в полном снаряжении. Одолевала жара. Хотелось пить. К нашему удивлению, в столовой - лимоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
В конце июля 1938 года японские империалисты, стремясь "прощупать" прочность советских границ в Приморье, крупными силами вторглись в пределы нашей Родины в районе оз. Хасан. Соединения Красной Армии, получив подкрепления, решительно контратаковали врага и к 7 августа отбросили его с советской территории с большими для него потерями.
Неудачи в затяжной войне против Китая, поражение крупной вооруженной акции японских войск у оз. Хасан в большой мере подорвали авторитет военных кругов Японии в глазах их союзников по антикоминтерновскому пакту, не могли не сказаться и на внутриполитическом положении Японии. Курс иены резко упал, а цены на многие товары широкого потребления повысились, что привело к понижению жизненного уровня населения и росту недовольства внутри страны. Этим решили воспользоваться определенные милитаристские круги, вынудив правительство Коноэ в январе 1939 года уйти в отставку.
Новый премьер-министр страны Хиранума и поддерживавшие его генералы в лице военного министра Итагаки, его заместителя Тодзио, а также командующего Квантунской армией генерала Уэда видели выход из создавшегося положения в активизации военных действий в Китае и расширениях их в северном направлении против МНР и СССР. По их мнению, такие действия в случае успеха могли поднять пошатнувшийся престиж японской армии и содействовать заключению прямого военного блока оси Берлин - Рим - Токио. Не менее важную роль в подготовке Японией агрессии против МНР сыграла соглашательская политика тогдашнего руководства Англии и Франции, стремившегося направить фашистскую агрессию против Советского Союза. Японские самураи еще выше подняли головы и взяли курс на заключение прямого военного союза с фашистской Германией.
В начале 1939 года в связи с вновь усилившимися провокациями японской военщины на восточных рубежах МНР Советское правительство в своем заявлении на 3-й сессии Верховного Совета СССР предупредило японских империалистов о том, что "...границу Монгольской Народной Республики, в силу заключенного договора о взаимопомощи, мы будем защищать так же решительно, как и свою собственную"16. Однако правящие круги милитаристской Японии не вняли разуму и продолжали усиленную подготовку к нападению на МНР.
Готовя нападение, японская военщина рассчитывала без особых трудностей захватить восточный выступ территории республики и в случае успеха стремительным броском выйти к советской границе южнее г. Читы, вторгнуться на территорию СССР. Затем предполагалось перерезать транссибирскую железнодорожную магистраль и в дальнейшем предпринять наступление в Приморье с тем, чтобы отторгнуть весь советский Дальний Восток. С этой целью близ границы с МНР сосредоточивались крупные силы японской Квантунской армии, размещенные в западной части Северо-Восточного Китая, а также войска князя Внутренней Монголии Дэвана и марионеточного государства Маньчжоу-Го.
С середины января 1939 года провокации на границе стали возрастать. Так, 14 января в районе г. Номон-Хан-Бурд-Обо около 20 японцев и баргутских кавалеристов армии Дэвана напали на сторожевой наряд пограничников МНР, ранив одного цирика17 и взяв в плен начальника 7-й заставы. Через два дня пограничный наряд был вновь обстрелян. В течение 29 и 30 января японо-баргутские кавалеристы пытались пленить сторожевые монгольские наряды в этом районе. В феврале и марте здесь произошло до 30 нападений на пограничников МНР силами подразделений и групп 23-й японской дивизии и кавалерийских частей князя Дэвана.
Провокационные действия японской военщины сопровождались широкой кампанией в прессе Японии и Маньчжоу-Го, направленной против Монгольской Народной Республики. Для обоснования своих претензий на территорию, расположенную по правому берегу р. Халхин-Гол, японские картографы еще в 1935 году сфабриковали подложные карты, на которых граница Маньчжоу-Го с МНР была показана по реке, то есть 20 километров западнее ее истинного положения.
