– Ты ничего не понимаешь... – перебил он.
– Ты совершенно прав, – парировала она. – Я никогда не «понимала» ни тебя, ни твоего, мягко говоря, странного поведения. Теперь же, если честно, слишком поздно разбираться в этом, – добавила Айрис, чувствуя смертельную усталость от всей этой отвратительной истории.
В прошлом несчастная женщина частенько представляла себе, как, доведись им встретиться, выскажет она Филу все, что думает. А сейчас... Вот он, живой и невредимый, стоит перед ней, и можно бросать любые упреки, говорить злые слова, но нет желания, да и смысла никакого гоже нет. Что толку ворошить мучительное прошлое? Усугублять боль, заново переживая драматические события прошлого? Зачем?
– Позволь мне объяснить...
– Ох, нет! Избавь меня от каких бы то ни было объяснений. Мне это уже неинтересно, да и опоздал ты со своими оправданиями. Восемь лет срок немалый. За это время я создала новую жизнь для себя и своей дочери. На этом давай, и поставим точку. А теперь, если ты позволишь, – сказала она, взглянув на часы, – я хотела бы, пока не совсем стемнело, накопать в огороде овощей. Не стесняйся, можешь продолжить увлекательную экскурсию по этому роскошному особняку, который, как мы оба знаем, ты не собираешься приобретать, – добавила Айрис деловым тоном и быстро вышла из кухни.
Звон бокалов, шумные, радостные звуки громких голосов и смеха наполнили просторный главный зал здания Ассамблеи. Оно было построено во времена Регентства и до сих пор бережно охранялось усилиями городского совета. Первоначально это помещение предназначалось для собраний, танцев и вечеринок. Айрис оглядела элегантный зал, тут и там встречая взгляды, улыбки друзей и знакомых. Что ни говори, а Шилдтону повезло с этим зданием. Сколько лет оно уже собирает людей, радует их теплом общения.
– Вечеринка, кажется, удалась, – сказал Джек Хоггин, протягивая Айрис бокал с вином. – Создается впечатление, что почти все жители нашего города собираются бороться против намерения властей построить парусную базу.
– Я думаю, будет трудно отстоять старую мельницу, – ответила та с грустью. – Особенно после того, как строителями уже получено разрешение на ее снос.
– Остается надеяться, что снегопад, который обещают на выходные дни, помешает им развернуть работы, по крайней мере, до Нового года, – задумчиво произнес Джек. – У каждого свое: строителям зима – для отдыха, врачам – для нервотрепки. Для меня это самое напряженное время года.
Айрис озабоченно посмотрела на доктора.
– Я знаю, что ты был очень занят на этой неделе. Неужели и сегодня вечером есть вызовы?
– Боюсь, что да. – Он устало улыбнулся. – Но будем надеяться, что моим пациентам не потребуется помощь хотя бы во время этой вечеринки. Кстати, я рассказывал тебе о своих планах построить новую клинику? Я просто в восторге от проекта, который...
Он начал объяснять, какие новшества архитектор собирается ввести в современное здание, но тут Айрис отвлекло мелькнувшее в толпе лицо. Вот снова в противоположном углу зала она увидела знакомую спортивную фигуру мужчины. Тело женщины моментально напряглось, глаза расширились от испуга.
Филипп? Что ему здесь нужно? – спросила она себя, чувствуя, что начинает впадать в паническое настроение. Молодая женщина увидела, как жесткие, решительные черты расслабились в приятной улыбке, когда Филипп Бартон протянул руку, чтобы поприветствовать подошедшего к нему человека.
Чего, собственно, она ожидала? Уж давно пора было уяснить для себя, что бесполезны все попытки отделаться от зловещего присутствия этого вездесущего нахала. Правда, была недолгая надежда, что бывший возлюбленный покинет давно ставший ему чужим город. В ту последнюю встречу, когда Айрис поспешно вылетела из кухни, предложив Филу продолжить осмотр дома, она утешила себя мыслью, что он и не собирался покупать дом, что любопытство его удовлетворено и все точки над «i» поставлены. Да, этот раз он вернулся сюда только ради Эшлинг. Но, узнав, что малышки не будет до завтра, он, разумеется, предпочел остановиться в одном из небольших местных отелей, где более живая, праздничная атмосфера...
... Тяжелая работа в огороде, как всегда, отвлекла Айрис от тягостных раздумий и успокоила нервы. Когда пошел легкий снежок и начала сгущаться темнота, молодой женщине пришлось вернуться в дом. Теперь она могла посмотреть на события прошедшего дня более спокойным, чем раньше, взглядом.