После соответствующей идеологической, дипломатической и военной подготовки японская военщина приняла решение развернуть активные боевые действия в мае 1939 года. Выбор командования японской Квантунской армии на этот раз пал на восточный выступ территории МНР в районе оз. Буир-Нур и среднего течения р. Халхин-Гол. Ширина избранного для нападения участка достигала по фронту 70-80 километров, а глубина - до 20 километров.
В ночь на 8 мая над Халхин-Голом загремели выстрелы: группа японцев численностью до взвода с ручным пулеметом пыталась проникнуть на территорию МНР. Монгольские пограничники обнаружили нарушителей и открыли огонь. В результате противник был выброшен за пределы республики, оставив трех солдат убитыми.
11 мая монгольские пограничные заставы в районе г. Номон-Хан-Бурд-Обо подверглись неожиданному нападению18. Силы были неравны: против двадцати пограничников наступало около двухсот японцев при поддержке минометов и пулеметов. Пограничникам пришлось отойти на запад от границы к р. Халхин-Гол. Лишь с помощью подошедших подразделений МНРА нарушители были отброшены на маньчжурскую территорию. Начиная с 14 мая, здесь развернулись активные действия японской авиации, проводившей разведывательные полеты, бомбометание и обстрелы из пулеметов погранзастав Монгольской Народной Республики. Все говорило о том, что готовятся широкие наступательные действия крупных сил. По образному выражению Г. К. Жукова, началась "необъявленная война на Халхин-Голе"19.
Поэтому нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов, обеспокоенный происходящими событиями в районе восточного выступа территории МНР, 16 мая приказал командованию особого корпуса тщательно разобраться в обстановке и принять необходимые меры по обеспечению обороны района Халхин-Гол. Только после этого командир корпуса комдив Н. В. Фекленко предпринял определенные меры: 17 мая утром из района Тамцак-Булак к месту боев была направлена оперативная группа от 11-й танковой бригады в составе стрелково-пулеметного батальона, саперной роты и батареи 76-мм орудий на механической тяге под общим командованием старшего лейтенанта А. Э. Быкова. Одновременно сюда же выдвигалась 6-я кавалерийская дивизия в составе 15-го и 16-го кавполков, сводного кавэскадрона и дивизиона бронемашин. 22 мая советско-монгольские войска с ходу преодолели р. Халхин-Гол и заняли оборону на ее восточном берегу в двух-пяти километрах от государственной границы.
Японское командование к исходу 27 мая подтянуло в район Номон-Хан-Бурд-Обо крупные силы для проведения новой, более масштабной провокации. Основу их составил 64-й пехотный полк 23-й пехотной дивизии под командованием полковника Т. Ямагата. На базе этого полка был сформирован сводный отряд, в который вошли также разведотряд дивизии под командованием подполковника Я. Адзума, моторота капитана Ковано, 8-й кавалерийский полк и подразделения 1-го и 7-го кавалерийских полков баргутской конницы. Всего японцы стянули сюда свыше 1500 штыков, 1000 сабель, до 75 станковых и ручных пулеметов, 12 орудий, 6-8 бронемашин и до 40 боевых самолетов20. Советско-монгольские войска насчитывали лишь 668 штыков, 260 сабель, 58 пулеметов и 39 бронемашин21.
Таким образом, на 27 мая противник превосходил советско-монгольские войска по количеству штыков в 2,5 раза, в саблях в 3,5 раза, имел абсолютное превосходство в авиации, но уступал им по числу бронемашин почти в 6 раз.
На рассвете 28 мая сводный отряд Ямагата начал наступление. Вследствие некоторой несогласованности действий 15-го кавполка дивизии и опасности обходного маневра врага 2-я стрелковая рота была вынуждена отойти на тыловой рубеж обороны, понеся при этом потери, и закрепилась в трех километрах от р. Хайластын-Гол.
Однако обходной маневр противника был сорван: разведотряд Адзума и рота Ковано попали под губительный огонь артиллерийской батареи, заранее выдвинувшейся на восточный берег р. Халхин-Гол. Героическими действиями батареи, саперной и 1-й стрелковой рот, поддержанных сильным пулеметным огнем, японский отряд был почти полностью уничтожен.