Что хорошего в том, что она постоянно осмысливает больной для себя вопрос? Айрис корила себя не только за то, что недооценивала явную жестокость Филиппа. С ее стороны, думала она, было крайне глупо и недальновидно оставаться с ним наедине. Она что, забыла, что леопард никогда не меняет насиженных мест и врожденных привычек? Еще, будучи подростком, Фил, походил на героя детской песенки, который «целовал девочек и заставлял их плакать». Вот уж точная характеристика мистера Бартона, главного виновника ее слез и несчастий. Но теперь с нее достаточно. Айрис поклялась: больше подобное не повторится. Придя к такому выводу и успокоившись, она вошла в холл, полная добрых намерений и твердой решимости.
Молодая женщина не могла не порадоваться, обнаружив, что гость исчез вместе со своим роскошным автомобилем. Но где гарантия, что их встреча была последней? Наверняка планы Филиппа в отношении Эшлинг не изменились. Айрис приготовила ранний ужин для матери, Филипп не возвращался. Вскоре приехал Джек Хоггин, чтобы отвезти ее на вечеринку в дом Ассамблеи. У Айрис забрезжила надежда, что ее незваный гость решил вернуться в Лондон.
Размечталась! – сказала она себе, вертя в руках бокал с вином. Бог свидетель, ей вовсе не хотелось приезжать сегодня сюда. Но Айрис считала необходимым – хотя бы ради Эш – показаться на людях и стараться выглядеть спокойной, насколько это возможно в ее теперешнем состоянии.
Усилием воли молодая женщина держала себя в руках, стараясь сосредоточиться на том, что ей говорил Джек о своей новой хирургической клинике. Но восторженный монолог был прерван служащим, который пригласил доктора к телефону.
– Я так и знал – долго отдыхать мне не придется, – сказал тот с сожалением и, быстро поцеловав свою спутницу в щеку, поспешил через весь зал к телефону.
Айрис осталась за столом одна, надеясь, что Джек будет отсутствовать недолго. Медленно потягивая вино, она рассеянным взглядом окидывала просторное помещение. Женщина вздрогнула от неожиданности, когда услышала у себя за спиной знакомый мужской голос:
– Неужели примерный доктор оставил тебя совсем одну? Какой позор!
Обернувшись, она удивленно уставилась на Филиппа, который смотрел на нее пронизывающим взглядом.
– У него неожиданный вызов, – отрезала Айрис, прежде чем подумала, что этот мерзавец, должно быть, усердно потрудился, чтобы вызнать все о ней. Иначе откуда бы ему знать, что Джек – врач? – Ты-то что здесь делаешь? – требовательным тоном спросила она. – Не такой ты человек, чтобы тебя заботила судьба старой мельницы.
– Ошибаешься, меня многое заботит, – ответил он. – Мне совершенно не безразлично, что станет с моим родным городом. Планов много – встретиться со старыми друзьями, знакомыми, увидеть Эшлинг.
– Я не намерена обсуждать вопрос о моей дочери, во всяком случае, здесь! – резко проговорила Айрис, с беспокойством оглядываясь вокруг – не услышал ли кто-нибудь, о чем говорил Фил.
– О нашей дочери, – мягко поправил он.
– Хорошо, хорошо! – тихо проговорила она, почувствовав слабость от нервного напряжения. Интересно, догадывается ли этот надоедный человек, каким мучениям он подвергает ее? Или ему безразлично, что она так страдает?
– Ты права, сейчас не время и не место для такого разговора, – промолвил он, ожидая, когда официант наполнит их бокалы и удалится. – Тогда, может, поговорим о наших с тобой отношениях?
– Какие у нас могут быть «отношения»? – сквозь зубы спросила Айрис. – Я считаю, между нами нет ничего общего за исключением очень короткого, неудачного эпизода в прошлом. Так что почему бы тебе не оставить меня в покое? Убирайся и веди свои грязные игры с кем-нибудь другим. А вот и подходящая для тебя пара, – презрительно добавила она, кивком головы указывая на великолепно одетую яркую блондинку в центре шумной мужской компании. – Я слышала, твоя давняя страсть Беатрис Уинтерсон не может дождаться встречи со своим старым приятелем. И поскольку каждый в нашем городе знает, что Беатрис не в состоянии отказать ни одному мужчине с толстым кошельком, она, я уверена, примет тебя с распростертыми объятиями, – съязвила Айрис, не заботясь о том, что в своем желании отомстить Филу может выглядеть первостатейной стервой.