В этой обстановке народный комиссар обороны Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов 2 июня пригласил к себе заместителя командующего Белорусским особым военным округом комдива Г. К. Жукова. На встрече он обрисовал создавшуюся обстановку на восточной границе МНР и немедленно отправил его в Монголию, чтобы на месте оценить обстановку для выработки необходимых мер и, если понадобится, возглавить дислоцированные там советские войска.
Началась кипучая, полная энергии жизнь Г. К. Жукова в Монголии в роли командира особого корпуса, а вскоре и командующего 1-й армейской группой.
О героических событиях тех памятных дней, о деятельности прославленного советского полководца, четырежды Героя Советского Союза и Героя Монгольской Народной Республики Маршала Советского Союза Г. К. Жукова в них и рассказывается в настоящей книге.
Ее автор - командир танкового взвода легендарной 11-й ордена Ленина танковой бригады - в конце июня 1939 года становится адъютантом командира 57-го особого корпуса, а вскоре и командующего 1-й армейской группы, войска которой наголову разгромили японских агрессоров, вторгшихся в пределы братской народной Монголии. Ныне М. Ф. Воротников - полковник в отставке. В своем труде он с большой теплотой и проникновенностью повествует о малоизвестных советскому читателю страницах жизни Г. К. Жукова в Монголии, с которым он был тесно связан вплоть до кончины выдающегося советского полководца периода второй мировой войны.
Г. Плотников,
кандидат исторических наук,
полковник в отставке
Начало службы на монгольской земле. Впервые в роли адъютанта
В 1936 году мне, работавшему до этого сначала в колхозе, а затем на металлургическом заводе в Донбассе, удалось закончить рабфак при горном институте в г. Сталине (ныне Донецк) и поступить учиться в Ульяновское Краснознаменное танковое училище. Сбылась моя мечта. В то время значительная часть молодежи стремилась пойти учиться в военные училища. Но чтобы стать курсантом, нужно было хорошо подготовиться к приемным экзаменам - всюду был конкурс.
После окончания училища, в январе 1939 года, я был направлен в войска, дислоцировавшиеся на территории дружественной нам Монгольской Народной Республики. Так началась моя служба в Ундур-Хане, в 11-й танковой бригаде. Жили мы в землянках, в так называемом "копай-городке".
Наш рабочий день был насыщен боевой подготовкой и отработкой элементов постоянной боевой готовности. Несмотря на суровые климатические условия, недостаток воды для технических нужд, которую надо было подвозить, отсутствие технически оснащенных водомаслогреек и аккумуляторных, боевая готовность поддерживалась на высоком уровне и полностью отвечала предъявляемым требованиям. Боевые тревоги с выводом танков и решением учебных тактических и огневых задач проводились еженедельно.
Мы знали, что международная обстановка серьезно осложнилась. Войны в Абиссинии, в республиканской Испании, кровавая провокация в районе озера Хасан были предвестниками большой войны.
Накалялась обстановка и на границах Монголии. Позднее стало известно, что вторжению регулярных японских войск на территорию МНР предшествовала целая серия мелких военных провокаций и диверсионных действий. С января по май их было совершено около сорока. Численность нападающих увеличивалась, мощность вооружений возрастала. 14 мая японцы применили не только артиллерию, но и пикирующие бомбардировщики.
Еще в начале мая командный состав нашей бригады регулярно стал получать информацию об обстановке на Халхин-Голе. На разборе проведенного тактического учения командир нашей бригады М. П. Яковлев подробно остановился на агрессивных устремлениях японского милитаризма. Он ориентировал нас на возможное перерастание отдельных провокационных действий японцев в крупные бои. "По всему видно, - говорил комбриг, - что японское командование прощупывает реакцию со стороны монгольского правительства и выжидает, в какой степени и как отнесется к этому наше правительство и наши войска, находящиеся на территории МНР".
М. П. Яковлев поставил перед нами задачу быть в постоянной готовности, встать с оружием в руках на защиту монгольских границ. "Но Халхин-Гол от нас, сами знаете, - сказал комбриг, - далеко. Если потребуется наша помощь, то выйти в район боев мы сможем только своим ходом. Рассчитывать должны не иначе, как на многосуточный форсированный марш. Поэтому все силы на подготовку техники и оружия к форсированному маршу, на готовность с хода вступить в бой. Растеряем в пути технику - грош нам цена", - заключил разбор комбриг.