– Да... похоже, что у меня сегодня удачный день, – растягивая слова, сказал он не без ехидства. – Твои руки, помнится мне, были утром на кухне очень щедрыми.
– Хватить! – со злостью выкрикнула Айрис, покраснев от смущения. Она поняла, что ей никогда не переиграть этого настырного человека.
К счастью, им не удалось продолжить перебранку. К столику подошел Адам, муж Кэтрин.
– Привет, Айрис. Выглядишь, как всегда прекрасно. – Он улыбнулся молодой женщине. – Простите, что вторгаюсь в вашу беседу. Фи, можно тебя на минуту? Мне надо перекинуться с тобой парой слов. Здесь есть кое-кто, кто хотел бы...
– Разумеется, – быстро ответил тот и пообещал своей собеседнице скоро вернуться.
Айрис молила Бога, чтобы этот негодяй больше не беспокоил ее сегодня вечером. Хорошо бы уйти побыстрей. Но тут она вспомнила, что при всем глубоком желании уехать домой не сможет. Ей не на чем было возвращаться. Старый «французик» находился в ремонте, а Джек, доставивший ее сюда, уехал на вызовы. Так что придется проторчать здесь допоздна. Но должен же найтись выход из подобного положения? Тут Айрис заметила Беатрис Уинтерсон, которая плавной походкой двигалась прямо на нее!
Беатрис раньше других девочек в школе повзрослела. Ее несомненная женская привлекательность, а также любовь к мальчикам и неразборчивость в сексуальных делах должна была, по мнению учителей и родителей, вывести ее на плохую дорожку. Но этой красотке удалось избежать незавидной участи. Со временем она превратилась в очень яркую и необыкновенно красивую женщину. Беатрис уже успела побывать два раза замужем, но, бросив одного спутника жизни, потом другого, она теперь находилась в состоянии поиска новой богатой партии. В центре Шилдтона у нее был небольшой, но очень дорогой магазинчик.
– Все тебя покинули, бедняжка, – с деланным сочувствием протянула белокурая прелестница, подходя к столику. – Я, наверное, не сообщу тебе ничего нового, если скажу, что все мужчины сволочи, – добавила она, закурив сигарету и пустив кольцо дыма в лицо сидящей женщине.
– Тебе виднее, – ответила та, помахав рукой перед глазами, чтобы разогнать белое облако.
– Твоя правда, милочка, – проворковала Беатрис. Она скользнула презрительным взглядом по простенькому черному платью Айрис, которое явно не было новым.
Ну что она пристала? Тщеславие делает человека болтливым. Беатрис обрушила на Айрис водопад слов, плохо связанных между собой, лишний раз, подтверждая известную мысль, что убожество речи является, как правило, отражением убожества духа. Трудно даже представить, как она со своим многоговорением завоевывала сердца претендентов на ее тело. Видимо, поток разрозненных слов, не скрепленных меж собой внутренней связью, убаюкивал мозг, не провоцировал ответную работу ума, зато пробуждал к действию поползновение похоти.
– Я хочу сказать... Посмотри на этих глупышек. – Беатрис описала круг в воздухе наманикюренными пальцами. – Как только они увидели дорогого Фила, тут же привели себя в состояние боевой готовности. Зря теряют время. Такой привлекательный красавец, как Фил, не будет тратить на них ни минуты даже дневного времени, я уж не говорю... – И она злорадно рассмеялась. – Да, кстати, я слышала, Фил Бартон остановился в твоем пансионате на несколько дней. Это правда?
– Да, – ответила ей Айрис с каменным лицом. Неудивительно, подумала она, что женщины не любят эту говорливую красотку.
– Я, правда, не уверена, что он задержится у тебя надолго. Фил ничуть не изменился. – И она снова рассмеялась своим низким гортанным смехом. – Мне припоминается... Нет, я хорошо помню, что ему быстро все приедалось.
Айрис пожала плечами, стараясь собрать всю волю в кулак, чтобы не поддаваться на ядовитые замечания этой зловредной женщины. Судя по всему, пышная блондинка была полна решимости снова заарканить своего старого дружка.
Что же, всех вам благ, миссис Уинтерсон! Если Фил хочет иметь связь с этой похотливой крашеной особой, его личное дело. Ей, Айрис, абсолютно наплевать на то, что он делает, лишь бы оставил их с Эшлинг в покое.