В ночь на 16 мая 11-я танковая бригада была поднята по боевой тревоге. Мы приняли ее за очередную тренировку. И, прибыв в парк, сразу же принялись приводить танки в боевую готовность. Очередная команда: "Загрузить боеприпасы!" - насторожила нас. Собираю взвод, ставлю задачу. Проверяю действия каждого экипажа. Обнаруживаются большие недостатки в трех танках из пяти. Некоторые ограничились только тем, что завели моторы и доложили о готовности. Не наведен порядок в боевых отделениях некоторых машин, не опробован подъемный и поворотный механизм пушки, кое у кого не доставало положенного запаса песка на случай загорания танка.
Я, как командир взвода, понял свою оплошность: не смог своевременно предотвратить такие недоработки экипажей, мало вникал в черновую работу, не хватало опыта. Тут же сделал соответствующие выводы и основательно перестроился.
Напротив нашего батальона находился парк-стоянка машин стрелково-пулеметного батальона 11-й танковой бригады. К утру парк опустел. У ворот стояла лишь одна охрана. Оказалось, что стрелково-пулеметный батальон получил задачу форсированным маршем выйти к реке Халхин-Гол, в район города Тамцак-Булак, и поступить в распоряжение командира оперативной группы 57-го особого корпуса полковника Иванкова для защиты границ МНР. Ответственность за своевременное прибытие в указанный район возлагалась на заместителя командира бригады майора Б. М. Скворцова.
22 мая советско-монгольские войска с ходу преодолели р. Халхин-Гол и заняли оборону на ее восточном берегу в двух-пяти километрах от государственной границы. Вступил в бой и отряд Быкова.
Как уже указывалось, японцы имели превосходство в силах и средствах. Бой носил ожесточенный характер. Сразу выявились недостатки в боевой выучке наших бойцов: сказалась недостаточная физическая выносливость нашей пехоты, неумение использовать неровности местности, недостаточные навыки в пользовании малой саперной лопатой. Трудно переносился бой в условиях жары при недостатке питьевой воды.
Вернувшись в бригаду, Б. М. Скворцов на совещании всего командного состава соединения информировал нас об обстановке в районе реки Халхин-Гол, поделился первым боевым опытом наших подразделений. Особо остановился на тактике японских самураев и недостатках в одиночной подготовке наших бойцов, командиров и тактической подготовке подразделений. Он потребовал тренировок на выносливость в бою в условиях открытой степи, в песчаных барханах, в жару. Поставил вопрос о накомарниках. Высказал свои рекомендации.
Все это повлекло за собой большие перемены в организации боевой подготовки и поддержании боевой готовности частей и подразделений.
21 мая командир 23-й пехотной дивизии, дислоцировавшейся в районе Хайлара, генерал-лейтенант Камацубара, в прошлом военный атташе в Москве, выполняя приказ командующего Квантунской армии генерала Уэда, отдал приказ дивизии на уничтожение войск Внешней Монголии (МНР) в районе Номон-Хана.
В бой вступали кадровые войска Квантунской армии.
Настал наш черед.
На рассвете нас разбудил знакомый сигнал боевой тревоги. Быстро уложены пожитки, фотография выпускной роты училища легла на самое дно чемодана. Все лишнее сдано на склад. Через несколько минут мы были у танков. Командир роты старший лейтенант В. Р. Филатов потребовал проверить, все ли взято для длительного марша. Приказ - дозаправить танки и выйти в район сосредоточения. С выходом за черту города была проверена боевая экипировка. Нам еще раньше настойчиво рекомендовали купить в магазине военторга 5-6 пар белья, ко всему прочему, что полагалось по перечню.
По всему было видно, что тренировки кончились. Последнее посещение столовой. Мы в полном снаряжении. Одолевала жара. Хотелось пить. К нашему удивлению, в столовой - лимоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28