Неожиданно Айрис почувствовала, как на нее навалилась тяжелая волна депрессии. Ее тягостные мысли были прерваны резким возгласом Беатрис, которая буквально задыхалась от возбуждения:
– Фил, дорогой! Как я рада снова видеть тебя! – ликовала она, приветствуя приближающегося рослого молодого мужчину. – Ах ты, не годник! Оставил бедную малышку Айрис одну... – Беатрис подошла вплотную к Филиппу, обвила руками его мощную шею и прильнула к его губам в долгом, чувственном поцелуе.
Как Айрис ни пыталась, она не могла заставить себя оторвать глаза от сластолюбивого тела сногсшибательной блондинки, тесно прижавшегося к Филиппу, облаченному в элегантный костюм. Она также не без горечи заметила, что тот с готовностью откликнулся на сладострастный поцелуй, привычным жестом обхватив руками талию Беатрис.
– Ммм... Мы должны обязательно повторить это, и очень скоро. – Прелестница опять засмеялась хрипловатым, чувственным смехом и медленно, неохотно убрала руки с шеи Филиппа. – Весь город бурлит, узнав о возвращении блудного сына. Это правда, что ты собираешься осесть в Шилдтоне? – спросила она, заглядывая в блестящие глаза стоящего перед ней красавца.
Если порок рядится в платье добродетели, это уже реверанс в сторону общественной морали. Беатрис Уинтерсон не была способна на подобную вежливость по отношению к морали и общественному мнению. Порок в данном случае выбрал платье по себе и не собирался самоукрашаться скромными рюшечками добродетели.
Айрис замерла, наблюдая сцену поцелуя. От внутреннего напряжения ее ногти вонзились в ладони крепко сжатых рук. Сердце молодой женщины разрывалось – и она сознавала это – от сильнейшего приступа обыкновенной женской ревности. Айрис наклонила голову и тупо смотрела в пол, чувствуя подкатывающую тошноту и головокружение. Подобно раненому животному, бедняжка хотела только одного – найти нору и забиться туда, подальше от посторонних глаз. Ей нужно убежище, где можно было бы зализать кровоточащие раны. Чувствуя себя униженной и несчастной, она сидела, отключившись от происходящего вокруг.
– ... Да, я свяжусь с тобой, и скоро, – донеслось до ее слуха. – К сожалению, сейчас нам с Айрис уже пора ехать.
– Что? – растерянно пробормотала она, услышав свое имя.
– Я только что наткнулся на твоего приятеля, – сообщил ей Филипп, в то время как она смотрела на него широко раскрытыми глазами. – На въезде в город произошла серьезная автомобильная авария, и он помчался туда. Похоже, сегодня ночью будет сильная снежная буря. Я успокоил доктора, сказав, что отвезу тебя домой.
– Почему ты уходишь так рано? – капризно заявила Беатрис, явно недовольная поворотом событий. – Я умираю от любопытства. Где ты был и что делал все эти годы, пока тебя так долго не было в Шилдтоне? Ты и впрямь остаешься в родном городе? Я буду очень рада помочь тебе найти подходящий для такого великолепного мужчины дом. В данный момент продается несколько...
– О, это не проблема. Я уже решил купить Олдфилд Холл.
– Блестящая идея! – воскликнула Беатрис, не обращая внимания на приглушенные слова протеста со стороны Айрис. – И когда ты приведешь в порядок этот обшарпанный, заброшенный особняк, тебе потребуется только одна вещь, так сказать, для полноты картины.
– Какая вещь?
– Ну, это же очевидно, милый. Жена тебе нужна. Жена! – проникновенно сказала обольстительница, бросая на Филиппа кокетливые взоры из-под длинных, густо накрашенных ресниц.
– Вот тут я совершенно с тобой согласен, – поддакнул он. – Признаться, я рассчитываю жениться на своей давней подруге в ближайшее время.
И все мы, конечно, знаем, что это за подруга, с упавшим сердцем подумала Айрис, когда Фил повел ее к выходу. Если самодовольная улыбка и триумф, отразившиеся на лице этой красотки, что-то значили, то нетрудно было догадаться – что. Единственное, о чем сейчас наверняка думала Беатрис, это где она с Филом проведет медовый месяц.
Гнетущая тишина, стоявшая в салоне автомобиля, казалось, никогда не нарушится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18